«Адмирал Хиппер» вскоре после вступления в строй, май—июль 1939 г.
«Адмирал Хиппер»
Первые месяцы
После приемки комиссией 29 апреля 1939 года крейсер отнюдь не находился в боеготовом состоянии. При первом же выходе в море 6 июня обнаружилось, что недостаточная высота форштевня и незначительный развал бортов в носу при ходе против волны приводят к сильному заливанию всей носовой части корпуса по самые башни. Как и на большинстве других боевых судов, имевших высокую башенноподобную надстройку близко от трубы, возникли проблемы с дымом, мешавшим наблюдению и управлению огнем.
Принявшему «Хиппер» первому командиру, 44-летнему капитану цур зее (соответствует капитану I ранга) Гельмуту Хейе, только что произведенному в чин, пришлось для начала заняться «хозяйственными» проблемами. После первого похода по Балтике с заходом в столицу Эстонии Таллин и шведский Хернёсанд 3 и 24 июля соответственно крейсер вновь поставили в док. В ходе работ он получил так называемый «атлантический» форштевень, в результате чего носовая оконечность получила характерный «вздернутый» вверх вид. Одновременно трубу оборудовали козырьком, отводившим дым в корму, и модифицировали ходовой мостик, признанный неудобным для командования. 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, «Адмирал Хиппер» все еще находился на пробных испытаниях в Киле. Его тут же сочли временно боеспособным и отправили в пролив Большой Бельт к датскому побережью в попытке предотвратить прорыв польских надводных кораблей и подводных лодок на Запад. Затем испытания продолжились, переместившись с началом военных действий в более безопасную Балтику, и продлились весь сентябрь. На учебных стрельбах по бывшему линкору «Гессен» присутствовала советская артиллерийская делегация, крайне заинтересованная возможностями новых германских крейсеров (вопрос о предстоящей покупке «Лютцова» уже стоял на повестке дня). К тому времени скоротечная кампания против Польши закончилась, и не сделавший ни одного залпа по неприятелю «Хиппер» вновь отправился в Киль на завод фирмы «Блом унд Фосс». После почти месячного нахождения в доке 15 декабря корабль вновь оказался у достроечной стенки, и только в начале января 1940 года он смог возобновить испытания. Однако суровая зима покрыла льдом устья рек и прибрежную зону, и число практических выходов в море пришлось сократить. Поэтому формально находившийся в строю уже 9 месяцев крейсер все еще не был вполне боеспособным, когда в последний день января последовал приказ о необходимости прибыть в Вильгельмсхафен для участия в активных операциях. На нем поднял свой флаг вице-адмирал Лютьенс, в то время командующий Разведывательными силами флота, а 12 февраля его посетил командующий надводным флотом адмирал Маршалль. На главной базе флота за две недели на «Хиппере» установили радар, и в полночь 18 февраля он вышел в составе оперативного соединения под командованием Маршалля, включавшего линкоры «Гнейзенау» (флагманский) и «Шарнхорст», «Адмирал Хиппер» и 2 эсминца. Операция «Нордмарк» предусматривала действия против британского судоходства между Шотландией и Норвегией, однако была свернута уже в 3 часа пополудни, когда, достигнув середины Северного моря, группа не обнаружила ни единой цели. 20 февраля корабли благополучно вернулись в Вильгельмсхафен. Этот безрезультатный в военном отношении поход оказался тем не менее весьма полезным для команды крейсера, которая наконец-то приобрела реальный боевой опыт действий в составе соединения. В ходе «Нордмарка» обнаружились первые неурядицы с машинной установкой «Хиппера», которые в дальнейшем будут преследовать его на протяжении всей службы. Команда получила месячную передышку: только 20 марта поступил приказ перейти в Куксхафен. Крейсеру, как и почти всем действующим кораблям Кригсмарине, предстояло участие в операции «Везерюбунг» («Учения на Везере») — вторжении в Норвегию.
«Адмирал Хиппер» в вначале своей карьеры. Обратите внимание на герб корабля на форштевне, 1939 г.
«Хиппер» в конце 1939 —начале 1940 г. Хорошо видны новый «атлантический» форштевень и козырек на дымовой трубе
«Учения на Везере»
«Адмирал Хиппер» возглавил Группу 2, предназначенную для захвата важного норвежского порта Тронхейм. Кроме него в состав сил входили 4 эсминца («Якоби», «Ридель», «Хайнеманн» и «Экольдт»). Оперативное прикрытие высадки возлагалось на «Гнейзенау» и «Шарнхорст». На борту кораблей находилось около 1700 солдат и офицеров Вермахта, в том числе на самом «Хиппере» перевозились подразделения 138-го горно-егерского полка, батарея 112-го горно-артиллерийского полка, рота 83-го саперного батальона, подразделение зенитной артиллерии, группа связистов и полевая почта — в общей сложности 900 солдат и офицеров.
Группа 2 покинула Куксхафен незадолго до полуночи 6 апреля, рано утром следующего дня соединилась с линкорами и в условиях все ухудшающейся погоды германские силы, состоящие теперь из Группы 1 (эсминцы с десантом для Нарвика), Группы 2 и Группы оперативного прикрытия, двинулась на север. Начало операции обещало серьезные проблемы.
Впервые британская авиационная разведка обнаружила немецкие корабли около полудня 7 апреля и донесла об одном тяжелом корабле, двух крейсерах и десяти эсминцах. Вскоре их атаковали 12 бомбардировщиков «Бленхейм» 107-й и 82-й эскадрилий. Первым обнаруживший противника «Хиппер» вовремя объявил тревогу, самолеты были встречены плотным зенитным огнем. Попаданий замечено не было. Две эскадрильи «Веллингтонов» (9-я и 115-я), взлетевшие во второй половине дня, цели вообще не нашли.
В это время в той же части Северного моря находилось британское оперативное соединение адмирала Уитворта в составе линейного крейсера «Ринаун» и 4 эсминцев, прикрывавшее минную постановку в норвежских проливах. С борта одного из них, «Глоууорма», упал в воду матрос. Лейтенант-коммандер Дж.Руп приказал повернуть и попытаться найти своего члена команды в бурном море. К тому времени сильный ветер и волнение при минимальной видимости, а также аварии в механизмах полностью нарушили строй германского соединения, так что корабли оказались рассеянными на большой площади. «Глоууорм» уже повернул на обратный курс, чтобы соединиться со своими силами, когда на него внезапно наткнулся один из немецких кораблей того же класса — «Ганс Людеман». На запрос с британского эсминца немцы ответили: «Шведский эскадренный миноносец «Гётеборг». Однако хитрость не удалась: англичане открыли огонь, не причинив, правда, противнику никакого вреда, поскольку «Людеманн» быстро отвернул и скрылся из видимости.
Но инцидент на этом не был исчерпан. Около 9 часов с «Глоууормом» столкнулся другой германский эсминец — «Бернд фон Арним». Теперь англичане были начеку и открыли огонь не раздумывая. Противники обменялись несколькими выстрелами, но попаданий опять не добились.
«Адмирал Хиппер» принимает войска перед операцией «Везерюбунг». Куксхафен, 6 апреля 1940 г.
«Глоууорм» уже повернул на обратный курс, чтобы соединиться со своими силами, когда на него внезапно наткнулся один из немецких кораблей того же класса — «Бренд фон Арним». Противники обменялись несколькими выстрелами, не причинившими им никакого вреда. Оба сообщили о контакте, и с этого момента немецкая операция стала фактом для англичан, хотя они еще долго не догадывались о ее истинных целях и масштабах.
«Фон Арним» запросил помощи, и Маршалль приказал «Хипперу» уничтожить неприятеля. Крейсер отвернул от своей группы около 09.20 и двинулся против волны к сообщенной своим эсминцем позиции.
Вверху и на предыдущей странице: эсминец «Глоууорм» под прикрытием дымзавесы пересекает курс «Адмирала Хиппера» и разворачивается для попытки тарана у 8 апреля 1940 г.
Плохая погода настолько затрудняла действия, что ему потребовался свыше получаса, чтобы прибыть к месту действия. Только в 09.50 с крейсера заметили сначала один эсминец, а затем и второй. С большим трудом отличив «Арним» от противника, Хейе в 09.59 приказал открыть огонь по «Глоууорму» из носовых башен с дистанции около 45 кбт. Командир крейсера сознательно предпочел вести стрельбу только из половины артиллерии, чтобы быстро сблизиться с британским эсминцем на остром курсовом угле, не подставляя при том борт под торпедный залп. Крейсер успел дать пять залпов, тогда как «Глоууорм» быстро распознал угрозу и отвернул влево, выпустив торпеды из одного из своих торпедных аппаратов и прикрывшись дымзавесой. Торпеды были вовремя обнаружены на «Хиппере», и ему пришлось навернуть на залп, пропустив их по обоим бортам. По наблюдениям с «Хиппера» 203-мм снаряд из третьего залпа поразил надстройку «Глоууорма», прервав сообщение об обнаружении германского крейсера. Эсминец быстро поставил дымовую завесу, из которой торчала только мачта «британца», и артиллеристы «Хиппера» произвели еще 2 залпа, ориентируясь на нее.
Внезапно «Глоууорм» выскочил из завесы и выпустил торпеды (очевидно, две) из второго аппарата. Немецкий крейсер вовремя отвернул и тут же ответил следующим, восьмым залпом, из которого один или несколько снарядов попали в эсминец. На малой дистанции открыли стрельбу 105-мм зенитки, также добившиеся нескольких попаданий в мостик, носовое орудие и середину корпуса. «Глоууорм» ответил несколькими беспорядочными выстрелами, один из которых поразил германский крейсер в верхнюю часть правого борта около волнолома. Это единственное попадание не причинило никаких неприятностей, а вот британский эсминец был уже серьезно поврежден и в 10.07 попытался вновь скрыться в поставленной ранее дымзавесе. Однако «Хиппер» уже ввел в действие свой радар, наблюдая за перемещениями своего противника в дыму. Спустя 3 минуты тот вынырнул из-под спасительного прикрытия и разрядил в своего грозного противника второй торпедный аппарат с дистанции около 3000 м. Три торпеды пошли практически по поверхности и были хорошо видны с борта крейсера, которому пришлось вновь уклоняться. Две из них прошли по левому борту всего в паре метров, а третья по правому.
Последние минуты «Глоууорма» — английские моряки на корпусе опрокинувшегося корабля. Снимок сделан через оптику дальномера «Хиппера».
Экипаж крейсера помогает подняться на борт спасшимся с «Гпоууорма», 8 апреля 1940 г.
Зато «Хиппер» наконец преодолел мешавшую стрелять дымовую завесу. Дистанция сократилась настолько, что нижняя носовая башня не могла стрелять по носу, и 10-й и 11-й залпы последовали только из башни «В». Зато с 800 м в дело вступили 37-мм и 20-мм зенитные автоматы, поливавшие огнем палубу и надстройки эсминца. «Глоууорм», получавший снаряд за снарядом, уже расстрелял все свои торпеды, и его командир принял отчаянное решение — таранить крейсер. Единственный уцелевший в бою британский офицер потом рассказал, что, в сущности, «Глоууорм» к тому времени уже не реагировал на перекладку руля, скорее всего, заклиненного в положении на борт, так что корабль как бы действовал сам по себе. Не знавший об этом Хейе в свою очередь попытался направить форштевень в борт эсминца, но менее маневренный крейсер не успел развернуться в бурном море, и «Глоууорм» ударил его в нос около якоря правого борта.
Удар оказался чувствительным. Бортовая обшивка была вдавлена внутрь на протяжении почти четверти длины корабля, вплоть до носового торпедного аппарата, который оказался свернутым и полностью вышел из строя. Управление огнем пришлось переключить на кормовой артиллерийский пост, и кормовые башни сделали еще несколько выстрелов по оставшемуся сзади британскому эсминцу, который уже начал тонуть. При столкновении за борт был сброшен один из членов экипажа крейсера; когда его спасательный жилет заметили в волнах, на «Глоууорме» произошел сильный взрыв. Очевидно, взорвались котлы. Хейе приказал прекратить огонь, и в течение целого часа «Хиппер» пытался спасти храбрых английских моряков из бушующего моря. Им были приняты на борт 40 человек, в том числе один офицер, но двое умерли уже после спасения.[* По другим источникам, число спасенных с «Глоууорма» составило 31 или 38 чел. — Прим. ред.]
В бою тяжелый крейсер израсходовал 31 снаряд главного калибра, дав 11 залпов; кроме того, он выпустил 104 снаряда из тяжелых 105-мм зениток и 136 и 132 снаряда из автоматов, 37-мм и 20-мм соответственно. Испытание для артиллеристов оказалось довольно серьезным, прежде всего ввиду скверной погоды. Старший артиллерийский офицер, фрегаттен-капитан Вегенер, в своем отчете отмечал, что рысканье корабля от главного курса достигало 9 градусов. Дистанционное управление вертикальной наводкой главного калибра пришлось отключить, поскольку механизмы в условиях сильной качки просто не работали. Отказались и от централизованной наводки в горизонтальной плоскости с центрального поста из-за быстро меняющейся обстановки. В сущности, стрельба велась под местным управлением командиров башен. Однако дальномерные станции использовались вполне штатно, что оказалось особенно ценным потому, что интервалы между залпами были очень большими. Достигнутые результаты стрельбы: все время менявший курс и скорость эсминец получил не менее трех видимых попаданий, что в тяжелейших погодных условиях можно счесть вполне удовлетворительным. При этом в отчете указывалось, что установки главного калибра недостаточно подвижны для борьбы с небольшим и маневренным противником на малых дистанциях. Существенным недостатком неожиданно стала невозможность вести огонь из нижней носовой башни без риска поразить свой же корабль в новоприобретенный «атлантический» форштевень, поскольку отсутствовала система предупреждения или блокировки о нахождении установки в опасных углах. В результате башня «А» на малой дистанции на всякий случай прекратила огонь, хотя, возможно, могла бы продолжать стрелять — определять степень опасности пришлось на глазок.
Сказались в первом бою преимущества многочисленного дублирования СУАО. При резком повороте в самом начале боя вышел из строя кормовой пост управления огнем 105-мм зениток правого борта, и управление быстро переключили на оставшиеся 3 ПУАО.
Собственные повреждения «Хиппера» оказались более впечатляющими с вида, чем серьезными. На крейсере оказались затопленными ряд небольших отсеков; он потерял около 200 т нефти и приобрел незначительный крен на правый борт, который контрзатоплением быстро уменьшили до 3°. Крейсер мог принимать участие в дальнейших действиях: теперь ему предстояло захватить Тронхейм.
«Адмирал Хиппер» в Тронхейме, 9 апреля 1940 г. В носовой части корпуса видны повреждения от таранного удара эсминца «Глоууорм»
Вскоре после полудня зенитчики «Хиппера» обстреляли летающую лодку типа «Сандерленд», отогнав ее от соединения. (Немцы претендуют еще и на сбитие этого тяжелого самолета, которое не подтверждается английскими источниками.) Однако британские летчики не смогли правильно оценить состав сил противника и их курс, поэтому Адмиралтейство отдало приказ Флоту метрополии следовать в неверном направлении. В свою очередь, Хейе в 17.50 приказал стартовать одному из своих «Арадо» и разведать подходы к Тронхейм-фиорду. Самолет успел донести о полном отсутствии кораблей противника и приводнился южнее Тронхейма (впоследствии он был захвачен англичанами). В ночной темноте «Хиппер» и 4 эсминца группы 2 шли 25-узловой скоростью к входу в Краксвангс-фиорд. У устья фиорда их встретил небольшой норвежский сторожевой корабль «Фозен», которому крейсер просигналил, имитируя обычные позывные британского линкора «Ривендж»: «По распоряжению своего правительства следую в Тронхейм; никаких недружественных намерений не имею». Пока озадаченные норвежцы пытались разгадать эту шараду, германский отряд успел продефилировать мимо патрульного судна, которому удалось лишь дать запоздалый сигнал «Остановиться!» и выпустить красные сигнальные ракеты.
В 04.40 германский отряд повернул у мыса Агденес и продолжил свой путь уже внутри Тронхейм-фиорда. Он удачно миновал форт «Бреттинген», имевший на вооружении два 210-мм, два 150-мм и три 65-мм орудия. Однако батареи расположенного дальше на северном берегу фиорда и уже оповещенного форта «Хюснес», имевшие примерно такой же состав вооружения, открыли по «Хипперу» огонь. Первые три выстрела легли недолетами. Крейсер немедленно осветил батарею прожекторами и, уже пройдя ее, дал два залпа из кормовых башен. На берегу поднялись огромные фонтаны песка, пыли и дыма. Огонь с берега прекратился, и войска с трех немецких эсминцев начали высадку с целью захвата орудий. Между тем «Хиппер» и «Экольдт» проследовали далее и в 05.30 бросили якоря на рейде Тронхейма. В городе норвежцы не оказали никакого сопротивления, и к полудню задача группы 2 была полностью выполнена. С крейсера поднялись оба оставшихся самолета и разведали окрестности и еще незанятые немцами батареи. Их удалось захватить только после того, как командующий норвежским гарнизоном генерал-майор Лаурантзон отдал приказ о капитуляции. В целом действия отряда заслужили высокую оценку высшего руководства, что нашло отражение в награждении Хейе Рыцарским крестом.
«Адмирал Хиппер» сразу же после постановки в док. Хорошо видно, как из нанесенной «Гпоууормом» пробоины выливается вода
Повреждения крейсера от таранного удара эсминца «Гпоууорм»
Теперь можно было заняться ремонтом. Вмятины и разрывы, оставленные на корпусе «Хиппера» «Глоууормом», можно было исправить только в доке, поэтому крейсеру следовало как можно скорее вернуться в Германию. Из-за недостатка топлива и неполадок в машинах у «Риделя» и «Якоби» его мог сопровождать только «Экольдт», на который передали остатки нефти с двух «хромоногих». Однако когда оба корабля вышли 10 апреля из порта, затянувшаяся надолго плохая погода заставила эскадренный миноносец вернуться обратно. «Хиппер» отправился в опасное путешествие один. И этот поход едва не стал для него последним. Под покровом темноты в ночь с 10 на 11 апреля крейсер пересек 29-узловым ходом направление движения Флота метрополии, включавшего линкоры «Родней», «Вэлиент» и «Уорспайт», авианосец «Фьюриес» и тяжелые крейсера «Вервик», «Девоншир» и «Иорк». На счастье немцев, утром «Хиппер» оказался «за спиной» у англичан, которые были полностью заняты подготовкой к воздушному удару по Тронхейму, не провели круговой воздушной разведки и не обнаружили находящийся всего в 30 милях крейсер. 12 апреля он сбавил ход до 25 узлов, благополучно соединился к югу от Эгерзунда с так же отходящими домой после Норвежской операции «Шарнхорстом» и «Гнейзенау» и, удачно избежав авианалетов благодаря исключительно плохой видимости, прибыл вместе с ними в устье реки Яде вечером того же дня.
Командир «Адмирала Хиппера» капитан цур зее Гельмут Хейе
«Адмирал Хиппер» в 40 000-тонном плавдоке в Вильгельмсхафене, апрель 1940 г.
Ремонт нанесенных «Глоууормом» повреждений в плавучем доке занял примерно три недели. Помимо длинной вмятины, уходящей к носу вниз (при столкновении британский эсминец затянуло под корпус тяжелого крейсера) пострадали 7 топливных танков и 4 отсека, служащих для выравнивания крена, а также рефрижераторная аппаратура. В затопленных отсеках скопилось примерно 530 т воды. Но уже 1 мая крейсер покинул док, а 8-го прошел послеремонтные испытания и отправился в восточную Балтику, где и провел остаток месяца. 29 мая его отозвали обратно в Киль, где формировалось соединение, призванное облегчить тяжелое положение германских кораблей, «застрявших» в Норвегии и практически блокированных англичанами. Для этой операции, получившей название «Юно», в Киле готовились старые знакомцы: «Гнейзенау», «Шарнхорст» и «Хиппер», эскорт которых обеспечивали эсминцы «Гальстер», «Лоди», «Штайнбринк» и «Шёманн». 4 июня в 8 утра соединение вышло в море, обошло минные заграждения и в полдень 5 июня взяло курс на северо-запад, имея скорость 24 уз. Командовал соединением Маршалль, но над «Хиппером» тоже развевался флаг вице-адмирала Шмундта, командующего крейсерскими силами флота. 6 июня соединение встретило свой танкер «Дитмаршен». Отсутствие опыта в приеме топлива и плохая погода растянули процедуру заправки до самого вечера. Уже в сумерках командующий соединением адмирал Маршалль решил созвать военный совет. Командирам кораблей пришлось в бурном море садиться в шлюпки и отправляться на флагман, где адмирал собирался посвятить их в подробности намечавшейся атаки занятого англичанами Харстада, назначенной на 9 июня. Однако уже в ходе совещания были получены несколько сообщений от подводных лодок, свидетельствующих о наличии в море трех британских боевых групп, причем все они шли на запад. Маршалль решил, что британцы эвакуируют свои силы, и удар его соединения может оказаться ударом в пустоту. Ночью он принял решение атаковать ближайший конвой и с рассветом растянул свои корабли в цепочку на расстоянии 90 кбт друг от друга. «Хипперу» опять повезло: уже в 6 часов он обнаружил торговое судно. В это время последовал приказ командования группы «Запад» отделить крейсер и эсминцы для атаки конвоя, тогда как линкорам было предназначено несмотря ни на что атаковать Харстад. Пока передавались соответствующие сигналы, британское судно скрылось за струями ливня, и понадобилось некоторое время, чтобы вновь обнаружить его около 06.00. Это оказался флотский танкер «Ойл Пайонир» (5700 рег.т) в сопровождении 530-тонного вооруженного траулера «Джунипер».
На долю «Хиппера» достался траулер. В 07.00 орудия главного калибра крейсера были наведены на маленькое суденышко, не проявлявшее никакой реакции. Хейе пожалел дефицитные 203-мм снаряды и спустя 4 минуты приказал открыть огонь из 105-мм зениток правого борта с дистанции не более 10 кбт. Цель оказалась накрытой вторым залпом; на траулере возник пожар и он начал быстро крениться. Командир «Хиппера» приказал прекратить огонь, решив обследовать судно, но противник не проявлял никакого желания сдаться, и огонь был возобновлен. Долгой стрельбы не понадобилось: уже через минуту траулер опрокинулся и затонул. Всего в условиях плохой погоды крейсеру пришлось истратить для его потопления 97 105-мм снарядов. В это же время линкоры подожгли «Ойл Пайонир», который затем добил торпедой эсминец «Шёманн».
Транспорт «Орама» под огнем «Адмирала Хиппера», 7 июня 1940 г.
«Адмирал Хиппер» и эсминец эскорта в Тронхейм-фиорде, июнь 1940 г.
«Джунипер» оказался не последней жертвой «Хиппера» в тот день. Около 9 часов утра выдвинутый в охранение эсминец «Гальстер» сообщил об обнаружении дыма справа впереди по курсу. Продолжавшееся волнение препятствовало быстрому преследованию, и эскадренному миноносцу потребовалось свыше полутора часов, чтобы выйти на дальность видимости большого транспорта, уходившего на север. Получив приказ Маршалля, «Адмирал Хиппер» изменил направление движения, выходя на курс перехвата. Крейсер развил скорость около 30 узлов, показав со своим «атлантическим» носом неплохие мореходные качества. Спустя 20 мин он сблизился на 70 кбт с большим двухтрубным судном. Это был британский военный транспорт «Орама» (19 840 рег.т), возвращавшийся из Норвегии, на счастье англичан — пустым. «Хиппер» дал два выстрела впереди по курсу, но транспорт продолжал идти с большой скоростью. Как позднее выяснилось, он все еще не видел немецкий крейсер и его командир решил, что подвергся воздушной атаке. «Хиппер» дал два залпа из носовых башен на поражение и развернулся, чтобы ввести в дело все орудия. После второго полного залпа фугасными снарядами с донным взрывателем с дистанции около 70 кбт он добился попадания, а после седьмого цель накренилась и остановилась, окутанная дымом от пожара. Англичане спустили флаг. Хейе приказал прекратить огонь, и «Орама» медленно погрузилась в бушующие волны. «Хиппер» истратил на ее потопление 54 восьмидюймовых снаряда. Столь значительный расход немцы объясняют тем, что огонь по «британцу» вел также эсминец «Лоди», вводя в замешательство артиллеристов крейсера своими всплесками. На борт немецких кораблей было принято со шлюпок 119 человек, составлявших команду транспорта. Вблизи тут же обнаружился еще один контакт. На сей раз в зоне видимости оказалось английское госпитальное судно «Атлантис», отпущенное после опроса.
Вскоре после полудня 8 июня Маршалль приказал крейсеру и эсминцам следовать в Тронхейм для помощи находившимся там немецким кораблям. Поэтому «Хипперу» не удалось поучаствовать в драматическом уничтожении «Глориеса». Следующий день крейсер простоял на рейде Тронхейма, куда ночью прибыли также оба линкора. 10 июня командир соединения принял решение нанести второй удар по британских перевозкам. Но в зоне действия более не оставалось никаких целей — английские конвои с эвакуировавшимися войсками отошли к своим берегам. От командования группой «Запад» поступили данные, свидетельствующие о наличии в районе значительных британских сил, а лично с «Хиппера» заметили погружающуюся подлодку. Все это заставило Маршалля отказаться от операции и вновь вернуться в Тронхейм вечером 11 июня. Немцам предстояло решить проблему с возвращением домой поврежденного торпедой «Шарнхорста». Для его прикрытия новый командующий флотом вице-адмирал Лютьенс решил выйти из норвежского порта на «Гнейзенау» с «Хиппером» и «Гальстером» и произвести диверсию против британских вспомогательных крейсеров (немцам было известно о наличии линии их патрулирования к югу от Исландии). Простояв в Тронхейме 9 дней, поздно вечером 20 июня маленький отряд вышел из порта и направился внутренними норвежскими водами на север.
Путешествие оказалось недолгим. Около полуночи (по немецкому времени) английская подводная лодка «Клайд» торпедировала «Гнейзенау». Хотя линкор не потерял боеспособность, но принял много воды, и отряд вновь вернулся в Тронхейм. Теперь поврежденными оказались оба линейных корабля. «Хиппер» остался единственной серьезной боевой единицей Германии в водах северной Норвегии. Сам крейсер оставался на якоре в порту Тронхейма, но его самолеты продол жали патрулирование прилегающих вод. 26 июня находившийся в противолодочном дозоре «Арадо» обнаружил и атаковал с высоты 300 м двумя 50-кг бомбами подводную лодку. Экипаж самолета наблюдал все признаки потопления и получил в награду Железные кресты, но на самом деле британская ПЛ «Тритон» успела погрузиться и ушла неповрежденной.
«Адмирал Хиппер» выходит из Тромсё- фиорда в арктический рейд, 27 июня 1940 г.
Одинокий неудачник
27 июня все еще находившийся в Норвегии «Хиппер» получил задание на выход в океан для борьбы с британским судоходством. На сей раз крейсеру предстояло действовать на просторах Атлантики в одиночку (для обеспечения его действий выделялись танкеры «Дитмаршен» и «Нордмарк»). Впрочем, у командования флота вызывала серьезные сомнения возможность корабля, уже предназначенного для среднего (месячного) профилактического ремонта, продержаться 2—3 недели в открытом море без существенных поломок механизмов. Все же решено было рискнуть, хотя настоятельно рекомендовалось вести крейсер на малой скорости, по возможности имея под парами только часть котлов. Такое решение, учитывая капризность механизмов крейсера, являлось довольно опасным, однако по мнению командования флота возможность «расшевелить» англичан в критический момент перевешивала риск.
Действия «Адмирала Хиппера» в операциях у берегов Норвегии (апрель—август 1940 г.)
Покинув 27 июня в 18 часов Тронхейм, «Хиппер» на короткое время встретился с «Гнейзенау», «Нюрнбергом» и 4 эсминцами, уходившими на родину, и направился на север. Океанский дебют оказался на редкость неудачным. Хотя крейсер интенсивно использовал для разведки оба своих гидросамолета, в течение 10 суток удалось обнаружить только 2 судна. Первое, финское, пришлось отпустить, поскольку запрещенных грузов на нем не было, а Финляндия не находилась в числе противников Германии. Но вот сухогруз «Эстер Торден» (1940 рег.т.) был оправлен в Тромсё в качестве приза. Хотя пароход принадлежал нейтральной стране (все той же Финляндии), на нем вместо заявленного груза обнаружили контрабандную целлюлозу и... почти 2 тонны золота. Полеты корабельной авиации в условиях северной Атлантики оказались недолгими. Один из самолетов перевернулся при приводнении (его пришлось потопить из корабельных автоматов), а второй пропал без вести (потеряв свой корабль, он все же достиг Норвегии). Оставшись без воздушной разведки и жестоко страдая от обледенения, «Хиппер» запросил у командования группы «Запад» разрешения возвратиться. Это разрешение было получено днем 6 августа, и через 5 дней корабль вернулся в Вильгельмсхафен, благополучно миновав на большой скорости все воздушные дозоры англичан.
«Хиппер» в арктических водах, 1940 г.
После возвращения домой крейсер первым делом отправился в док в Киле, где провел остаток августа. Однако отдых был недолгим: командование Кригсмарине весьма рассчитывало на скоростные качества «Хиппера» и настоятельно хотело видеть его в качестве океанского рейдера. 24 сентября он вновь покинул Киль в эскорте «прорывателя заграждений» и 4 миноносцев, которые должны были вывести его в Северное море. Теперь кораблем командовал капитан цур зее Майзель. В этом походе перед крейсером стояла весьма интересная задача: отвлечение максимального числа британских кораблей для того, чтобы открыть дорогу десанту в район Северной Англии в рамках планировавшейся операции «Зеелеве». И хотя высадка десанта, как и вся операция, была отменена еще до выхода «Хиппера» в море, задание, данное крейсеру, осталось прежним.
Однако поход оказался сорванным сам собой — из-за капризов машинной установки. «Адмирал Хиппер» еще не успел выйти в Северное море, как сломался насос водяного охлаждения турбины правого борта. Майзелю пришлось отправиться в норвежский порт Кристиансанн, куда он и привел свой корабль вечером 25 сентября. Ремонт занял почти двое суток. Вновь выйдя в море и взяв курс на северо-запад, крейсер попал в полосу особо плохой погоды. И тут в полной мере сказались недостатки корабля в мореходных качествах. При полных оборотах он мог развить не более 27 узлов; носовая часть полностью заливалась водой, а работа штурманов в их рубке стала почти невозможной. К 10-балльному ветру добавились «внутренние болезни». В магистрали подачи смазочного масла к турбине высокого давления правого борта возник пожар. Для отсоединения передачи этой турбины от вала и ликвидации огня пришлось на 4 часа остановить корабль в бушующем море. Операция прошла успешно, но правый вал пришлось разъединить с редуктором. «Хромой» крейсер вынужден был прервать операцию и 25-узловым ходом направился в Берген. Экстренный ремонт позволил спустя некоторое время вновь ввести в действие правую турбину, но Майзель решил не рисковать и поступил очень мудро: на обратном пути в Германию дефект проявился снова. Операция закончилась полной неудачей; единственным «достижением» можно считать то, что крейсер вообще уцелел, чему в немалой степени помогла отвратительная погода.
30 сентября «Хиппер» прибыл в Киль и провел весь октябрь на заводе «Блом унд Фосс» в Гамбурге, где, наконец, окончательно исправили его правую турбину. 28 октября он перешел по Кильскому каналу в безопасную Балтику для обычных упражнений и послеремонтных испытаний. 17 ноября крейсер вернулся в Киль, где его вновь поставили в док для окончательной «доводки» к новому походу. 25 ноября он покинул док в боевой готовности, имея полный запас топлива, боеприпаса и провианта.
В Северной Атлантике «Адмирал Хиппер» подвергся сильному обледенению, июль—август 1940 г.
Впервые в океане
Третья попытка выхода «Хиппера» на океанский простор была связана с разведданными о британских конвоях, накопившихся к этому времени у германского морского командования. Средняя часть Атлантики, лежащая на линии Ньюфаундленд — Брест, являлась зоной пересечения сразу двух транспортных путей: из Канады и африканского порта Фритаун. По ним перевозились важнейшие стратегические грузы и войска. Единственным свободным скоростным кораблем, способным выбрать нужный способ действий против охраняемого конвоя — атаковать или уйти, был «Хиппер». Его командиру был дан «карт бланш» в отношении конкретных решений. Обслуживание операции осуществляли танкеры «Дитмаршен», «Фридрих Бреме» и «Торн».
Выход крейсера предполагался 28 ноября, но его пришлось отложить на двое суток, поскольку прогноз погоды обещал слишком хорошую видимость в Северном море. В последний день ноября «Хиппер» наконец вышел в поход, идя большой скоростью (25— 27 узлов). Заправившись с танкера «Воллин» у норвежских берегов, он беспрепятственно достиг Северного полярного круга 2 декабря. Здесь ему вновь пришлось заправиться с танкера «Адрия», причем это занятие продолжалось с перерывами 3 дня — 2-го, 3-го и 5 декабря. Наконец, 5 декабря Майзель получил разрешение группы «Север», в зоне действий которой находился сейчас его корабль, на полностью самостоятельные действия.
Для прохода в Атлантику командир выбрал Датский пролив между Исландией и Гренландией. Погода оказалась очень холодной даже для этого времени года, ветер иногда достигал ураганной силы, скорость порой падала до 5—7 узлов, зато противник оказался совершенно неосведомленным о том, что в Атлантическом океане вновь появился германский боевой корабль.
Майзель планировал атаковать «канадский» конвой НХ-93 10 декабря, рискуя оказаться с очень небольшим запасом топлива. Главный «снабженец», танкер ВМФ «Дитмаршен», выбыл из игры в самом начале операции, и «Хипперу» приходилось рассчитывать только на два оставшихся, переоборудованных из торговых судов и имевших малую скорость. В дополнение ко всему вновь отказала правая турбина. Ее пришлось отключить, и скорость крейсера теперь ограничивалась 25 узлами. Наиболее простым решением было не возвращаться в Германию, а идти в Брест, ставший после оккупации Франции главной атлантической базой немецкого флота. Майзель с большой неохотой принял такое решение, утешая себя соображением, что для Германии «лучше иметь крейсер в Бресте, чем в Гамбурге или Киле».
«Адмирал Хиппер» в Норвегии, сентябрь 1940 г.
С большим трудом, при помощи радара, «Хипперу» удалось поздно вечером 12 декабря установить контакт с последним из своих танкеров — «Фридрих Бреме». Дозаправившись, Майзель надеялся атаковать следующий конвой, НХ-94, однако погода была против немцев. Отвратительная видимость и сильнейший ветер продолжались в течение трех суток, а когда во второй половине ^декабря море несколько успокоилось, командиру крейсера не оставалось ничего, кроме как вновь искать свой танкер. Недостаточная дальность хода его корабля дала о себе знать в очередной, но отнюдь не в последний раз.
После благополучного приема 1650 куб. м топлива Майзель собирался выбрать своей целью уже третий «канадский» конвой, НХ- 95, а затем переключиться на фритаунский SC-15. Однако 18 декабря погода вновь испортилась, препятствуя использованию бортового самолета, и британские конвои снова оказались не атакованными. «Адмирал Хиппер» в очередной раз принял топливо 20-го и опять приготовился к перехвату. На утро следующего дня впервые удалось поднять гидросамолет, но попытка оказалась для него роковой. «Арадо» пропал без вести, так ничего и не сообщив. Второй самолет был поврежден при извлечении из ангара, а третий находился в разобранном состоянии. К вечеру 21 -го, снова испытывая недостаток топлива и получив сообщение о выходе из Гибралтара британского соединения «Н», Майзель не решился форсировать события. Наутро 22 декабря, наконец, собрали и подготовили к полету третий самолет, но его вылет не дал ожидаемых результатов. «Хиппер» упрямо продолжал крейсировать в данном районе, и его настойчивость была, наконец, вознаграждена. Поздно вечером 24-го его радар засек приближающийся с юга конвой.
Ввиду возможного нахождения в составе эскорта эсминцев противника, командир отказался от атаки в темноте и следовал рядом с конвоем параллельным курсом, оставаясь необнаруженным. Вскоре после полуночи он приказал сблизиться с правым флангом конвоя и попытаться атаковать торпедами, рассчитывая, что англичане отнесут эти действия на счет подводной лодки. Около 2 часов был дан трехторпедный залп с дистанции, принятой по данным радара равной 25 кбт, после чего «Хиппер» резко отвернул, чтобы избежать обнаружения. Германский радар выдал сильно ошибочные данные и торпеды прошли мимо цели.
Рождественская ночь заканчивалась. В 6 утра «Хиппер» начал сближение с конвоем в условиях ограниченной видимости и сильного юго-восточного ветра. Первый же визуальный контакт оказался малоутешительным: характерный трехтрубный силуэт крупного корабля с высоким гладкопалубным корпусом ясно говорил, что противником будет британский крейсер типа «Каунти». Им оказался старый знакомый — «Бервик», едва разминувшийся с «Хиппером» апрельской ночью у берегов Норвегии.
Тяжелый крейсер «Бервик» (довоенный снимок)
Майзель решил сначала атаковать британца, который явно находился в полном неведении, торпедами. Торпедисты уже приготовились разрядить 6 труб правого борта, когда наблюдатели заметили, что британский крейсер не одинок — за ним следует другой боевой корабль. Торпеды следовало поберечь, и последовал приказ дать только трехторпедный залп. В результате задержек с принятием решения противники к 06.30 значительно сблизились, и в 06.39 Майзель приказал открыть огонь. Видимость оставалась настолько плохой, что не удалось даже увидеть всплески от падения первых двух залпов. Зато ударной волной газов из орудий был выведен из строя механизм наведения торпедного аппарата, и «Хипперу» не удалось выпустить ни одной торпеды, упустив очень благоприятную возможность. Теперь оставалась артиллерийская дуэль. Но она грозила быстро перестать быть честным поединком: неудачник Майзель после долгих поисков нашел-таки войсковой конвой WS.5A, прикрытый надежным эскортом, в состав которого помимо «Бервика» входили легкие крейсера «Бонавенчер» и «Данедин», а также потенциально страшный для рейдера противник — авианосец «Фьюриес». Правда, на сей раз он служил в роли авиатранспорта и не имел действующей авиагруппы. При удаче в бою против кораблей охранения у немцев имелась возможность пожать богатый урожай (на 20 крупных транспортах конвоя находилось около 40 тыс. человек), но пока они находились в полном неведении относительно перспектив, имея перед глазами неясные силуэты кораблей противника, из которых более или менее четко опознавался только характерный по виду «каунти». «Хиппер» быстро ввел в дело не только главный калибр, но и 105-мм зенитки, которые вначале также вели огонь по «Бервику», а затем перенесли его на показавшееся из дымки торговое судно — транспорт «Эмпайр Трупер» (14 000 рег.т). Восьмидюймовки также пришлось перенацелить на легкий крейсер, который показался Майзелю находящимся в удобной позиции для торпедной атаки. Командир «Хиппера» принял «Эмпайр Трупер» за вспомогательный крейсер и счел, что он и 3 обнаруженных боевых корабля (он счел их крейсером и двумя эсминцами) являются авангардом большого конвоя «Бервик» уже находился в полной боевой готовности и открыл огонь двумя минутами позже, одновременно увеличив скорость и взяв курс на сближение. Командир германского крейсера счел нужным отвернуть от предполагаемого торпедного залпа с того, что он принял за «эсминцы», но которые на деле являлось легкими крейсерами, впрочем, ничуть не менее опасными в этом отношении (они в сумме имели 18 торпедных аппаратов). Теперь Майзель понял, что быстрая атака не удалась, и решил уходить от превосходящего по силам противника в строгом соответствии с полученными перед крейсерством инструкциями. «Хиппер» развернулся к британским кораблям кормой, ведя огонь из задних башен по «Бервику», а из 105-мм орудий — по легким крейсерам. Английский тяжелый крейсер лег на курс преследования, также стреляя только половиной своей артиллерии. Так около 06.50 началась вторая фаза боя. В 07.00 «Бервик» несколько отвернул, чтобы ввести в дело все орудия, и «попал под раздачу».
Подготовка самолета «Арадо-196» к полету и старт машины с борта «Адмирала Хиппера»
Мощное оборудование для ведения стрельбы на «Хиппере» дало свои плоды: в 07.05 203-мм снаряд попал в кормолвую башню «Бервика». На счастье англичан он не взорвался, пробив тонкую 25-мм обшивку, но «Бервик» лишился четверти артиллерии. Немцы перешли на бронебойные снаряды, и спустя 3 минуты добились второго попадания у ватерлинии на уровне возвышенной носовой башни. Британский крейсер начал принимать через пробоину воду. Третий снаряд поразил носовую 102-мм зенитную установку правого борта, свернул ее с основания и срикошетировал, взорвавшись в дымоходе. Наконец, четвертое (и последнее) попадание вновь пришлось ниже ватерлинии. «Бервик» оказался счастливым кораблем: он одним из них первых совершенно небронированных «каунти» получил короткий 114-мм пояс, при остром угле встречи благополучно отразивший немецкий снаряд, который в противном случае поразил бы котельное отделение, возможно, с тяжелыми последствиями. Но и так он разворотил около 13 метров буля, вызвав сильное затопление. Англичане стреляли снарядами с минимальным замедлением, рвавшиеся при ударе о воду, и несколько осколков от недолетов попало на палубу «Хиппера». Он уходил большим ходом и уже в 07.14 контакт с вяло преследующими англичанами был потерян.
Германский крейсер вчистую выигрывал артиллерийский бой, не получив никаких повреждений и добившись 4 попаданий из 174 выпущенных 203-мм снарядов — 2,3%, что в весьма плохих погодных условиях можно считать удовлетворительным результатом. Любопытно, что в ходе сражения использовались все три вида снарядов: «Хиппер» выпустил 38 бронебойных, 81 фугасный (полубронебойный) с донным взрывателем и 66 фугасов мгновенного действия с головным взрывателем. Его вспомогательный калибр нанес легкие повреждения двум торговым судам («Эмпайр Труперу» и «Арабистану»), выпустив 113 снарядов с головным взрывателем. «Бервик», испытывавший из-за полученных повреждений затруднения с управлением, отказался от погони и вернулся к конвою.
Развязавшись с неудачной в целом атакой конвоя и вполне сложившимся боем, Майзель решил в последний раз заправиться с танкера и направиться во Францию. Его экипаж устал от непрерывных боевых дежурств в безостановочном походе в суровых условиях, а сам крейсер, как обычно, нуждался в техосмотре и исправлении повреждений механизмов. Но тут судьба решила немного подсластить пилюлю: около 10.00 из стены ливня показался пароход, шедший прямо на своего «ловца». «Хиппер» обрушил на британское судно «Джамна» (6078 рег.т) шквал огня, надеясь прервать сообщение о своем обнаружении, и даже выпустил 2 торпеды. Транспорт быстро погружался, но Майзель не стал снимать с него экипаж, опасаясь близости мощного прикрытия только что атакованного конвоя, и все 111 человек с «Джамны» погибли. Добившись своего единственного успеха в качестве рейдера, он затем быстро пошел в Брест, куда и прибыл необнаруженным 27 декабря, израсходовав не только почти все топливо, но и большую часть провизии.
28-дневный поход принес незначительный материальный результат, но корабль наконец полностью приобрел всесторонний опыт. Его корпус оказался вполне мореходным, хотя сложное электрооборудование страдало от плохой погоды: волны вызывали короткие замыкания в силовых цепях торпедных аппаратов, зенитных установок и их КДП. Частично это удалось преодолеть, обеспечив более тщательную герметизацию всех отверстий на палубе. Также удалось сделать несколько более комфортабельным тесный и неудачный главный мостик. Хорошо проявила себя артиллерийская часть, а радар оказался в высшей мере полезным и более совершенным, чем у англичан: «Хиппер» первым обнаружил британские корабли, хотя «Бервик» и «Бонавенчер» имели вполне современные радиолокаторы. К сожалению для немцев, наиболее существенные недостатки их тяжелых крейсеров — недостаточная дальность и низкая надежность главных механизмов — как и прежде оставались непреодолимыми. Тем не менее, германский крейсер вскоре был готов к новому рейду.
«Адмирал Хиппер» в Бресте
Побоище у Азор
«Хиппер» находился на ремонте целый месяц — до 27 января. В это время решалась его судьба. Адмирал Шмундт, командовавший германскими крейсерскими силами, в качестве одного из возможных вариантов предполагал использовать крейсер совместно с итальянским флотом в Средиземном море, где его недостаточная дальность не имела бы существенного значения. Но верховное командование решило иначе — целью номер один оставались трансатлантические конвои. Изначально предполагалось выпустить в море знакомое соединение из «Шарнхорста» и «Гнейзенау» с «Хиппером», но повреждения, полученные «Гнейзенау» в шторме у норвежских берегов в конце декабря, сорвало планы. Тяжелый крейсер опять оказался в одиночестве. А ему в принципе мог противостоять любой набор из 13 линкоров, 3 авианосцев и почти четырех десятков крейсеров англичан, рассеянных в портах и Атлантике на огромном пространстве от Вест-Индии до Фритауна и от Гренландии до Южной Африки.
После коротких двухдневных испытаний, поздно вечером 1 февраля «Адмирал Хиппер» в сопровождении эсминца и 3 миноносцев покинул Брест и взял курс на запад. Не прошло и суток, как его командир начал беспокоиться о топливе. 4-го в полном соответствии с планом крейсер встретился в секретной точке «Герда» около Азорских островов со своим танкером «Шпихерн», спешно подготовленным торговым судном, команда которого не имела никакого понятия о заправке на ходу в условиях плохой погоды. В результате приемка топлива продолжалась еще 3 дня! Только после этого крейсер начал «свободную охоту». Он прошел практически тем же путем, которым возвращался после боя в предыдущем походе. На этот раз он исполнял отвлекающую роль: главными действующими лицами были «Шарнхорст» и «Гнейзенау», готовившиеся атаковать «канадские» конвои. Погода стояла вполне удовлетворительная, и крейсер мог использовать как свою скорость, так и корабельную авиацию. Но отвлекающая роль сказалась на выделенной ему зоне действий, в которой не оказалось ни одного конвоя. «Хиппер» старательно избегал одиночных судов, стремясь оставаться необнаруженным и с 7 по 10 февраля вновь несколько раз пополнил запасы топлива. В это время от адмирала Лютьенса с «Гнейзенау» поступило сообщение о том, что его силы обнаружены противником. Чтобы не попасть «под горячую руку» британцев, Майзель решил двинуться на юго-восток, в район Азорских островов. Это решение оказалось удачным. Уже 11 февраля «Хиппер» остановил предупредительным выстрелом одиночное судно, бывший германский пароход «Далия», переименованный в «Айсланд» (1236 рег.т), отставшее от конвоя HG-53. Командир крейсера предполагал, что ему удастся атаковать основную часть этого конвоя, о составе и курсе которого он немало узнал от команды «Айсланда», сообщившей, что суда прикрывались только 2 старыми эсминцами и канлодкой, однако судьба распорядилась иначе. Незадолго до полуночи на радаре появились отметки двух целей, находящихся в 8,5 милях. Всю ночь крейсер кружил вокруг своей добычи, рассчитывая атаковать ее утром. На самом деле приз оказался гораздо более крупным, чем показал радар: «Хиппер» наткнулся на конвой из Фритауна SLS- 64, состоявший из 19 судов, двигавшийся черепашьей скоростью 8 узлов и полностью лишенных эскорта!
Атлантические рейды «Адмирала Хиппера» в 1940-1941 гг.
В 05.15 видимость улучшилась настолько, что перед удивленными немцами один за другим стали возникать суда конвоя. Майзель хотел быстро потопить ближайшие цели, после чего сразиться с эскортом. Однако время шло, дистанция сокращалась, но никаких признаков боевых кораблей противника не наблюдалось. Более того, на судах явно принимали «Хиппер» за «Ринаун», чьи позывные он пытался имитировать на основе отрывочных сведений, полученных от экипажа «Айсланда». В 06.10 командир, наконец, спустил фальшивый британский флаг и в 06.18 приказал открыть огонь. Охота на практически беззащитные суда началась. Некоторые из них имели символическое вооружение и бесстрашно открыли огонь. Но это было бесполезным деянием. Двигаясь на скорости 31 узел, «Хиппер» шел параллельным курсом с ближайшей колонной конвоя, стреляя главным и зенитным калибрами таким образом, чтобы накрыть максимальное число целей. За 10 минут он выпустил все торпеды правого борта, развернулся и подключил вооружение другого борта. Всего по донесениям артиллеристов и торпедистов было обстреляно 26 целей, однако понятно, что каждый из двух артиллерийских офицеров, руководивших обоими калибрами, и главный торпедный специалист вел свой учет, да еще при таком маневрировании некоторые из целей поражались не по одному разу.
Результаты его огня проявились достаточно быстро. Дистанция, составлявшая в начале стрельбы около 3 миль, вскоре сократилась до 5 кабельтовых, а в конце бойни (сражением это действие назвать невозможно) оно не превышало 400 м. Понятно, что в таких условиях число попаданий было очень большим. Но для уверенного и быстрого потопления транспорта требовалось попасть хотя бы одним крупным снарядом около ватерлинии, что с учетом качки и крейсера, и цели являлось непростой задачей.
Восьмидюймовки вели огонь 4-орудийными залпами без какой-либо пристрелки и корректировки, поскольку на такой дистанции любой залп давал накрытие или попадание. Для поражения транспортов использовались исключительно фугасы с головным взрывателем. Учитывая отсутствие сопротивления и малую дистанцию, расход боезапаса оказался довольно значительным. Главным калибром до паузы, наступившей около 06.45, было обстреляно 6 целей, по которым выпустили соответственно 24, 50, 47, 20, 18 и 47 снарядов. (Три последних цели получили еще и торпедные попадания.) После этого командир приказал прекратить огонь ввиду того, что снарядов нужного типа оставалось менее трети от исходного запаса.
Во второй фазе, наступившей после 07.03, крейсер действовал одиночными, тщательно нацеленными по ватерлинии выстрелами с минимальной дистанции 200—300 м при местном управлении из башен, подкрепляя результаты огнем 105-мм зениток и достигнув максимальной эффективности. По 4 обстрелянным целям было выпущено по 4 снаряда; по одному из судов — 5, причем 3 парохода затонули. Вряд ли они оставались до того неповрежденными; во всяком случае, одно из судов точно получило ранее попадание торпедой.
Не менее активно действовала зенитная артиллерия: из 105-миллимеровок было выпущено 760 снарядов по 26 «различным» целям. При сближении в дело вступили и автоматы. Из них обстреляли 3 судна, целясь в мостики и радиорубки и израсходовав всего 112 37-мм и 60 20-мм снарядов.
Полностью разряженными оказались и торпедные аппараты. По наблюдением с борта крейсера из 12 торпед, выпущенных по 9 целям, попало 11 или 12, но одна из попавших торпед не взорвалась. 6 судов затонули, еще 3 после попаданий «более не наблюдались». Попытка перезарядить торпедные аппараты на большом ходу провалилась; спустя 20 минут после отдачи приказа удалось подготовить только 2 торпеды. Хотя крейсер затем сбавил ход, при малейшем маневрировании тяжеленные «рыбки» интенсивно качались на транспортных тележках, угрожая передавить окружающих. После долгих мучений удалось доставить к аппаратам еще 2 торпеды, но атака к тому времени давно завершилась. В 07.40 Майзель приказал прервать «охоту» ввиду отсутствия видимых целей.
Итоги атаки «Хиппера», безусловно ставшей наиболее результативной для одиночного корабля во всей истории двух мировых войн, оспариваются обеими сторонами. Всего, по мнению командира, его кораблю удалось потопить 13 или 14 судов общим водоизмещением около 75 тыс. т. Однако англичане признают потерю только 7 судов: пяти своих — «Уорлэби» (4876рег.т), «Вестбери» (4712рег.т), «Оусвестри Грейндж» (4684 рег.т), «Шрусбери» (4542 рег.т) и «Дерринейн» (4896 рег.т), а также греческого «Персеус» (5172 рег.т) и норвежского «Боргестад» (3924 рег.т). Сильно поврежденными числятся «англичанин» «Лорнастон» (4934 рег.т) и «грек» «Каллиопи» (4965 рег.т). Однако по воспоминаниям некоторых спасшихся моряков вместе с «Лорнастоном» (подобравшим много людей с потопленных судов) на Азорские острова прибыл еще и 4876-тонный «Эйдерби», также с сильными повреждениями, потребовавшими двухмесячного ремонта. Точно известно и то, что своих портов достигли «Юпонпарк» и «Блэйратолл», причем первый из них был временно покинут командой «вследствие повреждений». Итого точно известна судьба 12 судов; учитывая то, что всего их было 19, а названия остальных 7 так и не были указаны британским Адмиралтейством в своих сводках, немецкие специалисты до сих пор полагают, что они также отправились на дно, а их отсутствие в каких-либо списках потерь объясняется тем, что они плавали не под британским флагом или флагами их союзников или же были реквизированы англичанами и после потопления «утаены». Действительно, вопрос остается в какой- то мере открытым, однако и официально признанный «счет» в 7 судов общей вместимостью 32 806 рег.т, достигнутый в одной атаке, выглядит очень внушительным.
«Адмирал Хиппер» в сухом доке Бреста
Остается вопрос: почему «Хиппер» не предпринял действий по достоверному уничтожению всех судов конвоя? Прежде всего, Майзель ориентировался на донесения своих артиллеристов и торпедистов, доносивших о потоплении или «исчезновении» всего, что находилось в зоне видимости. Поле «боя» было основательно затянуто дымом от горящих и тонущих транспортов, что в совокупности с налетавшими время от времени дождевыми шквалами зачастую сильно ухудшало видимость и позволило оставшимся ускользнуть. Наконец, но не в последнюю очередь, сказывались общие проблемы: возможность внезапного появления эскорта (как мы знаем, несуществующего) и возможная нехватка топлива в случае продолжения поиска одиночных «уток». Еще одной важной причиной стал расход боезапаса: интенсивная стрельба привела к израсходованию 2/3 фугасных снарядов с головным взрывателем и всех 12 торпед, находившихся в аппаратах. Однако успех был несомненным — рейдер выполнил свою задачу, задействовав все свои сильные стороны: большую скорость и мощное артиллерийское и торпедное вооружение.
Не обошлось и без аварий и дефектов. В башне «А» в результате перегорания предохранителей вышел из строя привод подачи, но стрельба продолжалась «без ущерба для скорострельности» при ручной подаче. В башне «В» лоток для заряжания не опускался в нижнее положение, и снаряды приходилось подавать с помощью талей, однако неисправность быстро устранили, также «без ущерба для скорострельности». В башне «С» сломался гидравлический прибойник, и досылка осуществлялась вручную. Орудия соединили так, чтобы они наводились вместе, как в единой люльке, и несколько «запланированных» выстрелов пришлось пропустить. Несколько аварий, в основном в линии подачи, связанных с перегрузкой электромоторов и выгоранием предохранителей, имело место и в установках 105-мм зениток. В результате установка 1 по правому борту вышла из строя примерно на 10 минут, а установка 2 того же борта — до конца атаки. Механизмы установки 1 левого борта выходили из строя при каждом залпе башни «В», направленном в корму на углах, близких к предельным. От действия орудийных газов вообще заметно страдали все 105-миллиметровки левого борта. Установки №3 обоих бортов так же на короткое время прекращали стрельбу из-за короткого замыкания в цепи электромоторов подачи. В результате всех аварий правая спарка №3 смогла выпустить всего 10 снарядов, а левая — 78, при том, что среднее значение на установку приближалось к 170 выстрелам.
«Адмирал Хиппер» в Бресте. С помощью маскировочных сеток немцы пытались уменьшить угрозу со стороны британской авиации, 1941 г.
После своего главного за всю карьеру успеха «Хиппер» взял курс на Брест, куда благополучно прибыл 14 февраля, избегнув на свое счастье обнаружения и возможных атак, поскольку к моменту входа в порт у него оставалось всего около 250 т топлива. Майзель получил за успех Рыцарский крест, награждены были и многие офицеры и моряки. Удачный поход омрачался печальными выводами относительно недостаточной дальности крейсера. Он дозаправлялся 7 раз и затратил на 1300-мильном отрезке 40% всего запаса топлива при среднем ходе (от 15 до 27 узлов). Хотя вооружение действовало относительно исправно, расход боезапаса оказался большим (247 восьмидюймовых и 760 105-мм снарядов плюс 12 торпед на семь потопленных судов). Крейсер оказался бы в тяжелом положении в случае боя с эсминцами противника, оставшись без фугасных снарядов с головным взрывателем. Приняв во внимание все эти факторы, командование Кригсмарине решило сделать паузу в его применении в качестве рейдера.
Крейсеру предстояло перейти в Германию, поскольку верфи Бреста не могли осуществить его модернизацию. Большие доки сохранялись для «Шарнхорста» и «Гнейзенау», на долю же «Хиппера» остался малый сухой док в торговой гавани, при заходе в который крейсер повредил правый винт об одно из французских грузовых судов, щедро затопленных на акватории порта. Теперь приходилось ждать замены из Германии, отправленной по железной дороге. Между тем, французский порт находился в зоне действия британской авиации. В атаке 24 февраля только чудо позволило «Хипперу» избежать бомбовых попаданий. Поэтому 15 марта он покинул негостеприимную базу в сопровождении эсминца «Рихард Байтцен» и вышел в Германию практически тем же путем, которым он в свое время пришел в Брест. После приема 2130 кубометров топлива с танкера «Торн» в точке к югу от Гренландии и тяжелого перехода через Датский пролив, германский корабль прибыл в Берген и, пополнив там запас топлива еще раз, без дополнительных проблем 28 марта вернулся в Киль.
Швартовочная команда на баке «Адмирала Хиппера»
Вновь на Севере
Первым делом крейсер отправился на верфь «Дойче Верке», где работы по модернизации продолжались до конца октября (в частности, была увеличена емкость топливных отсеков за счет переконструирования двойного дна). После ремонта осадка корабля увеличилась на 0,3 м. Затем начались обычные послеремонтные испытания, затянувшиеся еще на два месяца. Во время них определили скорость на мерной миле: она равнялась 32 узлам в идеальных условиях (на большой глубине и в тихую погоду) при половинном запасе топлива. Уже в новом, 1942 году, корабль вновь отправили на завод, на сей раз фирмы «Блом унд Фосс, где за 3 недели на нем установили новое размагничивающее устройство и перекрасили корпус и надстройки по камуфляжной схеме. На этом ремонтная чехарда не закончилась: практически не выходя из Киля, крейсер повредил во льдах винты и помял корпус, после чего очередной визит в док оказался неизбежным. В промежутке (в конце января) крейсер провел учения по проведению и отражению торпедных атак. 2 марта все работы окончательно завершились, и он стал у бочки в Брунсбюттеле. А в середине марта судьба его окончательно решилась — вновь в Норвегию, для действий против союзных конвоев.
Покинув Киль 19 марта, «Адмирал Хиппер» в сопровождении трех больших эсминцев (Z-24, Z-26 и Z-30) и трех миноносцев (Т-15,Т-16 и Т-17) через трое суток благополучно прибыл в Тронхейм. Он попал в хорошую компанию: командование Кригсмарине сосредоточило там «Тирпиц», карманные линкоры «Лютцов» (бывший «Дойчланд») и «Адмирал Шеер», а также достаточное количество эсминцев. «Хиппер» занял окруженную противолодочными и противоторпедными сетями «ячейку», ранее предназначенную для поврежденного систершипа «Принца Ойгена», отправленного домой для ремонта.
«Адмирал Хиппер» в Норвегии, март 1942 г.
Немецкие корабли в норвежских водах. Первым идет линкор «Гнейзенау», за ним следуют «Адмирал Хиппер» и два эсминца
13 июня крейсер перешел в залив Боген около Нарвика, где вошёл в состав Боевой группы №1, в которую входил еще и линкор «Тирпиц» под флагом командующего флотом адмирала Шнивинда. А в начале июля ему пришлось принять участие в знаменитой попытке атаковать конвой PQ-17 (операция «Россельшпрюнг»). Подробности этого неудавшегося выхода самого сильного оперативного соединения германского флота в этой войне, состоявшего из «Тирпица», 2 «карманных линкоров», тяжелого крейсера, 10 эсминцев и 2 миноносцев, хотя и неудачного, но, тем не менее, приведшего к трагическим последствиям для конвоя, хорошо известны. Еще до фактического начала операции при проходе 4 июля по Альтен-фиорду отряд остался без «Лютцова» и трех эсминцев, повредивших корпуса на скалах. Далее состоялась столь часто обсуждаемая атака советской подводной лодки К-21 под командованием Н.Лунина, в ходе которой был атакован торпедами «Тирпиц», немцами вообще не замеченная. Отряд продолжил движение, но ненадолго. «Хиппер» сыграл свою роль в свертывании похода: находившаяся на его борту группа радиоразведки сумела за два с половиной часа расшифровать сообщение британской подлодки «Аншейкн» об обнаружении германских сил. Потеря неожиданности и высокая вероятность присутствия в море мощных союзных сил с авианосцем заставила немцев поздно вечером 5 июля отозвать свои корабли.
Следующий боевой выход «Хиппера» состоялся в сентябре. На сей раз на нем поднял флаг командующий крейсерами вице-адмирал Куммец. Первоначально предполагалось задействовать его в операции «Доппельшлаг» («Двойной удар») вместе с «Шеером» и тремя эсминцами. Эти корабли командование собиралось бросить в северные воды СССР для поиска следующих Северным морским путем судов у устья Оби и Енисея с отходом через окрестности Новой Земли и Шпицбергена. Однако поход сорвался из-за неблагоприятной ледовой обстановки и состояния дизелей «Шеера», недавно вернувшегося из своего рейда в «Страну чудес» (операция «Бундерланд», сорванная доблестным ледокольным пароходом «Сибиряков»).
Одна отмененная операции следовала за другой. Вначале предполагалось атаковать конвой QP-14, однако недостаток разведданных заставил отказаться от этого замысла. 10 сентября «Хиппер», «Адмирал Шеер», «Кёльн» и 4 эсминца вышли в путь из залива Боген в Альта-Фьорд. По дороге около Лофонтенских островов отряд атаковала британская подводная лодка «Тайгрис», но ее торпеды прошли мимо обоих больших кораблей. В остальном переход оказался вполне благополучным. И вновь операция, назначенная на 13 сентября, на этот раз против конвоя PQ-18, была отменена личным распоряжением Гитлера, запретившего использовать большие корабли против восточных конвоев, имевших сильное прикрытие.
«Адмирал Хиппер» в одном из норвежских фиордов, лето 1942 г.
Вечером 24 сентября «Адмирал Хиппер» в сопровождении 4 эсминцев вышел в открытое море для операции «Царица» — так вычурно назвало командование группы «Север» постановку мин в советских водах, в проливе Маточкин Шар. Тяжелый крейсер принял для этой цели 96 мин. Бурное море заставило ограничить скорость 15 узлами (больше не могли давать эскадренные миноносцы). Снежные шквалы и практически нулевая видимость едва не сорвали поход, продолжение которого находилось под вопросом в течение суток. Затем погода несколько улучшилась, и в середине дня 26-го из тумана начали вырисовываться горы Новой Земли. Крейсер благополучно выставил мины; его командир запросил разрешения атаковать советские суда, радиосигналы которых были ясно слышны, но Куммец счел более разумным не открывать его присутствия, чтобы обеспечить больший успех минному заграждению.[* По всей вероятности, именно на этих минах погибла советская подводная лодка К-I. — Прим. ред.] «Хиппер» встретился со своими эсминцами, отделившимися ранее, чтобы не снижать скорость главного участника операции, и благополучно прибыл в Каа-фиорд в середине дня 27 сентября. 1 октября крейсер перешел южнее, в уже знакомый залив Боген около Нарвика, где его вновь закапризничавшие машины подверглись ремонту с участием рабочих плавмастерской «Ноймарк». 28 октября «Хиппер» вернулся в Каа-фиорд, а оттуда 5 ноября вместе с эсминцами «Байтцен», «Экольдт», Z-27 и Z-30 вышел в Баренцево море.
Операция «Хоффнунг» предусматривала крейсирование на пути конвоев с тем, чтобы по возможности отловить отставшие от них одиночные суда. Единственной жертвой группы стал танкер «Донбасс» (8000 рег.т), замеченный бортовым «Арадо» «Хиппера». Посланный для преследования Z-27 потопил сначала артогнем сторожевой корабль СКР- 23, а затем и «Донбасс», израсходовав на танкер три торпеды. 9 ноября группа вернулась в Каа-фиорд.
Операция “Регенбоген” 28-31 декабря 1942 года
«Новогодний позор»
К концу 1942 г германские морские силы в Северной Норвегии оказались рассеянными по нескольким стоянкам. Наиболее активную позицию занимали находившиеся в Альта-Фиорде «Хиппер», «Лютцов» и 6 эсминцев — «Байтцен», «Экольдт», «Ридель», Z-29, Z-30 и Z-31. Именно на них возлагались главные надежды в отношении атаки следующего союзного конвоя. Командование Кригсмарине желало раз и навсегда отбить охоту посылать грузы в Советский Союз по морю, и так сильно подорванную разгромом PQ-17.
Поэтому утром 30 декабря, после получения сведений об обнаружении подводными лодками (сначала U-85, а затем U-354) группы из «примерно 10 судов без существенного эскорта» в 50 милях к югу от о. Медвежий, германские силы были приведены в трехчасовую готовность. На деле в море находилось целых 4 группы судов союзников из состава конвоя JW-51B, возвращавшегося из России. Основная часть заметно растянувшегося в океане каравана включала 12 судов и большую часть эскорта, состоявшего из 6 эсминцев и 5 корветов и тральщиков. К северу от нее шло одиночное судно в сопровождении вооруженного траулера, а к северо-востоку — одинокий тральщик «Брэмбл», задачей которого был поиск отставших от конвоя.
Принятие решения об атаке вершилось в штабе группы «Север». Ее глава, адмирал Карльс, вел непрерывные телефонные переговоры с адмиралом Куммецем, находившимся в штабе в Альтен-фиорде, и адмиралом Клубером, пребывавшим непосредственно на месте базирования. В их хор вмешались и более высокие силы: начальник штаба Руководства войной на море контр-адмирал Фрике предупредил, что руководство Кригсмарине допускает использование «Лютцова» в операции только при условии отсутствия риска. В результате окончательное разрешение на его участие было получено уже после того, как Куммец вечером 30 декабря вывел отряд в полном составе в море, держа свой флаг на «Хиппере». Крейсером теперь командовал капитан цур зее Ганс Хартманн, сменивший в октябре Майзеля.
Благополучно миновав внутренние воды, не обнаруженное дозорными британскими подводными лодками соединение развернулось в поисковый ордер, поддерживая скорость 18 узлов. Построение можно назвать весьма оригинальным: оба тяжелых корабля находились на флангах завесы, а между ними в строе фронта на весьма значительной дистанции друг от друга — 15 миль — растянулись эсминцы. Куммец рассчитывал, что сможет достичь наибольшей неожиданности при встрече с конвоем, а затем отвлечь силы прикрытия на один из больших кораблей, тогда как второй сможет обойти противника с фланга. Ордер имел существенные и безусловные недостатки — «Хиппер» находился очень далеко от «Лютцова», и в условиях плохой погоды им было бы трудно поддержать друг друга. Кроме того, находящимся между крейсером и «карманным линкором» эсминцам в тумане и снежных зарядах было затруднительно сразу определить, чей большой корабль находится рядом — свой или противника. Запоздание в опознании буквально на считанные минуты могло оказаться губительным, если, к примеру, неприятельский крейсер сумеет открыть огонь первым, что и произошло на деле.
Ориентируясь на данные с ПЛ U-354, германский «невод» начал бороздить океан. «Хиппер», находившийся на северном фланге, и на этот раз оказался удачливым. В 07.20, вскоре после того, как корабли растянулись в цепь, наблюдатели обнаружили в предрассветной мгле две неясные тени на расстоянии около 6 миль. Крейсер изменил курс в их направлении, стремясь тем самым уменьшить свой силуэт и замедлить обратное обнаружение. Поворот еще не завершился, когда из тумана одна за другой стали возникать другие тени. Куммец приказал увеличить скорость до 24 узлов и немедленно радировать о контакте на остальные корабли своей группы. Охота началась. Однако в результате маневра Хартманна с «Хиппером» остались только 3 эсминца: «Байтцен», Z-24 и «Экольдт». Вторая тройка «тяготела» к «Лютцову» и им еще предстояло найти в снежных шквалах своего флагмана.
«Адмирал Хиппер», 1942 г.
Пока немцы начали стягивать свои силы, охранявшие караван британские эсминцы также обнаружили противника. Командовавший английским кораблями кэптен Шербрук быстро сосредоточил 4 из своих эсминцев; пятый, «Экейтес», выставил дымовую завесу, тогда как германские корабли все еще выходили на позицию для атаки. В 09.10 «Хиппер» на дистанции 180 кбт и курсовом угле 1400 обнаружил эсминцы прикрытия. Хартманн не знал пока ни их число, ни тип; последнее являлось очень важным, поскольку позволило бы определить степень опасности от наиболее неприятного для крейсера торпедного оружия. Находившийся с правого фланга конвоя «Обдьюрейт» вскоре после 09.30 имел короткую схватку с подходившими к «Хипперу» «Экодьдтом» и Z-29, окончившуюся безрезультатно. В 09.23 сам крейсер обнаружил «Экейтес» справа по борту почти по траверзу и вскоре открыл по нему огонь. За последующие 10 минут «Хиппер» дал 5 залпов главным калибром и выпустил около 40 снарядов из 105-мм зениток, не добившись ни одного попадания. Тут впереди по курсу с того же борта были замечены еще два эсминца. Эго были «Онслоу» и «Оруэлл», находившиеся в удобном положении для торпедного залпа. Пришлось перенести огонь на новую, более опасную цель. Британцы немедленно нырнули в дымзавесу. Условия для стрельбы все время оставались очень тяжелыми. Главный радар «Хиппера» вышел из строя от сотрясения при первом же собственном залпе, и его артиллерийскому офицеру пришлось использовать оптику для наводки орудий на быстро маневрирующие и все время меняющиеся цели. Мокрый снег в сочетании с сильными порывами ветра оказались губительными для дальномеров и визиров: при каждом таком порыве их линзы покрывались тонким слоем льда. Приходилось прекращать наблюдение и протирать их, пару минут вести огонь, а затем все повторялось снова. Поэтому артиллеристам «Хиппера» не удалось достичь успеха. Когда британцам удавалось выйти на удачную позицию для торпедного залпа, ему пришлось несколько раз отворачивать. Всего с начала боя по 10.00, когда огонь был временно прекращен, крейсер выпустил около 90 восьмидюймовых фугасных снарядов с головным взрывателем на дистанции от 60 до 90 кбт, вначале стреляя на больших недолетах. Единственным успехом стали несколько накрытий и одно попадание в «Экейтес», оказавшееся неопасным.
В 10.00 к участникам смертельной игры в прятки прибавились «Обидиент» и «Обдьюрейт». В 10.06 «Хиппер» возобновил редкую стрельбу. Спустя 2 минуты Шербрук отозвал два своих слабейших в боевом отношении корабля, «Обидиент» и «Обдьюрейт», вооруженные 102-мм пушками, обратно к конвою. Прошло полчаса после попадания в «Экейтес», прежде чем тяжелому крейсеру удалось вновь «зацепить» противника. «Онслоу» попытался выйти на удобную позицию для выпуска торпед с носовых углов правого борта «Хиппера». Последний сумел перевести его на траверз и ввел в действие свой кормовой радар. С 10.16 по 10.20 по эсминцу было выпущено 6 полных залпов (48 снарядов) главного калибра, из которых два легли накрытием. Еще 72 снаряда добавили 105-мм зенитки.
На сей раз успех сопутствовал немцам. Четыре 203-мм снаряда вывели из строя оба носовых орудия, вызвали два пожара; один из них пробил борт в районе машинного отделения. Осколками был ранен Шербрук, успевший передать общее руководство лейтенант- коммандеру Кинлоку, командиру «Оруэлла». Британские эсминцы отвернули, прикрывшись дымзавесой. «Хиппер», в свою очередь, полностью скрылся в снежном заряде.
Казалось, теперь появилась возможность заняться конвоем, который к тому времени также полностью скрылся из виду, хотя и находился совсем недалеко, примерно в 15 милях к югу. Он следовал прямо на «Лютцов», о присутствии которого англичане еще не подозревали. Между тем у флагманского корабля появился новый противник. Продолжая следовать восточным курсом, в 10.36 «Хиппер» заметил впереди все с того же правого борта большой океанский тральщик «Брэмбл». Хартманн приказал открыть беглый огонь обоими калибрами (203-мм и 105- мм) с дистанции всего в 3 мили. Третий залп накрыл цель. Но немцы, чьи нервы находились в постоянном напряжении перед торпедной атакой, приняли «Брэмбл» за эсминец, и Куммец приказал отвернуть, отдав распоряжение эсминцам потопить скрывшийся в дымзавесе тральщик, по которому за 4 минуты было выпушено 38 восьмидюймовых и 55 105-мм снарядов. «Экольдт» и «Байтцен» отправились выполнять приказ, а сам «Хиппер» время от времени давал залп-другой по несчастному кораблику. (По нему дополнительно было выпушено 51 203-мм и 38 105-мм снарядов, из которых по наблюдениям с крейсера 2 попало в цель.) Расправа заняла порядочно времени; только в 11.20 Хартманн повернул свой корабль на юг, где, по мнению адмирала и командира, находился конвой.
«Спрятать» в открытом море столь большую цель было невозможно, и крейсер быстро возобновил контакт с караваном, с которым оставался все тот же «Экейтес». В этот раз удача склонилась в пользу немцев: первый же залп орудий главного калибра с дистанции около 60 кбт накрыл эсминец, разрушив мостик и нанеся ему большие потери в личном составе. Другое попадание вызвало течь в котельном отделении. Старый эсминец оказался в критическом положении и начал тонуть.
Пока «Хиппер» расправлялся с «Брэмблом» и искал конвой, «Обидиент», «Обдьюрейт» и «Оруэлл» продолжили свою смертельно опасную игру «в торпедную атаку» с подошедшим, наконец, с юга «Лютцовым», сумев хотя бы на время отогнать и этого, еще более опасного противника. Увидев расправу с «Экейтес», принявший от Шербрука командование Кинлок тут же перевел свои корабли обратно на северный фланг, против «Хиппера», вновь имитируя торпедную атаку, пытаясь прикрыть при этом свой уже совершенно небоеспособный и вовсю горевший эскадренный миноносец. В 11.30 «Хиппер» отвернул на 900 с тем, чтобы избежать торпед, но успел разрядить свои восьмидюймовки по «Обидиенту», заметив одно попадание.
Наступил критический момент боя. Британские эсминцы эскорта конвоя проявили чудеса доблести, но их боевая мошь находилась на грани исчерпания. Большая часть торпед уже была выпущена и каждая последующая атака или ее имитация становилась все менее страшной для немецких кораблей и все более опасной для англичан. На первый взгляд, действия немцев следовало бы признать крайне нерешительными и неудачными, но если учесть, что по данным разведки они весьма точно оценили охрану конвоя (разве что несколько ее преувеличив), то игра на исчерпание сил противника имела право на существование. Тем более, что к «Хипперу» практически присоединился «Экольдт», на котором, правда, сомневались, чей крейсер видят перед собой: свой или противника. Куммец приказал радировать: «Веду бой с силами эскорта. Крейсеров [у противника] нет».
Однако игра для немцев могла дать выигрыш только в том случае, если бы они имели для ее продолжения достаточно времени. Но ни Куммец, ни Хартманн не знали, что как раз времени у них не оставалось. Отряд контр-адмирала Бэрнетта в составе крейсеров «Шеффилд» и «Ямайка» составлял дальнее прикрытие конвоя и находился всего в 15 милях к северо-западу от места действия. К концу 1942 года англичане уже имели более совершенные, чем у их противников радиолокаторы, на экранах которых могли наблюдать многочисленные отметки от целей, но, естественно, не могли определить, относятся ли они к своим судам, или к каким-то неизвестным кораблям противника. На всякий случай Бэрнетт решил сблизиться с конвоем. По мере сближения обстановка все более прояснялась: наряду с отметками от небольших кораблей, которыми скорее всего являлись свои эсминцы, наблюдалась крупная цель. Это был «Хиппер». Английские крейсера обладали самым необходимым в этот момент устройством — артиллерийским радаром, которого не имел их противник. Выйдя на дистанцию 60 кбт, «Шеффилд» обнаружил своего оппонента визуально и немедленно открыл точный и быстрый огонь. Было 11.31 последнего дня декабря; до конца года оставалось чуть более 12 часов.
Бой в Баренцевом море. Первая фаза
Номинально германские корабли превосходили британские крейсера в огневой мощи, причем значительно. 24 британским 6-дюймовкам они могли противопоставить 6 283-мм, 8 203-мм и 6 150-мм пушек. При бое на больших дистанциях немцы своими тяжелыми орудиями легко пробивали практически всю броню англичан, оставаясь сами защищенными от попаданий в жизненно важные части. Однако на средних и особенно малых дистанциях это преимущество несколько сглаживалось. Большее значение приобретала более высокая скорострельность 152-мм пушек и их число. Все же при «правильном» бое шансы англичан оказались бы значительно ниже, особенно если учесть слабую защиту их артиллерии. Но в условиях полярной ночи более важным оказалось наличие совершенных радиолокаторов и тактические ошибки немцев, связанные с разделением тяжелых немецких кораблей.
Частокол всплесков, внезапно вставших по оба борта «Хиппера», оказались настоящим шоком и для его командира, и для адмирала Куммеца. Видимость в северном направлении оказалась настолько хуже, что вначале противника не удалось даже обнаружить. Орудия и КДП немецкого крейсера были развернуты на юг, против эсминцев, и прошло не менее трех весьма неприятных минут, прежде чем он развернулся на север сам и развернул свою артиллерию. Хартманн приказал развернуться на 2700 с тем, чтобы англичане остались прямо по корме. Во время поворота «Хиппер» накренился влево и в этот момент 6-дюймовый снаряд попал в его правый борт около 124-го шпангоута ниже кромки поднявшегося вверх броневого пояса. Он взорвался в топливной цистерне против котельного отделения №3, в отсеке VIII, вдавив внутреннюю переборку между отсеками и пробив ее осколками. Котельные отделения (сначала №3, а затем и №2) стали быстро заполняться водой. Всего крейсер принял около 1000 т воды, лишился 8 котлов и сбросил скорость до 15 узлов.
Неприятности не ограничились этим опасным попаданием. Открыв, наконец, в 11.34 ответный огонь, германский крейсер не смог корректировать его, поскольку порывы северного ветра со снегом немедленно покрыли тонким слоем льда оптику носовых КДП. Дав два залпа практически наугад, «Хиппер» отвернул от быстро приближающегося противника. Спустя минуту очередной залп накрыл его. Два снаряда попало в корабль. Первый из них пробил левый борт выше ватерлинии в отсеке VII, разворотив несколько помещений и вызвав пожар, хотя и не взорвался. Другой снаряд попал в ангар, разорвался в нем, поджег находившийся в ангаре самолет и поразил осколками паропроводы, пожарную магистраль и второй «Арадо», стоявший на катапульте. Дым от пожара закрыл кормовой КДП, и на 2—3 минуты крейсер оказался полностью «слепым». Огонь пришлось прекратить, выпустив всего 20 снарядов. И здесь Куммец принял, как оказалось впоследствии, роковое для всех больших немецких кораблей решение, приказав отвернуть на запад и дав сигнал своим силам на выход из боя. Немалое значение в этом решении имел очень не вовремя поступившая радиограмма из штаба от адмирала Клубера, гласившая: «Действовать без излишнего риска». В 11.37 Куммец и Хартманн под градом британских снарядов быстро пришли к согласию: операцию прекратить и уходить.
Вторая фаза
Это не спасло германские эсминцы, занимавшиеся несчастным «Брэмблом». Внезапно появившиеся перед ними крупные корабли в неясном освещении арктической ночи показались им своими. Пока «Экодьдт» все еще выяснял по радио у «Хиппера», не его ли он видит, «Шеффилд» в 11.43 открыл убийственный огонь с малой дистанции, в считанные минуты превратив немецкий эсминец в груду обломков, тонущую в ледяных водах Арктики.
В 11.42 — 11.44 «Хиппер» вступил в краткую перестрелку с британским эсминцами, по-прежнему ревностно охранявшими конвой и в очередной раз отогнавшими «Лютцов», который пока еще не принял участия в бою крейсеров. Было выпущено 16 снарядов с дистанции около 70 кбг. Но Куммец уже не думал о нападении. Соединившись с «карманным линкором», он отходил на юго- запад, вяло отстреливаясь от преследующих британских крейсеров. Бэрнетг добился накрытия «Лютцова», но благоразумно не стал настаивать на дальнейшем продолжении сражения, и около 14 часов дня контакт между противниками был потерян.
Окончательные итоги боя оказались печальными для немцев. «Экодьдт» затонул, а «Хиппер» испытывал все большие затруднения. Затопление котельного отделения №3 привело к остановке левой турбины. Вода, попавшая в магистрали подачи топлива к дизель-генераторам, вывела из строя три из них. Затопление постепенно достигло соседнего с третьим котельного отделения №2, где вода уже подступала к топкам. Вскоре в нем работоспособным остался единственный котел. Пришлось остановить и левую турбину, которую с великими трудами удалось вновь запустить, но ненадолго. С выходом из строя последнего котла в отделении №2 левая турбина остановилась окончательно. Только «благодушие» англичан, довольных тем, что им удалось отстоять конвой и не решившихся лишить его непосредственного прикрытия, позволило потерявшему 2/3 мощности энергетической установки крейсеру благополучно преодолеть негостеприимное Баренцево море и достичь Каа-фиорда в 05.30 первого дня следующего, 1943 года.
Потери в людях оказались незначительными: умерло 6 человек, из которых лишь один — от осколков вражеского снаряда. Один матрос упал за борт, трое получили смертельные отравления при гашении пожара от ядовитых продуктов, образовавшихся при работе собственных огнетушителей. В котельном отделении, затопленном британским снарядом, погиб только один человек, не успевший покинуть его вовремя.
В сущности, от такого случайного попадания, которое получил «Хиппер», не был гарантирован ни один из крейсеров того времени. А в его активе все же значился пусть небольшой, но улов: эскадренный миноносец «Экейтес» и тральщик «Брэмбл», единственные британские корабли, потопленные в сражении. Однако, исходя из соотношения сил до подхода английских крейсеров, успехом бой в целом назвать никак нельзя. Главное — конвой не понес практически никакого ущерба.
Противники «Хиппера»по «новогоднему» бою: крейсер «Шеффилд» и эсминец «Экейтес»
Но на самом деле, как оказалось, «новогодний бой» имел куда как более серьезные последствия. В общем-то вполне понятный ход дел в скоротечном сражении одного крейсера против двух противников, проходившем на малой дистанции и в плохих погодных условиях, при определенном техническом преимуществе неприятеля, вызвал бурю гнева у Гитлера. В дополнение ко всему, «вождю германской нации» пришлось сначала ознакомиться с британским сообщением о бое, переданном агентством Рейтер. Доклад о действиях своих сил запаздывал, а когда он появился, то выглядел совершенно одиозно. Контр-адмирал Клубер, получивший с борта наблюдавшей бой подводной лодки U-85 сигнал «Продолжаю видеть красный...» счел, что это относится к красному зареву от горящих судов союзников. Сообщение о «большой победе» проследовало по всем инстанциям на самый верх, вызвав дополнительный приступ ярости у фюрера, окончательно потерявшего веру в возможности больших надводных кораблей. Последовали изменения в верховном руководстве войной на море. Место Редера занял «подводный адмирал» Дёниц. Воевать оставалось еще два с лишним года, но для «Хиппера», как и для остальных тяжелых крейсеров его класса, да и для всех прочих больших кораблей «настоящая война» завершилась. Их судьба отныне ограничивалась ролью плавучих батарей, помогавших своим войскам, в сущности, весьма почетной, но явно недостойной главных единиц так и не состоявшегося «Большого флота».
«Адмирал Хиппер» в Киле после налета союзной авиации, апрель 1945 г.
На закате карьеры
Поврежденный «Адмирал Хиппер» прошел временный ремонт с помощью плавучей мастерской «Ноймарк», после чего 23 января 1943 года перешел из Альта-фиорда в залив Боген. Кораблю в любом случае требовался стационарный ремонт, поэтому 7 февраля он в сопровождении легкого крейсера «Кёльн» и 3 эсминцев отправился сначала в Тронхейм, а затем, после краткой остановки, в Киль. Путешествие на родину прошло благополучно; 11 февраля крейсер проследовал в Вильгельмсхафен, где 28-го последовал приказ о выводе его в резерв. Тем не менее, на следующий день его поставили на ремонт на завод ВМС, который закончить не удалось. Угроза набиравших силу воздушных налетов союзников заставила командование отправить еще далеко не готовый к походу корабль в более безопасную Балтику. Переход в Пиллау в середине апреля 1943 года пришлось проделать на буксире, не столько из-за того, что механическую установку еще не до конца привели в порядок, сколько по причине резкого сокращения инженерного персонала, сильно востребованного на других боевых единицах, которые теперь имели приоритет перед «нелюбимыми кораблями фюрера».
Вообще, почти полуторатысячная команда сократилась в несколько раз. После сложных и опасных походов новая служба казалась сонным существованием. Целый год некогда грозный тяжелый крейсер простоял у стенки, и это в разгар войны! Только 1 марта 1944 года «Адмирал Хиппер» вновь формально вошел в состав флота, хотя и в несколько унизительном статусе учебного корабля. Именно так Дёниц и командование флота пытались спасти большие корабли от окончательной сдачи на слом. Последовало некоторое оживление деятельности. Работы в Готенхафене продолжались до конца июня, однако и к назначенному сроку не удалось привести некогда отличную боевую машину в пригодное даже для действий против берега состояние. Сгоревшее и затопленное в «новогоднем бою» котельное отделение №3 так и не отремонтировали. Не хватало людей и запчастей, а активность советской и союзной авиации все возрастала, мешая нормальным работам.
В течение 4 месяцев, с апреля по август, крейсер проходил ходовые испытания; при этом всё еще без котельного отделения №3. Наконец, в сентябре «Хиппер» вышел в свой первый учебный поход с кадетами на борту, после которого было решено, что корабль в принципе годится для службы.
Однако в конце 1944 года Кригсмарине уже было не до учебных походов. Советские войска выходили на берега Балтики, и оставшиеся тяжелые артиллерийские корабли предполагалось использовать для более полезного дела — поддержки своих войск. 26 октября последовал соответствующий приказ и «Хипперу». Предполагалось, что ноябрю он вновь сможет выходить в море, где уже относительно активно действовал «Ойген». Но проблемы продолжали громоздиться одна на другую. Главной оставалась нехватка личного состава, часть которого бросили на рытье противотанковых рвов в окрестностях Готенхафена. А в декабре в процесс вмешалась британская авиация, выставившая солидное минное поле у выхода из порта.
Последняя вспышка активности имела место спустя ровно 2 года после злополучного новогоднего сражения. 1 января поступил приказ за 3 месяца привести в боевую готовность оба крейсера — «Хиппер» и «Ойген». 15 января корабль поступил на завод, но ненадолго. Советские войска стремительно приближались, и вместо запланированного ремонта пришлось заняться спешной эвакуацией. На борт снова приняли зенитную артиллерию, сданную на берег на время ремонта, и ее боезапас. Крейсер получил приказ находиться в 18-часовой готовности к выходу. 22 января последовал приказ выйти в море вместе с «Эмденом». Тяжелый корабль представлял собой печальное зрелище: ход могла дать лишь одна турбина, управлять зенитным огнем могли только два носовых КДП. Вечером того же дня последовал приказ выгрузить 203-мм боезапас, но степень расстройства немецкого военного механизма достигла столь высокой степени, что приказ не был выполнен и до 16.00 29 января, когда на «Хиппер» начали прибывать эвакуируемые. За несколько часов на борт поднялись 1529 человек, в основном женщины и раненые. Ночью крейсер все-таки выполз в море и направился на запад под командой последнего командира капитана цур зее Ганса Хенигста.
«Адмирал Хиппер» после капитуляции Германии. Обратите внимание на камуфляжную окраску башен «С» и «D»
Слева: камуфляжная окраска башни «В». Внизу: торпедный аппарат и дымовая труба «Хиппера», разрушенные бомбами союзников, май 1945 г.
Вскоре после выхода «Хиппер» оказался в районе потопления лайнера «Вильгельм Густлов» советской подводной лодкой С-13. Ему пришлось маневрировать между шлюпками, спасательными плотиками и людьми, плававшими в ледяной воде. Хенигст оставил для спасения единственный миноносец эскорта, Т-36, а сам направился дальше, опасаясь за свой «хромой» корабль, на котором находилось 2,5 тысячи человек команды и эвакуировавшихся. Согласно записям в вахтенном журнала, в походе крейсер уклонился от двух торпед, хотя об атаках на него сведений нет.
Прибыв в Киль, «Хиппер» 2 февраля был поставлен в док фирмы «Дойче Верке». Однако последний в его истории ремонт так и не удалось окончить. 3 апреля британское Бомбардировочное командование привело свой последний массированный налет на территорию Северной Германии. Целью тяжелых бомбардировщиков стал именно Киль. В ходе налета крейсер получил прямое попадание бомбой в правый борт; на нем погибло 5 человек. 9 апреля мощный налет повторился. Британские бомбардировщики сбросили на город и порт 2600 т бомб. Своя доля досталось и «Хипперу», в надстройки которого попали 3 бомбы среднего калибра. На практически разоруженном корабле команды в этот момент не было; она благоразумно перебралась в бетонный бункер-убежище для подводных лодок. В результате никто не пострадал, но никто и не боролся за живучесть. Основательно выгоревший крейсер сел на дно дока. В начале мая его окончательно привели в негодность взрывами нескольких подрывных зарядов. Так бесславно проведший два последних года «Адмирал Хиппер» незаметно сошел со сцены. После капитуляции Германии в июле 1945 года при ремонте дока его отбуксировали в бухту Хайкендорф, где притопили на мелком месте. Останки крейсера не спеша разбирали на металл: работы закончились только в 1949 году.
«Адмирал Хиппер» во время разборки неметалл, 1947г.
«Блюхер»
В результате многочисленных задержек, связанных с изменениями проекта в ходе постройки и первых испытаний 6 сентября 1939 года второй крейсер серии формально вступил в строй 20 сентября. Однако после приемки комиссией «Блюхер» еще не стал боевой единицей: всякого рода доделки и исправления продолжались еще полтора месяца. Только в середине ноября командир, 47- летний капитан цур эее Генрих Вольдаг, смог приступить к предварительным испытаниям своего корабля, пока еще в основном у причала. 13-го и 14-го крейсер ненадолго поднимал якорь и выходил в короткие «путешествия» в бухте. Они выявили неполадки в машинах, и весь месяц пришлось провести в Киле, «доводя» крейсер пока только до возможности выйти в море. Наконец, 27 ноября «Блюхер» покинул завод и направился в район Готенхафена, где приступил к окончательным испытаниям механической установки, В походе замерялся расход топлива для определения дальности и некоторые другие параметры работы МКУ. Ввиду военного времени официальные результаты испытаний не регистрировались.
По завершении испытательного похода крейсер вернулся в Киль, где работы на нем продолжились. Вновь последовали мелкие контрольные выходы и испытания. Только 7 января 1940 года «Блюхер», наконец, смог покинуть завод. Но его отнюдь нельзя было считать бое готовым кораблем, поскольку не проводились даже пробные артиллерийские и торпедные стрельбы, не говоря уже о серьезных учениях. Единственным безопасным местом для их проведения являлась восточная Балтика, куда и направился «Блюхер». Суровая зима 1939/40 года окончательно испортила и без того мало комфортабельные условия неприветливого в это время года Балтийского моря. Снег и туман не давали возможности проводить стрельбы, а сковавший воду лед могли разбить только ледоколы, требовавшиеся для других надобностей. Пришлось возвращаться в Киль, куда крейсер прибыл 17 января. На следующий день «Блюхер» открыл «боевой счет». Его жертвой стал собственный крейсер «Кёльн», в корму которого тяжелый крейсер уткнулся носом при рутинной операции проворота турбин (оборвался швартов и корабль подался вперед). Для самого «Блюхера» инцидент остался без последствий; повреждений не было. В течение 10 дней несчастливый корабль находился на мертвом якоре в Кильской бухте, быстро вмерзая в лед. Не нашлось лучшего решения, кроме как перевести его обратно к заводскому причалу. Пользуясь удобным случаем, инженеры и рабочие вновь приступили к многочисленным мелким работам, затянувшимся до конца марта. В итоге корабль, формально находившийся в строю уже почти полгода, покидал достроечную стенку только на 19 суток и, конечно же, не мог считаться полноценной боевой единицей.
Экипаж только что вступившего в строй крейсера «Блюхер» приветствует подводную лодку U-47 после ее знаменитого рейда в Скаna-Флоу, октябрь 1939 г.
«Атлантический» форштевень «Блюхера» и щит с гербом корабля
Однако главное командование ВМС («Оберкомандо дер Марине», ОКМ) имел на него вполне определенные виды. Острая нужда в кораблях для операции «Везерюбунг», в которой оказался задействованным весь флот, заставило ОКМ включить «Блюхер» в списки участников вторжения в Норвегию. В решении, правда, указывалось, что крейсер пригоден для «простых заданий», но не уточнялось, что именно под этим понимается. Он так и не сделал ни одного выстрела из орудий главного калибра; не проводилось также столь важных общих учений по ликвидации последствий боевых повреждений и борьбе за живучесть.
В таких условиях на корабль началась лихорадочная погрузка снабжения. В числе прочего на борт поступили сотни плотиков и спасательных жилетов, вскоре весьма пригодившиеся, а также боевые снаряды и заряды, которые пришлось загрузить прямо поверх практических, что привело к перегрузке корабля и к тому, что некоторые укупорки с зенитным боезапасом оказались в самых неподходящих местах. (Это тоже сыграло свою роль в последующих событиях.)
«Блюхер» во время испытаний на Балтике, октябрь 1939 г.
«Блюхер» в замерзшей бухте Киля, февраль— март 1940 г.
«Блюхер» в ходе испытаний на Балтике. Особый шик германского флота — светлые козырьки дымовых труб, в других странах традиционно окрашиваемые в черный цвет
На «Блюхер» погрузился штаб морского командующего группой для атаки столицы Норвегии Осло контр-адмирала Куммеца, и 5 апреля «Блюхер» вышел в Свинемюнде — отправную точку операции. Началась окончательная загрузка крейсера войсками. Он принял около 822 армейских военнослужащих, в том числе 600 солдат и офицеров 2-го батальона 307-го пехотного полка 163-й пехотной дивизии. Остальные части представляли собой штаб этой дивизии (50 человек, в том числе командир дивизии генерал-майор Энгельбрехт), часть штаба всей группы войск, предназначенной для захвата Южной Норвегии (50 человек), передовой штаб командующего частями Вермахта в Норвегии генерала Фалькенхорста (12 чел.), штаб и оркестр 307-го пехотного полка (80 чел.), персонал почтовой службы армии в Осло (20 чел.). Вершила всю эту пеструю компанию штабников группа военных корреспондентов и пропагандистов, долженствовавших описать победную поступь немцев против нейтральной страны, в составе примерно 10 человек. «Примерно» — потому, что точные списки принятых на борт отсутствовали, и все приведенные цифры являются приближенными, что впоследствии дало основание для упреков немцев в сокрытии истинного числа погибших. В любом случае, на «Блюхере» находилось свыше трети личного состава войск группы 5, погруженных на боевые корабли (около 2100 чел.)
На корабль погрузили также довольно большое количество боеприпасов, причем, поскольку погреба были забиты под завязку, для армейских взрывоопасных грузов не нашлось места под броневой палубой, и их пришлось разместить в торпедной мастерской и просто на верхней палубе, позади переднего торпедного аппарата правого борта. Часть грузов оказалась в ангаре, где хранились 200 кг бомб и резервный самолет (правда, не заправленный топливом). Третий «Арадо» пришлось оставить на берегу — для него просто не было места. В результате и без того не полностью боеспособный «Блюхер» оказался загроможденным опасными в пожарном отношении грузами и потенциально уже потерял значительную часть своей боевой устойчивости. Все это сказалось очень скоро.
«Блюхер» в 1940 г.
Рано утром 7 апреля «Блюхер» и «Эмден» в сопровождении миноносцев «Мёве» и «Альбатрос» покинули Свинемюнде и вскоре соединились в районе Киля с остальной частью южной группы вторжения. Только сейчас команда узнала об истинном назначении похода: до того считалось, что выход предназначается для «орудийных стрельб». (С таким количеством войск на борту?) Колонна, возглавляемая «Блюхером», за которым следовали «карманный линкор» «Лютцов», легкий крейсер «Эмден» и 3 миноносца, составляла главное ядро боевой группы «Осло», в состав которой входили еще 3-я флотилия моторных тральщиков (8 единиц) и 2 вооруженных китобойца.
Отряд незамеченным дошел только до Скагеррака, когда в 7 часов вечера его обнаружила и атаковала английская ПЛ «Тритон», в свою очередь засеченная «Альбатросом» и давшая залп из неудобного положения. «Блюхер», как и остальные корабли отряда, двигавшийся противолодочным зигзагом, благополучно уклонился от выпущенных торпед. Чуть позже другая английская ПЛ, «Санфиш», также наблюдала немецкое соединение, но атаковать не смогла, хотя и сделала более важное дело — сообщила о нем командованию. Впрочем, назначение германского отряда так или иначе оставалось в тайне и для британцев, и для объекта атаки — норвежцев.
В походе на борту «Блюхера», несмотря на тесноту, непрерывно производились учения. В основном в них участвовали солдаты, готовившиеся быстро высадиться на набережные норвежской столицы.
В наступившей темноте колонна вошла в Осло-фиорд, где горели все навигационные огни. Внезапно головной миноносец «Альбатрос» оказался в луче прожектора. Маленький норвежский патрульный корабль, «Пол- HI» («Pol-HI»), представлявший собой вооруженный одной 76-мм пушкой китобойный пароход, открыл предупредительный огонь. Немедленно с «Блюхера» последовал приказ: «Захватить противника!», что и было исполнено миноносцем.
Теперь «Блюхеру» и другим кораблям германского отряда предстояло пройти по фиорду около 100 км. Уже в темноте: внутри фиорда часть навигационных огней теперь оказалась погашенной. Однако главным препятствием являлись два укрепленных района. В состав каждого из них входили по батарее тяжелой артиллерии (280—305-мм) и по несколько береговых батарей меньшего калибра. Вначале немцам было необходимо пройти между островами Булерне и Рауой, охранявшими вход во фиорд и подходы к главной военно-морской базе Норвегии — Хортену. Скорость колонны и так оставалась довольно высокой, но при приближении к опасности Кумметц приказал поднять ее до опасных 15 узлов. Норвежцы не спали: как только тяжелый крейсер вышел на траверз островов, с обеих сторон его осветили прожекторы. Вслед за тем раздался предупредительный выстрел, легший недолетом. И все же командиры батарей колебались принять самое важное решение — открыть огонь на поражение. Поддерживаюший высокую для стесненного фарватера скорость отряд атакующих прошел узкие секторы обстрела главной батареи раньше, чем сомнения обороняющихся рассеялись. Когда командование батарей опомнилось, боевая группа «Осло» уже проскочила опасное место. 7 снарядов упали в 100— 300 м позади колонны. Единственное, что удалось сделать норвежцам — погасить все огни на фарватере.
Своим первым успехом немцы обязаны, помимо пассивности противника, точным указаниям адмирала Куммеца, который приказал открывать огонь только по сигналу с флагмана, игнорируя предупредительные залпы и не обращая внимание на освещение прожекторами, по которым рекомендовалось не стрелять, а ослеплять операторов собственным боевым освещением.
Без четверти час 9 апреля «Блюхер» дал сигнал остановиться и начать высадку в районе базы в Хортене. Для этого часть войск с него и «Эмдена» пересадили на 6 сторожевых катеров типа «R» (Raumboote) и в сопровождении «Альбатроса» и «Кондора» отправили к берегу. Основной отряд вновь двинулся в путь, хотя Куммец вынужден был отдать приказ о снижении скорости до 7 узлов — плавание большим ходом при отсутствии навигационных огней становилось опасным. Впереди немцев ждал укрепленный район «Оскарборг», расположенный в узкости Дрёбак. В этом месте Осло-фиорд сужается примерно до 500 м, простираясь между двумя островами Кахальм (северным и южным) и скалистым правым берегом. На островах находилось 6 артиллерийских батарей (всего 3 280-мм и 3 57-мм орудия), а в Дрёбаке — 3 батареи (3 150-мм, 2 57-мм и 2 40-мм орудия). Куммец приказал вновь увеличить ход до 12 узлов, надеясь проскочить на скорости и второй «барьер»
Командир крейсера «Блюхер» капитан цур зее Генрих Вольдаг
Но на неожиданность рассчитывать более не приходилось: за прошедшие с момента обнаружения часы норвежцам удалось привести береговую оборону в готовность, правда, весьма относительную. На батареях не хватало офицеров и орудийной прислуги (по некоторым сведениям, на 280-мм батарее имелось всего 7 человек необученных молодых солдат). Однако, что главное, обороняющимся не приходилось теперь гадать, следует ли открывать огонь. Устаревшие установки позволяли вести огонь в очень узких секторах, и если бы пришлось давать предупредительные выстрелы, то вряд ли удалось перезарядить орудия.
Номинально главную силу представляла собой трехорудийная батарея на о. Кахальм. 280-мм пушки Круппа модели 1891 г. стреляли довольно легкими 240-кг снарядами, которые, однако, могли оказаться смертельными для любого корабля, входившего в немецкую группу. В предрассветной мгле «Блюхеру» удалось выйти из утла обстрела одного из орудий, названных норвежцами библейскими именами. «Джошуа» не успел выстрелить, но два других, «Аарон» и «Мозес», успели дать залп прямой наводкой. На столь малой дистанции (от 500 до 1500 м — по разным данным) промахнуться было невозможно.
В 05.19 первый снаряд поразил верхнюю часть башенноподобной надстройки в районе поста управления огнем зенитной артиллерии. Сам пост не пострадал, но осколки нанесли тяжелые потери среди персонала поста. Все находившиеся там были убиты или ранены. Среди убитых оказался второй артиллерийский офицер, капитан-лейтенанта Похаммер, а командир средней зенитной артиллерии обер-лейтенант Шюрдт получил серьезные ранения. По мостику последовал сильный удар от взрывной волны и град осколков. Находившийся там командир приказал немедленно открыть ответный огонь и дать полный ход.
Тут же последовал новый удар. Второй 280-мм снаряд попал в ангар левого борта. Взрывом были уничтожены оба самолета и спаренная 105-мм зенитная установка №3 левого борта. Туг же вспыхнул общий большой пожар, дополнительную пищу для которого представляли собой бочки с бензином и ящики с боезапасом для десанта. Но, в принципе, ни одно, ни другое попадание не представляли существенной опасности для крейсера. На мгновение показалось, что ему удалось решить свою задачу — дальнейших залпов с Кахольма не последовало: «Блюхер» вышел из сектора обстрела.
Однако тут в дело вступила 150-мм батарея в Дрёбаке. Видимо, на ней оказалось достаточно персонала для обслуживания трех орудий, и в течение 5—7 мин норвежцам удалось выпустить с дистанции около 500 м 25 снарядов, из которых около двух десятков попало в цель. Они нанесли крейсеру более серьезный ущерб, чем крупнокалиберные попадания. Один из снарядов вывел из строя задний зенитный КДП правого борта и 105-мм установку №1 левого борта. Это попадание в совокупности с поразившим в ангар 280-мм снарядом превратило среднюю часть корпуса в груду горящих обломков. Один из первых выстрелов вывел из строя рулевую машину и связь с машинным отделением. Руль заклинило в положении «лево на борт», и крейсер развернулся носом к берегу. Попытки быстро наладить управление рулем непосредственно из рулевого отделения не удались. Вольдагу пришлось отдать приказ застопорить правую машину и дать «полный назад» левой, чтобы как можно скорее проскочить мимо острова Северный Кахольм.
Как уже отмечалось, сразу же после первого попадания Вольдаг приказал старшему артиллерийскому офицеру корветтен-капитан Энгельману открыть огонь. Но главный артиллерийский пост на башенноподобной надстройке немедленно наполнился густым дымом от первого попадания, и управление огнем пришлось передать третьему артиллерийскому офицеру, находившемуся в носовом КДП. Однако главная артиллерия молчала. С этой более низкой точки в утренней дымке на берегу было невозможно обнаружить ни одной отчетливо видимой цели. Тем не менее, 105-мм пушки и легкая зенитная артиллерия открыла беспорядочную стрельбу по острову и Дрёбаку, не нанесшую обороняющимся никакого вреда.
Экипажу удалось, наконец, установить временную связь с машинами через центральный пост и ввести в действие аварийное рулевое управление. С момента первого выстрела из Оскарборга прошло не более 8 минут. Крейсер по-прежнему шел 15-узловой скоростью, быстро выходя из секторов обстрела батареи в Дрёбаке и 57-мм батарей обоих берегов.
Между тем около 05.30 последовал новый сюрприз. Корпус крейсера потрясли два подводных удара. Старшему офицеру показалось, что корабль подорвался на минах; штурман же полагал, что крейсер напоролся на подводную скалу. Однако аварийные партии тотчас же донесли о торпедных попаданиях с левого борта.
По германским разведданным, в узкости Дрёбак имелось минное заграждение, однако норвежцы опровергают это предположение. Действительно, после захвата укрепрайона немцы обнаружили несколько десятков готовых к использованию мин, но ни единого свидетельства об их установке. Заблаговременная постановка заграждения на глубоком и узком фарватере сильно ограничивала бы судоходство в столицу страны, а успеть установить мины за ночные 4—5 часов норвежцы просто не могли. Фактически же «Блюхер» получил два попадания с береговой торпедной батареи на о. Северный Кахольм.
Эта батарея находилась в скальном укрытии, способном выдержать попадания тяжелых бомб и снарядов, и имела три канала с рельсовыми путями для выпуска торпед. Уже после капитуляции гарнизона германцы нашли 6 полностью подготовленных к стрельбе «рыбок» на специальных тележках, с помощью которых за 5 минут их можно было перегрузить в каналы. Очевидно, что при такой системе никакой наводки осуществить было невозможно, но при дистанции стрельбы в 200—300 м этого и не требовалось. Хотя так и не удалось найти «авторов» удачного залпа по «Блюхеру» (что и неудивительно в условиях последовавшей 5-летней оккупации страны), версию торпедных попаданий можно считать практически полностью достоверной. Торпеды попали в район котельного отделения №1 и турбинных отделений №2 и 3.
Норвежские батареи вели огонь всего в течение 2—3 минут после подводных взрывов. Затем артиллерия противника замолчала; последовал приказ прекратить огонь и на крейсере, но зенитчики последовали ему не сразу, поскольку большинство средств связи вышло из строя. В Осло-фиорде внезапно наступила тишина. Но для «Блюхера» в этой тишине наступили критические минуты. Поврежденный крейсер все еще сохранял ход и имел крен около 10 градусов на левый борт. Корабль наконец-таки миновал последний барьер обороны, но его положение с каждой минутой становилось все более угрожающим.
Средняя часть корпуса превратилась в сплошной очаг пожара, в котором непрерывно рвались снаряды и патроны десанта. Огонь полностью прервал сообщение между носовой и кормовой оконечностями, ограничив действие аварийных партий на верхней палубе. Сдетонировал боезапас, помещенный в торпедной мастерской, весь левый борт ниже носовой 105-мм установки и палуба в том же районе оказались вскрытыми. Оттуда валил густой дым и показались языки пламени. Вообще, снаряды и патроны, как армейские, при посадке десанта в спешке распиханные по разным местам палубы и верхних помещений, так и корабельные (предназначенные для экстренного открытия огня и поэтому хранившиеся наверху), стали главным фактором, препятствовавшим спасательным работам. Их осколки перебили почти все пожарные рукава и постоянно угрожали команде. Часть боезапаса удалось выбросить за борт или перенести в нижние помещения, но взрывы раскаленных пожаром ручных гранат то и дело заставляли аварийные команды бросать свое дело. С верхней части башенноподобной надстройки уцелевшим удалось перебраться вниз только при помощи коек и тросов, поскольку трапы оказались полностью разрушенными. Хаос увеличили емкости для дымовой смеси, пораженные немецкими же трассирующими пулями и снарядами и испускавшие густой, совершенно непрозрачный дым. Угроза взрыва собственных торпед заставила произвести залп из аппаратов правого борта, однако крен не позволил произвести ту же операцию на противоположном борту.
Гибель крейсера “Блюхер” в Осло-фиорде
Однако наибольшей угрозой являлись все- таки подводные пробоины. Обе торпеды попали в центральную часть корабля: одна — в котельное отделение №1, вторая — в переднее турбинное отделение. Противоторпедная защита в какой-то мере выполнила свое назначение, ограничив первоначальные затопления, но все нижние помещения между отсеками V и VII (носовые турбинные отделения и котельные отделения 1 и 2) наполнились дымом. Отказ турбогенераторов при не снижающейся нагрузке привел к быстрому выходу из строя обеих сетей — постоянного и переменного тока. Обе носовые турбины, правого и левого борта, остановились спустя несколько минут, а через некоторое время главный механик корветтен-капитан Таннеман сообщил, что центральную турбину тоже придется вскоре остановить. Командир принял решение поставить корабль на якорь, поскольку из сообщения постов борьбы за живучесть следовало, что правую и левую турбины удастся запустить примерно через час. Группе моряков под руководством корветтен-капитана Цигана с трудом удалось отдать якорь с правого борта, поскольку нарастающий крен все более мешал работам.
Командир все же надеялся спасти свой корабль, стоящий теперь на якоре кормой к берегу на расстоянии 300 м от крошечного островка Аскхольм, находящегося в двух милях к северу от норвежских батарей. Однако около 06.00 произошел сильный взрыв в 105-мм погребе отсека VII между котельными отделениями 1 и 2. Из середины корпуса вырвался столб дыма и пламени, окончательно прервав связь между носом и кормой. При взрыве переборки между котельными отделениями оказались разрушенными, а из бортовых нефтяных отсеков стала вытекать нефть, добавившая густоты и черноты дыму пожара. В месте поста подготовки торпед в корпусе зияла огромная дыра; вторая образовалась по левому борту у передней 105-мм установки. Борьбе с пожаром сильно мешали конструкция пожарных магистралей и руководства, запрещавшие даже с этой целью нарушать водонепроницаемость броневой палубы. По сути дела, традиционные для гермайского флота строгие предосторожности сыграли здесь отрицательную роль. В результате выше бронепалубы бушевал пожар, а ниже продолжала распространяться вода. Затопленными оказались котельные отделения 1 и 2, переднее турбинное отделение, отделение генераторов №2 и отсек IV, в котором находились погреба зенитного боезапаса. Взял свое и огонь, добравшись до четырех 50-кг бомб, хранившихся непосредственно в ангаре. Произошел еще один мощный взрыв. К счастью, удалось сбросить за борт торпеды из левого заднего торпедного аппарата, а из «рыбок» правого борта извлечь взрыватели. Но распространение воды продолжалось. Главный турбинный механик, корветтен-капитан Грассер, приказал очистить все машинные помещения и сообщил командиру, что крейсер дать ход уже не сможет.
К этому моменту стало ясно, что спасти корабль не удастся. После взрыва погреба распространение воды стало неконтролируемым, и крен начал быстро увеличиваться, достигнув 18 градусов. Последовал взрыв погреба 105-мм установки № 7, который не удалось затопить из-за слишком малого давления в пожарной магистрали. Из дыры в палубе вырвался столб дыма, достигший клотика мачты. Вольдаг приказал корветтен-капитану Цопфелю спустить катер правого борта — единственную шлюпку, которую можно было использовать. На него погрузили тяжело раненых. Катер левого борта оказался разбитым, а легкие шлюпки нечем было спустить, поскольку предназначенные для этого авиационные краны вышли из строя в самом начале боя. Контр-адмирал Кумметц отдал приказ миноносцу «Мёве» подойти непосредственно к борту и принять людей. Однако, несмотря на неоднократные сигналы прожектором и передачу по УКВ-связи, миноносец не реагировал — остальные корабли соединения форсировать пролив Дрёбак так и не сумели.
280-мм орудие береговой батареи укрепрайона «Оскарборг».
Береговой торпедный аппарат на острове Кахольм
Хотя «Блюхер» находился совсем недалеко от земли, всего в 300—400 м, спасение всех находившихся на борту оказалось трудной задачей. Непомерно раздутый экипаж дополнялся большим количеством войск: всего на борту по разным оценкам находилось от 2000 до 2200 чел. Спасательных жилетов хватало только на 800; в данном случае прием дополнительного их числа мог, по мнению военно-морского руководства, нарушить строгую секретность операции. При этом часть этого количества спасательных средств сгорела в результате пожара в центральной части корабля. Катер смог сделать только один рейс, а при втором напоролся на скалу и не смог вернуться к кораблю. А между тем около 7.00, спустя полтора часа после первого выстрела, крен достиг 45 градусов, и Вольдаг отдал приказ немедленно покинуть корабль. Команда успела прокричать троекратное «ура» сначала в честь своего корабля, а затем в адрес своего командира и адмирала Кумметца. Около 07.30 «Блюхер» накренился на 50 градусов, затем быстро перевернулся и стал медленно уходить под воду носом вперед. Вскоре на поверхности осталась только корма, а затем исчезла и она — крейсер достиг дна на 70-метровой глубине. После погружения раздалось несколько подводных взрывов, а на поверхности несколько часов продолжала гореть нефть.
Солдаты и моряки, добиравшиеся до берега в ледяной воде и оставшиеся в своем большинстве без верхней одежды и ботинок, после «высадки» пытались согреться, разводя костры. Большая часть спасшихся отдельными группами собралась на берегу фиорда к северу от Дрёбака, меньшая — на трех маленьких островках группы Аскехнольмен. Несколько смельчаков пробрались ближе к Дрёбаку, где заняли 3 небольших летних домика, в которые поместили раненых. К 2 часам дня норвежцы окружили их и заставили сдаться. Впрочем, через несколько часов ситуация диаметрально изменилась. В 5 вечера норвежский командир батареи сообщил, что в Осло власть уже находится у немцев, и он оставляет свой пост. Ночью прибыл автобус, на котором армейское, морское и авиационное начальство перебралось в норвежскую столицу.
Точное число жертв на «Блюхере» и поныне остается неизвестным. Существует несколько «точных» цифр: германские источники, в частности, свидетельствуют о 125 погибших членах экипажа и 122 участниках десанта. Удалось спасти 38 офицеров корабля, 985 матросов и 538 солдат и офицеров армии. Однако в большинстве сообщений о гибели «Блюхера» точных цифр не приводится; обычно речь идет о «тяжелых» или «очень больших» потерях, а британская официальная история войны на море утверждает, что крейсер погиб почти со всем экипажем и находившимися на нем войсками. Что это не так, очевидно хотя бы из того, что до берега добрались оба генерал-майора и почти все офицеры корабля, включая его командира. На «большой земле» у Дрёбака было сосчитано 25 офицеров и 728 унтер-офицеров и нижних чинов флота, плюс 11 офицеров и 156 солдат из состава армии, еще 150 человек было снято с самых маленьких островков.
Последние минуты крейсера «Блюхер»
Тем не менее, спустя полтора года состоялось расследование обстоятельств потери «Блюхера», инспирированное армейскими кругами. Военные упрекали моряков в недостатке спасательных средств, в отсутствии инструктажа войск о действиях при возможной гибели корабля, а командира в неверных действиях, в частности — в том, что он не выбросил корабль на берег. По их мнению, все это привело к «большим потерям» среди войск. Капитан цур зее Вольдаг уже не мог ответить на эти обвинения. На него тяжело подействовала гибель корабля; на Аскенхольме он хотел пустить себе пулю в лоб, от чего его с трудом отговорил генерал Энгельбрехт. Однако судьба нашла Вольдага: 16 апреля самолет, на котором он летел в качестве пассажира, рухнул в воды Осло-фиорда, и командир нашел себе могилу там же, где погиб его крейсер.
Результаты расследования мало что прояснили. Моряки свидетельствовали о необоснованности обвинений, о том, что матросы добровольно отдавали немногие спасательные жилеты солдатам. Для того, чтобы выбросить корабль на берег, не было ни средств (крейсер полностью лишился энергии), ни места. Берега островов Осло-фиорда настолько круты и быстро уходят на глубину, что приткнуть 200-метровый корпус просто было негде.
Может возникнуть вопрос: почему один из славившихся своей живучестью немецких кораблей затонул столь быстро от не слишком серьезных повреждений? На гибели «Блюхера» сказались несколько факторов. Первый из них состоит в том, что крейсер все же получил весьма солидную «дозу»: до двух десятков снарядов и 2 торпеды, причем кризис наступил в результате усиления затоплений от торпедных попаданий из-за воздействия снарядов (пожар в погребе зенитного боезапаса). Вторым важным фактором является недостаточная боевая и техническая готовность крейсера. «Блюхер» экстренно вышел в свой первый морской поход без достаточной тренировки аварийных партий, работа которых затруднялась присутствием большого количества посторонних для корабля людей и огнеопасных грузов. Все это снизило обычно очень высокую в германском флоте эффективность спасательных работ. Сами 450-мм торпеды норвежского производства (или, по некоторым данным, модели Уайтхеда времен начала века) имели заряд 150—180 кг и соответствовали по этому параметру авиаторпедам Японии, Англии, США и Германии. Как правило, двух попаданий хватало для полного вывода из строя, а в ряде случаев — гибели кораблей класса крейсеров.
«Принц Ойген»
Первый поход — операция «Рейнюбунг»
Третий корабль в серии, первый и единственный построенный по модифицированному проекту, «Принц Ойген» (или просто «Принц», как его прозвали немецкие моряки) вошел в строй, когда Вторая мировая война длилась уже целый год. 1 августа 1940 года он был принят комиссией Кригсмарине в Киле, но как и у его предшественников, период многочисленных доделок на этом только начался. Работы прибавили и англичане: 2 июля в ходе авианалета крейсер получил попадание фугасной 500-фунтовой (227-кг) бомбой в палубу с левого борта в районе переднего турбинного отделения. Бомба пробила палубу полубака и 30-мм верхнюю броневую палубу, после чего разорвалась. Главные разрушения пришлось на верхнюю палубу (моторный катер сброшен с места и разрушен, пострадали дымоход и катапульта, уничтожено оборудование камбуза). В самой палубе помимо небольшой пробоины (диаметром около 30 см) образовалась довольно обширная зона прогиба длиной 8 м и шириной 4 м). Ниже пострадали ряд электрокабелей и переборки жилой палубы. Мелкие повреждения получила 105-мм зенитная установка левого борта, некоторые приборы управления огнем и подъемный кран.
Со 2 по 17 августа крейсер принял все оборудование и запасные части, а 18-го — практический боезапас. На следующий день определили девиацию компасов. 21-го последовала инспекция во главе с командующим крейсерскими силами контр-адмиралом Шмундтом, и 22-го «Принц» покинул Киль и отправился в Готенхафен для дальнейших приготовлений. На переходе производились замеры скорости и расхода топлива на различных режимах. 3 сентября состоялся первый вылет корабельного «Арадо».
За следующие четыре месяца дооборудование, наконец, удалось завершить; в последнюю очередь крейсер получил устройства для уменьшения качки. В декабре корабль приступил к испытаниям у стенки дока в Киле. 17—18 декабря состоялись ходовые испытания на полном ходу в присутствии высокого начальства — командующего флотом Редера, вице-адмирала Фишеля и инженер-контр- адмирала Тётера. Крейсер, имевший на борту около 3/4 запаса топлива и других переменных грузов, развил на мерной миле 33,5 узла.
«Принц Ойген» во время достройки в Киле летом 1940 г. (вверху) и вскоре после вступления в строй (внизу)
Новый 1941 год «Принц Ойген» встретил на Балтике, где испытания и учения продолжились уже в условиях открытого моря. Похоже, срок в 8—9 месяцев стал стандартным для приведения кораблей этого типа в боевую готовность. В апреле крейсер все еще проводил стрельбы главным калибром, когда в штабе флота созрело решение включить его вместе с «Бисмарком» в состав диверсионной группы, предназначенной для действий против судоходства в Атлантике (операция «Рейнюбунг»). Все завертелось с лихорадочной быстротой: «Принца» поставили в док в Киле, оборудовали дополнительную рубку для рулевого на адмиральском мостике, и 8 апреля он уже направился в Готенхафен для последнего ходового испытания. На мерной миле в Нойкруге в условиях сильного дождя и плохой видимости крейсер показал 32,84 узла при 75% от полного водоизмещения. В середине апреля начались совместные маневры с «Бисмарком». 22 апреля, при переходе из Готенхафена обратно в Киль, в 20—30 м от носа крейсера произошел взрыв донной мины. От сильного толчка вышли из строя все электрические системы и турбины. Спустя несколько минут ошеломленная команда смогла ввести в строй ручное управление рулем и правую турбину. Только спустя полчаса заработала средняя турбина, а еще через 20 минут — левая. Пришедший в Киль малым ходом корабль вновь проследовал в док для осмотра и ремонта.
2 мая «Принц» покинул док и приступил к последним приготовлениям к походу. «Принц Ойген» под управлением своего первого командира капитана цур зее Бринкмана оказался «спаренным» с могучим «Бисмарком» исходя из весьма странного соображения, что тяжелый крейсер способен производить торпедные атаки. Наделе «напарник» оказался гораздо более полезным. 18 мая «Ойген» вышел в море в сопровождении двух эсминцев и двух прерывателей заграждений. На следующий день он соединился с линкором, и маленький отряд под командованием адмирала Лютьенса двинулся на север через датские проливы.
«Принц Ойген» выходит из Кильской бухты, 1940 г. На корабле отсутствуют носовые зенитные КДП SL-8: их установили только после операции «Рейнюбунг» (в Бресте)
Британская разведка в тот же день получила сообщение о выходе немцев через свою агентуру в Швеции. Дополнительные сведения поступили от воздушной разведки, заметившей германские корабли 21 мая в заливе Кальвенес, где «Ойген» принимал топливо с танкера «Воллин». Здесь же его перекрасили из черно-белого «берегового» камуфляжа в однородный светло-серый цвет. Утром 22 мая эсминцы эскорта были отправлены в Тронхейм, и далее «Бисмарк» и «Принц Ойген» продолжили свой путь в одиночестве.
Адмиралтейство направило к северу от Исландии, в Датский пролив, отряд под командованием адмирала Холланда в составе линейного крейсера «Худ» и нового линкора «Принс оф Уэлс». Главные силы Хоум Флита (Флота метрополии) в составе линкора «Кинг Джордж V», линейного крейсера «Рипалс» и авианосца «Викториес» также направились в северные воды. Германское соединение ждала горячая встреча.
Погода, казалось, благоприятствовала прорывающимся. 22 мая, когда немцы уже легли на западный курс, видимость составляла всего несколько кабельтовых. Так что «Бисмарк» и «Ойген» даже на время потеряли друг друга из виду. На следующие сутки к походным опасностям добавились айсберги. Ближе к вечеру 23-го, наконец, объявился и противник. Гидрофоны и радар «Ойгена» обнаружили британский крейсер «Норфолк», который уже некоторое время следил за немцами. В 19.20 «Бисмарк» отогнал его, но незамеченный «Саффолк», оборудованный более совершенным радаром, продолжал сопровождать линкор и крейсер. Залп «Бисмарка» вывел из строя собственный радар на фок- мачте, и «Принцу Ойгену» пришлось занять позицию в голове, что впоследствии оказало важное влияние на ход сражения.
Рано утром 24-го адмирал Холланд, следуя сообщениям с «Норфолка» и «Саффолка», вывел свои корабли на позицию для атаки. В 05.00 гидрофоны крейсера обнаружили и довольно точно опознали как «2 линкора» приближающегося неприятеля. Но новой технике не поверили. Вследствие ошибки в оценке курса противника, допущенной «Саффолком», в 06.00 британские линкоры шли почти перпендикулярно «Ойгену» и «Бисмарку», и после визуального обнаружения вначале были опознаны как «Эксетер» и крейсер типа «Таун». Поэтому орудия «Принца» зарядили фугасными снарядами с головными взрывателями. Первый залп дали англичане в 05.53 с дистанции около 100 кбт. Холланд приказал сосредоточить огонь по головному, но на счастье «Ойгена» (и самих англичан) командир «Принс оф Уэлса» Лич разобрался в обстановке и избрал своей целью линкор. Оба немецких корабля сосредоточили огонь по «Худу». Первый 8-орудийный залп «Ойген» дал в 05.55, одновременно с тем, как снаряды с «англичанина» подняли высокие всплески с обоих бортов крейсера и в его кильватерном следе. Второй залп «Принца» также накрыл английский линейный крейсер. Всего между 05.55 и 05.59 «Ойген» выпустил шесть 4-орудийных залпов. Один из снарядов пятого залпа попал в цель, поразив «Худа» в основание грот-мачты на шлюпочной палубе. На британском флагмане возник пожар, выглядевший со стороны как пульсирующее пламя горелки, после чего через несколько секунд произошел грандиозный взрыв. Тут же командир «Ойгена» капитан цур зее Бринкман приказал перенести огонь на второй британский корабль, остававшийся необстрелянным. Ценность первого попадания в «Худ» так и остается загадкой; существует даже версия, что именно этот снаряд привел к гибели английского линейного крейсера, что представляется крайне маловероятным. Так или иначе, не прошло и 5 минут, как корабль адмирала Холланда после сильнейшего взрыва скрылся под водой.
Адмирал Лютьенс проводит смотр на борту «Принца Ойгена» перед операцией «Рейнюбунг», 18 мая 1941 г.
Покраска «Принца Ойгена» в Корс-фиорде, 21 мая 1941 г.
Поскольку «Принс оф Уэлс» с самого начала вел огонь по «Бисмарку», «Принц Ойген» находился в чрезвычайно удобном положении необстреливаемого корабля. Перенеся с 05.59 стрельбу на оставшийся британский корабль на дистанции 80—90 кбт, он продолжал интенсивный обстрел, а когда дистанция еще более сократилась, в дело вступили даже 105-мм зенитки, успевшие выпустить 78 снарядов, после чего им пришлось заняться своим прямым делом — над полем битвы появилась английская летающая лодка. В 06.05 гидроакустический пост донес о приближающихся торпедах, и Бринкман приказал сделать резкий поворот (впоследствии он утверждал, что видел их следы). Теоретически из британских кораблей мог стрелять торпедами только «Худ», но из прокладки курса ясно, что он этого не сделал.
После получаса боя «Ойген» отвернул, чтобы выйти из дымки от стрельбы собственных пушек. В результате по цели могли стрелять только кормовые башни с управлением из кормового же КДП. Так и велась стрельба до 06.09, когда поврежденный британский корабль окончательно отвернул и прервал бой.
За 24 минуты стрельбы «Принц Ойген» сделал 28 полных залпов, выпустив 157 фугасных снарядов с донным взрывателем, добившись 4 попаданий (2,5%). Первый снаряд разрушил адмиральский мостик британского линкора и ударился в передний КДП, второй попал в моторный катер, пробил палубу и 35-мм броню подбашенного отделения 133-мм установки, но не взорвался. Третий снаряд частично прошел под водой и взорвался с небольшим эффектом в корме за задним броневым траверзом, вызвав небольшое затопление. Четвертый также прошел под водой и дал разрыв на обшивке в 2 м ниже ватерлинии в самой корме линкора; его части ударились о 85-мм броневую плиту, прикрывавшую помещение рулевых машин. В целом 8-дюймовые снаряда тяжелого крейсера вызвали лишь незначительные повреждения линкора, тем более, что все они были фугасными. В принципе, бронебойные боеприпасы могли привести к куда более значительным последствиям практически во всех случаях, но предугадать это было невозможно. Сам крейсер попаданий не получил, хотя при осмотре корабля в 06.20 обнаружили солидный осколок британского 356-мм снаряда вблизи трубы. Во время боя имела место авария в одном из котлов переднего котельного отделения, где в 06.50 возник небольшой пожар, погасить который удалось только в 07.15. Тем не менее, к 08.24 корабль имел полный ход, правда, ненадолго: в 10.18 последовал приказ вывести из действия по одному котлу в каждом отделении. «Ойген» должен был следовать одним ходом с флагманским кораблем, у которого были свои проблемы.
Потопление “Худа” 24 мая 1941 года
Более устойчивый в качестве артиллерийской платформы «Бисмарк» показал несколько лучший результат, добившись I—3 попаданий в «Худ» и 3—4 в «Принс оф Уэллс», выпустив 93 снаряда главного калибра (5—7%). Надо сказать, что качество германских взрывателей оказалось весьма невысоким: полноценный разрыв дали только три снаряда. Британский корабль, еще окончательно не прошедший боевую подготовку, все же сумел добиться трех попаданий в «Бисмарк», предопределивших его судьбу, и, в какой то мере — судьбу «Ойгена». Последнему так и не удалось ввести в дело свои торпедные аппараты, поскольку дистанция ни разу не упала ниже 6,5—7 миль, что, несомненно, было слишком много для атаки одиночного корабля, маневрирующего на скорости 27 узлов.
Один из снарядов с «Принс оф Уэлс» повредил топливные цистерны «Бисмарка»; много топлива вылилось в море, так что вопрос о продолжении океанского рейда можно было снять с повестки дня. Но перед Лютьенсом все еще стояло немало проблем: каким путем идти к месту ремонта и что делать с «Ойгеном»? Адмирал решил отделить тяжелый крейсер, полностью сохранивший боеспособность, для самостоятельных действий. Никаких документальных соображений об этом решении не осталось, но можно предполагать, что германский командующий надеялся запутать англичан и отвлечь часть сил от своего корабля, который он предполагал привести в Сен-Назер.
Оставалась проблема скрытности: британские корабли продолжали следить за немцами. Германские офицеры, не осведомленные о наличии и качестве радиолокаторов у противника, полагали, что будет вполне достаточно проделать операцию по разделению в условиях плохой видимости. Надо сказать, что их ожидания оправдались, хотя возможности обсудить между собой тонкости маневрирования по УКВ-связи, естественно, не имелось. Во второй половине дня 24 мая погода ухудшилась, ив 15.40 «Бисмарк» дал кодовую радиограмму: «ХУД» — сигнал к началу отрыва. Повернув вправо, флагман быстро исчез в тумане, но... только для того, чтобы через 20 минут снова встретиться с независимо сманеврировавшим в ту же сторону «Ойгеном». Удачной оказалась только вторая попытка: в 18.14 линкор вновь отвернул вправо, исчезнув на сей раз навсегда. «Принц» же развил 31 узел и благополучно скрылся от англичан.
Бринкман не получил от Лютьенса никаких инструкций относительно дальнейших действий. Тяжелый крейсер мог вернуться в Норвегию, встретившись предварительно с северной группой танкеров, или же попытаться идти на юг, к двум другим судам снабжения. На «Ойгене» оставалось уже менее половины полного запаса топлива (около 1250 куб.м). После долгих колебаний командир выбрал южный маршрут, надеясь теперь на скорость своего корабля. Вступая в зону более хорошей погоды, следовательно, большей видимости, Бринкманн считал, что сможет раньше обнаружить преследователей и вовремя отвернуть. Недостатком являлось большое удаление танкеров, ближайший из которых, «Эссо Гамбург», находился в 1200 милях к югу.
«Принц Ойген» в штормовой Атлантике
Судьба на этот раз оказалась благосклонной к «Принцу». Англичане обнаружили его отсутствие при «Бисмарке» только на следующий день, когда тяжелый крейсер был уже далеко. Вместо того, чтобы отвлечь британские силы от своего флагмана, он по сути дела сам воспользовался тем, что противник затягивал петлю вокруг «Бисмарка», оказавшись вне кольца окружения. 26 мая произошла благополучная встреча с заправщиком «Шпихерн» — весьма своевременная, поскольку в танках оставалось только 480 кубометров нефти, из которых 300 нельзя было использовать ввиду загрязнения морской водой. Заправка продолжалась в общей сложности 13 часов, за которые крейсер принял 2915 кубометров топлива, израсходовав тем временем 72 кубометра. В принципе, теперь «Ойген» имел почти 2500 т — достаточно, чтобы приступить к рейдерским действиям. Хотя и с опаской за дальнейшее: ведь на 2850 миль, пройденных после предыдущей заправки в норвежском фиорде, пришлось потратить 2750 куб. м топлива. Это объяснялось высокой скоростью в ходе боя и дальнейших попытках отрыва от противника. Средний ход за это время равнялся 26 узлам, а в течение суток в общей сложности тяжелый крейсер «бегал» со скоростью 29 узлов и более. Понятно, что при поиске конвоев такие «упражнения» вряд ли понадобятся, но положение с дальностью вряд ли можно было считать хорошим. Неважным оказалось и качество принятого со «Шпихерна» топлива. Результаты анализа показали, что оно содержит около 5% загрязнений и 2,5% морской воды. Это не только на 7,5% снижало общее количество, но еще и вызывало постоянные опасения за капризные котлы. И не зря. Рано утром 27 мая центральный вал мог дать обороты только для 12 узлов. Хотя неисправность устранили в течение пары часов, к вечеру сказалось дефектное топливо. Котельное отделение № 1 пришлось вывести из действия ввиду неравномерного сгорания во всех трех котлах. Из трубы вырывались густые клубы дыма, видимые за много миль. Пришлось следовать дальше на двух валах. Поздно вечером 6 котлов в трех оставшихся котельных отделениях давали пара на 24 узла, но начались подозрительные шумы в правом валопроводе.
Однако Бринкман не спешил, потратив еще один день на рандеву с «Эссо Гамбург», с которого пополнил боезапас своих 105-мм зенитных пушек и вновь принимал топливо. Работе помешала воздушная тревога, прозвучавшая около часа дня. Но и после завершения приемки грузов неприятности с механизмами продолжались. Из строя выходил то один, то другой котел, или появлялись шумы в турбинах или валопроводах. Дальнейшее плавание в океане находилось под серьезным вопросом. Окончательно похоронило планы атаки конвоев из Канады сообщение командования группы «Запад» о том, что «пять линкоров следуют на большой скорости юго-западным курсом». Командир крейсера решил спуститься еще южнее, на линию Нью-Йорк-Лиссабон. И тут последовало сообщение о конце «Бисмарка». Хотя его последнее сражение произошло далеко к северу, а у участвовавших в погоне британских сил топливо находилось на исходе, угроза для «Ойгена» (на котором к тому же не знали истинного положения и состояния поисковых групп противника) значительно возросла. К моральному давлению обстоятельств добавлялись продолжающиеся неприятности с машинной установкой. Главный паропровод между котельными отделениями №1 и №2 дал течь, давление пара снизилось, и левая турбина не могла развить полных оборотов, тогда как правая также не развивала полной мощности, скорее всего из-за того, что ее винт оказался поврежденным льдом еще при проходе Датским проливом. Насосы системы охлаждения не справлялись со своей задачей; наблюдалась утечка пресной воды для котлов, и, наконец, левая турбина встала окончательно. Хотя повреждения удалось временно исправить, скорость рейдера не превышала теперь 28 узлов. В последний день мая Бринкман окончательно отказался от борьбы на коммуникациях и направил свой корабль в Брест. В качестве «разведчика» у него служил теперь прорыватель блокады «Кота Пинанг», встреченный в море. Утром 1 июня для встречи прибыли самолеты прикрытия и эсминцы 5-й флотилии — «Инн», «Хайнеманн» и «Штейнбринк». В 15.25 прорыватель минных заграждений благополучно ввел «Принца» в порт. В 19.50 его поход завершился.
Итоги «Учений на Рейне» оказались довольно плачевными. Крейсер пробыл в море 2 недели, двигаясь почти все время высокой скоростью (в среднем 21 узел); он сжег 6410 кубометров топлива и прошел 7000 миль — и все без какого-либо результата, если не считать примерно 5 снарядов, попавших в тяжелые корабли противника в бою в Датском проливе. Помимо потери «Бисмарка», немцы лишились 4 судов снабжения, обеспечивавших поход и затопленных или захваченных англичанами. И в завершение всего, «Ойген» попал в своеобразное заточение во французском порту.
«Принц Ойген» на подходе к Бресту, 1 июня 1941 г.
Трудная дорога домой
Брест, негостеприимный уже во время прихода в него «Хиппера» в начале 1941 года, стал еще более опасным в середине того же года. Там находилась уже целая эскадра в составе «Гнейзенау», «Шарнхорста» и «Ойгена», не считая легких судов. Тяжелые корабли стали объектом постоянных бомбовых ударов британских ВВС. Так, 2 июля «Принц», находившийся в сухом доке под камуфляжной сетью, попал под серию из 6 бомб, прошивших док полосой от левого борта с кормы крейсера до правого борта с носа. Вторая бомба серии (полубронебойная, 500-фунтовая, т.е. 227-кг) попала в палубу по левому борту рядом с возвышенной носовой башней, прошла через броневую палубу и взорвалась глубоко внутри корпуса, в носовом помещении генераторов. Передний артиллерийский вычислительный центр был полностью разрушен. Находившийся над ним центральный пост также сильно пострадал от взрывной волны, как и отделение генераторов №3. В помещениях погибли старший офицер корабля фрегаттен-капитан Штосс и 41 матрос. Еще 31 человек получили очень тяжелые ранения, 18 из них вскоре умерли. Взрыв сместил несколько листов обшивки днища, и, если бы корабль не находился в доке, он получил бы еще и значительные затопления. На счастье немцев не произошло детонации боезапаса, находившегося менее чем в Ю м от места взрыва.
Но и так для ликвидации ущерба пришлось потратить пол года; только 15 декабря 1941 года крейсер смог, наконец, покинуть док. Ремонт прошел с определенной пользой: «Ойген» получил 5 дополнительных зенитных установок — знаменитых «фирлингов» (счетверенных 20-мм автоматов), значительно усиливших его способность отражать воздушные атаки. После коротких испытаний в начале февраля 1942 года «Принц» стал полностью боеготовым кораблем.
Крейсер прибыл в гавань Бреста, 1 июня 1941 г.
«Принц Ойген» в Бресте. Вид на кормовые башни в камуфляжной окраске
К этому времени настоятельно побуждаемое Гитлером руководство Кригсмарине уже разработало план перехода брестской эскадры в Германию. Окончательное решение было принято на совещании в Париже в первый день 1942 года. В обсуждении участвовали адмиралы Заальвахтер, Шнивинд и Цилиакс, а также командиры всех трех больших кораблей, стоявших в Бресте — «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Принца Ойгена». Было принято решение о том, чтобы избрать самый опасный (хотя и самый короткий) путь — через пролив Ла-Манш. Такие перемещения с угрозой для участвующих в них крупных боевых единиц считались делом первой государственной важности и требовали утверждения самим фюрером. Гитлер дал свое согласие 12 января, и операция «Церберус» стартовала. Для ее обеспечения немцы собрали почти все боеспособные эсминцы и миноносцы общим числом 19; выход сил из Бреста и их поход обеспечивало большое число тральщиков и около 180 истребителей Люфтваффе.
История операции подробно описана в ряде книг о Второй мировой войне, поэтому остановимся лишь на участии в ней «Принца Ойгена». Выход соединения вечером 11 февраля остался незамеченным для британской авиации и патрульных подводных лодок. Погода благоприятствовала немцам: низкая облачность, сильный 6-балльный ветер и дождевые шквалы. До полудня следующего дня плавание протекало исключительно спокойно. В 12.10 на широте Дувра крейсер и находившиеся с левого борта корабли эскорта попали под огонь тяжелых батарей. Британская стрельба в плохих погодных условиях оказалась неточной: ни один снаряд не попал в цель. Атака торпедных катеров около 13.20 была отбита эсминцами, а немного раньше огонь открыл и «Ойген». Его целью стали британские торпедоносцы «Суордфиш» 825-й эскадрильи ВМФ Великобритании. По донесениям с крейсера, 3 из 4 атаковавших торпедоносцев были сбиты зенитным огнем его 105-мм пушек, хотя более чем сомнительно, что для этого хватило 47 израсходованных «Ойгеном» снарядов. Стрельбу по «Суордфишам» вели многие корабли, и так или иначе, но атака была легко отбита. Спустя час с лишним, в 13.52, вновь отличились зенитчики «Принца», сбившие двухмоторный бомбардировщик. Около 2 часов дня видимость окончательно испортилась.
Операция “Церберус” 11-13 февраля 1942 г.
Спустя 30 минут «Шарнхорст» подорвался на мине, и во главе колонны оказались «Гнейзенау» и шедший ему в кильватер «Принц Ойген». В 16.40 (по германскому времени) в носовом секторе слева по борту были обнаружены 6 британских эсминцев. Бринкманн приказал дать полный ход и открыть огонь главным калибром. Британские снаряды накрыли «Ойген», но ни один из них не попал в цель. Англичане атаковали торпедами с предельной дистанции. «Ойген» первыми же залпами накрыл головной корабль противника, но ветер сносил дым от орудий прямо на главный КДП на верхушке башенноподобной надстройки, и управление огнем пришлось перевести на носовой пост. Поскольку выпуск торпед немцам удалось заметить, их корабли резко отвернули, увеличив дистанцию и избавив британские эсминцы от крупных неприятностей. Все же «Уорчестер» получил попадание тяжелым снарядом и с трудом ушел, прикрываемый остальными. Бой продолжался всего 11 минут: в 15.56 огонь был прекращен. Тяжелый крейсер выпустил за это время 108 203-мм снарядов, добившись, по немецким данным, двух попаданий. Весь вечер 12 февраля продолжались воздушные атаки на германские корабли, в ходе которых на долю «Ойгена» пришлось немало пулевых пробоин от огня бортового оружия; несколько его моряков были ранены и 1 убит. Вновь «Ойген» потерял свои линкоры, и Бринкман принял решение следовать далее самостоятельно полным ходом. От большой скорости, достигавшей на последнем этапе перехода 31 узла, большие волны заливали полубак настолько сильно, что пришлось отправить под прикрытие расчет находившегося на нем «фирлинга», иначе люди рисковали быть смытыми за борт. Но в итоге рискованная операция закончилась успешно для тяжелого крейсера, который прибыл в Брюнсбюттель в устье Эльбы около 08.30 утра 13 февраля практически неповрежденным.
Однако поход для него на этом не закончился. Сразу же по прибытии Бринкманн получил приказ следовать в Норвегию. К 19 февраля корабль принял боезапас, топливо и сдал на берег свои гидросамолеты. Вместо них на борт прибыли 250 отпускников, возвращавшихся в свои части, и рано утром 20 февраля «Принц» в компании с «карманным линкором» «Адмирал Шеер» вышел на север в сопровождении эсминцев «Байтцен», «Якоби», «Шёманн» и Z-25. На «Ойгене» держал флаг командир группы вице-адмирал Цилиакс. Вскоре после выхода служба радиоразведки расшифровала сообщение противника об обнаружении соединения, и в 14.30 командование группы «Север» приказало прервать поход и вернуться в Германию. Однако Цилиакс дождался отмены приказа, и спустя 3 часа вновь взял курс на север. Утром 22 февраля отряд вошел во внутренние воды Норвегии, проход по которым осуществлялся под руководством лоцманов. Хотя 2 английских самолета обнаружили немецкое соединение, поход в дальнейшем протекал беспрепятственно, и вскоре после полудня немцы оказались в Гримстад-фиорде, откуда год назад «Ойген» вышел в роковую операцию «Рейнюбунг». Но теперь и эти воды были опасными, и германские корабли сразу же продолжили путь к северу. Но там их ждали. А между тем эскорт сократился наполовину: «Байтцену» и «Якоби» пришлось повернуть назад из-за повреждений, полученных от сильных волн.
«Принц Ойген» в ходе операции «Церберус», 12 февраля 1942 г.
Подходы к Тронхейму все время патрулировались британскими подводными лодками; на данный момент в таком патруле находилась «Трайдент». Утром 23 февраля лодка стояла без хода в 19 милях от входа во фиорд, когда в неясной дымке с нее заметили приближающийся отряд. Командир, капитан-лейтенант Слейден, приказал сблизиться с головным кораблем, который он опознал как «карманный линкор». Немцы вели себя в этих опасных водах довольно нахально, двигаясь 20-узловой скоростью без противоторпедного зигзага. Довольно совершенные гидрофоны не обнаружили лодку, идущую малым ходом на поверхности. Но «Принцу» опять повезло: из-за неправильно понятого приказа торпедисты выпустили только 3 из 7 торпед, когда лодка стала погружаться. Однако даже «усеченный» залп дал свои плоды.
В 07.02 гидроакустики «Ойгена» услышали взрыв первой торпеды (очевидно, от удара о скалы), но не придали ему должного значения. Спустя 3 минуты вторая торпеда поразила крейсер. От сильного удара остановились все турбины; предохранительные клапаны на котлах были сорваны, и пар со страшным шумом начал стравливаться в воздух. Из-за этого шума нельзя было услышать ни слова ни на мостике, ни в машинном отделении, и в течение пары неприятных минут управление кораблем оказалось полностью потерянным.
«Принц Ойген» после попадания торпеды с ПЛ «Трайдент». К крейсеру подошел буксир «Лемвердер»; с воздуха поврежденный корабль охраняют истребители Ме-110. Норвегия, 23 февраля 1942 г.
Торпеда попала в кормовой отсек на расстоянии 11 м от среза кормы, почти полностью оторвав ее и свернув вниз под углом 45°. 11 человек, преимущественно отпускников из района Тронхейма, погибло, а еще 25 было ранено. Рулевое устройство полностью вышло из строя, а руль остался заклиненным под углом 10 градусов на левый борт. Но «Ойген» оказался везучим кораблем — винты уцелели, хотя помещение центрального валопровода было затоплено. Постепенно удалось ввести в действие сначала обе бортовые турбины, а после осушения коридора гребного вала — и среднюю. Котлы и вспомогательные механизмы повреждены не были. Бринкманн с трудом развернул корабль при помощи турбин и 10-узловой скоростью двинулся в Тронхейм. Для уменьшения крена на корму команда занялась трудной работой: перегрузкой боезапаса кормовых башен в носовые погреба. Времени на это оказалось достаточно; только вечером того же дня «Ойген» бросил якорь в глубине Тронхейм-фиорда.
После первой оценки повреждений инженеры решили, что ремонт можно будет произвести на месте. В Тронхейм из Киля прибыл один из ведущих корабельных специалистов (фактически он был главным конструктором германского флота), инженер с ученой степенью доктор Штробуш. Под его руководством персонал ремонтного судна «Хуаскаран» начал ремонт, который оказался значительно более трудным и продолжительным, чем это следовало из первоначальной оценки. Выяснилось, что помимо повреждений и затоплений в кормовой части, корпус имел разрывы в носу (в районе 168-го шпангоута), на расстоянии всего 20 м от форштевня, а средняя часть наружного слоя днища дала течь во многих местах. 11 апреля крейсер прошел пробные испытания, пока без руля. Корабль развил 21 узел и мог управляться турбинами, хотя и с некоторыми затруднениями. 21 апреля судно снабжения «Карнтен» доставило из Киля временный руль, который к 9 мая установили на место. Теперь «Ойген» мог направиться домой для окончательного ремонта. Его скорость с временным рулем не превышала 29 узлов, хотя инженеры считали, что в экстренном случае крейсер может дать и все 31. Что более важно, диаметр циркуляции увеличился вдвое, значительно ухудшив маневренные качества. Командование серьезно беспокоилось о судьбе «Ойгена» и предполагало использовать для прикрытия его перехода однотипный «Хиппер», также находившийся в Тронхейме, для чего оба корабля должны были получить совершенно одинаковый камуфляж. Тем не менее, «Принц» 16 мая вышел из порта без своего «напарника», сопровождаемый эсминцами «Якоби», Z-25 и миноносцами Т-11 и Т-12. Переходу придавалось настолько важное значение, что его оформили в виде отдельной операции «Цауберфлютте» («Волшебная флейта»).
Неприятности начались спустя всего час после выхода. При первой же попытке сманеврировать на скорости 26 узлов крейсер перестал слушаться руля и чуть было не врезался в скалистый берег. Оказалось, что по ошибке управление рулем переключили с механического на ручное. Днем, на широте Ас-фиорда, обнаружились неисправности в левой турбине, и ход пришлось сбросить. Неоднократные сообщения об активности сил противника нервировали командира и экипаж. Первый контакт состоялся только вечером 17-го, когда слишком сблизившийся «Хадсон» был обстрелян зенитками и атакован воздушным прикрытием из четырех «Мессершмиттов-109». На деле англичане заметили «Ойген» уже на выходе из Тронхейма и готовили свой удар. Однако вновь «Принцу» повезло: спустя несколько минут его воздушные наблюдатели заметили большую группу самолетов, которая, покружив вдали, вновь исчезла за горизонтом. Это были «Бофорты» 86-й эскадрилий, вооруженные торпедами, но так и не заметившие свою цель. Но другая эскадрилья, 42-я, вооруженная такими же самолетами (12 «Бофортов» в эскорте 4 «Бофайтеров» и 6 «Бленхеймов» в истребительном варианте) произвела свою атаку в 20.15. 6 истребителей прикрытия и 2 корабельных «Арадо» атаковали центр атакующей группы, тогда как зенитки вели огонь по флангам. К обороне от низколетящих самолетов принял участие и главный калибр крейсера. В круговерти из кораблей и самолетов «Ойгену» удалось уклониться сначала от первой волны из 6 торпедоносцев, а затем и от второй. Его зенитчики претендовали на сбитие 6 торпедоносцев, еще 3 отнесли на счет миноносца эскорта и «Арадо».
Реально британские потери были втрое меньше: на базу не вернулись только 3 «Бофорта», да один «Бофайтер» вынужден был сесть на воду. Но главное — крейсер в очередной раз избежал смертельной опасности. Последовавшая вскоре атака бомбардировщиков «Хадсон» представляла гораздо меньшую угрозу. Бомбы легли далеко от цели, а англичане потеряли еще один самолет. В общем, атака полностью сорвалась, несмотря на то, что для ее проведения выделялись значительные силы. Координированный удар горизонтальных бомбардировщиков и торпедоносцев не получился, и все потери авиации Великобритании оказались бесполезными.
Повреждения кормы крейсера после попадания торпеды с подлодки «Трайдент»
Дальнейший переход «Ойгена» в Германию прошел без помех. Вечером 18 мая крейсер прибыл в Киль, а на следующий день формально был включен в состав учебной эскадры. На деле на корабле начался основательный ремонт: с него сгрузили на берег боезапас и при помощи мощного плавучего крана сняли 105-мм зенитные установки, после чего перевели в сухой док компании «Дойче Верке». За трехмесячный ремонт «Принц» сменил командира: место повышенного в чине Бринкманна занял капитан цур зее Ганс-Эрих Фосс. В августе крейсер вывели из дока, но только для того, чтобы сменить завод — его отправили для дальнейшего переоборудования на верфь «Германия». Спустя еще 2 месяца он вернулся на завод «Дойче Верке» для завершения работ. Для восстановления корабля была использована значительная часть оборудования, снятого с однотипного «Зейдлица», находящегося на вялотекущем переоборудовании в авианосец. Недостаток рабочих и постоянные авианалеты значительно замедляли процесс вступления в строй. Хотя в «Ойген» не попала ни одна бомба, его экипаж понес значительные потери, когда один из катеров крейсера был протаранен патрульным кораблем в гавани Киля. Холодная октябрьская вода унесла жизни 33 моряков. Только 20 октября вновь началась погрузка боезапаса, а неделю спустя полугодичный ремонт завершился. Предполагалось, что он немедленно проследует в Норвегию вместе с линкором «Шарнхорст», также отремонтированным и готовым к службе. Монотонность ремонта и портовой службы нарушила лишь проведенная 21 ноября церемония, в ходе которой с большой помпой на борт был водружен корабельный колокол, стоявший в годы 1-й мировой войны на австро-венгерском дредноуте «Тегетгофф», однотипном с давшим имя крейсеру «Принцем Ойгеном». Его доставил из Италии контр-адмирал де Анджелис; также в церемонии участвовал контр-адмирал в отставке граф Фирмиан — последний командир австро-венгерского дредноута «Принц Ойген».
9 января 1943 года началась операция «Фронтхитер»: оба тяжелых корабля с эскортом из 3 эсминцев и большого числа мелких боевых судов двинулись в путь из Готенхафена; командующий отрядом, контр-адмирал Шнивинд, находился на борту «Ойгена». Однако в это время спокойствия немцам не было даже в своих водах. Уже при проходе датскими проливами воздушная разведка англичан обнаружила отряд, несмотря на наличие воздушного прикрытия. Служба радиоперехвата расшифровала сообщение разведчика, и контр-адмирал Шнивинд приказал «Ойгену» вернуться в Готенхафен. Командир крейсера счел распоряжение неверным, но подчинился приказу, и 12 января его корабль вернулся в порт. Спустя несколько дней командование группы «Север» вновь попыталось усилить свой корабельный состав в ходе операции «Домино»: 23 января линкор и крейсер опять вышли в море в сопровождении 2 эсминцев, но только для того, чтобы вернуться из почти той же точки, что двумя неделями раньше. 27 января тяжелый крейсер вернулся в Готенхафен.
«Принц Ойген» во время ремонта в Тронхейме и с временно заделанной кормой перед переходом в Германию
«Принц Ойген» готовится к переходу в Германию, май 1942 г.
Cудовой колокол с австро-венгерского линкора «Тегетгофф», торжественно переданный экипажу крейсера 22 ноября 1942 г.
«Принц Ойген» после завершения ремонта, конец 1942 г.
Этот выход стал последней попыткой «Принца» участвовать в океанских боевых действиях. Сказались, в частности, и первые последствия «новогоднего сражения». В результате «Шарнхорст» 8 марта ушел в Норвегию один, навстречу гибели в полярной ночи, а вот для «Ойгена» рейдерская служба завершилась. За два с половиной года войны ему так и не удалось потопить ни одного транспорта или боевого корабля противника.
Самая большая канонерка Балтики
К середине 1943 года на Балтийском море под флагом учебной эскадры собралось большинство германских крейсеров: тяжелые «Принц Ойген» и «Адмирал Хиппер» (последний еще ремонтировался), а также легкие «Нюрнберг», «Кёльн» и «Эмден». Остаток года прошел для «Принца» в рутинной службе с небольшими тренировочными выходами в море. При этом корабль находился в довольно высокой боевой готовности, хотя часть команды заменили 300 кадетов строевых специальностей и 150 учеников-механиков. Осенью 1943 года проводились стрельбы с использованием радиолокации в ночных условиях, завершившиеся обстрелом корабля-цели «Гессен», при котором были показаны хорошие результаты. 1 октября 1943 года тяжелый крейсер был готов для боевых действий. Его экипаж приближался к полному, число кадетов уменьшилось до 200. «Принц» стал флагманским кораблем вице- адмирала Тиле, командующего учебной эскадрой, включавшей все боеспособные корабли. Но морского противника не было и не предвиделось. Дальновидный Тиле тем не менее провел несколько учений, в ходе которых отрабатывались действия против береговых объектов. Его корабли получили необходимую практику в этом деле, которая вскоре им весьма пригодилась.
Так же мирно прошла для «Ойгена» первая половина 1944 года. К тому времени отчетливо выявился перелом в войне на суше. Советские войска, в частности, усилили нажим на союзников немцев — финнов в районе Выборг—Койвисто. Поддержки легких сил оказалось явно недостаточно, и командование Кригсмарине решило использовать для обстрела берега самый боеспособный из находящихся на Балтике тяжелых кораблей. 19 июня 1944 года в Готенхафене на борт «Принца» поднялся командующий вновь сформированной 2-й боевой группы вице-адмирал Тиле и его штаб. Рано утром следующего дня крейсер в сопровождении двух миноносцев и сторожевого корабля направился на восток. Ситуация в районе Койвисто становилась все более тяжелой, но Тиле считал неразумным использовать «Ойген» без достаточного зенитного и противолодочного прикрытия, и отряд крейсировал в восточной Балтике в течение нескольких дней. 25 июня к нему присоединился «Лютцов», 3 эсминца и 3 миноносца. Колебания командования продолжались; после высадки советского десанта ситуация на берегу стала настолько неясной, что оказалось трудно найти достойные и легко распознаваемые цели для 8-дюймовок. 27-го «Принц Ойген» отправился обратно в Готенхафен.
«Принц Ойген» в Готенхафене, 1943 г.
Крейсер «Принц Ойген» в 1944 г.
Между тем обстановка для немцев становилась все более тяжелой и на южном берегу Финского залива. В конце июля войска 1-го Прибалтийского фронта генерала Баграмяна отрезали часть германских сил в Риге и западной Эстонии. В попытке восстановить разорванные коммуникации немцы вновь решили применить тяжелую артиллерию кораблей. Утром 19 июля «Ойген» вышел в море в сопровождении 2-й флотилии миноносцев. В Ирбенском проливе к нему присоединились еще 4 эсминца, и вечером отряд вошел в Рижский залив. Его целью был город Туккумс, находившийся вблизи от побережья и являвшийся важным транспортным центром. «Ойген» поднял в воздух все 3 гидросамолета, и в утреннем тумане 20 июля открыл огонь из орудий главного калибра. Всего за этот день он выполнил три заявки армии, выпустив 265 снарядов. По немецкой версии, он привел к молчанию советскую армейскую батарею к северу от Туккумса. Вице-адмирал Тиле, командовавший операцией, решил прервать поддержку войск ввиду неясной обстановки и отсутствия дальнейших запросов о поддержке с суши. На следующий день крейсер вернулся в Готенхафен.
Вновь ему пришлось посетить восточную Балтику в сентябре. На сей раз предусматривалась комбинированная операция в духе действий немцев против своих бывших союзников. Пользуясь расстроенным состоянием дел капитулировавших итальянцев, германские силы захватили в 1943 году ряд островов в Эгейском море, создав на них сильный укрепрайон и значительно осложнив жизнь союзникам. Теперь настала очередь финнов. После их выхода из войны в начале сентября 1944 года Гитлер отдал приказ занять остров Гогланд — ключевую позицию в Финском заливе, «сменив» финский гарнизон. «Ойген» огнем своих 203-мм орудий должен был в случае необходимости поддержать высадку.
Вечером 12 сентября 2-я боевая группа в составе «Ойгена» (под флагом вице-адмирала Тиле), «Лютцова» и 6-й флотилии эсминцев вышла в море в сопровождении 4 миноносцев. Осторожный адмирал приказал не пересекать 22-й меридиан, оставаясь к западу от него. Это означало, что отряд останется в 200 милях от места действия и не сможет быстро среагировать в случае необходимости. Обеспечение действий осуществлял танкер «Лиза Эссбергер», обосновавшийся между островами Эзель и Даго. Вторжение намечалось на раннее утро 15 сентября, и 14-го отряд Тиле начал выдвижение в Финский залив. Однако с суши поступали неутешительные сообщения: финны оказали серьезное сопротивление, а десант попал под непрерывные атаки советской авиации. Она обнаружила также и отряд «Ойгена», и в ожидании нападения крейсер взял курс на Моонзунд, отправив миноносцы к северу от островов. Весь день 16 сентября «Принц» простоял на якоре в заливе Тагалахт, тогда как искавшие его самолеты обрушили удары на бывший эскорт. На следующий день он отправился обратно в Готенхафен, как обычно избежав неприятностей и еще раз подтвердив репутацию счастливого корабля, но и сам не нанес противнику никакого ущерба.
Действия на Балтике в конце 1944 года
Но уже 21 сентября ему снова пришлось выйти к финским берегам. Ставки в этот раз повысились: необходимо было прикрыть вывод немецких войск из Финляндии, отошедших к Кеми и погруженных там на транспорты. Задача тяжелых кораблей 2-й боевой группы состояла в борьбе с береговыми батареями на Аландских островах — в том случае, если они начнут стрельбу по отходящим судам. Силы Тиле включали «Ойген», «Лютцов», 4 эсминца и 3 миноносца. Утром 23- го они уже вышли в заданную точку, однако вмешательство не понадобилось: все суда и военные корабли из Кеми благополучно миновали финские батареи уже к 10 утра. Боевая группа вернулась в Готенхафен 25 сентября, вновь не сделав ни единого выстрела из тяжелых орудий.
Зато в следующем походе артиллеристам «Ойгена» пришлось потрудиться. Наступающие советские войска достигли Мемеля (Клайпеды), и 2-я боевая группа в полном составе подошла 11 октября к побережью, открыв огонь по наземным целям. С берега ответили полевые батареи, не добившиеся успеха, а с воздуха атаковала авиация. В результате обстрела из бортового оружия крейсер получил легкие повреждения, а персонал зениток понес небольшие потери. За этот и следующий день «Принц» выпустил 633 тяжелых снаряда, получил благодарность от командования дивизии «Великая Германия», но реальный эффект его огня остался неизвестным.
Заправившись и пополнив боезапас, «Ойген» через день вновь стрелял по берегу, выпустив еще 246 203-мм снарядов. Снова он испытывал затруднения с корректировкой, но тем не менее, на следующее утро крейсер вновь находился у берега (на ночь он отходил в открытое море). К нему присоединился «Лютцов». Расход 8-дюймовых снарядов достиг 368 штук; всего было обстреляно 18 целей. Долго не выпускавший ни одного снаряда корабль менее чем за неделю лишился свыше половины всех отпущенных для него снарядов, израсходовав 1196 штук. Пришлось срочно организовать доставку боезапаса из баз западной Германии и даже из Норвегии.
«Принц Ойген» ведет огонь по наступающим советским войскам, октябрь—ноябрь 1944 г.
При возвращении домой ночью 15 октября шедший большим ходом в густом тумане «Принц» нашел неожиданную жертву. Легкий крейсер «Лейпциг», только что выпущенный из дока и шедший в Скагеррак для постановки мин против ожидавшегося немцами вторжения союзников через датские проливы, оказался прямо перед носом «Ойгена». Причем в совершенно беспомощном состоянии, поскольку как раз в это время на нем осуществлялась непростая процедура подсоединения главных турбин через редуктор. Как обычно в таких случаях, приказ: «Полный назад!» оказался запоздалым, и «Лейпциг» получил удар форштевнем тяжелого крейсера почти под прямым углом в самую середину корпуса, между мостиком и трубой. Повреждения «Принца Ойгена» оказались на удивление легкими. Правда, не нулевыми: форштевень на всем протяжении от 3 м ниже верхней палубы до киля был смят, форпик до броневой палубы залила вода. Плюс к тому, прибывшие буксиры долго не смогли расцепить оба корабля. В конце концов пришлось удерживать «Лейпциг» всеми имеющимися буксирами, тогда как «Ойген» дал полный задний ход и освободил-таки свой нос. «Операция» заняла полдня, но тяжелый крейсер смог без всяких затруднений достичь Готенхафена — в отличие от «Лейпцига», которому понадобилась серьезная помощь.
Необходимый ремонт оценивался сроком в месяц. На борту «Принца» 17 октября собралось много берегового начальства, соображавшего, как поскорее ввести в строй нужный на Востоке корабль. Профессор Буркхардт, автор проекта крейсеров типа «Хиппер», возглавил работы и добился, чтобы срок ремонта был сокращен почти вдвое. 7 ноября крейсер покинул док «Дойче Верке» в Готенхафене, а 19-го уже вышел в море в сопровождении миноносцев Т-13, Т-15, Т-19 и Т-21 для обстрела мыса Сворбе. На следующее утро на Балтике разыгрался настоящий шторм; видимость не превышала 20 кбт при сильном волнении. Только во второй половине суток начался обстрел, в ходе которого «Ойген» сделал 255 выстрелов из орудий главного калибра. На следующий день огонь возобновился. Всего за 20—21 октября было израсходовано 514 203-мм и около 200 105-мм снарядов. Боезапас подходил к концу, и «Принц» отправился в Готенхафен, а его сменил «Адмирал Шеер».
В результате столь интенсивных «артиллерийских упражнений» стволы 203-мм орудий оказались сильно расстрелянными, и в начале декабря тяжелый крейсер вновь отправился на завод для замены лейнеров. Казалось, представился удобный случай и для усиления его зенитного вооружения, однако работы велись медленно, как из-за постоянных авианалетов, так и вследствие недостатка рабочей силы. Только в конце января 1945 года «Принц» вновь приобрел достаточную для выхода в море боеспособность. Теперь его задачи, как и задачи всего 2-го боевого соединения, оказались совсем простыми: прикрыть линии массового отхода всевозможных судов из отрезанной советскими войсками Восточной Пруссии и по возможности — поддержать свои сухопутные войска.
Столкновение «Принца Ойгена» с легким крейсером «Лейпциг» 10 октября 1944 г.
Нос «Принца Ойгена» после столкновения
В полночь на 29 января 1945 года отряд вице-адмирала Тиле, «усохший» до «Ойгена», одного эсминца — Z-25 и одного миноносца — Т-33, покинул Готенхафен. О дальних походах уже не было никакой речи; уже спустя 8,5 часов он находился на исходной позиции. 203-мм орудия тяжелого крейсера открыли огонь — впервые по территории Германии в районе Данцига. В течение последующих 10 часов он и другие корабли 2-й боевой группы вели стрельбу по различным целям в соответствии с заявками войск.
На ночь они отошли к полуострову Хела, а с 8.00 30 января вновь продолжили обстрел, прервать который пришлось около полудня в связи с плохой видимостью. За два дня «Ойген» выпустил 850 снарядов главного калибра. На третий день огонь корректировал корабельный «Арадо». Последний день января стал последним днем операции для «Принца». Он израсходовал большую часть своего боезапаса, пополнять который становилось все труднее и труднее, поскольку производство восьмидюймовых снарядов прекратилось еще в 1942 году. Только в марте он снова открыл огонь по своей территории. Советская Армия подошла уже близко к Готенхафену, и крейсеру пришлось обстреливать предместья своей базы, а также окрестности Данцига. Германский укрепрайон был обречен: 30 марта «Ойген» прикрывал отход последних судов с эвакуирующимися из Оксхёфта. Условия становились все более неблагоприятными: советская авиация практически каждый день, а иногда и по несколько раз на дню атаковала немецкие корабли. Хотя прямых попаданий бомб в тяжелые корабли не было, прислуга легких зениток несла потери от пушечно-пулеметного обстрела. 1 апреля «Ойген» получил несколько самолетных НУРСов, потеряв 9 человек убитыми. К вечеру 4 апреля количество израсходованных снарядов главного калибра всего за месяц достигло 4871, и оставалось их не более 40. 105-мм зенитки также выпустили по берегу свыше 2,5 тысяч снарядов. Карьера самой большой «канонерки» Балтики подошла к концу. Двигаясь небольшими переходами, «Принц» достиг 20 апреля Копенгагена вместе с «Нюрнбергом». Они оставались теперь самыми крупными из боеспособных германских кораблей.
Носовая часть корпуса крейсера после ремонта, ноябрь 1944 г.
Действия на Балтике в 1945 году
United States Ship «Prinz Eugen»
Капитуляция застала «Принц Ойген» в столице Дании. 8 мая на обоих крейсерах состоялась церемония спуска флага Третьего рейха, и они поступили в распоряжение британского Королевского флота. После сдачи на берег остатка боезапаса их отправили в конвое английских крейсеров «Девоншир» и «Дидо» в Вильгельмсхафен, куда те и прибыли 26 мая 1945 года. «Принц» ввели в большой плавучий док, хотя никаких работ уже не предусматривалось. 2 июня после парадной церемонии с участием командира на берег проследовала большая часть команды, однако сам капитан цур зее Ганс-Юрген Рейнеке остался на борту. Его служба еще не окончилась, хотя роль изменилась кардинально. Боевой командир стал своего рода экскурсоводом для многочисленных офицеров высоких рангов из состава флотов Англии и США, в особенности из технических служб.
«Принц» как единственный сохранившийся в практически боеспособном состоянии тяжелый корабль германского флота, тем более, хронологически последний и технически весьма интересный, стал предметом повышенного интересов всех союзных стран. СССР претендовал на него, как на «свой» — ведь в 1939 году велись переговоры о продаже крейсера Советскому Союзу. Плюс к тому, по мнению Сталина, передача «Ойгена» послужила бы частичной компенсацией за тот ущерб, который он нанес своими орудиями советским войскам за последние годы войны. Однако и англичане говорили о «компенсации» — за «Худ», потопленный с участием «Ойгена». США пусть и не имели «боевых» претензий, тем не менее, проявляли повышенный интерес к механической установке тяжелого крейсера: ведь германская техника с использованием пара высоких параметров являлась единственным конкурентом американской. Как известно, остатки германского флота разделили на 3 примерно равные части и распределили их по жребию.
В результате «Принц» попал в «набор», отходящий к Соединенным Штатам. 14 декабря 1945 года его перевели в Бремерхафен, являвшийся небольшим американским анклавом в британской зоне оккупации Германии. В принципе, его, как и другие большие корабли, предполагалось отдать на слом или затопить на большой глубине до 15 августа 1946 года.
Однако пока американцы имели на тяжелый крейсер другие виды. 5 января 1946 года он официально поступил в состав флота США, хотя не как боевой корабль, а в качестве «испытательного судна IX-300». Любопытно, что одновременно сохранялось и его имя «Принц Ойген». В командование «Ойгеном» вступил последний его командир, капитан 1 ранга флота США А.Граубарт, по иронии судьбы, происходивший из семьи немецких эмигрантов. При этом Г.-Ю.Рейнеке все еще оставался на борту некогда своего корабля. В состав команды входило 134 немецких моряков, а также 11 американских офицеров и 275 матросов, специально прибывших для приемки корабля. Предполагалось перегнать крейсер в Соединенные Штаты своим ходом.
Выгрузка боезапаса с «Принца Ойгена» после капитуляции. Копенгаген, 18 мая 1945 г.
«Принц Ойген» следует из Копенгагена в Вильгельмсхафен под эскортом своего бывшего противника — английского тяжелого крейсера «Девоншир»
13 января «Принц» вышел в Бостон, куда и прибыл спустя 10 дней. Затем полтора месяца специалисты и инженеры обследовали и изучали крейсер, составив подробное его описание и сделав огромное количество фотографий. На берег свезли все артиллерийское, радарное и гидроакустическое оборудование, а также 2 орудия главного калибра из носовой башни, две спаренных 105-мм установки и несколько легких зениток. После завершения обследования 11 февраля он отправился в Панамский канал, куда и прибыл 15 февраля. Самое протяженное путешествие «Ойгена» завершилось 24 марта в базе американских ВМС Сан-Диего на тихоокеанском побережье. На переходе в дело неоднократно вводилась гидропеленгационная аппаратура, привлекшая значительное внимание новых хозяев. Впереди ему предстоял последний путь: как и многие трофейные японские корабли и устаревшие собственные, американцы предполагали использовать этот образчик германской военной техники при испытаниях атомного оружия.
Предварительно крейсер поставили в док, поскольку ему предстояло пересечь Тихий океан. 1 мая борт «Принца Ойгена» покинул наконец Г.-Ю.Райнике и последние немецкие моряки, а 11 мая он своим ходом вышел в Пёрл-Харбор. Там он вместе с американскими тяжелыми крейсерами «Пенсакола» и «Солт-Лейк-Сити» составил 23-ю дивизию крейсеров — отряд, которому предстояло испытать действие самого страшного оружия XX века.
3 июня IX-300 вышел в свой последний переход — на атолл Бикини.
«Принц Ойген» под американским флагом, 1946 г.
Расположение кораблей во время ядерного испытания у атолла Бикини 1 июля 1946 г.
Бывший крейсер на всякий случай сопровождал большой океанский буксир «Сиу», который, впрочем, практически не понадобился. 9 июня оба корабля прибыли на атолл, благополучно преодолев 2100 миль пути.
По диспозиции первого испытания (надводный взрыв ядерной бомбы, сброшенной с самолета; условное обозначение «Эйбл»), состоявшегося I июля 1946 года, германский тяжелый крейсер находился в 8— Ю кабельтовых от эпицентра. Его повреждения оказались незначительными, только с борта, обращенного к взрыву, ударной волной полностью содрало краску. Второй, подводный взрыв («Бейкер») нанес более существенный ущерб. Часть листов обшивки оказалась вдавленной, и корабль принял некоторое количество воды, но не затонул и не имел никакого крена. Удивленные американцы отбуксировали его на Кваджелейн, предполагая использовать для дальнейших испытаний. Однако к этому времени стальной корпус стал настолько радиоактивным, что его дезактивация в течение нескольких месяцев представлялась невозможной. Многострадальный крейсер вновь поставили в качестве «мальчика для битья» при третьем атомном взрыве («Чарли»). Хотя и на этот раз он остался на плаву, отсутствие команды и какой- либо борьбы за живучесть привело к постепенному затоплению одного помещения за другим. 21 декабря оставшиеся насосы перестали справляться с поступающей водой, корпус накренился, и иллюминаторы оказались ниже поверхности моря. Американцы попытались сласти корабль, выбросив его на берег острова Карлос, но на следующий день последний из германских тяжелых крейсеров опрокинулся и затонул на рифах о. Кваджелейн, где и остается в настоящее время.
Опрокинувшийся «Принц Ойген» на рифах острова Кваджелейн
«Зейдлиц»
Четвертый корабль серии, «К», назвали в честь знаменитого прусского кавалерийского генерала, участника Семилетней войны и одного из полководцев Фридриха Великого Вильгельма фон Зейдлица. Заложенный на верфи «Дешимаг» в Бремене, он успешно сошел на воду в январе 1939 года, после чего его дальнейшая судьба значительно осложнилась. С началом Второй мировой войны достройка замедлилась, и одно время дебатировалась идея продажи его Советскому Союзу вместе с последней единицей — «Лютцовом». Только в ноябре 1939 года Гитлер окончательно запретил продажу почти готового по корпусу корабля (95%), и работы возобновились. Хотя уже тогда приоритет был отдан постройке подводных лодок, к маю 1942 года крейсер получил артиллерию главного калибра, все надстройки; оставалось установить только зенитное вооружение, авиаоборудование (катапульту, ангар и краны), а также мачты и приборы. Но к этому времени крупные надводные корабли Германии окончательно вышли из фавора у Гитлера, и работы на практически готовом корабле полностью прекратились в июне того же года.
Отсутствие разведки и прикрытия с воздуха неоднократно ставило в тяжелое положение рейдерские группы. Особый посыл к необходимости иметь авианосную авиацию дало потопление «Бисмарка» в мае 1941 года. Ведь наличие даже нескольких палубных истребителей не позволило бы англичанам провести атаки в высшей мере уязвимыми «Суордфишами», сбавить скорость германского линкора и поймать его линкорными группами. Поэтому немецкие кораблестроители пытались найти пригодные для перестройки в легкие авианосцы корпуса. Одним из таковых сочли «Зейдлиц», хотя предстоящий объем работ мог устрашить любого. Предстояло практически полностью убрать надстройки и артиллерию и изменить конструкцию корпуса выше броневого пояса. Корабль должен был получить 5 спаренных 105-мм зениток, четыре 37-мм спарки и пять 20-мм «фирлингов». Предполагалось, что ангар будет вмещать 18 самолетов (морской вариант истребителя Me-109 или пикирующего бомбардировщика Ju-87).
Новый проект, «Везер-Г», начали осуществлять неспешно: в течение полугола с осени 1942 года по весну 1943-го сняли башни и большинство надстроек. Наиболее крупным объектом над верхней палубой оставалась массивная труба, которую предстояло сместить к правому борту. Однако на этом карьера «Зейдлица» в качестве будущего авианосца завершилась. Усиливающиеся авианалеты союзников заставили в конце 1943 года принять решение о переводе недостроенного корпуса из Бремена в Кёнигсберг. Из-за недостатка буксировочных средств операцию «Рейтер» пришлось отложить: она началась только 30 марта 1944 года, когда три буксира потащили «Зейдлиц» в Киль. 2 апреля его при помощи ледокола «Поллукс» перевели в Кёнигсберг.
На новом месте работы практически не возобновлялись — по многим причинам. Германии уже было не до авианосцев; кроме того, в Кёнигсберге не имелось достаточного количества инженерного и технического персонала.
Спуск на воду крейсера «Зейдлиц», 19 января 1939 г.
Проект перестройки «Зейдлица» в авианосец
В декабре 1944 года проект оказался похороненным, и недостроенный «Зейдлиц» превратился в плавучий склад. С востока приближалась победоносная Советская Армия; из Кёнигсберга вывозилось все, что можно было вывезти. Неудавшийся авианосец не относился к числу «движимого имущества». 29 января 1945 года на нем заложили несколько зарядов, и после серии взрывов изуродованный корпус затонул в гавани. Неразбериха в германском руководстве достигла апогея. Кёнигсберг пока оставался в руках немцев и в конце февраля последовало распоряжение: при первой возможности отбуксировать «Зейдлиц» в Киль для разборки и использования в качестве источника запчастей. Руководству верфи в Пиллау оставалось ответить, что корабль уже лежит на дне. Не удалось использовать разрушенный корпус и советским специалистам, признавшим, что объем работ по подъему и восстановлению намного превышают ценность того, что может быть в результате таких работ получено. Тем не менее, в 1946 году в ходе очистки бухты корпус «Зейдлица» был поднят аварийно-спасательной службой Юго-Балтийского флота и отбуксирован в Ленинград. 10 марта 1947 года недостроенный корабль даже зачислили в состав ВМФ СССР, но уже 9 апреля исключили из списков и впоследствии разобрали на металл.
«Зейдлиц» в процессе перестройки в авианосец на заводе «Дешимаг» в Бремене, 16 сентября 1942 г.
«Лютцов»
Последний из заложенных германских тяжелых крейсеров ждала наиболее странная судьба. После спуска на воду, состоявшегося спустя два года после закладки, I июля 1939 года, его достройка значительно замедлилась. Причиной стал недостаток рабочей силы и первые сбои доныне работавшей как часы германской промышленности. С большими задержками поступили лопатки для турбин, что замедлило установку всех главных механизмов. Но судьбу корабля решила не техника, а политика. 23 августа 1939 года Германия и Советский Союз подписали пакт о ненападении, предусматривавший, в частности, интенсивный экономический обмен. СССР поставлял большое количество продовольствия и сырья, собираясь в ответ получить современную военную технику. В соответствии со вполне разумными соображениями Сталина: «Корабль, купленный у предполагаемого противника, равен двум: на один больше у нас и на один меньше у врага», особое внимание уделялось попыткам закупить большие боевые корабли. Обсуждалось приобретение чуть ли не всех крупных единиц германского флота, однако реально немцам пришлось поступиться только одним — «Лютцовом». Выбор этот еще раз показывает, что тяжелые крейсера представляли наименьший интерес для Гитлера, уже втянутого в войну с сильными морскими противниками и потерявшего надежду добиться морского паритета с Британией в традиционных сбалансированных флотах. Так что потеря корабля, не слишком пригодного .для индивидуальных рейдерских действий вследствие своей энергетической установки, не могла сильно сказаться на планах немецкого флота, явно неспособного на прямое столкновение в бою с английским. С другой стороны, СССР получал один из самых современных и совершенных в техническом отношении крейсеров, хотя и в незаконченном состоянии.
11 февраля 1940 года состоялось подписание соглашения о закупке «Лютцова». За 104 млн. рейхсмарок СССР получал корабль, законченный по верхнюю палубу, имевший часть надстроек и мостика, а также две нижние башни главного калибра (впрочем, орудия были установлены только в носовой). На этом, собственно, заканчивается история немецкого тяжелого крейсера «Лютцов» и начинается история советского боевого корабля, сначала получившего обозначение «проект 53», а с 25 сентября и название «Петропавловск». 15 апреля «покупка» при помощи буксиров покинула верфь «Дешимаг» и 31 мая была отбуксирована в Ленинград, на Балтийский завод. Для продолжения работ вместе с кораблем прибыла целая делегация в составе 70 инженеров и техников, под руководством инженер-контр-адмирала Фейге. Далее началась игра с нечестными намерениями. По германско-советским планам предполагалось ввести «Петропавловск» в строй к 1942 году, однако уже осенью работы заметно замедлились — по вине немецкой стороны. Война с Советским Союзом уже была решена, и усиливать противника немцы не хотели. Поставки сначала затягивались, а затем вовсе прекратились. Объяснения германского правительства заключались в многочисленных ссылках на затруднения в связи с войной с Англией и Францией. Но и после падения Франции постройка ничуть не ускорилась, даже еще более замедлилась. Целые вагоны с грузами для «Петропавловска» «по ошибке» попадали вместо Ленинграда на другой конец Европы.
Буксировка недостроенного крейсера «Лютцов» из Бремена в Ленинград, апрель 1940 г.
Игра без правил продолжалась. Весной 1941 года контр-адмирал Фейге отправился в Германию в «отпуск по болезни», из которого уже не вернулся. Затем стали уезжать остальные специалисты; последний из них покинул Советский Союз 21 июня, всего за несколько часов до германского нападения. Неудивительно, что к началу Великой Отечественной войны тяжелый крейсер находился лишь в 75%-й готовности, причем отсутствовала большая часть оборудования. Орудия имелись только в поставленных вместе с кораблем носовой и кормовой пониженных башнях; кроме того, из Германии прибыло несколько легких зениток (установлены I спаренная 37-мм установка и восемь 20-мм автоматов). Тем не менее, рабочие завода и команда во главе с капитаном 2 ранга А.Г.Ванифатьевым прилагали все усилия, чтобы привести крейсер хотя бы в условно боеспособное состояние. К июню 1941 года корабль полностью укомплектовали офицерским и старшинским составом и примерно на 60% — рядовыми. После начала войны и угрожающего выдвижения противника к северной столице с 17 июля по приказу командуюшего Морской обороной Ленинграда силами экипажа и рабочих спешно вводилась в строй имевшаяся артиллерия и необходимое для ее функционирования силовое оборудование — дизельные генераторы. Одновременно корабль, которому явно не грозил выход в море, лишился значительной части экипажа. Из его состава сформировали и отправили на фронт 2 роты морпехоты. На крейсере остались только самые необходимые люди — артиллеристы, механики дизелей, электрики. Им приходилось круглосуточно работать со своим оборудованием, вводя его в действие. Помогали команде рабочие Балтийского завода, число которых едва ли не сравнялось с численностью оставшихся военных моряков.
15 августа на «Петропавловске» был поднят военно-морской флаг и он вступил в состав советского флота. В соответствии со своим состоянием крейсер включили в отряд вновь строящихся военных кораблей КБФ. К этому времени над корпусом возвышался первый уровень надстройки, основание носового и кормового мостиков, труба и временная нижняя часть грот-мачты.
Когда противник вплотную приблизился к Ленинграду, нашлась работа для 8-дюймовок новой единицы. 7 сентября «Петропавловск» впервые открыл огонь по германским войскам. Очевидно, немцы сочли в свое время, что снаряды без орудий не слишком опасны, и поставили весь боекомплект, нанеся себе двойной удар, сократив резерв боезапаса для своих тяжелых крейсеров и дав возможность вести стрельбу из четырех орудий советского корабля практически без ограничений. Только в течение первой недели с момента подключения «Петропавловска» к действиям против войск, он выпустил 676 снарядов. 16 сентября первые снаряды разорвались у борта крейсера. На берегу загорелись деревянные постройки, до того прикрывавшие «Петропавловск». Неприятельские снаряды разрушили и береговую подстанцию, питавшую корабль электроэнергией. Положение лишившегося энергии и находившегося теперь в прямой видимости противника крейсера стало угрожающим. Его командир, капитан 3 ранга А.К.Павловский, вызвал буксиры, а пока всю ночь крейсер продолжал вести огонь.
17 сентября с раннего утра немцы начали обстрел «своего» корабля. Один из первых снарядов попал в корпус и вывел из строя единственный источник энергии крейсера — помещение генераторов №3. Команде пришлось не только прервать стрельбу; она оказалась беспомощной против огня от последующих попаданий, поскольку прекратилась подача воды в пожарные магистрали. Между тем в результате прямого попадания возник пожар в цистерне с соляром. Огонь начал распространяться по крейсеру. В течение несчастного дня 17 сентября беспомощный корабль получил 53 попадания снарядами разных калибров, преимущественно 210-мм — «норма», вполне достаточная для потопления даже полностью боеготового тяжелого крейсера. Экипажу пришлось покинуть корабль; первым делом на берег передали раненых. В корпус поступило много воды, и 19 августа крейсер сел на грунт. От опрокидывания его уберегла только стенка набережной, на которую «Петропавловск» навалился бортом. Повреждения оказались очень существенными; площадь отдельных пробоин достигала 25 кв.м. Команда потеряла 30 человек, в том числе 10 убитыми.
С корабля начали снимать легкую зенитную артиллерию; его автоматы установили на кораблях Ладожской флотилии. Тяжелейшее положение на фронте побудило командование еще больше «урезать» экипаж, который подвергся переформированию. На борту осталась небольшая группа специалистов-техников, в основном из состава электромеханической боевой части и несколько офицеров. После обследования было решено, что крейсер все же можно будет поднять и привести в боеспособное состояние его артиллерию, представлявшую значительную ценность для осажденного города.
Работы приходилось вести в основном ночью в обстановки максимальной скрытности и маскировки, поскольку противник находился всего в 4 км. К борту незаметно подошли корабли-спасатели ЭПРОНа, но, поскольку пришлось ограничиться самыми мелкими единицами, мощности их водоотливных средств не хватило для подъема «Петропавловска». Затем залив покрыл лед, и спасатели оказались вынужденными уйти. Между тем немногочисленный экипаж не прекращал борьбу. Было решено откачивать воду последовательно из каждого отсека, предварительно герметизируя его. Первоначально использовались только маломощные переносные насосы, но после осушения кормового машинного отсека удалось ввести в действие электростанцию №1. Постепенно в ход пошли стационарные штатные насосы, расположенные в отсеках. Германская техника оказалась достойной этих поистине героических усилий (работы по-прежнему велись только в темное время суток), и корабль стал всплывать. Для маскировки каждое утро в часть осушенных отсеков вновь набирали воду, чтобы скрыть от немцев изменения в осадке. Корабельные насосы могли работать в полностью затопленных помещениях и осушали их достаточно быстро для того, чтобы ночью сделать очередной шаг к спасению корабля. Все эти работы велись в разгар холодной блокадной зимы 1941/1942 года. Личный состав страдал не только от холода и сырости, но и от нехватки еды: хотя паек на флоте оставался в приемлемых для поддержания жизни размерах, людям требовалось еще и много работать физически. Тем не менее, в течение зимы и весны в строй удалось ввести еще 2 дизель-генератора.
В полностью небоеспособном состоянии «Петропавловск» находился ровно год. Только 10 сентября 1942 года удалось полностью восстановить водонепроницаемость корпуса, а на следующий день произвести пробное всплытие. Утром его опять посадили на грунт. Операцию удалось провести настолько скрытно, что большинство личного состава находившейся рядом на берегу в окопах пехотной части ничего не заметило. Наконец, в ночь с 16 на 17 сентября крейсер окончательно всплыл и с помощью буксиров проследовал к стенке Балтийского завода.
По всем правилам ремонт следовало бы продолжить в доке, но довести крейсер до Кронштадта по полностью простреливаемому противником Морскому каналу оказалось невозможным. Пришлось проводить работы по старинке, как почти 40 лет назад в Порт- Артуре. На заводе изготовили огромный кессон размером 12,5 х 15 х 8 м, который поочередно подводили к пробоинам, откачивали воду и заделывали раны, нанесенные неприятельскими снарядами. Одновременно в помещениях и на палубе продолжались работы по восстановлению артиллерийского вооружения, электрооборудования и механики. А после их завершения оборудование пришлось ставить на консервацию: работы по корпусу велись слишком медленно.
Ремонт продолжался в течение всего следующего года, и уже в январе 1944 году с новой стоянки у Торговой гавани заговорили три оставшихся 203-мм орудия (левая пушка в носовой башне была полностью выведена из строя в 1941-м). Крейсер вошел в состав 2-й артиллерийской группы флота вместе с линкором «Октябрьская революция», крейсерами «Киров» и «Максим Горький» и двумя эскадренными миноносцами. Его артиллерией командовал старший лейтенант Я.К.Грейс. «Петропавловск» принял участие в Красносельско-Ропшинской наступательной операции, выпустив в первый же день, 15 января 1944 года, 250 снарядов. С 15 по 20 января это число увеличилось до 800. А всего за 31 обстрел по врагу было выпущено 1036 снарядов. Орудия корабля-калеки не слишком жалели: на его счет пришлось около трети проведенных стрельб и выпущенных 2-й артиллерийской группой флота снарядов. На окончательном вводе его в строй поставили крест, так что сбережение орудий и боезапаса уже не имело никакого смысла.
По донесениям береговых наблюдательных групп и наших войск действия артиллерии оказалось весьма эффективным. Только за 19 января на счет крейсера-батареи записали 3 орудия, 29 автомобилей, 68 повозок и 300 убитых солдат и офицеров противника. Но постепенно фронт отдалялся, и вести огонь становилось все более затруднительным. Последние залпы корабль выпустил 24 января 1944 года.
Так по сути дела закончилась боевая жизнь «русского немца». 1 сентября «Петропавловск» переименовали в «Таллин». Война приближалась к концу, но в судьбе многострадального корабля никаких изменений не происходило. После победы появилась принципиальная возможность завершить начатое пять лет назад дело, поскольку советские кораблестроители получили в свои руки поврежденный и недостроенный «Зейдлиц». Однако благоразумие возобладало, и чужеродный, уже устаревший крейсер так и не достраивался. Его некоторое время использовали в качестве несамоходного учебного судна, а затем — плавучей казармы (11 марта 1953 года переименован в «Днепр», а 27 декабря 1956-го получил обозначение ПКЗ-112).
3 апреля 1958 года бывший «Лютцов» исключили из списков флота и отбуксировали на корабельное кладбище в Кронштадте, где в течение 1959—1960 годов его разобрали на металл.