Князь.
Лепестки белых роз нежной позёмкой стелились по мраморному полу. Высокие бронзовые канделябры замерли вдоль стен, точно стражи, охраняющие вечный покой могущественного обитателя гробницы. Снежно-белые свечи источали пряный аромат ванили и мускуса. Световые блики плясали по серым стенам, оплетённым золотой вязью, словно диковинной паутиной, и казалось, что последнее пристанище великого Олефира дышит, набирает в каменную грудь воздух, перед тем как поведать гостям сокровенные тайны.
Артём посмотрел на Диму, хотел что-то сказать, но передумал и направился к центру зала, где на каменном постаменте покоилась массивная хрустальная урна. Опустившись на колени, принц Камии с благоговением коснулся инкрустированной драгоценными камнями крышки, склонил голову и прикрыл глаза.
- Простите меня, магистр, - прошептал он и замер как изваяние.
Дмитрий с беспокойством смотрел на друга. Он ждал, что Артём разразится горестными рыданиями и станет упрекать его в смерти Олефира, но тот не проронил ни слезинки. Напротив, присутствие покойного учителя точно добавляло принцу силы и выдержки.
- Как же я завидую тебе, Дима, - неожиданно произнёс Артём и погладил блестящую крышку урны. - Ты знал магистра всю жизнь. А я удостоился его внимания лишь в последние два года.
Дмитрий предпочёл промолчать. В отличие от Тёмы, образ Олефира вызывал у него затаённую ярость. И, глядя на погребальную урну, Дима скорее радовался, что этого опасного мага нет в живых. "Если магистр свёл Артёма с ума в процессе обучения, значит, его устраивал сумасшедший принц Камии. А я хочу вернуть Тёме рассудок!" - подумал маг и покосился на друга, опасаясь, что тот прочтёт его мысли и разозлится, однако Артёма занимали лишь собственные думы.
- Я рос глупым и беспечным, Дима. Я считал, что неприятности и несчастья удел других, что беды и невзгоды никогда не коснутся меня. А потом я узнал, что обладаю даром управлять Временем и что все вокруг ненавидят меня и мечтают убить. И пришёл страх. Он стал моим вечным спутником. Я боялся всех и вся, даже в собственной тени видел крадущегося убийцу. Я был смертником, живущим в ожидании казни. - Артём прижался щекой к хрустальному боку урны. - Олефир прогнал мой страх. Он сделал меня сильным. Таким сильным, что теперь меня боятся как чумы… Это было прекрасно! - Принц глубоко вздохнул, поднялся с колен и повернулся к другу: - И только ты остался недоволен, Дима. Сначала я не мог понять, почему, но потом разобрался: тебе нравилось иметь под рукой никчемного, придурковатого мальчишку. Глядя на меня, ты упивался собственным могуществом!.. А ведь я так любил тебя, Дима. Я доверял тебе, как никому на свете. И ты воспользовался моим доверием! Ты заставил меня убить великого магистра, потому что он был единственным магом в Лайфгарме, кто мог противостоять твоим амбициям! - Артём расправил плечи и обличающе ткнул пальцем в сторону Димы: - Ради власти над миром, ты готов убить всех! Именно поэтому я не верну тебе ни память, ни магию!
Принц уронил руку и тоскливо уставился на хрустальную урну, будто забыв о друге, но стоило Диме пошевелиться, шоколадные глаза вновь впились в его лицо:
- На колени! Я требую, чтобы ты склонился перед величием моего магистра!
- Но ведь я победил его, так? - неожиданно спросил Дмитрий, и глаза Артёма едва не вылезли из орбит:
- Ты… Да ты…
- Ты сам сказал, что твоими руками я убил Олефира и захватил Лайфгарм. Значит, я сильнее магистра. Это во-первых. А, во-вторых, я не собираюсь оплакивать негодяя, исковеркавшего твою жизнь!
- Да я…
- Ты всё равно собираешься убить меня, так что притворяться нет смысла! - спокойно проговорил Дима и криво улыбнулся: - Твой рассказ вышел очень волнующим, Тёма, но у меня осталось масса вопросов. Может, ответишь на них, чтобы я наконец разобрался, что не так с нашим великим Олефиром?
- Не так? - взвыл принц Камии, и глаза его полыхнули серебряным огнём.
- Именно. Если магистр был само совершенство, как же случилось, что он вырастил такого монстра, как я? Или он сделал это нарочно? Но зачем? - Дмитрий говорил быстро, понимая, что в любую минуту Артём может оборвать его. Он знал, что будет расплачиваться за своё любопытство, но всё равно продолжал задавать вопросы. - Твой рассказ сквозит дырами и недомолвками, Тёма. Почему, например, столь могучий и ужасный я допустил, чтобы Олефир сделал тебя своим учеником? Если бы мне так нравился никчемный мальчишка, я бы держал его при себе и не уступил никому! И…
- Ты променял меня на Валентина! - выпалил принц и отчётливо скрипнул зубами: - Ты предал меня!
- Стоп-стоп, Тёма. - Дмитрий нетерпеливо махнул рукой и нахмурился: - Хочешь сказать, что я отдал тебя Олефиру в обмен на того рыжего целителя? Этого пьянчужку с замашками прощелыги? Бред! Зачем он мне понадобился?
Артём пригнул голову и набычился. Разговор принимал совершенно не тот оборот: обсуждать настырного землянина принцу не хотелось, впрочем, как и вспоминать не слишком приятные моменты собственной беспомощности. И он попытался вернуть разговор в прежнее русло:
- Олефир был великим магом! Он организовал в Камии чудесный порядок и сделал людей счастливыми…
- Хватит, Тёма! - перебил его Дмитрий. - Мы здесь одни, так что не стоит разыгрывать представление. Мы оба знаем, что Олефир не так велик, как мнится камийцам. Он явился в этот мир завоевателем и поставил его на колени. Но речь не об этом! Я хочу понять: что произошло между нами? Почему я отвернулся от человека, вырастившего меня?
- Это заслуга Хранительницы!
- Моей сестры?
- Да! - брезгливо выплюнул принц и застонал от бессилия: Дима непреклонно уводил разговор в сторону.
Вместо того чтобы ужасаться содеянному и рыдать над останками великого магистра, друг упорно пытался вывернуть всё наизнанку. Артём раздражённо тряхнул волосами и топнул ногой:
- Мы не будем говорить о ней! Только о магистре!
- Разумеется, Тёма, - пробормотал Дмитрий и задумчиво взглянул на погребальную урну.
До сего момента он считал, что собрал достаточно информации, чтобы повлиять на Артёма, но оказалось, что многих важных моментов он по-прежнему не знает. "И, судя по всему, не узнаю. Тёма желает говорить только о величии и совершенстве Олефира. Но я не верю, что его любимый магистр был таким уж гениальным и безупречным!"
- Неправда! Мой магистр идеален! - взвизгнул принц и замахнулся на друга.
Дима не стал дожидаться удара. Он стремительно опустился на колени и громко сказал:
- Мне жаль, что Вы умерли, великий Олефир! Без Вас мы осиротели!
От неожиданности Артём застыл с поднятой рукой. Несколько секунд он непонимающе таращился на коленопреклонённого друга, а потом опустил руку и с подозрением поинтересовался:
- Тебе действительно жаль, что магистр умер?
- Ты не представляешь как, - с неподдельной искренностью прошептал Дима и опустил голову: чтобы выяснить правду, ему нельзя было злить Артёма.
Принц озадаченно почесал затылок, покружил вокруг Дмитрия, разглядывая, точно диковину, и остановился у него за спиной. Он смотрел то на урну магистра, то на макушку друга, лихорадочно соображая в чём подвох.
- И ты действительно веришь в величие моего магистра?
- Я верю тебе, Тёма, - мягко ответил Дмитрий и продолжил, тщательно подбирая слова: - Моя память молчит. Мне нечем укрепить свою веру в магистра. Но я скорблю о его гибели, потому что она делает тебя несчастным.
Принц зарычал от негодования и рывком вздёрнул Диму на ноги:
- Лицемер!
- Нет! - Дмитрий перехватил занесённую руку друга, оттолкнул его и твёрдо взглянул в полыхающие серебром глаза: - Ты требуешь невозможного, Тёма! Я не могу оплакивать незнакомого мне человека! Хочешь настоящей искренности - верни мне память!
- Чушь! Большинство камийцев никогда не знали Олефира лично, но они скорбят о нём!
- Это другое!
- Да? Посмотрим! Спорим, я заставлю тебя осознать величие моего господина?
- Силой?
Принц Камии подошёл вплотную к другу и лучезарно улыбнулся:
- Ни магии, ни силы не будет, Дима. Только добрая воля и твоё собственное желание.
- Серьёзно?
- Даю слово! - Артём снисходительно потрепал друга по щеке и добавил: - Ты всегда был впечатлительным мальчиком, Дима. Тебе будет легко проникнуться гением Олефира. Я верю, что завтра мы будем вместе стоять здесь на коленях и оплакивать невосполнимую потерю. Искренне, разрывая сердца! Это будет великолепно, правда?
Дмитрий кивнул, с горечью глядя в абсолютно сумасшедшие глаза друга. "Может, стоило начать рыдать прямо сейчас? - досадливо подумал он. - Вдруг это хоть немного успокоило бы его? Нет, вряд ли. Тёма ждёт чего-то другого. Понять бы только - чего?"
- Не выдумывай, Дима, я бесхитростен, как младенец, - мурлыкнул Артём и взял его за руку. - Пойдём, не стоит тревожить нашими спорами покой магистра. Он не любил, когда мы ссорились.
В мановение ока маги перенеслись к дверям Диминых покоев. Хитро улыбнувшись, Артём распахнул высокие расписные двери:
- Прошу, братец! Надеюсь, мне удалось угодить тебе.
- Да… - протянул Дима, разглядывая большую светлую комнату: стены, обитые нежнейшим зелёным шёлком, прозрачные белые занавески, изящную мебель из жёлтого с тёмными прожилками дерева. - Очень красиво. Спасибо, Тёма.
Он обернулся к другу, но того уже не было рядом. Дмитрий пожал плечами, вошёл в гостиную и уселся на обтянутый сине-зелёной парчой диван. В руке привычно задымилась сигарета, и, глубоко затянувшись, маг стал обдумывать сложившуюся ситуацию. За время жизни в Камии он узнал довольно много, но его знания были обрывочными и неполными. Он отчаянно нуждался в разговоре с кем-нибудь из лайфгармских приятелей Артёма. Больше всего хотелось поговорить с ушлым рыжим целителем, но его, впрочем как и инмарского воина, Артём выкинул из замка. Оставался лишь один человек, который мог пролить свет на запутанную, противоречивую историю его отношений с Олефиром и Артёмом.
Сигарета исчезла, Дмитрий решительно поднялся и, представив себе стройную, гибкую женщину в сером замшевом костюме, пробормотал:
- Это даже хорошо, что в Ёссе кроме неё никого нет. Так бы, и правда, пришлось идти к Валентину.
Маг улыбнулся, вышел из гостиной и остановился в коридоре, соображая, как найти покои Маруси в огромном замке. И вдруг в памяти всплыли слова Валентина: "Ты - король Годара, Смерть и лучший маг Лайфгарма!" Дима ехидно усмехнулся и рявкнул:
- Ко мне!
Раб в чёрной ливрее с голубым кантом, пробегавший мимо, остановился, как вкопанный, и с испугом уставился на сердитого господина.
- Отведи меня в покои камийской мечты! - приказал маг, и раб, низко поклонившись, засеменил по коридору.
Возле мрачных чёрных дверей он остановился:
- Покои камийской мечты, господин.
- Свободен! - машинально бросил Дмитрий и нахмурился, запоздало подумав, что его визит может показаться Марусе неприличным.
Но нечаянная мысль улетучилась также быстро, как и пришла. Маг тихонько толкнул двери и недоумённо огляделся. Угрюмая комната разительно отличалась от любовно обставленной гостиной в его покоях, зато веяло от неё чем-то очень знакомым, но давно забытым. Маг с минуту разглядывал массивный черный стол, широкие кожаные кресла и диваны, тяжелые плотные гардины, и величественно надутый, как сам Ёсский замок, буфет. "Явно не Тёмина работа", - подытожил он и, поскольку в гостиной никого не было, направился к ближайшей двери.
Дмитрий заглянул в сумрачно строгий кабинет, потом, немного помедлив, в спальню, которая в пику гостиной и кабинету выглядела ярко и празднично. Но Маруся как сквозь землю провалилась. Неисследованной осталась только ванная, но туда Дима зайти не решился. Он представил, как женщина нежиться в прозрачной голубоватой воде, и щёки запылали, точно у подростка. "Подожду здесь", - решил маг и опустился на край низкой широкой кровати. Несколько секунд он сидел неподвижно, тщетно пытаясь прогнать соблазнительные видения, и тут его рассеянный взгляд наткнулся на искусно задрапированную красно-синей портьерой дверь. Дима неуверенно поднялся, подкрался к таинственной двери, приподнял портьеру, с величайшей осторожностью приоткрыл дверь и увидел Марусю. Женщина в пол-оборота сидела перед трельяжем и сосредоточенно расчёсывала чуть влажные русые волосы. Покатые плечи прикрывало белое пушистое полотенце, но предательское зеркало чётко отражало все изгибы и выпуклости восхитительного тела. Застыв на пороге, Дима уставился на почти обнажённую камийку не в силах ни заговорить, ни вернуться обратно в спальню. Он мог бы простоять так и час, и два, но лёгкий сквозняк выдал его. Маруся резко обернулась, полотенце соскользнуло с плеч и белой птицей приземлилось на пол. Женщина слабо ойкнула, зарделась и, молниеносно подхватив небрежно брошенный на ковёр халат, закуталась в него, как в кокон.
- Дима?!
- Я… Я подожду в спальне, - хрипло выдавил маг и, сообразив, что фраза вышла двусмысленной, уточнил: - В смысле просто подожду.
Он нервно сглотнул, попятился и пятился до тех пор, пока не наткнулся на кровать. Плюхнувшись на мягкий матрас, Дима перевёл дыхание и заставил себя подумать о том, зачем на самом деле пришёл к Марусе: "Мне нужно расспросить её о Лайфгарме", - как молитву твердил он, а перед глазами стояло отражение обнажённой женщины с белым полотенцем под ногами…
Маруся появилась в спальне минут через пять. Серый замшевый костюм полностью скрывал её тело, но так плотно прилегал к коже, что Дима, не успевший толком прийти в себя, вновь занервничал. Захотелось наплевать на разговоры и… "Нет уж! - осадил себя маг. - Не за этим я пришёл! Сначала - дело, а потом… Чёрт!"
Дмитрий вскочил с постели, вымученно улыбнулся и попросил:
- Идём в гостиную, Маша. Мне необходимо поговорить с тобой.
Он хотел подать девушке руку, но передумал, опасаясь нового взрыва желания, и почти выбежал из спальни. Маруся с сожалением посмотрела ему вслед и перевела взгляд на чуть примятое покрывало.
Появление возлюбленного испугало и обрадовало её. И если бы Дима сделал шаг вперёд, а не назад, то она бросилась бы к нему в объятия сама, но увы… "Ну и пусть! Пусть всё остаётся как есть. Я жена Ричарда, он почти женат на Стасе… Мы оба не свободны, и нечего предаваться бессмысленным, неосуществимым мечтам…" В носу защекотало, глаза защипало, но Маша сдержала слёзы и, глубоко вздохнув, последовала за Димой в гостиную.
Маг сидел за массивным овальным столом, в руке у него дымилась сигарета, а взгляд был устремлён на занавешенное плотными гардинами окно.
- Выпьешь что-нибудь? - вежливо поинтересовалась Маруся, подойдя к буфету.
- Не мешало бы… - протянул Дима, нехотя отвёл глаза от окна и посмотрел на женщину, соображая как начать разговор.
Маруся достала из монументального буфета бутылку синего, почти чёрного стекла и высокие тонкие бокалы на длинных ножках.
- Этот буфет, - с запинкой произнёс Дмитрий, начиная светскую беседу, - кажется мне олицетворением Ёсского замка.
- Точно, - подхватила Мария. - Такой же громоздкий и величественный. Когда я увидела резиденцию Олефира издалека, она напомнила мне хищную птицу, которая сидит на скале и стережёт добычу. - Женщина подошла к столу, поставила бокалы и протянула Диме запечатанную сургучом бутылку. - Открой, пожалуйста.
Маг уничтожил сигарету, взял бутылку из рук Маруси, слегка задев пальцами её ладонь, и оба поспешно отвели глаза - лёгкое прикосновение отдалось в сердцах взрывной волной. "Да, что ж это такое?!" - одновременно подумали они и… отодвинулись подальше друг от друга. Маруся уселась напротив возлюбленного, а тот стал вдумчиво и аккуратно счищать сургуч. Наконец бутылка была открыта, Дима разлил по бокалам янтарно-жёлтое вино и, взявшись за тонкую ножку, уставился на буфет.
- За встречу, - после минутного молчания произнёс он и заставил себя посмотреть в жемчужно-серые глаза.
Маруся едва заметно улыбнулась:
- За встречу.
Тост прозвучал, пришло время пригубить вино, но Дима и Маруся неотрывно смотрели в глаза друг другу, не смея пошевелиться. В гулкой тишине гостиной надрывно тикали часы в тяжелой дубовой раме; под потолком, за бронзовой громадой люстры, клубился мрак; по углам, за спинками кресел и диванов, прятались тени. Маруся и Дима застыли с бокалами в руках, будто став частью гостиной. И только их сердца колотились в ритм часам, отмеряя минуту за минутой. Длинная бронзовая стрелка дёрнулась, упала на тускло блестящую в сумраке шестёрку, и часы ожили.
- Бом-бом! - разнеслось по гостиной, и влюблённые вздрогнули.
- За встречу, - грустно повторил Дмитрий, выпил вино, не почувствовав вкуса, и торопливо заговорил: - Ты единственная в замке, кто может рассказать мне о Лайфгарме, Артёме и Олефире. Скажи, почему я расстался с тобой в Кероне, Маша?
Женщина растерянно посмотрела на мага, глотнула вина и отрицательно покачала головой:
- Мы не будем говорить об этом сейчас, Дима. Я уверена, когда память вернётся к тебе, ты сам ответишь мне на этот вопрос. - Щёки Маруси вспыхнули, губы задрожали: - Ты ещё не видел свою сестру, Станиславу, а она, как говорит Ричард, всё для тебя.
Маша схватила бокал, поднесла его к губам и опустошила так алчно, словно несколько часов подряд её мучила нестерпимая жажда.
- Артём твердил то же самое, - потеряно заметил Дима, - только я совсем не помню её и… не знаю почему она так важна для меня.
Серые глаза девушки потемнели, и Диме показалось, что в гостиной сейчас разразится буря, но Маруся тряхнула головой и почти спокойно произнесла:
- Станислава любит тебя. Она пошла за тобой в Лайфгарм и сумела вырвать из рук Олефира, которому ты служил как цепной пёс.
Дима поморщился и поспешно спросил, радуясь, что разговор уходит в сторону от неизвестной ему сестры:
- А Тёма? Как попал к нему Тёма? Мы вместе служили ему?
- Нет. Он попал в руки повелителя Камии гораздо позже. Ричард говорил, что Олефир разыграл целый спектакль, чтобы отобрать у тебя Артёма. К этому времени ты уже ушёл от него, и Тёма всё время был с тобой. Ты защищал его от всех и вся, потому что он - временной маг, зло и погибель Вселенной.
- Вот как? Наш Тёма настолько могущественен?
- Ты лучше. Ты… Ты… - Маруся смутилась и опустила голову. - Не знаю как это сказать, но, в общем, ты единственный, кто может справиться с временным магом, а значит, ты лучше!
Дима машинально потёр палец, на котором когда-то носил кольцо, и в его руке задымилась очередная сигарета. Некоторое время он молча курил, а потом спросил:
- А почему меня воспитывал Олефир? Он же приходится мне дядей. Где мои родители?
- Умерли. Твой отец - Фёдор, брат Олефира, а мать - Алинор, бывшая королева Инмара, Хранительница Источника. Говорят, они обожали друг друга, но Фира разрушил их брак. Фёдор бежал на Землю, прихватив с собой годовалую дочь, а Алинор стала женой Олефира. Когда ты родился, Олефир обманул и её, и Совет высших магов, сказав, что запретный сын Хранительницы умер. Утверждают, что он даже трупик новорожденного ребёнка показал. Но ты выжил! Фёдор знал об этом, однако пальцем не пошевелил, чтобы забрать тебя. И ты рос с дядей. Он воспитывал и обучал тебя необычайно жестоко, но ты, как ни странно, любил его и наотрез отказался убивать.
- Даже так… - пробормотал Дима и вдруг вскинул голову: - Но всё-таки я убил его!
- Олефира убил Артём. Ты приказал - он сделал…
- Получается, мы убили его вместе? Но за что? Тёма обожает своего магистра, да и я, по твоим словам, любил его… Не понимаю.
Маруся вгляделась в настороженное лицо мага:
- Как рассказывал мне Ричард, Артём долгое время не знал, кто он есть на самом деле. В отличие от тебя, его воспитывали разгильдяем, оболтусом и шутом. Он почти не умел пользоваться даром и был беспомощен, как новорождённый котёнок. Но, как бы там ни было, Тёма - временной маг, которых никогда не оставляют в живых! Ибо, стоит им осознать свой дар, мир погружается в хаос и в конце концов гибнет. Тёма выжил благодаря тебе, запретному сыну Хранительницы. По мысли Совета, вы должны были убить друг друга… А вы подружились. Не знаю, есть ли в этот заслуга Олефира, но ты с детства обожал светлого мальчика Тёму. Для тебя он никогда не был злом. И однажды вы встретились и больше не расставались. Ты заботился о нём, как о ребёнке, потакал ему во всём, оберегал. В Вилине ты чуть не умер, спасая его… - Маруся глотнула вина и продолжила: - Олефира не устраивало такое положение вещей. Он не желал видеть тебя нянькой временного мага, и обманом забрал его в Камию. Он очень хорошо знал тебя, Дима, и в решающий момент заставил сделать выбор. Ты мог либо спасти Валентина, который тогда ещё не был магом, и умер, если б не ты; либо защитить Тёму, потенциально могущественного чародея, у которого был шанс выжить в учениках Олефира. Ты выбрал Валю, и Артём оказался в ускользающем мире, неподвластном тебе! Ты был зол на Олефира, и, как говорит Ричард, растерзал бы его голыми руками, потому что знал, как именно он будет обучать Артёма. А через два года Олефир вместе с безумным Тёмой вернулся в Лайфгарм. И было поздно что-то менять - Артём душой и телом принадлежал своему магистру… Ради Тёмы ты отдал на растерзание Олефиру Лирию и позволил издеваться над Станиславой. А потом ты дрался с Артёмом и победил. Но он всё равно вернулся к любимому магистру. И Олефир стал снова измываться над ним. Тут-то ты и не выдержал. Ты заставил Тёму убить любимого магистра, ибо только так мог освободить его. Осознав, что натворил, Артём хотел умереть, но ты приказал ему жить и…
- Достаточно! - Дима вскочил, сжал кулаки и снова сел. Схватив бутылку, он наполнил бокал, поднёс его к губам и поставил обратно. - Тёма абсолютно прав. Во всём! Это я виновен в гибели нашего учителя, да и судьбу Артёма исковеркал я! Я не сумел защитить его, предал, а потом ещё и диктовал свою волю, будто он мой раб! Как так получилось, Маша? Я ведь люблю его и… - Дима залпом выпил вино и расстроено посмотрел на Марусю: - Мне нет оправдания!
- Ты неправильно понял меня!
- Всё предельно ясно! Артём вправе казнить меня за то, что я совершил.
- Нет! Ты столько сделал для него! - Маруся дрожащей рукой провела по лбу и попросила: - Верни себе магию и память, Дима. Тогда ты поймёшь, что ни в чём не виноват перед Тёмой. Возможно, ты даже сумеешь вылечить его!
- Нет! Магия не поможет! Я знаю, что не могу вылечить Тёму той силой, что клокочет во мне, ибо это магия смерти. Вырвавшись на свободу, она уничтожит всех и вся! Я должен найти другой способ!
- Не мели ерунды! Ты всегда умел контролировать свой дар! Выпусти Смерть и образумь Тёму. Ты сильный, ты можешь!
- Что значит "образумь"?! Предлагаешь вновь начать командовать им?! Он свободный маг и имеет право жить, как ему вздумается! В конце концов, Олефир научил Артёма пользоваться даром, научил защищаться, а я убил его учителя! Понятно, почему Тёма зол на меня!
- Хватит! Не хочешь просыпаться - не надо! Давай, беги к Артёму, падай ему в объятья и начинай умолять о смерти! Пусть он убьёт тебя, а потом и всех нас!
- Не ори на меня, - буркнул Дима, поднял глаза на Марусю и хотел что-то добавить, но двери резко распахнулись, впустив в гостиную спутников принца с сияющими, как новенькие баары, лицами.
Они бесцеремонно расселись по диванам и креслам, а Кристер подошёл к столу и взял в руки бутылку.
- Что пьём? - небрежно поинтересовался он, сделал глоток прямо из горлышка и довольно крякнул: - Выдержанное вино из каруйской сливы-дички. Редкий напиток! - Кристер цинично подмигнул Марусе: - Подарочек Бастиара за восхитительную ночь? Наверное, ты ублажала его с большей страстью, чем меня. Хотя… мог бы отблагодарить чем-нибудь более ценным. О его сокровищнице легенды ходят. А он бутылкой вина отделался. Жлоб!
Спутники принца весело загоготали, а бледный от гнева Бастиар рванулся к Кристеру, выхватил из его рук бутылку и с ненавистью прошипел:
- Заткнись, Крис! Ещё слово, и в морду получишь!
- Какие мы смелые! - делано восхитился Кристер, с пониманием посмотрел на каруйского графа и миролюбиво заметил: - Крепко же тебя девчонка зацепила. Давай не будем ссориться, лучше расскажи, как она ласкала тебя. Уж больно сравнить охота!
Кристер презрительно расхохотался, и Бастиар, не соображая, что делает, со всего размаха врезал ему бутылкой по голове. Тёмные осколки и брызги золотистого вина осыпали голубой камзол, и граф мешком свалился на пол. Спутники принца, разинув рты, уставились на обычно сдержанного Бастиара, а тот отбросил "розочку" и озадаченно потёр лоб.
- Какая муха тебя укусила, Басти? - укоризненно поинтересовался Стефан Берг. - Принц будет не в восторге от твоего поступка. Кристер был его любимцем.
- Но почему же был, - усмехнулся Дима. - Он жив и почти здоров. Чугунную голову так просто не прошибёшь!
Спутники принца вновь загоготали, а Зохаль радостно заявил:
- Что верно, то верно! Кристер никогда не отличался умом и сообразительностью.
- Да уж, куда ему до вас! - ехидно хмыкнул Карл Маквелл и улыбнулся Бастиару: - Ты бы отошёл на пару шагов, приятель, а то наш больной на голову граф сейчас вскочит и в бой ринется.
Герцог словно в воду глядел. Кристер пошевелился, затем сел, мутным взглядом обвёл свиту и остановил глаза на Бастиаре:
- Скотина!
Он выхватил кинжал и, рывком вскочив на ноги, бросился на каруйского графа. Но драки не случилось. Молнией взлетев со стула, Дмитрий одной рукой перехватил запястье Кристера, а другой сжал его горло:
- Остынь!
Свита дружно зааплодировала, а граф, дергаясь в стальных ладонях Дмитрия, зло прохрипел:
- Отпусти меня, смертник!
- Да пожалуйста! - скривился Дима, с силой оттолкнул его и как ни в чём не бывало уселся за стол.
Граф пролетел несколько метров и врезался в массивный буфет. Стеклянные дверцы обиженно звякнули, а Кристер, застонав от боли, сполз на пол. По гостиной разнеслись грубая брань и ругательства, заглушаемые смехом спутников принца.
- Не везёт тебе сегодня, Крис! - выкрикнул Рузбех.
- Это как сказать, - язвительно проговорил Карим Абали, с интересом разглядывая Дмитрия. - Его сиятельство мог и убить, а так - покалечил малость. Разве это не везение?!
И, забыв о стонущем, изрыгающем проклятья Кристере, спутники принца пустились в спор о том, что можно назвать везением, а что нельзя. Бастиар же сел рядом с Димой и тихо сказал:
- Спасибо, Ваше сиятельство. Вы не представляете, как Вы мне помогли. Если бы мы подрались с Кристером, то один из нас точно был бы мёртв. А потом Артём убил бы победителя. Он терпеть не может свар среди своих вассалов.
Дмитрий задумчиво кивнул, исподлобья взглянул на Марусю, которая нервно вертела в руках бокал, и протянул ей дымящуюся сигарету:
- Ты иногда куришь, я знаю.
Женщина взяла сигарету, глубоко затянулась, бросила взгляд на буфет, возле которого корчился от боли граф, и пробормотала:
- Я бы предложила вам вина, но…
- Замечательная идея! - обрадовался Дима. - Думаю, где-нибудь в спальне у Ричарда припрятана ещё бутылочка. Поищи!
- Хорошо, - неуверенно улыбнулась Маруся и поднялась из-за стола.
Едва дверь за женщиной захлопнулась, Дмитрий повернулся к Бастиару и, сверкая глазами, спросил:
- То, что Кристер говорил о Марусе, правда? Она спала с вами обоими?
Граф поёжился и невольно отодвинулся от кипящего яростью мага.
- Кристер изнасиловал её, - почти шёпотом произнёс он, - а потом отдал на растерзание палачам. Говорят, он мстил за то, что она отказалась стать его любимой наложницей. Что же касается меня, Ваше сиятельство, мне и в голову не приходило рассматривать Милену Маквелл в качестве своей наложницы. Но, смею заметить, господину Ричарду очень повезло с ней.
Дмитрий внимательно выслушал графа и согласно кивнул:
- Я тоже так считаю, Бастиар. Кстати, можешь звать меня просто Дима, к чему нам дурацкие церемонии?
- Ни к чему, - робко улыбнулся граф и кивком указал на дверь спальни. - Девочке придётся тяжело в свите принца. Боюсь, Артём заставит её "веселиться" наравне со всеми. Будь в замке Ричард, он бы этого не допустил, а…
- Ричи мой побратим, и, пока его нет, о Маше буду заботиться я! - отрезал Дима, поднялся и подошёл к Кристеру, который сидел на полу, прислонившись к дверцам буфета, и болезненно морщился. - Встать! - рявкнул маг, и в гостиной стало тихо, как в склепе великого Олефира.
Спутники как один обратили недоумённые взгляды на брата принца, а Кристер, перестав стонать, с трудом поднялся на ноги и уставился на Дмитрия, как кролик на удава.
- За оскорбление чести и достоинства Милены Маквелл я выношу тебе смертный приговор, - отчеканил Дмитрий и резким движением свернул графу шею.
Камийцы дружно ахнули, а Маруся застыла на пороге спальни с бутылкой и бокалами в руках. Она заворожено проследила, как труп Кристера медленно валится на пол, и перевела взгляд на возлюбленного. Дима с едва заметной улыбкой смотрел на неё, а в длинных аристократических пальцах дымилась сигарета.
- Вижу твои поиски увенчались успехом, - невозмутимо произнёс маг, вернулся за стол и поманил женщину к себе.
- Да, нашла кое-что, - растерянно ответила Маруся, и вдруг сорвалась с места, подбежала к столу и, сунув в руки Бастиару бутылку и бокал, бросилась на шею возлюбленному.
И Дима не смог сдержаться. Он уничтожил сигарету, крепко прижал к себе Машу, и их губы слились в долгожданном поцелуе. Тишина в гостиной стала такой глубокой, что тиканье часов звучало, как удары пудового кузнечного молота. Спутники повелителя Камии, затаив дыхание, смотрели на князя и наложницу принца и думали о том, какую казнь придумает для них Артём. Наконец влюблённые разомкнули объятия, и камийцы разом выдохнули. На смену недоумённым взглядам пришли шёпот и тихое хмыканье, неразборчивые возгласы и смешки. Дмитрий погладил женщину по щеке и с горечью подумал: "Ну почему я бросил её? Неужели из-за Станиславы? Или была ещё какая-то причина?" Маруся же с любовью и нежностью взглянула в ясные голубые глаза Димы и, прошептав: "Спасибо", отвернулась, села на соседний стул и взяла в руки бокал.
- Мы, вроде бы, собирались выпить, Басти, - хрипловато заметил маг, искоса поглядывая на женщину.
- Сейчас. - Каруйский граф одним движением сорвал запечатанную воском пробку, понюхал вино и улыбнулся: - Видимо, раньше здесь жил почитатель редких и дорогих вин. Это же особая вишнёвая настойка! Основным сырьём для неё является сорт вишен, выведенный в моей долине, его особенность заключается в том, что…
- Басти… - простонала Маруся. - Умоляю тебя, остановись! Мы собирались выпить, а не лекцию о селекции послушать!
Дмитрий фыркнул, а каруйский граф смущённо потупился и стал разливать настойку. Но, едва они поднесли бокалы ко рту, раздался оглушительный хлопок, и в гостиной появился Артём. Вид у принца Камии был возмущённый и обескураженный.
- Что ты наделал, Дима? Я обещал Кристеру защиту, а ты взял и убил его!
- Но я-то ему ничего не обещал.
- А ты знаешь, что по камийским законам я должен казнить тебя за убийство моего спутника!
Дмитрий хмуро посмотрел на друга и, пригубив вишнёвой настойки, поинтересовался:
- И что тебя останавливает?
Артём скривил рот, словно собираясь заплакать, и беспомощно посмотрел на Бастиара, но тот с непроницаемым лицом разглядывал вино в бокале.
- Басти! - Принц Камии топнул ногой. - Скажи, что я прав!
- Вы правы, Ваше величество.
- Вот видишь, Дима! Ты - покойник!
- А разве я возражаю?
- Нет. - Артём сник и задумчиво почесал затылок.
Свита замерла в ожидании кровавой расправы, а Маруся в ужасе закусила губу, но вместо того, чтобы начать "представление", принц уселся за стол напротив брата и сотворил бокал. Граф налил принцу вина, и, сделав несколько глотков, Артём зажмурился от удовольствия.
- Вкусненько! - радостно воскликнул он, но опять сник и озабоченно посмотрел на Бастиара: - Только я всё равно не знаю, как поступить. Не могу же я казнить Диму дважды! Он уже приговорён за убийство моего магистра! Придумай что-нибудь, Басти!
Каруйский граф потёр лоб:
- Дело в том, что Ваш брат по сути не является членом свиты, а стоит несколько выше. - Он вопросительно взглянул на Артёма и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - А раз Дмитрий занимает более высокое положение, значит, номинально спутники являются его вассалами, и он вправе распоряжаться их жизнями по своему усмотрению.
- Правильно! - возликовал Артём. - Дима использовал право сильного! Не было никакого убийства! Кристер сам виноват! Попался под горячую руку! Ясно?!
Он обвёл свиту ледяными глазами, и камийцам оставалось лишь кивнуть в ответ - спорить с принцем Камии дураков не нашлось.
- Чудненько! - подытожил Артём и весело подмигнул Марусе. - Не унывай, девочка! Сейчас выпьем за моего любимого брата, и в путь! Наливай, Басти! - Он протянул графу бокал и весело затараторил: - Вот оно тлетворное влияние Солнечного Дружка. Раньше, я никогда не пил в таких количествах, как сейчас. Так и алкоголиком недолго стать! Это Диме можно ни о чём не беспокоиться. Когда-нибудь я казню его, а мёртвые не спиваются, так, братец?
- Конечно, - улыбнулся Дмитрий.
- Вот и славно! Допивайте скорее! Мне не терпится показать Диме, какого великого правителя лишилась Камия. Он должен взойти на эшафот, полностью осознав весь ужас своего преступления!
- Я постараюсь, Тёма. Очень постараюсь, - серьёзно произнёс Дмитрий, поднялся и посмотрел в глаза другу: - Я готов. Идём.
- Здорово!
Артём взмахнул рукой, и они оказались в большой и радостной комнате. По цветущему лугу, украшавшему светлые стены, прыгали и скакали, танцевали и кувыркались чудесные разноцветные зверушки. В углу возвышалась громадная и в тоже время изящная гора-фонтан, поросшая раскидистыми карликовыми деревьями. Тонкие струи омывали шероховатые каменные склоны, заставляя их блестеть и искриться. Вода стекала в узкий ров и через крохотные отверстия проливалась весёлым дождём в бассейн с золотыми рыбками. На полу огромным белым полем расстилался ковёр, на нём разноцветными бутонами роз красовались атласные и бархатные подушки. Норовистое камийское солнце проникало в комнату сквозь стеклянный купол потолка, и создавалось впечатление, что из мрачной гостиной камийской мечты они перенеслись в дивную сказку.
Спутники принца недоумённо вертели головами. Они рассчитывали на немедленное веселье, но в роскошной комнате не было ни души, если не считать мохнатой рыжей обезьяны, которая раскачивалась на толстой, обитой бархатом жёрдочке и с безмятежным видом чистила апельсин. Разобрав кожуру на полоски, обезьяна ревниво глянула на незнакомцев, словно предупреждая, что апельсина они не получат, и впилась зубами в нежную сладкую мякоть.
- Жуй, жуй, не отвлекайся! - хохотнул принц Камии, показал обезьяне язык и обратился к свите: - Присаживайтесь, господа, развлечение скоро прибудет!
Спутники разбрелись по комнате, вольготно развалились на подушках и обратили полные предвкушения взгляды на стрельчатые деревянные двери. Дима и Маруся посмотрели друг на друга и поспешно отвели глаза: им обоим хотелось оказаться подальше от "развлечений" сумасшедшего принца, но единственное, что они могли сейчас сделать - остаться стоять, демонстрируя непричастность к его свите. Артём смерил друзей насмешливым взглядом и осуждающе качнул головой:
- Опять бунтуем? От коллектива отбиваемся? - Он широко улыбнулся, точно собираясь сказать что-то ласковое, и вдруг рявкнул: - Сидеть!
Опасные ледяные искры в глазах принца заставили Марусю поспешно опуститься на пол, а вот Дима не шелохнулся. Он с безмятежным спокойствием взглянул на Артёма и как бы между прочим осведомился:
- Где мы, Тёма?
- В Эфре, братец. У меня здесь, видишь ли, дела.
Артём дурашливо взмахнул полами плаща, и Дмитрий подумал, что принц в своём чёрном одеянии выглядит на фоне радостной комнаты, как ворон в цветущем саду. Прочитав мысли друга, принц нахмурился, но промолчал. Вступать в перепалку не было желания - слишком важное дело ему предстояло. Страстно желая, чтобы Дима проникся значимостью момента, он нацепил на лицо суровую мину и менторским тоном произнёс:
- Я правитель Камии, и должен неустанно заботиться о благополучие своего мира. Так учил меня мой великий отец.
- Звучит, как песня, - с прохладцей заметил Дима и уточнил: - Мы пришли в Аргул, чтобы кому-то помочь?
Дёрнувшись от злости, Артём подался вперёд:
- Мы пришли восстановить справедливость! Ясно?
- Тоже хорошее дело, - одобрительно кивнул Дмитрий. - Если всё так, как ты говоришь, Тёма, пожалуй, великий Олефир действительно был не так уж и плох.
- Придержи свой поганый язык!
Артём замахнулся на друга, но шум за спиной заставил его обернуться. Стрельчатые двери величественно растворились, и маг мгновенно забыл о неуместном выступлении Димы. Минута истины близилась, и, расправив плечи, принц высокомерно взглянул на замерших на пороге людей.
Дмитрий тоже посмотрел на высокого седовласого мужчину в просторной тёмно-синей рубашке и атласных чёрных штанах, на мальчиков-близнецов в одинаковых бело-красных костюмчиках с золочёными сабельками на поясах, и троих молодых людей, так же, как и старик, облачённых в простые домашние одежды. У всех шестерых были скуластые лица, пухлые губы и большие тёмно-серые глаза, кричащие о близком родстве. Скользнув глазами по лицам близнецов, Дмитрий почувствовал тошноту: ему показалось, что лица мальчишек заливает кровь. Он опустил голову, наткнулся на сочувствующий взгляд Маруси, и на душе стало ещё гаже.
"Не позорь меня, Дима! Я не желаю, чтобы моего брата сочли слабаком!" - требовательно произнёс принц и, раскинув руки, ринулся навстречу герцогу.
- Старина Ральф! - Артём стиснул наместника в объятьях, чуть приподняв над полом, и через его плечо взглянул на троих мужчин: - Родерик, Кларенц, Билл. Вас я тоже рад видеть.
Принц разжал руки, наклонился к близнецам, и Дмитрий почувствовал неистовое желание схватить друга за шиворот и оттащить подальше от детей. Огромным усилием воли он заставил себя остаться на месте.
- А это у нас кто? - тем временем проворковал Артём и дружелюбно щипнул мальчишек за щёчки.
- Мои внуки, Ваше величество, - с непроизвольной гордостью ответил герцог, - Морти и Макс сыновья Родерика.
- Замечательные малыши! - Принц порылся в карманах, вытащил гость конфет в пёстрых блестящих обёртках и по-братски поделил их между детьми. - Кушайте на здоровье.
Из-под потолка раздалось сердитое повизгивание. Косматая обезьяна отшвырнула апельсиновую кожуру и ринулась вниз. Приземлившись рядом с принцем, она вытянула лапу, подвигала кожистыми толстыми пальцами и требовательно посмотрела в шоколадные глаза.
- Вот нахалка! - восторженно воскликнул Артём и звонко расхохотался.
- Это Бетти, Ваше величество.
- Иди сюда, Бетти! - Принц сграбастал протянутую лапу, подтащил обезьяну к Диме и заявил: - Я нашёл тебе достойную спутницу, братец! Вылитая Стаська!
Обезьяна враждебно заурчала и попыталась укусить Артёма за пальцы, но тот быстро провёл рукой по лохматой рыжей макушке, и Бетти присмирела. Подхватив обезьяну на руки, принц вручил её брату и лукаво подмигнул Марусе:
- Живите в мире и согласии, дети мои! Я рад, что на устои и предрассудки вам плевать.
Спутники принца довольно захихикали, а женщина покраснела и виновато посмотрела на Диму. Маг ответил ей ободряющей улыбкой и перевёл взгляд на Артёма:
- Ты пришёл ради справедливости, Тёма. Но разве справедливо лишать детей их питомца?
Спутники, как один, уставились на принца: им было до жути любопытно, до каких пределов простирается свобода новоявленного князя. Аргульцы же ошарашено открыли рты. Герцог инстинктивно загородил собой внуков, чтобы они не увидели кровавой расправы над зарвавшимся спутником принца, но ничего страшного не произошло. Артём лишь презрительно хмыкнул и, повернувшись к Ральфу, сообщил:
- Это мой брат. Он немного странный, потому что потерял память.
Герцог заторможено кивнул, а Дима поставил обезьяну на пол и подтолкнул к детям:
- Иди, Бетти, ты свободна.
Обезьяна рванула с места, точно её пятки обожгло огнём. Огромным прыжком она взвилась под потолок, уцепилась за качели и стала раскачиваться, демонстрируя людям длинный красно-фиолетовый язык. Дмитрий помахал ей рукой и дружелюбно взглянул на близнецов:
- Извините нас, это была неудачная шутка. Мы не тронем вашу Бетти.
Мальчишки робко улыбнулись в ответ, а герцог и его сыновья воззрились на брата принца, как на сумасшедшего. Дима проигнорировал их взгляды. Он подмигнул мальчишкам и перевёл глаза на Артёма.
- Надеюсь, ты не сердишься?
- Ничуть! Это было так трогательно! - умильно хихикнул принц и обвёл глазами сидящих на полу спутников: - Правда, он сердцещипателен, как заботливая мамаша? Мой брат обожает детей! Кстати, Дима, я слышал, ты спас в Бэрисе какого-то мальчишку. Кто он?
- Понятия не имею.
- Филантроп! - буркнул принц и поинтересовался: - А куда ты его отправил?
- В безопасное место.
- В могилу? Как это похоже на тебя, братец!
Свита дружно захихикала, а Маруся опустила голову и стала сосредоточенно рассматривать пол: она с ужасом ждала, когда принц закончит изгаляться над другом и приступит к настоящему "веселью".
Словно прочитав её мысли, Артём сдвинул брови, и лицо его приобрело выражение глубокой задумчивости.
- Справедливость. - Голос принца прозвучал очень тихо, и камийцы подались вперёд, боясь пропустить хоть слово. Артём же, не мигая, смотрел на фонтан в углу комнаты и говорил: - Мой великий отец оставил всего несколько заповедей, но они - основа благополучия нашего мира. И самая главная из них: камийцы должны быть чисты перед своим правителем, ибо только так в Камии сохраниться порядок. - Принц поднял тяжёлый взгляд на наместника: - Тебе есть в чём признаться, Ральф?
Аргулец приложил руку к груди и пламенно воскликнул:
- Я чист перед Вами, господин!
- Врёшь!
- Я никогда бы не посмел солгать Вам, принц!
Герцог не успел моргнуть, а Артём уже стоял перед ним. Вцепившись в горло Ральфу, он подтащил его к себе и угрожающе оскалился:
- Немедленно признавайся, подлец! И учти: с каждой минутой промедления смерть твоя будет всё ужаснее!
Лицо наместника сначала покраснело, а потом начало медленно синеть, но Ральф не пытался сопротивляться. Лишь слёзы отчаяния катились по изборождённым морщинами щекам. "Он боится за внуков!" - с горечью подумал Дима и метнулся к принцу.
- Отпусти его, Тёма!
- Не лезь! - прорычал Артём и свободной рукой оттолкнул друга.
Дмитрий покачнулся, но удержался на ногах. А в следующую секунду, перехватил запястье принца, крутанул его, заставляя разжать пальцы, и оттащил от наместника. Жадно ловя губами воздух, Ральф кинулся к внукам. Он вытолкал мальчишек за дверь и встал рядом с сыновьями, готовясь умереть.
Спутники принца в который раз за день растерялись и замерли. Они ждали, что принц "образумит" брата с помощью магии, однако Артём кривился от боли в плече и запястье, но Диму не трогал. Несколько секунд камийцы недоумённо переглядываясь, а потом словно ожили. Повскакали на ноги, выхватили мечи и сабли и ринулись было к князю, но яростный ледяной взгляд пригвоздил их к месту. Убедившись, что приказ дошёл до каждого из спутников, Артём повернул голову и отчеканил:
- Отпусти. Мою. Руку.
Дмитрий разжал пальцы, отступил и мрачно поинтересовался:
- Что ты пытаешься мне показать, Тёма?
Поглаживая запястье, принц выпрямился. Губы его сложились в надменную улыбку, а взгляд ледяных, отливающих серебром глаз замер на лице друга:
- Ты тупой? Повторяю: я пришёл восстановить справедливость! Ту, что подарил нам великий Олефир!
Разум подсказывал Диме, что логичнее всего сейчас промолчать и позволить сумасшедшему принцу править бал. Так было бы безопаснее для него, для Маруси. Но, вспомнив, как Смерть шагал по Ёсскому замку, всё глубже проваливаясь в болото безумия; как лились по каменному полу кровавые реки, как разрывали сознание крики ужаса и боли, Дима решил, что, пока жив, не позволит этому повториться.
- Твоя справедливость больше похожа на разбойное нападение, Тёма!
- Он бы во всём признался!
- Вряд ли. Мертвецы не разговаривают. Ты почти убил его!
Принц презрительно фыркнул, вскинул голову, и фанатизм, сверкающий в его глазах, холодным душем окатил Дмитрия. Артём не играл, не притворялся - он свято верил собственным словам.
- Ты ничего не понимаешь! - заявил он, скрестив руки на груди. - Чистота помыслов и безграничная преданность правителю - вот что отличает моих наместников! А Ральф - вор!
- Возможно, но где доказательства?
- Он бы признался!
- Под пытками?
- Да!
- Глупость какая! Под твоими пытками человек сознается в чём угодно!
Дмитрий чувствовал, что одних слов мало. Он шагнул ближе к Артёму и с пронзительной властностью посмотрел в шоколадные глаза:
- Если тебе так хочется, чтобы я признал величие твоего магистра - я готов! Только не нужно никого убивать, Тёма. Пожалуйста!
- Я принц Камии, - только и смог прошептать Артём.
- Да, и живёшь в свете деяний своего великого отца. - Глаза Дмитрия потеплели, а голос стал доверительно мягким: - Я сделал ошибку, позволив тебе убить Олефира. Ты был счастлив служить ему?
- Да.
- Тогда мне нет прощения, Тёма. Я предал тебя, лишив самого дорогого в жизни. И не важно, верю ли я в величие твоего магистра. Главное, веришь ты. - Дима вздохнул и решительно закончил: - Я готов умереть, если это сделает тебя счастливым.
- Ты умрёшь.
- Я, не они.
- Да будет так.
Артём на секунду прикрыл глаза, словно приводя мысли в порядок, а потом повернулся к Ральфу и лучезарно улыбнулся:
- Ты оправдан по всем статьям, наместник! И, в честь твоего помилования, мы просто обязаны выпить!
Спутники принца издали дружный разочарованный вздох, а Бастиар наклонился к Марусе и шепнул:
- Теперь я начинаю понимать, почему вы так держитесь за Диму. И, ты права, нам стоит немного подтолкнуть события.
Женщина хотела ответить, но не успела. Принц схватил её за руку, вздёрнул на ноги и толкнул к брату:
- Я хочу, чтобы сегодня все были счастливы! Почувствуйте себя детьми - наивными и раскрепощёнными! - Артём взмахнул руками, и в воздух взметнулись воздушные шары, кручёные стрелы серпантина и разноцветные облака конфетти. - Я желаю быть ребёнком! Всем ясно?
- Да, - нестройным хором пробасили камийцы и затоптались на месте, не зная, как себя вести.
Артём топнул ногой, и грянула жизнерадостная, бодрая музыка. Повинуясь магии принца, камийцы схватились за руки, и весёлый хоровод стремительно закружил по комнате. Люди подскакивали и подпрыгивали, издавали ликующие вопли и улыбались, точно испытывали невиданное счастье. Дима и Маруся изваяниями стояли в центре хоровода, а безумный принц, будто ужаленный, носился вокруг них.
Маша вцепилась в руку возлюбленного и расширенными от ужаса глазами наблюдала за камийцами. Ей казалось, что в этой комнате, кроме них с Дмитрием, нет ни одного нормального человека, а уж когда свита принца и аргульцы дружно грянули песенку о беззаботной бабочке, отправившейся через болото навестить жука, Маруся испугалась, что и сама вот-вот потеряет рассудок.
А праздник тем временем набирал обороты. Допев песенку, мужчины разорвали круг и начали играть в мяч, любезно наколдованный принцем Камии. Артём же устроился на высоком стуле у дверей и с громкими воплями и заливистым смехом стал судить матч. Едва мяч взвился в воздух, Дима оттащил Марусю к стене и загородил собой.
- Магия, магия, - пробормотал он. - Где же ты, моя магия?
- Я говорила тебе: проснись, но ты продолжаешь упорствовать, - шепнула ему на ухо Маруся.
- Это не упрямство.
- А что же?
- Магия, которую я в себе ощущаю, опасна. Вырвавшись, она уничтожит нас всех.
- Ты просто забыл, как…
- Тише, Тёма смотрит.
И точно, стоило Диме и Марусе заговорить, шоколадные глаза сейчас же уставились на них. В тёмной глубине зрачков мелькнула насмешка, потом грусть, а затем веселье вернулось. Просияв, будто сбылась мечта всей его жизни, Артём слетел со стула и, размахивая руками, понёсся к друзьям. Игра прервалась: мяч упал на пол, и камийцы остановились. Тяжело дыша, они смотрели на принца, и в их глазах читались ужас и непонимание. Диме стало жаль несчастных, но лишь на мгновение: "Они заслужили это своим бесконечным раболепством!" - подумал он и посмотрел на улыбающегося Артёма.
- Кошки-мышки! - завопил тот и захлопал в ладоши. - Мы будем играть, Дима!
- Как скажешь, - осторожно ответил маг. - Объяснишь правила?
- Вы с Марусей будете мышками! Я дам вам пятнадцать минут форы, а потом мы с ребятами…
- Нет!
- Да ты послушай! Я всё продумал! Будет здорово!
- Нет, Тёма! Мы не будем играть!
Артём отшатнулся и растерянно захлопал глазами:
- Но ты ведь любишь детей. Ты спас того мальчишку! А как ты смотрел на внуков Ральфа!..
- Ты не ребёнок, Тёма.
- Ребёнок! - прорычал принц Камии, и ярость исказила его красивое лицо. - Мог бы подыграть мне, если б захотел. Ты, как никто, умеешь быть искренним и убедительным. Но ты предпочёл стоять рядом с ней! - Артём ткнул пальцем в Марусю. - Она тебе дороже, да?
Тяжёлый, удушающий аромат безумия ударил в ноздри, и Дмитрий едва не задохнулся. Глаза Артёма полыхали лютой ненавистью, а в глубине зрачков разгоралось смертельное ледяное пламя. "Если оно вспыхнет, Тёму не остановить", - понял маг, резким движением выдернул Марусю из-за спины и оттолкнул от себя.
- Она - ничто, Тёма! - хрипло выдохнул Дима и привалился спиной к стене. - Ты и я! И никого между нами!
Лицо Артёма расслабилось, ледяной свет угас, аромат безумия истаял, и Дмитрий перевёл дыхание. Только сейчас он заметил, что все в комнате стоят на коленях: и спутники, и аргульцы, и Маруся. Чувствую себя последним мерзавцем, маг отвёл взгляд от лица женщины.
- Не переживай, братишка, она будет твоей, если ты найдёшь ей достойное место, - шепнул Артём.
- Я бы предпочёл, чтобы ты просто оставил её в покое.
- И это можно устроить. - Принц Камии усмехнулся и похлопал друга по плечу: - Хочешь теперь повеселиться?
- Я буду делать то, что ты скажешь, Тёма.
- Верный ответ, - кивнул принц. - Наконец-то ты заговорил как подобает. Впрочем, от наказания это тебя не спасёт. Отправляйся-ка ты спать!
Артём ехидно хихикнул, и Дима исчез. Задумчиво покачавшись на каблуках, временной маг посмотрел на рыжую обезьяну, по-прежнему сидящую на золочёных качелях, и тихо произнёс:
- Ни одна моя задумка в последнее время не воплощается в жизнь правильно. Как ты думаешь, Бастиар, почему?
- Так сразу и не ответишь, мой принц.
- Отлично, ответишь не сразу. Уж чего-чего, а времени у меня предостаточно! - заявил Артём и истерично расхохотался. Утерев выступившие на глазах слёзы, он тряхнул спутанными волосами и посмотрел на Ральфа: - Дыши глубже, наместник! Ты прошёл проверку, так что, расслабься и беги к внукам! И Вам спасибо за службу, мои верные спутники. Мы возвращаемся домой!
Принц Камии взмахнул рукой, и его свита испарились, словно мираж в Харшидской пустыне. В комнате остались Бастиар, Маруся да аргульский герцог с сыновьями. Правда, последние уже спешили к выходу - приказ правителя был предельно ясен.
Артём проводил аргульцев равнодушным взглядом, а когда двери за ними захлопнулись, перевёл глаза на Марусю:
- Всё уяснила себе, дорогая?
- Да, Ваше высочество, - прошептала женщина и опустила голову, не в силах выносить глумливое сострадание, сочащееся из шоколадных глаз.
- Нужно быть скромнее в желаниях, Маша, и тогда всё в твоей жизни будет правильно и красиво. - Принц склонился к камийке, нежно коснулся её щеки и прошептал: - Ты же не злишься на меня, лапуля?
- Нет, - выдавила Маруся.
- Вот и умница. - Артём выпрямился и отвернулся, бросив через плечо: - Спокойной ночи, Маша.
Женщину качнуло, подбросило в воздух, и она оказалась в своей постели. Тонкий пеньюар приятно ласкал кожу, чисто вымытое тело источало слабый аромат фиалки.
- Всё не так, Дима. Всё не так… - прошептала Маруся.
Хотелось скомкать атласные простыни, уткнуться в них лицом и рыдать, пока сердце в груди не взорвётся от боли. Однако магия принца не позволила даже пошевелиться. Веки налились свинцом и сомкнулись, в ушах зазвучала тихая колыбельная, и Мария погрузилась в сон. Она плыла на лодке, оплетённой цветочными гирляндами, любовалась бегущими над головой облаками и наслаждалась одиночеством. Река поворачивала, текла прямо, снова поворачивала, и Маруся знала, что будет плыть до тех пор, пока этого хочет временной маг.