— Боже, я ужасно голодная! — рассмеялась Ленка, неожиданно подойдя к сидящему за столиком Черепанову сзади и обнимая того за шею.

Парень, приехав в «Барин» раньше девушки, успел сделать заказ и выпить чашку ароматного чая в обществе друга.

— Сейчас уже принесут горячее, — улыбнулся Гера, повернув голову и глядя на свою девчонку, — Привет.

— Скучала жутко, — широко улыбнулась Соколова и потерлась носом о нос Геры.

Извернувшись, Гера перетянул свою Елену-Прекрасную к себе на колени и жарко поцеловал прямо в губы, показывая без слов, что и он сильно соскучился по любимой принцессе.

— Здравствуй, Василий! — копируя Ленкин голос, произнес сидящий за этим же столиком Бася, — Здравствуй, Елена-Прекрасная! — уже обычным, низким и растягивая гласные, — Как твои дела, друг сердешный? — вновь имитируя тонкий голосок, — Зашибись, только никто не завидует!

В ответ на такую беседу по ролям Ленка заливисто расхохоталась.

— Он завидует, — «сдал» Гера друга.

— Васенька, что-то мне подсказывает, совсем скоро наступят и в твоей холостяцкой жизни веселые деньки, — смеялась Елена, на минутку оторвавшись от Черепанова.

— Да упаси Бог! — махнул обеими руками парень, — Ладно, у меня стрелка. А вам приятого аппетита! И вы разлепились бы уже. Смотреть тошно на ваши счастливые морды. То есть я имел в виду, Леночка, на твое милое личико мне никогда не надоест смотреть. А вот эту довольную харю я бы лет сто не видел.

— Грех завидовать лучшему другу, — заметила Ленка с улыбкой.

— Грех не сношаться по праздникам, — хмыкнул Бася, взглянув на наручные часы, — А завидовать Герычу — святое. Ладно, я помчался.

— Знаешь, мне очень хочется посмотреть, как он втрескается в какую-нибудь бойкую девчонку, чтобы нормальную, чтобы потрепала ему нервы, — мечтательно проговорила Ленка с капелькой злорадства в голосе, — А то весь такой циничный и твердолобый, до тошнотиков.

— Коварная ты у меня, — улыбнулся Гера, помогая Ленке пересесть на соседний стул.

— Это ты еще мой план по поиску этой самой девчонки не слышал, — со знанием дела кивнула Елена, благодарно улыбаясь подлетевшему к их столику официанту с блюдами в руках.

— Только не говори, что у тебя уже и кандидатура есть! — изогнул Гера бровь.

— Нет, пока нет, — призналась Елена, — но я совсем скоро начну работать над этим.

И Елена Александровна, хитро улыбаясь Черепанову, принялась с аппетитом поглощать блюдо, хваля искусно приготовленное мясо и обещая Пал Палычу высказать отдельную благодарность и выпросить у него для шеф-повара дополнительную премию.

В ответ Герасим, глядя на восторженное лицо своей девушки, только снисходительно улыбался. Нет, его Леночка все же самая замечательная на свете.

— Что ж, Герасим Матвеевич, я припудрю носик и помчусь, — нехотя вздохнула Соколова, бросая взгляд на часы, — Мне нужно успеть к постоянным клиентам на переговоры, у них там сделка горит. А потом, думаю часикам к шести освобожусь и поеду к Забаве. Сможешь съездить со мной в больницу?　　　

— Да, конечно, — улыбнулся Герасим, поднимаясь из-за столика. Видя Ленку в стильном брючном костюме, с белокурыми локонами, спускающимися по плечам и спине, с легким макияжем и сверкающими нежностью и озорством глазками, ему совершенно не хотелось ее куда-либо отпускать. А хотелось абсолютно иного: закинуть в машину, увезти в свою квартиру, и остаться там минимум до утра, максимум лет на сто.

Улыбающаяся и словно читающая мысли Черепанова Елена скрылась в дамской комнате, а сам Черепанов отправился в гардероб за Ленкиным пальто. А когда девушка возвращалась, поправляя рукой волосы и ласковым взглядом смотря на Геру, молчаливо подпирающего зеркальную стену холла ресторана, мысленно Черепанов окончательно решил везти Ленку к себе. Правда, после визита в больницу. Не мог он лишить Забаву, ставшую за последние две недели другом и ему, поддержки близких. Тем более, когда врачи все еще опасаются за жизни родителей девушки, пусть и имелись некоторые сдвиги в их тяжелом состоянии.

Ленка подошла вплотную к своему Черепанову, улыбаясь, привстала на цыпочки и ласково чмокнула в приоткрытые губы.

— Чего? — улыбалась она, чуть отстранившись.

— Ничего, — уголок рта Геры пополз вверх. Но стоило девушке обернуться, просунуть руки в рукава и застегнуть пуговицы, стоя к парню спиной, как Гера тут же накрыл хрупкую талию могучими ладонями, а носом прижался к милому ушку сквозь волосы.

— Хочу тебя, Ленка… — шепнул он хрипло.

— Проказник, — хихикнула Елена в ответ и потерлась виском о хитрый теплый нос своего могучего технаря.

— Угу, — согласился Гера, и, пока не передумал, потащил Ленку на улицу.

А там, усадив в юркий Форд, оставил жаркий и обещающий поцелуй на губах любимой и строго проследил, как она аккуратно выруливает с парковки ресторана. А потом сам уселся в свою Тундру и, вздыхая, чувствуя, как по венам бурлит Ленкин запах и неудовлетворенное желание, отправился　 в офис «Сокола».

Не успел Черепанов войти в здание фирмы, как ему преградила путь их новенький помощник бухгалтера. Ирочку за первую неделю работы узнал и запомнил весь «Сокол», просто потому, как она общалась с народом. Все у нее были зайками и котиками.

— Котик Герочка! — воскликнула девушка, радостно и широко улыбаясь, — У меня там страшный вирус! Грозится сожрать все мои данные! Ты обязательно должен спасти даму, оказавшуюся в беде!

— Сейчас посмотрю, — вздохнул Герасим.

— Котя! Ты не понимаешь! Нужно вот прям немедленно! — топнула ножкой Ирочка.

Черепанов вздохнул. Взглянул на часы. И, от нечего делать, двинулся в бухгалтерию. Жуткий и страшный вирус Ирочки на деле оказался пустячной проблемкой. Да и не проблемкой вовсе. И спустя десять минут, Герасим быстренько покинул бухгалтерию и заперся у себя, по-тихому отсчитывая часы до окончания рабочего дня.　 Нет, Ленку, однозначно он уговорит остаться. Тем более, Соколова нет. Мирыч уехал вместе с женой на несколько дней из города. Так что, Леночке ночевать одной в большом доме никто не позволит. Да и если бы Соколов и был в городе, Черепанов все равно не отпустил бы Ленку домой. Устал он от этой беготни. Все, как только вернется шеф, решил Черепанов, Гера пойдет к нему и поставит в известность, что Ленку он забирает к себе. Даже если сама Ленка не согласна. Над ее согласием парень поработает, не страшно.

Воодушевившись такими мыслями, Черепанов уже боле продуктивно доработал до шести часов вечера, и, вырубив все компы и отправив домой парней, вышел из кабинета сам. В холле уже поджидала Ирочка, весело щебеча о чем-то с секретарем и посматривая на идущего к дверям Геру.

— Котя! Герочка! — разнесся веселый голос на весь холл, отчего Черепанов непроизвольно поморщился, пойманный окликом в дверях, — Слушай! А ты не подбросишь меня? Мы ведь в одном районе живем, кажется.

В этот момент случилось две вещи, никак не предвиденные Герой. На крик «Котя! Герочка!» который отчетливо было слышно и на улице, на Черепанова посмотрели почти все сотрудники «Сокола», включая и прохожих на улице. И одновременно Гера, оказавшись в дверях, увидел, как из припаркованного напротив входа Бентли выходит его Ленка. И какой-то хмырь вежливо подает ей руку. Оказавшись на улице, Ленка, улыбаясь и что-то говоря, не торопится отнимать свою руку из загребущих лап мужика. А тот, обхватив тонкую ладошку Леночки, склоняется над ней. И как-то слишком уж непозволительно долго целует ее.

Гера замер, притормозив на крыльце. Ирочка, бегущая позади, не ожидала такого маневра и врезалась в застывшего Черепанова, вернее в его спину. Инстинктивно Гера подхватил девушку под руку и поставил на ноги. И вновь «Котик! Герочка!» разнеслось по всей округе, и даже шум суетящегося города не смог перебить этого вопля.

Ленка, повернувшись ко входу фирмы брата, увидела картинку, где Гера, ее Гера, обнимал какую-то неопознанную мартышку. А та, мартышка, самозабвенно висла на нем. Прищурившись, Елена бросила убийственный взгляд на ту самую мартышку, холодный на Черепанова и вежливый на самозабвенно лобзающего ее ладонь клиента.

— Благодарю за помощь, Игорь Вячеславович, — вежливо обратилась Елена к клиенту, — Надеюсь, я не сильно отвлекла вас поломкой своего автомобиля.

— Что вы, Елена Александровна! — вежливо шаркнул ножкой Пупков, — Я и мои партнеры вам очень и очень признательны за помощь. Оплату мы переведем утром на счет вашей компании.

— Отлично, Игорь Вячеславович, — кивнула Елена, вновь глядя на сцену «Мартышка и Черепанов», — Всегда рада с вами работать.

— Так, быть может, все же отужинаете с нами? — в который раз предложил Игорь Вячеславович.

— Премного благодарна, — вежливо улыбнулась Елена, — Но у меня встреча. Всего доброго.

Пупков, вновь облобызав ручку Ленки, благополучно уселся в салон своего шикарного Бентли и отчалил. А Елена, перехватив сумочку подмышкой, решительным шагом направилась ближе к своему парню и мартышке, висящей на нем.

— Котя! Ты меня спас! — щебетала неопознанная девица, — Герочка! Ты такой сильный и ловкий.

— Он еще и в постели крут,　 — хмыкнула Ленка, останавливаясь в паре метров от парочки, — Правда, котя?

Но Черепанов словно и не слышал замечания Ленки, смотрел на нее, насупившись.

— Это, собственно, что за хрен только что был?　 — мотнул парень головой в сторону уезжающего Бентли. Щебетания Ирочки он будто и не слышал. Вернее, не слышал вовсе. Перед глазами так и стояло лицо улыбающейся Ленки и целующий ее хмырь.

— А это, собственно, что за мартышка у тебя на руке виснет? — изящные брови взметнулись вверх.

Ленка увидела, как Гера, словно только что заметил повисшую на его предплечье барышню. Моргнул, будто вспоминая, что именно Ирочка делает на его руке. Потом стряхнул ее, развернул в сторону остановки и вежливо произнес:

— До свидания, Ирина.

Ирочка возмущенно моргнула. Ленка хмыкнула. А Гера шагнул к Соколовой ближе.

— Так кто это был? — хмурился Герасим, глядя на Ленку сверху вниз.

— Ты в курсе, что я запросто могу лишить ее волос и обеспечить визит к пластическому хирургу? — прищурилась Ленка, подняв голову и глядя в зеленые глаза Черепанова.

— Ревнуешь? — склонился Черепанов еще ниже.

— Ревнуешь? — скопировала Ленка его тон.

— Угу, — нехотя признался Гера, обнимая Ленку за талию.

— И я «угу», — призналась Ленка, закидывая руки ему на шею. И сама потянулась к его губам, и сама из легкого приветственного поцелуя сделала жгучий, страстный, крышесносный.

А потом, спустя несколько томительно долгих, жарких секунд, бросила взгляд в сторону. И, увидев, что мартышка никуда не делась, а стоит и наблюдает, за целующейся парочкой, вопросительно изогнула бровь.

— Без вариантов, лапуль, — холодно проговорила Ленка, — Занят мужик.

В ответ Черепанов расхохотался, чувствуя, что настроение поднимается.

— Ленка! — смеялся он, прижимаясь к ее уху, — Люблю тебя, обожаю!

— Да ладно, — усмехнулась Ленка, — Признайся, что спишь со мной, потому что хочешь выслужиться перед грозным шефом.

— Отшлепаю, Лен, — пригрозил Гера, чуть хмурясь, — Додумалась же.

— Нет, ну других причин я просто не вижу, — капризно вздохнула Ленка.

А Черепанов, которому порядком поднадоела вся ситуация, попросту сгреб Ленку в охапку и утащил к своей машине. И уже там, соблюдая правила приличия, тщательно начал доказывать свои искренние и глубокие чувства. И парень настолько этим увлекся, что спустя несколько минут Тундра, едва ли не нарушая правила, мчалась в однокомнатную квартиру. И уже там Черепанов доказал основательно своей принцессе, что любит он ее окончательно и бесповоротно.

* * *

Забава не хотела покидать палату родителей, но пришлось. Врачи вежливо попросили ее погулять часочек, пока будут проводиться все необходимые ежедневные процедуры. Девушка не перечила. Она согласна была делать все, что потребуют или порекомендуют врачи, только бы родители шли на поправку. Но их состояние не менялось. Мама и папа лежали без сознания, что ни могло ни вызвать тревоги у Поликарповой.

Но она держалась. Они были живы, и это главное.

Каждый день, приезжая в госпиталь, Забава замирала на пороге родительской палаты. Боялась войти и узнать, что все-таки… все-таки случилось самое худшее. И только твердая рука Соколова не давала окунуться в отчаяние. Но сегодня она пришла одна. У Поликарпа была назначена срочная встреча, но даже в это мгновение он смог твердо напомнить, что он у нее есть, и всегда будет. Всю дорогу они говорили по телефону, и Забава сбросила вызов, только когда уже присаживалась на кресло между кроватями родителей.

Спустившись в кафетерий на цокольном этаже, девушка заказала кофе и заняла уже привычный столик в самом углу. Руки потянулись к рюкзаку за блокнотом и коробкой карандашей. В последнее время Забава много рисовала, словно выплескивая все горе, эмоции и переживания на бумагу. Капельку, пусть на минутку, но ей становилось легче.

Вот и сейчас, ловкие пальцы мелькали по бумаге зажатым карандашом. И девушка настолько погрузилась в свой мир, отрезанная от реальности звуками негромкой музыки, льющейся через наушники, что не сразу заметила, как за ее столик на пустой стул присаживается посетитель кафетерия. И только когда незнакомая рука в черной кожаной куртке сдернула наушник, Забава удивленно посмотрела на неожиданного гостя.

— Здравствуй, Забава Путятишна, — произнес низкий мужской голос.

— Потаповна, — поправила девушка и, взглянув на красивое мужское лицо, откинулась на спинку стула, — Здравствуй, Алексей.

* * *

Соколов чувствовал себя, мягко говоря, погано. Не хотел он отпускать Забаву одну в госпиталь. Не хотел, но пришлось. Одно порадовало, встреча закончилась быстро. И теперь парень мчался на всех парах к своему Васильку.

За последние две недели жизнь Поликарпа кардинально изменилась. Ему казалось, что этот ад никогда не закончится. Ему самому хотелось банально рыдать от вида грустных васильковых глаз. Он помогал, как мог, но все равно ничего не выходило изменить. Печаль из любимых глаз не уходила, даже если Забава улыбалась, улыбка не трогала глаз. Казалось, что глубокий васильковый цвет стал тусклым от бремени, которое несла на своих плечах молоденькая девчонка.

Припарковав машину на уже привычном месте, Соколов широким шагом направился в реанимационное отделение. На пороге палаты он встретил врачей. Переговорив с профессорами, молодой человек вошел в палату. Василька не было, но Соколов не стал сразу уходить. Почему-то ему захотелось побыть с будущей родней наедине.

Присев в кресло между кроватями, Поликарп Сергеевич выдохнул. Обычно во время посещений говорила Забава, а он тихо сидел рядом с ней, держа за руку. А вот сегодня у него появилась стойкая потребность пообщаться, особенно с Поликарповым.

— Кхм… Добрый день, — неуверенно начал Соколов, — Забава сейчас подойдет. А я…. Знаете, я люблю вашу дочь. Сильно люблю. Может быть, не тот момент, но я хотел бы, чтобы вы одобрили наш брак. Я вам очень благодарен за дочь. Она невообразимая просто. Единственная во всем мире. Вы не знаете, наверное, но при первой встрече она огрела меня подносом. Веселая история, что уж скрывать.

Соколов замолчал, едва заметно улыбаясь, вспоминая тот день. Вздохнул, провел рукой по волосам.

— Вы только поправляйтесь, — тихо попросил Поликарп, — Девочки вас очень любят и ждут. Нет, вы не переживайте, я позабочусь о них. Но им нужна полная семья. Особенно Дарине.

Соколов нырнул рукой во внутренний карман пиджака и вынул сложенный вчетверо альбомный листок.

— Вот, — улыбнулся он, устраивая очередной рисунок на стене рядом с такими же, — Она вечером нарисовала. Мама смотрит за ней, и тоже шлет привет вам.

Помолчав, Соколов поднялся с кресла.

— Пойду, схожу за Забавой, — прокомментировал Поликарп свой уход и осторожно покинул палату.

Он не писал Васильку, собираясь устроить ей сюрприз. Ведь должен был освободиться часа на два позже, а вышло вон как все хорошо.

Спустившись в кафетерий, Поликарп поискал взглядом нужный столик. Забава, его Василек, сидела, к его удивлению, не одна. На столике лежал ее альбом, рядом — коробка карандашей. А напротив сидел парень.

Первым порывом Соколова было подойти быстрым шагом и дать с разбега в морду. А потом Поликарп Сергеевич заставил себя остыть. Подумаешь, какой-то урод сидит весьма близко, смеется сам, смешит его Василька и слишком уж интимно поглаживает правую ладонь девушки с зажатым в ней карандашом.

Приближаясь к столику, Поликарп все больше склонялся к мысли, что в морду двинуть все же нужно.

Тем более, когда паренек склонился еще ближе над столиком, почти касаясь своим лбом головы Забавы.

Соколов заставил себя застыть на месте и написать короткое сообщение нужному человеку. А потом, медленно приблизившись к столику, отодвинул свободный стул и сел на него.

— Не помешаю? — голос Соколова был холодным, словно арктический лед.

— Ох, ты все-таки вырвался! — обрадовалась Забава, глядя смеющимися васильковыми озерами на Соколова. И в них не было ни капли грусти. Глаза светились смехом и той синевой, по которой Соколов сильно скучал.

Взгляд метнулся к парню, задержался на его руке, лежащей на столике, а потом поднялся к лицу.

— Карпуша, а это мой давний знакомый, Алексей… — начала говорить Забава.

— Какими судьбами, Пилипенко? — холодно поинтересовался Соколов, собственническим жестом обнимая Забаву за талию и притягивая к себе вместе со стулом.

— Здрасте, Поликарп Сергеевич! — парень не спешил убегать, наоборот, вальяжно развалился на стуле, глядя на Соколова нахальным взглядом.

— А вы знакомы? — удивилась Забава, улыбаясь.

— И довольно хорошо, — хмыкнул Соколов, — Господин Пилипенко учится в одной группе с Лентой, ну и является моим студентом. Так чего забыл тут, Пилипенко?

— Да я бабку свою проведать, — пожал плечом парень, — И случайно наткнулся на старую подругу. Мы ведь дружили когда-то, так ведь, Забавушка?

— Боже! — вздохнула Забава, — И Анна Алексеевна тут? А в какой палате?

Телефон Соколова пиликнул входящим сообщением, и парень отвлекся всего на мгновение.

— Ну, она в кардиологическом отделении… — туманно ответил Алексей, — Лучше расскажи, ты действительно аэрографией занимаешься? У Кудесника? Во дела!

— Да ты с темы не спрыгивай! — хохотнула Забава, — Баба Аня в какой палате?

— Нууу, — протянул Алексей.

— Вот и мне интересно, — холодно произнес Соколов, — В какой палате лежит Анна Алексеевна. Если учесть, что Пилипенко А.А. скончалась еще в прошлом году. И ты, Леха, сам у меня отпрашивался на ее похороны. Так каким ветром, а, Пилипенко?

Леха заметно заерзал, и уже сидел не так вальяжно. Но ему на помощь, совершенно не задумываясь, пришла Забава.

— Поликарп! Вот зачем ты так! — девушка даже отодвинулась от Соколова, чтобы взглянуть ему в глаза, — Леша — мой друг.

— Хороший друг, да, Леша? — прищурился Соколов, — А ты, друг Леша, не хочешь рассказать, как именно ты тут очутился? А лучше — зачем?

— Я, наверное, пойду, — привстал Леха со своего места. Но твердая рука Поликарпа тяжело опустилась на его плечо.

— А ты не хочешь поведать, друг Леша, — холодно продолжал Поликарп, — Как совершенно случайно увидел Забаву со мной, и вдруг резко вспомнил, что в детстве вы дружили, а ты вроде как на грани отчисления по моим дисциплинам. И тут, друг Леша, тебе подумалось, а не попытать ли счастья, и попросить Забаву повлиять на своего парня. Да, Пилипенко? Что скажешь? Уйдешь в несознанку? Или явишься с повинной?

— Поликарп Сергеевич, я это… — Леха все же встал на ноги, — Я пойду.

— А знаешь, друг Леша, — голосом Соколова можно было бы замораживать воду в ровные кубики льда, — Вот видит Бог, еще вчера я хотел дать тебе шанс. Но ты ж, сука, ударил по больному, — и, придвинувшись к собеседнику, Соколов добавил, — Не признаешься, я тебе руку сломаю в трех местах.

— Забава, он прав, — мотнул головой Леха.

— Свободен, — коротко отчеканил Поликарп.

Леха торопливо смотался из кафетерия, а Забава, проводив его взглядом полным слез, посмотрела на Соколова.

— Зачем ты так? — тихо прошептала Забава и, сдернув куртку со спинки стула, выбежала следом.

Соколов выматерился　 сквозь зубы, собрал блокнот и карандаши, бросил купюру на столик и выбежал за Забавой.

Девушку он нашел на лестничном пролете, тихо всхлипывающую в полном одиночестве. Пилипенко и след простыл. Соколов вздохнул. Где-то закралась мысль, что, быть может, действительно перегнул и погорячился. Но перед лицом стояли улыбающиеся глаза Забавы, и ревность вновь всколыхнулась в душе.

— Не нужно было, — с упреком сказала Забава, — Зря ты.

— А как нужно?! — вспылил Соколов, — Стоять и смотреть, как вы держите друг друга за ручки? А может, извиниться и ужином угостить? Или тебя привезти к нему и его внезапно воскресшей бабушке? Или свечку подержать, пока вы милуетесь?

— Я не спала с ним! — прищурилась Забава, — А вот ты… Сколько женщин у тебя было, а, Поликарп Сергеевич?

— Мы сейчас не об этом, — насупился Соколов.

— Да что ты! — всплеснула руками Забава, — А о чем же тогда? Вот ты, Соколов, абсолютно без причины ревнуешь меня к каждому столбу. Но к твоему сведению, я вообще еще ни с кем сексом не занималась. Но ты ведь не поверишь моим словам, ты же твердолобый, как носорог! Но это все не важно, не имеет значения по сравнению с тем, что чувствую я. Между прочим, я тоже ревную. Вот сидим мы с тобой в парке, а мимо тетка плывет, или в кафешке сидим, а за соседним столиком баба тебе мило глазки строит. Или в «Рокировке» твоей, там вообще полный атас. Тебе каждая вторая улыбается. А смотрю на это все и думаю, с кем из них ты спал. И я уверена, что спал. И мне приходится думать и гадать, а не думать я не могу. Так что, ни хрена с тобой не случится, если я вдруг за руку подержу старинного друга, с которым, подчеркиваю, я не спала.

Соколов пятерней зарылся в волосы, выдохнул. Поликарп не смог ничего ответить, только ближе подошел, преодолевая мимолетное сопротивление, обнял и прижал голову своего Василька к себе.

— Прости меня, — тихо попросил Соколов, оставляя нежные поцелуи на макушки своей любимой девушки.

— Он правда хотел через меня повлиять на тебя? — тихо спросила Забава, подняв заплаканные глаза на Соколова.

— Алексей не самый приятный персонаж, — тихо проговорил Соколов, — Забудь. И меня прости. Признаю, вспылил. Но я так давно не видел твои смеющиеся глаза, что у меня снесло крышу от ревности. Ему ты улыбалась сегодня, как и прежде, той самой улыбкой. Прости меня, Василек.

— Я не ему улыбалась, — Поликарпова обняла парня за талию и спрятала лицо на его груди, прикрыв глаза и вдыхая до боли родной аромат мужского парфюма, — Просто он напомнил мне о тех временах, когда мама и папа были… до этого… будто и не случилось ничего.

Соколов поглаживал своего Василька по волосам, перебирая пальцами шоколадно-молочные прядки.

— А Лешка всегда таким был, — шмыгнула носом Забава, — Со школы еще.

— Он нравился тебе? — осторожно спросил Соколов.

— До встречи с тобой, я так думала, — призналась Забава, а потом хитро прищурилась, — А потом все как-то стерлось. Ты своей смазливой физиономией затмил всех моих прошлых мужиков.

— Это комплимент? — тихо рассмеялся Поликарп, чувствуя, как его немного отпускает.

— Это факт, — Забава привстала на цыпочки и сама нежно поцеловала своего парня, — Ты жуткий ревнивец.

— Ты не подумай, — вздохнул Соколов у самых губ девушки, — Я тебе доверяю, просто ничего не могу с собой поделать. Наверное, это семейное. Вон, и Мирыч такой же. Даже батя маму до сих пор ревнует.

— Весело, — улыбнулась Забава, и Поликарп отметил, что взгляд Василька веселый и ярко- синий, как и прежде, — А откуда про Анну Алексеевну узнал?

— Герыч помог, — признался Соколов, — Кстати, сегодня их можно не ждать. У них там примирительные часы.

— Поссорились? — предположила Забава.

— Уже помирились, — хмыкнул Соколов и повел Забаву в палату родителей.