Все произошло за три секунды.

В первую секунду огромный «камаз» на всей скорости врезался в машину, в которой ехал Дмитрий с парнями.

Во вторую секунду машина подлетела в воздух и, перевернувшись, врезалась в бетонное ограждение набережной реки.

В третью секунду машина перелетела через ограждение, как футбольный мяч и вылетела прямо на середину реки вместе с пассажирами, которые в ней были.

Три секунды. Четыре жизни.

Дальше все происходило, как в замедленном кошмарном кадре. У пассажиров в тонущей машине было меньше двух минут, чтобы выбраться и не захлебнуться. Сто секунд, чтобы спастись.

Но они не выберутся. И захлебнутся. Потому что они все были без сознания или еще хуже. Вода уже нещадно заливала салон машины через разбитые стекла. Внутри никто не двигался. Отсчет пошел.

Игорь и Славик пулей выскочили из своей машины и не говоря ни слова, не обсуждая никаких деталей схватили в своей машине четыре спасательных жилета и с разбега прыгнули в реку следом за машиной Дмитрия.

Девяносто секунд.

Доплыли до места, где под водой скрылась машина и нырнули.

Восемьдесят две секунды.

В этом месте глубина реки достигала около пяти метров. Пять метров, которые нужно проплыть. Скорость под водой ниже. Воздуха меньше.

Семьдесят три секунды.

Они не ошиблись. Все были в отключке, или даже мертвы от удара. Но они не собирались это проверять. Они собирались их вытащить. Сработавшие подушки безопасности оставляли надежду на лучший исход. Орудуя ножами, они перерезали ремни безопасности и начали вытаскивать одного за другим. Отточенными движениями они надели спасательные жилеты на троих и дернули спасательные шнуры, чтобы они надулись и начали поднимать неподвижные тела.

Тринадцать секунд.

Гениальные спасательные изобретения исправно делали свое дело и поднимали на поверхность троих. Славик подталкивал снизу, пытаясь удержать всех троих вместе. Игорь остался внизу спасти последнего – Дмитрия.

Удар пришелся на его сторону, и машину буквально вмяло в него. Он был прижат и придавлен со всех сторон. Ножа там было мало. Игорь пытался вытащить его, но ничего не выходило. У них у обоих кончался воздух. Он поплыл наверх.

Запас времени вышел.

Лавин был уже на поверхности и тащил тела к берегу. Игорь снова нырнул.

От прикосновения холодной воды Дмитрий пришел в себя. Ему понадобилась всего пара секунд, чтобы оценить обстановку. И еще несколько, чтобы понять, что дело дрянь.

Совсем дрянь.

Ребра и ноги чудовищно болели – они точно были сломаны. И не было ни единого шанса выкарабкаться из металлической западни, которая зажала его со всех сторон. Ему не удавалось пошевелить даже пальцем, настолько крепко внутренние детали машины сплелись с его перебитыми конечностями. Он уже задыхался.

Не паниковать, не паниковать, говорил он себе. Паника верный путь захлебнуться быстрее. Легкие уже жгло огнем. В боковом окне показалось лицо Игоря. Он пытался его вытащить, стучал по машине и дергал его в разные стороны в надежде разжать сомкнувшиеся детали. Но с каждой секундой смерть неумолимо приближалась к Дмитрию, и ее невозможно было остановить. Это был финал его жизни, и он должен встретить его лицом к лицу. Один на один. Поэтому с последним остатком сил он схватил левой рукой Игоря за шею, и приблизилось его лицо к своему.

«Уходи», – показал он ему.

«Нет», – напарник яростно замотал головой в ответ.

«Уходи», – пальцы Дмитрия вжались в шею Игоря, а глаза яростно сверлили его лицо, давая понять о непреклонности своего решения.

Лицо Игоря свела страдальческая судорога.

«Я не могу», – снова покачал он головой.

«Это приказ», – показал Дмитрий и разжал пальцы.

В глазах становилось темно. Легкие разрывало изнутри. У него больше не было сил сопротивляться. Он терял сознание и последние искорки жизни. Голова откинулась на искореженное сидение, а руки безвольно опустились. Глаза закрылись сами собой, но он с облегчением успел увидеть, как Игорь поплыл наверх.

Но он уже не видел, как напарник яростно колотил руками по воде, и кричал, что есть мочи от бессилия, перемешивая слезы с речной водой. Не видел, как Славик обернулся на крик Игоря, не видел его выражение лица, когда он понял, что Дмитрий остался внизу. Не видел он и как док одной рукой схватился за сердце, а другой за край бетонного ограждения. Не видел, как Шарадин разжал пальцы, в которых сжимал телефон, в который экстренно передавал информацию в службу спасения.

Он не видел уже ничего. Холодная вода обнимала его, облегчая его боль и заглушая его страдания. Тьма намертво обвилась вокруг его сознания, высасывая последние остатки драгоценной жизни. Он должен отпустить ее. Перестать хвататься за лучики надежды, которой нет, и уже не может быть. Он умирает. И пусть будет так.

Внезапно мозг пронзила резкая боль, слепящей молнией прорезавшей все его существо, ворвавшись в сознание бешеным вихрем и взорвавшись в нем тысячей салютов:

«Не сегодня, красавчик!».

И следом на машину обрушился такой удар, что казалось, она наполовину просела в дно реки. Дмитрий просто обязан был в последний раз увидеть происходящее этого мира, прежде чем покинуть его навсегда. Он с трудом открыл глаза, в которых все уже плыло, и было почти темно. Но даже сквозь пелену смертельной вуали ему удалось увидеть чудное видение, которое стояло на коленях на капоте его машины, прислонившись рукой и лицом к лобовому стеклу и пристально всматриваясь в его лицо. И вокруг этого видения невыразимо красиво развивался ореол чего-то светящегося, а по телу расцвели красивые золотые узоры.

Ранголи. Его Объект.

Реальная, а не эфирная.

Дмитрий последним усилием поднял руку и потянулся к ней, желая в последний раз коснуться этой удивительной силы, чтобы навсегда унести с собой в своей памяти.

На этом жизнь оставила его.

«– Нет, ты не угадал, приятель! Так просто ты не уйдешь! – свирепствовала она, увидев, как последний цветной лучик погас в Разноцветном.

Он уже остывал и она его почти не различала. Нужно действовать быстро и незамедлительно. Согнув руки в локтях, она резко выпрямила их, сверкая острыми лезвиями из сверхпрочного сплава, который не оставил ни одного шанса машине Разноцветного. Она раскурочила ее за считанные секунды, яростно расшвыривая в разные стороны обломки металла и запчастей.

И вот она добралась до него. Холодного и безжизненного.

– Это не конец, красавчик! Это не конец! – упрямо думала она, пока вытаскивала его из того, что осталось от машины.

– Ты будешь жить! Без вариантов!

Но он уже не дышал. И нужно было что-то с этим делать. И делать прямо сейчас. И прямо здесь. Резким движением она притянула его к себе, обняла обеими руками, приблизила свое лицо к его и сомкнула свои губы с его безжизненными, вдыхая в его легкие живительный воздух.

Вдох. Они закружились в прозрачной воде, медленно поднимаясь к поверхности. Ее волосы, руки, ноги обвились вокруг него, светясь зеленым исцеляющим светом, залечивая все переломы и разрывы.

– Ты должен жить! – твердила она про себя, прижимаясь к нему губами. – Ты должен жить!

Вдох. Первый цветной лучик разукрасил его тело. А следом второй и третий.

– Разноцветный! – звала она его, проникая в каждую его клеточку. – Разноцветный!

Они кружились и кружились, создавая вокруг себя вихрь новой жизни. Но он все еще не двигался.

– Очнись! – приказала она.

Вдох. И он очнулся. А затем крепко обнял ее. Прижал к себе всем телом и страстно впился губами в ее губы – мягкие и податливые.

С ума сойти!»

Вдох. Дмитрию показалось, что он попал в рай. Первые несколько секунд он был в этом совершенно уверен. Он точно помнил, что умер, и когда вдруг мир начал расцветать вокруг него, он был убежден, в том, что, несмотря на все свои грешки на земле, Бог все-таки сжалился над ним и отправил в рай. И далеко не сразу он понял, что рай имеет материальную форму с пленительными женскими округлостями, длинными ногами и чувственными губами со вкусом розы и клубники. И все это прямо сейчас обвивалось вокруг него.

Охренеть!

Вдох. Ему понадобилось некоторое время, чтобы переварить происходящее и понять, откуда у него воздух. Он открыл глаза и увидел ее. Так близко. И так доступно. Без барьеров и преград. Он зачаровано смотрел на ее закрытые глаза, которые были обрамлены длинными ресницами. На высокий лоб, на котором светился золотой узорный ободок, на губы, которые дали ему возвращение к жизни.

«Очнись», – рявкнула она.

И он очнулся. Оторвал себя от созерцания чуда, которое кружило его в водах городской реки.

Вдох. Он поступил именно так, как поступил бы любой нормальный мужчина в подобной ситуации – обнял Объект. И поцеловал. Так, чтобы у нее не осталось ни одного сомнения о том, был ли это поцелуй или просто ему нужен был воздух. Ему нужно было все вместе – поцелуй с ней, как воздух. И судя по тому, как она вся засветилась розовым светом вперемешку с зеленым, она поняла. И это был самый лучший момент в его жизни.

Плавно кружась под водой, сплетясь телами и душами, расцветая нежными чувствами, они подымались к поверхности реки.

«Пора», – услышал он сквозь негу наслаждения.

Резкий толчок и он потерял сознание.

«Она отключила Разноцветного и подтолкнула его в сторону Синего, который все это время крутился рядом, и потрясенно наблюдал за всем происходящим, время от времени выныривая на поверхность. Он поймал Разноцветного и быстро поднял над поверхностью воды, чтобы он снова не захлебнулся. Она наблюдала за ними из глубины вод, следя, чтобы они доплыли в целости и сохранности. Конечно, будь Разноцветный в сознании Синему было бы легче. Но она вынуждена была отключить его, так как началась быстрая регенерация его переломанных костей. А это, как она помнила, было крайне болезненно. Пусть поспит денек и пропустит весь адский процесс восстановления, подумала она.

Ей, кстати, тоже не помешает небольшая пауза в свете последних событий. Как-никак, она впервые за это время задействовала свое тело. Оказалось оно вполне уже готово к возвращению домой. Все работало как нужно. И даже лучше. И ей все же нужно осмыслить прошедшие события. Боже, такого наплыва чувств, она не испытывала давно. Он действовал на нее, как дурман, поглощая и растворяя в своей мужественности и силе. У нее дрожала каждая клеточка от волнения, а дыхание до сих пор было прерывистым. Как же он ее волновал, сводил с ума и опьянял!

– Забудь об этом! Тебе нужно возвращаться домой. – Резко одернула она себя.

И в последний раз, взглянув на Разноцветного она вернулась туда, где провела последние месяцы. Завтра она вернется домой. И будет именно так».

Дмитрий открыл глаза. Знакомый яркий свет привычно ослепил его. Реанимационная палата. Дмитрию это показалось уже даже забавным. Он повернул голову вправо и взглядом наткнулся на красные и серьезные глаза брата. Рядом были глаза поменьше, но не менее серьезные – круглые глазки Анюты. И тут же, не понятно почему, были совсем крошечные глазки-бусинки, которые нервно озирались вокруг – Яшка. Дмитрий даже немного опешил. Племянница держала его на двух ладошках и серьезно смотрела на дядю.

– Дядя Дима, тебе не кажется, что попадание в больницу уже входит у тебя в привычку? – спросила она.

Андрей повернулся к ней и строго сказал:

– Доча, вообще-то это мои слова.

– Ой, папочка, извини, пожалуйста.

Андрей повернулся обратно к Дмитрию и сурово изрек:

– Тебе не кажется, что попадание в больницу уже входит у тебя в привычку?

Дмитрий улыбнулся. Как же он был им рад. Он протянул руку, и Андрей крепко сжал ее.

– Я обещаю исправиться, – сказал он, глядя на брата.

– Я бы хотел, чтобы ты не обещал, а просто никогда сюда больше не попадал, – сказал Андрей.

– Я постараюсь, – искренне ответил Дмитрий. – Как там моя машина?

– Просто в хлам. Ребята, которые доставали ее, были в шоке. Такой тщательной и детальной разборки они еще никогда не видели. Всех мучает вопрос, как так получилось, – засмеялся Андрей, при этом глаза его оставались серьезными. – Тебе захотят задать пару вопросов.

Дмитрий напрягся.

– Я мало чем смогу помочь. Все, что я помню это только, как этот гроб на колесах врезался в мою машину. И вот я здесь.

– Я так и сказал, но все же будь готов.

– Я понял. Как остальные? Я ведь не один был в машине.

– С ними все в порядке. Им оказали помощь прямо на месте. Они очнулись и очень красноречиво дали понять, что в больницу обратно не поедут.

Дмитрий улыбнулся, представив, как Макса в здравом уме пытаются затащить в белые палаты.

– Дядя Дима, а знаешь что? – спросила Аня, которая уже забралась на край кровати и обнимала его своими маленькими ручками, пристроив Яшку у него на одеяле.

– Что? – спросил он, обнимая ее одной рукой.

– Ты очень нравишься радуге, – выпалила она.

Дмитрий сжал пальцы и челюсти. Внутри все перевернулось. Пребывание в больнице стоило того, чтобы такое услышать. Вот только неумышленный шпионаж его племянницы не особенно радовал. Он решил не обращать внимания на эту ее фразу, чтобы она не начала развивать тему.

– Сколько я уже здесь? – спросил он у Андрея.

– Со вчерашнего дня. Тебя сразу обследовали, сказали, что в целом вроде бы все в порядке. Но тебя планируют продержать здесь несколько дней, чтобы убедиться наверняка.

– Нет! Я не могу несколько дней! – ответил Дмитрий резче, чем хотелось бы.

У него не было нескольких дней. У него был только один день, чтобы успеть попрощаться с Объектом – сегодняшний. Он должен как можно скорее уйти отсюда. Он понятия не имел с чего он взял, что Объект сегодня покидает их, но он точно знал, что это именно так.

– Андрей, мне нужно уйти сегодня. Прямо сейчас, – сказал он брату, глядя ему в глаза.

Тот долго молчал. Потом ответил.

– Я на всякий случай захватил с собой чистую одежду для тебя. Переоденься, а я пока пойду, договорюсь с доктором.

С этими словами он вышел из палаты, а Дмитрий начал быстро собираться. У него было мало времени. Ему нужно, во что бы то ни стало успеть.

Анюта, сощурившись, наблюдала за ним, поглаживая Яшку.

– Влюбился, да? – хитро спросила она.

– Не твое дело, – Подмигнув, ответил он, натягивая футболку.

– Ну, точно влюбился, – деловито заключила малышка.

Через полчаса вопрос о срочной выписке был улажен и он на такси уже ехал в здание правительства, боясь опоздать. Всю дорогу он нервно ерзал на сидении и барабанил пальцами по колену. Он должен успеть. Он должен увидеть ее еще раз. Вдохнуть ее запах. Услышать ангельский звон ее волос. Почувствовать себя счастливым и беззаботным рядом с ней. Он должен успеть.

Наконец, машина подъехала к месту. Дмитрий, быстро рассчитавшись, вышел из машины. Казалось, прошла вечность с того момента как он был здесь в прошлый раз, хотя прошло всего шесть дней. Он бегом поднялся на третий этаж, на ходу поздоровался с охраной и широким шагом направился к заветной двери. Подойдя к ней вплотную, он остановился.

Сердце колотилось, как у зайца. Его била мелкая дрожь. Он безумно волновался. Он чувствовал, что она уходит. Прямо сейчас. Через несколько минут. Она просто ждала его. Ждала, чтобы попрощаться. Он это знал совершенно точно.

Он прислонился лбом к двери и глубоко вдохнул. Он не любил прощаться. Это было всегда слишком больно терять кого-то, хоть он и знал, что этот день когда-нибудь настанет. От последнего взгляда на нее его отделяла всего лишь дверь и ручка, которую нужно провернуть.

Но он войдет и что скажет? Она спасла Никиту, его, семью Влада, а он всего лишь скажет: «Рад был познакомиться. Спасибо за все»? Как попрощаться с человеком и выразить все то, что есть на сердце? Как отблагодарить ее за все, что она сделала, хотя ее никто об этом и не просил? В этом мире нет ничего, что она бы не могла получить сама. Нет ничего, что могло бы ее удивить, и в этом была вся сложность. Он не знал, как дать ей понять, что он ценит все, сделанное ею. Простых слов здесь точно будет не достаточно.

И он принял решение. Глупое и нелепое. Но оно было единственным, что пришло ему в голову. Это был единственное, что он мог для нее сделать.

Он положил руку на дверную ручку и медленно повернул. Дверь тихо открылась. В зале была тишина. Он сделал шаг и остановился.

– Парни, вы мне поможете? – спросил он, глядя прямо на Объект, завороженный ее развивающимися блестящими волосами.

– Смотря в чем, – сказал Стас.

Дмитрий сделал еще шаг. В следующую секунду к удивлению всех присутствующих по залу поплыл приятный глубокий мужской баритон Дмитрия:

– Ночь пройдет, отгремит гроза. Небеса разукрасит рассвет…

Один за другим бойцы группы «Альфа» начали расплываться в улыбке во весь рот. Майор Бартон поет. И не какое-нибудь военно-патриотическое произведение. А детскую песню из мультфильма «Щелкунчик».

А тем временем Дмитрий продолжал петь свою самую любимую песню, которая как нельзя, кстати, подходила под ситуацию:

– День рождения радужных небес. Мы вдвоем уйдем в страну чудес…

Сейчас будет его любимая строчка, которая всегда заставляла его взрослого мужчину зажмуриться, и в которой к нему присоединился Игорь со своим красивым тенором:

– Чтобы жить по солнечным часам. Чтобы просто верить в чудеса….

К припеву присоединились все и даже док, который к удивлению Дмитрия тоже знал эту песню:

– На краю земли время тает, как снег, на ладонях твоих. Вечность словно миг. Миг любви для двоих. Миг любви для двоих – это вечность.

Каждому их слову в такт звенело множество розово-золотистых кристаллов, которые окутывали всех своей мелодией.

Дальше Дмитрий петь не смог, у него оборвался голос от волнения, при виде того, как Объект расцвела всеми оттенками розового и заполнила пространство своим чудным ароматом. Горло сдавило спазмом и сердце нещадно щемило от невыразимой нежности, благодарности и чего-то еще, о чем он боялся подумать. На выручку пришел Макс, который подхватил следующую строчку из песни и задушевно пропел:

– Там давно, добрый дождь грибной, для тебя поливает цветы….

Следом запел Стас:

– И под этим ласковым дождем мы вдвоем в страну чудес уйдем….

А потом была еще одна его самая любимая строчка, которую пропели вместе Влад и Славик:

– Чтоб любовью наполнять сердца. Чтобы просто верить в чудеса.

Второй припев его парни исполняли со всей душевностью, на которую были способны:

– На краю земли…

Дмитрию казалось, что вся комната кружится в каком-то танце, словно он опять под водой и держит в руках Объект, кружась с ней в сладком наслаждении. Он подошел вплотную к периметру и буквально пожирал ее глазами, чтобы запомнить каждую черточку, каждый изгиб. Он, наконец, нашел в себе силы допеть песню до конца и начал последний куплет:

– Там вдали на краю земли добрый маг создал сказочный мир…

Столбики периметра неожиданно медленно начали разъезжаться в разные стороны, полностью открывая проход. Дмитрий сделал шаг вперед, не переставая петь:

– Чудный мир из наших детских снов. Вечный день и вечная любовь…

Подойдя вплотную к Объекту, он остановился и замолчал. А затем он услышал еще одну свою самую любимую строчку, которая прозвенела на весь зал тысячей небесных кристаллов:

– «Загляни любви своей в глаза. И ты сам поверишь в чудеса».

У него подогнулись колени. Он заглянул. Давно заглянул. И он верил. Господи, как же он верил! Это самое чудо стояло прямо перед ним, сверкая, как новогодняя елка и источая безмерное количество любви и доброты. Его парни уже не пели, так как у всех было коллективное защемление сердечной мышцы и спазм горла, но тем не менее голос Александра Маршала где-то звучал в его ушах. Перед глазами, которые замутились соленой влагой, промелькнула вся их двухмесячная жизнь. Вот он целится в нее из пистолета. Вот она отбирает у него пульт. Он протягивает ей вишневый пирожок, а она в ответ пахнет. Убийство и спасение. Радуга и звери в лесу. Белочка на груди и предатель Яшка. Целая история. Их история, которую он никогда не забудет.

Он знал, что на них все смотрят, но он должен был это сделать. Протянув руку, он сплел свои пальцы с ее и нежно поцеловал в уголки ее губ, задержавшись так на несколько секунд, слушая нежный звон розовых кристаллов и умирая от чувств, которые разрывали ему сердце. Там, где соприкасались его пальцы и губы расцветали светящиеся розово-золотистые узоры. Он не мог найти в себе силы сказать что-то.

«Ты ведь все видишь»? – спросил он мысленно, надеясь, что она увидит, что творится у него внутри.

«Да», – услышал он где-то в глубинах своего сознания.

Она нежно сжала его пальцы, подтверждая свои слова.

«Это все для тебя», – сказал он, имея в виду все то, что переполняло его изнутри.

«Она никогда не думала, что Разноцветный может быть таким красивым. И таким сияющим. Она видела его насквозь. Совсем рядом. Какой же он мощный и бурлящий!

И какой же он разноцветный!

Она никогда не видела такой яркости красок, такого потрясающего цвета и блеска. Она видела, как его маленький комочек симпатии к ней вырос до огромных размеров и носится по телу, пытаясь вырваться и обнять все вокруг. Видела весь ураган эмоций, всю бурю чувств. Она все видела. Она его видела. Ему не нужно было ничего говорить, она все понимала, слышала и чувствовала. Каждый удар его сердца рассказывал ей о многом. Она старалась запомнить все, что видела. Каждое сокращение мышцы. Каждую венку, которая набухла от потока бушующей крови, каждый новый пушистый светящийся комочек, который рождался из глубин его сердца. Каждый его цвет. Каждый его вдох.

Она крепче сжала его пальцы, вбирая в себя его тепло. Как это сложно – уходить. Как же невыносимо сложно.

Собрав остатки самообладания, она все же тихо произнесла:»

– «Мне пора», – крошечные камни на голове Объекта, наконец, произнесли слова, которых все боялись.

Каждый надеялся, что произойдет что-то, что изменит ход событий, и она останется. Но при этом, каждый понимал, что Объект упорно идет к своей цели и вряд ли что-то сможет ей помешать или заставить передумать. Даже неожиданно возникшая симпатия между Дмитрием и нею. В воздухе вперемешку с эмоциями витала твердая решимость достичь поставленной цели. Объект явно никогда не сворачивает с намеченного курса. Не свернет и сейчас.

– «Мне пора», – повторила она.

До прихода Дмитрия все уже успели попрощаться ней, сказать, все, что было на сердце, все слова благодарности и признательности. Выразить все эмоции и чувства. Она лишь ждала его. Просто стояла и ждала его.

И он это знал.

Он в последний раз окинул взглядом ее почти совершенное лицо, в котором, несмотря на отсутствие кожи, все же проскальзывали привлекательные черты. Дмитрий разжал пальцы.

– Иди, – сказал он тихо и сделал шаг назад.

По залу пронесся красивый перезвон, в котором чувствовалась грусть, и на их глазах звук стал затихать, а вместе с ним исчезала Объект.

Через несколько секунд в зале осталось семь человек и пустой периметр.

Такой пустоты и утраты, никто из них никогда не ощущал ранее. Никто не двигался, продолжая смотреть на то место, где раньше была Объект. Никто не знал, что теперь делать дальше. Никто не понимал, как жить после того, как в их жизни случилось нечто удивительное.

Тишина была такой тягостной, что давила на плечи. Но ее все же нужно было нарушить. Закрыть эту удивительную главу их жизни, перевернуть страницу и начать с чистого листа.

Проглотив ком в горле, Дмитрий сказал:

– Я предлагаю всем разъехаться по домам. Завтра я наведу здесь порядок и отчитаюсь Шарадину, что помещение можно использовать по назначению.

Шесть пар глаз тяжело смотрели на него. А затем не говоря ни слова, они собрали свои вещи и молча покинули комнату, в которой перевернулась их жизнь.