КОРИФЕНА, ИЛИ МАХИ-МАХИ

Прежде чем рассказывать о собственно рыбалке и обстоятельствах, с ней связанных, расскажу об этой замечательной рыбке, поскольку, в отличие от других членов пресловутой пятерки, она не так известна и растаскана на картинки.

Махи-махи – это одна их самых красивых океанских рыб. У нее очень необычная форма тела. Если смотреть сбоку, то в общих чертах оно напоминает тело тунца средней величины (около метра), за исключением морды, которая представляет собой абсолютный обрубок. То есть, если так можно выразиться, «линия лица» у махи-махи – вертикальная. Линия спины и линия брюха в головной части рыбы образуют практически параллельные прямые – и, в сочетании с вертикальным «лицом», получается прямоугольник. У нижнего угла этого прямоугольника расположен рот и глаза, поэтому возникает ощущение этакого «лба» над головой. Может быть, из-за этого лба она и носит еще одно название – dolphin-fish (рыба-дельфин).

Если же смотреть на нее не сбоку, а прямо, то выяснится, что она абсолютно плоская, и всякое сходство с тунцом исчезает, потому что «в сечении» тунец практически круглый.

Добавим к этому описанию переливающуюся от желтого к сине-зеленому окраску махи-махи, и получится (уж не знаю, насколько я мастак описывать) довольно оригинальный портрет. Эту рыбу не спутаешь ни с какой другой. Стоит только появиться на поверхности воды ее морде, как все сразу говорят: «махи-махи».

Мои изыскания относительно других названий махи-махи (так ее именуют американцы и англичане) показали следующее. Например, в Карибском бассейне, в частности на Ямайке и даже иногда в Майами (сказывается влияние проживающих там кубинцев), она, как уже упоминалось, называется dolphin-fish. Хотя, естественно, ничего общего с дельфином не имеет, ведь дельфин – это млекопитающее, а рыба – это рыба, низшее существо.

В Таиланде и Германии (!) ее называют «золотая макрель», хотя, опять же, ничего общего с макрелью у этой рыбы нет, поскольку макрель – это обыкновенная скумбрия.

Испанцы называют ее «золотая дорадо», но и с рыбкой дорадо у махи-махи нет сходства. Дорадо меньше и похожа на банального карася.

На Мальте ее называют «лампука», и она даже изображена на мальтийских десятицентовых монетах. В Японии ее называют «шира». А вот в Греции и вслед за ней в России махи-махи называют «корифена».

Корифена вкусная, и готовить ее можно любым способом – на пару, в супе, на гриле или просто поджарить на сковороде.

Однажды ранней весной, в начале марта, я оказался в Вашингтоне. Это случилось тогда, когда я занимался телевидением (в прессе это получило название «удушение свободы слова») и мне нужно было встречаться с различными конгрессменами, политологами, газетчиками и телевизионщиками. Тогда первый раз сенатор Лантос поставил вопрос об исключении России из G-8, и я ездил по Америке, убеждая местных умников этого не делать. График был достаточно напряженный, примерно по десять встреч ежедневно, и уже к концу недели я был выжат как лимон.

Мне помогала целая армия консультантов, лоббистов и юристов. И вот в пятницу вечером я сидел с самыми близкими помощниками в ресторанчике недалеко от Капитолия, в самом начале Пенсильвания-авеню, и думал о том, что надо как-то обустроить надвигающийся уик-энд, поскольку в понедельник начиналась аналогичная сессия в Нью-Йорке, а торчать в субботу и воскресенье ни в Нью-Йорке, ни тем более в Вашингтоне мне не хотелось наотрез. Скучные американские уик-энды для русского человека, который уже посмотрел все музеи, галереи и бродвейские мюзиклы, заканчиваются походом в ресторан (чаще всего – в «Русский самовар») и глубоким понедельничным похмельем, а в таком состоянии агитировать американцев «за Россию» – значит, заниматься антирекламой. Короче, нужно было чем-то себя занять.

Соскучившись в Москве по летней жаре, я предложил рвануть в Майами. Погреть бока под теплым тропическим солнышком – это была хорошая идея, но свободных номеров в отелях, как назло, не оказалось. И тут нам улыбнулась удача: тре-вел-агент одного из моих помощников, Лены Теплицкой, нашел нам номера в отеле «Брейкерс» в Палм-Бич. Купив билеты, мы в субботу утром вылетели во Флориду.

Тут нужно пояснить, что Палм-Бич отличается от Майами тем, что если Майами начал особенно бурно развиваться как своеобразная замена Кубе, после того как там к власти пришел Фидель Кастро, то Палм-Бич – это старый флоридский курортный городок с дорогущими особняками, первые из которых были построены еще в конце XIX века. Расположен он километрах в ста на север по побережью от Майами. От него прямо на восток восемь часов хорошего хода до Багамских островов. Самую дорогую часть города с пятизвездочными отелями и частными домами-дворцами отделяет от берега небольшой канал с поднимающимся на ночь мостом. Люди здесь живут тихой, спокойной жизнью, без майамского «поджигания». Играют в теннис и гольф на собственных кортах и полях, ездят верхом на породистых кобылках и плавают на личных яхтах до Нассау (столица Багам) и обратно. Нет лучше места, чтобы уберечь себя от нью-йоркской пьянки.

Про отель «Брейкерс» нужно сказать особо. Если вспомнить начало второй серии культового фильма «Однажды в Америке», когда главные герои, лежа на пляже, узнают из газет об отмене «сухого закона», то на заднем плане высится огромный отель с двумя башенками. Так вот это и есть «Брейкерс». Отель старый, еще XIX века постройки, с красивыми псевдоготическими интерьерами, прекрасной кухней и отвратительными номерами, поскольку окна закрыты наглухо и открыть их нет никакой возможности. Кондиционеры не могут улучшить качество спертого воздуха. За многие годы он пропитался специфическим гостиничным запахом – смесью курева и блевотины. Такой запах бывает еще на русских вокзалах. Находиться в номере, смотреть на океан, солнце, пальмы и песок и вдыхать эти миазмы – нет никаких сил. Балконов тоже нет. Ужас. Мы старались как можно больше времени проводить вне отеля.

В этот раз рыбалка была не экспромтом, а плановым мероприятием: мы ее заказали еще из Вашингтона. Уже наутро в воскресенье, на восходе солнца, на ближайшей пристани нас ждал традиционный рыбацкий катер. Погрузившись на него, мы отправились в океан. Рыбалочка была так себе, поймали мы не сказать, чтобы ничего, но и удачной ее тоже назвать было нельзя. Мелочь – парочку blue fish, парочку камбал, еще какой-то ерунды. Но все-таки приключение состоялось. Как в плохих романах – в последний момент. Мы уже засобирались домой и потихоньку сматывали снасти, как один из спиннингов резко согнулся, обещая крупную рыбу.

Я с энтузиазмом начал сматывать спиннинг, потихоньку подтягивая жертву к лодке. Это очень волнующий момент рыбалки. Ты чувствуешь и по силе рывка, и по изогнутости удилища, что попалась неординарная рыба, но пока она еще борется на глубине и ты не знаешь – кто это? Может, это тунец, может, акула, а может, просто очень крупная blue fish (они бывают и больше метра). Все остальные спиннинги к тому моменту были уже смотаны, и все сгрудились вокруг меня, гадая, кого же я поймал.

Я подмотал рыбу уже на расстояние метров 15–20, когда почувствовал и увидел по ослаблению лески и изменению угла ее наклона к воде, что рыба почти вертикально пошла наверх. Еще несколько секунд – и она выпрыгнула из воды метра на полтора. Извиваясь, зависла на мгновение в воздухе и плашмя с брызгами шлепнулась в воду. До сих пор в глазах стоит картина: синее море, голубое небо, яркое солнце высоко в небе – и золотисто-голубая, переливающаяся и сверкающая рыба извивается в воздухе своим мускулистым и изящным телом.

– Dolphin fish! – закричал капитан лодки.

– Какой же это дельфин? Это же рыба! – заметил я, подтягивая рыбу так, чтобы ее удобно было забагрить.

– Ну, если хочешь, зови ее махи-махи.

– А она вкусная?

– Вкусная. Мне нравится. Ну давай, вытаскивай ее.

Помощник капитана воткнул короткий багор рыбе в бок и вытащил ее на палубу. Я долго рассматривал свою добычу. Махи-махи была настолько необычной, разноцветной, настолько соответствовала тропическому антуражу, что в моей памяти всплыли все детские книжки про пиратов Карибского моря и прочие ерундовины, от которых у особей мужского пола до самой старости замирает сердце.

Причалив, капитан обработал рыбу, мастерски орудуя тонким острым ножом. Он, как настоящий профессионал, разрезал ее со спины, ловко выдирал позвоночник и аккуратно срезал со шкуры длинные куски рыбного филе. Голову, хвост, позвоночник с ребрами, шкуру и внутренности он выбрасывал за борт. Сидящие на берегу пеликаны при всей кажущейся неповоротливости быстренько взлетали, садились на воду – и тут же все эти отходы пропадали в их мешках на нижней челюсти. Однажды что-то огромное вдруг вынырнуло из воды, показалась большая пасть, хлоп! – и брошенные остатки исчезли. Мы так и не поняли, что это было. Немного жутковато, что вот так, под лодкой, в акватории порта у причала плавает какое-то чудище – очевидно, хищное, с огромной пастью, а мы чуть ли не купаться собрались.

Вечером мы наслаждались ужином, приготовленным из нашего улова. Гвоздем программы была махи-махи, приготовленная в кляре. С шабли она прошла на ура.

Второй раз я ловил махи-махи тогда же, когда ходил на тунца. Тогда у нас случилось такое же приключение. Мы уже возвращались обратно, когда сидящий на марсе помощник капитана закричал:

– Махи-махи! Целая стая!

Мы резко изменили курс и направились туда, куда он показал. Оказалась довольно интересная ситуация. Вдалеке от берега (120 км) плавает в океане доска. Вся заросшая водорослями и ракушками. Вокруг этой доски крутятся десять или двенадцать махи-махи. Прямо на поверхности. Их можно детально разглядеть в прозрачной воде. Мы заглушили двигатели, достали несколько спиннингов, наживили и бросили в воду. Буквально на расстоянии вытянутой руки от кормы, никого не боясь, плавали метровые рыбины. Они клевали одна за другой. Причем было видно, как махи-махи подплывают и заглатывают наживку. Это было зачаровывающе. Мы как роботы закидывали спиннинги вновь и вновь, пока не выловили их всех. А они, в свою очередь, исправно клевали, пока не попались все до одной.

Моя дочка была восхищена этим эпизодом, пожалуй, даже больше, чем ловлей тунцов. Простота и быстрота, с которой мы, не веря себе и нашей удаче, наловили столько махи-махи, никого не могла оставить равнодушным. Ну и, конечно, красота рыбин. Такой яркой и элегантной расцветки я не встречал у рыб до тех пор, пока не начал нырять с аквалангом в коралловых рифах Красного моря.

Там, в Красном море, вдоль стены кораллового рифа плавает такое количество рыб самых разных цветов и форм… Но это, как говорится, совсем другая история. Да, впрочем, вы все это видели по телевизору…

А.К.

 

БИГ БЕНДУКИДЗЕ

Каху Автандиловича Бендукидзе я знаю уже, наверное, лет 12. Я помню, как все охали и ахали, когда он вопреки тогдашней моде покупал машиностроительные заводы, а не как все – нефтяные и металлургические компании. Однако прошли годы и выяснилось, что оборудование для этих компаний могут производить только «Объединенные машиностроительные заводы» (ОМЗ) Кахи. Вот и встали олигархи к нему в очередь.

Он вообще очень странный. Во-первых, необычайно толст. Ну вот хотя бы в этот раз: пришел на встречу со мной, заранее предупредив, что он ничего есть не будет. Результат превзошел все ожидания – он съел больше меня… Есть в нем что-то раблезианское…

Во-вторых, в отличие от других олигархов он никогда ничего не просил. Хотя в Госкомимуществе бывал, наверное, чаще всех. Но ходил он не по начальственным кабинетам, а сидел в методическом управлении и, как обычный клерк (бесплатно!), помогал писать различные методики. Причем всегда его позиция была ультралиберальная и антикоррупционная. Может, тяга к госслужбе у него тогда началась?

– Вот скажи мне, наши страны если еще и не находятся в состоянии «горячей войны», то в состоянии «холодной» – уж точно.

– Да. Не самые лучшие отношения. Чувствуешь себя неуютно в этой атмосфере.

– Вот покуда ты не был грузинским министром, ты мог от этого отстраниться либо с сожалением смотреть, как ругаются Россия и Грузия…

– Да, я с сожалением смотрел в эту сторону.

– Но сейчас-то ты не можешь быть над схваткой?

– Не могу.

– И?..

– Ну что – и?.. Ну обидно!

– А какой позыв к действию в связи с этим? Просто с оливковой ветвью в клювике туда-сюда мотаться – бессмысленно. Мы же знаем, как мирить олигархов. Это безнадежно. Они все хренами меряются. Здесь же почти та же самая штука: «Я суверенная страна». – «А я покажу тебе, какая ты суверенная».

– Но с другой стороны, как говорил Гете, лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день за них идет на бой…

– Вот смотри, с одной стороны – не Путин устанавливал пророссийские режимы в Абхазии и Южной Осетии, но в то же время он и в силу исторических причин, и в силу его ментальности не может себе позволить отступиться от них. Те же осетины скажут: «Десять лет русские нам рассказывали, что никогда, ни при каких обстоятельствах они нас не предадут, а как только прижало, так тут же продали». В то же время Саакашвили, как я понимаю, не дает России ни малейшего шанса сохранить лицо.

– А как бы тебе виделись такие варианты? Чтобы и Грузию объединить, и Россия бы сохранила лицо? Как ты думаешь, компромисс здесь вообще существует?

– Думаю, что, к сожалению, компромиссных вариантов просто быть не может. Либо российский, либо грузинский. Не бывает так, чтоб «немножечко беременная». Любая ситуация окажется тупиковой. Однако без территориальной консолидации решать экономические проблемы Грузии, по-моему, бессмысленно.

– Нет, экономические реформы не бессмысленны, но они, конечно же, не будут столь эффективны. Мы будем тратить больше денег на всякую ерунду. Вместо того чтобы снижать налоги, мы будем укреплять армию, полицию. Но реформу-то все равно надо делать. Ведь ни одна проблема не решена. А мы хотим быть в европейском сообществе. Это же невозможно – с нынешней, очень своеобразной грузинской экономикой.

– Каха! Вот расскажи мне: твое телодвижение, я имею в виду с министерским портфелем, оно давно вынашивалось?

– Нет, это было спонтанно. Я, честно говоря, в последние недели перед этим событием был погружен в размышление относительно летнего отдыха. Потом у меня шла сделка с «Силовыми машинами» и я мечтал уйти практически совсем со всех исполнительных должностей.

– А тебе предложение от Саакашвили поступило официально?

– Дело в том, что я просто поехал на международную конференцию… Он был там, выступал. В кулуарах мы разговорились. Саакашвили меня спросил: «Что вы думаете про нашу экономическую программу?» А программа была просто никакая, она была такая, ну знаешь, что может написать Мировой банк, что все надо делать хорошо, тщательно, аккуратно. С соблюдением макроэкономических пропорций… Что частный сектор нужно развивать, что госсектор – это тоже хорошо… Дальше президент говорит: «А что вы думаете о Министерстве экономики?» Ну, я и сказал, что оно не нужно в нормальной стране. Это заблуждение, говорю, если можно считать, что Министерство экономики может влиять на экономику. На экономику влияет, самое главное, судебная система ну и остальные вещи тоже. Много там говорили… В конце концов он мне сказал: «Вам необходимо поговорить с премьером!» Премьер позвонил мне на следующий день, и мы с ним встретились. Мы говорили четыре часа, и где-то на третьем часу разговора он мне сделал такое предложение – возглавить Министерство экономики.

– Возглавить это никому не нужное, по твоим словам, Министерство экономики… Ну да, ты, наверное, решил, что если ты такой умный, то почему не министр?

– Хе-хе… Военные говорят: «Если ты такой умный, то почему не ходишь строем?» Мда… Значит, я так подумал-подумал минут двадцать – и в целом согласился. Я еще окончательного согласия не дал, а уже так вот все пошло-поехало – пресса, слухи, работа… Короче, отказываться было уже поздно.

– Скажи, а ты этот идеализм в себе культивировал? Это же ребячество какое-то!

– Мне кто-то сегодня процитировал Черчилля, что жизнь – это движение от одной неудачи к другой со все большим и большим энтузиазмом. Идеализм? Что ж, он тоже присутствует. Идеализм в том смысле, что я верю, что все в наших силах. Вообще люди, которые начали заниматься бизнесом во второй половине восьмидесятых, не совсем нормальные. Это совершенно ненормальные люди, их нельзя описывать обычными терминами, потому что у них снижен порог чувствительности. Они, с одной стороны, ничего не боятся, а с другой – все учитывают, у них есть авантюрная жилка, они все идеалисты, потому что неидеалистам заниматься в 88-м году бизнесом было бы совсем невозможно.

– Когда решение принималось, фактически собственный бизнес уже был продан и не надо было вообще заниматься его менеджированием. Ну понятно, что все не так просто, но алгоритм имел сходимость. Теперь же сделка под угрозой, если совсем не развалилась. Надо опять возвращаться к собственным активам, а тут это министерство, будь оно неладно… Все так некстати?

– Нет, мне не надо было возвращаться к собственным активам, слава Богу. Может быть, и хорошо, что я стал министром, у меня в ОМЗ хорошие сотрудники. Вот пусть они и управляют.

– Но все равно это не то же самое!

– В моем случае, во-первых, это единственный выход, который у меня есть, а во-вторых, я понимаю: если бы занимался оперативным управлением ОМЗ, то все равно не был бы более эффективным, чем мои сотрудники без меня. То есть я себя, конечно, ценю, но тем не менее считаю, что не добавлял бы никакой стоимости. Ну что делать. Вообще самое тяжелое – становиться рабом самого себя. Это такая опасная штука. Самое страшное – это попасть в рабство к самому себе. От другого еще сбежать можно, а от себя – никуда. Я часто разговариваю с людьми, у которых денег больше, чем у меня, в десятки, а то и в сотни раз. Эти деньги в принципе невозможно потратить никогда. Есть среди этих людей и мои приятели. Они все в один голос говорят: «Не могу остановиться. Знаю, что уже нет смысла, а остановиться – не могу».

– Вот интересно, ты, когда принимал решение в течение этих 20 минут, которые поменяли всю твою жизнь, придумал экономическую модель, которую собираешься строить?

– Нет. Какая такая экономическая модель? Либерализация всего подряд.

– В условиях воюющего государства, воюющей страны минимизировать государство – опасная вещь… Хотя никакого другого пути не может быть.

– Я считаю, у Грузии больше шансов на реформы, чем у России. Потому что отступать некуда. Если бы у нас в России были низкие цены на нефть, Путин не стал бы шестой год подряд заниматься одним только «укреплением вертикали». Если бы у нас были низкие цены на нефть, уже прошло бы большинство реформ. И реструктуризация естественных монополий. И коммунальная реформа. И пенсионная.

– Ответь мне на простой вопрос: существует ли сценарий достаточно эффективного развития Грузии в среднесрочной перспективе – не 50 лет, а хотя бы лет 10. Без – я подчеркиваю – экономического сотрудничества с Россией. Заметим, что почти вся инфраструктура завязана на Россию. Можно я тебе предложу некоторую цепочку рассуждений? Вот смотри: в России, как ни крути, даже при нынешнем достаточно забавном политическом строе, который изобретен нашими доморощенными властями, когда за каждым чихом нужно бегать спрашивать разрешения в Кремль, даже при этом все-таки ключевые экономические решения принимаются зачастую не государством, а в частном секторе. И какими-то достаточно существенными средствами наши в кавычках частные собственники в состоянии распоряжаться без оглядки на Кремль или Белый дом. Вот если совокупную массу этих средств объединить, то этой цифры с лихвой хватит для того, чтобы обеспечить экономическое возрождение Грузии. Мне кажется, что заставить их инвестировать в Грузию может только то, что Грузия им даст некоторый набор факторов, которые им не дает Россия. В силу особенностей русского национального представления о государстве как защитнике слабых, а не сильных. И первые из этих факторов – это покой и защита в обмен на разумные налоги.

– Отвечаю. Существует ли позитивный среднесрочный сценарий развития без России? Я прекрасно понимаю, что в ближайшие десять лет будет еще хреновее. Если мы это переживем, то будет другой тип экономики. А что касается покоя, то покой они могут получить и во Франции.

– Про Францию ты зря. Это не то же самое. Во Франции русский человек всегда будет чувствовать себя иностранцем. А вот Грузия и исторически, и ментально для русских – это часть России. То есть там все говорят по-русски, там знакомые места, там можно жить не ностальгируя.

– Ну хорошо, а, например, Израиль? Как вариант? Хотя, конечно, Израиль мононационален, а Грузия всегда была космополитична. То, о чем ты говоришь, эта модель называется «остров Крым».

– Это в голову приходило? И тогда, задрав штаны, наши купчики будут инвестировать.

– Я просто не считаю, что мы должны что-то делать для того, чтобы Россия имела преференции. Нужно создать такие условия, чтобы спокойствие и облегчение были для всех.

– Вот эта ниша, понимаешь? Мечта о нормальной России… Ведь смотри, Россия – это разделенная страна, в которой до сих пор идет гражданская война. И меньшинство, которое уже почти сто лет угнетается большинством, мечется, хочет спрятаться от этого перманентного «отнять и поделить». Ну хотя бы оставьте нас в покое, мы не хотим бесконечно выступать в роли виноватых. И вот они получают этот остров Крым… «Быть может, за стеной Кавказа сокроюсь от твоих пашей, от их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей…» За это действительно люди готовы заплатить. Причем существует абсолютно понятная система мер, нужно просто точно, абсолютно точно гарантировать сохранность сбережений, гарантировать их неприкосновенность и в некоторых случаях – анонимность. Бизнес захочет гарантий невыдачи. Это понятно. Хотя вот это – самое сложное из всех международных юридических процедур… И кстати, на Бадри будет многое проверяться… Хотя Англия же никого не выдает. Ни-ко-го. Ни Березу, ни Ду-бова, ни Закаева – никого не выдала… Иметь возможность жить или долго бывать в стране, в которой практически все говорят по-русски. В стране, которую ментально прекрасно понимаешь. Которая тебя примет, в которой ты не будешь иностранцем… Причем желательно, чтобы гарантировали какие-то международные институты, потому что к грузинской власти пока доверие не очень высокое. И облегченное получение вида на жительство или грузинского гражданства как второго. И как только наша власть узнает о том, что у колоссального количества людей появилась альтернатива, она сама изменится. Изменится, потому что у нее появится конкурент. Появится вторая Россия.

– Я вообще надеюсь, что все, что мы делаем, близко к этому. Гражданство? Вот мы сейчас решили в одностороннем порядке, независимо от того, упростит ли сама Россия, визовый режим для русских. Ты приехал, штампик поставил и пошел дальше.

– Я могу сказать, что собственными глазами видел возрождение маленькой страны. Такой же примерно, как Грузия. Ведь в Грузии 5 миллионов населения, верно? Я про Чили. Фантастическая коррупция, коллапс экономики, полное прекращение международной торговли, развал транспортного сообщения и так далее. И я там был и видел, во что она превращается. Кстати говоря, удачно проведенная пенсионная реформа дает возможность консолидировать колоссальные инвестиционные средства.

– Я общался с Хосе Пиньерой. Да, пенсионная реформа сыграла очень большую роль в модернизации Чили. Но я не считаю, что мы должны выбрать эту модель… Нужно следовать рефлексам народа. У них оценки очень правильные, здоровые. К примеру, куда станут первым делом инвестировать грузины деньги? В образование детей. Я приезжаю в Тбилиси, вижу людей 25–30 лет, которые учились в Геттингене, Нью-Йорке, Лондоне, Мюнхене. Таких людей много. Они думают по-другому, у них мозги по-другому устроены. Взять хоть вот самого президента Саакашвили – учился в Колумбийском университете…

– Однажды Березовский высказал мысль (может, где-то вычитал) о том, что люди западной цивилизации – это люди, которые склонны организовывать какие-то коммуны, порядки, разрабатывать какие-то регламенты, правила, строго их соблюдать и так далее. И они, если их оставить в покое, так себя зарегулируют, что получится рота на марше. Поэтому задача государства – все время их растаскивать, чтобы либерализм был, разрубать эти связи, обеспечивать им индивидуальные свободы. Русские же, наоборот, анархисты, скифская такая фигня, и поэтому задача государства – в кучу их все время собирать, напалмом их вольницу жечь.

– Это просто разные этапы развития общества. Я недавно читал одну интересную статью про промышленную революцию, и там было сказано, что большая проблема в Германии и во Франции – очагах промышленной революции – была, как приучить рабочих ходить на работу в нужный день. Не в нужный час, а в нужный день. Потому что люди не понимали, как это каждый день ходить на работу… А еще мне попалась статья про большую китайскую компанию (из коммунистического Китая), которая занимается стиральными машинами, компьютерами… И там было сказано, что человек, который создал ее, сначала был директором небольшой государственной фабрики, и его рабочие ссали прямо в цехе, не отходя. Вот станок, он чего-то делает, надо поссать, он берет и ссыт, понимаешь? А сейчас это какой-то мировой лидер в каких-то областях. Я так легко все это себе представляю… Просто разные стадии развития. Американцы в этом смысле – это как бы самая далеко продвинутая часть человечества. Это то, что нас ожидает.

– Бигмаки, жирные, толстые, невероятно скотского вида женщины? Лживый Голливуд, который рассказывает нации, что она спортивная и красивая? Голливуд, который имеет колоссальную силу?

– Ну, Голливуд был против Буша, например, а народ его выбрал.

– Его не народ избрал, а суд назначил.

– Так этот суд, он же по закону американского народа действовал.

– Ну что ж законы. Про законы мне только не надо рассказывать, эти законы нынешняя Дума наштампует сколько хочешь.

– Да. Настоящие законы должны соответствовать общественному консенсусу.

– Старик, а кто определяет наличие и отсутствие консенсуса? Когда 90 процентов нации за?

– При 90 процентах нации – это консенсус в том случае, если на самом деле специальным образом учтены и защищены права меньшинства. Если же этот закон направлен против меньшинства – то это вид тирании. Тирании большинства. А тирания большинства – это общество несвободных людей.

– А если большинство скажет: давайте мы всех олигархов расстреляем, а имущество их спокойно распределим равномерно среди граждан? А процедуру равномерности поручат определить правительству?

– Это будет очень плохой закон.

– Но это будет общественный консенсус.

– Я не верю. Если это общественный консенсус, то необходимо, чтобы перед этим дали возможность провести – не побоюсь этого слова – публичную дискуссию…

– Дадут.

– Если будет публичная дискуссия и тем не менее такой закон примут, то это станет сильнейшим действием по самоуничтожению нации, по существенной потере возможности к прогрессу. Но это явится и большим уроком на будущее. Вот знаешь, как считают, чем обусловлено миролюбие немецкого народа – оно обусловлено той жопой, куда они сами залезли.

– Кстати, мы так много говорим о патриотизме, а вот знаешь, кто был самый великий патриот в мировой истории? Адольф Гитлер. Никто больше его не любил свой народ. Что же он сделал для своего рода? Он его чуть не угробил. Поэтому, может, мы не будем культивировать патриотизм в безграничных количествах?

– Я хочу сказать, что если русский народ примет решение «отнять и поделить», то, с одной стороны, это будет очень печальное решение, оно отбросит его назад, но, с другой стороны, я надеюсь, что его последствия его сильно провакцинируют. Он такие решения в следующие разы принимать не будет.

– Но он уже однажды принял такое решение в 17-м году.

– Это не русский народ. Это ваш немецкий генштаб, Альфред Рейнгольдович, забашлял Ленина…

– Эту вашу славянофильскую идею, Каха Автандилович, мы знаем. Что Ленин – немецкий шпион. А русский народ – агнец божий, сам ни в чем не виноват, это не он устроил резню, которая длилась четыре года. И потом не он сам себя расстреливал и доносы на себя писал – это все жиды и немцы. И грузины, заметь.

– Я обращаю твое внимание, какое в результате возникло стойкое отвращение в народе к стукачеству.

– Никакого отвращения, ровным счетом. По-прежнему стучат друг на друга. И если раньше по понятиям вор не должен был с ментами общаться, то сейчас вор и мент – это одно и то же. Это связано со стукачеством. Ментов подключать – это же западло. У нас в бизнесе, в нашем с тобой бизнесе, который мы вместе создавали, сейчас милое дело ментов подключить для наезда на конкурента.

– Нехорошо, неправильно. Но это касается небольшой части. Общественность же этого не одобряет…

– А потом мы удивляемся, почему менты решили вдруг в самостоятельное плавание отправиться. Они, наверное, подумали: а можно мы без заказа наезжать будем? Сами по себе. У нас уже достаточно денег, чтобы считаться олигархами.

– Понимаешь, мне очень тяжело говорить с человеком, который так явно не любит русский народ. Только не говори мне, что ты его любишь. Ты не любишь никакой народ, Алик, потому что ты мизантроп.

– Во-первых, я не мизантроп. Меня уже в этом однажды Виктор Ерофеев обвинил.

– Я независимо от Виктора Ерофеева.

– Во-вторых, я люблю русский народ. Просто я не люблю об этом говорить, потому что, мне кажется, о любви вообще говорить нельзя. Чем больше про нее говоришь, тем быстрей она исчезает. Кстати, Довлатов как-то сказал о патриотизме, что любить публично – это скотство.

– Это русский человек может молчать о любви к России. А тебе, как инородцу, нужно постоянно об этом говорить, иначе русские тебя заподозрят в нехорошем чем-нибудь.

– Дело в том, что в терминологии любви к народу официальная версия предполагает, что любовь – это синоним слова «гордиться». А у меня любовь – в истинном русском смысле слова, это синоним слова «жалеть».

– Нет, жалеть как раз не надо. Жалость унижает.

– Неправда. Помнишь старую песню: «…в селах Рязанщины, в селах Смоленщины слово «люблю» непривычно для женщины. Там, бесконечно и верно любя, женщина скажет: жалею тебя». И я хочу ему помочь.

– Хотя, может быть, ты и прав. Однако это очень интеллигентская точка зрения, конечно. На самом деле народ находится ровно там, где он хочет быть. И выбраться из задницы люди могут только сами, сами, сами…

– Согласен. Ровно поэтому я считаю, что прав был великий грузинский режиссер Абуладзе, сняв «Покаяние». И этого покаяния до сих пор не случилось. А без покаяния нет прощения, как известно. Не покаялся народ в том, что он сам с собой сделал, и до сих пор у него и толку нет никакого. Нужно четко назвать своих врагов. Четко назвать тех людей и те свои собственные качества, которые тебе вредят.

– Ты хочешь написать об этих особых людях? Если нужна помощь, обращайся. Как бы мне не пришлось тебя после этого в Грузии прятать…

БИОГРАФИЯ

Бендукидзе Каха Автандилович родился 20 апреля 1956 года в Тбилиси. Грузин. В 1977году окончил биологический факультет Тбилисского государственного университета, в 1980 году – аспирантуру МГУ в Москве.

После аспирантуры работал в Институте биотехнологии Министерства медицинской промышленности СССР, возглавил лабораторию молекулярной генетики клеток животных.

В 1988-м занялся коммерцией, создал несколько кооперативов по производству биохимических препаратов для научных целей.

В 1991-м возглавил совет директоров Промышленно-торгового банка.

В октябре 1993-го был включен в состав Совета по промышленной политике при Совете Министров Правительства РФ.

В мае 1993-го компания Бендукидзе «Биопроцесс» выиграла общероссийский аукцион по продаже акций АО «Уральский завод тяжелого машиностроения» («Уралмаш»).

В 1993-м занял должность главного управляющего концерна НИПЕК.

В 1994-м вошел в совет директоров Российского банка реконструкции и развития.

В 1998-м занял пост генерального директора Объединенных машиностроительных заводов (ОМЗ).

С октября 2000-го – член Совета по предпринимательству при правительстве

РФ.

В 2002-м входил в число инвесторов ЗАО «Шестой телеканал».

В 2000–2002 годах – постоянный участник встреч президента Путина с крупнейшими промышленниками и финансистами.

1 июня 2004 года назначен министром экономики Грузии.

А.К.

 

ЗАМЕТКИ С ЧЕМПИОНАТА МИРА ПО ФУТБОЛУ

Глава 1. МАКАРОННИКИ, ЛЯГУШАТНИКИ И КОЛБАСНИКИ

Больше всего мне жалко, что немцы не стали чемпионами мира.

Во-первых, потому что я, по понятным причинам, болел за немцев.

Во-вторых, больше команды, которая обыграла аргентинцев, чемпионами достойны быть лишь те, кто обыграл бразильцев. То есть, если бы чемпионами стали французы, это было бы справедливо.

Но итальянцы! Эти-то при чем? Не касаясь группового турнира, в котором бледную игру легко объяснить тактическими соображениями (например, французы в подгруппе тоже не блистали), можно сказать, что в качестве соперников австралийцы и хохлы – это не уровень чемпиона. Да и у австралийцев-то они выиграли еле-еле, получив за три секунды до конца матча более чем спорный пенальти.

Итальянцы, конечно, выиграли у немцев. Это да. Аргумент сильный. Можно, конечно, опять возразить, что в конце матча, в дополнительное время и так далее. Но даже если без этих отмазок, то что, одна-единственная приличная игра – и можно стать чемпионом? В финальной пульке из четырех игр две выиграть по пенальти, и после этого вы мне будете говорить, что я их должен считать настоящими чемпионами?! Перестаньте меня смешить!

Это по сравнению с командой, которая последовательно выиграла у испанцев, бразильцев и португальцев? Причем по игре, без фуфла и пендалей! Или командой, которая (опять я о своем) честно билась со шведами, аргентинцами и теми же португальцами?

Ну и, в-третьих, самое главное. У меня был припасен для этой статьи прекрасный заголовок – «Триумф воли». Представьте: немцы становятся чемпионами в Берлине, на Олимпийском стадионе, где проходили игры 1936 года. Лени Рифен-шталь сняла по этому поводу знаменитый фильм под таким же названием (фильм назывался «Олимпия»). И вот через 70 лет Германия опять… и так далее и тому подобное. В общем, понятно, куда я клоню. Получалось все красиво, провокативно, остро. Но – не судьба. Пропал заголовок. Жалко.

Но есть все-таки одна закономерность. В 1990 году в Италии немцы стали чемпионами. И вот, как говорится, согласно законам гостеприимства, произошло алаверды. Тьфу, ерунда какая-то. Не такой же ценой, в самом деле.

А французы опять оказались трагической командой, проигравшей совершенно несправедливо матч по пенальти. Как в далеком 1982 году, в Испании, немцам в полуфинале. Помните тот великий матч? Я до сих пор считаю его лучшим матчем всех времен и народов. Да, впрочем, не только я один…

Я был на трех матчах. На четвертьфинальной игре Германия – Аргентина. На полуфинале Франция – Португалия. И на финале Франция – Италия. Групповой турнир смотрел дома, в Москве. А начиная с одной восьмой финала – в Германии: половину в Берлине, половину – в Мюнхене.

Итак, прошли групповые турниры, оставив смешанные чувства. Во-первых, конечно, восторг от самого факта события, а во-вторых, чувство гадливости от отвратительного судейства. Например, я считаю, что последовательно засудили всех африканцев, особенно Кот д'Ивуар.

Очень хотелось бы коснуться темы гламура. Рональдо и Бэкхем, да и многие другие были настолько озабочены тем, как они выглядят и насколько они соответствуют тому образу, который дает им многомиллионные рекламные контракты, что думать об игре они уже не могли.

Рональдо, как мешок с говном, болтался в штрафной и картинно падал, клянча одиннадцатиметровый. Типичный охотник из сказки Шварца, который не охотился, поскольку боялся промахнуться, а только собирал дипломы и все неудачи списывал на завистников.

Бэкхем плакал в камеры, после того как его заменили в четвертьфинале (видимо, его пиарщики сказали, что у молоденьких посикух всех стран есть большой спрос на плачущего Давидку). На пресс-конференции по поводу своей отставки с поста капитана сборной он пытался выглядеть смущенным парнем из провинциального городка (так больше нравится пожилым домохозяйкам), но чубчик завить не забыл (мудак, так и вижу его бабу-перчинку с перекосое…ленной от пластических операций рожей, размахивающую плойкой перед выходом мужа под камеры).

Рональдинью его имиджмейкеры, видимо, научили изображать жизнерадостного футбольного гения из нищих фавел Рио-де-Жанейро, который играет как дышит и своим солнечным и лучезарным талантом щедро одаряет всех нас. В соответствии с этим «заданием на игру» он все время улыбался, даже тогда, когда его команда фатально проигрывала, и напоминал не футбольного гения, а деревенского идиота, который абсолютно не понимает, что происходит вокруг.

Я это называю «синдром Курниковой» – когда доходы от рекламных контрактов настолько превышают собственно спортивные гонорары, что спорт уходит на второй план. Боюсь, что-то в этом роде начинает происходить и с Шараповой. Жалко. Надо спортивным чиновникам думать на эту тему. Хотя, с другой стороны, не запрещать же им бабло колотить, поскольку спортивный век короток. Все, что они успеют заработать, – это фактически до конца жизни. М-да, задачка…

Матч Германия – Швеция проходил в Мюнхене, а я в это время был в Берлине. На Бранденбургских воротах повесили огромный экран, и дикая толпа пьяных тевтонцев в патриотическом угаре, размахивая немецкими флагами, проорала все два часа. Забавно, что я не видел ни одного инцидента. Потомки нибелунгов (среди которых были заметны и турки с мулатами) были веселы и неагрессивны. Но может быть, я субъективен, поскольку тоже был в национальных немецких цветах и орал вместе со всеми.

Там со мной приключился интересный инцидент. Когда немцы забили второй гол, я заорал: «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес!» Ко мне подошли полицейские и сделали замечание. Оказывается, эти слова запрещены в Германии, так как «будят нездоровый национализм». Я сказал, что я из России и мне можно. Они, подумав, согласились и отошли. А я подумал: а как же «…была бы страна родная, и нету других забот»? Эти слова что, будят здоровый патриотизм? А где грань? Как отличить одно от другого? А?

Глава 2. НЕГРЫ И «МАРСЕЛЬЕЗА»

Матч Португалия – Франция проходил в Мюнхене. Стало уже общим местом описывать необычную красоту мюнхенского стадиона «Альянс Арена», но не высказаться на эту тему нет никаких сил.

Представьте себе полупрозрачное, сделанное из белого пластика автомобильное колесо, положенное на бок и подсвеченное изнутри то красным, то зеленым, то еще каким-либо светом, на фоне заходящего солнца, посреди равнины и вдалеке – контуры Альп… Десятки тысяч людей ручейками стекаются к нему, пьют пиво, покупают сувениры, едят сосиски. Никакой толчеи, просторно, свободно, удобно. В центре колеса – ярко освещенное футбольное поле, внутри, под навесом – трибуны, вмещающие около семидесяти пяти тысяч человек.

«Альянс Арена» находится за городом, по дороге в аэропорт, примерно в пятнадцати километрах от центра. Насколько я понимаю, такое расположение стадиона выбрано с целью создания некоего нового делового ядра и разгрузки исторического центра города от деловых офисов. И действительно, вокруг стадиона уже строятся новые здания различных компаний, поскольку земля за городом дешевле.

Стадион чисто футбольный, никаких беговых дорожек, легкоатлетических секторов для прыжков и метания всяких ерундовин нет, и соответственно футболисты близко, можно разглядеть выражение лица, услышать их крики, рассмотреть финты, то есть получить то, ради чего, собственно, люди и приходят на стадион и чем принципиально отличается просмотр футбола на стадионе от телерепортажа.

Чуть меньше чем за час до матча футболисты выходят на разминку. Они бегают по полю, бьют по воротам, делают упражнения на растяжку, ускорение, отрабатывают пасы. Потом они уходят, переодеваются уже в цвета национальных сборных и за пятнадцать минут до начала выходят на церемонию, предшествующую началу игры.

Церемония проста: обмен сувенирами и выслушивание гимнов. Когда играют гимны, то на огромных мониторах, висящих над трибунами, показывают лица футболистов. Португальцы пели свой гимн, закрыв глаза и приложив руку к сердцу. Не мне судить, сколько в этом было показухи, а сколько искренности. Но можно отметить одно немаловажное обстоятельство – почти все португальские футболисты знают слова своего национального гимна.

Но вот зазвучала «Марсельеза»…

(Перевод М.И. Венюкова)

…На экранах появились лица французских «мушкетеров». Батюшки! Я не знаю, как бы это пополиткорректнее высказаться, но французов, в смысле галлов, среди них только три – Бартез, Саньоль и Рибери. Остальные (хе-хе) афрофранцузы. Слов гимна не знает никто. Во всяком случае, никто даже не пытается бормотать их, пока играет музыка. Лица сосредоточенные, непроницаемые, как у профессиональных наемников. Этакий Иностранный легион в футболе…

И вот о чем я подумал. Пройдет двадцать лет, и нищие дети таджикских гастарбайтеров, получив российское гражданство, пойдут в профессиональные футболисты (надо же как-то семью кормить), то есть в футбольные секции, классы, школы, потом игра в клубах и, наконец, сборная. И вот представьте – стоят они в цветах России, играет гимн, а они поют:

Верите? Я – нет! Страна, где они росли в нищете и бесправии. Где каждый мент издевался над их отцом и бил его. И где в конечном итоге отца задавило на стройке. Где они не могли толком ни лечиться, ни учиться. Где мать побиралась на перекрестках, а сестра пошла на панель. Где каждый белый мог назвать его «черножопым». Это та страна, которую они знают. Другой России они не видели.

Да, они будут играть за национальную сборную. Может, даже хорошо играть. Но слова гимна они петь не будут. Они будут молчать. А лица у них будут сосредоточенные и непроницаемые, как у профессиональных наемников…

Матч прошел интересно, на одном дыхании. Гол, правда, был всего лишь один, да и тот с пенальти. Забил Зидан. Португальцы, сколько ни пытались, отыграться не смогли. Обратил на себя внимание интересный факт: публика невзлюбила Криштиану Рональду. Всякий раз, когда мяч попадал к нему, трибуны начинали басисто мычать, выражая свое недовольство. Рональду чувствовал такое к нему отношение зрителей, нервничал, и у него ничего не получалось, а от этого он еще сильнее бесился, и тогда уже у него совсем ничего не получалось и так далее.

Говорят, что публика ополчилась против красавчика Криштиану за две вещи. Во-первых, потому, что накануне чемпионата геи признали его самым сексуальным футболистом планеты. А во-вторых, потому, что в матче против Англии он сдал судье своего одноклубника по «Манчестер Юнайтед» Уэйна Руни, которого соответственно удалили с поля. Дело было так: Руни лягнул кого-то из португальцев, но судья этого не заметил, тогда Рональду подскочил к судье и начал ему объяснять, что сделал Руни. Руни пытался остановить Рональду, но тот был неудержим. Стукач, одним словом. Теперь он боится ехать в Манчестер. Еще бы не бояться, ведь английские фанаты его порвут. А способ разрывания как раз и подсказали геи. Весело, ничего не скажешь… Англичане еще не любят Рональду, наверное, и за то, что до него в пид…ком рейтинге лидировал Бэкхэм. Банальная ревность, что ли? Но это так, шутка…

Матч за третье место проходил в столице федеральной земли Баден-Вюртем-берг Штутгарте, городе «мерседесов». Баден-Вюртемберг – красивая, теплая, залитая солнцем и покрытая лесами и виноградниками земля. Шварцальд, Баден-Баден, невысокие горы, огромные, в три обхвата деревья, пряничные домики. На том берегу Рейна – Франция, точнее – Эльзас, вечный камень преткновения между немцами и французами…

Матч я смотрел по телевизору в Тюрингии, в Веймаре, по дороге из Баден-Баде-на в Берлин, куда я спешил на финал. Веймар примечателен не только и не столько тем, что в нем на руинах Второго рейха была учреждена республика, но прежде всего тем, что в этом городе жили Гете и Шиллер, два человека, создавшие современный немецкий язык. Типа, коллективный Пушкин.

Матч был хорош. Запомнился прежде всего, конечно, Шванштайгер с его дальними ударами. Три гола отвез как из пушки. Где он, гад, был со своей ногой в матче с итальянцами? Эх, что уж теперь… После драки кулаками… Просрали дойчи полуфинал, ничего не скажешь. Обидно до слез.

Удивило, как немцы праздновали бронзу. Как будто это золото! Такое шоу устроили, а из Клинсмана сделали чуть ли не национального героя. Это слегка напрягало. Может, я, конечно, и слишком впечатлительный, но под густым покровом веселья и добродушия, которые сопровождали этот очередной пароксизм германского патриотизма, мне чудилось глухое ворчанье какого-то зигфридовского дракона, отдаленные вспышки и раскаты пока еще далекой, но приближающейся грозы. Может, пронесет на этот раз?

Посудите сами: вся страна увешана немецкими флагами. На матче Франция – Португалия, а потом и на финале, немецких флагов было никак не меньше, чем флагов участников игры. Немцы ходят взбудораженные, подвыпившие и какие-то непривычно смелые. Давненько Европа их такими не видела. Со всех радио– и телеканалов льются народные песни, а уж в Баварии и подавно. Там и в обычное-то время увидеть человека в народном костюме было проще простого, а тут – на каждом шагу.

Еще один штрих: во всех деревнях, что я проезжал, подновили и покрасили памятники погибшим в Первой и Второй мировых войнах немецким солдатам. Маленькие такие крестики. Где бронзовые, где чугунные, а где и просто деревянные. Раньше стояли черненькие, незаметные, а сейчас как-то сразу бросаются в глаза. Что они этим хотят сказать, а?

В стране экономический подъем. В стране фактически нет оппозиции. Большая коалиция в составе социал-демократов и ХДС/ХСС контролирует почти 80 процентов бундестага («Единая Россия» отдыхает). Во время чемпионата был принят очень радикальный бюджет, резко сокращающий социальные расходы, так называемый бюджет экономического роста (роста-то, роста, но налоги – не сократили, то есть как расти собираются, непонятно). Представители оппозиции (коммунисты и зеленые) выступили с резкими заявлениями. В прежние времена эти крики были бы на первых полосах газет. А сейчас – нет. Чемпионат мира, не до этого. Типа, вся страна, в едином порыве, зачем же обращать внимание на кучку злопыхателей, которые не отражают точку зрения подавляющего большинства нации и так далее. Настроения, одним словом, знакомые. Вам это ничего не напоминает? Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Финал. Берлин. Олимпийский стадион. Стадион, конечно, реконструировали, но имперский размах 1936 года остался. И в огромной прорези на западной трибуне, и в скульптурах по краям стадиона, и в масштабе прилегающей площади. Чувствуются художественные пристрастия незабвенного Адольфа Алоизыча. Но сейчас не об этом.

Игру вы все видели. И голы, и накал страстей, и удар головой Зидана. Все это уже сто раз описано и проанализировано. Я болел за французов, если можно французами назвать негров и арабов, которые получили французские паспорта. Вот и Рибери, коренной француз, взял да и принял ислам. Куда катится Франция? Непонятно…

А немцев ругали за одного мулата и двух силезцев.

Еще совсем недавно во Франции шли войны не то что против мусульман, а между католиками и гугенотами (то есть кальвинистами-протестантами-христианами)! Я даже не знаю: то, что происходит нынче с Францией, это хорошо или плохо? Все эти возмущения в пригородах, поджоги, баррикады, демонстрации… Очередной плавильный котел народов? Вряд ли…

Против негров и арабов играла команда, составленная не только из одних итальянцев, но еще и из итальянцев, играющих только в итальянских клубах. Как говориться, сошлись две школы, две концепции. Лед и пламень, два полюса, инь и ян. Результат вы знаете…

После матча все как-то сдулись и, немного покричав, разошлись притихшие. Чемпионат закончился. Я приехал в гостиницу и лег спать. Желания тусоваться у Бранденбургских ворот не было. Все. До встречи в Южной Африке в 2012 году!

А.К.

 

САНАТОРИЙ «КАЩЕНКО»

Однажды Андрей Бильжо, мой старый товарищ, модный художник и в прошлом элитный психиатр, зазвал меня в «Кащенко».

Для одних это психушка – жуткое место, юдоль скорби. А для других – психиатрическая больница, увлекательная работа на грани искусства, место встреч с интересными людьми, старинный парковый ансамбль с дореволюционным ландшафтным дизайном.

Бильжо рассказывал про это так смачно, что я согласился, несмотря на мрачный имидж этой отрасли. В конце концов он прав. Мало того что психиатрия – таинственная притягательная наука; мы ж еще знаем, что стопроцентно нормальных среди нас нет; что самые яркие и запоминающиеся поступки в мировой истории совершили, пожалуй, именно пациенты психбольниц…

ОБХОД

И вот мы в «Кащенко». Прошу обратить внимание, на экскурсии! Идем с Доктором (так я запросто, по-дружески, называю Бильжо, которого, конечно же, как всякий нормальный человек, побаиваюсь) по богатой территории, натуральной старинной усадьбе, где старинные здания из вечного кирпича, аллеи и дорожки, сосны шумят… Ни много ни мало 30 гектаров. Все это, грубо говоря, в центре города – у метро «Тульская»! Я вам скажу, что ЦКБ по сравнению с «Кащенко» – это жалкое подобие левой руки.

– И это все до сих пор не отняли у убогих, не снесли к такой-то матери и не настроили тут офисных центров с Церетели! – восхищаюсь я.

– Я узнавал: медучреждения нельзя приватизировать, – «успокоил» меня Доктор.

Все-таки удивительно – как трепетно у нас раньше относились к убогим. Теперь таких больниц не строят. (Сейчас медицина в жалком состоянии, и «Кащенко» – одно из немногих исключений.) Вот как раньше строили… Прошло всего-то 100 лет с лишним, а как все изменилось! В чем тут причина? В революции, которая все перевернула и придавила много нежных материй? Людей больше стало, ценность отдельно каждого упала, такое подобие инфляции – в этом дело? В техническом прогрессе? Раньше душегуб одного зарезал, и уже ужас. А в наше время убивают сотнями тыщ, целыми городами, а потом пожимают плечами и летят обратно на авиабазу обедать, а после обеда дают интервью. К тому же Бог сегодня многим кажется не очень страшным и даже не сильно актуальным…

– То, что Бога забыли, – это точно, – вздыхает Бильжо и продолжает показывать мне «свои» бывшие владения: – А вон там, видишь? – березовая роща. И рядом замечательный пруд. Там больные загорают в хорошую погоду.

– И?..

– И, к сожалению, иногда топятся. Один из моих пациентов там утопился, он был в состоянии депрессии. Это называется суицид.

– Ну, если выбирать между смертью и прозябанием в дурке…

– Это не дурка, а психиатрическая больница. Прошу тебя запомнить об этом… А вот оранжерея, тут выращивают цветы, это и трудотерапия, и работа на пользу больницы. Ты обратил внимание на фигурные решетки забора? Это заслуга главного врача Владимира Николаевича Козырева, а раньше тут были бетонные заборы… И вообще с его приходом в больнице многое изменилось к лучшему. Появилось больше человечности. А в том садике – видишь? – сидел и над чем-то работал гипсовый В.И. Ленин.

– «Ленин в «Кащенко»» – хорошая тема…

– Да. А вот собаки бегают, они тут прижились.

– Они тоже, ну, того – ебанутые? – спросил я осторожно, вспомнив про знаменитые 40 уколов от бешенства.

– Зря смеешься. Должен тебе сказать, что у собак бывают психические расстройства. В частности, я наблюдал собак-алкоголиков.

– Наблюдал в какой-нибудь психиатрической ветлечебнице?

– Нет, в пивной наблюдал. Когда я учился, в окрестностях Второго мединститута было полно пивных точек. И по ним ходили собаки, слизывали с асфальта пиво – люди сдували пену с кружек, и образовывались лужи. Когда лужи вылизывались, то собаки, встав на задние лапы, просили еще пивка. Это типичное поведение алкоголиков.

Я задумался и снова согласился с Доктором: и вправду алкоголики обычно попрошайничают, именно стоя на двух ногах. Бильжо меж тем продолжал:

– А еще известен такой эксперимент: мух накрыли банкой с каплей спирта, так они прошли все стадии опьянения. Сначала развеселились, потом стали заниматься любовью, затем драться, а дальше отрубились – и лежали в стельку пьяные на спине.

А это пищеблок. Именно тут я как дежурный врач снимал пробы и проверял «закладку масла». Я требовал, чтоб согласно приказу по больнице кусок масла в котел с кашей кидали на моих глазах. И вот как-то я вернулся в пищеблок через пару минут после закладки масла и вижу – повариха, рискуя жизнью, перегнулась через борт котла, пытается выловить масло, пока не все растаяло, и ее нижнее белье предстало передо мной во всей красе.

– Ты ее, конечно, подтолкнул в котел?

– Нет, устно пристыдил.

Мимо нас прошла группа молодых людей призывного возраста с лопатами и практичными прическами.

– Это солдаты, лежат тут на экспертизе. Я сам, бывало, принимал солдат, которые страдали от дедовщины и попадали к нам после суицидальной попытки. Их лечили, снимали депрессию, потом пытались комиссовать.

– В принципе легко себе представить некие спецчасти, укомплектованные исключительно психбольными.

– Да, да! Для каких-то поистине безумных операций! Для психических атак…

– «Дикая дивизия» – это не по вашей части?

– Кавалеристов среди моих пациентов не было. А вот, посмотри, санаторное отделение. Тут среди разного прочего антиквариата XVIII века были китайские напольные вазы, одну из которых во время моего дежурства украли. Я заметил пропажу во время ночного обхода и тут же позвонил в милицию. Их дежурный спрашивает: «Что вы предлагаете мне делать сейчас, в два часа ночи?» – «Ну, приезжайте с собакой».

Он после паузы отвечает: «Доктор, вы сошли с ума. Собаки в это время спят!» Но вазы после нашлись, они были спрятаны на помойке – их заначили, с тем чтоб после переправить через забор.

СТАТИСТИКА

Психическими расстройствами болеет 10 процентов населения Земли, то есть 500 миллионов человек, из них 70 миллионов – алкоголики, 25 миллионов – шизофреники, миллион – самоубийцы, и 20 миллионов – совершившие неудачную попытку суицида.

МЕРЫ СТЕСНЕНИЯ

– А покажи-ка мне, – говорю я Доктору, – смирительную рубашку!

– Да ты что! Они уж 100 с лишним лет не используются!

– Да ладно! А что ж ты все рисуешь психов запеленатых?

– Ну… Это… чтоб обозначить душевнобольного, это художественное средство, не более того. А на самом деле эти рубашки не используются с 1894 года – тогда Буцке запретил меры стеснения. Мне иногда звонят разные люди, просят смирительную рубашку для перфомансов. А у меня нету…

И тем не менее такую рубашку мы нашли в «Кащенко». В музее больницы. Ее специально сшили по старой выкройке – как исторический объект.

Мы рассматривали ее, и Бильжо рассуждал вслух, оттаивал постепенно:

– Вот запрещена рубашка, а без нее никак. Не обойтись иной раз! Я бы разрешил: это все лучше, чем держать больного «на вязках», как делалось в те времена, когда я работал. Она нужна, а нельзя… А рубашка очень хороша, когда психомоторное возбуждение… Приходилось фиксировать.

А еще я изучил удивительный прибор, сконструированный инженером больницы «Кащенко» по фамилии Марков, – это электрошоковый аппарат. Размером он с полевой телефон, и есть на нем телефонный же диск (чтоб задавать силу удара).

– Электрошоковая терапия столько больных спасла на моих глазах! – вспоминает Бильжо. – При фибрильной шизофрении, которая протекает остро, с высокой температурой, человек умирает. И только электрошоком можно спасти! В войну, когда не было лекарств, электрошок был основным средством. А сейчас его нельзя применять без разрешения родных. Дозваниваться им или человека спасать? При затяжных тяжелых депрессиях, чтоб оборвать психоз, лучшего средства нет. Мне кажется, что это новое правило очень вредно, как это часто бывает с политкорректностью.

ИСТОРИЯ

Может, кому интересно, почему больница называется «Кащенко». У советских москвичей была в ходу версия, что это в честь отраслевого наркома, – у нас ведь все в честь партноменклатуры. Но нет – Петр Петрович Кащенко был тут врачом, причем не простым, а главным (1904–1907). А затем его кинули на трудный участок – строить аналогичное учреждение под Питером. Построенное, оно и в Питере было названо именем Кащенко же.

А прежде больница называлась именем Алексеева (1852–1893). Это был, без иронии, выдающийся человек (кстати, двоюродный брат того самого Станиславского, которого настоящая фамилия тоже была Алексеев). Он служил в Москве городским головой и много чего сделал хорошего. Среди прочего построил заметное здание – Городскую думу. Впоследствии оно было захвачено коммунистическими рейдерами и приспособлено под музей их главаря по кличке Ленин. Кроме нового водопровода и городских боен он поставил фундамент здания торговых рядов (ныне ГУМ), а также 30 училищ для крестьянских детей и 20 больниц, среди которых самая знаменитая – как раз психбольница. Поняв, что она необходима, он за год собрал с меценатов необходимый миллион рублей. Среди жертвователей были такие люди, как Третьяковы, Морозовы, Абрикосов и др.; всего 96 человек, из которых 13 не захотели светиться. Известно, что одним из крупных жертвователей стал сам Алексеев.

И вот в расцвете сил – 41 год человеку – Алексеев погиб, его смертельно ранил в живот, вот ведь черный юмор, пациент новой психушки, в которой не раз лежал. Пришел в гордуму (построенную все той же жертвой) со стволом – и на тебе… К Лужкову, слава Богу, так запросто не попадешь.

Имя убийцы было Василий Андрианов. Есть три версии объяснения причин убийства.

1. Сумасшедший этот открыл способ лечения смертоносной инфлюэнцы, а городские власти тормозили внедрение.

2. Алексеев, отслужив два срока, собирался – не к ночи будь сказано – идти на третий. А недовольных, как часто в таких случаях, было много, ибо голова был суров, заставлял всех работать и притеснял мздоимцев. И вот… Третий срок – вещь опасная, что б ни говорили.

3. Городской голова часто навещал одну молодую актрису. В ходе этих встреч подруга родила Алексееву «крестника» Колю, с виду – вылитый городской голова! Так вот убийца был ее родным братом. Выстрел он сопроводил словами: «Вот тебе за сестру!» Перед смертью Алексеев признался жене, что Коля – его сын, и вписал мальчика в завещание.

Хороши все три версии; что касается дочери покойного, Марии, то она придерживалась версии-3, о чем стало известно из ее преданного гласности письма от 5.02.1956.

Примечательно, что после совершенного злодеяния убийца жил все в той же больнице 17 лет. Его не посадили – может, во многом благодаря заступничеству Алексеева, который просил не сажать убийцу.

– Этот Андрианов был бредовой больной, – со знанием дела прокомментировал Бильжо.

ЭКЗОТИКА. VIPы

В обязательную программу для всех экскурсантов «Кащенко» входит тема великих, которые тут по разным мотивам побывали. Мать Людмилы Зыкиной работала санитаркой в больнице, и будущая звезда пела перед больными.

– Здесь лежала Зоя Космодемьянская, – рассказывает Бильжо, – и в 70-е я листал в архиве ее историю болезни; там было что-то про аутизм.

Часто вспоминают про Высоцкого, которого не где-то, а в «Кащенко» выводили из запоя. Веню Ерофеева здесь же не раз прокачивали, промывали, когда у того была белая горячка. Тут же несколько дней лежал Иосиф Бродский; говорят, его положили друзья, чтоб как-то спасти от преследований. К нему приезжала Ахматова, навещала.

У Бильжо не было звезд такой величины, но вполне серьезный поэт в пациентах – был; это Леня Губанов, создатель группы «Молодые гении».

– У них был лозунг: «Сломаем целку соцреализму!» Помню, вышел его сборник. Там были такие строки:

В возрасте 37 лет, как раз в день рождения, Леня умер; думаю, это был суицид. Мне сказали, что он искал меня накануне, но я отдыхал в Прибалтике. Много было историй… Помню, поступил к нам больной студент из Эфиопии, совсем черный, с профилем Пушкина один к одному. Он мне рассказал, что в Аддис-Абебе стоит памятник Пушкину. И вот этого студента в восьмой раз вытащили из петли. Я спрашиваю: «А что ж вы так часто вешаетесь?» Понимаете, говорит, когда солнце, то все нормально. Но когда тучи закрывают небо, я не хочу жить. А у вас в Москве часто плохая погода. Мы позвонили в посольство и сказали, что выпишем парня при условии, что его тут же отправят домой, в Африку. И вот на территорию въехала черная посольская машина с флажком на капоте, мы по предъявлении билета отдали больного – и его повезли прямиком в Шереметьево-2.

Тут же лежали и люди, которые давали психозы за границей. У меня тут был пациент – настоящий советский разведчик, резидент. Со стрижеными усиками, с виду совершенно европейский человек. Он дал мощный психоз за границей: увидев русскую церковь там, зашел и стал говорить по-русски. Его взяли, посадили, потом поменяли на кого-то, вернули на родину. Так тут он говорил все время на французском – считал, что его так затейливо проверяют буржуазные спецслужбы. Из психоза его вывели, но и у него было чувство вины из-за того, что он подвел Советский Союз, и, чтоб как-то искупить вину, отдал в армию своего сына.

Среди художников, которые творят в стенах «Кащенко», есть не только любители и забавные дилетанты – есть и настоящий профессиональный живописец, учившийся в Строгановке и Суриковском, у самого Дейнеки. Это Николай Багриновский. Он по-взрослому выставлялся в Европе, Америке, Японии. Далее, как сообщает газета «Нить Ариадны», «появились шальные деньги, валюта. С ними и куча «друзей», вино, женщины… Но вместе с тем и рэкет, черные риелторы, а жил он тогда на Арбате…Багриновскому пришлось скрываться, приютиться у одной женщины, но черные риелторы добрались и до ее квартиры… В общем, богемная жизнь… кончилась крахом. Сейчас Николай Владимирович здесь (в больнице) и лечится, и живет, и занимается в изостудии…» Какая драматическая история, какое назидание потомкам!

Я поговорил с Багриновским. Он рассудителен и спокоен, разве что очень грустен. В глазах его настоящий художнический трагизм, который может возникнуть не только от болезни – но и просто от несовершенства этого мира, которое не может оставить равнодушным чувствительную натуру.

ПАЦИЕНТ ГОГОЛЬ

Отдельно надо сказать про Н.В. Гоголя. Он хоть в «Кащенко» не лежал, но диагноз его и картина течения болезни здешним медикам известны неплохо. Мне тут выдали подшивку газеты «Нить Ариадны», которая издается московским клубом психиатров. (А печатают там не только врачей но и пациентов.) И обратили мое внимание на публикацию «Точный диагноз поставлен 150 лет спустя: загадка болезни великого русского писателя». Предисловие, кстати, написал зам. главврача Аркадий Шмилович, а автор текста – профессор Дмитрий Мелехов. Вот пара цитат:

«Трактовка болезни Гоголя… до сих пор остается предметом дискуссии (маниакально-депрессивный психоз или приступообразная шизофрения, на первых стадиях протекающая в форме аффективных приступов). Первый приступ болезни Гоголь перенес в 1840 году в Риме.

…Аксаков потом писал: «Гоголь в эти периоды впадал в противный тон самоуверенного наставника». В состоянии патологической экзальтации появились мысли о его провиденциальном назначении.

…Гоголь страдал аффективно-бредовым психозом с кататоническими симптомами и приступообразным циркулярным течением.

… В дальнейших приступах, и особенно в последнем, было уже полное господство бреда греховности, самоуничижения, потери веры в возможность прощения, то есть… «ложная мистика», продиктованная болезнью.

…Болезнь и смерть Гоголя – типичный случай, когда врачи не умели распознавать это заболевание, которое еще не было описано в медицинской литературе».

ГЕРОИЗМ

Это без юмора, насчет героизма. Ну, много разных примеров про вовлечение врача в жизнь пациента, но я тут о другом. Вот вам будничная как бы цитата из рассказа одной дамы – завотделением:

– Юридическими проблемами больных официально никто не обязан заниматься. Юрист при больнице, конечно, есть, но он занимается делами больничными. И вот пациент звонит или приходит, рассказывает: пока он лечился, права собственности на его квартиру оформили на кого-то другого. Начинаем заниматься. Бывало, приходили в 90-е, откровенно угрожали: «Не мешайте отнимать жилье. Не пишите, не заводите уголовное дело, ваш пациент нам квартиру должен!» Стояли меня ждали вечером у ворот. Извините, говорю, я чиновник, пишу что обязана, застрелите – другой сделает то же самое. Так мы несколько квартир отбили. Потом приходили из органов, говорят: тут судебные процессы, бизнес делят, люди косят, а вы их прячете. Ничего, говорю, не знаем, есть закон: вы нам запрос, мы вам ответ…

ИТОГО

– Я очень любил тут работать… Прекрасные условия! – Бильжо ударился в ностальгию. – Бывало, сижу в садике под деревом, пишу истории болезней. Хорошо! Я часто думал тогда: с каким бы удовольствием я тут полежал! Уединение почти монастырское…

В санаторном отделении были мужское и женское отделения, и они сообщались между собой. Они вместе обедали и вместе музицировали. Иногда крутили романы. Не без этого.

– А почему нет? Это же…

– …да, правильно, один из способов терапии. У меня была одна больная, внешне – страшноватая, так мне медсестры доложили о нарушении распорядка дня: ее застукали с ее другом, они занимались… ну ты сам понимаешь… на антикварном диване. Я обязан был как-то прореагировать, ну и стал ее попрекать. Она ответила:

– Андрей Георгиевич, ну я же все-таки женщина – чего вы меня хотите лишить?

Я понял, что не прав.

– А она не сказала: «Доктор, если б меня каждый день… э-э-э… вовлекали в личную жизнь, я б к вам в больницу никогда не попала, у меня б было прекрасное душевное здоровье»?

– Не сказала… Но может, ее состояние было бы действительно лучше.

– Когда я тут работал, – продолжал бывший психиатр по той, видимо, схеме, что раньше все было лучше, – в санаторном отделении стоял рояль, и больные там музицировали…

– А сейчас – в каждом отделении! – гордо ответили ему.

– В каждом?

– Абсолютно!

Мы прошлись, проверили: точно…

Жизнь стала лучше, жизнь стала веселей!

Ну хоть в одной отдельно взятой психбольнице по крайней мере.

И.С.