Десять лет спустя.
Энтони вскочил на коня и слегка шевельнул пальцами, закрывая манеж от любопытных взглядов. За десять лет он усовершенствовал щит Кариона, смешав его с заклинанием, изменяющим воспоминания, которому обучила его Шарна. Результат получился ошеломляющим: напарники научились закрывать не только собственное сознание, но и создавать магическое поле, искажающее восприятие тех, кто подглядывал за ними. Заклинание, созданное Энтони, позволило им вести двойную жизнь. Теперь, чтобы поговорить, друзьям не нужно было скрываться за штабелями брёвен или в карцере. Они могли накрыться щитом и спокойно обсудить ту или иную проблему, и под пристальными взглядами драгов, и в толпе вешей…
Святоша немного натянул повод, и конь недовольно замотал головой.
- Тише, тише, - ласково произнёс Энтони, но вместо того, чтобы успокоиться, конь громко заржал и взбрыкнул задними ногами. Святоша чудом удержался в седле. Выругавшись, он спрыгнул на землю и, взяв коня под уздцы, направился к ограде, где скучал Майкл.
- Не получается? - дружелюбно ухмыльнулся он. - Пора тебе смириться с этим, Тони. Не может человек быть совершенен во всём. Дрессура не твоя стезя. Умеешь ездить верхом и ладно.
- Покажи ещё раз!
- Бесполезно.
- Покажи!
Граф передёрнул плечами, всем своим видом демонстрируя, что старания напарника тщетны, и отлепился от ограды. Энтони внимательно следил за другом. Майкл погладил коня по шее, перехватил повод и вскочил в седло. Он неторопливо намотал длинную гриву на руку и прикрыл веки.
Святоша не сводил с напарника напряжённых глаз, но магии так и не почувствовал. Майкл отпустил гриву, посмотрел на друга, и Энтони, в который раз, с удивлением отметил, что глаза напарника стали чуть более круглыми, и в них появилось иное, не свойственное Графу пугливо-настороженное выражение. "Они похожи на глаза коня! Здесь должна быть магия, однако её нет!" - недоумевал Святоша.
Тем временем Граф пришпорил коня, выехал на середину манежа, и присмиревшее животное стало выделывать такие номера, что у Энтони захватило дух. Конь то падал на колени, то укладывался на бок, то танцевал, изящно перебирая тонкими ногами. Если бы Граф годами дрессировал этого коня, их полное единение было бы оправданным, но Майкл сидел на нём впервые. Энтони позаботился о чистоте эксперимента, выпросив коня у Кариона. "Наверное, он просто гениальный дрессировщик", - нехотя подумал Святоша и в который раз не поверил себе: что-то подсказывало ему, что здесь всё-таки замешана магия…
Около года назад Граф рассказал другу о странной встрече с крысой и удивительном ощущении сопричастности, которое он испытал, общаясь с ней, Энтони решил, что это одно из проявлений его дара, хотя напарник и утверждал, что не использовал магию.
- Не знаю, как у меня получилось, Тони. Когда Карион устроил тебе дополнительное занятие по стрельбе, я бродил по Аразре, и было мне как-то особенно тошно. И там, - он махнул рукой в сторону хозяйственных построек, - недалеко от крепостной стены, я увидел жирную серую крысу. Сначала я хотел прибить её, а потом вдруг подумал, что сам с удовольствием бы стал крысой, сделал подкоп и свалил отсюда, на все четыре стороны. Я почти видел, как мои маленькие лапки копают землю… И тут крыса остановилась и посмотрела на меня так, словно прочитала мои мысли. Мне стало любопытно. Я, шутя, позвал её, и она подошла…
- Здесь должна быть магия! - уверено заявил Энтони.
Майкл не возражал. Он и сам хотел понять, что с ним происходит. Той же ночью напарники пробрались на продуктовый склад, и Граф продемонстрировал другу свои новые способности: он заставил всех крыс и мышей собраться в центре склада и устроил цирковое представление. Грызуны забирались на спины друг другу, выстраивая пирамиды, кувыркались, катались по полу, танцевали на задних лапках и даже бегали наперегонки. Энтони изо всех сил пытался обнаружить хотя бы намёк на магию, но крысы и мыши, казалось, по собственной воле развлекают вешей. И он решил, что Майкл использует не магию, а какую-то удивительную форму гипноза. Святоша попросил друга рассказать, как именно он заставляет грызунов подчиняться, но тот лишь развёл руками.
- Я просто чувствую их, и всё.
- А раньше с тобой происходило что-то подобное?
- Да вроде нет. Не помню.
Святоша помрачнел и растерянно протянул:
- Я должен подумать…
Несколько дней он размышлял о странном таланте друга, и даже побывал на складе, где попытался повторить действия Майкла. Безрезультатно. "Это не гипноз. Это магия…" - сказал себе Святоша и отправился в библиотеку, уже зная, что искать.
Ещё в их первую встречу Энтони пришла в голову невероятная мысль о происхождении Майкла, но тогда он отбросил её, как абсурдную. Но сейчас, прочитав хроники драгов, Энтони почти уверился в том, что его дикая мысль - правильна.
На следующий день, когда, после урока выездки, напарники вели коней на конюшню, Энтони неожиданно сказал:
- Возможно, ты всё-таки используешь магию, но какую-то другую.
- Ага. Ещё скажи, что я не румерец! - хмыкнул Граф, и взгляд его стал настороженным: - Ты же это не серьёзно, Тони?
- Нет, - поспешно успокоил друга Святоша. - Я просто ищу логичное объяснение твоему таланту.
Майкл посмотрел на величественные стены дворца и вздохнул:
- Драги, наверное, объяснили бы, что со мной.
- А может, эта сторона твоего дара и есть та причина, по которой тебя забрали в Аразру? Что если драги только и ждут, когда твой талант проявится в полную силу? Возможно, ты способен управлять поведением не только животных, но и людей.
- Обойдутся! - сквозь зубы процедил Граф. - Лучше я совсем забуду о дрессуре.
- Воля твоя, - не стал спорить Энтони, и почти месяц напарники не касались этой темы.
Но как-то, после отбоя, Святоша вновь заговорил о необычных способностях друга.
- Я всё время думаю о них, - признался он Майклу. - Управление чужим разумом - любопытная штука.
- И опасная, - буркнул Граф.
- Да, но твои способности могли бы помочь нам покинуть Аразру.
- Мне казалось, ты отбросил мысль о самоубийстве ещё десять лет назад, - скептически заметил Граф. - К тому же, при всём желании, я не смогу заставить всю Аразру забыть о нашем существовании. Хочешь, мышки будут по утрам тебе кофе в постель приносить? Могу устроить. Но это большее, на что я способен!
- Ты просто не пробовал воздействовать на людей.
- И не буду!
- Но ты должен помочь мне разобраться в том, что с тобой происходит!
- Ладно, - неохотно кивнул Граф. - Что я должен делать?..
И напарники начали эксперименты, прикрывая их уроками выездки, где было много самостоятельной работы, и они часто оставались одни. Но, как не бился Энтони, он не смог почувствовать магию Майкла. И тогда он решился на эксперимент с людьми, надеясь, что, если напарник будет работать на грани возможностей, ему удастся почувствовать его магию.
Поскольку подопытными должны были стать Арчи и Грэг, которых Майкл не выносил, он с энтузиазмом поддержал идею напарника. Друзья устроили так, что Арчибальд и Грэгори столкнулись в безлюдном месте, и Майкл попытался заставить их броситься в объятья друг друга, однако ничего не вышло. Веши лишь обменялись недоумёнными взглядами и разошлись. Энтони был крайне разочарован, зато Граф пришёл в дикий восторг.
- Теперь я точно буду спать спокойно, Тони! Драгам не интересны игры с крысами!
- Рано радуешься, дружок, - положил конец его ликованию Энтони. - Узнав о твоих играх с грызунами, драги завизжат от радости. А что касается людей… Возможно, ты ещё не готов воздействовать на них. Попробуем через годик-другой.
Майкл скривился, как от зубной боли, но возражать напарнику не стал. Он хорошо знал, что если Энтони загорается какой-то идеей - его не остановить. И, под чутким руководством друга, Майкл продолжил "дрессировать" животных. Святоша же упорно искал опровержение своей невероятной гипотезы…
Вот и сейчас, глядя, как Майкл заставляет коня Кариона беспрекословно подчиняться, Энтони, наверное, в тысячный раз попытался понять принцип его действий. "Магия? Или нет?" - спрашивал он себя и боялся ответить "да". Вороной конь гарцевал по манежу, а Святоша с грустью смотрел на друга и гадал: "Если драги знают о его происхождении, то как они собираются использовать нас?" Он махнул рукой Майклу, показывая, что снимает защитное поле, и пошёл к калитке.
- Так зачем вам понадобился мой конь? - Рядом с Энтони появился Карион. - Чем вы тут занимались?
Святоша остановился:
- Выездкой.
- Разве я давал повод не доверять мне? - Карион сокрушённо покачал головой.
Энтони честно посмотрел в глаза наставнику:
- Мы занимались выездкой.
Карион недоверчиво усмехнулся.
- Надеюсь, занятия выездкой не приведут вас на виселицу! Майкл! Иди сюда! - Граф подъехал к наставнику и спрыгнул с коня. - Занятие окончено! - объявил Карион. - Отправляйтесь на обед! - Он вскочил в седло и поскакал к конюшне.
- Что-то произошло, - взволнованно произнёс Майкл. - Карион нервничает.
- Похоже, наше обучение заканчивается, - вздохнул Энтони.
- Нас отправят на задание? Вот здорово! Наконец-то мы выберемся за стены Аразры!
- Интересно, куда нас направят?
- Какая разница! Только представь, Тони, теперь мы будем путешествовать!
- И убивать.
Майкл раздражённо тряхнул головой:
- Брось. Ты знал, что, рано или поздно, это случится.
- А если нас пошлют в Хабрит?
- Не пошлют, - неуверенно произнёс Майкл, нервно одёрнул рубаху и внезапно исчез.
Неожиданное исчезновение друга не удивило Энтони: время от времени Всемила обедала в обществе своего любимца. Как и Шарна. Святоша нервно коснулся маленького шрама над левой бровью, и переместился к казарме. На крыльце, облокотясь на перила, скучал Арчи. Он с мрачным видом кивнул Святоше и выплюнул:
- Госпожа Шарна ждёт тебя после отбоя.
- Передай, что я буду счастлив видеть её, - невозмутимо ответил Энтони.
- Ещё бы! - презрительно фыркнул Арчи и пропал.
Энтони снова потёр шрам и распахнул дощатую дверь казармы. Девять лет назад, сам не зная как, он втянул Шарну в свой сон-не-сон и заставил полюбить себя. Тогда им двигало подсознательное желание выжить и спасти Майкла, и лишь спустя некоторое время Энтони понял, насколько ему повезло. В порыве откровения, Шарна поведала ему о своих экспериментах над вешами, самым удачным из которых был Арчибальд, и сердце Энтони замерло: не очаруй он драгну, стал бы её очередным подопытным. Святоша содрогнулся, вспомнив, как Шарна с улыбкой рассказывала ему о том, что изменила сознание юного Арчибальда, и любовь к ней стала единственным смыслом его существования.
После этого рассказа Святоша стал одержим Шарной не хуже Арчи: он старался предугадать малейшие желания госпожи, чтобы та всегда оставалась довольна, ибо опасался, что, разозлившись, драгна забудет о любви и перекроит его сознание по своему усмотрению. Мысль о том, что он может стать такой же влюблённой марионеткой, как Арчи, ужасала, и Энтони поклялся, что будет до конца играть с Шарной в любовь, только бы не лишиться собственного я.
С высокого мраморного потолка на полуобнажённое тело Всемилы падали мягкие золотые лучи. Её персиковая, умасленная благовониями кожа чуть матово блестела в ровном золотом свете, а по распущенным рыжим волосам метались белоснежные искорки. Мила лежала на овальном, покрытом златотканой скатертью столе, раскинувшись, как жертва на алтаре, и с восторгом смотрела на Майкла. Её груди и бёдра скрывал слой воздушно-белых сливок с орнаментом из сочной, тёмно-красной клубники - драгна обжала кормить любовника.
Глаза Графа вспыхнули похотью. Так случалось каждый раз, когда он видел Всемилу, но стоило ему покинуть покои госпожи, похоть бесследно исчезала. Сначала Майкл думал, что драгна распаляет его магией, и даже попросил Святошу понаблюдать за ними. Энтони выполнил просьбу друга, однако Всемила оказалась ни при чём - дело было в самом Майкле: он совершенно искренне желал красавицу-драгну, когда видел её, и напрочь забывал о своих чувствах, вернувшись в казарму…
Майкл приблизился к столу и жадным взглядом окинул соблазнительную фигуру Всемилы. Драгна умела превращать свидание в захватывающее действо. Её сексуальные фантазии заставляли мужчин испытывать неизведанное доселе наслаждение. Мила завораживала без всякой магии, и время, проведённое в её объятьях, навечно оставалось в памяти обладавших ею мужчин. Любой, хотя бы раз, удостоившийся внимания Всемилы, готов был броситься к её ногам вновь.
Граф склонился над госпожой и начал медленно "раздевать" её. Он слизывал густые сладкие сливки с замшево-нежных бёдер, заставляя любовницу сладострастно вздрагивать и стонать. Глаза Всемилы расширились, и она стала ласкать себя, давя клубнику и размазывая бело-розовые сливки по телу. Она желала, чтобы Майкл немедленно овладел ею, но не смела требовать этого. Девятилетний роман с Майклом приучил Всемилу подчиняться его воле. Каждый раз драгна до мельчайших подробностей проигрывала в уме предстоящее свидание, но ни одно из них не прошло так, как она задумывала. Мила выбирала себе роль, старательно создавала антураж, но появлялся Майкл, и тщательно продуманный сценарий рушился: Граф всегда действовал так, как хотелось ему, а не ей.
А ведь увидев Майкла впервые, Всемила думала, что станет его наставницей в любовном искусстве. Она представляла юношу кротким и нежным любовником, послушно выполняющим её прихоти. Сначала так оно и было. Однако когда Граф узнал, что Всемила разогнала всех фаворитов, чтобы спать только с ним, его кротость, а затем и нежность как ветром сдуло. Он стал капризным и грубым, но Всемила, вместо того, чтобы разочароваться в нём, окончательно влюбилась. И тому были причины. Жизнь Милы была непрерывным поиском чувственных наслаждений. Она искала их повсюду, и ради них тащила в свою постель всех подряд. Но ни за тысячелетнее путешествие по Мирам, ни за время жизни в Румере, Мила так и не смогла найти существо, способное полностью удовлетворить её похоть, то есть так, как это делали Шарна и Крев. А теперь и Майкл. И он был предпочтительнее Шарны, а тем более Крева: она не боялась Майкла. Каким бы грубым и жестоким Майкл не был, он оставался вешем, которого Мила могла убить лёгким движением пальцев. Впрочем, и эта мысль не долго успокаивала драгну. Вскоре она забыла, что Граф - веш, и стала воспринимать его как равного. Мила уже не представляла жизни без него. О чём бы она ни думала и о чём бы ни говорила - всё сводилось к Майклу.
И все девять лет Улич землю рыл, пытаясь вернуть жену. Он преподносил Миле бесценные подарки, устраивал восхитительные сюрпризы, а однажды ночью явился под окна её спальни и до утра распевал душещипательные песни о любви. Но ничто не трогало сердце красавицы.
Драги оторопело наблюдали за оригинальным любовным треугольником. Поведение Всемилы сбило их с толку. Слишком долго она отвергала бессмертного мужа ради мальчика-веша. И только Шарна знала почему: Граф давно подавил Всемилу и заставил трепетать перед ним. Но Шарну устраивала сложившаяся ситуация. Майкл чувствовал себя в покоях Милы свободным, и она могла без помех изучать его…
Майкл поднял голову и удовлетворённо хмыкнул, глядя на изнывающую от желания госпожу.
- Пожалуйста, продолжай! - взмолилась Мила, но он, как обычно, не подчинился. Напротив, Граф слез со стола и стал неторопливо раздеваться, наблюдая, как драгна змеёй извивается на златотканой скатерти.
"Пока ты довольна, мы с Тони в безопасности!" - безжалостно усмехнулся Майкл, аккуратно складывая одежду на стул. Он дождался, когда на глазах драгны выступят слёзы, подошёл к ней и погладил по щеке:
- Ты прекрасна, Мила. - Драгна схватила его руку и прижала к своей трепещущей груди. - Конечно, конечно, дорогая, - промурлыкал Граф, легонько сжал её грудь и замер. Он не спешил, зная, что именно так доставит Миле и себе наивысшее наслаждение.
Драгна взвыла от нетерпения и, вцепившись в руку любовника, стала неистово ласкать себя. Ноздри Майкла задрожали: от Всемилы исходил мощный поток вожделения, и он купался в её буйно-клокочущих чувствах. До краёв испив свою чашу наслаждения, Граф снизошёл до тела госпожи, обрушив на неё шквал жгучих безудержных ласк. Всемила плакала и смеялась, принимая его звериную страсть, и, наконец, испустив протяжный ликующий крик, затихла.
Майкл тот час слез со стола и, словно забыв о любовнице, прошлёпал босыми ногами в ванную комнату. Он плюхнулся в приготовленную для Всемилы ванну, сыто потянулся и стал быстро смывать остатки сливок - его ожидала заключительная, но не менее приятная часть свидания.
Граф успел помыться и завернуться в полотенце, когда перед ним возникла разъярённая госпожа. Волосы Милы были всклокочены, лицо искажала слепая иступлённая ярость, а совершенное тело уродовали грязно-розовые разводы. Всемила глухо рыкнула и стала хлестать любовника по щекам. Майкл, как губка, впитывал её упоительно-дикую злобу. Боль от пощёчин была ничто, в сравнении с упоением, которое он испытывал, поглощая восхитительно-буйные эмоции Всемилы.
Придя в себя, драгна оттолкнула любовника и надменно произнесла:
- Если в следующий раз ты будешь самовольничать, я тебя убью!
Майкл согласно кивнул и повернулся к ней спиной - ритуальное обещание драгны смешило его. Он подошёл к низкому столику, где стоял тазик с тёплой розовой водой, умылся и, бросив: "Мне пора!", отправился в спальню за одеждой. Всемила понеслась за ним.
- Я не шучу! - вновь начиная злиться, крикнула она.
Майкл сбросил полотенце на пол, натянул штаны, сапоги и с издёвкой спросил:
- Почему бы тебе ни убить меня прямо сейчас, детка? Твои истерики достали!
- Ты раб! Ничтожество! Ты не стоишь моего мизинца! - завизжала Всемила. - Я убью тебя!
Майкл хмыкнул, накинул на плечи плащ и вытащил из кармана прозрачный кристалл:
- До скорой встречи, Мила.
Он исчез, а Всемила с вожделением посмотрела на заляпанную сливками скатерть и закусила губу. Ей безумно хотелось снова возлечь на стол и, изнывая от восторга, униженно молить любовника о ласках. Драгна прерывисто вздохнула, вошла в ванную комнату и опустилась в мутную воду, ещё хранившую волнующий запах Майкла. Прикрыв глаза, Мила представила, что он лежит рядом с ней, и начала сочинять сценарий для следующей встречи. Сценарий получился столь увлекательным и пикантным, что Мила решила воплотить его в жизнь этой же ночью…
Майкл перенёсся к дровяному складу, где его ждал Энтони с тарелкой мяса в руках.
- Спасибо, - коротко улыбнулся Граф и стал торопливо поглощать еду - до занятий с Эйрой оставалось десять минут.
- Чем тебя кормили на этот раз? - ехидно поинтересовался Святоша.
- Сливками, - поморщился Майкл. - У Милы период эротическо-гастрономических извращений. - Он облизал тарелку и сыто рыгнул. - До вечера продержусь. Но если она меня и ужина лишит, я её съем! - Граф зычно расхохотался, вытер руки о край плаща и полез в карман за кристаллом.
- Подожди, Майк, - перехватил его руку Энтони. - Мы не договорили!
- О чём?
- Ты заметил, что Карион сегодня был какой-то дёрганный?
- Ну и что?
- Я пытался мысленно поговорить с ним, но он сделал вид, что не слышит меня.
- А-то ты не понимаешь! Он обижен. За десять лет ты не внёс никакого вклада в борьбу за свободу вешей.
- Я не обещал…
- Карион не дурак! Он подозревает о твоих тайных экспериментах. Он мечтал видеть тебя соратником, а ты избегаешь его.
- Карион романтик, а я давно стал реалистом! Меня интересуют только наши с тобой жизни, Майк! Мы и так ходим с петлями на шеях, и затягивать их с помощью Кариона я не собираюсь!
- Скорей бы закончилось наше ученичество. Меня нервирует его вечно выжидающий взгляд. Подозреваю, что Карион жалеет о том, что показал нам своё заклинание, и будь его воля, он давно бы отправил нас в отсев.
- Замечательно мы живём, Майк! - горько усмехнулся Энтони. - Обиженные наставники опасаются нас, веши завидуют чёрной завистью, драги смотрят с подозрением. - Он подмигнул напарнику и с сарказмом закончил: - Только Всемила и Шарна искренне обожают нас!
- Плевать! - фыркнул Граф. - По крайней мере, став воином, я перестану каждое утро лицезреть осуждающую физиономию Кариона!
- В городке вешей-воинов ты будешь видеть его гораздо чаще.
- Это с запросами-то Всемилы? - громко расхохотался Граф и вытащил из кармана кристалл.
- По мне, если выбирать между Карионом и Шарной…
- Знаю! Ты предпочёл бы лысый череп! - хихикнул Майкл и исчез.
- Трепло, - буркнул Энтони и, вслед за другом, переместился в класс.
Эйра встретила учеников своей обычной, благожелательной улыбкой. Граф и Святоша поклонились, сотворили стулья, сели и приготовились слушать. Наставница положила руки на стол, сплела пальцы и начала:
- Мы закончили курс. Так что будем заниматься повторением особо важных и сложных тем. Скоро у вас первое самостоятельное задание, и вы обязаны выполнить его безупречно. - Эйра внимательно посмотрела сначала на Графа, потом на Святошу и объявила: - Тема урока - жёлтая лихорадка…
После отбоя Энтони переместился в покои Шарны, но вместо любовницы его встретил зло ухмыляющийся Арчи:
- Госпожа велела тебе ждать. У неё важная встреча, и когда она вернётся - неизвестно.
Энтони молча уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
- Уже чувствуешь себя фаворитом? - оскалился Арчи.
Святоша неопределённо пожал плечами: ему совершенно не хотелось разговаривать с несчастной жертвой эксперимента. Но Арчи не отступал:
- Ты ничтожество, и скоро моя госпожа поймёт это! И когда она выгонит тебя, я тебя загрызу!
- Зубы сломаешь! - нагло улыбнулся Энтони и рявкнул: - Вали отсюда! Не то, расскажу госпоже о твоих угрозах!
Арчи в бешенстве плюнул ему под ноги и исчез, а Святоша прикрыл глаза и задремал.
Двенадцать драгов сидели вокруг хрустального стола в Сердце Аразры и в гробовом молчании взирали на центральную площадь Жиажанта. Стоя на эшафоте, советник отца-настоятеля Рихард зачитывал приговор четверым вешам:
- Служители драгов были пойманы монахами Избора, когда они, выполняя коварный замысел хозяев, намеревались убить герцога Адриана. Нам удалось предотвратить покушение, но, несмотря на это, веши Аразры (свои имена они так и не пожелали назвать) приговариваются к смертной казни через повешение. - По площади пронёсся вопль ликования, и Рихард закончил: - Драги - враги румерцев! И веши, их кровожадные прислужники, будут уничтожены! Все, до единого!
Палач выбил из-под ног приговорённых лавку, и они забились в петлях, тщетно пытаясь освободить связанные за спиной руки.
- Это плевок нам в лицо! - сквозь зубы сказал Жадан.
- Это не первые веши, убитые монахами Квентина, - сумрачно отметил Еловит.
- Они первые, кого казнили вне монастырских стен, - холодно возразил Опост. - До сих пор Квентин не позволял себе ничего подобного.
- Мы воюем уже десять лет, - напомнила родичу Квета. - А жертвы на войне - дело обычное.
- Абсолютно с тобой согласен, - кивнул Улич и, бросив оценивающий взгляд на Шарну, предложил: - Продумаем наш ответный ход.
- Тебе придётся ужесточить подготовку вешей, - вскользь заметила Белава.
- А Еловиту - усилить заклинание на кольцах, - добавил Гарко. - Мы не можем допустить, чтобы монахи блокировали магию вешей.
- Я займусь этим завтра же, - твёрдо сказал Еловит.
- И не тяни. После провала в Жиажанте, нам пришлось отозвать всех вешей в Аразру. Мы не можем рисковать лучшими воинами!
- Но, если в ближайшие дни мы не возобновим деятельность вешей, будут нарушены десятки контрактов, и румерцы перестанут верить нам, - озабоченно произнёс Опост. - Для них мы почти боги, а боги не имеют права на ошибки!
- К тому же, наш отказ предоставить магическую помощь будет расценен румерцами, как трусость! - завил Спех. - Квентин…
- Он заплатит за свою выходку! - отрезал Улич.
- Но пока мы придумаем ответный ход, а Еловит увеличит силу колец… - начала Белава.
- Можно ввести в игру вешей, приготовленных на отсев, - перебила её Ивица.
- И окончательно разрушить миф о всемогуществе Аразры?! - раздражённо воскликнул Спех.
- Он и так разрушен, - безразлично сказала Всемила, нервно накручивая на палец длинный рыжий локон. Драгну мало интересовала война с Избором, гораздо больше её волновало предстоящее свидание с Майклом, которое оттягивалось из-за болтовни родичей.
Улич взглянул на скучающую жену, и в его голове окончательно сложился план, как убить всех зайцев разом. Он расправил плечи и громко произнёс:
- Предлагаю задействовать Святошу и Графа! Тиат и Лантер вот-вот сольются в единое государство…
- Нет! - сообразив, что её свидание на грани срыва, заорала Всемила. - Он ещё не готов!
Улич насмешливо посмотрел на жену и поднялся:
- Я, как ответственный за обучение вешей, заявляю: Святоша и Граф полностью готовы к самостоятельной работе!
- Ты нарочно! - вскочила Всемила.
Шарна дёрнула её за рукав, заставив плюхнуться обратно на стул, и невозмутимо сказала:
- Неразумно отдавать на заклание самых талантливых учеников, тем более что мы собирались сделать из них Теней.
- Почему ты считаешь, что мы отдаём их на закланье? - вознегодовал Улич. - Я десять лет наблюдал за Святошей и Графом и уверен: они справятся!
- Но почему они? - истерично воскликнула Всемила.
- Энтони - сын Квентина. Если он развяжет войну между Лантером и Тиатом, отец-настоятель будет деморализован. Я уж не говорю о гипотетическом провале Энтони, поскольку тогда Квентин будет вынужден повесить собственного сына. Таким образом, мы в любом случае останемся в выигрыше.
Шарна пристальным взглядом впилась в торжествующее лицо Улича, а Всемила зарыдала в голос, уронив голову на руки.
- Мне нравится твоя идея, Улич, - твёрдо произнёс Еловит.
- Мне тоже, - поддержала его Квета.
Гарко покосился на застывшую ледяным изваянием Шарну и решительно сказал:
- Надо немедленно отправить Святошу и Графа в Тиат, чтобы утром они могли приступить к выполнению задания.
- А может, пора сделать из них Теней?.. - задумчиво протянул Опост.
Драги вопросительно уставились на Шарну, и она гордо вскинула голову:
- Рано. Их психика ещё не устоялась. Они не выдержат ритуала. Мы же не хотим получить сумасшедших Теней?!
- Или ты просто не хочешь терять молодого любовника? - ехидно спросил Гарко.
Шарна грозно взглянула на него, и Еловит поспешил вмешаться:
- Шарна знает, что говорит, Гарко. Тени - её разработка, и мы начнём действовать, когда она скажет.
- Если мальчики останутся в живых! - громко всхлипнула Всемила.
- Останутся! - уверенно сказала Шарна и с вызовом посмотрела на Гарко.
- Вот и славно. Давайте вызовем Святошу и Графа, отправим их в Тиат и, наконец, пойдём спать, - благодушно предложил Левота.
- И то верно, - согласилась с ним Ивица и зевнула.
Улич коснулся прозрачного кулона на шее, и в Сердце Аразры появились Святоша и Граф. Взгляд Энтони пробежался по сосредоточенным лицам драгов, чуть задержавшись на заплаканном лице Всемилы. "Заложила!" - с ненавистью подумал он и вопросительно посмотрел на Шарну, но любовница проигнорировала его, и Энтони счёл, что их притащили в Сердце Аразры, чтобы убить. Он обернулся к напарнику и едва не рассмеялся: губы Майкла были растянуты в сытой улыбке, а глаза полузакрыты. Граф с жадностью впитывал восхитительные остатки эмоций, которые минуту назад бушевали в зале. Энтони не стал мешать другу наслаждаться жизнью и завертел головой, разглядывая огромный, блистающий золотом зал.
- Ни фига себе подготовка! - зычно расхохотался Жадан. - Такое впечатление, что их привели на экскурсию. Один крутит головой во все стороны, а другой похоже и вовсе чокнулся.
Жизнерадостный голос драга насторожил Энтони, и он, на всякий случай, дёрнул Майкла за рукав. Ученики переглянулись,почтительно склонили головы, и Жадан расхохотался пуще прежнего:
- Пожалуй, придётся мне согласиться с Милой. Мальчики не готовы к серьёзным делам. Куда ты смотрел, Улич? Твои подопечные больше похожи на идиотов, чем на воинов!
Всемила с благодарностью взглянула на Жадана и, прижав руки к груди, плаксиво начала:
- Они ещё дети…
- Тебя не смутил юный возраст Графа, когда десять лет назад ты затащила его в постель! - со смешком перебил её Гарко.
- В моей постели он был в безопасности! - запальчиво крикнула Всемила, и драги покатились со смеху.
Только Шарна неотрывно смотрела на Энтони.
"Я люблю тебя", - услышал Святоша. Он чуть-чуть приподнял голову и бросил ей ответный взгляд, полный любви.
Майкл же не слышал ни смеха, ни разговоров. Он был наверху блаженства: эмоции драгов бальзамом лились на его сердце, и, не думая ни о чём, Граф купался в них, как в открытом море. Он не заметил, как красная от обиды Всемила с яростью смотрит на родичей.
- Я никогда не прощу тебя, если он погибнет! - гневно бросила она в лицо мужу и исчезла.
Истеричное заявление Всемилы вызвало новый взрыв хохота, даже Шарна не удержалась от улыбки. А когда драги отсмеялись, и Улич сел и заговорил, обращаясь к вешам:
- Вы отправляетесь на задание. Объясни им суть тиатской проблемы, Гарко.
Кареглазый драг привычным движением поправил рубиновый обруч и сухим тоном сообщил:
- Две недели назад князь Константин женил старшего сына на единственной дочери графа Лантерского, что положило конец давней вражде между двумя семьями. Граф Лантерский тяжело болен, и дни его сочтены. Как только он умрёт, княжество и графство сольются, и на юго-западе Восточного материка образуется большое государство, способное прибрать к рукам мелкие баронства вроде Черета и Лигры. Монахи давно мечтали о мирном объединении Румера, и союз Лантера и Тиата может стать для этого хорошей отправной точкой. - Гарко сделал паузу, скептически посмотрел на Энтони и быстро закончил: - Вы не должны допустить слияния Тиата и Лантера. Ваше задание будет считаться выполненным, если вместо объединения монахи получат войну.
- Я уверен, вы легко справитесь с поставленной задачей, - бесстрастно сказал Улич и бросил вешам лазоревые кристаллы и увесистый кошель. - Отправляйтесь! - Он коснулся небесно-голубой броши на левом плече, и веши исчезли.
- Наконец-то, - зевнула Ивица и подмигнула Левоте: - Выпьем перед сном по рюмочке?
- С превеликим удовольствием, - улыбнулся тот. - Всем спокойной ночи.
Вслед за Ивицей и Левотой разошлись остальные, и Сердце Аразры опустело.
- Надеюсь, монахи их поймают, - нервно сказал Улич, оказавшись в своей гостиной. В его руке появился бокал рубинового вина.
- У тех и других есть шанс, - задумчиво произнёс Гарко и сел в кресло возле пылающего камина.
- Впервые в жизни желаю Квентину удачи. - Улич поднял бокал, как бы салютуя отцу-настоятелю.
- А вдруг Мила не простит тебя? - вкрадчиво спросил Гарко.
- Мы будем оплакивать Графа вместе! - категорично отрезал Улич, залпом осушил бокал и швырнул его в огонь.