— Не могли бы вы сбегать на кухню и поискать там что-нибудь съедобное для меня? А то очень есть хочется.
Девушка взглянула на поднос и заметила с удивлением, что до этого я, видимо, не страдала от голода. Качая головой, она поспешила прочь.
Оставшись одна, я снова отодвинула запор и, вооружившись бронзовым подсвечником, подошла к комоду. Ничего не было слышно. Если в этом потайном проходе были мыши, то, испуганные нашим шумом, давно убежали. А если там был человек?
Мой поступок и моя поза вызвали недовольство капитана, Пена и Розы, которые пришли пожелать мне спокойного сна.
Но так как я не хотела быть неблагодарной в их глазах и помнила, что лучшая защита — это нападение, то первой стала задавать вопросы.
— Знали ли вы о существовании потайного хода, сэр? — спросила я осторожно, объяснив, чем продиктовано мое поведение.
— Конечно! — ответил он неожиданно прямо. — С сегодняшнего дня, по крайней мере. Все помещения на этой стороне дома имеют такие потайные двери, от которых идут лестницы. Я могу только предположить, когда они были построены. Одни двери имели запоры, другие нет. Но я на все сделал замки.
— А другие обитатели дома знают об этом?
Он бросил на меня загадочный взгляд.
— Хо! — выдохнул уважительно Пен. — Эмилия точно об этом знает. Нет ничего для нее неизвестного в «Голубых Болотах».
Роза старательно кивнула головой. По всей видимости, в данном вопросе она была согласна с братом.
— В этом я не совсем уверен, — высказался капитан. — Однако в любом случае доверять ей не стоит. Но и ее комната, и комната Шиллера имеют такие потайные двери.
— Может быть, мы посмотрим, откуда раздавались эти странные звуки? — предложила я.
— Великий Боже! Вам сейчас необходимо лечь поспать, моя милая Ливия. — Капитан ласково потрепал Розу по щеке: — Оставим ее одну?
— А Франц Шиллер?
— Я думаю с рассветом отправиться на его поиски. Некоторые жители Тарна также примут участие в поиске. Пошли, ребята. Пожелайте Ливии доброй ночи — и марш отсюда.
— А ты разве не идешь? — спросил Пен и посмотрел на свою сестру.
— Сейчас. Если ты позволишь, я по-своему попрощаюсь.
После того как Роза сделала книксен, а Пен галантно поцеловал мне руку, отец вывел обоих детей в коридор. Как только он вернулся, то сразу запер потайную дверь и серьезно посмотрел мне в глаза.
— Нужно ли вам еще что-нибудь, Ливия? Нет ли каких отрицательных последствий несчастного случая?
— Спасибо, сэр. Я чувствую себя хорошо.
Мой вежливый и краткий ответ не мог сказать ему ничего о моих чувствах, но он, тем не менее, схватил мои руки и поднес их к губам, а когда я важно присела перед ним, притянул меня к себе и поцеловал в губы.
Все подавляемые страдания я вернула ему в ответном поцелуе. Когда несколько минут спустя я пыталась заново пережить эту сцену, мне даже не верилось, что мои руки сами обвили его шею, и я плотно прижалась к его сильному, горячему телу.
Мисс Эмилия разрушила наше краткое счастье. Она неожиданно появилась в дверях и вся просто исходила ядом. Я попыталась освободиться, но Николас крепко держал меня в объятиях. Он стоял к ней спиной и поэтому не видел кричащей ревности в ее голубых глазах. Для меня было открытием, что она испытывает пылкие чувства к Николасу. Или это было просто возмущение аристократки, что женщина моего социального положения так сильно привязала к себе капитана Брендона?
Николас наконец заметил выражение моего лица. Он взглянул через плечо, и его яростный, командный голос испугал не только Эмилию, но и меня.
— Черт тебя подери, Эмми, тебе обязательно везде нужно сунуть свой нос?
Мисс Эмилия задрала подбородок и холодно произнесла:
— Я понятия не имела, что могу помешать. Я только подумала, что тебе будет интересно узнать, что повар кормит какого-то грязного старика, который — насколько я смогла понять — живет в саду. И повар утверждает, что это чудище хочет выращивать в саду овощи. Этот человек — революционер, якобинец.
— А я уверена, что это не так, — возразила я спокойно и бесстрашно, чтобы переиграть окончательно мисс Эмилию. — Этот человек сам боится якобинцев. Он опасается до сих пор, что они отрубят ему голову.
— Я просто не могу на него смотреть, — был единственный аргумент Эмилии. — Он болтается по саду, как злой дух. Мне кажется, он способен на все.
— Хорошо, я взгляну на него, — пообещал капитан.
Он улыбнулся мне и, еще на мгновение задержав мою руку в своей, вышел из комнаты широкими шагами.
Так завершилось одно из важнейших мгновений моей жизни. Я чуть не рассмеялась во весь голос, но это был бы не радостный смех.
Из дверей я наблюдала, как Эмилия торопилась за Николасом Брендоном, пытаясь шагать с ним в ногу. Язвительный смешок заставил меня обернуться.
Оба ребенка стояли в дверях комнаты Пена. Как только капитан и мисс Эмилия скрылись из виду, Пен на цыпочках подошел ко мне.
— Ливия, пока отец охотится на старое пугало, мы можем осуществить ваше предложение, — высказался он вкрадчиво.
Я не сразу поняла, о чем говорит Пен, потому что мои мысли витали вокруг Жиро. Не следовало ли мне прийти ему на помощь?
Пен потрогал рукав моего платья и возбужденно подошел к двери.
— Мы с Розой можем вам помочь. Мы можем открыть задвижку.
— Но если там действительно нечисть или крысы… Нет, вы можете пострадать. Лучше посмотрим завтра утром.
— Как хотите. Но тогда уже ничего нельзя будет установить.
Возможно, он и прав, но мне не хотелось брать на себя ответственность.
Роза кивнула и прошептала что-то брату на ухо. Пен поспешил к ней. Они придвинули голову к голове и о чем-то довольно долго шептались, пятясь к выходу, пока не закрыли за собой двери.
Спустя некоторое время мне принесли заказанный чай, а через полчаса я окончательно улеглась спать, предварительно проверив задвижку на потайной двери и бросив последний взгляд в окно.
Я еще не успела заснуть, когда капитан и мисс Эмилия прошли мимо моей двери. Я с усмешкой слушала комментарии капитана по поводу преследования Жиро.
— Он убежал, потому что ты его напугала. Ты закричала, словно ребенок в возрасте Розы. У тебя что, совсем нет самообладания? Мне кажется только, что он малость не в себе. Хотя, если бы я скрывался в «Голубых Болотах» столько времени, сколько он, то наверняка бы тронулся рассудком. Ах, как я буду счастлив, когда здесь можно будет открыть школу.
Мисс Эмилия говорила так тихо, что ее слов я разобрать не могла, но по ответу Николаса поняла, что она пыталась его на меня натравить.
— Она вовсе не фальшивая, — ответил он резко. — Взгляни только, как сильно изменились дети с ее появлением здесь.
Хлопнули две двери, и наступила тишина.
Я погрузилась в девичьи мечты. Наступила тишина.
Было все еще темно, когда я была разбужена посторонним шумом: какое-то шуршание, обрывки разговора и короткий вскрик, очень похожий на голос Розы. Я не сразу со сна вспомнила про потайную дверь. И лишь спустя некоторое время сообразила, что Роза и Пен решили все-таки не отступать от своего намерения.
Я так разволновалась, что дважды роняла свечу, пока ее зажгла. Босиком прокравшись к комоду, я прижала ухо к деревянной стенке.
— Пен, Роза! — прокричала я взволновано. — Где вы там?
Пока я не знала, что с ними произошло, мне не хотелось с ними ругаться, хотя они этого и заслужили.
В ответ раздались сильные удары, какие-то звуки и стон, от которого кровь стыла в жилах.
Я быстро откинула в сторону задвижку, и в то же мгновение на меня чуть не налетел Пен. Он выглядел, как трубочист. Роза, подвывая, плелась за ним.
— Я так испугалась! — проговорила девочка и, свернувшись калачиком, улеглась на ковре.
— Ты, дитя! — произнес ее брат. — Он бы тебе ничего не сделал. Он испугался больше, чем ты.
Я переводила взгляд с одного ребенка на другого, а затем заглянула в черную тьму; Вдали горел слабый огонек, освещая крутые ступени, уходящие в темноту, а невдалеке от входа вырисовывалась большая, темная куча.
— Там еще кто-нибудь есть? — спросила я Пена строго.
Он ухмыльнулся, и его белые зубы засияли на грязном лице.
— Один помешанный, — доложил он гордо. — Он весь зарос волосами и кричал, когда мы приближались к нему с лампой. Создается впечатление, что, живя так долго в темноте, он превратился в крота.
— Мы проследовали за ним до самого верха, — добавила Роза, которая уже пришла в себя.
Вероятно, ребята обратили в бегство бедного старика Жиро. Или он тоже шляется по ночам за этими стенами?
Я наклонилась над потайным ходом и мягко проговорила:
— Господин Жиро! Выходите, это я, ваш друг!
— Нет! Нет!
Он засопел, и в какой-то момент я разглядела его всклокоченную голову, но сразу после этого он закрыл лицо руками. Казалось, что он плачет, но, когда я захотела приблизиться к нему, он ткнул пальцами в глаза и прокричал:
— Вы слепите меня!
Пен нетерпеливо подтолкнул меня.
— Свет режет ему глаза. Мы оставили свечку Розы Далеко внизу, потому, что старик сильно орал. Он совсем сдвинутый.
Жиро внизу вздыхал, стонал и сопел.
— Оставьте меня здесь поспать! Здесь темно и спокойно. Вы не принесете мне неприятностей, не отрубите мне голову?
Я не могла себе представить, как отгороженная лишь деревянной перегородкой от дикого, полусумасшедшего существа, я смогла бы заснуть. Но в этот момент я не могла ничего предпринять. Последнее слово было за капитаном. Я слегка опасалась, что он захочет отправить Жиро в один из домов для сумасшедших.
— Почему бы вам не спуститься вниз и не заснуть возле очага на кухне? — спросила я его. — А завтра мы подыскали бы для вас подходящее местечко.
Несмотря на все мое сочувствие, я все еще опасалась, что если его донимать, то он может стать опасным. Во время моего заключения у меня было достаточно времени для изучения подобных существ.
— Он не пойдет, — сказал Пен, становясь на колени рядом со мной.
— Вы не пойдете, господин Жиро?
Жиро отчаянно зачесался. Его горящий взор напугал меня. Он начал боязливо отступать назад, а затем буквально побежал вниз по ступенькам.
Дети захихикали и уже были готовы броситься за ним, но я их остановила.
— Но он же старый и может упасть! — сказала Роза задумчиво.
— Я знаю. Но он хочет обязательно остаться в темноте. Оставьте его в покое!
Мы смотрели на него, пока он не исчез из нашего поля зрения. Затхлый воздух, выходивший из потайного хода, заставил колебаться пламя моей свечи. Где-то далеко хлопнула дверь.
— Где заканчивается этот… Куда ведет…
— В кладовку в домике для прислуги, — важно пояснил Пен.
Я решила действовать завтра на свой страх и риск и отправила детей спать.
— И обещайте мне, что до завтрашнего утра вы не выйдете из своих комнат.
Они согласно кивнули, и, так как Роза уже начала тереть кулачком глаза, мне, видимо в порядке исключения, можно было поверить их словам.
Я быстро закрыла потайной ход и проследила, чтобы дети ушли в свои комнаты.
Как и следовало ожидать, я не скоро успокоилась. Я снова и снова смотрела на бело-золотые плитки, за которыми я видела лохматого, полусумасшедшего старика, чьи глаза горели таким странным огнём в слабом свете свечи.
Меня почти не удивило, что оба ребенка на следующее утро проспали. Я решила использовать свободное время и осмотреть потайной лабиринт, для чего открыла задвижку.
В первую очередь я поинтересовалась, где капитан, который, как оказалось, уже куда-то ушел. Жиро я застала за садовыми работами. В тенистом уголке он вскопал влажную землю и красиво и аккуратно заложил клумбу. Заметив меня, он наклонился и яростно почесал ногу, а затем спешно продолжил свою работу. Может быть, капитан действительно оставит его в должности садовника?
В задумчивости я вошла в дом для прислуги и вскоре нашла в кладовке потайной ход. Он начинался за одной из полок, нажав на которую, я отодвинула ее назад и увидела маленькую дверцу. Войти в нее можно было лишь согнувшись.
Обе кухарки, собравшиеся идти в господский дом, с широко раскрытыми от удивления глазами смотрели, как я протиснулась между влажными каменными стенами и исчезла на их глазах.
Я не заметила ничего необычного, пока не дошла до первых ступенек, где обнаружила, что между каменными блоками задней стены домика прислуги просачивается вода. Присмотревшись внимательно, я обратила внимание на то, что некоторые блоки были когда-то аккуратно вынуты, а затем снова вставлены на свои места.
Мне было не совсем понятно, для чего это делалось, пока я не наткнулась на груду камней. Над ней в стене я обнаружила дыру размером с блок. Вероятно, один из камней упал, когда его вытаскивали, и разбился.
Я осветила своей лампой все вокруг и на влажном основании обнаружила отпечатки человеческой руки. Как будто кто-то прощупывал здесь все, подумала я.
Причина чьей-то активности в этом древнем строении не была для меня тайной: сокровища де Саль.
На стене я обнаружила еще один четкий отпечаток. Я приложила к нему руку и пришла к выводу, что он принадлежал мужчине. Рядом я нашла отпечатки поменьше — руки женщины. А не знает ли Жиро, бродивший столько времени по этим ходам, этих искателей сокровищ? Или, может быть, он сам относится к их числу?
Раздумывая, я двинулась дальше и вышла в перекрестку. Я выбрала направление на север и немного времени спустя уже стояла перед своей спальней. Я узнала это место по воску свечей, накапавшему на пол.
— Убери руки от стены, ты, ужасная маленькая жаба! — раздался в это время из-за стены рассерженный голос мисс Эмилии. — Потайные ходы, Боже мой! Сколько раз я запрещала тебе входить в эту комнату! Ты же прекрасно знаешь, как я ненавижу, когда за мной подглядывают!
Таким образом я все же ошиблась: за стеной оказалась комната мисс Эмилии.
— Но она же не вошла, тетя Эмилия, — услышала я протестующий голос Пена, который, судя по всему, стоял достаточно далеко. — Тебя же не было в твоей комнате. Как же она могла за тобой подглядывать?
— Не будь таким бестолковым. Эта маленькая ужасная бестия уже давно крутится вокруг да около.
— Но я не ужасная и вовсе не жаба!
Роза, должно быть, стояла за стеной где-то совсем рядом. Ее крики на секунду оглушили меня.
— Я ненавижу тебя, тетя Эмилия! — прокричала она. — Я хочу, чтобы ты умерла!
Пен и Эмилия заговорила одновременно. Пен пытался извиниться за сестру, в то время как мисс Эмилия разразилась угрозами.
— Я обо всем расскажу твоему отцу. Вы еще посмотрите. Эта ужасная Рой, которая вам так нравится, уведет вашего отца, а тогда ваша песенка спета. И у вас уже не будет возможности демонстрировать свое плохое настроение, как сейчас.
Эмилия пыталась настроить детей против меня, а я, стоя всего в нескольких шагах от них, вынуждена была молчать. Это было расплатой за подслушивание.
Я уже хотела идти обратно, но шокирующий ответ маленькой Розы заставил меня замереть на месте.
— Но он не может этого сделать! — простонала она. — Отец не может жениться на Ливии, не правда ли, Пен? О, это было бы ужасно!
Ее слова прозвучали для меня как удар грома. Я повернулась и бросилась вниз по ступенькам.
Итак, они меня по-прежнему ненавидели. И их дружелюбие было сплошным театром. Они были хорошими актерами и вновь заставили меня поверить в их дружбу. А может быть, этот протест Розы имеет другие причины?
Эта сцена отбила у меня желание к исследованию других коридоров. Чувствуя себя совершенно разбитой, я вернулась в дом для прислуги, все еще окончательно не веря в измену детей. Может, они просто считали, что я не ровня их отцу? Но почему тогда Роза реагировала столь бурно, с таким испугом?
После пребывания в темноте дневной свет ослепил меня, и, выходя в сад, мне пришлось закрыть глаза. Жиро по-прежнему работал в тени дома. Увидев меня, он прищурил глаза и нахмурился.
— Если вы будете так продолжать и дальше, то скоро привыкнете к яркому солнцу, — прокричала я ему дружелюбно.
Он закрыл глаза, робко улыбнулся и продолжил свою работу. Набрав полную охапку сорняков, он направился к зарослям, за которыми начиналось болото. Я последовала за ним и взяла у него часть ноши. По-видимому, он умышленно так нагрузился, чтобы произвести на меня впечатление и убедить в способности быть отличным садовником.
Чем ближе мы подходили к зарослям кипарисов, тем мрачнее становилось вокруг нас. Я очень внимательно смотрела под ноги, помня о моем последнем происшествии на болоте. Но, несмотря на всю осторожность, мы вдруг почувствовали, как почва под нашими ногами стала мягкой и податливой.
Я, вероятно, очень сильно наклонилась в сторону и в результате потеряла равновесие, соскользнув в густую, слизистую болотную жижу. Что-то змееподобное охватило меня за щиколотки. Несколько секунд я оставалась без движения. У меня было такое ощущение, будто меня схватили ледяными пальцами.
Преодолевая отвращение, я наклонилась, пытаясь выбраться из болота и освободиться от этих слизистых оков.
Меня держали чьи-то разбухшие пальцы. Пальцы мужской руки. И кольцо с рубином было мне знакомо. В остальном течение и осока Тарна, а также болотная вода сделали свое дело: светлые пряди волос облепили лишенную лица мясную массу.
Старый Жиро подошел ближе, бормоча что-то невнятное.