— Викуль, пора.

— Не хочу.

— Вик, ты сама хотела.

— Раньше хотела, а теперь не хочу. Спать хочу.

— Вик, я обижусь, — серьезный голос, и девушка поняла — не шутит.

Открыла один глаз, потом второй. Села. На кровати в Викиной комнате родительского дома спать им вдвоем оказалось тесно. А расставаться не хотелось. И поэтому среди ночи они перебрались на пол, устроив своеобразное гнездышко из вороха одеял и подушек рядом с батареей.

— Проснулась? — уже ласково, целуя в кончик носа.

— Да, — девушка зевнула и прижалась к широкой груди.

— На завтрак пятнадцать минут и я помчался, — сообщил Федор, — В десять п-п-прискачет твоя свита. В двенадцать буду штурмовать крепость. Готова?

— Федька, — вздохнула Вика, — А может ну ее, эту традиционную? Давай как у всех в семье?

— Поздно, кнопка, — хохотнул Федька, — Сама п-п-просила. И потом, ты ведь хотела посмотреть, как Игнат пляшет с Шоколадкой. Ну и отец п-п-прилетит на сутки, — уже серьезнее, — Мы шесть лет не виделись.

— Хорошо, Федь, — пообещала Виктория Яковлевна, — Но учти. Ты будешь танцевать. И не только вальс.

— Как скажешь, кнопка, — улыбнулся богатырь.

— Федь, а вроде примета плохая, видеть невесту до свадьбы, — улыбалась Виктория Яковлевна, когда ее без пяти минут муж подхватил на руки и потащил на первый этаж, завтракать.

Девушка обхватила руками любимого за шею и счастливо улыбаясь, болтала ногами в воздухе.

— Плохая примета бухать накануне свадьбы, потом г-г-голова чугунная, — ответил жених, — Вот именно поэтому мальчишник мы п-п-перенесли на неделю позже.

Вика уже не просто улыбалась, девушка смеялась, уткнувшись в плечо жениха. Настроение у нее было замечательным, как и погода. С самого утра сияло солнышко, щебетали птицы, и вообще, казалось бы, пел весь мир.

— Федь, ты совсем скоро станешь весь мой, — зашептала Вика богатырю на ухо.

— Вик, я давно уже весь твой, — улыбнулся богатырь, — Ты ведь знаешь.

— Знаю, — кивнула Вика.

Они уже вошли на кухню, где завтракало просыпающееся семейство Пятигорских.

А спустя полчаса, примчалась Тереза и, строго сверкая глазами в сторону жениха, отправила его «мыться, бриться, одеваться». А Викторию утащила в комнату, где уже было разложено шикарное белое свадебное платье, и ожидал стилист.

Федор Юльевич жутко нервничал. Его квартира в центре напоминала ему сумасшедший дом. И все вроде не своих местах, но он ничего не мог найти. Свой жилет минуту назад он видел в гостиной на диване, а когда пришло время его одевать — предмет гардероба бесследно потерялся. Бабочка обнаружилась в холодильнике. Запонки — в гостевом душе. Букет для Колючки — на полке в коридоре. Федька, медленно, но верно приближаясь к точке кипения, одним движением схватил за шкирку причину всего этого беспорядка.

— Игнаша! — рявкнул он пацану прямо в ухо, — Я тебя как друга в последний раз прошу. П-п-по-человечески!

— Все, все, — Игнат поднял руки ладонями вверх, — Напряженный ты какой-то. А так хоть отвлекся.

— Знаешь, Игнаша, — вкрадчиво пригрозил Федя, — Вот дай Бог мне увидеть, как т-т-твоя рожа будет жениться. И вот я прям уже начинаю м-м-молиться, чтобы твоя невеста тебе так сильно потрепала нервы, чтобы ты, мать твою, п-п-проникся ситуацией.

— Ты че, Мелкий, — хохотнул Игнат, — мы с браком два несовместимых понятия. Я вообще не нахожу ничего интересного в одной девушке. У меня политика сам знаешь, какая. Больше баб — меньше забот.

— Политикан хренов, — беззлобно уже проворчал Федор, — И в кого ты такой уродился? Батя же нормальный мужик. А ты — генетический м-м-мутант, млять.

Игнат только громко засмеялся, поправил галстук-бабочку, шутливо стукнул друга кулаком в плечо.

— Расслабься, — хохотал Игнат и копируя интонации Виктории, добавил, — Синеглазый богатырь.

— Горыч, — тяжело вздохнул Федька, — Уйми его, будь другом. Иначе вместо ресторана я ему организую эскорт до «т-т-травмы».

— Игнат, — серьезно сказал Филипп, — Все, сворачивай балаган.

Игнаша поднял руки вверх, молча обещая друга больше не доставать.

— Все, парни, — крикнул из коридора Ник, — Тачки готовы. Можно ехать.

Федька пробормотал что-то схожее с «ну, наконец-то» и одним из первых выскочил из квартиры. Когда парни расселись по машинам, кортеж тронулся в путь. Федор смотрел, как улыбчивое мартовское солнце пляшет бликами по появившимся на дорогах лужам. Вика напоминала ему вот такое солнышко, мягкое, улыбчивое, уютное, иногда дерзкое, часто горячее, страстное и жаркое, иногда капельку грустное и задумчивое.

Он любит ее разную. Перед глазами промчался калейдоскоп картинок его жизни последних пары месяцев, даже чуть больше. Было всякое, и безмерное счастье, когда он услышал, как Кнопка тихо шепчет «Люблю». И эйфория, когда он каждый раз видит ее растрепанную и страстную в своих руках. И адский сковывающий каждую мышцу страх, когда он ждал результатов операции, когда сидел у постели своей Колючки, и молился всем Богам, перебирая хрупкие пальчики. И надежда, когда врачи сказали, что все наладится. И оглушающее счастье, когда она очнулась и заговорила с ним немного хриплым голосом, и когда смотрела своими темно-шоколадными глазами.

Взгляд Федьки лениво переместился на сидящего напротив свидетеля.

— Игнаш, — тихо попросил Федор, — Как друга… Даже как брата…

— Федь, — так же серьезно ответил Чертинский-младший, — Я же не урод конченый. Все будет в порядке.

— Ты же знаешь, мне плевать, — кивнул Федька, — Вика расстроится.

— Она может, — хмыкнул парень, а потом подумав, добавил, — Правда больше всего ее расстраивает другое.

— Знаю, — нахмурился Федор, — Арнольд говорит, п-п-противопоказаний нет. Может во мне что не так? Может п-п-провериться там, анализы сдать. Не знаю, мля.

— Ты чего, брат, — хмыкнул Игнаша, — Всему свое время. Вы меньше по докторам шастайте, проблем ищите. А больше тр… сексом в общем, больше.

— Вымыть бы тебе язык с мылом, — вздохнул Федор, — Мы любовью занимаемся.

— А разница? — хохотнул парень.

— Подрастешь — узнаешь, — заметил Федька, — Ну или влюбишься, вот тогда и поймешь разницу.

— Кому нужна эта ваша любовь, — отмахнулся от слов друга Игнат, — Готовь лучше выкуп. Вон уже дикие женщины ждут не дождутся, чтобы вытрясти наши карманы.

Федька только посмеялся. Лимузин остановился и под сигналы автомобильных гудков и улюлюканье и свист парней, жених вышел из машины.

— Глянь, твоя двухметровая красота прибыла, — сообщила Тереза сестре, выглядывая на улицу, — Боже мой, Викуль! Шикарный мужчина, твой богатырь.

Вика в одно мгновение подбежала к окну и прилипла к стеклу. И Федька будто ждал этого, задрал голову и расплылся в широченной улыбке, заметив невесту в окошке второго этажа.

Вика любовалась им. Широкоплечий, высокий, сильный. Как и хотела невеста, смокинг шитый на заказ отлично сидел на мускулистой фигуре. Темно-бордовый жилет и элегантный галстук-бабочка в тон поясу на платье невесты и ручной вышивке по подолу и лифу. Федька даже успел чуть остричь волосы, и Вика отметила, что стрижка ее богатырю очень шла.

— Я люблю тебя, Колючка! — гаркнул богатырь, и Вика отлично расслышала его слова.

— Что-что? — из соседнего окна свесилась Машка, — «Я куплю тебе липучку»? Федор, на кой ляд Вике липучка?

Виктория только улыбалась, любуясь своим богатырем.

— Я люблю тебя, Вика! — уже громче прокричал Федор.

— Что-то стареет наша Виктория Яковлевна, — к Машке присоединилась и Тереза, — Вообще ничего не слышит. Мелкий, ты чего там пищишь, как комарик?

— Вика! Я люблю тебя! — не унимался Федька под общий гомон собравшихся, — Люблю! Ты слышишь? Вика! Кнопка моя! Колючка! Люблю! Люблю тебя! Тебя люблю! Теперь как, слышно?

Федька кричал, а Вика радостно улыбалась, а потом и вовсе хохотала, когда парни из «группы поддержки» жениха принялись хором горланить «Я люблю тебя, Кнопка!». Еще и пританцовывали общей кучкой. И если учесть, что парней было много и разных возрастов, начиная от Черта и заканчивая сыном Ника, сидящим на руках отца, то смешнее было вдвойне.

Малика разрешила свите жениха пройти в дом, и просторный холл наполнился мужскими голосами, смехом и весельем. Свидетельница невесты мучила жениха по полной программе, заставляя выполнять смешные задания и отвечать на вопросы с подвохом. У подножья лестницы, ведущей на второй этаж, где располагалась комната невесты, кто-то перед женихом выставил небольшой металлически таз.

— Значит так, богатырь ты наш, — задорно заявила Лика, — Вот тебе утварь домашняя, клади в нее свой самый дорогой подарок своей невесте.

— Дед, тащи акции на «Феникс», — предложил Игнат, — Или ключи от «Драйва»! Никитос, давай ключи!

Федька только посмеивался, слушая предложения друга. Не долго думая, перевернул таз и сам встал на него. Правда с трудом. Тазик оказался мелковатым.

— Считай, почти поместился, — задорно улыбнулся Федька, под тихое поскрипывание ни в чем не повинного тазика.

— Викуль, как тебе подарочек? — крикнула Лика, смеясь, — Годиться?

— Отличный подарочек, — весело ответила Вика, стоя на верхней ступени лестницы, — Самый замечательный.

Виктория Яковлевна наблюдала за просходящим, положив одну руку на перила. Стояла и смотрела не своего богатыря. А он, этот самый богатырь, так и замер на тазу, и любовался своей кнопкой. Белоснежное платье пышными юбками спускалось к ее ногам, небольшие рукава прикрывали плечи. Восхищенный взгляд Федора задержался на декольте. Весьма откровенном, клином уходящим к талии, открывая на обозрение ложбинку между грудей. Федька сглотнул. Негодница. Ведь знает, как сильно он любит ее грудь, небольшую, но такую аккуратную. А здесь вся открыта. Вся напоказ.

«Ох, отшлепаю!» — подумалось Федьке.

Шагнул вперед. Рассмотрел лучше. Нет, все же тонкие кружавчики прикрывали грудь. Взгляд синих глаз скользнул выше, задержался на изящной шейке. Изящной и хрупкой с тонкой нежной кожей.

Взгляд переместился к замысловатой шляпке. Белоснежная, элегантная, на вид почти невесомая.

Федька намеренно оттягивал момент, когда посмотрит в глаза своей Колючке. Намеренно любовался ее нарядом, заставляя себя сдерживаться. Потому что знал, этот момент никогда не сотрется из памяти. Сейчас он словно заново влюбился, словно заново узнал, словно нашел себя снова.

Шаг, второй.

Глаза в глаза.

Омут шоколадных глаз, сладкий, томительный, в котором плескалась нежность, любовь и безграничное счастье.

В два прыжка богатырь добрался до верхней ступеньки. И замер. Застыл. Руку протянул и коснулся кончиками пальцев бархатистой щеки.

— Вииик… — хрипло выдохнул, а в ответ понимающая улыбка, ласковый взор карих глаз и такое же легкое касание его щеки кончиками пальцев.

— Люблю… — тихий шепот перезвоном колокольчиков.

— Люблю… — хрипло, и каждый звук находит отклик в душе, напряженной, натянутой словно струна.

— Безумно… — нежное, едва ощутимое касание твердых губ.

— Навеки… — тихое, между короткими легкими поцелуями, словно клятва, нерушимая и бескомпромиссная, не обещание, а данность.

— Навеки… — тихое согласие и безоговорочная вера.

Свет в зале погас. Луч софита безошибочно отыскал высокую широкоплечую фигуру в белоснежном пиджаке, черных брюках, бордовом жилете и бабочке. Второй лучик замер на противоположной стороне просторного танцпола. Изящная невеста медленно, шаг за шагом, приближалась к центру, идя навстречу своему, теперь уже законному мужу, мужу перед людьми, государством и Богом. Они обвенчались сразу же, стремясь теперь уже наверняка связать друг друга, добровольно, отчаянно желая быть рядом, вместе навсегда.

Легкая романтичная музыка разливалась по ресторану, и все гости затихли, наблюдая за молодой парой. В том, как парень держал в своих объятиях юную девушку, было что-то волшебное. Неуловимое, но практически осязаемое. Словно невидимые нити связывали их, соединяя судьбы, души, сердца.

Парень двигался грациозно и легко, несмотря на свой немалый рост. А невеста, теперь уже жена, со счастливой улыбкой изящно двигалась, ведомая им по кругу.

Шаг. Второй. Третий.

В легком кружении девушка отдалилась от любимого, но он крепко держал ее за хрупкую ладошку, не выпуская ее пальчики ни на мгновение.

Шаг. Второй. Третий.

И вновь поворот.

И теперь уже крепкие руки обвиваются вокруг изящной талии, прижимая крепко, но вместе с тем нежно.

Наклон головы и легкий поцелуй в плечо, отчего невеста залилась веселым озорным смехом.

Тихий шепот. Глаза в глаза.

«Люблю». Чье? Его? Ее? А важно ли?

Они — единое целое. Неразделимое. Словно спаянное металлом, стальными нитями, стальными канатами связанное друг с другом.

«Мой»

«Моя»

«Не отпущу!»

«Не отпускай… Не отпущу!»

«Не отпускай!»

Волшебно, сказочно, нежно…. И так будет всегда. Он и Она. Колючка и богатырь. Вместе. Навсегда.

За танцующей парой наблюдали все гости, друзья и родственники. И среди них — свидетели. Высокий, правда, уступающий в росте и ширине плеч жениху, парень с иссиня черными модно остриженными волосами, задорными и хулиганскими карими глазами, ямочкой на щеке, немного саркастической улыбкой и скверным характером. И девушка — изящная, но с округлыми покатыми бедрами, не очень длинными, но стройными ножками, пышной грудью, но не чрезмерно, которая привлекала к себе взгляды мужчин. Цвет кожи — кофе с молоком, такой же бодрящий и радующий глаз. Или как молочный шоколад — сладковато-тягучий и изумительный. Прическа девушки была столь же незаурядна, как и ее характер. Сотня косичек собраны в замысловатую прическу на затылке. Определенно, именно эта девушка выделялась среди толпы гостей. И даже не ее темно-бордовое длинное в пол платье с откровенным разрезом и полностью открытой спиной было тому виной. Девушка привлекала к себе внимание своим внутренним светом, манила и завораживала.

— Наш выход, — деловито скомандовала она высокому парню. И Игнат кивнул, глядя на танцующую невесту и жениха. Что-то витало все же в воздухе, если уж даже он предпочел промолчать и не отпустить колкого саркастического замечания.

Игнат, легко удерживая Лику за ладошку, вывел ее на танцпол. Не в центр, где танцевали молодые. Но и так, чтобы хватило места для маневра.

— Иии… раз, два, три… — сосчитала Лика.

Горячая ладонь легла на обнаженную спину, заставив девушку непроизвольно вздрогнуть. Она предпочитала не смотреть в лицо кавалеру. Но вдруг взглянула. Сосредоточенно сжатые губы, нахмуренные сведенные к переносице брови.

— Расслабься, — улыбнулась Лика, — а то ты на Демоняку похож. Рогов и копыт не хватает.

Игнаша попытался расслабиться. Но этот гребаный вальс давался ему с трудом. Словно у него вмиг выросли дополнительные ноги и отчаянно ему мешали. Но парень знал, не вальс виной этому чувству неудобства. А девушка. Конкретно эта девушка. Потому что, мать ее, она в этом деле чемпионка. А он — полный профан. А Игнаша совсем не привык, когда ему утирают нос.

Парень мысленно отсчитывал ритм, и кажется, все получалось. Он даже позволил себе опустить взгляд с макушки девчонки на ее обнаженное плечо, а потом и ниже, на вздымающуюся, затянутую кружевной бордовой тканью грудь. Мелькнула мысль, что грудь очень и очень не плоха. Даже не так. Грудь — шикарна. Пожалуй, самая шикарная, из всего, к чему Игнаша ранее прикасался. И как-то шальные мысли совсем полетели в сторону, далекую от вальса и танцев. Вернее, в сторону танцев в горизонтальной плоскости. И парень сбился на очередном повороте. Не хотел, получилось так. И совершенно случайно он наступил на изящную лаковую бордовую туфельку. Совсем немного, но наступил. И вышло так, что размер ноги у мальчика Игнаши был приличным. И его ботинка хватило не только на туфельку, но и на струящийся подол платья. И как-то вышло так, что парень совсем растерялся, несмотря на всю свою уверенности и браваду, и застыл на мгновение. А девушка по инерции и скорее по привычке двигалась дальше.

Игнаша со смешанными чувствами, где даже испуг имел место быть, смотрел, как Лика, пошатнувшись, заваливается назад. Парень, не долго думая, подхватил девчонку. Но и сам поскользнулся на гладкой ткани платья. И уже не с испугом, а скорее с ужасом, парень понимал, что и сам падает вслед за Ликой. Он успел упереться коленом и рукой в пол. Но этого не достаточно, чтобы удержать девчонку. Лика моргнула раз, второй. И когда к ней пришло осознание того, что она упала, вернее даже того, что ее этот идиот все же уронил, она пришла в ярость.

— Какой же ты идиот! — прошипела девушка.

Поза Игната вполне располагала. И Лика, не долго думая, резко подтянула колено, ощутимо врезав парню в пах.

— Дуррррра! — прошипел Игнаша в ответ, сцепив зубы.

— Встань с меня, кретин! — рявкнула девушка.

Но Игнат только пыхтел сквозь зубы и что-то мычал невнятно.

— Да мать твою ж так! — донесся сверху голос Чертинского-старшего, — Ты уже перегнул!

Черт схватил сан за шкирку, словно нашкодившего котенка, и встряхнул.

— Я, б***, тебя уже воспитаю! — шипел недовольный отец.

— Па, да это случайно, честно, — оправдывался Игнаша.

Но Черт и слушать не хотел. Помог подняться Лике. И пока девчонка убегала с танцпола, устроил сыну тихую взбучку. Коротко, не выбирая выражений и не фильтруя речи.

— Извинишься! — лаконично подвел итог воспитательной беседы Черт, — И не в своем духе. А нормально. По-человечески.

Игнат кивнул и пошел на поиски девчонки. Окинув взглядом народ, парень понял, что несмотря на «триумфальное» падение, он умудрился каким-то чудом не привлечь чрезмерного внимания. Только мама смотрела на него с осуждением. И бабушки недовольно хмурились. Правда этот факт показался парню малоутешительным.

Вздохнув, Игнаша направился в женский туалет. Безошибочно отыскал запертую кабинку, услышав тихие всхлипы девушки. И коротко постучал. Преграда их разделяла номинальная. Дверцу можно было легко дернуть и она бы поддалась. Но Игнаша не ста усугублять.

— Лик, ну, Лик, — протянул парень, — прости, а?

— Убирайся! Идиота кусок! — всхлипнула девушка.

— Я честно не специально, — извинялся парень.

— Скотина голландская! — шмыгала носом девушка.

Игнат вынул носовой платок и перекинул через перегородку, удерживая белоснежную ткань пальцами. Улыбнулся, когда девушка взяла платочек. И все еще улыбался, когда слышал, как она в него сморкается.

— Малика, прости, меня, а? — извинялся Игнат.

— Ты все испортил! — рыдала девушка, — На меня и без того все глазеют. А сейчас вообще тыкать пальцами будут.

Игнаша посмотрел на потолок. Помолиться? Да не, не поможет.

— Ну хочешь, я на колени встану? — предложил парень.

Но девушка будто не слышала его.

— Я — чемпионка, если ты не в курсе, — продолжала рыдать Лика, — Дважды чемпионка страны. И мы с Яном пятые в мире. Пятые! А в этом году вообще по прогнозам на медаль потянем. А ты меня уронил! Скотина копытная! Демон скотский!

— Да, да, все верно, — кривлялся Игнат, — Вылезай уже. Самое интересное пропустим.

— Отвали, — всхлипывала девушка.

— Всю свадьбу там сидеть будешь? — поинтересовался Игнат.

— Тебе-то какое дело? — уже спокойнее шмыгнула носом девушка и вновь высморкалась в платочек.

— Завязывай рыдать, — примирительно сказал парень, — Нос распухнет и покраснеет.

Девушка затихла. Игнат обрадовался, что слезы-сопли прекратились. И даже расслабился, мысленно похвалив себя, и погладив по голове. Молодец, Игнаша, разрулил.

А потом все произошло слишком стремительно. Дверь резко распахнулась, встречаясь с лицом парня. И из кабинки шагнула разъяренная девушка.

— Я, если ты, мать твою, не заметил своим куриным мозгом, черная! Я не краснею! — заорала девушка, сжимая в кулачке носовой платочек.

— Ну не млять ли…. - выругался Игнаша, хватаясь за расквашенный нос, из которого текла тонкая струйка крови.

Триумф на лице Лики был неописуем. Правда длился ровно две секунды.

— Ой! — выдохнула Лика, видя, как сквозь пальцы парня сочится кровь.

Игнаша осел на небольшой пуф у стены и задрал голову вверх.

— Давай посмотрю, — предложила Малика.

Игнат Захарович что-то пробормотал, но возражать не стал. Не рыдает — уже плюс.

Лика стирала кровь с пострадавшего носа. Смочив полотенце в холодной воде, приложила его к пострадавшему месту.

— Игнаш, я не специально, — вздохнула Лика.

Игнат сдвинул мокрое полотенце с лица.

— Квиты? — предложил он.

— Подумаю, — пожала плечами девушка, — Дело, знаешь ли, моей репутации и профессионализма касается.

Игнаша молчал, рассматривая заплаканное лицо девчонки. Симпатичная мордашка уже выглядела не так строго.

— Лик? — вдруг проговорил Игнат, сам себя не узнавая.

— А? — девушка была занята, рассматривая нанесенные на мо… лицо повреждения.

— Ты не черная, — улыбнулся парень, — А как молочная шоколадка.

— Иди в ж…, - почти ласково послала Лика.

— Нет, правда, — не унимался парень, — Или как капучино. Да, точно, капучинка. Знаешь, типа как у Авроры, веселые капучинки. Так и ты, капучинка с карамелькой.

— Повторяю, пошел в задницу, — настойчиво произнесла Лика, повертела пострадавшую физиономию, обхватив ее ладонями. Посмотрела придирчивым взглядом. Кивнула, — Жить будешь.

Лика отошла от парня, бросила полотенце в ведро. Вымыла руки. А когда поднимала голову, встретила в зеркале взгляд Игната. Парень стоял на одном колене.

— Ты чего творишь, придурок? — поинтересовалась Лика.

— Извиняюсь, — невозмутимо ответил Игнат, — прости? Я вообще-то в женском туалете, в дорогом смокинге и не колене. Думала бы ты быстрее.

— Демон скотский, — фыркнула Лика, — Пошли уже, идиот.

— Замяли? — поинтересовался Игнаша, все еще не поднимаясь с колена.

— Замяли, — вздохнула Лика, — Но если ты меня уронишь еще раз, вот один малюсенький разок, то я…

— Все понял, — перебил девушку Игнат, и легко поднялся на ноги. Аккуратно взял ладошку девушки и устроил ее на своем согнутом локте. Лика не улыбалась, но и злиться немного перестала. Капельку. А потом и вовсе начала улыбаться, заметив на мо…лице парня синяк. Так ему и надо.