Обида.

Дмитрий и Артём молча брели по коридору. Несмотря на бурно проведённый день и гуляющий в крови алкоголь, спать не хотелось, а разговор не клеился. Тёма не желал рассказывать другу о смерти матери, о том, что струсил и не показался на глаза отцу, а Диму тревожил Смерть - время шло, ярость второй ипостаси росла. Дмитрию необходимо было накормить бьющегося в его "объятьях" зверя, пока тот не обезумел и не вырвался на свободу. Но при Артёме маг даже подумать об этом боялся. Уж кто-кто, а сумасшедший принц Камии не преминул бы поучаствовать в охоте, а в его состоянии это было равносильно самоубийству. Тёма веселящийся, обиженный, скандалящий или ругающийся - Диму устраивало любое состояние друга, кроме агрессии, потому что в собственном сознании он постоянно лицезрел безумствующую Смерть и не хотел, чтобы Артём становился таким же.

- Ну что, правда, спать? - нарушил тишину временной маг.

- Правда, - кивнул Дмитрий, чувствуя себя предателем. "Так надо. Так правильно. Так лучше для Тёмы" - мысленно повторил он и улыбнулся другу: - Спокойной ночи.

- Ага.

Артём уныло качнул головой, развернулся и зашагал к своим покоям. Дмитрий смотрел ему вслед, понимая, что друг только и ждёт, чтобы его окликнули. Но он промолчал. Временной маг свернул за угол, а перед глазами Димы продолжала стоять ранящая душу картина: удаляющаяся фигура в чёрном, расшитом серебром плаще.

- Так нельзя, - пробормотал маг и хотел броситься за другом, но Смерть, почуяв, что "кормёжка" вот-вот отложится, зашёлся в истошном крике.

Тело тряхнуло, глаза резанула острая боль, и маг понял, что мешкать больше нельзя. Ещё чуть-чуть и полетят головы - все подряд, без разбора. Кровь в висках застучала бешеной дробью, крылья носа затрепетали, улавливая запахи человеческих тел. Их было много, очень много, и Смерть жаждал убить всех в замке, одного за другим. Дмитрий поднял блестящее от пота лицо, издал приглушенный, страдальческий рык и ринулся в Камию, чувствуя, как рвётся из глаз холодное белое пламя.

Смерть оказался в сердце Тхарийского леса, среди кряжистых уродливых деревьев с бугристой, морщинистой корой. Толстые, искорёженные ветви, усыпанные широкими, лилово-сизыми листьями, тянулись к чистому небу, словно хотели замарать его нежную голубизну. Смерть принюхался как голодный хищник, на секунду замер и побежал, продираясь сквозь заросли колючих кустов. Сломанные ветки шипели, их бледно-жёлтая мякоть сочилась ядовитым соком. Тягучие капли яда падали на жесткий фиолетово-бурый мох и разъедали его, обнажая влажную глинистую землю. Острые шипы цеплялись за одежду, царапали кожу, и с пальцев мага полетели молнии. Он мчался к логову шырлона, оставляя позади выжженную полосу леса.

Смерть выскочил на скалистую поляну и остановился. Стаи мелких чёрных птиц испуганно вспорхнули в небо, прервав жуткий пир: среди обломков скал и громадных валунов валялись обглоданные полуразложившиеся трупы людей и животных, жёлтые черепа и разгрызенные кости. Воздух наполнял удушливый запах гнили и жужжание несметного количества зеленоватых мух. Смерть глубоко вздохнул и оскалился, предвкушая веселье.

Из глубины тёмного логова послышалось злобное рычание, и наружу вылез громадный шырлон. Свалявшаяся колтунами шерсть стояла дыбом, могучие когтистые лапы скребли по каменистой земле, высекая искры. Раздался оглушительный рёв, по мохнатой шее потекла склизкая розоватая слюна, и шырлон стал медленно наступать на чужака, прожигая его угольками маленьких красных глаз. Маг блаженно улыбнулся и в неестественно-затяжном прыжке взлетел на загривок чудовища. Шырлон взвыл, заметался среди скал, стремясь скинуть седока, и, дико захохотав, Смерть стал руками рвать мохнатую, жесткую шкуру. Чудовище завизжало от боли и покатилось по земле, в надежде придавить мучителя, но тот соскочил на камни, взглянул на окровавленные руки, и холодный белый свет в глазах стал разгораться всё ярче и ярче, вырываясь наружу и окутывая мага с головы до ног.

Истекающий кровью шырлон вскочил на ноги и остервенело ринулся на врага. Он совершил отчаянный скачок, навалился на мага своей исполинской тушей, и тут же издал душераздирающий крик боли и ужаса, напоровшись на острую раскалённую пику. Шырлон испустил протяжный предсмертный стон, дёрнулся и обмяк. Маленькие глазки подёрнулись пеленой и закрылись.

Несколько минут тишины, и стаи чёрных птиц вернулись к прерванному пиршеству, в воздухе вновь закружились зеленоватые мухи, и возле логова тхарийского шырлона продолжилась повседневная, размеренная жизнь…

Временной маг дошёл до своих покоев, остановился перед высокими бело-золотыми дверями и с досадой пнул их ногой. Спать не хотелось категорически, особенно после того, как Дима фактически прогнал его. "Если в постели видеть не желает, я бы в кресле подремал, мне не трудно. Знал же, что я не хочу оставаться в одиночестве", - кисло подумал Артём, скользя невидящим взглядом по изящной золотой окантовке.

Неожиданно шоколадные глаза прояснились и сразу же наполнились негодованием: по связи докатилось волнение, слабый отголосок боли, и вдруг Дима исчез из Керона.

- Это нечестно!

С пальцев посыпались чёрные искры. Ударяясь о белоснежные створы, они оставляли грязно-серые точки и полосы, расцветали тёмными уродливыми бутонами на концах золотых завитков. Полыхая ледяными серебряными глазами, Смерть смотрел, как его друг бежит по Тхарийскому лесу, и скрипел зубами от негодования.

- Почему, Дима? Почему ты отталкиваешь меня? Я мешаю? Ты же знал, как я мечтал поохотиться вместе с тобой. Две Смерти, играющие жизнями, испуганно бьющиеся сердца жертв, тёплая кровь на ладонях…

Жажда крови гнала Артёма в Камию, но обида удерживала на месте.

- Думаешь, я буду молча сносить твоё пренебрежение? Если я не нужен тебе - так и скажи! Только и можешь стонать: "Тёма, я люблю тебя!" Враньё! - распаляясь всё больше, прошипел маг, и чёрные искры посыпались с пальцев сплошным потоком. - Ну, и ладно! Не нужен, так не нужен!

До боли закусив губу, маг треснул кулаками по дверям, и белоснежные створы пересекла надпись: "Ненавижу". Огромные тёмные буквы, выпуклые и неровные, сочились кровью. Багровые ручейки, точно растревоженные змеи, извивались по белоснежному древесному полотну, сползали на пол, растекаясь тусклой, мутной лужей. Смерть отступил, не сводя сияющих глаз с надписи, шумно выдохнул и перенёсся в Белолесье.

Белое камийское солнце наполовину выбралось из-за верхушек деревьев, и мёртвое чудовище шевельнулось. Смерть вылез из-под растерзанной, покрытой бурой коркой туши и сладко потянулся. Он утолил жажду, и был чрезвычайно доволен собой. С наслаждением оглядел рваную, пропитанную кровью одежду, и не стал ничего менять. Он был спокоен, даже умиротворён. И когда голубой островок, мерцающий в глубине сознания, растёкся в широкую линию, точно приглашая в свои объятья, Смерть не стал противиться. Довольно урча, скользнул вперёд, позволил ласковым "рукам" обхватить себя и задремал до следующей трапезы.

Дмитрий облегчённо улыбнулся: ему удалось обратить неистовую силу второй ипостаси против чудовища, а не людей. Теперь он мог возвращаться в Лайфгарм. "Надеюсь, пока я отсутствовал, Артём не разрушил Керон". Бело-голубые, разделённые тусклой ртутной полосой глаза впились в камийское солнце, и маг мысленно потянулся к другу. Артём обнаружился в Белолесье. "Что ж, это неплохо. Правда, раз он не лёг спать, скандал обеспечен. Но, ничего, переживу". Дима улыбнулся, представив умильно обиженное лицо временного мага, привёл в порядок одежду и шагнул в Керон. И тотчас почувствовал знакомый запах. Нахмурившись, маг повернулся спиной к своим покоям и зашагал по коридору. Свернул за угол и застыл, ошарашено глядя на неровную багрово-чёрную надпись.

"Ну, что за капризы? - с досадой подумал Дима, уничтожил яростное послание друга и большую кровавую лужу, грозящую затопить коридор, развернулся и направился обратно. - Неужели так трудно хоть немного пораскинуть мозгами? К чему эти выкрутасы, Тёма? Ты ведь, лучше, чем кто-либо, должен понимать, почему я поступаю, так, а не иначе! Ты такой же, как я!"

Дмитрий вошёл в спальню, вытянулся на кровати, ухнув сапоги на белоснежное покрывало, и закрыл глаза. Он очень устал, нужно было поспать хотя бы пару часов, прежде чем встречаться с другом. "Извини, Тёма, но я пока не готов слушать твои излияния", - мысленно вздохнул маг и провалился в глубокий сон.

На этот раз волшебный лес встретил любимца гулким низким шумом. Стенали белоствольные деревья, пугливо перекликались птицы, взволнованно жужжали пчёлы и шмели, с надрывом стрекотали кузнечики.

"Уйми Смерть, Тёма. Его магия не для моих мирных границ".

- Тоже гонишь меня?

Временной маг топнул ногой, как большой капризный ребёнок, но глаза его, выполняя просьбу Леса, вновь стали шоколадными.

"Я люблю тебя…"

- Вот только этого не надо! Я больше не верю вам!

Артём бросил тоскливый взгляд на оранжевое зарево, разгорающееся над макушками деревьев, и твёрдым, злым шагом направился к родному дому. Словно в пику ласковым словам Белолесья, он разбрасывал сапогами ровные круглые камешки, сходил с тропы и давил цветы, а лес лишь вздыхал, глядя на своего любимца, изнывающего от бессильной ярости. Чертыхаясь и костеря Диму на разные лады, маг пересёк ухоженную поляну, взбежал по каменным ступеням крыльца и ворвался в холл.

- Папа!

- Я здесь, сынок, - донёсся усталый голос наблюдателя, и Артём поспешил в гостиную.

Мирно потрескивали дрова в камине. Приглушённое пламя магических светильников освещало красочные пейзажи на стенах. Тяжёлые, плотные гардины - наглухо зашторены, отрезая обитель скорби от живого, цветущего леса. Арсений, сгорбившись, сидел в кресле и отрешённым взглядом смотрел прямо перед собой. Выглядел он так, словно тоска по умершей возлюбленной поглотила его целиком. Спутанные волосы блеклыми прядями падали на плечи, исхудалое, бескровное лицо с впалыми щеками покрывала сеточка морщин, карие глаза запали и потускнели.

- Папа… - протянул Артём, подошёл к отцу и опустился на ковёр у его ног.

- Тёма.

Наблюдатель протянул руку, вяло погладил сына по пшеничным волосам, и временной маг громко шмыгнул носом.

- Прости, что так долго тянул. Мне жаль, что мама…

- Знаю. Марфа очень любила тебя. Обидно, что в последние годы вы мало общались. Но она понимала… Она всё понимала.

Закрыв лицо ладонями, Арсений прерывисто вздохнул, уронил руки на колени и откинулся на спинку кресла. Артём, не мигая, смотрел на отца, отмечая, как тот постарел. Привычное, надёжное родовое гнездо разрушилось. Мать умерла, а отец, всегда весёлый, бодрый и жизнерадостный, превратился в разбитого старика. Стало страшно и невыносимо одиноко. Захотелось уйти, отыскать Диму и уткнуться в его плечо. Спрятаться в объятьях Смерти от всего мира, от реальности, бьющей по нервам и изматывающей рассудок. Но друг охотился в Камии… Без него! Тёма даже не стал смотреть, чем занимается сейчас Дмитрий. Наверное, потому, что боялся увидеть его довольным и счастливым. Этого он бы не перенёс.

Спасаясь от горечи, цепкими щупальцами оплетающей сердце, временной маг придвинулся ближе к отцу и склонил голову ему на колени. Сухие, чуть подрагивающие пальцы тотчас запутались в пшеничных волосах, поглаживая и успокаивая.

- Как она умерла?

- Не знаю. Меня не было в Белолесье, - тихо ответил Арсений. - А когда я вернулся, она лежала в этом самом кресле, словно на миг задремала. Такая красивая…

Временной маг всхлипнул, по щекам потекли горячие слёзы.

- Я всё пропустил, - прошептал он, сминая пальцами мягкую брючную ткань. - И Дима меня бросил.

- Вы поссорились?

- Он ушёл, ничего не сказав.

- Он вернётся.

- И сделает вид, будто ничего не случилось. А я не хочу так… Раньше мы никогда не лгали друг другу.

- Так поговори с ним.

- Разве он станет слушать? Дима считает, что должен ограждать меня от всего. Но ведь я тоже Смерть и могу справиться с чем угодно. А он не верит в меня!

- Ты преувеличиваешь.

- Нисколько! - Артём поднял голову и посмотрел в глаза отцу. - Я чувствую себя ненужным.

- У тебя есть друзья.

- Им плевать на мои сомнения.

Арсений вздохнул, положил ладонь на плечо сына и чуть сжал пальцы:

- Попробуй изменить свою жизнь. Забирай Диму, Валю с Ричардом, Кевина и перебирайся сюда, в Белолесье. Этот дом пуст, верни ему жизнь, Тёма. И, уверяю, всё наладится. Хочешь, я поживу с вами немного, поговорю с Димой и остальными…

- Нет! - Временной маг отшатнулся и замотал головой. - Ничего не наладится! Ты не понимаешь! Никто не понимает! Дима меня не простил! Он любил Марусю, и я обещал, что с ней всё будет в порядке. Я сделал её наложницей принца Камии, но она всё равно умерла! И Стасю я выкинул в Лайфгарм! Мог же убить или в тюрьму посадить, так нет же - вышвырнул в Керон! Откуда я знал, что она к врагу переметнётся?!

- Успокойся, Тёма! - испуганно воскликнул Арсений, но сын не услышал его.

Артём вскочил на ноги и заметался по гостиной, то вцепляясь пальцами в волосы, то хлопая себя по щекам, а то и вовсе останавливаясь и сгибаясь пополам, точно у него начинались колики. И при этом без умолку говорил:

- Всё правильно. Дима хороший. Это я плохой. Я всё время его обижал и требовал сладкого. Вот он и не выдержал! Он бросил меня, потому что не в силах больше терпеть рядом недоумка. Ещё бы! Я же всё время делаю всё не так. Хотел показать величие Олефира, а напоролся на обезьяну. И она всё испортила! Я точно выглядел глупо. А потом, в лесу, нужно было самому прибить гвардейцев. И Диме не пришлось бы втыкать в себя кинжал. И со Стаськой… С ней особенно гадко вышло… А Маруся?.. Он не простил… Он только говорит, что простил… А на самом деле… У-у-у… Никчемное глупое существо… У-у-у… Он терпит меня из… из…жалости… У-у-у…

Временной маг стал запинаться, перемежая слова жалобным подвыванием, и по гостиной пополз тяжёлый, удушающий аромат безумия. Вжавшись в кресло, наблюдатель испуганными глазами следил за сыном, понимая, что ни уйти, ни прекратить его истерику он не в состоянии. Артём медленно, но верно, скатывался в пропасть, и удержать его было некому.

"Дима!" - мысленно воззвал Арсений, и, конечно, Смерть не услышал.

Зато услышал Артём. Резко замерев на месте, временной маг развернулся к отцу и шальными глазами уставился сквозь него.

- Не зови! - истерично взвизгнул он и вжал голову в плечи. - Он опять станет возиться со мной, а я этого не заслуживаю. Я обуза! Я делаю ему больно! Мешаю жить! Я хочу, чтобы он был только со мной! Всё время! А он не хочет! Но он будет стараться, потому что правильный. А я так не могу! Не хочу!

Шоколадные глаза стали совсем безумными. Арсений стиснул подлокотники, изо всех сил стараясь не отводить взгляда от перекошенного лица сына. Он чувствовал, что если отвернётся, Артём перестанет видеть в нём слушателя и мгновенно убьёт. На лбу и висках наблюдателя выступил пот. Холодные бисеринки стекали по щекам, щипали глаза, но маг упорно смотрел на сына, стараясь даже не моргать лишний раз.

Внезапно временной маг осел на пол, словно ноги перестали держать его, и срывающимся голосом, тихим и обречённым, забормотал:

- Я должен его отпустить. Я умру, исчезну, растворюсь во Времени, как вилины, и он будет счастлив.

Тёма замолчал, глубоко вздохнул и неожиданно улыбнулся, отчего Арсений едва не потерял сознание. Наблюдатель решил, что пришёл его смертный час, но временной маг легко поднялся на ноги, отряхнул плащ и, прошептав: "Скажи Диме, что я люблю его", исчез.

Несколько минут высший маг сидел, тупо глядя на то место, где стоял его сын, а потом вскочил, провёл ладонью по лицу, стирая следы скорби и морщины, и грозно тряхнул волосами.

- Это была самая идиотская затея из всех возможных! Найдёт какое-нибудь очередное Безвременье и поминай как звали! - прошипел он сквозь зубы и бросился вон из комнаты.

Дима вздрогнул и сел, заспанно хлопая глазами. В первую секунду он не сообразил, что же его разбудило, а когда понял, что Артём покинул Лайфгарм, разразился громкими проклятиями.

- Что ж ты творишь, Тёма?! Куда тебя понесло?!

По связи доносилось шальное удовлетворение и злость. Видимо, не дождавшись друга в Белолесье, временной маг решил форсировать события и подтолкнуть его к действиям.

- Надеешься, что я помчусь за тобой и как всегда стану просить прощения? Но почему я должен вечно извиняться? К чёрту всё! Хочешь шляться по мирам - пожалуйста! Вернёшься, тогда и поговорим!

Дима скатился с кровати и бросился в ванную комнату. "Горячая вода, много ароматной пены и тишина. И никакой нервотрёпки! В конце концов, я его чувствую, и если что - вытащу. И выскажу всё, что думаю, не стесняясь в выражениях! Тёма должен понять, что сейчас не время для его сумасшедших игр!"

Ослепительно-голубое солнце, сиреневое, как лесная фиалка, небо и фиолетовая луговая трава казались причудой шального художника, воплощённой на холсте в припадке гениальности. Солнце, небо и трава сливались в монотонное пятно, вызывая зевоту и желание закрыть глаза и больше никогда их не открывать. "Идеальное место, чтобы умереть", - с мрачной решимостью подумал Артём, обернулся Волком и понёсся вперёд, туда, где водились аборигены.

Миновав луг, он промчался по редкой рощице с ветвистыми разлапистыми деревьями, чьи прямые дымчато-синие стволы и васильковая, с розоватыми вкраплениями листва гармонично вливались в общий фон мира. За рощицей начиналась прямая, вымощенная багровым булыжником дорога, по обеим сторонам которой тянулся высокий индиговый забор. "Загоняют добычу, не меньше". Волк презрительно фыркнул, выскочил на дорогу и, сбавив темп, потрусил к виднеющейся вдалеке усадьбе. Испытывая дикое, противоестественное желание похулиганить, зверь легко перемахнул через ограду, пробежал по стриженной сапфировой траве и одним прыжком вернулся на дорогу. Так, перепрыгивая туда-обратно, он незаметно приблизился к распахнутым настежь воротам и, приняв человеческий облик, вошёл в поместье. Чистый ухоженный двор был пуст.

- Гостеприимство, похоже, здесь не в чести.

Артём надменно вскинул голову, поднялся на крыльцо и, распахнув дверь, зашагал по широкому коридору с тёмно-синими стенами и унылым лиловым потолком. Многочисленные двери мага не интересовали. Он слышал, как бьются сердца обитателей дома, и уверено шёл на звук. У нужной двери маг остановился, глубоко вдохнул, словно готовясь к затяжному погружению под воду, и с искромётной улыбкой вступил в гостиную.

- Добрый день! - громко поприветствовал он хозяев и осмотрелся: стены - струи сиреневого шёлка, потолок - гладкий, отполированный аметист, мебель - огненно-фиолетовые костры.

На полу, выбиваясь из общей цветовой гаммы, был расстелен пушистый бледно-зелёный ковёр, на котором двое прелестных малышей в одинаковых бирюзовых платьицах старательно возводили башню из костяных кубиков. Их родители в роскошных, даже по меркам принца Камии, нарядах сидели в мягких широких креслах и с отстранённым умилением наблюдали за своими крошками.

Голос гостя нарушил их благостное созерцание, заставив повернуть головы к визитёру. Артём невольно вздрогнул: чёрные смоляные волосы, бледные фарфоровые лица, пухлые алые губы, большие карие глаза - сходство с вилинами было поразительным. И стало бы совсем полным, если б тёмно-синие одежды перекрасили в красный цвет.

- Этого не может быть, - пробормотал временной маг, попытался понять, что подвигло его забраться именно в этот дурацкий мир, но быстро одёрнул себя: "Без разницы. Случилось так, как должно было случиться".

Тем временем хозяева внимательно оглядели гостя и одновременно поднялись из кресел.

- Здравствуй, путешественник, - задушевно улыбнулась женщина, демонстрируя ровные жемчужно-белые зубы. - Меня зовут Мэлла Тир, а это мой муж - Бэлин Таг. Мы рады, что ты посетил наш мир. Садись, отдохни с дороги.

- Благодарю.

Артём покосился на ядовито-фиолетовое кресло, поморщился и, сотворив простой коричневый стул, уселся на него верхом. Если хозяев и шокировало поведение гостя, то виду они не подали. Стояли и улыбались, как фарфоровые болванчики. Временной маг немного помолчал, ожидая вопросов, но, видимо, любопытством аборигены не страдали, поэтому, наплевав на этикет, спросил сам:

- Как называется ваш мир?

- Лант, - ответил Бэлин Таг и залился соловьём, словно вопрос гостя прорвал невидимую плотину, удерживающую уста на замке. - Наш мир прекрасен и удивителен! Мы не знаем ни войн, ни болезней. Мы живём в любви и согласии…

- Я слышал подобные речи. Вам не удастся зачаровать меня! - перебил его временной маг и насмешливо поинтересовался: - Так в чём подвох?

- Подвох? Почему ты решил, что мы собираемся обмануть тебя?

- Однажды, я побывал в Вилине. Его жители тоже пытались обольстить нас красивыми речами, а потом выяснилось, что они хотят нашей крови. Вы - живые портреты вилинов!

- В самом деле? - Звякнув драгоценностями, Мэлла Тир шагнула вперёд, и в карих глазах засветилось искреннее любопытство: - А может, они и вправду наши сородичи? Давным-давно наш мир раздирали войны магов, и, казалось, им не будет конца. Нас становилось всё меньше и меньше. Мы бы вымерли, но вмешался Лант. Он вышвырнул самых сильных магов, и с той поры мы живём в мире и согласии. Правда, считалось, что изгнанники погибли, но, похоже, это не так.

- Они погибли, - усмехнулся Артём. - Их убил я!

Супруги взволнованно переглянулись:

- В одиночку?

- Можно сказать и так.

- В тебе столько силы?

Глаза Бэлина загорелись хищным огнём, но Артёма это лишь позабавило.

- Я же Смерть! - криво улыбнулся он, и Мэлла оживилась, словно ответ мага был для неё ясен и понятен:

- В самом деле? Ты слышал, милый? У нас в гостях Смерть!

- Да-да, дорогая, - закивал лантиец, и в его руках появился поднос с хрустальным кувшином и высоким бокалом.

Наполнив бокал тёмно-красной жидкостью, Мэлла Тир протянула его гостю. Артём понюхал напиток и прикрыл сверкнувшие ледяным серебряным светом глаза: запах крови Смерть не спутал бы ни с чем.

- Пейте! Это лучший мальф на всём Ланте.

- Мальф? - переспросил Артём и расхохотался, едва не выплеснув кровь на ковёр.

Маленькие лантийцы вздрогнули, недоумением взглянули на гостя и вернулись к строительству башни. "Либо они каждый день видят пришлых магов, либо это самые странные дети, которых я когда-либо видел", - рассеянно подумал временной маг и перевёл взгляд на Бэлина:

- Вы называете этот напиток мальфом?

- Именно, почтеннейший Смерть. - Слова лантийца сочились мёдом. - Мальфом наполнены все реки Ланта, но наша - самая полноводная в мире.

Терпкий запах тревожил и дразнил. Маг с трудом удерживался от желания убить гостеприимных хозяев и броситься на поиски ближайшего водоёма, чтобы проверить, правду ли ему сказали. Но, вспомнив, что он пришёл сюда не развлекаться, Артём судорожно стиснул ножку бокала и вкрадчивым шёпотом уточнил:

- Так я должен это выпить?

- Пейте, и не сомневайтесь, Вам понравится.

Смерть кивнул, поднёс бокал к губам, но, прежде чем сделать глоток, понюхал напиток ещё раз - к крови было что-то подмешено. "Вот и подвох… Впрочем, какая разница, как умирать". И он залпом выпил мальф.

- Правда вкусно? - счастливо воскликнула Мэлла Тир и, склонившись к гостю, внимательно посмотрела в пылающие серебром глаза. - Вы оценили послевкусие?

- Ещё бы! И что дальше? Вы уж расскажите, а то я не засну. Поверьте, мне ваше снотворное, что мёртвому припарка. Я желаю знать, как вы будете меня убивать! Расчлените и съедите? Или перережете горло и прикопаете в милом фиолетовом садике?

Карие глаза лантийки наполнились негодованием и укором.

- Глупость какая. Мы любим чужаков.

- Так это будет изнасилование с последующим удушением? - вяло хихикнул Смерть. - Я не против. Ты, конечно, не такая трогательная и красивая, как моя Ника, но тоже ничего.

- Молодой человек!

- Оставь его, Мэлла, - вмешался Бэлин. - Разве ты не чувствуешь? Он сумасшедший.

Хозяйка оценивающе оглядела гостя, и на её лицо вернулось добродушно приветливое выражение:

- Спите, господин Смерть. Мы Вас не тронем. Теперь Вы принадлежите нашему миру. Вы - пища Ланта.

- Значит, всё-таки убьёте… Что ж, для этого я и пришёл.

Временной маг уронил голову на руки и заснул.

Кевин смотрел на мозаичный потолок и счастливо улыбался - свобода! Юноша пока не знал, что будет делать дальше, но сегодня он проснулся вольным человеком, и всё было иначе: оранжевое солнце светило особенно ярко, его лучи непривычно нежно ласкали кожу, постель необыкновенно приятно пахла лавандой, да и вся комната казалась волшебной. Стояло раннее утро, Керонский замок только начинал просыпаться, а Кевину хотелось рассказать всему миру о том, что с ним случилось. "Свободен!" - в который раз мысленно прокричал он, быстро оделся, выбежал из комнаты и вприпрыжку понёсся по коридору. Камиец стрелой пронёсся по двору и углубился в парк. Помахал рукой садовнику, подстригавшему кусты, с удовольствием умылся у маленького фонтанчика, но прохладная вода не остудила пылающие щёки, и Кевин помчался по гравиевой дорожке, подставляя раскрасневшееся лицо свежему ветерку. А, выбившись из сил, переместился на побережье и, скинув одежду, нырнул в море. Юноша долго плавал, любуясь иссиня-чёрными скалами, потом валялся на тёплом песке и бессмысленно пялился в бездонное синее небо.

Сладко потянувшись, Кевин поднялся, с сожалением посмотрел на прозрачные воды Зеркального пролива и перевёл взгляд на восток, туда, где виднелись шпили Керонского замка. Ему нравились люди, что вчера пришли в Годар: его задумчивый брат - странный маг с бело-голубыми глазами и взбалмошный Артём - великий принц Камии, забавный целитель по прозвищу Солнечный Друг и немногословный, суровый король Инмара. Однако, находясь рядом с ними, юноша испытывал какое-то непонятное чувство тревоги. Стать своим в этой необычной компании хотелось безмерно, но он вряд ли мог рассчитывать на искреннюю дружбу этих загадочных личностей…

Камиец оделся, переместился в замок и стремительно направился в трапезный зал, но чем ближе он подходил к цели, тем медленнее становилась походка. Сомнения и тревоги вновь разворошили душу, и радость от обретённой свободы притушили неуверенность и робость. Бочком проскользнув в дверь, Кевин подкрался к столу, устроился с краю и замер, стараясь не привлекать внимания.

Валентин и Ричард прервали завтрак и выжидающе уставились на мальчишку, но тот молчал, словно воды в рот набрал. Ядовито ухмыльнувшись, Солнечный Друг глотнул коньяка, повернулся к инмарцу и менторским тоном сообщил:

- Перед тобой, Ричи, типичный образец камийского мага: подобрался потихоньку к еде и сделал вид, что его здесь нет.

- Хотя мог бы и поздороваться, - весело заметил Ричард.

Кевин покраснел до ушей, вцепился в чашку и пристыжено промямлил:

- Здравствуйте.

- Ну, здравствуй, здравствуй, стеснительный ты наш, - ухмыльнулся Валентин, встал и, отобрав у камийца пустую чашку, наполнил её горячим кофе.

Юноша приподнял голову и удивлённо огляделся. Отсутствие слуг настолько поразило, что он забыл о смущении.

- Вы завтракаете сами?

Ричард непонимающе вытаращился на мальчишку, а потом громогласно расхохотался. Валечка же с сочувствием покачал головой:

- Если я хочу есть, Кеви, то не прошу пообедать за меня друга.

- Я не то имел в виду.

- Ага. - Землянин поставил чашку перед юношей и потрепал его по плечу. - Ты, конечно, к такому не привык, но мы-то люди простые, непритязательные, сами себя обслуживаем.

- Не слушай его, Кевин, - отсмеявшись, вмешался Ричард. - Просто Валя у нас языком почесать любит, а наличие посторонних ушей чревато проблемами. Самыми разными и непредсказуемыми. Ведь никогда не знаешь, до чего наш прохиндей доболтается.

Камиец с интересом посмотрел на всемогущего целителя, но моментально отвёл взгляд: Валечка подбоченился, поджал губы и негодующе сверкнул глазами. Назревал скандал, а скандалов юноша опасался, поэтому вновь предпочёл стать тихим и незаметным.

- Так вот, значит, что ты обо мне думаешь? - воскликнул землянин, наступая на инмарца. - Балабол-пустомеля?! Спасибо.

- Пощади, о, могучий и страшный маг! - Ричард хихикнул, картинно сжался в комок и, словно защищаясь, выставил руки перед собой. - Ой, боюсь, боюсь! Спасите-помогите!

Скрючившийся на стуле воин выглядел настолько уморительно, что Кевин не выдержал и рассмеялся. Валечка обернулся и удивлённо приподнял брови: хохочущим он видел мальчишку впервые. Раскрасневшиеся щёки, блестящие глаза - обычный подросток, и не скажешь, что в голове сонмища тараканов. "Таким он мне нравится больше", - подумал Солнечный Друг и продолжил наступать на Ричарда с ещё большим энтузиазмом.

- Сейчас я тебя заколдую! - сообщил он рокочущим голосом и вскинул руки. - Будешь три дня по замку бегать и керонцев доставать! Посмотрим тогда, что запоёшь!

- Всё, всё, всё, беру свои слова обратно! Ты самый мудрый и разумный маг во Вселенной, Валя!

- То-то же. Хотя нет, не прощу.

Солнечный Друг, отступивший было к своему стулу, хлопнул в ладоши и с детским умилением взглянул на инмарца, кожаный костюм которого преобразился в розовый камзол и такого же цвета штаны. На голове короля красовалась теперь широкополая шляпа с длинным пером канареечной расцветки и большим ярко-красным бантом.

- Светский лев! - язвительно констатировал Валентин, уселся на место и, как ни в чём не бывало, стал намазывать масло на хлеб.

Кевин закатился от смеха, а Ричард потерял дар речи: отупело таращился на кружевную бело-розовую манжету и хлопал глазами.

- Валя! - с трудом обретя дар речи, выпалил он и хрястнул кулаком по столу, чудом не перебив посуду. - Немедленно верни, как было!

- Как было - не интересно.

- Валя!

- Да я почти тридцать лет Валя. Скажи что-нибудь новенькое. А не можешь - молчи!

Ричард побагровел, вскочил и разъярённой горой навис над субтильным землянином. Но тот и ухом не повёл. Откусил бутерброд, прожевал и хлебнул остывший кофе.

- Ну, ты нарвался! - проревел инмарец и потянулся к вороту Валечкиной рубашки.

Оборвав смех, Кевин приоткрыл рот и вытянул шею, надеясь увидеть, как воин справится с магом голыми руками, но за миг до того, как пальцы Ричарда должны были коснуться клетчатой ткани, Солнечный Друг издал короткий смешок, и инмарец оказался на своём стуле.

- Гад ты, Валя!

- С кем поведёшься, - едко заметил тот и продолжил трапезу.

Инмарец набычился и притих. В перепалке возникла пауза, и, улыбаясь от уха до уха, Кевин решил поесть, тем более что желудок давно и требовательно урчал. Юноша положил в тарелку немного паштета, яичного салата и кусочек сыра, взял вилку, но съесть ничего не успел: двери распахнулись, и в трапезный зал вступил его царственный брат. Дмитрий был одет, как высший маг Корней: тёмные брюки, белая рубашка и чёрный кожаный жилет. Кевин мысленно скривился и, опасаясь, что недовольство отразится на лице, уткнулся в чашку и стал сосредоточенно пить кофе, краем глаза наблюдая, как брат подходит к столу.

- Доброе утро. - Дима опустился на свободный стул и с любопытством оглядел Ричарда: - Решил сменить имидж?

- Валя постарался. - Инмарец бросил раздражённый взгляд на землянина и вновь посмотрел на побратима: - Ты не мог бы вернуть мне нормальный вид?

Дмитрий кивнул, и Ричард довольно крякнул - привычный костюм вновь обтянул натренированные мышцы.

- Вот спасибо!

- Пустяки, - хмыкнул Дмитрий, налил себе кофе и поинтересовался: - Что вы не поделили?

Солнечный Друг неопределённо пожал плечами, отложил недоеденный бутерброд и задал волнующий его вопрос:

- Где Тёма?

- Гуляет.

Дмитрий выудил из воздуха сигарету и выжидающе посмотрел на землянина. Он знал, что ответ не удовлетворил дотошного Валентина, и терпеливо ждал продолжения допроса.

- И где же он гуляет?

- Тёма ушёл из Лайфгарма.

- И ты отпустил его? Мало он по Времени шлялся, теперь за миры взялся? Он же не в себе да ещё пьяный!

- Не кричи.

Дима поморщился. Вариантов было два: либо исчезнуть, либо остаться и всё объяснить. Маг предпочёл поговорить. Глубоко затянувшись, он выпустил изо рта цепочку серо-белых колечек и с безмятежной сдержанностью произнёс:

- Тёма дуется. Чтобы накормить Смерть, мне пришлось ненадолго отлучиться, и он обиделся.

- Ты ему ничего не сказал! - обвиняющее воскликнул землянин и забарабанил пальцами по столу. - Что за детские игры? Знаешь ведь, как остро он реагирует на всё, что связанно с тобой.

- У меня не было времени на уговоры и увещевания.

- И что теперь?

- Погуляет и вернётся.

- Ты не забыл, что он временной маг? Думаешь, разумно отпускать его одного?- помрачнев, спросил Валентин, и Дмитрий упрямо поджал губы:

- Я буду ждать его в Лайфгарме.

- Оставь, Валя, - вмешался Ричард. - Разве не видишь: он же дуется, не хуже Тёмы!

Солнечный Друг окинул Дмитрия насмешливым взглядом и криво улыбнулся:

- Молодец!

- Ты меня не переубедишь.

- И не собирался.

- Вот и отлично, - буркнул Дима, испепелил сигарету и потянулся к чашке, однако на середине пути его рука замерла.

Бело-голубые глаза растерянно распахнулись, и маг вскочил на ноги: "Этого не может быть!" Чувствуя, как тело покрывает испарина, он потянулся к Артёму, но нить связи обрывалась, словно её придавила невидимая плита. Связь не пропала, да временной маг и не стал бы её обрывать. Дима знал, что сумасшедший друг не собирается исчезать из его поля зрения. Наоборот, Тёма всячески привлекал внимание, посылая по нити импульсы обиды и нетерпения. Что бы ни произошло, в дело вмешалось очень могущественное существо. "Только новых врагов нам не хватало. Что ты наделал, Тёма! И что натворил я?! Чёртово упрямство! Валя прав: нашёл время в позу вставать! Идиот!"

Ричард и Кевин с тревогой следили за Дмитрием, а Валечка, мигом сообразив, что самонадеянный друг таки прозевал загулявшего временного мага, нахмурился и скрестил руки на груди:

- Так куда отправляемся?

- Я не знаю, как называется этот мир, - машинально ответил Дима, но тут до него дошло, что землянин говорит во множественном числе. - Я возьму с собой только Кевина! Ему опасно оставаться в Лайфгарме.

- Чушь! Без меня ты пропадёшь! - уверено заявил Валентин, и маг с интересом взглянул на него:

- Почему?

- Потому что!

- Понятно, - кивнул Дима и слегка прикрыл глаза, чтобы продолжить поиски Артёма, но грозный рык побратима заставил его вздрогнуть и обернуться.

- А я? - Инмарец смотрел на Дмитрия, в качестве аргумента демонстрируя увесистый кулак. - Даже не думай уйти без меня! Я всегда был рядом с тобой и Артёмом! Я должен…

- Хорошо, - понимая, что спорить бесполезно, согласился маг. - Заканчивай завтрак, Кевин. Нам пора!

Юноша счастливо улыбнулся, вскочил и, вытянувшись в струну, отрапортовал:

- Я готов!

"А я, кажется, нет", - мрачно подумал Дмитрий, и трапезный зал Керонского замка поглотила белоснежная вспышка.