До открытия первого в Тинусе театра оставалось два дня, и Кирик тонул в ворохе бумаг. Мало того, с самого утра ему мешали работать все, кому не лень. Дверь директорского кабинета не закрывалась ни на минуту, на пороге один за другим появлялись костюмеры, актёры, осветители и даже уборщики. И все требовали внимания. Кого-то приходилось успокаивать, на кого-то орать, а кому-то давать советы. В конце концов, Кирик запер дверь и с головой погрузился в многочисленные счета, мужественно игнорируя стуки и вопли в приёмной.
Кирик был одним из богатейших людей Тинуса, но, несмотря на это, он не желал, чтобы их новое предприятие оказалось убыточным. От Даниэля помощи ждать не приходилось - Теодор Великолепный презирал деньги. Поэтому никогда их не имел. Кирик наотрез отказался финансировать бесконечные развлечения друга и оплачивал счета рестораторов, лавочников и портных сугубо из заработков Даниэля. И частенько, при раздаче гонораров, Дан довольствовался десятком медных монет и дружескими наставлениями Кирика, вести себя более скромно. Зная взрывной характер Теодора Великолепного, актёры каждый раз замирали в ожидании скандала, и каждый раз разочаровывались. Теодор Великолепный запросто мог наорать на вельможу, но никогда не повышал голоса на друга. Более того, Кир был единственным, кто мог мгновенно усмирить разбушевавшуюся звезду.
Кирик отложил ручку и задумался. За пять лет застенчивый мальчишка превратился во влиятельного, уверенного в себе человека. Он владел лучшей актёрской труппой Тинуса. Актёры дрались за право работать с ним. Кирику кланялись простолюдины и аристократы, его с распростёртыми объятьями принимали в императорском дворце. Он мог бы припеваючи жить в Ингуре, столице Тинуса, послав к Вагру безумие богемной среды, если б не Даниэль… Лишившись дара, Дан жил театром. Не выходи он каждый вечер на сцену, он, как и предсказывал Йозеф, умер бы от тоски.
Кирик не мог бросить друга. Да и не хотел. Но если пять лет назад они не могли расстаться из-за рокового предназначения, намертво связавшего их, то ныне Кирик был рядом с Даном по доброй воле. Он любил Дана со всеми его выкрутасами, и Дан отвечал ему тем же. Им были не нужны слова, чтобы понять друг друга. И дело было не в магической связи, как думал Ян…
Дверь содрогнулась от мощного удара, и Кирик подскочил на стуле.
- Теодор бушует! - раздался за дверью испуганный вопль, и Кир пулей выскочил в приёмную.
- Что с ним? - спросил он у взмыленного Ильи.
- Дан ночевал в театре. Полчаса назад он проснулся, разогнал слуг и требует Вас.
- Похмелье что ли замучило, - проворчал Кирик и понёсся в гримёрную друга.
Даниэль в алом шёлковом халате возлежал на кушетке у камина и смотрел на огонь. Кирик застыл в дверях: он ожидал чего угодно, вплоть до разгромленной в пух и прах комнаты, но только не этой идиллической картины.
Дан потянулся, как сытый кот, сел, закинул ногу на ногу и блаженно улыбнулся:
- Доброе утро, Кир. Как спалось?
- Я тебя убью, - благодушно сказал Кирик и подошёл к другу. - Что случилось?
- Видишь ли, Кир. Сегодня я проснулся и понял, что если сейчас же не выпью чашечку кофе, жизнь для меня потеряет всякий смысл.
- И?
Даниэль хитро посмотрел на друга, вытянул руку, и на его ладони возникла фарфоровая чашка на позолоченном блюдце.
- Как ты думаешь, Кир, не пригласить ли нам Йозефа на чашечку кофе?
Кирик откинул голову и расхохотался:
- Слава Экре! Я уж думал, что магия вернулась только ко мне! - Он устроился на кушетке рядом с опешившим Даниэлем и, обняв его за плечи, шепнул: - Только прошу тебя, Дан, не кричи об этом на всех углах, пусть Тинус живёт спокойно. И, умоляю, никаких подвигов!
This file was created
with BookDesigner program
1/8/2012