Во имя жизни.

Кевин перевернул котёл, насыпал на тряпку чистого речного песка и принялся с усердием тереть жирное закопченное дно. Нужно было разделаться с ним побыстрее, чтобы принести госпоже Амалии яблоневых дров. Джона сегодня отпустили в город - у его матери родилась двойня, и семья устраивала небольшой праздник. Главная повариха не хотела давать лучшему поварёнку незапланированный выходной, но Кевин пообещал, что возьмёт его обязанности на себя. И с самого утра вертелся как белка в колесе. Работать за двоих было нелегко и, если б не опыт всей его жизни, юноша наверняка запросил бы пощады. А так он лишь крепче стиснул зубы и заставил себя двигаться быстрее, как во дворце кайсары. Иногда Кевину даже слышался свист бича. Он настороженно оглядывался и с облегчением вздыхал, не увидев надсмотрщика.

Наконец с котлом было покончено, и юноша бросился за дровами. Возле сарая он увидел Алекса и Нила. Ребята оживлённо болтали, время от времени кидая палку лохматому, как пучок кудели, Рони. Кевин стрелой пронёсся мимо друзей, молясь, чтобы те не окликнули его, и юркнул в спасительный полумрак сарая. Перевел дыхание, быстро набрал охапку поленьев и припустил обратно. На бегу он всё же бросил короткий взгляд на мальчишек и мысленно вздохнул: ему не хватало их открытых улыбок, звонкого смеха. "Да и Клару я давно не видел. Интересно, Витус помог ей забыть меня?" - подумал камиец и нахмурился от досады. Мысль о том, что друзья могут забыть о нём, была ужасно неприятной.

Свалив дрова возле печи, Кевин приблизился к Амалии:

- Что мне делать дальше, госпожа?

- Поешь, а потом натаскай воды,- бросила главная повариха и отвернулась - приближалось время обеда, и ей было не до болтовни.

Кевин кивнул широкой спине Амалии и бегом направился к угловому столу. Налив кружку молока и отрезав кусок свежего белого хлеба, он уселся на табурет и стал наблюдать, как повара украшают блюда, предназначенные наместнице и его учителю. "И чего я взъярился? - жуя тёплую булку, тоскливо подумал юноша. - Учился бы себе магии, пока давали". Кевину не хотелось вспоминать о том, что гном сказал ему напоследок, потому что пятки начинали гореть, а внутренний голос орать: "Просто попроси прощения, идиот! Зачем тебе кухня? Неужели, хочешь до гробовой доски быть слугой?"

- Если б слугой, - пробормотал юноша и хлебнул молока.

Толстый, как колобок, Жагрон ударил в гонг, и суета на кухне достигла апогея. Поварята сняли фартуки, натянули белые перчатки и, подхватив подносы, устремились к дверям. Кевин проводил их насмешливым взглядом: его к столу не допускали, чтобы он лишний раз не встречался с наместницей. "Странно, что мадам Розалия до сих пор не явилась на кухню и не устроила мне разнос", - кисло усмехнулся юноша, поднялся со стула и вышел на улицу. Ему захотелось взглянуть на Алекса и Нила, ну и на Рони, само собой.

Он устроился на лавке, неподалёку от входа, закинул ногу на ногу и поставил на колено глиняную кружку. Стараясь не проявлять заинтересованности, он смотрел, как друзья о чём-то тихо переговариваются. Рони крутился возле их ног, подпрыгивал и тянул за одежду, призывая продолжить игру, но мальчишки отталкивали щенка и продолжали спорить.

- Тогда я сам! - громко заявил Алекс и зашагал к Кевину.

Юноша напрягся: предательское желание сбежать захлестнуло его с головой. Он покосился на приоткрытую дверь кухни, однако рыжеволосый мальчишка оказался на редкость шустрым - проскочил мимо Кевина и перегородил пути к отступлению.

- Привет, Кеви. Долго ещё от нас бегать будешь?

- Я не бегаю, - пробормотал камиец, чувствуя себя полным болваном. - У меня работа.

- Слышал. Чего это тебя в поварята потянуло? Ты же маг.

От прямого вопроса Кевина бросило в жар. Он тупо таращился на приятеля, не зная, что сказать. Алекс же терпеливо ждал ответа.

- Ты не понимаешь, - наконец выдавил камиец.

Рыжеволосый мальчишка хмыкнул и упёрся кулаками в худые бёдра, копируя мадам Розалию.

- Конечно не понимаю. Это ж надо было додуматься, отказаться от обучения магии! О чём ты думал? Я бы на твоём месте держался за господина Витуса руками и ногами! Маги уважаемые люди! А уж господину Витусу каждый лайфгармец в пояс кланяется! Он целитель!

Кевин отвёл взгляд от раскрасневшегося лица Алекса и скривился. Объяснять приятелю свои поступки он не желал, потому что тогда бы пришлось рассказать о годах, проведённых в рабстве. Рассказ вышел бы унизительным и жалостливым, а в сочувствии юноша не нуждался.

- Так было надо, - твёрдо проговорил он.

- Глупо, Кевин, - тряхнул волосами Алекс. - Если вы с Витусом поссорились, то ты обязан попросить у него прощения. Он же старше! Неужели, в этой твоей Камии тебе не объясняли таких простых вещей?

- Я не могу.

- Ясно. А мы-то надеялись, что ты станешь настоящим целителем…

Мальчишка разочарованно махнул рукой, отвернулся и зашагал к Нилу. Глядя ему вслед, Кевин уныло подумал, что во всём виновата его дурацкая гордость. "И почему я не послушался Витуса? Он же прямо говорил, что я лгу себе. Ну, какой я теперь раб? Смешно. Да окажись я сейчас во дворце кайсары, меня бы мигом засекли до смерти! Совсем я в Лайфгарме распоясался. Маг, видите ли, мне не угодил!" Кевин почувствовал, как щёки заливает краска. Впервые за время жизни в Кероне, он признался себе, что изменился. Юноша соляным столбом стоял у дверей кухни, смотрел, как Нил и Алекс по очереди кидают Рони палку и пытался понять, что теперь делать. Попросить прощения у Витуса и вновь стать его учеником? Или натаскать воды, забиться в тёмный уголок и продолжить лгать себе? Не в силах принять решение, Кевин представил хозяина - смертельно-опасного мага с пылающими холодными глазами. Но образ, обычно действовавший на него, как ледяной душ, на этот раз не сработал. И через минуту Кевин осознал почему: он устал постоянно бояться.

"А ведь всю эту неделю я мог бы обучаться магии. Мог узнавать что-то новое, учиться защищать себя и своих друзей. Возможно, и хозяин взглянул бы на меня по-другому". Слово "хозяин" больно резануло по сердцу, но юноша не стал отмахиваться от действительности. "Витус говорил, что Дмитрий самый сильный в Лайфгарме маг, а, значит, если он вернётся и скажет, что я свободен - прекрасно, нет - буду служить ему и все дела. В конце концов, не в поварята же он меня отрядит, всё-таки я маг! Дело за малым - попросить у Витуса прощения". Кевин поставил кружку на лавку и поёжился. Ему было страшновато встречаться с учителем, но, собрав волю в кулак, он сорвался с места и понёсся в трапезный зал.

Юноша бежал по коридорам, не замечая ничего и никого вокруг. Он сильно бы удивился, если б на минуту остановился и огляделся. Его провожали задумчивые и одобрительные взгляды, открытые улыбки и довольные голоса. Но Кевин с его камийским воспитанием никогда не задумывался о том, как относятся к нему в Кероне. Он представить себе не мог, что и взрослые, и дети сочувствуют ему, уважают за трудолюбие и скромность, и всем сердцем ратуют за то, чтобы он стал настоящим магом. И лучше всего целителем, таким же могущественным и умелым, как господин Витус.

Стражники у дверей трапезного зала переглянулись, увидев бегущего со всех ног камийца, и, не сговариваясь, распахнули высокие массивные створки. Не снижая темпа, Кевин влетел в зал и подбежал к столу. Витус и Розалия обедали с министром финансов и тремя незнакомыми юноше аристократами, но это не умолило его решимости. Камиец посмотрел прямо в глаза учителю, поклонился и замер, ожидая, когда тот позволит ему заговорить.

Розалия Степановна бросила взгляд на гостей, которые с нескрываемым интересом разглядывали сына Олефира, и склонилась к мужу:

- Может быть, вам поговорить в кабинете?

- О нет, дорогая, - улыбнулся гном и поцеловал руку жены: - Мальчика пробило на подвиги. С нашей стороны было бы неразумно останавливать его. - Витус строго посмотрел на ученика, выдержал паузу и произнёс: - Говори, Кевин.

Камиец снова поклонился. Сердце в груди колотилось как бешеное, коленки подрагивали, но он заставил себя говорить громко и чётко:

- Я пришёл попросить прощения, учитель. Вы были правы: я лгал себе. Но теперь я осознал это, и, прошу Вас, господин Витус, возьмите меня обратно в ученики. Клянусь: я буду выполнять все Ваши приказы и слушаться Вас во всём…

Юноша покраснел: оставалось сказать самое неприятное. Подбородок пополз вниз: желание опустить голову и уткнуться взглядом в пол нарастало, но Кевин не позволил себе проявить слабость. Он вперил взгляд в лицо учителя и твёрдо закончил:

- До тех пор, пока не вернётся Дмитрий!

- По крайней мере, ты назвал его по имени, - пробормотал гном, и уголки его губ дрогнули. Он одержал маленькую, но крайне важную победу: робкий, зажатый камиец начал осознавать себя свободным.

Чувствуя на себе заинтригованные взгляды, Витус придал лицу задумчивое выражение, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и благосклонно кивнул:

- Я прощаю тебя, Кевин.

- Спасибо, учитель, - облегчённо выдохнул юноша.

Розалия хотела пригласить мальчика к столу, но Витус взял жену за руку, многозначительно качнул головой и обратился к камийцу:

- Однако есть одно но, Кевин. Став поварёнком, ты взял на себя определённые обязательства. Ты это понимаешь?

- Да, учитель. - Кевин почувствовал, как запылали его уши. Он вспомнил, что госпожа Амалия приказала ему натаскать воды, а он бросил работу и убежал, никого не предупредив. - Я немедленно вернусь на кухню, учитель.

- Молодец, - похвалил его гном. - На сегодня ты останешься в распоряжении Амалии, но завтра утром ты вновь станешь моим учеником и братом короля. Со всеми вытекающими последствиями!

Кевин поклонился и пулей вылетел из трапезного зала, а Розалия повернулась к мужу и очаровательно улыбнулась:

- Я всё думаю, кто же ты больше - учитель или воспитатель?

- Разница принципиальна?

- О, да, но это я объясню тебе позже. - Землянка обласкала мужа взглядом и повернулась к гостям: - Итак, господа, вернёмся к нашему разговору.

- Позже, - внезапно произнёс гном и положил ладонь на плечо жены. - Простите нас господа. Мы продолжим разговор в другой раз.

Розалия хотела возмутиться, но, взглянув на побледневшего Витуса, нахмурилась и, ни слова не говоря, поднялся из-за стола. И в тот же миг они оказались в спальне королевы: на кровати, прямо на белоснежном, расшитом золотыми оленями покрывале лежала Станислава. Глаза её были закрыты, руки сложены на животе, грудь вздымалась ровно и редко - женщина спала глубоким, крепким сном.

- Как она сюда попала?

- Возможно, Дима помог. - Витус приблизился к Хранительнице, внимательно оглядел её и осторожно коснулся пальцами неестественно холодного лба. - С ней что-то не так.

Гном прикрыл глаза, попытался проникнуть в Стасино сознание, но натолкнулся на плотную тёмную стену. Маг усилил заклинание - безрезультатно.

- Так что с ней? - с надеждой спросила Розалия. - И, кстати, где Ключ?

- Не знаю. Меня пугает её появление в Кероне, Роза. А Ключ, скорее всего, остался в Камии.

Землянка скрестила руки на груди и, сверля взглядом расслабленное лицо бывшей невестки, пробормотала:

- В свете последних слов Марфы предлагаю готовиться к крупным неприятностям. Может быть, предупредить Кевина?

- Не стоит. У мальчика и так нервы ни к чёрту. Не хватало ещё, чтобы он поддался панике и выкинул что-нибудь из ряда вон выходящее. А он может - дар у него сильный и необычный!

Розалия присела на край кровати и, помолчав, осведомилась:

- Сколько у нас времени до того, как она проснётся?

- Трудно сказать. Час или сутки. Её сон магического происхождения, - задумчиво произнёс гном, приподнял веко Хранительницы и с интересом всмотрелся в изумрудно-жёлтую радужку. - Что-то мне это напоминает. - Внезапно маг отпрянул от постели и скрипнул зубами: - Это не Дима!

- А кто?

- Я должен кое-что проверить, дорогая. - Витус обвёл цепким взглядом спящую Хранительницу и попросил: - Посиди с ней, Роза, вдруг она проснётся, пока меня не будет.

- Но…

- Ничего не бойся, для тебя она не опасна.

Витус быстро поцеловал жену в щёку и исчез, а Розалия мрачно уставилась на Хранительницу:

- И что за проблемы ты принесла в наш замок, девочка? Хочется верить, нам не придётся убивать тебя. Ссориться с Димой не хотелось бы.

Землянка встала, достала из шкафа лёгкое шёлковое покрывало, накинула его на спящую женщину и устроилась в большом кожаном кресле у окна. Так, чтобы не упускать Хранительницу из виду. "Одна радость, когда ты очнёшься, я наконец-то узнаю, как поживает мой сын".

Стася стояла на краю бездонной пропасти, заполненной обрывками лёгкого светло-серого тумана. Страшно не было: Стася никогда не боялась высоты и сейчас с интересом наблюдала, как полупрозрачные сгустки беспорядочно скользят во мраке, то сливаясь в густые тучи, то расползаясь рваными клоками. Трусость инмарца, предательство брата, капризы временного мага - всё это растворилось в светлом тумане, перестав волновать Хранительницу. В душе воцарились мир и покой, как в детстве, когда она жила на Земле с любимым отцом. "Никуда отсюда не уйду", - подумала Станислава, улыбнулась, но резкий, болезненный толчок в спину мгновенно изгнал улыбку.

- Что за чёрт? - возмутилась женщина, повернулась и с ужасом вытаращилась на шипастую каменную стену, которая неумолимо двигалась на неё, грозя столкнуть в пропасть. - Нет!!! Не хочу!!! - закричала Стася и рухнула вниз, в бездонный мрак забвения.

Она нелепо махала руками, орала и летела, летела, летела… Внезапно падение прекратилось. Хранительница спиной впечаталась в липкое серое облако и распласталась на нём морской звездой. Гадкая склизкая масса облепила женщину с ног до головы, по капле высасывая жизнь.

"Я умру. Сейчас я умру, - беззвучно запричитала Станислава. - Меня не станет, и они будут счастливы. Мерзавцы!

- Ты абсолютно права, девочка, - прозвучал во мраке хриплый, скрипучий голос.

Хранительница вздрогнула, попыталась повернуть голову, но противная серая слизь тут же затвердела, и женщина оказалась замурованной в ней. Только лицо осталось открытым, правда, увидеть, что творится вокруг, мешали обрывки тумана.

- Кто ты?

- Разве это важно?

- Да.

- Не думаю. Для тебя важно остаться в живых, а кто поможет тебе - не суть.

- Чушь! Я не приму помощи неизвестно от кого!

- Твоё право. Прощай.

Липкие серые обрывки скользнули к лицу, забились в рот, нос, и Хранительница отчаянно взвыла: "Помоги! Кто бы ты ни был!"

- Хорошо.

Клочки тумана исчезли. Стася с наслаждением вдохнула чистый горный воздух:

- Спасибо.

- Рано благодаришь, детка. - Голос стал чуть громче, словно неведомый собеседник приблизился. - Сначала мы кое-что обсудим.

Стасе до жути хотелось увидеть "спасителя", но, даже собрав все силы, голову повернуть не удалось.

- Я согласна на всё, только вытащи меня отсюда!

- Прямо-таки и на всё? - ухмыльнулся голос. - А если я прикажу тебе убивать?

Станислава представила себя с окровавленным ножом в руке, и к горлу подступила тошнота. Но потом она вспомнила, сколько людей погибли от руки её мерзких родственничков, и рявкнула:

- Значит, буду! Чем я хуже их?!

- Золотые слова, девочка. Итак, мы договорились: я возвращаю тебя к жизни, а ты делаешь всё, что я прикажу.

- Да! - выдохнула Хранительница и почувствовала, как затвердевшая масса трескается и рассыпается в прах.

Тёплые ласковые руки подхватили Стасю и, баюкая, понесли вверх, к чистому бледно-голубому небу. "Кто же спас меня?" - подумала женщина, и почти сразу волна приятной дремоты накрыла её, даруя тихий, спокойный сон…

- Слава Богу, ты очнулась!

Станислава открыла глаза и в смятении взглянула на бывшую свекровь:

- Что со мной?

Розалия успокаивающе погладила её по руке:

- Теперь всё в порядке, дорогая. Ты проспала почти сутки. И спала так крепко, словно отсыпалась за сотни бессонных ночей. Неужели в Камии было настолько плохо?

- Ужасно.

Станислава откинула шёлковое покрывало и села, растерянно глядя по сторонам. Комната, в которой она провела в затворничестве целый год, показалась чужой и мрачной, несмотря на светлые стены и огромные окна, а солнечные лучи, танцующие на огромном белоснежном ковре - враждебными. "Ну, почему он не выбросил меня на Землю? Нарочно! Хотел, чтобы я мучилась в этом треклятом Лайфгарме, в этом ненавистном замке, среди грязных, аморальных людишек! - Станислава покосилась на бывшую свекровь и вздохнула: - Конечно, Розалия - исключение". С трудом подавив приступ злобы, женщина босиком прошлёпала к столику, на котором стояли фарфоровый кувшин и тазик, умылась и вытерлась мягким полотенцем. Жизнь сразу же показалась немного приятнее. Вновь покосившись на Розалию Степановну и мысленно порадовавшись, что та ни о чём не спрашивает, Станислава прошла в гардеробную и, скинув мятое платье, стала рассматривать королевские одежды.

- Как там Валя?

"Ну вот, спросила", - кисло подумала Хранительница. Сказать что-либо приятное о Валентине и его собутыльниках язык не поворачивался. Сдёрнув с плечиков простое коричневое платье, Стася натянула его на себя и, аккуратно застегнув мелкие, отделанные речным перламутром пуговицы, повернулась к бывшей свекрови:

- Насколько я знаю, с Валей всё в порядке. Видите ли, Розалия Степановна, мы встретились с ним всего пару дней назад и толком не поговорили, но, судя по тому, что я видела, Ваш сын вполне доволен собой и жизнью.

Если ответ и не понравился наместнице, то виду она не подала. Всё с тем же ненавязчивым участием Розалия протянула Хранительнице деревянный гребень, потом тонкий золотой обруч с утопленным в металл изумрудом и раздвинула дверцы обувного шкафа. Осторожно расчёсывая примятые, спутанные волосы, Станислава с невозмутимым видом наблюдала за бывшей свекровью. Удивительное дело, но на эту строгую пожилую женщину злиться она не могла, а ведь её сынок был самым большим прохиндеем из тех, что встречались Хранительнице. "А ещё говорят, что дети - отображение родителей. Ерунда! - подумала Стася и тут же почувствовала себя виноватой. - Бедная женщина, больше полугода не знала, жив её ребёнок или нет!" Станислава отложила расчёску, возложила на голову обруч и неуверенно приблизилась к бывшей свекрови:

- Не волнуйтесь, Розалия Степановна, Ваш сын выглядит прекрасно. Он сыт, здоров и наслаждается камийской жизнью. Сейчас он живёт в великолепном двухэтажном особняке вместе с друзьями, а вскоре они отправятся в замок Артёма.

Наместница повернулась, и Станислава отшатнулась: на правильных, чуть подкрашенных губах Розалии лучилась насмешливая улыбка.

- А почему ты не осталась с ними? Почему оказалась в Лайфгарме да ещё в состоянии, похожем на летаргический сон?

Приступ ярости смыл благие намерения: Стася хотела как лучше, она старалась успокоить несчастную мать, подружиться с ней, а та начала задавать неприятные, раздражающие вопросы. Хранительнице готова была рвать и метать, а лучше - вышвырнуть зарвавшуюся землянку из своего замка, но едва взглянула в мудрые, проницательные глаза, желание выступать пропало.

- Я здесь, потому что мы с Артёмом немного повздорили, - пробормотала она, схватила с полочки туфли и обулась.

- Дима позволил ему выставить тебя из Камии? - Наместница недоверчиво качнула головой, её взгляд стал цепким и напряжённым. - Или он тоже был не против?

- С чего Вы взяли?

- Иногда ты бываешь несдержанна.

- Может быть и так, но Дима любит меня такой, какая я есть! И никогда не расстался бы со мной, если б владел магией! Но с его даром что-то случилось, и спятивший Тёма делает, что ему заблагорассудится. А заблагорассудилось ему избавиться от меня! Спасибо, хоть не убил! - на повышенных тонах закончила тираду Станислава и, резко выдохнув, заговорила сдержанным светским тоном: - Который сейчас час? Я ужасно хочу есть. Не могли бы Вы распорядиться сервировать завтрак?

- Завтрак уже сервирован. - Розалия досадливо взглянула на королевский обруч в волосах Хранительницы: - Надеюсь, ты спустишься в трапезный зал, чтобы познакомиться со своим кузеном? Раз королева вернулась, самое время определиться с его титулом.

"Ещё один брат? - ужаснулась Стася. - Только не это!"

- Его зовут Кевин, - разглядывая побледневшую Хранительницу, продолжила Розалия. - Он сын покойного Олефира.

- Опять Олефир… - зло прошептала Станислава и сжала кулаки.

Кровь прилила к щекам так стремительно, что ей показалось, будто кожа сейчас покроется волдырями. Имя дяди всколыхнуло забытые страхи, и Хранительница издала сдавленный стон: жизнь с катастрофической скоростью неслась под откос. Попомнив недобрым словом всех своих "милых" родственничков, Стася мысленно обозвала Кевина чудовищем и стала лихорадочно соображать, сможет ли избавиться от него, не имея на шее Ключа. "Вряд ли…" - с тоской признала она и в сердцах воскликнула:

- Откуда он взялся?

- Из Камии, - невозмутимо ответила Розалия. - Твой непутёвый брат прислал мальчишку в Керон с месяц назад.

"Ты сволочь, Дима! Почему ты не сказал мне о нём? Что мне с ним делать?"

"Главное, не паникуй, - прозвучал в голове знакомый хриплый голос, и Станислава замерла с широко распахнутыми глазами.

Розалия Степановна тоже застыла, растерянно глядя на бывшую невестку: изумрудные зрачки расширились, вокруг радужки образовалось тонкое золотисто-жёлтое кольцо. Сначала наместница хотела позвать мужа, но передумала и, шагнув к Хранительнице, помахала рукой перед её лицом. Стася не отреагировала.

- Словно в транс впала… - пробормотала землянка и вгляделась в стеклянные глаза женщины, пытаясь угадать, что творится сейчас в её сознании.

А Стася тем временем всё глубже погружалась в себя.

"Вы?" - запоздало выдавила она.

"Я, - согласился голос и вкрадчиво поинтересовался: - Ты же не думала, что тебе всё приснилось, дорогая?"

"Я вообще ни о чём не думала!"

"Очень на тебя похоже. Но ты дала обещание и обязана его выполнить".

"И чего же Вы хотите?"

"Развлечься. Теперь, когда мы обрели друг друга, ничто не мешает нам прекрасно провести время. Хочешь, чтобы гадкие, жалкие люди трепетали при одном взгляде на тебя? Слушайся меня, и никто, никогда не посмеет перечить тебе. Ты заведёшь в Кероне свои порядки и сможешь делать всё, что захочешь. Правда, заманчиво?"

"И все будут меня слушаться?"

"Как один!"

"Я готова! Что надо делать?"

"Отправляйся в трапезный зал!"

Станислава моргнула, и Розалия едва не подпрыгнула от неожиданности.

- Что с тобой происходит, Стася? - с сочувствием поинтересовалась она, хотела взять женщину за руку, но не рискнула. Хмурый взгляд и вызывающая поза Хранительницы подсказали ей, что прикосновение чревато непредсказуемыми последствиями. Наместница мысленно скрипнула зубами и, пообещав Диме и Тёме весьма неприятный разговор, участливо проговорила: - Не стоит расстраиваться из-за Кевина, дорогая. Он хороший мальчик. Олефир не знал о его существовании и не успел приложить руку к воспитанию сына. Единственный недостаток юноши в том, что он камиец до мозга костей, но мы учим его нормальному общению с людьми и уже…

- Все камийцы - гнусные, тупые животные! - Хранительница с неприкрытой злобой уставилась на бывшую свекровь: - Если бы я могла, я бы разрушила Камию собственными руками! Вместе со всеми, кто там находится! И ни слезинки бы не проронила!

Розалия поджала губы. Рука так и тянулась залепить злобной девчонке пощёчину, но землянка не поддалась эмоциям. Она решила разобраться, что привело Хранительницу в столь плачевное состояние. "В конце концов, она уже сходила с ума. Может, рецидив?" Наместница расслабилась и заговорила мягко и спокойно:

- Ты, должно быть, пережила нелёгкие времена, Стася. Но зачем озлобляться? Тем более на Кевина. Мальчик с рождения был рабом. Он хлебнул в жизни горя и наша задача помочь ему обрести себя.

- Я хочу есть! - рявкнула Хранительница и, развернувшись, зашагала к дверям.

"Витус! Ты должен немедленно спрятать Кевина! Им нельзя встречаться!"

"Боюсь, я не в силах ничего изменить", - тихо ответил гном.

"Чёрт! Неужели, ты настолько веришь провидице?"

"Да, Роза".

Землянка приглушённо рыкнула и последовала за Стасей, надеясь, что вместе с мужем сумеет предотвратить надвигающуюся бурю.

Твёрдой царственной поступью Хранительница шла по замку, с наслаждением отмечая, как почтительно склоняются перед ней слуги и аристократы. "Что ни говори, а быть королевой чертовски приятно, - думала она, игнорируя приветствия керонцев. - А единоличное правление - предел всех мечтаний! Ради этого и магом не зазорно быть. Если я сумею выдернуть всех этих невежд из мерзкого средневековья и заставить жить, как положено, то смогу наконец-то вздохнуть свободно и создать семью. Мои дети должны расти в нормальной обстановке, чтобы не стать такими, как Дима и его дружки!"

- С возвращением, Ваше величество! - громко поприветствовали Хранительницу стражники и распахнули двери трапезного зала.

- Благодарю, - бросила Станислава, сделала несколько шагов и остановилась, угрюмо разглядывая светловолосого юношу, сидящего за столом рядом с гномом.

У мальчишки были такие же, как у Олефира, русые, чуть вьющиеся волосы и голубые Димины глаза, что особенно возмутило и разозлило Станиславу. Дрожа от гнева, она с усилием отвела взгляд от растерянного лица Кевина и посмотрела на Витуса:

- Что он делает за моим столом?

- Ест, - невозмутимо ответил гном и сделал глоток кофе. - Ты тоже сможешь поесть, если успокоишься и сядешь за стол.

Кевин с опаской посмотрел на красивую рыжеволосую женщину, которая чувствовала себя в замке хозяйкой, и, стремясь проявить вежливость и почтение, встал:

- Меня зовут Кевин, госпожа. Я ученик мага-целителя.

- Что? - Станислава подбоченилась и с негодованием взглянула на гнома: - Ты взял в ученики раба?

Юноша побледнел. Он беспомощно взглянул на учителя, на разъярённую женщину и рухнул на стул: кем бы ни была рыжеволосая аристократка, она явно пришла из Камии и, в отличие от лайфгармцев, знала и принимала её законы.

- В нашем мире нет рабства, Хранительница! - жёстко произнёс Витус. - Так что, будь любезна обращаться с моим учеником почтительно!

- Хранительница… - прошептал Кевин и побледнел ещё больше. Юноша не ожидал, что предсмертные слова провидицы сбудутся так скоро. "Твой единственный шанс выжить - покориться Хранительнице", - мысленно повторил он и склонил голову, с трепетом ожидая, чем закончится перепалка учителя и рыжеволосой красавицы.

- Он больше не твой ученик! - приблизившись к столу, громко заявила Станислава.

"Умница! - одобрительно прохрипел голос. - Покажи ему, кто здесь хозяин! А то глупый коротышка, похоже, решил, что Керон принадлежит ему!"

- Керон мой! - в запале проревела Хранительница и ткнула пальцем в сторону камийца: - И выродок Олефира тоже мой!

- Кевин твой двоюродный брат! - Витус прищурился, разглядывая золотистое кольцо вокруг изумрудной радужки Стаси, и сухо добавил: - Он твой родственник, в отличие от поработившего тебя мага!

"Так не пойдёт, драгоценная, - вмешался голос. - Мы только сотрясаем воздух. Коротышка не воспринимает тебя всерьёз. Покажи-ка ему, что настроены мы серьёзно!"

"Как?"

"С помощью раба, разумеется. Выплесни ярость на маленького ублюдка!"

"Но я не могу… - растерялась Станислава. - Бить детей нельзя".

"Он не ребёнок, лапуля. Он маг, претендующий на твой трон. Хочешь, чтобы он очухался и начал командовать тобой?"

"Нет. - Хранительница с сомнением взглянула на поникшего юношу. - Он слаб и беззащитен! Я не хочу обижать его".

"С какой стати ты защищаешь его? Только что ты кричала, что он ублюдок, а ублюдкам не место в приличном обществе, что ты собираешься построить".

"Но я не думала…"

"Думать за тебя буду я!" - рыкнул голос, и Стася почувствовала, как серое липкое облако накрывает сознание.

"Не надо!" - взвизгнула она, метнулась к Кевину и со всей силы ударила по лицу.

Голова мальчишки дёрнулась, и он полетел на пол.

- Прекрати! - Витус мгновенно оказался рядом со Станиславой, схватил её за плечи и хорошенько встряхнул: - Остановись, пока не стало слишком поздно!

- А что ты сделаешь? Убьёшь? Начинай и посмотрим, что сделает с тобой Дима! Он не простит смерти любимой сестры!

- А смерть любимого брата?

- Разве я собираюсь убить Кевина? - Станислава истерично хохотнула. - Ни за что! Мы будем дружить. Как хозяйка и пёс! Как госпожа и преданный раб! Эй, малыш, ты же хочешь дружить со мной?

- Прекрати истерику, Стася! - потеряв терпение, крикнула Розалия.

Хранительница обернулась к бывшей свекрови, о которой и думать забыла, и надменно вскинула голову:

- Не смейте кричать на меня! Я королева Годара и сестра Смерти!

- А я его наместница!

Губы Станиславы растянулись в ядовитой усмешке:

- Бывшая наместница. Отныне Годар подчиняется только своей королеве!

- Собираешься развалить страну?

- Вон! - Хранительница указала на дверь. - Чтобы через минуту духа Вашего в замке не было!

- Повежливей с моей женой, дорогуша! - хищно оскалился гном.

Окинув Витуса ехидным взглядом, Стася качнула головой:

- Женой, говоришь? Так катись вместе с ней к чертям собачьим!

- Я уйду вместе с учеником!

- Нет! - прозвучал звонкий дрожащий голос Кевина, и три пары глаз устремились на него.

Проницательные взгляды Витуса и Розалии смутили юношу, а неприкрытое торжество Хранительницы заставило сжаться и обхватить руками плечи. И всё-таки он нашёл в себе силы последовать совету провидицы.

- Я буду служить королеве, - произнёс Кевин, едва сдерживая слёзы. - Она сестра моего господина и моя хозяйка.

- Видишь, гном, мальчик умнее тебя, - зло рассмеялась Станислава. - А теперь убирайся из замка и постарайся не попадаться мне на глаза в ближайшую тысячу лет! Прощай, Роза, - добавила она, взглянув на бывшую свекровь, - ты разочаровала меня своим идиотским выбором. Это ж надо! Лечь в постель с мелким плюгавым придурком! Я была о тебе лучшего мнения!

- Как и я о тебе. - Розалия Степановна подошла к камийцу и жёстко произнесла: - Дима приказал тебе выжить. Помни об этом, Кевин, и не дай растоптать себя.

- Достаточно! Долгие проводы - лишние слёзы! Валите отсюда!

Витус смотрел, как лицо Хранительницы покрывается красными пятнами, как раздуваются и опадают правильные крылья носа, как зловеще сжимаются в кулаки тонкие ухоженные пальцы, и думал о том, что проще всего испепелить Димину сестру и навсегда избавиться от неё. Но последствия сиюминутного порыва были бы катастрофическими. И не только для него. Витус отвёл глаза от Станиславы, переместился к жене и взял её под руку. Но прежде чем исчезнуть, он не удержался и посмотрел на ученика.

Кевин вздрогнул, прочитав в его взгляде живое участие, затаённую ярость и… вину. Буря чужих эмоций захлестнула камийца. Он никогда не думал, что его сдержанный и рассудительный учитель способен испытывать столь разные и сильные эмоции. Юноша так растерялся, что даже когда маг исчез вместе с женой, продолжал таращиться на то место, где он только что стоял.

- Кевин!

Требовательный окрик заставил повернуть голову и вспомнить, что неприятности только начинаются.

- Да, госпожа, - выдавил юноша, досадуя, что голос звучит робко и жалко. Что бы там ни было, Кевину хотелось быть сильным. Только не получалось: под пылающим взглядом Хранительницы у него помимо воли тряслись поджилки.

- Я жду!

Стася сплела руки на груди. Тщетно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок, Кевин поднялся, добрёл до Хранительницы и опустился на колени. Для него это должно было быть привычным - камиец полжизни провёл на коленях - но почему-то сейчас он чувствовал себя униженным. "Возможно потому, что я позволил себе надеяться на свободу", - с горечью подумал юноша, с трудом подавляя желание уткнуться взглядом в пол.

Станислава молча разглядывала сына Олефира. В худощавом мальчишке с красивым породистым лицом не чувствовалось ни капли силы. "Наверное, в Камии он был постельной игрушкой у какого-нибудь Хавзы", - решила она и скривилась от отвращения.

"Не торопись с выводами, королева. - Голос в сознании усмехнулся. - Мальчик маг, не забывай об этом. Ты ещё удивишься, как много он способен вынести".

"Зачем он нам? - возмутилась Стася, у которой при одной мысли о неправильной ориентации братца возникло стойкое ощущение гадливости. - Если он маг, значит, жди неприятностей! Не лучше ли сразу прикончить его?"

"Вот как, прикончить? Ты меня поражаешь, королева! Совсем недавно ты говорила, что детей даже бить нельзя. А теперь - прикончить? Или ты боишься его?"

"Никого я не боюсь!"

"Правильно, со мной тебе нечего бояться".

"Дима тоже так говорил. И Олефир!"

"Я не они! - разозлился голос, и, уловив на краю сознания липкую сеть тумана, Хранительница моментально взяла себя в руки. - Так-то лучше, королева. Начинай задавать ему вопросы!"

"Какие?!

"Я подскажу".

- Зачем Дима прислал тебя в Керон?

- Не знаю, госпожа, - тихо ответил Кевин. - Он дал мне свою саблю, приказал выжить, и я оказался здесь.

Хранительница презрительно улыбнулась:

- Прямо-таки кладезь информации.

- Я больше ничего не знаю, госпожа.

"Да уж, - пробормотал голос, - ничего нового мы не услышим".

"Так пусть катится на все четыре стороны! Зачем с ним возиться, если он бесполезен?"

"А вот тут ты совершенно не права, королева. Перед тобой уникальный экземпляр камийского мага. Единственный в своём роде".

"И что с того?"

Хранительница окончательно успокоилась. Если раньше её пугал странный голос, то теперь, когда он разговаривал с ней, как старый приятель, это становилось даже забавным. И приятным.

"Хочешь узнать мои планы, деточка?"

"Конечно, мы на одной стороне".

"О, нет, моя милая, пока ещё нет. Ты должна кое-что сделать, и тогда я поверю в твою… э… лояльность".

"Что?"

"Ударь его!"

"Зачем?"

"Опять вопросы?"

- Ладно, - буркнула Станислава и посмотрела на юношу, который стоял на коленях, безропотно ожидая приказа. "Бить его, всё равно, что пинать котёнка", - мелькнула досадливая мысль, и, зажмурившись, Хранительница залепила брата пощёчину.

Удар вышел вялым, похожим на неласковое поглаживание, и Кевин изумлённо распахнул глаза - Димина сестра, словно сомневаясь в правильности своих действий, таращилась на ладонь и часто моргала. "Да она не в себе! - ужаснулся юноша и икнул от страха. - Я в руках сумасшедшей магички!"

"Что ты стоишь, как пень?! - рыкнул голос. - Бей ещё раз! Сильнее! А то смотри, сама на его месте окажешься!"

"Но…"

"Считаю до трёх! Раз!"

Стася закусила губу и наотмашь хлестнула камийца. Вторая пощёчина оказалась жёсткой - Кевин почувствовал во рту кровь. Он машинально поднял руку, чтобы коснуться разбитой губы, но опомнился и вытянулся в струну. "Ну, подумаешь, ударили. Первый раз что ли. Скоро ей надоест, и она заставит меня что-нибудь делать. Все аристократы считают, что работа это нечто унизительное. Не думаю, что королева Годара - исключение. Так что, скоро, я окажусь на кухне или на конюшне, и меня оставят в покое".

"Так у нас ничего не выйдет, - тем временем пробормотал голос. - Пожалуй, нам понадобиться помощь".

"Что ты собираешься делать?"

"Не я, а ты, рыжеволосая королева. И не юли: ты прекрасно знаешь, что ждёт Кевина. Хватит строить из себя дуру!"

"Ах, ты…"

"Осторожнее, милочка. Сегодня у меня хорошее настроение, но оно может измениться. Вдруг я захочу поменять вас местами?"

"Не посмеешь! Ты, как и другие, видишь во мне сестру Смерти!"

"От которой у меня уже сводит зубы! Всё! Закончили с болтовнёй! Зови стражу и делай, что требуется! Я хочу видеть твои старания. Иначе, решу, что ты не хочешь жить".

- Стража!

Двери обеденного зала распахнулись, и двое гвардейцев рысцой подбежали к королеве.

- Этот мальчишка оскорбил меня!

Стася до крови кусала губы, не чувствуя ни боли, ни солоноватого привкуса во рту: смертельно опасный туман, маячивший на краю сознания, поверг её в беспросветный ужас. Гвардейцы же поклонились королеве, но с места не тронулись. Они не получили вразумительного приказа, и выжидательно смотрели на сестру Смерти. На коленопреклонённого Кевина стражники не смели даже коситься.

"Что ты молчишь, идиотка? - насмешливо поинтересовался голос. - Фантазии не хватает? Так сделай всё топорно и банально!"

"Кто бы ты ни был, мразь, Дима убьёт тебя! Где бы ты ни прятался, он найдёт тебя и порвёт на части!"

"Прелестно! Сколько в тебе противоречивых эмоций, моя радость. Ты бы уж как-нибудь разобралась с ними, а то ведь с ума сойдёшь. Люблю - не люблю, друг - враг… Что-то я тебя не понимаю. Впрочем, с твоими эмоциональными мытарствами мне разбираться недосуг! Отдавай приказ, или я возьму власть в свои руки!"

"Явишься в Керон? Замечательно! Чертовски хочу увидеть твоё лицо!"

"Как есть дура… Зачем мне показываться, милочка? Я просто-напросто выкину из этого тела мелкую трухлявую душонку и буду править Годаром".

"Ты не сможешь…"

"Проверим?" - мерзко хихикнул голос, и Хранительница сжалась от страха.

- Избейте его! - рыкнула она с такой злостью, что гвардейцы отступили на шаг. - Я хочу, чтобы за своё оскорбление, он истекал кровью!

Кевин вздрогнул, а стражники недоумённо переглянулись.

- Вы уверены, что хотите именно этого, Ваше величество?

- Не рассуждать!

Хранительница истерично взвизгнула и сжала кулаки. В её взгляде бушевала ненависть, граничащая с безумием, и гвардейцы, положив алебарды на пол, покорно приблизились к юноше.

Кевин опустил голову. Он чувствовал, что если посмотрит в глаза керонцам, те не смогут ударить. А ещё юноша с пугающей ясностью осознал: с того момента, как его нога ступила на белый ковёр в покоях Дмитрия, он обрёл свободу. "Нет! Не так! Дима освободил меня ещё в Бэрисе! И чтобы это понять, я должен был вновь потерять свободу!" Сердце Кевина затопила жалость, ведь сейчас гвардейцы должны были избить брата своего короля и ученика могущественного мага-целителя. Камиец украдкой приподнял ресницы и скользнул взглядом по озабоченным лицам стражников. Он не раз сталкивался с ними обоими. Одного звали Тан, а второй… Кевин болезненно скривился - второй был отцом Нила.

Тан замахнулся, и от увесистой оплеухи в ушах зазвенело, а перед глазами замерцали золотисто-белые звёздочки. Юноша упёрся руками в пол. Было очень больно, и в то же время он испытал облегчение. Кевин не хотел, чтобы гнев безумной магички обрушился на невинных людей.

Однако Хранительница осталась недовольна.

- Не солдаты, а немощь ходячая! - прорычала она, шагнула к брату и со всего размаха врезала ему ногой в живот. - Даже я, слабая женщина, способна ударить сильнее! Прекратите валять дурака, если хотите жить!

Она угрожающе сдвинула брови, и, посерев, как талый снег, гвардейцы стали пинать Кевина ногами. Стася презрительно усмехнулась, но первый же крик мальчишки заставил её вздрогнуть и ужаснуться. "До чего я докатилась?.. Но я не могу иначе. Я должна выжить! Скоро придёт Дима и убьёт мразь, которая заставила меня издеваться над ребёнком!" Стараясь не обращать внимания на крики камийца, Хранительница подошла к столу, плеснула в бокал вина и поднесла его к губам.

"Да… И зачем я только с тобой вожусь?.. - задумчиво протянул голос. - Похоже, с тобой вообще нельзя иметь дела. Ты говоришь, что мы на одной стороне, и одновременно лелеешь мечту прибить меня".

Хранительница поперхнулась вином и закашлялась. Опершись рукой о стол, она повернула голову и с тоской уставилась на вздрагивающего от ударов мальчишку.

"Ты ещё поплачь!"

"Зачем всё это?"

"И, правда, зачем?.. - Голос на секунду замолк, словно переводя дыхание, и зазвучал грубо и решительно: - Да потому что мне так хочется! Ладно, запри его где-нибудь, а то сойдёшь с ума раньше времени. Займёмся государственными делами. Может, здесь от тебя будет больше проку?!"

- Достаточно! - крикнула Стася. - Отведите Кевина в его комнату и глаз с него не спускайте! Сбежит - повешу!

Гвардейцы подхватили юношу под руки и почти бегом потащили к дверям. Ноги мальчишки безвольно скользили по мраморному полу, и, глядя на отлично сшитый сапог из мягкой коричневой кожи, Хранительница едва сдержала слёзы. Однажды она уже видела эту картину. "Я стала такой, как Олефир", - подумала она, и голос ехидно рассмеялся:

"Не льсти себе, дорогуша. До уровня Фиры тебе никогда не дотянуться, даже если ты всю жизнь посвятишь магии. - Смех резко оборвался. - Зови писаря! Указ будем диктовать".

- Писаря ко мне! - гаркнула Хранительница, усилив приказ магией, и залпом допила вино.

Через пару минут в зал вбежал взъерошенный молодой человек в тёмном костюме и чёрном берете на голове. Остановившись перед королевой, он быстро поклонился, едва не выронив из рук папку, и дрожащим голосом произнёс:

- Мариус Бор, к Вашим услугам, госпожа. - Бедняга изо всех сил старался не смотреть на окровавленный подбородок Хранительницы, но, помимо воли, взгляд упорно возвращался к подсыхающим тёмным полоскам.

- Пиши, - бросила ему Станислава и начала диктовать, старательно повторяя слова хозяина: - Я, королева Годара и Хранительница Источника, своей волей и волей моего брата, короля Годара, объявляю: иномирянка Розалия, бывшая наместница, за нарушение возложенных на неё обязательств и самовольные действия, приведшие к узурпации власти в Лирии и Инмаре, приговаривается к смертной казни. Муж бывшей наместницы, целитель Витус, признаётся виновным в пособничестве иномирянке и так же приговаривается к смертной казни, - выговорив это, Станислава округлила глаза. В голове роилось множество вопросов, но она не посмела задать их и продолжила: - Это первый указ. Теперь второй: именем королевы и короля Годара маг-учитель Корней и маг-миротворец Михаил немедленно освобождаются из-под стражи. С них снимаются все обвинения. Им возвращаются прежние должности, и в качестве компенсации за причинённый моральный и физический ущерб, Михаил и Корней могут представить мне, королеве Маргарет, по одной просьбе, которые будут удовлетворены в безусловном порядке.

Писарь поставил точку, протянул оба указа королеве и, не веря собственным глазам, проследил, как резкий росчерк пера повергает Лайфгарм в хаос: "Бедная мадам Розалия! Все труды насмарку!"

"Вот теперь в Лайфгарме будет весело!" - загоготал голос.

Хранительнице на его веселье было глубоко наплевать. Повинуясь мысленному приказу, она притянула к себе государственную печать, с силой хлопнула по обоим документам и вручила их писарю:

- Указы вступают в силу немедленно! И обжалованию не подлежат!

Писарь покрутил в руках документы и робко посмотрел на королеву:

- Но я не имею права отдавать приказы, Ваше величество. Вы должны сами…

- Тогда зови сюда маршалов и генералов! - Хранительница вырвала из его рук указы. - И полицейских, или как их там! Чтоб через десять минут все были здесь!

Мариус машинально кивнул, бросил опасливый взгляд на подбородок королевы и припустил к дверям так, словно за ним гналась орда демонов…

Отойдя подальше от трапезного зала, стражники остановились, и Тан подхватил Кевина на руки:

- Бедный мальчик. За что его так?

- Да кто ж знает?.. Никогда не думал, что Хранительница дойдёт до маразма.

Кевин протяжно застонал, и, переглянувшись, гвардейцы поспешили в его покои. Обитатели замка, встречавшиеся им на пути, останавливались, расширенными глазами провожали избитого брата короля, и бросались прочь: королева-магичка подняла руку на своего кузена, значит, она в ярости и оставаться в замке опасно. Аристократы ринулись паковать чемоданы, слуги спешили затаиться в укромных уголках, и лишь гвардейцам и должностным лицам бежать было некуда. Им оставалось лишь трепетать от страха за свою жизнь, ведь никто до конца не знал, на что способна сестра Смерти.

Тем временем Тан и отец Нила добрались до спальни Кевина. Они бережно положили юношу на кровать, сняли с него грязный плащ и камзол и осторожно смыли кровь. Прохладная вода привела Кевина в чувство. Он со стоном открыл глаза, рассеянным взглядом скользнул по лицам гвардейцев, не сразу поняв, кто это, а когда сообразил, испуганно пробормотал:

- Мне ничего не нужно, уходите.

Юноша попытался сесть, но тело буквально взорвалось от боли. Шепча проклятия, он откинулся на подушки и зажмурился, сдерживая слезы и стоны.

- Надо дать ему что-нибудь обезболивающее, - предложил Тан.

- Нет! - сквозь зубы рявкнул камиец. - Не надо. Уходите!

Гвардейцы понимающе взглянули друг на друга, и отец Нила тихо произнёс:

- Не бойся, Кевин, если что, мы возьмём вину на себя.

Глаза юноши распахнулись:

- Я боюсь не за себя! Я - никто, а у вас семьи…

- Никто? Ты брат нашего короля! - сердито заявил Тан. - И ты маг…

- Вы не понимаете, - обречённо прошептал камиец. - Хранительница жила в моём мире. Она знает его законы. Будь я хоть трижды брат короля, для неё это ничего не значит. По камийским законам я не человек. Я - вещь. Сабира подарила меня Диме. И он принял её дар. Родственные связи в Камии не имеют значения. Для Хранительницы я, прежде всего, раб! И, если Дима позволил ей издеваться надо мной, она вправе сделать со мной всё, что угодно, даже убить.

- А с чего ты решил, что он позволил?

- Она заявила, что я принадлежу ей. Кто я такой, чтобы возражать сестре Смерти? Я вынужден верить ей.

- А я - нет! - припечатал Тан.

- Прости нас, - угрюмо произнёс отец Нила. - Я не знаю, как принято в Камии, но в Лайфгарме рабства нет, и в следующий раз мы откажемся выполнять приказ королевы. А теперь, отдохни. Я скажу жене, и она принесёт тебе ужин прямо сюда.

Кевин растерянно смотрел на стражников, не понимая, что ими движет и почему они рискуют головой ради ничтожного раба.

- Почему вы помогаете мне?

- Ты дружишь с нашими сыновьями, они в восторге от тебя, - благодушно ответил отец Нила. - А ещё ты брат нашего короля, а он очень трепетно относится к родственникам и друзьям. Я не верю, что Дмитрий позволил сестре измываться над тобой, не тот он человек.

- Так что, Хранительница, скорее всего, занимается самоуправством. Она, конечно, королева, но… - Тан поморщился. - Короче, мы не бросим друга наших детей в беде!

Кевин нервно сглотнул: дружба - дружбой, но одно он знал наверняка - гвардейцы не представляли себе во что ввязываются. "Они не должны рисковать из-за меня!" Юноша медленно сжал пальцами покрывало и твёрдо произнёс:

- В таком случае, я тоже хочу помочь вам: не отказывайтесь выполнять приказы моей госпожи. Она убьёт вас. Она маг и она вернулась из Камии. Я знаю, что говорю. Камия - жестокий мир, где признают только силу!

Неожиданно двери распахнулись, и в спальню ворвались Алекс, Нил и Клара. Увидев их, юноша чуть не взвыл от досады: ситуация становилась всё более опасной и непредсказуемой.

- Уходите! Немедленно! - забыв о боли, заорал он и сел.

- Тише ты, не ори. - Алекс с невозмутимым видом усадил на постель Рони, и лохматый пёс тут же развалился в ногах юноши.

- Мы знаем, что произошло, Кевин, - с сочувствием погладив камийца по руке, проговорила Клара, шмыгнув носом: - Наша королева опять сошла с ума!

- Молчи! Или ты хочешь, чтобы с тобой сделали тоже, что с ним?- прикрикнул на девочку Тан.

Дети притихли, разом взглянув на избитого друга, и Кевин вздохнул: он знал, что этого делать нельзя, но не мог вынести испуганных взглядов своих маленьких друзей. Прикрыв глаза, юноша потянулся к целителю:

"Вылечи мне, учитель".

"Будет только хуже, мальчик мой".

"Пусть".

"Я уважаю твоё решение", - ответил гном, и камиец почувствовал, как живительная сила вливается в избитое тело. Синяки и ушибы пропали, с рубашки исчезли засохшие пятна крови, и Кевин вдохнул полной грудью. Теперь, когда боль ушла, нужно было внушить друзьям мысль, держаться от него подальше. Юноша взъерошил волосы, потёр щёку и посмотрел на детей:

- Мне очень жаль, но я больше не смогу играть с вами.

Клара и Нил обиженно нахохлились, а рыжеволосый Алекс упрямо поджал губы:

- Мама говорит, что королева Маргарет уже сходила с ума, но вылечилась. Она уверена, что и на этот раз всё обойдётся. Главное, чтобы король поскорее вернулся.

- Тогда не приходите ко мне, пока его нет.

Алекс обдумал слова камийца и серьёзно кивнул. Но стоило юноше немного расслабиться, как рыжеволосый мальчишка категорично заявил:

- Я дарю тебе Рони! С ним тебе не будет так одиноко.

Кевин потрепал собаку по загривку и вздохнул:

- Спасибо, Алекс, но Рони лучше остаться с тобой.

- Почему?

Юноша беспомощно посмотрел на Тана. Гвардеец ободряюще хлопнул камийца по плечу, подхватил Рони и вручил его Алексу:

- Не нужно вопросов, малыш. Просто сделай, как просит Кевин.

Мальчишка с неохотой кивнул. На секунду в спальне повисла тишина, как вдруг Кевин встрепенулся и одним прыжком слетел с кровати.

- Уходите все! - выпалил он, подхватил со стула камзол и поспешно натянул его на плечи: - Сюда идёт королева!

Алекс прижал к себе щенка, и дети опрометью бросились к дверям. Кевин умоляюще посмотрел на гвардейцев:

- И вы уходите.

- У нас приказ не спускать с тебя глаз, - пожал плечами Тан, а отец Нила негромко добавил:

- Ты хороший парень, Кеви. Надеюсь, королева скоро одумается… А пока держись, мальчик. Мы будем помогать тебе.

- Не надо, - испуганно замотал головой юноша, глядя, как гвардейцы отступают к дверям и замирают навытяжку.

Даже на расстоянии, он чувствовал ярость Хранительницы. Но, если ему было суждено покориться Станиславе, то Тан и отец Нила могли избежать её приказов, стоило им просто покинуть Керон. Стася вряд ли заметила их исчезновение - ненависть к брату застилала ей глаза. "А может, самому выкинуть их?" - подумал юноша, но опоздал: двери распахнулись, и в спальню ворвалась королева. Быстрым шагом она приблизилась к камийцу и залепила ему пощёчину:

- Что ты себе позволяешь, дрянь? Разве я разрешала тебе разговаривать со слугами? Разве я приказывала тебе лечиться?

Новая пощёчина обожгла лицо. Кевин упал на колени:

- Простите, госпожа.

Стася проигнорировала его лепет. Она повернулась к гвардейцам и грозно проревела:

- Немедленно верните его в прежнее состояние!

Тан и отец Нила машинально шагнули вперёд и остановились. Кевин приподнял голову, с мольбой взглянул на них, но исполненные решимости лица не дрогнули. "Она убьёт их!" - в отчаяние подумал камиец, и мысли в голове лихорадочно заметались: он, во что бы то ни стало, должен был спасти друзей.

Отказ гвардейцев выполнять приказ несказанно удивил Хранительницу. Она считала, что керонцы вышколены Олефиром и готовы выполнить любой, даже самый дикий приказ. Голос в сознании требовал немедленно убить негодяев, но Стасе безумно захотелось понять, что подвигло обычных солдат ослушаться королеву.

- В чём дело? Я неясно выразила свои пожелания?

- Простите, Ваше величество, но мы не палачи, - тихо, но твёрдо ответил Нил и гордо вскинул подбородок.

"Если ты не испепелишь их - в замке начнётся бунт и твой престол достанется мальчишке, - ехидно предупредил голос. - Как ты думаешь, что он сделает с тобой за то, что произошло в трапезном зале? Он сын Олефира, не забыла? Хочешь опять развлекать солдатню?"

"Никогда!"

Стася сжала губы и начала поднимать руку.

- Не надо! - заорал Кевин и, не успев удивиться собственной смелости, вскочил на ноги и повис на руке сестры: - Не убивай их!

Хранительница оторопела. Как разбуженная днём сова, она вытаращилась на доселе покорного юношу, точно увидела перед собой совершенно другого человека.

"Может, я неправильно выбрал помощника, дорогая? Честно говоря, мальчишка начинает мне импонировать. Есть в нём что-то такое…" - насмешливо протянул голос и замолчал, словно прикидывал, что делать дальше.

"Нет! - запаниковала Стася. - Я справлюсь!" Отринув сомнения, она сжала губы, оттолкнула камийца и ударила его кулаком в лицо:

- Что ты о себе возомнил? Как ты посмел дотронуться до своей госпожи?

Кевин рухнул на пол, но тут же поднялся и, ужасаясь самому себе, заявил:

- Вы мне не госпожа! В Лайфгарме нет рабства! Здесь я свободен!

"Что я делаю? - мысленно простонал камиец. - Я должен покориться Хранительнице! А я… Нет, я никому не позволю умереть из-за меня!"

- Ты прав, - сузив глаза, прошипела Станислава и подалась вперёд. - В Лайфгарме нет рабов, но ты - исключение из правил

"Я должен остановиться", - похолодел камиец, но вслух произнёс:

- Пусть так, но кайсара подарила меня Дмитрию, а не Вам!

- Ах, вот как ты заговорил?! - Лицо Хранительницы исказил звериный оскал. - Придётся тебе кое-что объяснить!

Магичка выбросила руку вперёд, и в тело юноши впились острые когти невидимого зверя. Кевин душераздирающе закричал, и стражники увидели, как на его щеках, скулах, шее, груди проступают глубокие, рваные царапины.

- Ты умрёшь, если откажешься подчиниться мне, раб!

Кевин стиснул зубы и, преодолевая дикую боль, метнул в королеву комок жёлтого песка. Но та лишь на секунду исчезла в центре золотого смерча, злобно расхохоталась, и жестокие изумрудные глаза впились в лицо юноши:

- Мальчишка! Никто лучше меня не умеет защищаться! Никто не умеет разрушать мои щиты! Ты никогда не сможешь убить меня! А вот я обязательно расскажу о твоём геройстве брату! И, если ты не умрешь от моей руки, Смерть ввергнет тебя в бесконечную агонию, и ты будешь вечно обливаться кровавыми слезами!

От слов Хранительницы Кевина замутило. Раб в его душе, покорный и безответный, требовал сейчас же пасть ниц и униженно молить о прощении, а едва расправивший крылья брат короля и ученик Витуса жаждал гордо расправить плечи и принять бой, даже если он окажется последним. "Это безумие! Я не хочу ни того, ни другого! - мысленно проорал камиец и затравлено посмотрел на Хранительницу, окружённую странным бесцветным пламенем. - Я не имею права драться с госпожой!" Кевин обхватил себя руками, пробежал глазами по комнате и… исчез.

"Упустишь мальчишку - сдохнешь", - любезно сообщил голос, и Стася ринулась за братом.

Кевин стоял посреди двора и растерянно крутил головой, не зная, что делать и куда бежать.

- Витус! Помоги! - взмолился он и всхлипнул, увидев перед собой ненавистную королеву.

- Сейчас же вернись к себе, Кевин!

- Нет! - отступая, замотал головой юноша. - Я не хочу быть рабом!

- Возвращайся в свою комнату! - ледяным голосом повторила Хранительница и сжала кулаки.

- Лучше умереть!

- Мразь!

Стася вскинула руку, и с её пальцев слетела багровая молния. Кевин зажмурился, прощаясь с жизнью, но ничего не произошло. Молния ударилась о невидимую преграду и растворился в воздухе. Юноша открыл глаза и часто заморгал, а Станислава топнула ногой и в бессильной ярости потрясла кулаками.

- Витус!!! - Она сорвалась на визг. - Не смей вмешиваться!

"Витус?" - в сердце камийца затрепетала надежда. Он едва не запрыгал от радости, когда рядом с ним возник старый гном. В эту минуту Кевин готов был расцеловать учителя, ибо верил, что тот пришёл спасти его.

- Ты вне закона, гном! - свирепо выплюнула Станислава. - Твой смертный приговор подписан, так что советую убираться из Лайфгарма!

- Я подумаю.

- Что тут думать?! Мальчишка - мой! Убирайся!

Витус окинул Хранительницу угрюмым взглядом:

- Твой или твоего нового друга?

- Без разницы! Убирайся!

- Я могу помочь, Стася. Пусти меня в сознание, я прогоню голос.

Станислава окаменела: предложение выглядело заманчивым, но могла ли она доверять высшему магу? Да и липкий туман после слов гнома стал уплотняться и темнеть, предвещая мучительную смерть. "А вдруг у Витуса не получится?" Хранительница сглотнула и отрицательно замотала головой.

- Не глупи. Позволь мне помочь. Я могу защитить тебя, Стася!

- Нет! - чувствуя, как туман поглощает рассудок, вскричала Хранительница. - Не лезь не в своё дело! Я - королева Годара! Я устанавливаю порядки в этом замке! Кевин - мой раб!

- Послушай себя, Хранительница! Ты же женщина, будущая мать! Как ты можешь мучить ребёнка?

Стася задыхалась: ещё секунда-другая, и смерть настигнет её.

- Я буду делать с ним всё, что потребуют! Я не хочу умирать! - простонала она, шагнула к гному и слабо толкнула его в грудь. - Уходи, убирайся, исчезни.

Кевин с горечью посмотрел на сестру. "Так вот в чём дело. Она не сама… - С губ юноши сорвался нервный вздох. - Если я буду сопротивляться, Стася умрёт, и Дима не простит мне её гибели". Он виновато посмотрел на учителя и опустился на колени:

- Я понял, госпожа. Я больше не сбегу. Я Ваш раб, и… Простите меня, госпожа.

Витус потёр виски, словно на него напал приступ мигрени.

- Мне жаль вас обоих, - пробормотал он, растворился в воздухе, и в то же мгновение липкий туман выскользнул из разума Хранительницы.

Станиславу качнуло, она инстинктивно опёрлась на плечи юноши. Кевин поднял голову, и их глаза встретились. Горечь и сострадание во взгляде брата, едва не повергли Стасю в истерику: она почувствовала себя отвратительной и гадкой. "Ну и пусть! Зато я буду жить!"

"Умничка, - равнодушно заметил голос. - Мы получили, что хотели. Пора убираться со всеобщего обозрения".

Хранительница подняла голову. Керонцы взирали на них отовсюду: из щёлочек между занавесками, из-за чуть приоткрытых дверей, прячась за хозяйственными постройками и кустами. Женщина ощутила их недоумение, страх и гордо подняла голову. "Все боятся меня!" - удовлетворённо подумала она, оттолкнула брата и направилась к замку, бросив через плечо:

- За мной, раб!

Стася ни разу не обернулась, зная, что Кевин послушно следует за ней. Она не думала, куда идёт. Голос указывал направление, женщина беспрекословно подчинялась. Прятаться от правды было бессмысленно: Станислава не желала умирать, и ради того, чтобы остаться в живых и отомстить, была готова на всё. Она знала, что от неё потребуется, и знала, что сделает это - через боль, через отвращение, через презрение к самой себе. "Это ты сделал меня такой, Дима! Будь ты проклят со своей любовью! Гореть тебя в аду за то, что ты совратил родную сестру! Никогда не прощу тебя!"

Жилые помещения остались позади. По длинной винтовой лестнице Хранительница спустилась в мрачное подземелье замка и, ступая атласными туфельками по обломкам камней, осколкам стекла и грязным лужам, побрела вперёд. Стася машинально зажигала факелы, скользила взглядом по серым, заросшим мхом стенам, и ждала очередной команды, чтобы тут же выполнить её.

"Здесь".

Хранительница остановилась перед массивно железной дверью, попыталась открыть, но та не поддалась.

- Кевин!

И они навалились вдвоём. Зловеще скрипнув, дверь распахнулась, и глазам открылась большая мрачная комната с низким сводчатым потолком. У дальней стены - грубо сложенный очаг, стены увешаны полками с какими-то железками. В центре возвышался дощатый стол, покрытый тёмными пятнами и разводами.

- Ложись.

Стася подтолкнула юношу в спину, и он на негнущихся ногах добрёл до стола. Разум отказывался воспринимать действительность. "Это не я. Это происходит не со мной, - отрешённо повторял Кевин, вытягиваясь на жуткой столешнице. - Я не вынесу пыток. Неужели провидица солгала?" С хлопком вспыхнуло пламя в очаге, и юноша повернул голову. Хранительница натянула на руки плотные кожаные рукавицы, взяла длинный железный прут и сунула его в огонь. Металл почернел, раскалился и стал оранжево-красным, как вулканическая лава. Кевин видел её на картинке в книжке, которую читал, когда был свободным. Он вдруг представил, как тонет в раскалённом море, и душу захлестнула паника. Вскрикнув, юноша вскочил и рванулся было к двери, но воздушная волна подхватила его, швырнула обратно на стол, скрутила руки и ноги так, что Кевину послышался хруст собственных костей. Он застонал от бессилия и боли, умоляюще взглянул на Хранительницу, но та лишь равнодушно пожала плечами:

- Ты тоже его жертва.

- Чья?

Кевин дрожал, как осиновый лист.

- Смерти, - оскалилась в улыбке Станислава и опустила раскалённый прут на живот брата.

Чудовищная боль пронзила тело. В ноздри ударил запах горящей одежды, палёного мяса, и камиец заорал, разрывая лёгкие и горло.

Стася отпустила прут, и он тут же скатился с живота жертвы. Чертыхнувшись, Хранительница подняла его, вернула на место и, не обращая внимания на истошные крики, прижала к телу брата. Закрепив прут с помощью магии, она неторопливо пошла вдоль полок, выбирая инструмент для следующей пытки - впереди, как сказал голос, ждал длинный рабочий день. "Я палач", - подумала Стася и ничего не почувствовала.

- И не почувствую, пока на этом столе не окажется Дима, - пробормотала она, покрутила в руках широкий зазубренный нож и, криво ухмыльнувшись, направилась к столу.