Спутники принца Камии.
Облака - горы горячей липкой ваты - наваливались на грудь, мешая дышать. Дмитрий силился разогнать их, но пушистое и одновременно скользкое, как манная каша, месиво обволакивало и сковывало тело. Он рвался из плена, выбивался из сил и, подавляя стон, замирал, чтобы перевести дыхание…
- Дима!
Маг с трудом повернул голову: по белому, клокастому полю к нему приближался человек в чёрном, блистающем серебром плаще. В спутанных пшеничных волосах играл лёгкий ветерок, а шоколадные глаза светились, как коричневые гранаты.
- Тёма… - едва шевеля сухими, потрескавшимися губами, прошептал Дмитрий, и принц Камии мгновенно оказался рядом.
- Вот уж не ожидал, что ты заболеешь, - презрительно скривился он, положил прохладную ладонь на пышущий жаром лоб, и Дима почувствовал, что густые манные облака истончаются, редеют и исчезают.
Дышать стало легче, сведённые в болезненных судорогах мышцы расслабились, рот и горло смягчило кисловатое, тёплое питьё. Дмитрия потянуло в сон, но резкая, как удар огненного меча, боль, прошла вдоль позвоночника, заставив мага издать короткий болезненный полустон-полукрик.
- Не спать! - жестко приказал принц Камии.
Дмитрий послушно распахнул глаза и уставился на расшитые золотыми птицами занавески. Длинные, сияющие хвосты подрагивали и колыхались, и магу привиделось, будто птицы, пришпиленные к ткани иголками искусных вышивальщиц, также как он стремятся вырваться на волю, взлететь в бледное камийское небо и бесконечно кружить там, радуясь свободе…
- Умничка! - услышал он сочащийся злорадным удовлетворением голос, а потом пленённых птиц заслонило бледное, чужое лицо принца Камии.
Пшеничные пряди падали на лоб, и, чтобы не смотреть в истекающие ненавистью глаза, Дима стал рассматривать то, что принадлежало Тёме - волосы, всегда непослушные и спутанные, словно они никогда не знали расчёски. "Кем бы он ни был, он - мой друг", - отрешенно подумал маг и, сделав над собой усилие, перевёл взгляд на принца Камии. На краткий, почти неуловимый миг жестокие шоколадные глаза потеплели, и Дима увидел лучащегося счастьем мальчишку с тёмной бутылкой в руке. С ликующим видом Тёма наполнил взявшиеся из ниоткуда бокалы, протянул один из них угрюмому, темноволосому подростку. "Это же я!" - мысленно воскликнул Дмитрий и приготовился смотреть что будет дальше, но…
- Как ты себя чувствуешь? - раздался ехидный голос принца, и видение исчезло, как исчезает в лесной чаще олень, испуганный хрустом ветки.
Дима разочаровано вздохнул.
- Отвечай! - поторопил его принц и едко заметил: - Тогда ты долго отнекивался, а потом всё же соизволил выпить и, желая произвести неизгладимое впечатление, убил моё дерево. И только вмешательство моего любимого магистра спасло тебя от гнева Белолесья! Он любил тебя, а ты заставил меня убить его! Ненавижу!
Лицо принца Камии исказила злоба. Он зашипел, словно обжегшись, и на Дмитрия обрушилась боль. Нещадно ломили и дёргались израненные ноги, судороги сводили тело, бередя едва затянувшиеся раны. При каждом вздохе из груди вырывались болезненные хрипы, а в горле полыхал пожар…
- Так-то, братец, - удовлетворённо кивнул принц Камии и весело рассмеялся. - Твоя жизнь в моих руках. И я недолго буду держать её! За убийство моего великого отца ты приговорён к смерти!
Артём немного подождал, надеясь, что Дима хоть как-то отреагирует на его слова, но тот лежал словно мёртвый и лишь дрожь, время от времени пробегавшая по телу, говорила о том, что в нём ещё теплится слабая искра жизни. В уголке рта набухла и покатилась по подбородку капелька крови, голубые, как осеннее небо глаза подёрнулись пеленой, и Тёма испуганно вскрикнул:
- Не умирай! Не бросай меня, Дима! - В его голосе зазвучали истерические нотки, руки затряслись, по щекам побежали солёные ручейки. Ощутив слёзы на губах, Артём вздрогнул, и Дмитрия захлестнули чувства друга: боль и одиночество, страх и отчаяние, ненависть и любовь. - Ты опять уходишь от меня, Дима. Не пущу! Останься! Я люблю тебя! И буду оплакивать вечно! Пожалуйста!
- Я рядом, - превозмогая боль, прохрипел маг, и на эти слова ушли последние силы: тяжелые веки сомкнулись, и он провалился в темноту, которая с радостью приняла его в объятья и стала баюкать как ребёнка, напевая и шепча ласковые слова.
Боль исчезла, точно её не было, а душа невесомой радостной пушинкой заскользила среди бескрайнего океана тьмы…
- Дима!!! - взвыл Артём и упал на тело друга. - Вернись! Я не могу без тебя!
Мощный серебряный луч пронзил беспросветные глубины, мгла недовольно всколыхнулась и нехотя выпустила желанную добычу.
- Тёма… Я иду, Тёма…
Словно услышав хриплый прерывистый шепот, луч преломился, осенил фигуру в чёрном, как сама тьма, плаще, и глаза Димы заслезились от яркого света и боли, вернувшейся в тот миг, когда он осознал, что снова лежит на кровати, напротив окна с пленёнными золотыми птицами. "А ведь я мог остаться там, в тишине и покое", - мелькнула предательская мысль, и в ушах раздался горький, злой хохот.
Артём скатился с кровати, вскочил на ноги и заговорил, распаляясь с каждым словом:
- Успеешь! Я не хочу, чтобы ты блаженствовал во тьме! Ты должен страдать здесь, под белым солнцем Камии, изнывая от скорби по моему великому магистру, и рыдать горючими слезами. Так же, как я! Ибо мы навеки потеряли его! А скоро я потеряю тебя, и жизнь станет постылой и ненужной, и вся Камия будет вечно страдать от горя, от того, что он умер, и ты умер, и я опять остался один. Моя судьба - одиночество…
Захлёбываясь рыданиями, Артём добрёл до постели и упал лицом в подушку. Дима глубоко вздохнул, собрался с силами и повернулся на бок, чтобы обнять безумного друга. В глазах помутилось от боли, но он всё-таки сумел прижать к себе Тёму. И, вспомнив, как тьма убаюкивала его, стал утешать друга ласковыми словами, рождёнными в беспросветном царстве мглы. Язык едва ворочался, слова выбирались из горла измученными и бледными - так выбираются на свет люди, неделями плутавшие под землёй. И как спасшиеся из каменного плена люди радуются свету и чистому воздуху, так и слова Димы, вынесенные из бездонной тьмы, лились на Артёма живительным бальзамом. Безутешные рыдания сменились слабыми всхлипываниями, и вскоре в комнате слышался лишь хриплый, усталый голос Дмитрия. Он говорил и говорил, боясь, что если замолчит хоть на секунду, Артём вновь заплачет, а маг больше всего на свете желал, чтобы его Тёма не плакал никогда.
Временной маг успокоился, прижался к другу, словно ища защиты, и прошептал:
- Мы больше никогда не расстанемся. Ты всё время будешь со мной, а когда наступит час казни, я сам убью тебя, и… ты уйдёшь к моему любимому магистру, и я снова останусь один… Меня всегда все бросали!
Дима погладил друга по спине, опасаясь, что тот снова заплачет. Однако Артём вырвался из его объятий, вскочил с кровати и мотнул головой:
- Не смей ничего обещать, братишка! Ты не обманешь меня! Я буду делать то, что захочу! А я хочу убить тебя!
Стараясь не шевелиться, ибо каждое движение причиняло боль, Дима смотрел на безумного друга и думал о том, что если бы он мог выпустить дремлющую внутри силу, то обязательно бы вылечил его, или хотя бы попытался. "Интересно, почему целитель не может помочь? Если легенды не врут, он на самом деле хорош. Или безумие принца Камии ему не по зубам?"
- Принц Камии - нормальный! Это они все сумасшедшие! И Солнечный Дружок, и Ричард! Они больше не будут донимать меня. Хватит! Принц Камии нашёл для этих бунтарей уютный уголок, из которого им не выбраться! Сначала я разберусь с тобой! А потом с ними, а потом… Маша!!! - во всё горло заорал Артём, и в комнате появилась Маруся.
Женщина взглянула на Диму, Артёма, на миг прикрыла глаза и тихо спросила:
- Куда ты дел Ричарда?
- Не твоё дело, наложница! Ты принадлежишь мне! И разговоров о муже я не потерплю! Стой и слушай! Я убью Диму и продолжу дело своего великого отца! Ты станешь праматерью камийских магов, как он и хотел! Но сначала - Дима! Вставай, братец! Пришёл час расплаты! Но, прежде, чем ты умрёшь, ты осознаешь, какого великого правителя лишился мой мир! Олефир был отцом камийского народа, и все мы осиротели, потеряв его! Особенно я!
На глазах принца заблестели слёзы, он вытер их полой чёрного плаща и взмахнул рукой. Дима вздрогнул, дёрнулся, будто сквозь тело прошёл электрический ток, и вздохнул всей грудью: он снова был здоров.
- Вставай! - скомандовал Артём, и невидимая, мощная сила выдернула Дмитрия из постели и неожиданно мягко поставила перед другом. - Пошли, братишка!
- Как скажешь, Тёма, - покладисто кивнул маг, оглядел чёрные брюки и сапоги, белую шёлковую рубашку и поправил чёрный плащ с красным подбоем. - Я готов следовать за тобой, куда пожелаешь.
- Ещё бы, ведь ты мой пленник!
Дмитрий улыбнулся и снова согласно кивнул:
- Пленник, так пленник.
Щёки Артёма побледнели, а губы задрожали от гнева:
- Что ты всё время соглашаешься, тряпка? Я, между прочим, собираюсь убить тебя!
- Ты уже говорил. Ты убьёшь меня, а потом продолжишь дело великого Олефира, так?
- Да! - взвился принц Камии, шагнул к Марусе и схватил её за руку. Оглядев женщину с головы до ног, он довольно цокнул языком и сально улыбнулся: - Нам будет хорошо вместе, детка!
Нервно сглотнув, Маша беспомощно посмотрела на Дмитрия, но он, повернув голову к окну, пристально рассматривал занавески с золотыми птицами.
- Ревнует, - заговорщицки шепнул ей на ухо временной маг и весело подмигнул: на кратчайший миг из глубин безумия вынырнул светлый мальчик Тёма. Однако бездна вновь поглотила его, и на Марусю уставился безумный принц Камии.
- Вот, надень! - Он протянул женщине витую серебряную цепочку, на которой болтался медальон в виде головы волка. - Твоё клеймо и твоя защита. Никто не посмеет тронуть тебя. Кроме меня, конечно.
Мария сжала медальон в ладони и подняла грустные, как у больной собаки глаза:
- А как же Ричард? Ему не понравится, что я ношу такое же украшение, как твоя Сабира.
- Неужели всё, что я сказал, ты пропустила мимо ушей? - с убийственной лаской поинтересовался принц и нежно провёл кончиками пальцев по щеке наложницы. - Я забираю тебя себе. Забудь о Ричи. Ты камийка и будешь жить по законам родного мира. А наши женщины не выходят замуж. Тебе и так сказочно повезло: длительная командировка на Землю, потом в Лайфгарм, триумфальное возвращение на Родину камийской мечтой. А дальше - больше: любимая наложница принца Камии, праматерь камийских магов. Звучит как музыка!
Проникновенная речь принца ошеломила Марусю. Растерянно хлопая глаза, она смотрела на него и беззвучно шевелила губами, подыскивая достойный ответ. Но все слова, приходившие в голову, казались глупыми и неубедительными. Артём лучезарно улыбнулся ей и ободряюще похлопал по плечу:
- Насчёт Сабиры не волнуйся, она уже надоела мне. Я сегодня же отберу у неё медальон и ты станешь моей единственной женщиной! Согласна?
- Нет… - еле слышно проговорила Маша и зажмурилась в ожидании удара, но принц Камии лишь расхохотался.
- Иного ответа я не ждал. Что ж, придётся действовать иначе. Дима!
Дмитрий послушно обернулся. Он чувствовал, чем закончится история с медальоном, и его не отпускало ощущение, что подобные сцены ему не в новинку. "Шантаж!" - с горьким сожалением подумал он и вопросительно взглянул на друга.
- Молодец, братец, схватываешь на лету! - обрадовался Артём и проникновенно посмотрел на Марусю, которая всё ещё стояла с закрытыми глазами. - Полно бояться, деточка, мои требования будут просты и понятны.
Женщина приподняла веки, и принц одобрительно кивнул:
- Так-то лучше. Мне нравится смотреть в глаза собеседнику! Так вот, драгоценные мои, все наши друзья - заложники принца Камии и живы до тех пор, пока вы беспрекословно выполняете мои приказы. А за мелкие ошибки будете расплачиваться лично. Нет, лучше поступим так: кто бы из вас ни ошибся - накажу обоих! - Он самодовольно ухмыльнулся и обратился к Марусе: - Что ты должна сделать в первую очередь, детка?
Маша молчала, крепко сжимая в ладони ненавистный медальон, и Дмитрий положил руку ей на плечо:
- Сделай то, что он просит, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он мучил тебя!
- Хорошо… - еле слышно прошептала Маруся, накинула на шею витую цепочку, поправила волосы и заплакала от обиды: Дима вновь отказался от неё.
- Будет считать это слезами радости, - саркастически улыбнулся принц и одобрительно похлопал друга по плечу: - Если ты и дальше будешь вести себя столь же разумно и послушно, братишка, я дарую тебе лёгкую и приятную смерть.
В руках Артёма появился белоснежный платок. Он сунул его Марусе:
- Вытри слёзы, деточка. Я собираюсь представить вас моей свите, а большинство камийцев терпеть не могут рыдающих наложниц.
Дрожащей рукой женщина вытерла слёзы и несколько раз глубоко вздохнула. Прошла минута, другая, её руки перестали дрожать, на щеках заиграл румянец, а лицо стало бесстрастным и спокойным.
- Я готова, господин, - тихо, но твёрдо произнесла Маруся, и Артём зааплодировал:
- Вот она, настоящая праматерь камийских магов! Мой магистр не ошибся, избрав для тебя эту участь. Он был величайшим из великих! А ты… - принц Камии внезапно повернулся к Диме. - Ты убил его! Надеюсь, ты сожалеешь?
- Прости, Тёма, но я не помню магистра и не уверен в том, что сожалею о его смерти! Скажи, за что я убил его?
Глаза Артёма полыхнули раскалённым серебром:
- Ты хотел забрать меня себе! Тебе нужен был я!
- Зачем?
- Чтобы убить! - взорвался принц Камии и зарыдал в голос: - Все хотят убить меня! Потому что я - временной маг! Я - Смерть! Я - принц Камии! Только магистр защищал меня и… ты…
Он шагнул к другу, и Дима, горестно вздохнув, обнял его и прижал к себе. Он гладил Артёма по волосам и шептал, что любит его, что всегда будет рядом и постарается сделать счастливым…
Маруся стояла рядом с ними, вслушивалась в тихие рыдания и шепот и думала о том, что ради Тёмы Дима готов пожертвовать всем, что имеет: жизнью, друзьями, возлюбленными…
"А ты как думала? - внезапно ворвался в её мысли голос принца. - Он мой и только мой! А вы все - лишь пыль под нашими ногами!"
Женщина вздрогнула, а Артём, внезапно оборвав плач, отстранился от друга и с превосходством взглянул на неё:
- Ты даже не представляешь, что будет в Камии после его казни. Моё горе захлестнёт весь мир, и все без исключения будут рыдать кровавыми слезами, оплакивая моего брата!
Принц вытер глаза и взял друзей за руки:
- Идёмте! Моя свита ждёт не дождётся, когда я представлю вас!
Свита, десяток молодых, напыщенных камийцев, по обыкновению собралась в гостиной, расположенной по соседству с личными покоями принца Камии. Артём собрал своих спутников в тихий, предрассветный час, когда ночной сумрак редеет и тает, отступая под натиском нового дня. Камийцы с радостью и восторгом приняли возвращение Артёма и теперь, в предвкушении милых сердцу развлечений, беседовали между собой, вспоминая былые дни. В центре внимания оказался граф Кристер. Вальяжно развалившись на диване, он вещал о проявлении в Ёсском замке двух странных невольников, о том, как, угадав в придурковатом шуте принца Камии, сделал его своим рабом (следуя, конечно же, заветам великого Олефира!) и о том что, очнувшись, Артём одобрил его решение и приблизил к себе.
- И ты совсем не боялся его гнева? - задал провокационный вопрос Рузбех, а Зохаль и Альяр язвительно ухмыльнулись.
- Ничуть! Ибо принц чтит заветы своего великого отца! Он понял, что я не мог поступить иначе.
- То есть, твоя распрекрасная Катарина здесь ни причём? - насмешливо уточнил Зохаль.
- Абсолютно! Жизнь наложницы не стоит фальшивого баара, когда речь идёт о великом Олефире и его сыне!
- Совершенно согласен с тобой, граф! - серьёзно кивнул Альяр, повернулся к братьям и небрежно заметил: - Я же говорил вам, что слухи врут. Человек, столь преданный идеалам повелителя Камии, ни за что не опустится до банальной мести за рабыню!
Камийцы, слушавшие разглагольствования графа, рассмеялись, и потеряв к нему интерес, стали расходиться. А довольный собой Альяр подмигнул братьям и махнул рукой рабу, который тотчас же подбежал к нему с подносом, уставленным серебряными кубками. Сыновья Джомхура взяли наполненные вином кубки и, отсалютовав красному от злобы Кристеру, неспешно направились к окну, где беседовали Карл Маквелл и Бастиар Каруйский. Увидев приближающихся к ним харшидцев, собеседники замолчали.
- Секретничаете? - с насмешкой спросил Зохаль.
- Ой, - притворно смутился Альяр. - Мы помешали господам. Карл же советуется с Бастиаром. Видимо решает, какой выкуп потребовать с принца за свою строптивую сестрицу.
- Точно-точно, - поддакнул Зохаль. - За девчонку теперь можно просить не меньше миллиона бааров. Помнится, именно во столько оценила головы камийской мечты наша прекрасная кайсара. - Он кивком на Сабиру, которая белым изваянием стояла посреди гостиной и безучастно смотрела прямо перед собой. - Кстати, говорят, Милена владеет мечом гораздо лучше бывшей кайсары.
- Вот бы посмотреть на этот поединок! - мечтательно улыбнулся Рузбех, поедая алчным взором почти нагую Сабиру. - Только представьте: две воинственные красотки взмахивают саблями и бросаются друг на друга. Как возбуждающе двигаются их блестящие, гладкие бёдра, чувственно подрагивают и топорщатся груди, а прелестные ножки…
- Мы поняли твою мысль, Рузбех, - перебил его Бастиар. - И будь ты более надёжным человеком, я предложил бы тебе совместный бизнес, а так - до свиданья!
- Какой бизнес? - ошарашено переспросил Рузбех. - Причём тут бизнес? Я тебе не о том толкую…
- А раз не о том, то вообще отстань, - сквозь зубы процедил граф. - Идите куда шли!
- С какой это стати ты гонишь нас? - возмутился Зохаль. - Мы, может, со старым другом выпить хотим! А тебе дай волю - только о бизнесах-фигизнесах и будешь трещать. Как не умел веселиться, так и не научился! И за что только тебя принц терпит? Сухарь и зануда!
Бастиар поморщился, а Карл рассмеялся и поманил к себе раба. Взяв с подноса серебряный кубок, он подмигнул каруйцу и широко улыбнулся братьям:
- За нашего дорогого принца, друзья мои!
- За принца! - подхватил Бастиар, поднося ко рту кубок. Граф терпеть не мог наглых и разнузданных сыновей Джомхура и очень надеялся, что, выпив, те отправятся восвояси, а он продолжит с Карлом разговор о Марусе или, правильнее сказать, Милене.
- За великого сына Олефира! - дружно подхватила неразлучная троица и, к огромной радости каруйского графа, направилась к Кариму Абали, мечнику из Наджи.
Однако продолжить разговор с Карлом Бастиару всё же не удалось: в гостиной появился Артём. Он обвёл комнату оценивающим взглядом, жестом остановил готовые слететь с губ спутников приветствия и громко заявил:
- Позвольте представить вам моего любимого брата Дмитрия и мою боевую наложницу Марию. Они всегда будут рядом с нами и прошу относиться к ним с должным почтением, господа! А теперь позавтракаем, впереди у нас множество дел!
Принц театрально взмахнул рукой, и в гостиной появился празднично накрытый стол. Камийцы зааплодировали, потом расселись по местам и с некоторым удивлением стали наблюдать за Артёмом, который застыв на месте, смотрел то на Диму, то на Марусю.
- Нехорошо получилось, - вдруг произнёс он грустным, задумчивым голосом. - Я - принц Камии, а мой брат?.. Бастиар!
- Слушаю, мой принц, - сдержанно поклонился каруйский граф.
- Придумай Диме какой-нибудь титул! И пусть он звучит красиво и правильно, потому что, когда я буду зачитывать ему смертный приговор, слова должны литься из моих уст как песня!
Услышав, что брат принца Камии - смертник, спутники ошарашено переглянулись, и лишь Кристер гордо приосанился, с превосходством посмотрел на приятелей, и на его губах появилась тонкая злая усмешка. Он-то знал, что Артём собирается казнить брата, и причастность к тайнам правителя необычайно возвышала графа в собственных глазах.
- Князь Дмитрий, - подумав произнёс Бастиар.
Принц, одобрительно кивнув, повернулся к брату:
- Нравится?
- Главное, чтобы тебе нравилось, Тёма.
- Значит, решено! Ты теперь князь, братец. И когда я казню тебя, то золотыми буквами начертаю на твоём мавзолее: князь Дмитрий, любимый брат повелителя Камии! Будет очень красиво! И каждый день я буду приходить к твоему забальзамированному телу и оплакивать невосполнимую потерю.
Глаза Артёма заблестели, и Дима, легонько сжав его руку, шепнул:
- Я ещё жив, Тёма, не надо оплакивать меня заранее. Лучше поедим.
- Точно! Сейчас позавтракаем и я отведу тебя к могиле великого Олефира. Ты должен увидеть место, где похоронен наш учитель. Он любил тебя! А ты… ты… убил его!
И Артём зарыдал, уткнувшись в грудь друга. Дмитрий обнял его и стал что-то тихо шептать на ухо, а камийцы застыли с открытыми от изумления ртами. За исключением Кристера и Бастиара, никто из них не только не видел слёз принца, но даже не предполагал, что тот умеет плакать. Обычно сын великого Олефира заставлял рыдать других.
Некоторое время в гостиной стояла напряжённая тишина, нарушаемая лишь сопением и всхлипываниями Артёма да неразборчивым шепотом Димы, а потом Бастиар тихо произнёс:
- Смерть великого Олефира тяжелая потеря для каждого из нас. Мы все скорбим вместе с принцем.
Слова каруйского графа разрядили взрывоопасную обстановку в гостиной. Спутники принца зашевелились, их лица приобрели скорбное выражение. Послышались грустные вздохи, и, когда Артём успокоился и оторвался от груди друга, на него смотрели два десятка сочувственно печальных глаз.
Принц Камии последний раз шмыгнул носом, вытер глаза появившимся из воздуха платком и с подъёмом произнёс:
- Не стоит унывать, господа. Мой великий отец будет отомщён. Вы все увидите казнь его убийцы! - Он ткнул пальцем в Диму, а потом взял его за руку: - Идём, братик, я накормлю тебя завтраком. И ты, Маша, тоже садись за стол! Боевая наложница, без жалости и сожаления убившая своего брата, займёт достойное место в свите принца Камии. Не так ли, господа?
- Так, - вздохнул Бастиар.
Кристер презрительно взглянул на него и желчно поинтересовался:
- Не одобряешь решения принца?
- Решения принца Камии не нуждаются в чьём бы то ни было одобрении или порицании! - отрезал граф, наблюдая как Артём отодвигает тяжелый стул и усаживает жену Ричарда за стол, по левую руку от себя.
Брата принц с не меньшим пиететом усадил справа и наконец сел сам. Рабы наполнили кубки, и Артём провозгласил:
- За моего великого отца! И пусть его славные деяния вечно живут в памяти камийцев!
- Во славу и память великого Олефира! - пронеслось по гостиной.
Принц Камии ревниво проследил за Димой, который вместе с прочими залпом опустошил кубок, выпил сам и накинулся на еду.
За столом потекла неторопливая беседа, спутники принца поднимали кубки за повелителя Камии, со смехом и удовольствием вспоминали былое, и в их речах звучала искренняя надежда на то, что уже сегодня они вновь начнут убивать во имя принца. Вместе со всеми Дмитрий и Мария послушно ели и пили вино, а Артём, вальяжно развалившись на стуле, слушал разговоры спутников, радостно смеялся и с пристрастием поглядывал на брата - ему очень хотелось, чтобы тот хоть как-то выказал восхищение делами принца Камии, но Дима с бесстрастным лицом пил вино, поедал камийские деликатесы и молчал.
- Тебе не нравятся мои подвиги? - не выдержал Артём.
- Я не могу найти смысла во всех этих казнях и жестоких шутках, - пожал плечами Дмитрий. - На мой взгляд, ты носился по Камии, убивая направо и налево, и всё. Что здесь может нравиться?
Беседа за столом стихла, словно у всех камийцев разом перехватило дыхание. Руки потянулись к кубкам, а глаза, изумлённые дерзостью князя, застыли на его лице. "Убьёт!" - одновременно подумали спутники, но Артём лишь улыбнулся Диме и проникновенно заговорил:
- Всё не так просто, братишка. К имени Олефира не даром прирос эпитет "великий". Все, казнённые мною и моими товарищами, камийцы были виновны в тяжких преступлениях перед миром. Взять хотя бы ужин в Зандре. Ох, и пришлось мне тогда поработать! В Суните пять лет готовилось восстание рабов, Олефир внимательно следил, как бунтари набирают сторонников, сбивая честных камийцев бредовыми речами о свободе и равноправии. Ребята создали целую организацию! По всему Суниту распространились очаги будущего пожара. И когда главари назначили день и час наступления, Олефир приказал мне уничтожить рассадник неповиновения. Я с честью справился с заданием! Бунтари были казнены, а наместник наказан за ошибку смертью любимых наложниц. Он обожал близняшек и недолго прожил после их смерти.
Артём взглянул в глаза другу, и тот кивнул:
- Понятно, только зачем было идти столь сложным и изворотливым путём? Сначала пять лет ждать, а потом, вместо того, чтобы казнить разгильдяя-наместника, зверски замучить его любимых наложниц? Или девушки были главарями бунтовщиков?
- Нет! Они были обычными наложницами! А вот ты ничего не понимаешь! Олефир всегда говорил, что ты слишком прямолинеен, и я вижу, что он, как всегда, оказался прав!
- Возможно, - кивнул Дима и мягко улыбнулся другу: - Остальные твои жертвы, полагаю, были казнокрадами, изменниками и ворами.
- Да, - буркнул Артём. - И все они понесли заслуженное наказание, а заодно доставили мне и моим спутникам удовольствие!
Дмитрий тяжело вздохнул:
- Наверное, ты был лучшим палачом великого Олефира…
- Молчи! - истерично взвизгнул Артём и вцепился в подлокотники кресла. - Я был принцем, а не палачом! Великий Олефир любил меня и говорил, что после его смерти Камия будет принадлежать мне и что ты всё равно не усидишь в Лайфгарме и придёшь за мной! И сделаешь то, что он не закончил!
- А что он не закончил, Тёма? Что я должен был сделать? - быстро спросил Дима.
- Не скажу! - Артём полными слёз глазами посмотрел на друга: - Ты ничего не сделаешь, потому что я убью тебя!
Дмитрий ждал, что Тёма сейчас заплачет, но тот каким-то непостижимым образом взял себя в руки и повернулся к Марусе:
- Как тебе мои спутники, дорогая? Магистр отобрал для меня лучших из лучших!
Женщина посмотрела в подёрнутые ледяной изморозью глаза и, едва заметно улыбнувшись, спокойно произнесла:
- Если великий Олефир считал их лучшими, я ни за что не буду оспаривать его мнение.
- Интриганка, - ухмыльнулся принц и приобнял Марусю за плечи. - С каждым днём ты нравишься мне всё больше и больше, деточка. Ты будешь идеальной праматерью камийских магов. Ты лучшее из творений моего великого отца!
Принц вопросительно взглянул на Бастиара и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил:
- Кстати, я помню, что обещал тебе разобраться с Сабирой. Ни одна женщина кроме тебя не будет носить мою метку. Обещаю!
Не сводя глаз с Маруси, он поманил к себе бывшую кайсару и, едва та приблизилась, сорвал с её шеи медальон и сжал в кулаке.
- Вот! - Артём показал пустую ладонь. - Я отказался от Сабиры. Теперь осталось решить, что с ней делать. Бастиар! Она представляет для нас какую-нибудь ценность?
- Нет, мой принц. Вы можете убить её.
- А вот советовать мне, что делать, я не просил, - огрызнулся Артём и, сморщившись, почесал кончик носа. - Что бы мне с тобой такое сотворить? Придумал!
Он с наслаждением пронаблюдал как бледнеет и без того белое лицо Сабиры, как наполняются страхом тёмные, влажные глаза и громко расхохотался. Свита, предвкушая веселье, довольно захихикала, но смех принца внезапно смолк. Оглядев Сабиру с головы до ног, он лучезарно улыбнулся Кристеру:
- Позаботься о нашей наложнице, Крис. Она не должна скучать в разлуке со своим господином! - Артём с силой шлёпнул Сабиру по ягодицам и подтолкнул к просиявшему от гордости графу. - Развлекайся, дружище!
- Спасибо, мой принц! - радостно воскликнул граф, с плотоядной улыбкой наблюдая, как наложница приближается к нему и опускается на колени. - Я продолжу обучать её искусству любви. А то привыкла, понимаешь ли, саблей махать! Не женщина, а неотёсанный солдат!
- Верно замечено, - хохотнул Артём. - Вамик из рук вон плохо воспитал дочь. И как только Дима терпел её два месяца? Эта идиотка даже удовольствия доставить толком не умеет. Каждую мелочь объяснять приходиться!
Принц заговорщицки подмигнул Кристеру, и оба рассмеялись. Дмитрий с жалостью посмотрел на коленопреклонённую Сабиру, перевёл взгляд на светящегося злым весельем графа и, недовольно качнув головой, спросил:
- А в чём провинилась перед тобой Сабира, Тёма?
Принц захлебнулся смехом, повернулся к брату и с неподдельным изумлением уставился на него:
- Как это в чём? Эта тварь два месяца издевалась над тобой! И я должен наказать её. Я никому не позволю обидеть тебя, Дима! Ты мне больше, чем брат! И пусть только кто-нибудь посмеет косо взглянуть на тебя - убью! - Он обвёл притихшую свиту ледяными серебряными глазами и вкрадчиво уточнил: - Всем понятно?
Спутники с готовностью закивали, подкрепляя кивки разрозненными возгласами: "Да… Конечно… Понятно".
- Вот и славно. Вы очень смышлёные ребята. Отдыхайте! Весь Ёсский замок к вашим услугам, а у нас с Димой дела.
Артём коснулся плеча брата, и они исчезли. Маруся облёгчённо вздохнула и приподнялась, собираясь покинуть гостиную, но громкие слова Кристера пригвоздили её к месту.
- Мне удалось попробовать самых знаменитых женщин Камии! И хочу сказать вам, господа, что не в восторге от обеих. Пристрастие к оружию убивает женственность. Взять хотя бы Милену. Спать с ней всё равно что с трупом! - Граф ехидно взглянул на вспыхнувшую как маков цвет Марусю, небрежно потрепал по щеке Сабиру и с апломбом продолжил: - Впрочем, когда Милена попадёт в руки принцу, он сумеет расшевелить её. Клянусь, через неделю-другую она будет выглядеть и вести себя так же, как Сабира! Смотрите во что превратилась эта гордячка!
Подражая Артёму, граф намотал на руку косы наложницы, заставил её подняться и хорошенько тряхнул. Сабира вскрикнула от боли, по щекам потекли слёзы, и граф снова тряхнул её.
Спутники принца загоготали, а Карим Абали весело предложил:
- Хочешь, мы поможем тебе обучать её искусству любви. Дамочка выглядит туповатой, и, боюсь, одному тебе не справиться!
- А почему бы и нет! - Граф опустил Сабиру на пол и язвительно посмотрел на Марусю: - Ты тоже хочешь помочь мне, милочка? У тебя ведь огромный опыт! Мои палачи были мастерами своего дела. Надеюсь, ты запомнила всё, что они с тобой делали и без труда передашь свои познания Сабире.
Кристер издевательски улыбнулся женщине, а свита замерла в ожидании её ответа. Кровь отлила от щёк Маруси, превратив лицо в безжизненный восковой слепок. Несколько долгих секунд она молчала, потом поднялась и, молниеносным движением выхватив из-за пояса кинжал, метнула его в графа. Клинок просвистел над ухом Кристера, срезав прядь светлых волос, и по рукоять вонзился в стену.
- Следующий бросок будет смертельным, - твёрдо произнесла девушка.
Граф невозмутимо взглянул на волосы, осыпавшие плечо, смахнул их и фыркнул.
- Твои угрозы - пустой звук, ведьма! Ты не посмеешь убить меня, ибо и ты, и твои товарищи - трусы! Вы ни разу не использовали шанс отомстить мне и не посмеете сделать это впредь. И, пользуясь случаем, хочу напомнить, что по законам Камии убийство спутника принца карается смертью. Не так ли, Бастиар?
Каруйский граф скривился:
- Так-то оно так, но Артём может в любой момент изменить закон. А уж если ему придётся выбирать между тобой и творением Олефира, будущей праматерью камийских магов… - Он саркастически хмыкнул. - Кого он выберет, Крис?
- Ерунда! Принц чтит законы, и жестоко расправится с виновником моей гибели. Тем более что Милена Маквелл всего лишь наложница и её жизнь в нашем прекрасном и справедливом мире ценится так же, как песок в Харшидской пустыне. Будь она хоть трижды праматерью!
- Ты вступаешь на скользкий путь, Кристер, - осуждающе покачал головой Бастиар. - Милена Маквелл не так проста…
- Заткнись! - проревел Кристер, схватил Сабиру за косы и волоком потащил к дверям: - За мной, ребята! Приглашаю вас на вечеринку! И, вообще, в отличие от бездельника Бастиара и истеричной рабыни у нас есть дела!
- Правильно! - воскликнул Зохаль, и большинство спутников Артёма поддержали его одобрительными криками.
- Лучше с Сабирой развлекаться, чем слушать заумные речи Бастиара, - степенно подытожил Стефан Берг и направился за графом. Остальные потянулись следом.
В гостиной остались Маруся, Бастиар и Карл Маквелл. Разбойник налил себе полный бокал вина и приветливо улыбнулся сестре, которая всё ещё продолжал стоять во главе стола.
- Садись, Милена, поговорим.
- О чём? - насторожилась женщина.
После встречи со старшим братом, Людвигом, она не ждала от родственников ничего хорошего. "Пусть только попробует заикнуться о своих правах - убью!", - подумала Маруся, однако на стул всё-таки села.
- Боюсь нам не о чем разговаривать, Карл.
- Ошибаешься! - горячо возразил разбойник, сделал глоток вина и торжественно произнёс: - Спасибо тебе, Милена!
- Что?! - опешила женщина, и её серые глаза округлились, как у совы. - За что ты благодаришь меня?
- За убийство Людвига, конечно! После того как ты сбежала из Камии, Маквеллы впали в немилость. Наш отец умер, а из его многочисленных сыновей выжили только я и Людвиг. Титул, естественно, достался старшему, но теперь, благодаря твоему меткому удару, перешёл ко мне. Так что, позволь представиться: герцог Маквелл. - Карл шутливо поклонился сестре и поднял бокал: - За это стоит выпить, сестричка!
- Значит, ты не будешь нести всякую чушь насчёт прав на меня, требовать у Артёма выкуп и драться с Ричардом? - с подозрением глядя на брата, уточнила Маруся.
- Да нет же! Что я дурак, ссориться с камийской мечтой, а тем более с принцем Камии. С сильными мира лучше дружить, Милена. Согласна?
Неуверенно кивнув, женщина взяла в руки бокал, сделала несколько глотков вина и с любопытством спросила:
- Говорят, что Лерт разрушен, это правда, Карл?
- Да, мой родовой замок в ужасном состоянии, но это не беда. Я уже утвердил свои права на него и вскоре начну восстановительные работы. Думаю, через год справлю новоселье.
- Но откуда у тебя деньги?
- Ну ты даёшь, сестрица! Ты же сама была вполне удачливой разбойницей! Неужели Вы с господином Ричардом раздавали деньги бедным?
- Нет, - смутилась Маруся. - Мы вложили их в гостиничный бизнес.
- Вот-вот, - закивал герцог. - А мне что, до седых волос мечом махать? К тому же под рукой оказался Бастиар. Плюнув на гордость, я обратился к нему за советом и не жалею! - Карл поднял бокал, салютуя каруйскому графу, глотнул вина и доверительно заговорил: - Знаешь, дорогая, Басти совершенно нетипичный спутник принца. Мало того, что он попал в свиту по личному приказу Олефира, так ещё во время наших путешествий по Камии ухитрялся завести деловые знакомства во всех городах и сёлах, где мы побывали. Вместо того чтобы веселиться с Артёмом, он вечно с кем-то договаривался, подписывал какие-то бумаги, покупал рабов… Чем сильно выбивался, так сказать, из общей картины. Ребята его за это терпеть не могли.
- Ага. - Бастиар ехидно хмыкнул. - И каждый из них потихоньку ходил ко мне советоваться, куда лучше деньги вложить и прочее…
- Вот как?.. - Карл Маквелл отставил бокал, поднялся на ноги и потянулся. - Я благодарен вам обоим, господа. Твой совет, Бастиар, сделал меня богачом, а твой клинок, Милена - герцогом. Ещё раз спасибо и позвольте откланяться. Кристер да и прочие не поймут, если я не присоединюсь к веселью. Это вы у нас на особом положении, а я простой спутник принца. Пока!
Герцог прощально махнул рукой и быстрым шагом покинул гостиную. Маруся и Бастиар посмотрели на захлопнувшуюся за ним дверь и одновременно повернулись друг к другу.
- Я… - в один голос начали они и смущённо замолчали.
Маруся опустила голову и стала рассматривать рубиново-красное вино в кубке, а Бастиар озабочено потёр лоб, облизал сухие губы и всё-таки закончил начатую фразу:
- Я хотел спросить о Валентине. Ты случайно не знаешь, куда он делся?
- Ричи тоже пропал.
- Догадываюсь… И даже подозреваю (да что там юлить - знаю!), чьих это рук дело.
Мария болезненно поморщилась, поднесла к губам бокал и, глотнув вина, ровно произнесла:
- Ричи и Валя мешали принцу Камии, вот он и выкинул их из Ёсса. Куда, сказать не могу, но точно знаю - они живы. А раз живы, значит, выберутся откуда угодно. Солнечный Друг - проныра ещё тот, а Ричи - воин, каких Камия не видела. Не стоит за них волноваться, Бастиар.
- Но… - начал было граф, однако Маруся решительно перебила его:
- Говорю же: маг и воин в Камии не пропадут. Вот увидишь, скоро они с триумфом вернутся в замок да ещё не преминут предъявить Тёме претензии за невежливое обращение. Меня больше волнует Дима. Потому что только он может всё исправить! Только он способен удержать от глупостей Тёму! И только он может помочь нам вернуться в Лайфгарм! Он самый сильный и самый лучший!
Приоткрыв рот, Бастиар смотрел на Марусю и не верил глазам: едва женщина заговорила о Дмитрии, её щёки порозовели, раскраснелись, а жемчужно-серые глаза засветились.
- Мы должны помочь ему проснуться, ибо вернув магию он поможет и Артёму, и всем нам! - с воодушевлением продолжала Мария. - У меня есть план, как разбудить его, Басти.
- Постой! Любой придуманный тобой план сейчас же станет известен принцу, и он не даст нам его осуществить. Так имеет ли смысл ввязываться в заговор против самого могущественного мага Камии?
- Мы должны попытаться, Басти… - Маруся с такой мольбой взглянула в глаза графу, что тому стало немного не по себе. - Тёма обязательно купится на нашу уловку. Он любит Диму и не хочет убивать его. Пусть он день за днём талдычит о мести, а мы тем временем внушим ему простую и, главное, соответствующую его характеру мысль: убивать ущербного мага ниже достоинства могущественного и справедливейшего принца Камии. Вот если бы он победил равного - это была бы настоящая победа и весь мир рукоплескал ему. Чуточка лести и Тёма поможет Диме вернуть магию. И тогда, Басти, мы победим! Следом за магией вернётся память, и Дима наконец-то получит возможность влиять на ситуацию!
Женщина замолчала и с надеждой уставилась в озадаченное лицо каруйского графа.
- И какого чёрта, я потащился с Валей в Ёсс? - пробурчал тот, криво улыбнулся и отчаянно рубанул воздух ладонью: - Ладно, плутовка, уговорила! Как я понимаю, именно мне отводится почётная обязанность подвести Артёма к мысли о честном, так сказать, поединке?
- Да! - радостно воскликнула Маруся, выскочила из-за стола и, подбежав к графу, пылко поцеловала в щёку. - Спасибо, Басти! У нас обязательно получится! Я уверена!
Маша во весь рот улыбнулась и почти бегом покинула гостиную, опасаясь, что в последний момент граф передумает и откажется от её замечательной задумки. А Бастиар с озадаченным видом коснулся щеки, которую поцеловала Маруся, и ворчливо сказал себе под нос:
- Какая она всё-таки безрассудная, эта Милена Маквелл. Если бы какая-нибудь из моих любимых наложниц позволила себе подобную выходку, я бы ей губы отрезал! Хорошо, что Ричард ничего не видел!