Я пишу эти строки во второй половине июля 91-го. Пожалуй, главное из событий последнего времени — крушение иллюзий, связанных и с именем президента, и с победой «революции сверху», и с возможностями нарождающейся демократии. Выстрелы в Вильнюсе отрезвили наше общество от эйфории демократических побед и заставили понять то, о чем говорили немногие: власть по-прежнему в руках партаппарата, сидящего на штыках армии. В обнимку с генералитетом коммунисты вышли из окопов, еще раз показав всем, кто истинный хозяин в стране. Чего они добились, показав это? Многого, но отнюдь не того, чего хотели. Хотели испугать. Не получилось. Народ перестал бояться.

Добились того, что прозревших стало еще больше. Но стало еще больше и отчаявшихся. Все явственней чувствуется в обществе усталость от всех этих политических баталий, дающих пока что результаты только нравственного порядка. Конечно, и это немало. И все же когда до практических изменений к лучшему дело никак не доходит, то и моральное удовлетворение теряет свою остроту.

Недавно я видел по телевидению репортаж о митинге в белорусской столице. Запомнился эпизод, когда, обступив какого-то партийного функционера, люди выговаривали ему в лицо все то, что у них наболело.

— Это вы довели людей до нищеты, а теперь ведете к голоду, — неслось с одной стороны.

— Уйдите, не мешайте нам жить, — неслось с другой.

— Все ваши идеи ничего, кроме несчастья, людям не принесли, — настаивал следующий, вступивший в разговор.

— Идеи коммунистов, справедливость, равенство, братство, — верные идеи. Да, воплощались они с ошибками, — затверженно долдонил партиец, отбиваясь от наседавших на него со всех сторон.

И вдруг один из стоявших тут же спокойным голосом, обращаясь ко всем, произнес:

— Да уйдите вы от него. Зачем вы с ним говорите? Оставьте его, пусть он один себе доказывает правильность этих идей.

Люди не то чтобы стали сразу же расходиться, но действительно перестали осыпать партаппаратчика своими гневными выкриками, словно поняв, что это — бесполезное занятие.

Репортаж на этом оборвался. А мне представилось, как люди отворачиваются от этого твердолобого партийца, отходят от него в сторону, и там, в стороне от человека, не понимающего и не желающего понять их, продолжают обсуждать свои проблемы.

В этом эпизоде, на мой взгляд, весь драматизм сегодняшних будней. Народ начинает прозревать и уходить в сторону от тех, к кому еще недавно обращался со своими проблемами. Но остаются, все прибавляясь, эти проблемы, и остается власть партии, с которой люди не хотят больше ни о чем говорить, ибо убедились в бесполезности таких разговоров. Убедились они и в том, что, пока коммунисты будут у власти, никаких изменений к лучшему не будет. Потому что, чтобы начались эти изменения, необходима нормальная рыночная экономика. А она, рыночная экономика, несовместима с идеологией коммунистов, а стало быть, несовместима с их властью, которая сразу же становится не нужна, как только экономика здравого смысла вступит в свои права. Поэтому так отчаянно сопротивляются «коммуняки» (так теперь величают в народе прежний авангард) неотвратимости перемен, ибо чувствуют, что кончается их время. И чтобы его продлить, идут на все, лишь бы воспрепятствовать необходимым преобразованиям.

Да, благодаря гласности, благодаря, например, трансляции Третьего внеочередного съезда народных депутатов России, трансляции, расширившей ряды прозревших, меняется и тактика коммунистов. Они отходят от некоторых явно не популярных в народе позиций, сближая их с демократами. Но все эти «отходы» и «маневры», как бы прогрессивны они ни были, только продлевают агонию отмирающего режима. А судя по тому, к чему мы пришли за последние шесть лет, агония эта будет долгой. Ситуация чем-то напоминает известный библейский сюжет: Моисею, выведшему евреев из Египта, где они были рабами, пришлось 40 лет водить свой народ по пустыне, прежде чем привести на Землю обетованную. Привести уже свободных людей, людей новых поколений, не познавших рабства…

Видимо, нечто похожее ожидает и нас, хотя о сроках освобождения от рабства коммунистической идеологии приходится только гадать.