Поездка за город прошла просто отлично, за исключением двух вещей. Он остался без девушки, и он потерял свой браслет. Вернее, утопил. И как ни странно, расставание с девушкой было для него менее болезненным, чем потеря браслета. Он едва не утонул сам, пытаясь найти его на дне озера. Он нырял около часа и нырял бы еще дольше, если бы брат силой не вытащил его из воды.

– Дим, одумайся! Это всего лишь браслет! – Андрей уже почти орал.

Ему пришлось сдаться и смириться с потерей. Но настроение было, хуже некуда. Он остался один, без близкого человека и без дорогой сердцу вещи. Так не далеко и до депрессии, подумал он про себя, медленно идя в душ, чтобы взбодриться перед дежурством. За окном был понедельник и еще один бессмысленный рабочий день, в течение которого его единственным занятием будет наблюдать за вездесущим Объектом.

Он устало прислонился лбом о дверной косяк ванной комнаты. Он еще не пришел в себя после вчерашнего тяжелого разговора с Ириной. Как ни крути, а расставание это все-таки тяжело. Тем более, что явных причин для этого не было. Все вроде бы было между ними хорошо. Просто ему этого стало мало. Вот и все.

– Ты совсем зажрался, – сказал он сам себе.

Девушка ведь у него была далеко не самая плохая, и красивая, и с покладистым характером.

Но интуиция внутри него опять беспокойно заворочалась, а он всегда ей доверял. И он точно знал, что принял правильное решение.

– А раз так, то хватит ныть и собирайся на работу, – продолжал он говорить сам с собой в пустой квартире.

Ничего не оставалось делать, как послушаться самого себя и перестать распускать нюни.

Через полтора часа он был уже в Здании Правительства и занимался очень важным делом – подозрительно рассматривал Объект.

– Как у вас тут дела, док?

Профессор поднял голову от своего оборудования и после недолгого размышления ответил:

– Все довольно хорошо. Все было тихо и спокойно.

– Наша девочка была паинькой?

– Ммм…., нда. Никаких особых событий не происходило.

Дмитрий продолжал сверлить ее взглядом. Значит, док не в курсе, что она отлучалась к ним за город. Так, хорошо.

– А вы в курсе, что вы теперь доктор Зайка? – Дмитрий не мог упустить случая, поддеть ученого, к которому на самом деле испытывал теплые чувства.

– Дмитрий Александрович, я буду вам очень признателен, если вы будете обращаться ко мне с уважением, – док явно надулся. – Я и так терплю это ваше фамильярное обращение «док». Поэтому прошу избавить меня от ваших новых прозвищ.

Настроение у Дмитрия начало значительно улучшаться. Он еще немного подразнил профессора, а потом все же рассказал ему историю про радугу и лесных зверей, посчитав, что это ученому точно следует знать.

Но через десять минут он начал жалеть о своем решении, так как дока, как всегда понесло.

– Дмитрий Александрович, мы немедленно должны связаться с родителями девочки и договориться о встрече с ней.

– Ага. Прям щас, все бросил, и побежал, – съязвил Дмитрий. – Я не собираюсь доводить своих родных до преждевременного сердечного приступа.

– Вы не понимаете! Нам нужно как следует ее расспросить. А вдруг ей известно что-то еще.

– Может и известно. Но пока мы не акцентируем на этом внимание. Она и все остальные будут считать, что это волшебная сказка, придуманная ею ради собственной забавы.

– Но мне нужны подробности! Как она об этом узнала?!

Профессор уже вошел в раж и какие-либо доводы на него не действовали. И это при том, что Дмитрий уже рассказал ему, как Аня, предположительно, узнала об Объекте. Но доку его слов явно было мало, и он жаждал залезть к его племяннице прямо в мозг.

Разумеется, Дмитрий, не собирался назначать каких бы то ни было встреч со своей племянницей. Оставалось это как-то донести до воспаленного сознания профессора.

– Многоуважаемый, Борис Аркадьевич, – начал он.

Профессор сразу насторожился. Такое обращение от майора Бартона он слышал не часто. А Дмитрий тем временем, продолжал:

– Я настоятельно рекомендую вам оставить вашу затею допросить мою племянницу, – членораздельно и с угрозой проговорил Дмитрий.

Он открыл рот, чтобы продолжить, но в этот момент один за другим в комнату стали входить его парни и он замолчал. Однако профессору, хватило и одной этой фразы, чтобы понять, что с майором на эту тему больше не заводить разговор.

Но на долго уйти от этой животрепещущей темы Дмитрию не удалось, так как напарники затянули ту же волынку. На базе все старательно избегали этой темы, а здесь уж сам Бог велел вытрясти из него всю душу с вопросами: что, как, откуда и как такое возможно. Док просто ошалело записывал в свой ноутбук все новые подробности.

– Итак, я Лис Красавчик, – подытожил Славик их бурное обсуждение.

– Но если Аня увидела это от Объекта, то значит, это именно она нас так воспринимает, а Аня лишь озвучила то, что увидела. – Влад задумчиво смотрел на Объект.

– Получается, так, – сказал Стас.

– То есть, она нас, каким-то образом для себя, отличает. Интересно как? – продолжал думать Влад. – Как она понимает, что я это я, а Макс это Макс?

– Да, Бог ее знает, – сказал Макс. – Глаза ведь у нее закрыты.

– Возможно, по голосу, – предположил док.

– Возможно. Но тогда как она знает, что Макс большой, как медведь, а Славик – красавчик? – Влад не оставлял попыток разгадать эту загадку.

– Пойди и спроси, – лениво предложил Дмитрий.

– А вот пойду и спрошу.

Влад решительным шагом направился к Объекту, чем вызвал коллективное удивление у своих коллег.

– Эээ… привет, – начал он, – У нас есть один вопрос.

В ответ была тишина. Макс не выдержал и вставил свои пять копеек:

– Эй, Горностайчик Гарик, ты еще не в курсе, что она не девочка по нашему первому вызову?

Влад замолчал. Он прошелся вокруг периметра, постоял и так и этак. Реакции ноль.

– Может, мне тоже свалиться ей на голову, чтобы она на меня отреагировала? – спросил он.

– Ну, рискни, – Стас явно потешался над ним.

– Дим, может, поможешь? Она вроде как-то с тобой более общительная, – обратился он к Дмитрию.

– Вот уж нет. – протянул он. – Это тебе не дает покоя мысль, как она нас отличает. Вот и занимайся. Инициатива, она… В общем сам знаешь.

Влад опять повернулся к Объекту и сказал, обращаясь к себе:

– Так. Я сотрудник спецназа и мы не раз проходили тренинги, как вызвать на контакт нужный нам объект. Поэтому сейчас самое время применить все свои навыки и умения.

И в этот момент он резко поднял руки и оглушительно громко хлопнул в ладоши.

Реакция была молниеносной – она явно оказалась здесь и она явно собиралась его убить. Об этом свидетельствовало его посеревшее лицо и сдавленный хрип их горла.

– Влад, ты совсем с дуба рухнул?!

Славик подбежал к нему и начал оттаскивать подальше от периметра, а профессор в это время пытался заговорить ей зубы, чтобы она оставила Влада в покое.

– Я приношу извинения за поведение своих коллег, – быстро бормотал он, зачем-то размахивая руками. – Владислав Сергеевич, просто хотел привлечь ваше внимание, чтобы кое о чем спросить. А у вас хорошая реакция. – Док зачем-то решил сделать ей комплимент.

Но то ли до нее дошло, что нес профессор, то ли ей пришелся по душе комплимент, но она начала постепенно успокаиваться. В момент хлопка ее волосы разметались и встали торчком в разные стороны и продолжали стоять, пока профессор ее успокаивал. И только после успокаивающего бормотания профессора они начали плавно двигались вдоль тела, скользя по плечам и рукам.

Конкретно Дмитрию вспомнился случай, когда Славик гавкал на нее в первый день их визита. Выходка Влада была из того же разряда. Это у них заразное, что ли, подумал он.

– И это ты называешь «применить-все-свои-навыки-и-умения»? – спросил он Влада, заглядывая ему в глаза.

– Ну, что-то вроде того, – проскрипел Влад, сидя на диване и переводя дух. – А хватка у нее железная.

– Так и скажи, что ты просто соскучился по ее нежным объятьям, – усмехнулся Славик.

– Зато Владислав Сергеевич добился желаемого.

Док просто светился от радости. Он так ждал ее нового появления, чтобы опять понаблюдать за ее волосами, которые снова красиво блестели.

Дмитрий убедился, что Влад дышит и все нормально.

– Я надеюсь, ты не полезешь опять к ней со своим дурацким вопросом? – спросил он.

– Плохо надеешься. Именно это я и собираюсь сделать, – ответил Влад, вставая с дивана.

– Такое ощущение, что мозги ты на озере оставил, – вслед ему сказал Дмитрий.

Слегка покачиваясь, он пошел опять к периметру.

– И снова, привет, – улыбнулся он.

Волосы Объекта слегка качнулись сначала в одну, а потом в другую сторону, давая понять, что она его слышит.

– Нас очень интересует один вопрос. Он не очень важный, но в то же время вызывает наше любопытство.

Влад очень осторожно подбирал слова, чтобы опять не нарваться на неприятности.

– Мы хотели узнать, отличаешь ли ты нас друг от друга.

Волосы продолжали плавно шевелиться, не производя никаких конкретно звуков. В зале воцарилась неловкая тишина.

– Да-а, Влад. Из всех вопросов, которые мы бы хотели ей задать, этот самый важный, – поддел его Макс.

Влад и сам понял, насколько дурацким был его вопрос. Но неожиданно несколько прядей отделились от основной массы волос и с нежным звоном ударились о соседние камушки:

– «Да».

Дмитрий еще не совсем привык к ее новому образу в ореоле драгоценных камней, поэтому с нескрываемым восхищением рассматривал все переливы света на ее волосах.

– Отлично, – сказал Влад. – Как ты понимаешь, что это я? У тебя ведь закрыты глаза. Узнаешь по голосу?

– «Нет», – прозвенели пряди.

– А как?

Влад вцепился в нее хваткой бульдога.

Через несколько секунд ее волосы от самых корней начали окрашиваться в яркий оранжевый цвет с золотистым переливом.

– Господи, как красиво! – донесся голос Зайцева.

– А я и забыл, что она еще и цвет камней может менять! – Послышался чей-то голос, очень похожий на Стаса.

Влад тем временем продолжал:

– Я не совсем понял. Что означает оранжевый цвет?

– «Ты».

– Я оранжевый?! – чуть не фальцетом спросил Влад.

По волосам пробежал мелодичный звон, очень похожий на смех. Реакция Влада ее явно позабавила.

– Так, ладно. А меня? – Макс вышел вперед и задал вопрос о себе. – Ты отличаешь меня?

Ее волосы, из оранжевого цвета, начали окрашиваться в красивый теплый фиолетовый оттенок с серебристым отливом.

И тут все присутствующие в комнате наперебой начали спрашивать, как она их отличает. И каждому по очереди она показала их цвет. Стас остался недоволен тем, что его она видит в голубом цвете, хотя он был очень красив, чистого небесного оттенка. Зайцев совершенно не ожидал, что он окажется изумрудно зеленым, но ему это пришлось очень по душе. Красный цвет совершенно ошарашил Славика, он даже как-то немного застеснялся, и тоже, в свою очередь, залился пунцовым румянцем. Невыясненные цвета остались у Игоря, которого не было, и у Дмитрия, который стоял в излюбленной позе возле окна и наблюдал за цветопредставлением.

– Жалко Игоря нет. Мы бы сейчас узнали, какого он цвета, – сказал Стас.

Но к их всеобщему удивлению она показала им его цвет – ярко синий.

– Так, народ, – сказал Славик. – Она нас еще и по именам знает.

Дмитрий решил, наконец, нарушить молчание:

– Я думаю, она нас еще и по фамилиям знает, раз Стас у нее Енот с подарком.

– А вы ведь верно подметили, Дмитрий Александрович, – док восхищенно смотрел на Объект.

– Кстати, Дим, а ты не хочешь узнать какого ты цвета? – Влад повернулся к нему и выжидающе посмотрел.

– Даже не знаю, – ответил он.

Но он совершенно точно знал, что просто умирает от желания, узнать свой цвет.

– Да, ладно тебе, – сказал Макс. – Иди, спроси. Интересно ведь.

Дмитрий сделал вид, что немного неохотно согласился на это и пошел к периметру, где толпой стояли его парни. Подойдя, он остановился в непринужденной позе и засунул большие пальцы в карманы своих джинсов.

– Ну, привет, – мягко сказал он. – И какого же цвета у тебя я?

Сначала они почувствовали ее необыкновенный запах, а потом увидели цвет волос. Дмитрий не поверил своим глазам.

– Розовый?! – Его парни расхохотались в голос.

Вот чего-чего, а такого он не ожидал.

И тут ее волосы как будто встрепенулись и розовый цвет исчез.

– Прекратите сейчас же! – напустился на них Зайцев. – Вы ее смущаете.

Дмитрий переварил информацию и решил как-то загладить поведение своих напарников:

– Значит, я розовый? Ну, ничего так, симпатично.

– «Нет».

– Ээ… что нет? Я не розовый?

– «Да».

– А какой же я? – тихо и нежно спросил он, поняв, откуда взялся розовый цвет – это была ее реакция на него. И это было очень приятно.

Все дружно замолчали, и в зале воцарилась тишина. Через несколько секунд несколько прядей окрасились в зеленый цвет.

– Ты тоже зеленый? – спросил Стас.

Еще несколько прядей окрасились в желтый цвет.

– Нет. Наверное, он желтый, – делал предположения Славик.

Следующие пряди залились красным цветом, а следом голубым.

– Так, я запутался, – сказал Макс.

А волосы продолжали приобретать разные цвета радуги, блестя и переливаясь всеми оттенками, которые создала природа. Там был и оранжевый и коричневый, розовый и малиновый, салатовый и темно зеленый, синий и голубой. Все цвета объединились в одном месте, и это не казалось ляпистым или безвкусным. Это было беспредельно красиво и Дмитрий не сразу смог найти воздух в легких, чтобы произнести:

– Разноцветный. Я – разноцветный.

«„Дес рангила, рангила, дес мера рангила“ – мурлыкала она себе под нос, назойливую песню, глядя на ошеломленного Разноцветного. – „Дес рангила, рангила, дес мера рангила“.

А с розовым цветом она, конечно, дала маху. Как оказалось, она контролировала все, кроме своей реакции на него. Теперь Разноцветный точно возомнит себе, Бог знает что. Хотя, наверное, и не далек от истины. Она, определенно, к нему не ровно дышала.

«Дес рангила, рангила, дес мера рангила»

Ну, вот опять она! Сколько можно?! Я могу вспомнить хоть что-то путнее, а не какую-то песню? Свое имя, где живу, кто моя семья, свое прошлое?

Ну, все, хватит! Бросаю все и прямо сейчас вспоминаю эту чертову песню! – взбеленилась она. – Что за слова то, вообще, такие?! – возмущалась она.

Но дело было даже не в этом, и даже не в том, что она не могла вспомнить песню, а в том, что она начинала ее напевать, только когда видела Разноцветного или просто думала о нем.

Зашел в комнату – дес рангила рангила.

Что-то сказал – дес рангила рангила.

Она вдруг подумает, где он мог бы быть – дес рангила рангила.

Это невыносимо! Она должна выяснить, что это за ассоциация, которую он вызывает, даже, если она совершенно не важна. Она просто обязана распутать хоть один клубок в своих воспоминаниях, который ее куда-то приведет.

А у меня случайно нет анатомического образования? Ммм… видимо, нет, судя по тому, как я шарюсь по собственному мозгу, – цинично размышляла она.

Ну, давай же, давай. Вспоминай! – она заставляла свою Память немножко поработать. – Так. Вот, кажется, что-то есть.

Неожиданно возник образ девушки. Большая сцена и огромный зал. Девушка танцует и одновременно поет. И с ее губ слетают те самые слова «Дес рангила рангила, дес мера рангила», которые мучают ее столько времени.

– Что за девушка? Знакомая? – задалась она вопросом.

– Нет, – память весьма неохотно и выдавала нужную информацию.

Она отметила, что на девушке необычный наряд, не похож на одежды ее страны. И язык, на котором поется песня, также не родной.

Индия! – ее буквально осенило.

Девушка из Индии! А значит и поет она на индийском языке. Дело движется, довольно подумала она.

Почему девушка так странно двигается по сцене? О боже, да она слепая!

Ей стало не по себе от таких воспоминаний, но упрямство не позволяло ей оставить затею вспомнить эту ассоциацию. Ей показалось, что она даже вспотела от усердия. И тут на нее полились различные картинки, которые мелькали одна за другой, складываясь в единый сюжет.

Да это же кино! Индийское кино!

И, как оказалось, ее любимое кино.

А как водится, во всех индийских фильмах есть песни и танцы. Вот вам и пожалуйста – слепая девушка поет и танцует на концерте. Типичный, индийский, драматичный сюжет.

Ее любимый сюжет.

Фильм так и называется «Слепая любовь (Fanaa)». Она готова была обнять этот фильм, если бы могла, настолько он был ей родным и настолько она его любила.

Но она так и не поняла, почему он вспоминается ей так часто. Что-то явно в словах песни.

«Дес рангила рангила, дес мера рангила».

Ммм…, девушка пела что-то про родной край…. Какой он красивый, какой многообразный, в нем много различий и сходства. Он очень яркий, в нем много красок. Такой многоцветный, такой разноцветный…

Разноцветный!!! Боже мой, разноцветный!

Она вся задрожала от нахлынувших эмоций. Она даже на секунду перестала дышать.

Так вот почему она всегда пела эту песню, когда видела Разноцветного. Рангила означает разноцветный. И, когда она видела многообразие его красок, она непроизвольно вспоминала песню слепой девушки, поющей о своей стране, которая видела ее внутренними глазами, так же как она сама сейчас.

Невероятно! Кто бы мог подумать? Как все просто, оказывается. И как удивительно, как сказал бы Зеленый.

Так вот, значит, ты кто, – подумала она, с непередаваемой нежностью глядя на Разноцветного. – Ты Рангила».

– Она опять розовая, – констатировал Зайцев.

– И кэп тоже.

Макс без зазрения совести заложил Дмитрия со всеми потрохами. От этого он покраснел еще больше. Реакция Объекта на него была ему безмерно приятна, но в тоже время крайне смущала, тем более, что это видели все и начинали возникать не нужные вопросы.

– Хватит пялиться, – буркнул он и отошел от периметра.

– Нет, Дим, ты уж изволь объясниться, – пристал к нему Славик. – Что это за совместное розовение, которое известно только вам двоим? Ты в курсе, что я был первый, кто позвал ее на свидание?

– А я вторым, – отмочил Стас.

– А док третим, – сказал Макс.

– Что?! Я?! Господь с вами! – Зайцев энергично замахал руками.

– Ну, тогда я займу ваше место, – весело сказал Влад.

Дмитрий посмотрел на них как на сумасшедших. Его команда явно тронулась умом.

И все же, несмотря на шутливую перепалку, он не знал, куда себя деть и чем себя занять, чтобы избежать этих пытливых взглядов. Верный и безмолвный друг Яшка, как нельзя, кстати, оказался у него на пути и Дмитрий мгновенно схватил его, чтобы чем-то занять руки и себя.

– Мы пойдем, прогуляемся и подышим свежим воздухом, – объявил он.

Резко развернувшись, он чуть ли не бегом выскочил из зала, спиной чувствуя подозрительные взгляды напарников. Он шел, пока не достиг конца крыла, которое было перекрыто. Дальше уже начинались действовавшие помещения. Нет, к людям ему пока не хотелось. Он развернулся и открыл первую попавшуюся дверь пустого кабинета. Шторы в нем были задернуты, отчего в кабинете царил легкий полумрак. Усевшись на стул возле стены, он откинулся на спинку, откинул голову на стену и закрыл глаза.

Что происходит? Что, черт возьми, происходит?!

Что с его сердцем, которое выпрыгивает из груди? Что с его глазами, которые хотят все время видеть ее? Что с его руками, которые хотят коснуться ее обезображенного тела? На все вопросы у него был только один ответ – у него поехал крышак. По-другому объяснить поведение одного из лучших бойцов спецназа, хладнокровного, уравновешенного, с трезвым взглядом на жизнь он не мог. Это не поддавалось никакой логике! Как он мог испытывать какие-либо эмоции в отношении Объекта? Она ведь не женщина в обычном смысле этого слова. Она даже не человек, раз уж на то пошло, хоть она и уверяет в обратном. Она даже не привлекательна! Конечно, сейчас она выглядит гораздо привлекательнее по сравнению с первыми неделями. Сейчас полностью восстановлены все мышечные ткани, видна фигура, грудь, талия, красивые ноги. Но она как была без кожи, так и есть. Она как была похожа на смерть, которая пришла за тобой, так и осталась. Ее лица до сих пор невозможно разобрать. Но он-то молодец! Зачем ему нормальные, реальные, красивые женщины? Нет, ему подавай обезображенное непредсказуемое чудовище.

Дмитрий тяжело вздохнул и погладил Яшку, который слегка пошевелился. Да, что же это за напасть такая? Между ними явно что-то происходило. Их определенно притягивало друг к другу, как магнитом и он не находил этому объяснения. Он всем своим умом и каждой извилиной понимал, что это не нормально, но остальная его сущность кричала об обратном. Ему безумно нравилось, как она на него реагировала: ее запах и цвет. И для этого ему не нужно было демонстрировать все блага цивилизации, которые у него есть. Это было невыразимо приятно. И давало надежду на то, что в этом мире еще не все потеряно, что люди могут нравиться друг другу за свои личные качества, а не за размер кошелька.

Но с этим нужно было что-то делать. Он не мог позволить себе пойти на поводу у своих необъяснимых эмоций. Он человек, реальный, настоящий и у него должна быть реальная, настоящая девушка. И точка. Да, это волнительно. Да, это безумно приятно, что сверхъестественное существо испытывает к нему симпатию, но на это нужно перестать обращать внимание. Нужно наступить своим чувствам на горло и делать вид, что он ничего не понимает и ничего не чувствует. Так будет для него же лучше.

Уж лучше он опять сойдется с Ириной. Хотя он знал, что он этого не сделает.

С этими мыслями он вернулся в зал и самым невозмутимым видом уселся в свободное кресло, продолжая поглаживать Яшку.

– Если тебе интересно, то мы не хранили деликатное молчание, а во всю, обсуждали твои шуры-муры с Объектом, – ехидно поддел его Славик.

Дмитрий молчал, зная, что парни его просто провоцируют. Он перевел взгляд на Объект – она все еще здесь, так как волосы плавно развивались. Интересно, она видит, что твориться у него в душе или нет?

«Разноцветный весь просто бурлил.

Она не собиралась лезть к нему в голову, но и того, что она видела, было достаточно, чтобы понять, что он в смятении. И причиной тому является она. Хотя, может, и нет, так как что-то проскакивает насчет его девушки.

Его гламурную девицу она на дух не переносила. Ее бесполезностью и меркантильностью разило от Разноцветного за километр. Ничего не скажешь – отлично девочка пристроилась: только и знает, что по магазинам ходить и по квартире красоваться. Ну, а с другой стороны, проституция очень древняя и даже уважаемая профессия. Только не понятно, почему мужчины называют это «отношения» или «у меня есть девушка»? Так бы и говорили: «У меня есть содержанка или иждивенка». Вот так было бы честно. А ведь у них еще язык поворачивается называть их «любимая». Девочки из них все соки выжимают, а они «любимая». За что любят – не понятно. В ее логичном уме этот паззл не складывался. Ей было понятно, когда у пар равные отношения, оба дают, оба забирают, оба заботятся другу о друге, оба дарят радость и счастье друг другу. Вот тогда «любимая». А когда игра в одни ворота, как у Разноцветного, вот это не совсем ясно.

– Но у тебя и этого нет, – очень некстати шепнула ей Память.

Она резко встрепенулась.

– Так, это что за новости такие? Хотите сказать, что у меня нет парня?

В ответ была тишина.

– Или есть? Или нет? Или все-таки есть? Или все-таки нет?

Она растерянно металась по уголкам своих воспоминаний, но ничего не находила. Боже, правый, она даже не помнила, есть у нее парень или нет. Это было не выносимо. Она должна начинать вспоминать свою жизнь. Ей скоро возвращаться домой, а она не помнит ровным счетом ничего.

Она должна найти какую-то зацепку, чтобы ее память за что-то уцепилась и могла раскручивать забытые события. Ассоциация с песней «дес рангила» наглядно продемонстрировала, что ей нужны подсказки, какой-то намек, чтобы она могла вспомнить.

Ищи! Ищи! – она вертела эфирной головой во все стороны, въедаясь взглядом хоть во что-нибудь, что сможет ей помощь. Беда была еще в том, что она видела только людей, а нематериальные вещи оставались за пределами ее восприятия и они не могли ее натолкнуть на воспоминания.

Так. Вот Красный сел на что-то, судя по позе.

И что? И ничего.

Голубой ходит взад-вперед и что-то вертит в руках, судя по движению пальцев? И что? И ничего.

Зеленый склонился над чем-то, но это его привычная поза.

И что? И ничего.

Господи, ну давай же, давай! Вспомни хоть что-то!

Разноцветный встал, немного прошелся и прислонился к чему-то. И опять ничего!

Фиолетовый делал движения похожие на то, как пьют из бутылки. И снова ничего.

Голубой продолжает ходить взад-вперед. Вот он поднял руку к уху. Скорее всего, он собирается говорить по телефону. Так, это ей совсем не интересно – она терпеть не могла говорить по телефону.

Стоп!

Вот оно! Вот оно! Что-то есть! Она терпеть не может говорить по телефону. Это уже воспоминания. Осталось выяснить почему.

Голубой продолжал держать руку возле уха, а она буквально впилась в него взглядом, с жадностью ожидая сама не зная чего.

Голубой заговорил:

„Здравствуйте! У меня что-то с банковской картой не так. Вы могли бы проверить? Эээ… что вам нужно назвать? Контрольную информацию? А что это?“».

Стас чуть не упал прямо на пятую точку от испуга и едва не выронил телефон, когда по залу пронесся громкий шум кристаллов на голове Объекта:

– «Контрольная информация – это сочетание букв и цифр, которые вы указывали в заявлении».

Ему стало еще хуже, когда то же самое он услышал в трубке своего телефона, только в исполнении очень приятного мелодичного женского голоса по имени Марина, которая собиралась ему помочь от имени крупнейшего банка Российской Федерации – Сбербанка России.

– Вы меня слышите? – спросила Марина – сотрудница колл-центра Сбербанка.

– Да, – он еле шевелил языком от потрясения, при этом, не сводил глаз с Объекта.

– Скажите, пожалуйста, как я могу….

– «К вам обращаться?» – закончила Объект одновременно с Мариной.

Стасу стало не по себе. Он быстро закрыл микрофон телефона и шепотом спросил:

– Дим, это что такое?! Объект повторяет слово в слово за специалистом колл-центра! Она что читает ее мысли? Или может предугадать недалекое будущее?!

Дмитрий был ошарашен не меньше Стаса. Да и все остальные тоже. Док уже стоял с диктофоном «наголо» и записывал происходящее. Дмитрий подошел к Стасу и сказал:

– Сделай громкую связь.

Марина на другом конце начала выражать беспокойство:

– Скажите, пожалуйста, вам удобно сейчас разговаривать?

– Эээ., наверное, нет. Я лучше перезвоню.

Никто до этого не знал, какое страшное лицо может быть у дока, когда срывают его планы. Дмитрий был уверен, что Стасу сейчас крепко прилетит. Но напарник вовремя успел отобразить, что в целях собственной безопасности, ему лучше продолжить разговор с чудесной девушкой Мариной, чтобы док мог продолжить свои наблюдения. В связи с чем, он поторопился сказать:

– Подождите, пожалуйста! Простите! Я вполне располагаю возможностью ответить на все необходимые вопросы.

Абсолютно все находящиеся в комнате отметили, что Стас чудом избежал смерти. Док если не рукоприкладством собирался его убить, то взглядом точно.

В то же время мелодичный голос в трубке продолжал:

– Скажите, пожалуйста, вы являетесь…

– «Держателем карты?» – прошелестела Объект.

– Да, – ответил Стас после секундного замешательства.

– Назовите, пожалуйста, ваши…

– «Фамилию, имя, отчество», – закончила Объект одновременно с сотрудницей Сбербанка.

– Подарко Станислав Михайлович, – произнес Стас, не понятно к кому обращаясь – то ли к Марине, то ли к Объекту.

– Спасибо! Назовите, пожалуйста, вашу контрольную информацию.

– Это, которая, сочетание букв и цифр? – уточнил Стас.

– Да.

– Кажется, море.

– Спасибо, верно. Оставайтесь, пожалуйста, на линии. Уточнение информации…

– «Займет не более двух минут».

Объект продолжала говорить одновременно с девушкой из трубки. В каждом движении ее волос чувствовалось какое-то беспокойство, и даже цвета передавали ее настроение. Кристаллы с быстрой скоростью меняли цвета от темно синего, до фиолетового, между ними проблескивали темно бордовый и коричневый. И волосы двигались не плавно, как обычно, а резкими, порывистыми движениями. Она явно была чем-то взбудоражена.

– Почему она повторяет все слово в слово? – спросил Макс.

– Может это имеет какое-то отношение к Стасу? Может она хочет этим что-то сказать? – Предположил Славик.

– Мне кажется, что это имеет какое-то отношение к ней, – сказал Зайцев, внимательно смотря на Объект.

«Молчать! Молчать! Молчать!

Она титаническими усилиями старалась взять свои разбушевавшиеся эмоции под контроль. Воспоминания нахлынули на нее с такой силой, что она перестала контролировать свои волосы, и они начали болтать все то, что ей выдавала ее Память.

Еще секунда и ее охранники поймут одну очень важную вещь – она сотрудница Сбербанка. Она сотрудница колл-центра Сбербанка России.

Когда Голубой спросил, что такое контрольная информация, поток воспоминаний водопадом обрушились на нее, и она ВСПОМНИЛА. Она вспомнила себя.

«Сбербанк, Валентина, здравствуйте!»

Это была она. Валентина. Ее имя. И это было то, чем она занималась – консультировала клиентов крупнейшего банка страны по телефону. Вот почему у нее такое отношение к телефонам – ей хватало телефонных переговоров и на работе.

Голубой вдруг задал вопрос:

«Скажите, пожалуйста, в каком городе вы находитесь?»

Электронный голос девушки четко ответил:

«Екатеринбург».

Боже! Екатеринбург! Да! Это ведь ее город! Она живет и работает в городе Екатеринбурге! Ее опять захлестнула волна эмоций и переживаний.

– Не сметь! – резко зарычала она. – Не сметь!

Она ни при каких обстоятельствах не могла позволить узнать людям ее место работы и город. Иначе они ее найдут!

Нет, нет, нет! Ни в коем случае! – Она еще крепче завязала узлом свои эмоции. – Нет! Она не для того так страдает, чтобы ей еще и пришлось менять место жительства и работу. Нет! Все остается как прежде. Главное, молчать!

Она застыла как каменное изваяние, чтобы ни одна клеточка ее тела не выдавала ни ее состояния, ни ее мыслей. Она намеренна вернуться домой. В Екатеринбург. И никто ей не помешает!»

– Ее паралич разбил что ли? – спросил Макс, глядя на застывшие в неестественной форме волосы Объекта.

Объект, действительно, выглядела весьма комично с неподвижными волосами, которые торчали в разные стороны и в разной форме. Обычно они либо развивались, либо висели вдоль тела. Но сейчас часть стояла торчком, часть была свернута в локоны, часть свисала вдоль тела. И все это было неподвижной бриллиантовой массой.

Дмитрий решил воспользоваться разговорчивостью Объекта и попытаться выудить из нее еще хоть какую-то информацию.

– Ну, раз ты знаешь нас по именам, по фамилиям и даже по цветам, и владеешь банковской информацией, может, и сама представишься? Мы до сих пор не знаем, как тебя зовут.

Волосы опять плавно зашевелились, но ответа не было.

– Я понял – секретная информация. – Усмехнулся Дмитрий.

– «Да».

– Ну, тогда, может, просто скажешь, как мы можем тебя называть? – Предложил он.

«А вот это интересно. – Подумала она.

Разноцветный прав. Свое имя она назвать точно не может, но ей уже осточертело слышать в свой адрес «Объект» или «Уважаемая» или еще лучше «Сударыня» в исполнении Зеленого.

Ей нужно взять так называемый псевдоним, который будет и характеризовать ее и в то же время не выдаст ее настоящего имени.

И какой же псевдоним ей взять? С банальностью она ни в каком виде не дружила, поэтому ее вымышленное имя должно быть точно оригинальным и запоминающимся. Такие как имена вымышленных героев типа Халк, Аватар, Крриш, Бэтмэн.

Одно слово и ты сразу понимаешь, что за ним стоит.

И она, кажется, придумала подходящее слово для себя».

– Ну, так что? Будем знакомиться? – повторил Дмитрий.

– «Да», – ответила объект после секундного размышления.

– Итак, как нам тебя называть? – Дмитрий буквально клещами вытягивал из нее информацию.

– «Ранголи».

– Прости, я, наверное, не расслышал. Как, еще раз?

– «Ранголи».

Дмитрий решил все-таки переспросить:

– Ранголи?

– «Да».

– Это имя или слово?

– «Слово».

– Что оно означает?

– «Радуга».

Дмитрий улыбнулся.

– Подслушала разговор о моей племяннице?

– «Да», – довольно засветилась она, искрясь на солнечном свете.

Он заворожено смотрел на тысячи солнечных зайчиков, плясавших на стенах отражаясь от ее волос.

– Ранголи, – повторил он, как бы пробуя слово на вкус. – Тебе идет. А как тебя зовут на самом деле?

Он намеренно быстро и неожиданно задал нужный вопрос, чтобы она по инерции, не задумываясь, выдала ему то, что он хотел.

Через секунду ее волосы опять стояли торчком во все стороны.

– Да, что с ней такое? – недоумевал Стас.

– Эй, детка, мы тебя, конечно, в любом виде любим, но, может, все-таки поправишь прическу? – Славик весело провоцировал Объект на какую-нибудь реакцию.

Дмитрий никак не мог промолчать на его фразочку:

– Славик, привыкай. Вот это образ реальной женщины по утрам. Ни косметики, ни прически.

Славик поморщился.

– Лишний раз убеждаюсь, что к семейной жизни я еще не готов.

– Завязывай со своими моделями, с татуированным макияжем, – сказал Макс. – Зимой и летом одним цветом. Даже не интересно.

– Зато всегда красиво, – отстаивал свою точку зрения главный сердцеед группы «Альфа».

– И всегда пусто в голове у них и в кошельке у тебя. – Поддержал Влад напарников.

– Зато свобода выбора и разнообразие в личной жизни. – Славик упорно гнул свое. – Взять, к примеру, нашего Игоря. Женился и теперь вынужден смотреть всего на одну женщину. Это же равносильно самоубийству. Да и если честно, я не вижу особой разницы между отношениями. Хоть с одной хоть с несколькими – все одинаково.

– Славик, ты дебил, – мягкий голос Игоря неожиданно раздался в комнате.

Игорь, поздоровавшись со всеми, подошел к Лавину, достал из кошелька фотографию и сунул прямо Славику под нос.

– На этой фотографии как минимум пять отличий между отношениями с одной единственной и между отношениями со многими. Если найдешь, то ты поймешь, в чем разница между ними.

Славик взял фотографию и посмотрел на бледного Игоря.

– Ищи, – сказал тот, отходя от него и устало усаживаясь на диван.

– Ну, ладно. Только потом не вопи, что я пялился на твою жену, – сказал Славик, пожав плечами.

На фотографии Игоря, действительно, была его жена Наташа. И сын Никита. Славик сразу стал серьезным. Одно отличие он уже нашел – дети. Никитка улыбался с изображения своей сияющей улыбкой, которая была адресована не ему. И не фотографу, который поймал момент. А папе. Человеку, которого малыш беспредельно обожал и которому всецело верил. Славик сглотнул – такого в мимолетных отношениях точно нет.

Дальше он перевел взгляд на Наташу. Он давно заметил, что никогда не видел, чтобы женщины смотрели на него так, как Наташа на мужа. Это была какая-то всеобъемлющая любовь. И это было вторым отличием.

Третьим отличием, на его взгляд, была особая манера касаться друг друга. Это выглядело как-то особенно нежно и трогательно.

– Я нашел три, но и этих достаточно, чтобы я понял твою мысль, – неохотно буркнул Славик, отдавая фотографию Игорю.

– Самое главное отличие – это возможность иметь семью, – сказал Игорь. Он опустил голову, посмотрел на фотографию своей семьи и сдавленно закончил. – Которую, в данный момент, я теряю.

– Игорь, – осторожно позвал Дмитрий, глядя на его посеревшее лицо.

Крупная слеза стекла по щеке напарника и упала на фотографию, которую он держал в руках.

– Никитка умирает, – прошептал он. – Мой сын умирает.