Семейная жизнь мне нравилась. Нравилась…. Да я наслаждалась ею. Только выйдя замуж за любимого человека, поняла, насколько мне не хватало настоящей крепкой семьи. Одно дело, когда я была обычной девочкой — дочерью умершей много лет назад подруги, а другое, когда я стала женой Велизара. Нет, и раньше ко мне относились с любовью и Маргарита и Велизар. Просто сейчас я себя чувствовала иначе. А может быть, просто гормоны дают о себе знать? Не скажу точно… Просто, я была счастлива, и точка. Ведь муж носил меня на руках, и в прямом и в переносном смысле. Правда, порой хотела его огреть чем-нибудь тяжелым из-за его приступов чрезмерной опеки надо мной, а порой зацеловать до потери пульса.

Моя беременность протекала хорошо. Здоровье было в норме, все анализы тоже. Пол малыша врачи еще не могли определить, но я почему-то считала, что родится мальчик. Просто думала так и все. Велик ласково улыбался, поглаживая мой только начавший появляться животик, разговаривал с малышом. А я смеялась, 'подслушивая' их сугубо мужские разговоры.

— Молчи, женщина, когда мужики говорят! — нарочито гневно ворчал муж, когда я пыталась вклиниться в их беседу. Я в такие минуты наигранно хмурилась и обижалась, а любимый только ласково целовал меня.

Как только дед Велизара узнал о грядущем пополнении, сразу же подарил нам дом, расположенный в паре сотни метров от его особняка. К моему удивлению, Велизар дом принял, деда поблагодарил. Так что мы стали частыми гостями в особняке дедули, раз в неделю навещали соседа. Отношения внука и деда пошли на лад. Чему я была несказанно рада. Не чужие ведь люди друг другу, а родня.

К слову о родне. Папа мой, незаменимый Аркадий Петрович испарился, после похищения и событий на свалки его никто не видел. Да и не было особого желания его разыскивать, оставил меня в покое и на том 'спасибо'. И без его присутствия я была счастлива.

Сегодня, несмотря на чистое, безоблачное небо настроение было каким-то грустным. И день начался как обычно, с завтрака и объятий любимого, а все равно что-то не то….

Выйдя из здания университета, огляделась. Велизар обещал подъехать и забрать меня после занятий. Мы должны были поехать к Марго и Юре в ресторан. Нашей машины на университетской парковке еще не было. Хотела уже звонить мужу, поинтересоваться, где он, как взгляд остановился на знакомой мужской фигуре, медленно идущей мне навстречу. Вздохнула. Так хотелось верить, что у меня галлюцинации на почве гормонального всплеска. Но…

— Здравствуй, дочка, — Азаров улыбнулся, подойдя ближе. Первым желанием было: развернуться и уйти в противоположную сторону. Потом передумала. Не трусиха ведь я. Да и чего бояться мне? С таким-то мужем и родней, пусть и преклонного пенсионного возраста.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович, — спокойно проговорила я.

— Хорошо выглядишь, — продолжил беседу отец, — И прическа изменилась.

— Изменилась, — подтвердила я, заправляя упавший на глаза локон волос. Волосы я и вправду со школы не стригла. Отец еще хотел что-то сказать, вот только беседовать с ним я не желала.

— Могу поинтересоваться причиной твоего появления? — проговорила я.

— А у меня обязательно должна быть причина? Мне нельзя просто так увидеть дочь? — возмутился Азаров. И ведь правдоподобно же. Могла бы и поверить, не знай я своего папочку так хорошо.

— С трудом верится, — спокойно произнесла я, — Скажу сразу, я уже замужем. Так что продать меня ты не сможешь. И Велизар тебя достанет даже испод земли, если со мной что-то случится.

Отец напряженно смотрел на меня. Потом оглянулся, будто ища моего мужа. Заметила, как он напрягся. Поняла, Велизар где-то рядом. Пусть я и не видела его, но чувствовала мужа.

— Я извиниться хотел, — заговорил Азаров, — За все.

Скептично улыбнулась. Катаклизмы природные? Маловероятно.

Подумав, решила сказать отцу, что зла не держу на него. Возможно, даже разок позволю ему увидеть внука или внучку. Даже рот открыла, чтобы озвучить фразу, вертевшуюся в голове.

— Но ты ведь именно мне должна быть благодарна за такое выгодное замужество, — совершенно серьезно заявил мой папочка. От возмущения даже не знала, что и сказать. А Азаров тем временем продолжал, — Если бы не мое желание выдать тебя замуж за делового партнера, Элистратов на тебе бы и не женился.

— Ты не падал сегодня? — наконец, обрела я дар речи, — А то контузия на лицо, вернее на голову.

— Ты так и не научилась хорошим манерам, — отец разочаровано покачал головой, — Думаю, Велизар тебя долго терпеть не сможет. А когда выкинет на улицу, вспомни о том, что у тебя есть отец.

От слов отца мне хотелось разрыдаться прямо здесь, у здания университета. Слезы уже застилали глаза, лицо отца казалось расплывчатым и чужим. Чужой он мне, абсолютно.

Сквозь пелену слез видела только очертания и размытые образы. Вытерла глаза ладонью. Всхлипнула. Посмотрела на Азарова. Вот только ответить ему ничего не успела. Подлетевший к нам Велизар, не разбираясь в причине моих слез, двинул отцу в челюсть.

— Предупреждал ведь, *цензура*! — прошипел Велик. А мне вдруг стало весело. Нет, ну а ругаться то в присутствии беременной дамы к чему? Ой, как некрасиво!

— Велизарка, — ласково позвала я мужа, тот не откликался, что-то выговаривал Азарову, тряся его над землей, словно тряпичную куклу, — Велизар! — повторила я. Муж меня услышал. Ругаться перестал. Посмотрел на меня, не выпуская отца из захвата.

— Поедем домой, а? — улыбнулась я. Велизар кивнул. Внимательно посмотрел на мои щеки, все еще мокрые от слез. Нахмурился. Вновь повернулся к отцу.

— Пусти его, пусть живет, как хочет, — посмотрела на отца, — Только без нас.

Велизар кивнул и направился в сторону машины отца. Рывком дернул Азарова за собой, впихнул его в салон, напоследок что-то сказав ему. И вернулся ко мне.

— Солнышко, ты как? — требовательно спросил Велизарка, обнимая меня. Теперь, когда оказалась в объятиях мужа, все проблемы казались мелкими и совершенно неважными.

— Хорошо все, — улыбнулась я. Муж стер последние капли слез с моих щек, и начал целовать мое лицо, — Правда, хорошо. Ты ведь со мной.

Велизар заглянул в мое лицо. По его глазам прочитала обо всем, что он хотел сказать. Улыбнулась. Он промолчал, не обличая мысли в слова. А мне и не нужно было, я ведь и без слов знала о его чувствах и мыслях.

— Поедем домой, — ласково провела по его щеке ладонью. Муж, прижав мои пальцы к своим губам, поцеловал их.

— Пойдем, — выдохнул он.

С университетской парковки мы уехали. Я старалась не думать об отце и минувшей встрече. Не хотела лишний раз расстраиваться, ни к чему это. Вредно для малыша.

Велизар рассказывал, как прошел день, как дела в охранном агентстве. Упросила его заскочить в Клуб. Стрелять я, конечно, не рвалась. Но с ребятами пообщалась. В общем, все было замечательно. Рядом муж, близкие, любимые и любящие люди. А что еще нужно?

Наутро, смотря новости по местному каналу, мы с Велизаром узнали, что на господина Азарова Аркадия Петровича было совершено покушение, в результате которого бизнесмен Азаров был убит вместе с новой любовницей. Удивленно посмотрела на Велизара.

— Хотел бы, но не я, — серьезно проговорил Велик. Кивнула. А потом расплакалась. Пусть он и много плохого сделал, но ведь был моим отцом.

Велизар подошел, обнял меня.

— Узнать, кто его убил? — прошептал мой волкодав.

— Нет, не нужно, — всхлипнула я, — Пусть все так и остается.

Похороны прошли скромно. На похоронах Азарова было очень мало людей. Мало кто захотел почтить его помять. Велизар, я, Марго и Юра, вот и все, кто присутствовал при погребении отца.

— У нас будет дружная и крепкая семья, — только и проговорил Велизар. И не знаю, для кого именно он произнес эти слова. Для моего умершего отца, или для себя. Но я верила мужу. Мы будем счастливы. Нет, мы уже счастливы.

Дни летели, я становилась больше в объеме с каждым днем, росла, можно сказать. Велизар только посмеивался, и млел от счастья. А я умилялась, глядя на любимое счастливое лицо. Вот только с каждым днем понимала все лучше, это он сейчас трясется над каждым моим вздохом, а что во время родов будет? Я, если честно, уже боялась. Вот кто-то боится рожать, боль терпеть, а я нет. Мне за мужа было страшно. И поэтому мы с Марго решили подстраховаться, разработали план, о котором любимый, как говориться, ни сном, ни духом. И мы все с Маргаритой продумали, вплоть до мелочей.

Наступил день 'Икс'. Вернее, ночь. А может, и утро. Короче, четыре часа утра. Проснулась от резких болей в животе. Пару минут думала, рожаю или нет. Позвонила Марго, рассказала о симптомах. Мама велела будить мужа и ехать в роддом. А чего его будить? Он вон уже вскочил с кровати с перепуганным лицом и бегает вокруг меня, мельтешит только.

— Велик, — грозно прикрикнула на мужа, — Заводи транспорт. В роддом едем.

— Солнышко, я сейчас, я мигом, — лепетал любимый. Волчара на все его мельтешения смотрел, лениво приоткрыв один глаз. Ну, хоть кто-то в нашей семье спокоен.

— Давай я на память тебя сфоткаю, а? — пропыхтел муж, надевая джинсы. Хмыкнула. Хотела уже популярно объяснить мужу, куда он свой фотоаппарат может пристроить, но резкая боль не позволила говорить. Стоически терпела, в противном случае мужа удар хватит, а он мне живой и здоровый нужен.

— Это ведь малыш рождается! — бормотал Велизар. Ага, я ж еще не поняла.

— Велик, дуй в гараж! — потребовала я, прекращая неуместный приступ радости.

— А чего дуть-то? — бормотал волкодав, — У меня готово все уже.

Спустя пару минут, мы мчались в больницу. Чем ближе был роддом, тем сильнее нервничал мой драгоценный супруг. А я то смялась, то тихо постанывала, развалившись на заднем сиденье.

В приемных покоях роддома нас уже караулили Маргарита и сонный Юрик.

— Быстро домой! — потребовала я от родни. Юра вздохнул, скосив взгляд на моего мужа, находящегося в стадии медленного, но крайне буйного помешательства. Потом глянул на улыбающуюся Маргариту.

— Да я бы с радостью, только Ритуля 'против', - пробормотал Юра.

Дальше засуетился медперсонал. Велизар неотступно был рядом. Вот и зачем мне присутствие мужа, рычащего на медсестер? Еще и сходящего с ума от беспокойства за меня и малыша?

Посмотрела на Маргариту. Кивнула ей. Она кивнула в ответ.

— Сынок, выйди на минутку, — ласково проговорила мама.

— Ма! Ты что?! — возмутился Велизар, — У меня жена тут рожает!

— Вот поэтому и выйди! — уже более настойчиво проговорила Маргарита. Велизар с минуту смотрел на меня. Я улыбнулась, кивнула. Велизар, поцеловав меня, вышел. Правда, на каждом шагу оглядывался, вероятнее всего, не теряя надежды на то, что мы позволим ему остаться в палате.

Как только за Велизаром закрылась дверь, раздались громкие ругательства, шум, стоны, и тишина…

— Они там его не сильно? — тревожно спросила я.

— Агашенька, тебе сейчас не об этом нужно думать, — строго проговорила мама.

— Нет, я все-таки гляну, как он там, — сказала я, чувствуя приближающиеся схватки. Перед очередным приступом я успела открыть дверь и выглянуть в коридор. Санитары укладывали моего волкодава на каталку, дабы отвезти в палату, где я буду находиться уже после родов.

— Так лучше будет, — утешила я сама себя, — Надеюсь, ты простишь меня, — шепнула я мужу, находившемуся без сознания.

— Он проснется через несколько часов, — доложил один из наших с Марго 'соучастников'.

— Должны успеть, — вздохнула я, — Иначе мой волкодав все тут разнесет.

Побитые санитары вздохнули, один прижимал руку к разбитому носу. Второй стирал кровь с губы. Вот если бы не схватки, гордилась бы мужем. Но ничего, еще будет время, если он меня не отшлепает, как только очнется.

Велизар

— Папочка, вы просыпаться вообще собираетесь? — из беспамятства меня вывел незнакомый голос. Разлепил глаза. Яркий свет, струящийся сквозь окно, слепил. Прищурился, стараясь разглядеть комнату, в которой я находился. В дальнем от меня углу стояла кровать, на которой спала моя девочка. Вскочил с кушетки, отчаянно желая как можно быстрее оказаться рядом с женой.

— Не так быстро, папочка, — остановил меня веселый голос все той же медсестры, — Пусть мамашка поспит, устала она.

Застыл, так и не подойдя к любимой. Взгляд намертво приклеился к крохотной кроватке, в которой лежал малыш. Спал, кажется, хотя я в детях мало понимал. Вернее, не понимал совершенно ничего, пусть и книг кучу прочитал за последние месяцы, но это ведь все теория, а практика она отличается…. Мысли путались, и я все никак не мог сделать шаг. Будто парализованный, стоял и смотрел на два моих чуда, переводя взгляд с любимой на сына.

— А я… а мне можно…? — как-то сипло пробормотал я, обращаясь к медсестре.

— Давайте сыну вашему подгузник сменим, — спокойно проговорила медсестра.

— Я… я не умею… — потерянно проговорил я, делая шаг ближе.

Медсестра только улыбнулась. Подвела меня к малышу, сунула сопящий сверток мне в руки, и велела идти к маленькому столику. Не знаю как, но я дошел. Понял, что ноги дрожат, как и руки. И сын такой крошечный, и сказать хочется столько всего, а не могу. И слов подобрать не могу, и голос отказался слушаться. В общем, полный завал.

— Вот сюда укладываем малыша, — раздавала указания медсестра, — Аккуратненько снимаем ползунки….

Спустя несколько минут, я уже вновь держал малыша на руках. Более уверенно, руки не дрожали. Сын открыл глазки и как-то слишком серьезно посмотрел на меня. А я едва не разрыдался. Вот так-то. А еще я был очень горд за свой совершенный несколько минут назад подвиг первого пеленания сына. И был счастлив. И просто безумно был благодарен жене, и любил ее, так сильно, что даже дышать не мог, если ее не было рядом.

Сынок смешно сморщил носик и открыл рот, скорее всего, собираясь заплакать. Я растерялся. Что делать-то?

— Спокойно, Велизарка, — услышал голос любимой, проснувшейся и, как выяснилось, наблюдавшей за мной, — Он кушать хочет.

Выдохнул, шумно и с облегчением. Подошел к жене. Она легла на бок, а я аккуратно уложил сверток, уже пищащий все громче с каждой секундой, рядом с любимой. Девочка моя принялась кормить Захарку, а я присел рядом на корточки и, словно блаженный, наблюдал за картиной.

— Настоящий мужик, — констатировал я очевидный факт, наблюдая за сыном. Захар крохотной ладошкой прикасался к груди Агашеньки.

— Теперь Вам, Велизар Ильич, придется делиться мною, — рассмеялась любимая.

— Думаю, смогу с этим смириться, — прошептал я. Перевел взгляд с сына на лицо жены. Осторожно, стараясь не мешать, погладил по щеке. Чуть придвинулся, поцеловал в макушку, в щеку, пробираясь к губам.

— Девочка моя, — хрипло выдохнул я. Собирался сказать все, что чувствую, как люблю ее, как благодарен ей, но опять не смог.

— А я тебя усыпила, — покаялась моя малышка. Вот только раскаяния в ее глазах не было, только озорство и хвастовство.

— Спасибо? — шепнул я, стараясь скрыть улыбку.

Сын перестал причмокивать, уснул.

— Поели, теперь можно и поспать, — улыбнулась моя девочка, — В кроватку его уложишь?

Закивал, словно китайский болванчик. Агафья тихо рассмеялась.

Как только сын оказался в своей кроватке, сразу же вернулся к жене.

— Как ты? — спросил я, обнимая жену. Так хотелось прижать ее к себе, вдохнуть родной запах, чтобы успокоиться, хоть немного.

— Хорошо, — ответила Агефенок, устраиваясь в кровати удобнее, — А ты сильно на меня обижен?

Агафья подвинулась на кровати ближе к краю. Я лег рядом.

— Нет, — хохотнул я тихо, — С чего бы?

— Я рада, — счастливо вздохнула жена, хитро улыбаясь. Лежал рядом и всматривался в ее лицо. Устала, но взгляд счастливый. Погладил по ее щеке кончиками пальцев.

— А хотя нет, немного мое эго задето, — притворно вздохнул я, — Вот вернемся домой, а тебя отшлепаю!

— Ха, — насмешливо проговорила Агашенька, — За что? Я же ничего не сделала!

— Девочка моя, — вздохнул я, — Ну, как можно сомневаться и недооценивать мужа? Послать всего-то двоих санитаров! Ужас!!

Агафья рассмеялась.

— И когда догадался? — хихикнула моя девочка, устраивая голову на моем плече.

— Как только закрыл дверь палаты, — честно признался я.

— А зачем санитарам навешал? — удивленно спросила малышка.

— Солнышко, — вздохнул я, целуя жену, — Ну, не мог ведь я совсем без боя сдаться.

— Мой волкодав! — счастливо выдохнула Агашенька.

— Угу, — кивнул я, — Твой, — поцеловал жену, — Волкодав, — погладил малышку по затылку. Жена вздохнула. Задышала ровнее и глубже. Уснула. А я, вновь посмотрел на сына, мирно спящего в кроватке в метре от меня. Можно протянуть руку и дотронуться до крохотного свертка. Что я и сделал. Так я и лежал, пока не проснулась жена: одной рукой обнимая любимую, другой — осторожно поглаживая крохотную ножку сына. Спокойствие и оглушительное вместе с тем счастье нахлынуло на меня. Вот все, ради чего, вернее ради кого, я живу. И никому не отдам.