Сан Саныч хмурится, читая сообщение. С момента их последней встречи с С-7 прошло две недели, и все было тихо. Каждый жил своей жизнью после убойных «выходных». Они условились не тревожить друг друга в обозримом будущем, залечь на дно – Тубис надеялся, что у него будет достаточно времени, чтобы обмозговать ситуацию и решить, как быть дальше. Но похоже, времени у него нет: пацан запаниковал и может наворотить дел.
Тубис перечитывает послание на телефоне:
«Все плохо. Меня прессуют. Нужна помощь».
Это совсем не кстати. Впервые после долгого периода апатии Сан Саныч чувствует вкус жизни и жаждет сохранить это состояние. Если полиция подозревает мальчишку в причастности к убийству его друга и подруги – а судя по его нервным сообщениям так и есть – то необходимо срочно что-то предпринять, пока расследование не вышло на самого Тубиса.
Он задумчиво смотрит на потухший дисплей мобильного, оживляя в памяти февральскую ночь, темноту леса и зашкаливающий азарт. Безусловно, не появись в его жизни С-7, Сан Саныч организовал бы свой досуг самостоятельно, как делал уже много раз. Но отдавая дань объективности, стоит признать: мальчишке, хоть и в своеобразной, сомнительной манере, все-таки удалось его удивить.
Из «домика в лесу» Сан Саныч вернулся посвежевшим, полным сил – словно на курорте побывал. Нестандартная ситуация встряхнула его, напитала энергией, выдернув из длительной спячки. И оказалось, что он в отличной форме, и готов к крутым виражам, и зря он хоронил себя заживо, сдерживая свой темперамент. Будет Тубису наука на будущее: никогда не переставать развиваться, не застаиваться. Какой бы опыт за плечами у тебя ни имелся, ты всегда можешь чему-то научиться даже у желторотого юнца.
В лежащую на колене ладонь тыкается мокрый нос:
– Чего это ты? – Сан Саныч гладит собаку между ушей. – Нежностей захотелось?
Он невольно улыбается завилявшей хвостом овчарке. Анька всегда чует, когда хозяин чем-то увлечен. Или кем-то. И сразу требует подтверждения его вечной и непоколебимой любви.
– Я говорил уже, не о чем тебе волноваться. Конкурентов у тебя нет, – с усмешкой обращается он к собаке и встает, идет на кухню, достает из шкафа угощение.
– На, лови.
Овчарка ловит лакомство на лету, смачно хрустит, пережевывая. А проглотив, поднимает жалобный взгляд, прося добавки.
– Не надо так на меня смотреть, – нарочито сердито говорит он. – Думаешь, я забыл, как ты в мое отсутствие подставляла живот незнакомому человеку?
Овчарка издает недовольный рык, не признавая своей вины.
Казалось бы, ситуация с С-7 складывается непростая, а Сан Саныч в прекрасном расположении духа. Он чувствует себя бодрым, полным сил. Нет проблемы, способной смутить его, поставить в тупик.
Тубис возвращается за компьютер, несколько минут изучает карту, подыскивая подходящее место для встречи. А затем берет телефон и посылает короткое сообщение:
«Встречаемся завтра в 18.00».
И ссылка с указанием адреса. Через пять минут получает ответ:
«Буду».
Сан Саныч отъезжает в кресле на середину комнаты и долго, очень долго глядит в окно, погруженный в мысли. Он всегда доверял своему чутью – оно не раз срабатывало быстрее разума, заставляя за мгновение до опасности останавливаться, менять направление, минуя ловушки. Последний раз чутье спасло его три года назад, когда он прятался в маленьком курортном городке, где надеялся переждать шумиху после бегства Лизы.
Он тогда не планировал знакомиться с очередной невестой – время неподходящее, почва под ногами горела, да и воспоминания о предавшей его возлюбленной были еще слишком живы. Он снял недорогое жилье, и целыми днями слонялся по набережной, поглядывая на прелестных жительниц города и туристок. Довольно быстро Тубис почувствовал себя некомфортно. Вроде бы никаких оснований для беспокойства не имелось, но у него упорно складывалось впечатление, будто с городком не все в порядке. Город словно следил за ним. Из каждого окна Сан Санычу чудился чей-то внимательный взгляд, а иногда он практически осязал на своей спине чужие глаза.
В какой-то момент ему начало казаться, что он сходит с ума – столь сильным было ощущение слежки. И хотя здравый смысл подсказывал Тубису, что это воображение расшалилось, а реальной угрозы нет – он все-таки перестраховался и решил не испытывать судьбу. Собрал нехитрые пожитки, сел с собакой в такси и умчался куда подальше от этого странного городка, слишком живописного, убаюкивающего, скрывающего хищный оскал под приветливыми клумбами.
Сообщение, полученное от С-7, разволновало Тубиса. Это была не паника, не сработавший инстинкт самосохранения – скорее очень слабое, хрупкое чувство чего-то неправильного, не вписывающегося в привычный сценарий. Он планировал встретиться с С-7 позже, чтобы закрыть один важный вопрос. Но похоже, время не терпит. Что-то происходило прямо сейчас и с этим следовало немедленно разобраться.
Когда приезжает Сэмми, Тубис уже находится на месте. Маленький сквер в пригороде Москвы в этот час пустует. Сан Саныч расположился в беседке на противоположном углу, откуда, как на ладони просматривается весь сквер с прилегающей к нему улицей. Тубис смотрит в бинокль: С-7 в щегольской курточке топчется туда-сюда возле одинокой скамейки, у которой они условились встретиться. Он пришел один, по крайней мере, хвоста и сторонних наблюдателей Тубис не заметил. Впрочем, это еще ничего не значит. Интуиция по-прежнему заставляет Сан Саныча не высовываться и следовать намеченному плану.
Он вытаскивает из кармана пальто мобильный и звонит на одноразовый телефон, который часом ранее прикрепил скотчем сзади к сиденью скамейки. В бинокль Тубис отлично видит, как Сэмми озирается, ища источник звука. Затем огибает скамейку, отдирает мобильный и нажимает на кнопку «ответить».
– Да?
– Это я, – сообщает Сан Саныч.
– Ага, – радостно откликается Сэмми – в его голосе совсем не чувствуется напряжения. – Что за конспиративные игры? Ты где? Может, покажешься?
Сан Саныч зажимает телефон между ухом и плечом, и подносит к глазам бинокль.
– Что происходит?
– В каком смысле? – не понимает С-7. – У меня все отлично. А у тебя что-то стряслось? Ведь позвал ты меня на эту встречу не из-за того, что соскучился, да?
Тубис хмурится:
– У тебя все отлично?
– Ну да. А почему должно быть иначе?
– Полиция тебя не прессует? – Сан Саныч специально использует слово, которое пацан написал в своем послании.
– Да нет, говорю же, все нормально.
– Тебя вызывали на допросы? – осторожно уточняет Тубис.
– Было пару раз. – С-7 сердито фыркает, начиная подозревать неладное.
– Что происходит? Зачем ты позвал меня на встречу, а сам не показываешься? Погоди. Ты же не думаешь, что я мог каким-то образом выдать себя и тебя, правда?
Сан Саныч не знает, что думать. В уме пацану не откажешь, но горячий темперамент способен сыграть злую шутку даже с трезвым рассудком. Какие бы предосторожности ты ни соблюдал, если вокруг тебя много людей, то рано или поздно накапливается критическая масса неувязок, микро-лжи и совпадений, и чем дальше, тем сильнее вероятность катастрофических случайностей. Чтобы оставаться неуязвимым, следует оставаться отшельником. Любые знакомства, любое сближение несет в себе потенциальную угрозу. Одно неверное слово, неуместная улыбка – и твоя крепость дает трещину и с грохотом рушится, погребая тебя под обломками.
С-7 в силу юного возраста неожиданности лишь распаляют, горячат кровь, туманят разум. Мудрость приходит с годами.
– Даже если бы у следователя что-то на меня было, я бы сам сел, но тебя не подставил, – запальчиво продолжал Сэмми. – Скажи, что ты это понимаешь. Ведь понимаешь, да?
– Предположим.
– Предположим? Я тебе свою подружку отдал, которая, между прочим, была мне дорога. Я тебе всю свою подноготную выложил, а ты еще сомневаешься, можно ли мне доверять?
– Угомонись.
– Сам ты угомонись, старый мудак! Иди к черту со своим недоверием! Сначала подманиваешь, а потом пинаешь! – Сэмми разрывает соединение и, с остервенением сунув руки в карманы, дерганой походкой направляется к своей машине.
Тубис продолжает неотрывно следить за территорией сквера. Окрестности по-прежнему кажутся вымершими.
Сан Саныч провожает мальчишку взглядом, затем переводит бинокль на скопление деревьев справа от скамейки, метрах в двадцати. Сперва он думает, что это случайная прохожая, но видит направление ее глаз – она смотрит в спину удаляющемуся Сэмми, после чего бросается к скамейке и оглядывает ее снизу и сзади, – словно что-то ищет.
Это молодая девушка, не старше тридцати. Худая, скромно одетая. Лицо живое, глаза смышленые – это заметно даже на расстоянии. В таких тихонях полно чертей. Любопытный экземпляр. И кто же ты у нас такая, прелестница?
Тубис выжидает, когда девчонка повернет к выходу из сквера и двигается следом. Держится на приличном расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания. В маршрутке они едут вместе, она устраивается на переднем сиденье рядом с водителем, он – в салоне. На остановке выходят вместе.
В подъезд дома он успевает заскочить сразу за ней; это старое девятиэтажное здание, без консьержа. Девчонка садится в лифт, он быстро поднимается по ступеням и едва успевает заметить, в какой стороне лестничной клетки находится ее квартира.
Когда за девчонкой захлопывается дверь, Сан Саныч уходит. Ночь проводит в дешевом хостеле неподалеку, и в полшестого утра уже занимает наблюдательный пост рядом с подъездом. В полвосьмого появляется вчерашняя незнакомка. Он следует за ней до пункта ее назначения – шикарного особняка с массивными воротами и охраной.
Сразу после этого Тубис звонит Сэмми на одноразовый телефон – к счастью, пацан его не выкинул и поднимает трубку после первого гудка:
– Что? – в его голосе обида.
– Вопрос по поводу доверия двусторонний, – говорит Тубис. – Назови свой домашний адрес.
– Зачем? Хочешь явиться и перебить мою семью? – с усмешкой отзывается С-7.
– У меня есть для этого повод?
– Поводов нет, – бурчит Сэмми и называет адрес.
Именно по этому адресу приехала девчонка. Значит, она наемный работник – уборщица, повар, может быть, няня. Тубис удовлетворенно хмыкает.
– Все? Ты только за этим звонил?
– Не только. Есть дело. И без тебя мне не справиться.
– Ого, – Сэмми заинтересованно присвистывает. – Неожиданно слышать от тебя нечто подобное. И что за дело? Что от меня требуется?
– Сможешь прямо сегодня снять дом и подготовить там все?
– В смысле – подготовить? Ты о том, о чем я думаю?
– Да.
– Ладно. Дай мне часа четыре. Лучше пять. Я наберу тебя, когда все будет готово.
Повисает пауза.
– Ну, я пошел? – осведомляется Сэмми.
– Будь осторожен.
– Ты обо мне заботишься, как мило. Ради этого момента стоило жить, – с издевкой произносит С-7 и отключается.
Аккуратный домик, окруженный живописной вечнозеленой изгородью белеет в наступающих сумерках. Прежде, чем направиться по мощеной тропинке к крыльцу, Сан Саныч оглядывает территорию: в углублении, на парковочном месте стоит неприметная рабочая Тойота С-7.
Сам Тубис приехал на такси, но вышел за пять километров до конечного пункта – и потом шел пешком.
Его охватывает неприятное волнение, но он давит его, заставляя сфокусироваться на главной задаче. Когда он поднимается по ступеням и тянет ручку двери, его лицо, как обычно, не выражает ни единой эмоции.
– Я очень рад тебя видеть! – Сэмми стоит, опершись плечом о косяк в прихожей и грызет яблоко. – Не терпится узнать, что ты задумал.
Тубис, не разуваясь, проходит внутрь, оглядывает гостиную.
– Там дальше комната, справа, – подсказывает Сэмми.
Стены и полы небольшого помещения, оформленного то ли под кабинет, то ли под библиотеку, затянуты прозрачной пленкой. Единственное окно задернуто плотными шторами, откуда-то играет тихая музыка. Диванчик у письменного стола тоже накрыт. На самом столе лежит пара ножей.
– Годится? – спрашивает за спиной Сэмми.
Тубис оборачивается и кивает.
– Если честно, не ожидал от тебя такого предложения, – С-7 кусает яблоко и, пройдя в комнату, вольготно устраивается на диване. – Ты дал понять, что не любишь совместных игрищ. Или мне удалось пошатнуть твои консервативные пристрастия?
Тубис молчит, продолжая придирчиво оглядывать помещение. На полу у окна – моток красной ленты.
– Да все тут нормально, я перепроверил. Камер нет, звукоизоляция отличная, – С-7 считывает вопрос в глазах Тубиса: – И телефон мой чист.
Сан Саныч снова кивает.
– Что за сюрприз ты подготовил? – на лице парня игривое нетерпение. Он выглядит счастливым. – Если честно, я сейчас не в подходящем состоянии для всего этого. Но я понимаю, что такие как ты дважды не просят, так что не колебался ни минуты. Ты привез кого-то? Или мы отправимся на охоту? Есть кто-то на примете?
Сэмми встает, изучает разложенные на столе ножи, проводит пальцем по рукоятке. Тубис не сводит с него цепких глаз, и поэтому мгновенно замечает внезапную заминку в плавном движении его кисти, словно того осеняет невероятная, тревожная догадка – самая важная в его жизни.
– Боже… Да ты… – Сэмми осекается, не успевая закончить фразу, когда Тубис делает резкий выпад вперед, вонзая нож под правое нижнее ребро.
Он подталкивает лезвие вверх в живот и проворачивает его в ране. Придерживая обмякшее тело свободной рукой, Сан Саныч аккуратно опускает его на диван. И выдергивает нож.
– Ты… – в горле Сэмми булькает, изо рта течет струйка крови. Он силится что-то сказать, но боль отвлекает его. Он опускает взгляд на рану, медленно поднимает глаза на своего убийцу.
Тубису кажется – или на губах парня застыло подобие горькой усмешки?
– Я никогда бы… тебя…, – хрипит Сэмми, захлебываясь наполняющей горло кровью. Он заваливается на бок, хватая ртом воздух.
Сан Саныч стоит в паре шагов, с каменным лицом наблюдая за предсмертными судорогами мальчишки. Он чувствует себя так, словно прирезал кутенка, и от этого внутри поднимается непривычное чувство сожаления и брезгливости. Это пацан заставляет его проходить через весьма неприятный опыт.
Тубис знает, что мальчишка никогда бы его не предал. По крайней мере, в ближайшие несколько лет, пока не заматерел бы и не распробовал вкус одиночества. Но Сэмми мог допустить ошибку, как, например, с Соней, – и, сам того не желая, подставить его. Слишком много вокруг С-7 хаоса и неконтролируемых нюансов, каждый из которых может оказаться фатальным. Тубис должен свести любой риск к минимуму. Тем более сейчас, когда обрел долгожданное счастье.
Дыхание пацана поверхностное, но он борется изо всех сил, и уплывающим сознанием пытается что-то сказать.
Тубис скорее читает по губами, нежели слышит:
– Все… могло быть… так… хорошо…
С посеревшим лицом Сан Саныч выходит из комнаты. Снимает свитер и рубашку. В ванной открывает привезенные Сэмми канистры с чистящими средствами и прежде, чем вернуться в комнату, замирает неподвижно в проеме двери, невидяще глядя в пространство.
* * *
– Вместо французского я могу посмотреть мультик? – уточняет девочка, не веря своему счастью. – Ты серьезно?
– Да, я серьезно, – подтверждает Ксения, ласково гладя по шелковистым волосам свою подопечную. – Сиди, тихонечко, в своей комнате, хорошо?
– Хорошо! А ты посидишь вместе со мной?
– Ты начинай, а я схожу в туалет и присоединюсь к тебе, – Ксения изо всех сил сохраняет улыбку, пока не выходит из комнаты.
В коридоре, к счастью, никого, и захлопнув за собой дверь детской, Ксения прижимает горячие ладони к шее. Ей трудно дышать, голова кружится, в ушах звенит. Едва не теряя сознание, она делает несколько шагов к туалету, тянет ручку двери и вваливается внутрь. Сил хватает, чтобы запереть замок, опустить крышку унитаза и на подкошенных ногах рухнуть на него.
Господи. Вот что она ввязалась. Что она натворила…
Белые стены кружатся; и без того небольшое помещение, кажется, сужается с каждым новым витком. Ксения закрывает глаза руками и какое-то время сидит, пока шум в голове не стихает и зачастившее сердце не успокаивается. Ксения переводит взгляд в сверкающее чистотой зеркало над раковиной и ужасается своему виду. Лицо белое, бескровное, будто специально загримированное, глаза круглые, дикие, зрачки во всю радужку.
С первого этажа доносятся звуки беседы и сдавленные всхлипы – она слышит их даже через закрытую дверь. В доме полно народу: полиция, юристы. Няня кормила утром свою воспитанницу, когда зазвонил мобильный хозяйки. Она ответила, и через мгновение выронила телефон на пол, глядя на мужа обезумевшими глазами.
– Что? – нахмурился он. – В чем дело, Ангелина?
Повинуясь инстинктам, Ксения поспешно подняла Эмилию из-за стола и увела наверх. Несколько минут спустя она узнала, что сына ее работодателей нашли мертвым на автобусной остановке. Завернутым в пленку и перевязанным лентами.
Сердце сжимается с такой силой, что Ксеня невольно стонет. Боль резкая, пронзительная – на долю секунды ей даже кажется, что у нее инфаркт. Но постепенно спазм отпускает, и вот она уже может вдохнуть, и даже способна мыслить.
Нужно взять себя в руки. Собраться. Проанализировать случившееся.
Ксеня включает холодную воду и умывается. Долго стоит, уткнувшись лицом в махровое полотенце, потом вешает его и выходит в коридор, решительно направляясь в комнату Сэмми.
Здесь все так же, как всегда: не заправленная кровать, носки на полу, рассыпанные на столе карандаши. Словно хозяин вот-вот вернется, как ни в чем ни бывало, подденет ногой носок, запульнув его в стену, усядется перед ноутбуком, молодой, красивый, живой.
Ксеня одергивает себя, запрещая поддаваться эмоциям. Сейчас в первую очередь нужно спасать себя. Она встает на подлокотник кресла, вытягивает руку вверх, доставая спрятанную между книгами портативную автономную видеокамеру. Этот приборчик обошелся ей неприлично дорого, но тогда она плохо соображала, что творит: ее накрыла истерия от необходимости выяснить правду.
Она установила камеру в комнате Сэмми две недели назад, спустя день после известия о гибели его друга Никиты. Ксения была настроена крайне решительно: она почти не сомневалась, что ее подозрения относительно Самуила верны. Сперва он отсутствует трое суток, потом возвращается непривычно задумчивый, мало шутит, не сыплет остротами, как обычно. И почти сразу же приходит три известия: о новом убийстве Кондитера, о гибели его друга Никиты, а день спустя – об исчезновении его подружки Сони.
Когда Ксения выразила соболезнования по поводу гибели товарища, Самуил даже сперва не сообразил о чем речь, хотя раньше всегда был начеку, успешно воспроизводя подходящие случаю человеческие эмоции. А тут малость расфокусировался, потерял тонус. Со стороны никто этой оплошности и не заметил, но в отличие от большинства, Ксения была очень пристрастным наблюдателем.
Когда Самуила вызвали на допрос в полицию, ей даже пришло в голову, что правосудие восторжествует и без ее участия. Однако радость оказалась преждевременной: никто не собирался привлекать золотого мальчика к ответственности. Действительно, а на что она надеялась? Во-первых, мальчик не глуп, и не оставляет улик. Во-вторых, у его папочки куча денег, которые в нашей стране ценятся выше справедливости.
Первым порывом Ксении было явиться в полицию и выложить фотографии его комиксов. На последних, в одной из нарисованных жертв без труда угадывалась его пропавшая подружка Соня. Этот факт мог бы заинтересовать следствие, если бы помимо рисунков Ксения предоставила хоть какие-то адекватные доказательства. Но доказательства отсутствовали. А вдохновенная речь «я великий психолог и у меня есть чувство, что богатый парнишка – маньяк» скорее сыграла бы против нее самой.
Она потому и установила камеру, рискуя не только своей работой, но и жизнью (если ее подозрения верны). Ей требовалась дополнительная информация, намек, в каком направлении копать. Хоть какая-то малость, подсказка. От собственной дерзости кровь стыла в жилах, – никогда прежде Ксения не переживала столь странное, болезненное состояние смешанного с ужасом восторга.
Больше всего ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими подозрениями, получить поддержку, но не утраченное до конца здравомыслие подсказывало держать рот на замке. Тем более, ее поведение не отличалось большой адекватностью – уж ее коллеги наверняка бы обнаружили зачатки психического расстройства у самой Ксении. Да, она вела себя как одержимая, но лишь потому, что на карту поставлено слишком многое. Здесь и личная выгода и общечеловеческая, христианская, так сказать: сделать себе карьеру и уличить убийцу. Два зайца одним выстрелом.
…А потом Ксения поняла, что Сэмми связался с кем-то очень опасным. Просматривая видео с камеры, она видела, что он регулярно перечитывает переписку в каком-то незнакомом ей мессенджере, после чего подолгу пялится в свой телефон, не решаясь позвонить. К сожалению, камера не позволяла разглядеть ни пароль от компьютера, ни текст на экране, зато последние цифры контакта, на который Сэмми периодически «медитировал», увидеть удалось.
Дальнейшее было делом сноровки. Пока Самуил возился с сестрой, поставив телефон на подзарядку, – быстро отыскать и скопировать нужный номер.
Контакт назывался весьма странно – А-13.
Ксения не имела ни малейшего понятия, кто скрывается под этим ником, и вообще причастен ли ко всей этой истории (если история действительно есть, а не является плодом ее воображения). В некоторых рисунках Самуила мелькал неприятный персонаж – широкоплечий угрюмый мужчина средних лет, действовавший всегда в одиночку. А в последнем увиденном ею комиксе этот мужчина появился в компании с другим знакомым персонажем – молодым парнишкой, с которым, очевидно, и ассоциировал себя художник.
Если эти двое пересеклись на бумаге, то не следовало ли допустить, что они могли встретиться и в реальности? Что, если этот А-13 и есть тайный коллега Самуила?
От версий – одна фантастичнее другой – голова лопалась на части. Ксении стоило огромных усилий играть роль застенчивой тихой няни, находясь бок о бок с потенциальным маньяком. Ситуация щекотала нервы; Ксения не раз собиралась сдаться и капитулировать, бросить начатое на полпути. Однако несколько минут наедине с собой восстанавливали равновесие, и Ксения честно признавалась, что несмотря на парализующий страх жаждет продолжать свой крестовый поход. И не только потому, что цель практически благородна. Но также потому, что никогда прежде она не жила столь насыщенной, неординарной жизнью. Она выходила за пределы ограничивающих представлений о своем характере и своих способностях, и это упоительное ощущение свободы и роста настойчиво толкало ее вперед.
Идея казалась до одурения простой и смелой. Но она могла сработать. Если подстраховаться и подойти к делу с умом и осторожностью, то можно получить информацию и при этом не подставиться.
Ксения приобрела анонимную сим-карту и послала на номер А-13 короткое сообщение: «Все плохо. Меня прессуют. Нужна помощь».
Без подписи. Расчет был следующий: если этот А-13 действительно как-то замешан в гипотетически творимых Самуилом делах, то сразу поймет, кто написал, и что-то ответит. Если ей перезвонят, она просто не поднимет трубку. Однако Ксения надеялась, что вместо звонка получит сообщение. И надежда ее оправдалась.
Ответ пришел на следующий день.
«Встречаемся завтра в 18.00».
И ссылка с указанием адреса.
Это сообщение Ксения мгновенно переслала с анонимного телефона на номер Сэмми. Тот, разумеется, тоже сразу понял, от кого послание. И согласился на встречу.
Ксении оставалось приехать в условленное место, спрятаться где-нибудь и попытаться сфотографировать таинственного незнакомца. Они, безусловно, быстро выяснят, что кто-то подстроил их встречу, а значит, действовать придется молниеносно. Сразу же мчаться в полицию, вываливать все свои подозрения и притянутые за уши доводы, надеясь, что ее выслушают. И может быть фотография мужчины выведет на след разыскиваемого преступника, кто знает? Что-то еще ей выяснить вряд ли удастся, она и так прыгнула выше головы. Теперь по крайней мере у нее есть реальный портрет мистера Икс и его номер телефона. Пусть следователи сами копают дальше.
…Только мужчина с рисунков на встречу не явился.
В сквере Сэмми поговорил по телефону, очевидно с А-13, и уехал – целый и невредимый. А через два дня случайный прохожий обнаружил его изуродованный, упакованный в целлофан труп.
Ксения возвращается в детскую.
– Садись! – просит Эмилия. – Сейчас будет самое интересное! – увлеченная мультфильмом, она тычет пальцем в экран.
Господи, малышка еще не знает, что ее любимый брат мертв! И она, Ксения, к этому причастна!
К горлу подступает комок, но Ксения заставляет себя улыбнуться и устраивается на диване перед телевизором. Руки мелко подрагивают, она до боли переплетает пальцы. Вся ее убежденность в виновности Сэмми держалась на косвенных уликах, на догадках о том, что именно он и является Кондитером. Получается, что Кондитером был тот, второй? Желание в одиночку раскрыть серийного убийцу повело ее по ошибочному пути! Или этот второй просто скопировал стиль Самуила? Но для чего? Чтобы устрашить того, кто затеял с ним потягаться? То есть ее, Ксению?
Версии меняются с такой скоростью, что голова начинает пульсировать – словно на череп надели чугунный котелок и методично бьют по нему молотком. Хочется сжать виски, изо всех сил, только бы унять это мучительное, хаотичное мельтешение мыслей.
Девочка заливисто хохочет над смешной сценкой.
Если Ксения пойдет в полицию и все расскажет как на духу, то не посадят ли ее саму? Она незаконно следила за человеком и благодаря своим мутным махинациям оказалась причастна к его гибели!
Наверное, получив написанное Ксенией послание, тот, второй, запаниковал, испугавшись, что Сэмми его выдаст, и поспешил избавиться от него. Они наверняка были вместе замешаны во все те зверства, которые Самуил с экзальтированной любовной тщательностью вырисовывал в альбоме.
Будь Сэмми хоть трижды виновен – не в ее праве осуществлять возмездие. Для этого есть суды и тюрьмы. Она сколько угодно может твердить о чистых намерениях, но итогом ее поступков стала смерть человека. И кто она после этого, спрашивается? И как ей в глаза смотреть родителям Сэмми и его маленькой сестренке?
Ксения страдальчески морщится, понимая, что даже сейчас лжет себе самой. Вовсе не морально-нравственная сторона ее беспокоит в первую очередь. Она лишь прикрывается размышлениями об этичности своих поступков, а на самом деле до жути боится за собственную жизнь. Если тот второй так легко расправляется со своим товарищем, то что ему стоит убить кого-то чужого? Ее, например?
Если в телефонной беседе они выяснили, что встречу за них кто-то организовал, кого заподозрили? Ближайший круг, тех, кто имеет доступ к определенной информации. Самуил парень сообразительный, мог сложить решить несложное уравнение.
Получается, что она собственноручно подставила себя под удар! И полиция ее вряд ли защитит!
Ксения давит желание мгновенно подскочить и убежать из этого дума – как можно дальше, и никогда сюда не возвращаться. Но ее поступок привлечет внимание и выставит ее в дурном свете. У людей горе, ей следует проявить сострадание и обуздать свои страхи. Хотя бы до того момента, пока работодатели не подыщут ей замену.
– Ты куда? – спрашивает Эмилия, когда ее няня встает.
– Ты смотри, смотри, – Ксеня наклоняется, целует ее в лобик. – Ты очень славная, и я тебя успела полюбить.
Девочка расплывается в улыбке. На ее щечках играют ямочки:
– Я тебя тоже люблю, Ксюша, возвращайся быстрее!
В туалете ее выворачивает наизнанку. Она полощет рот и думает, что вряд ли продержится здесь еще две недели, как положено при увольнении по собственному желанию. Быть свидетелем того, как Эмилии сообщат о смерти брата? Сопровождать ее на похоронах? Ксения этого не вынесет. Нет.
Сегодня она поработает до вечера, а завтра попросту не явится на работу. И бог с ней, с зарплатой за минувший месяц, Ксения и так успела отложить деньжат. Оставаться в этом доме, превращаясь в живую мишень для неизвестного убийцы – спасибо, избавьте.
Поступок не самого хорошего человека? Путь так. Когда на кону стоит твоя жизнь, границы плохого и хорошего сильно размываются.