Власть.
В личных покоях Лорана царил полумрак. Рональд накрыл комнату непроницаемым щитом, чтобы попрошайке раньше времени не прознали об их прибытии, взмахнул рукой, зажигая магические светильники, и огляделся. В обустройстве огромной спальни явно чувствовалась женская рука. Нежно-розовые обои, затейливая лепнина на потоке. Большая кровать с лёгким вуалевым пологом, стеклянные ночные столики, тонкие, почти прозрачные занавески на окнах. Из напольных ваз, справа и слева от дверей, торчали ветки засохших растений.
- Неуютно-то как, - пробухтел Эллард, с неприязнью разглядывая спальню покойного отца.
Рональд покосился на игривую кошку, но промолчал, решив, что займётся им позже. В первую очередь нужно было позаботиться о маге-прощелыге. Золотая кошка посмотрел на Леопольда и скривился: 'Ну, дебил дебилом'. Лео действительно выглядел ужасно: всклокоченные тёмно-русые волосы, которые никто не потрудился причесать; осунувшееся лицо с бледной, даже зеленоватой кожей; мутные глаза, бессмысленно шарящие по сторонам. Он и ходить-то сам не мог. С двух сторон Леопольда поддерживали друиды - Нормиус и Томакиус. Рональд скользнул взглядом по приоткрытым губам прощелыги, по беспрерывно дёргающимся щекам, трепещущим крыльям носа и покачал головой: он не верил, что к утру, как заверяли совы, белый маг будет выглядеть молодцом.
Золотая кошка повелительным жестом указал на кровать, и друиды спешно подтолкнули к ней Леопольда. Нормиус отдёрнул полог, Томакиус - покрывало, и минутой позже глава клана Хамелеона был раздет и водружён на ложе. Друиды устроились рядом с пациентом и, взяв его за руки, с отрешёнными лицами забормотали какую-то тарабарщину. В лежачем положении прощелыга выглядел совсем худо - точь-в-точь умирающий. Чувствуя себя начальником лазарета, Рональд мысленно выругался и решительно задёрнул полог. Теперь предстояло разобраться с Эллардом. И тут выяснилось, что в спальне игривой кошки нет. Рональд изумлённо покрутил головой и сквозь зубы процедил:
- И когда только успел удрать?
- Я здесь, сударь, - донеслось из угла.
Золотая кошка обернулся: Эллард вынырнул из-за неприметной дверки, оклеенной теми же нежно-розовыми обоями, что и остальная спальня. В руке он сжимал большую круглую печать.
- Перед тем, как за нами пришли джирмийцы, Жерар спрятал её в ванной комнате, - сообщил игривая кошка и протянул печать Рональду. - Думаю, теперь она нам пригодится.
- Кто разрешил тебе отлучаться? - нарочито-ласково проворковал Рональд и стиснул зубы.
Эллард недоумённо взглянул на золотую кошку:
- Но, сударь, я никуда не уходил. Я только…
- Молчать! - рявкнул Рональд, зловеще нахмурив брови. Он вырвал печать из рук воспитанника и, размахнувшись, ударил его по губам.
Эллард ойкнул и отшатнулся, с трудом подавляя желание прижать руку ко рту. По глазам золотой кошки он видел, что тот ждёт от него именно этого, и вытянулся в струну. Глаза Рональда превратились в злобные щёлки. До утра было много времени, и он собирался использовать его с толком. Отомстить Марвину он пока не мог, а вот позабавиться с его младшим братом да научить того уму-разуму…
Золотая кошка впился взглядом в лицо Элларда, с удовлетворением наблюдая, как по его подбородку стекает кровь, и холодно отчеканил:
- Прежние наставники не озаботились привить тебе хорошие манеры. Так что, на первый раз я тебя прощаю. А теперь запоминай: ты будешь делать только то, что я скажу, Эл. Скажу сидеть - будешь сидеть, скажу лежать - будешь лежать, скажу умри - умрёшь. Если приказа не прозвучало - следуешь за мной тенью и молчишь. Ясно?
- Да, сударь! - громко ответил игривая кошка и щёлкнул каблуками.
- Отлично. И последнее: ты джирмиец, и должен проявлять выдержку - всегда и во всём. Так что, следи за своим лицом, Эл. - Рональд бросил взгляд на постель, где друиды продолжали бормотать совиную галиматью, и скомандовал: - Кресло, стол, ужин!
Эллард беспрекословно выполнил приказ. У стены появилось удобное кресло и небольшой круглый столик, застланный ажурной белой скатертью, на ней - тарелки с хлебом, жарким и салатами, графин с шевийским вином и хрустальный бокал.
- Молодец, - кивнул Рональд и уселся за стол. Элларду он поесть не предложил.
'Не очень-то и хотелось, - проворчал про себя игривая кошка, с равнодушным видом глядя, как наставник трапезничает. - Мне вообще от тебя ничего не надо, гад!' Отвернуться от стола Эл не посмел, чтобы не нарываться на неприятности, а просто выбрал точку на обоях, ровнёхонько над головой золотой кошки, и стал рассматривать розовую завитушку. 'Вот попал… - с досадой думал он. - Стал джирмийцем, домечтался! Эх… и что теперь будет? А ничего хорошего'. Эллард понимал, что предводитель спровадил его в Шеву не для того, чтобы он присматривал за отцом. Бернар хотел разлучить его с Марвином. И игривая кошка не мог даже в мыслях оспорить этот приказ. Элларду предстояло выживать самостоятельно. А, судя по настрою Рональда, тот будет землю рыть, лишь бы найти повод и отправить воспитанника в отсев.
Эл сдвинул взгляд чуть в сторону и равнодушно уставился на розовый шёлковый георгин: 'Рината любила георгины… Как давно это было, Принц Попрошаек'. Воспоминания унесли Элларда на несколько лет назад, когда он беззаботно носился по Аргору, пил и воровал, не думая о последствия, и наведывался в Догмар, чтобы издали посмотреть на заветные стены Цитадели. Приятные видения разбились о ворота Джирмы, и Эллард вернулся к насущным проблемам, первой из которых был Марвин. Эл возлагал большие надежды на своего двужильного брата. Он верил, что Марвин найдёт способ восстановить свой статус и вновь станет его наставником. По-другому и быть не могло, потому что другое будущее, которое сидело сейчас за столом и за обе щёки уписывало ужин, Элларда категорически не устраивало.
'Не для того я становился джирмийцем, чтобы прислуживать кошкам. Будь они хоть трижды золотые - не желаю прислуживать, и точка!' - раздражённо думал Эллард, мысленно взывая к брату и умоляя его поторопиться, потому что только теперь игривая кошка оценил, как вольготно ему жилось под крылом Марвина и Жерара.
Рональд тем временем покончил с ужином и поднялся:
- Кровать.
- Сию минуту, сударь, - сгорая от ярости, произнёс Эллард и сотворил для наставника ложе, не хуже королевского.
Золотая кошка довольно хмыкнул, плюхнулся на шёлковые простыни и стянул сапоги:
- Залечи губу, Эл, и поешь. А потом ложись спать.
- Да, сударь. - Эллард, наконец, отвернулся от ненавистной рожи и уселся за стол.
Чувствуя на себе внимательный взгляд наставника, он не стал творить любимые деликатесы, а ограничился ростбифом и жареной картошкой со шкварками. Эл подцепил вилкой золотистый ломтик, кисло посмотрел на него и сунул в рот. Аппетита не было, но игривая кошка всё равно смёл ужин подчистую, справедливо полагая, что, в дальнейшем, полнота его желудка будет напрямую зависеть от настроения наставника.
Запив ужин чёрным шевийским чаем, Эллард убрал со стола и наколдовал для себя самую примитивную кровать. Единственное, от чего не смог отказаться бывший Принц Попрошаек, так это от мягкой перины, которую умело замаскировал под обычный матрас.
- Хочешь произвести на меня впечатление? - ленивым тоном поинтересовался Рональд.
- Что, простите?
Золотая кошка закинул руки за голову и скосил глаза на воспитанника.
- Я знаю о тебе всё, Принц Попрошаек: твои вкусы, пристрастия и даже ход твоих мыслей. Впрочем, действуешь ты верно. Игривой кошке не пристало купаться в роскоши. Всё в жизни нужно заслужить, Эл.
- Я запомню, сударь. - Эллард поклонился, скинул алый плащ и прямо в одежде растянулся на мягкой перине. Лицо при этом он состроил самое, что ни на есть несчастное, надеясь, что наставник останется доволен его страданиями.
К счастью, Рональд уснул быстро, да и сам Эллард, убаюканный монотонным бормотанием друидов, в скором времени погрузился в дрёму…
Двадцать золотых кошек вернулись из Аксимы под вечер. Они появились в сияющем магическими огнями трапезном зале Цитадели, и тут же угодили под перекрёстный обстрел вопросов. Кошки не сомневались, что их товарищи возвратятся с победой, и готовились к пиру. Рабы накрывали столы, по залу носились котята, а в бассейне уже плескались обнаженные юноши и девушки - подношение Джирме.
К Жерару побежал сияющий, как начищенный медный таз, Питер. Он сунул в руку эльфу бокал с вином и поинтересовался:
- А Марвин? Почему он задерживается? Или у него, как обычно, особое задание?
- Особое задание, - кивнул эльф и вздрогнул.
- Что с тобой? Ты ранен? - забеспокоился Питер. - Давай-ка я провожу тебя к друиду. Пусть глянет. Вдруг к тебе какое-нибудь хитрое заклятье прицепилось!
- Нет-нет, - замотал головой Жерар и устремил взгляд на бассейн. Питер тоже повернул голову, и его широкое скуластое лицо стало ещё шире от растянувшей губы улыбки.
Над головами жертвенных рабов сгустилась тьма, разрываемая искрами и алыми всполохами. Несколько секунд тьма пульсировала, словно сердце загнанной лошади, потом замерла и растянулась в хрустально-алую платформу. Раздались крики восторга, но тут же смолкли. На хрустально-алой плите возник принц Аргора. В одной руке он держал окровавленный меч, а в другой - отрубленную голову Джирмы. Тёмная, как серебро с чернью, кровь капала на его сапоги…
- О, нет… - простонал Жерар, но его стон потонул в гневных воплях джирмийцев:
- Предатель!!! Убийца!!! Смерть принцу Аргора!!! - И, выхватив мечи, кошки ринулись к плите.
- Стоять!!! - проревел Бернар, закрывая собой Марвина.
Джирмийцы замерли, и зал погрузился в абсолютную тишину. Но только на миг. Раздались прерывистые вздохи, всхлипы, приглушённые отчаянные стоны. Горе и беспросветная тоска выплеснулись из джирмийцев, став почти материальными. Слёзы душили, рвались наружу, грозя затопить трапезный зал. Невидимые клейма на шеях заледенели, и кошки с ужасающей ясностью поняли, что осиротели. Глубочайшая всепоглощающая скорбь выжгла слёзы, опустошила сердца, и джирмийцы словно потерялись во времени и пространстве. Если бы сейчас на Цитадель напали, она оказала бы врагам такое же сопротивление, как больница, полная смертельно больных пациентов.
Жерар, как во сне, смотрел на Марвина, истуканом застывшего на хрустально-алой плите. 'Почему я не рассказал ему о видении? - крутилось в голове. - Возможно, он смог бы… Чушь! Никто не смог бы! Никто!' Эльф опустил голову, и вдруг по его позвоночнику пробежала горячая волна боли. Стужа, сковывавшая клеймо, испарилась, как капля воды на раскалённом камне, и сердце ухнуло вниз. Метка касты ожила, её сила и власть вернулись. Клеймо сдавило шею железной рукой, и было в этой хватке что-то ужасно знакомое.
- Предводитель… - выдохнул Жерар, и его сдавленный возглас подхватили сотни голосов.
Бернар повернулся к принцу, положил руку на его плечо, и Марвин начал оживать.
- Я убил Джирму… - Он выронил меч, обеими руками поднял мёртвую голову Кошки и всмотрелся в остекленевшие глаза. - Прости… Я не знал, что так случится…
По осунувшейся щеке принца пробежала одинокая слеза. Марвин чувствовал себя так, словно от него прежнего осталась лишь оболочка. Он вглядывался в мёртвые глаза Кошки, страстно желая, чтобы всё происходящее оказалось дурным, кошмарным сном. Ради воскрешения Джирма он готов был пойти на любые жертвы, отдать всё, что имеет - умереть, лишь бы Душа Мира жила.
Фиалковые глаза Жерара потемнели: он и сам всем сердцем желал оживить Джирму, но понимал, что это невозможно. Ему оставалось лишь смотреть на муки друга, и…внезапно эльф осознал, что точно знает, как погибла Кошка. Его не посетило видение, он не слышал голосов, вещавших о событиях в Аксиме, однако чувствовал себя так, будто незримым духом сопровождал Марвина на 'особое' задание. И эльф осторожно, но настойчиво потянулся к сознанию друга.
Клеймо на шее принца потеплело, согревая и успокаивая омертвевшее сердце. Сквозь густую пелену отчаяния и скорби до него долетел слабый голос эльфа.
'Ты сделал всё как надо, Марвин. Я видел, я знаю, как это было…'
'Откуда, Жерар?' - горько спросил принц.
'Я сын провидицы…'
- Жерар! - грозный оклик предводителя заставил эльфа вздрогнуть. - Что тебе известно, Жерар? Говори!
'Говори', - эхом отозвался Марвин, и Жерар мгновенно оказался на хрустально-алой плите.
Голос эльфа, усиленный магией, разлетелся не только по трапезному залу, но и по всей Цитадели. Все, кто носили клеймо, не важно на шее или плече, услышали его. Жерар говорил речитативом, точно декламировал древнее сказание, и рабы-музыканты, попав под чары его слов, взялись за инструменты. Когда же эльф замолчал и последний траурный аккорд растворился в печально торжественной тишине, охватившей Джирму, кошки почувствовали облегчение - чёрная гнетущая боль утраты переросла в возвышенную скорбь и восхищение подвигом Джирмы.
В траурном молчании пролетели несколько минут, а потом заговорил предводитель:
- Джирма пожертвовала жизнью ради спасения Аргора! Ради нас, её верных, возлюбленных чад! Мы никогда не забудем её великих деяний! Сказание Жерара о подвиге Джирмы и принца Аргора будет жить в веках! Так почтим же память Кошки так, как умеем только мы, лучшие маги Аргора, дети великой Джирмы! Пусть в наших умах и сердцах навсегда поселится живой образ Матери! Мы по-прежнему будем приносить ей жертвы и чтить как живую! Пир!
- Мы сделаем всё как надо! - прогремел дружный хор кошек.
Котята затянули торжественный гимн во славу Джирмы, рабы засуетились, забегали между столами, заканчивая накрывать столы, а в бассейне вновь зарезвились девственные дары Кошке.
Предводитель взял из рук принца голову Джирмы и с благоговейным почтением опустил её на плиту, рядом с обагрённым кровью мечом. Обернувшись к Жерару и Марвину, стоявших плечом к плечу, он печально покачал головой и тихо сказал:
- Вы наделали много ошибок, дети мои! Однако я прощаю вас, ибо ваши дела на благо касты и Мира перевешивают ваши ошибки! Во время пира я оглашу оправдательный вердикт. Впрочем, кошки поймут меня и без слов, ибо вы снова займёте места за моим столом.
- Мы сделаем всё как надо, сударь! - в унисон проговорили друзья.
- Даже не сомневаюсь, - открыто улыбнулся Бернар, а про себя подумал: 'Только попробуйте взбрыкнуть, мальчики. Джирмы теперь нет, и вы в моей власти. А уж я точно сделаю с вами всё, что надо!'
Бернар переместился на возвышение, а Марвин и Жерар переглянулись.
- Не верю я в его доброту, - пробурчал принц.
- Я тоже, - вздохнул эльф, и Марвин внимательно посмотрел ему в лицо: - У тебя снова видение, Жерар?
- Нет, - кисло улыбнулся сын Эладии. - Провидческий дар не благо и не помощник, Марви. Ведь видения всегда сбываются, хотим мы этого или нет. Так что, иногда, лучше не ведать будущего.
- Ты знал, что я убью Джирму.
- Знал, - не стал отпираться Жерар. - И даже жалел, что не рассказал тебе, но сейчас вижу, что поступил правильно. Ты бы либо измучился, ожидая неизбежного, либо убил бы её раньше времени, и мы не победили бы Аксиму…
- Откуда ты знаешь?! - вспылил было Марвин, но Жерар не дал спору разгореться.
- Знаю, - сверкнув фиалковыми глазами, отрезал провидец, и принц Аргора не посмел возразить ему.
Друзья спрыгнули с хрустально-алой платформы и направились к возвышению, где за главным столом восседал предводитель. Джирмийцы, кто сдержанно, кто открыто улыбались лучшим золотым кошкам Цитадели, а когда те сели по обе стороны Бернара, по залу пронёсся одобрительный гул. Однако официального оправдательного вердикта предводителя ещё не прозвучало, и кошки воздержались от более бурного проявления эмоций.
К столу Бернара степенно приблизился пожилой джирмиец Дитер, бессменный организатор всех цитадельских пиров, и, тихо шепнув 'Всё готово, сударь', вытянулся в струну. Предводитель кивнул, и над трапезным залом поплыла музыка, тихая и немного печальная, горькая и в тоже время торжественная. Наградив Дитера благосклонной улыбкой, Бернар поднялся и одухотворённо произнёс:
- Вечная память Джирме, великой Матери Цитадели! Да хранится в веках её имя!
- Вечная память… - пронеслось над столами и, устремив глаза на голову Кошки, джирмийцы опустошили бокалы.
Выждав несколько мгновений, Бернар вновь заговорил:
- А теперь окончательный вердикт по делу Марвина и Жерара. Оба джирмийца целиком и полностью оправданы. Марвину возвращается титул принца Аргора, а Жерар назначается первым помощником Джорджа, управляющего Цитадели.
Звон бокалов. Оглушительные восторженные крики. Радостный смех котят и сияющие лица кошек. Бернар ожидал бурной реакции джирмийцев на оправдательный приговор, но такого буйства не предполагал. Кошки повскакали с мест, салютуя прощёным товарищам бокалами и скандируя:
- Слава Марвину! Слава Жерару!
Принц и эльф, искренне изумлённые столь неистовой реакцией товарищей на их помилование, встали, почтительно поклонились Бернару и подняли бокалы, благодаря собратьев.
Предводитель благодушно улыбался, потягивая вино, а в душе клокотал гнев. 'Да, что в них такого особенного? Даже меня, рубиновую кошку, предводителя, который возвысил касту, никогда не приветствовали с таким воодушевлением! А Джирма? Что она нашла в непокорном, безалаберном мальчишке?! Обласкала на глаза всех кошек, как любимое дитя! - Бернар вспомнил полные любви глаза Кошки и от досады и ревности чуть не поперхнулся вином. - Хоть бы раз так на меня посмотрела! Что ж ты нашла в нём, Джирма?'
Предводитель поставил опустевший бокал на стол, и раб тотчас наполнил его красным шевийским вином. 'Напиться что ли с горя? - зло подумал рубиновая кошка, поднося к губам бокал, но строго одёрнул себя. - Ты не маг-прощелыга, Бернар! Ты предводитель, император и даже больше!' Он с наслаждением прислушался к своим ощущениям. С того момента, как Марвин вернулся из Аксимы и первые капли чёрной с серебром крови упали на хрустально-алую плиту, клеймо на его шее постоянно пульсировало, наделяя Бернара небывалой властью над кошками. Он знал, что в любой миг может убить любого из своих магов или рабов, отдать мысленный приказ любому джирмийцу, не взирая на расстояние между ними. И ни один из кошек не сумеет противостоять его воле…
Настроение Бернара улучшилось. Он с почти искренней улыбкой на устах потрепал Марвина по спине и указал на бассейн.
- Чего ждёшь, принц? Пора принести жертву Кошке! Иди и ты, Жерар. - Предводитель обернулся к эльфу. - Короче, развлекайтесь, дети мои!
Марвин и Жерар мгновенно переместились к бассейну, а Бернар ехидно подумал: 'Сегодня развлечётесь вы, а завтра - я!' Он откинулся на спинку стула и поманил к себе молодую рабыню…
Рука предводителя, нетерпеливо шевеля пальцами, тянулась к горлу Элларда. Игривая кошка изо всех сил вжимался в подушку, но спасения не было. Костлявая рука сомкнулась на его шее, надавила на клеймо, и Эл проснулся. В испуге распахнув глаза, он уставился в потолок, не понимая, что происходит. Сердце разрывалось от боли, к горлу подступил тугой узел слёз, норовящий вот-вот исторгнуться наружу. Хотелось тоскливо выть, словно волку в период полной луны, но губы свело ледяной судорогой. И самое главное - клеймо. Оно не горело, не царапало кожу кошачьими когтями. Оно словно умерло, словно его больше не было на шее игривой кошки.
Эл сам не понял, что плачет. Защипало в глазах, по щекам потекли горячие крупные слёзы. Эллард провёл по лицу ладонью, слизнул влагу и всхлипнул, ощутив на губах солоноватый привкус.
Рядом прозвучал глухой рык, точно в комнату вполз подстреленный зверь. Игривая кошка оглянулся: Рональд стоял в постели на коленях и безумными глазами смотрел прямо перед собой. Он что-то говорил, но настолько тихо, что Элларду пришлось до предела напрячь слух, чтобы расслышать:
- Этого не может быть… Как?.. Как такое возможно?..
- Не может быть… - растеряно повторил Эл и повернулся на шорох. Полог кровати был приоткрыт, наружу торчала седая голова Нормиуса. Сначала игривую кошку удивили страх и волнение на лице друида, но потом он спохватился: 'Да, у них же тоже клеймо!' - и потерял интерес к сове.
Эллард растерянно водил глазами по розовым стенам. Его так и подмывало выскочить из спальни и нестись куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда, потому что воровской инстинкт истошно вопил, что самое плохое только начинается. Но бежать с джирмийским клеймом на шее было безумием!
- Но клеймо мертво, - одними губами прошелестел Эллард и замер: именно сейчас наступил тот момент, когда можно было, раз и навсегда, изменить своё будущее. Ибо сейчас не было над ним властной руки Джирмы. В эту минуту он мог разорвать пуповину, связывающую его с Цитаделью. С той Цитаделью, что заставила поднять руку на брата, а потом казнила Марвина, превратив в идиота, в растение, способное быть лишь всеобщим посмешищем.
Эллард знал, что дотронься он до клейма, и оно исчезнет, оставив на шее кровоточащую рану. А раны на нём всегда заживали быстро… Но игривая кошка медлил, потому что не желал разрывать связь с той Цитаделью, о которой мечтал всё детство и юность, где его наставниками были гордый принц Аргора и лучшая золотая кошка, где он чувствовал себя как дома.
- Не хочу терять брата… - задумчиво протянул бывший Принц Попрошаек и понял, что опоздал - спину пронзило ледяное копьё. По позвоночнику растёкся жгучий пугающий холод, и Элларду показалось, что он превращается в снежную статую. Но внезапно лёд обратился в пламя, тело игривой кошки изогнулось дугой, клеймо раскалилось, вызвав дикий приступ боли, и Эллард заорал. Несколько секунд он бился в припадке, и вдруг боль ушла.
Игривая кошка покосился на наставника и содрогнулся, увидев торжествующую улыбку на его губах.
- Предводитель! - благоговейно воскликнул Рональд и прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чарующей музыке.
'Бернар…' - Эллард стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть ненавистное имя. Он, наконец, до конца осознал, что произошло, и горячая смесь отчаяния и ужаса затопила его рассудок.
- Ты понял! - грубо расхохотался золотая кошка, взглянув на воспитанника. - Бойся, Эл, крепко бойся. Потому что шайке принца Аргора - конец!
Под ликующим взглядом наставника Эллард почувствовал себя маленьким и беззащитным. И жалким. Изнемогая от презрения к самому себе, игривая кошка ударил себя кулаками по голове и разрыдался как в детстве - судорожно и громко.
- Заткнись! - прорычал Рональд, но воспитанник продолжал рыдать.
Тогда золотая кошка слетел с кровати, подбежал к Элларду и за ногу сдёрнул его на пол. Спина и голова взорвались нестерпимой болью, и Эл завыл в голос. Рональд глухо рыкнул от досады, схватил воспитанника за шиворот чёрной рубашки и, вздёрнув на ноги, впечатал кулак ему в лицо. Потом ещё и ещё…
Эллард орал, как резанный. Никогда в жизни ему не было так больно! Обласканный приёмными родителями, идущий по жизни легко и непринуждённо, бывший Принц Попрошаек, даже попав в Джирму, не подвергался такой жестокости. Он пытался вырваться из рук золотой кошки, пробовал увернуться от ударов - тщетно. Правый глаз заплыл, из рассечённых бровей хлестала кровь, губы превратились в окровавленные куски мяса. А боль всё не кончалась и не кончалась. Игривая кошка обезумел: он то скулил, умоляя наставника прекратить пытку, то угрожал Рональду расправой, не осознавая, что лишь подогревает его ненависть. Кулаки золотой кошки мелькали всё чаще и чаще, и, казалось чудом, что Эл до сих пор не потерял сознания.
- Ты недостоин звания джирмийца! - орал Рональд. - Печать на твоей шее - плевок в лицо Джирмы! Тебе никогда, слышишь, урод, никогда не стать даже стальной кошкой! Я позабочусь об этом! Либо убью сам, либо спишу в отсев!
Последние слова золотой кошки ножом резанули по сердцу Элларда. Он вдруг понял, что даже если наставник прекратит издевательства, ничего не изменится. Ему придётся жить в вечном страхе. Правда недолго. 'Уж он постарается отправить меня к праотцам как можно быстрее', - подумал измученный Эллард и безнадёжно обмяк в руках наставника. Он осознал, что жизнь его кончена, что всем его чаяниям и мечтам сбыться не суждено, а амбиции великого мага похоронят вместе с его изломанными костями. Если, конечно, Рональд позволит ему умереть прямо сейчас.
Эллард больше не обращал внимание на удары, боль и без них была за гранью его восприятия. Он совсем было распрощался с жизнью, когда внутри шевельнулся давно забытый, похороненный в глубинах души упрямец. Игривая кошка и не ожидал, что его линялая маска всё ещё жива. 'Не сдавайся, - шептал ему Принц Попрошаек. - Ты же никогда не сдавался. Ты всегда находил выход там, где другие опускали руки или качали головами, утверждая, что ничего нельзя сделать. Вспомни, как хорошо нам было вдвоём! Ты никого не боялся и не перед кем не склонял головы. Верни меня, Эл'.
- Не могу, - прошептал игривая кошка.
'Почему? - удивился Принц Попрошаек. - Я здесь, с тобой. Даже Кошка не стала уничтожать меня. Неужели ты позволишь этому бешеному придурку убить себя - лучшего мага Аргора?'
- Это не я… Это Марвин лучший…
'Пусть так. Но ты всё равно куда круче, чем избивающий тебя кошка! Останови его!'
- Не могу…
'Можешь! И должен! Ты же не позволишь, чтобы Бернар расправился с Марвином? А, умерев, ты развяжешь предводителю руки!'
- Нет! - По телу Элларда пробежала дрожь. Он открыл ещё целый глаз и окатил Рональда испепеляющим взглядом.
- Ты ещё жив, мразь?! - проревел золотая кошка и занёс кулак для очередного удара.
Эл не понял, откуда у него взялись силы. Он вообще ничего не соображал. Рука сама по себе вылетела вперёд и остановила кулак наставника в нескольких сантиметрах от лица.
- Тебе конец, игривая кошка! - злорадно воскликнул Рональд и захрипел: полуживой Эллард мёртвой хваткой вцепился в его шею.
- Не позволю… - простонал бывший Принц Попрошаек и сплёл обездвиживающее заклятье.
- У-убью, - хрипло выплюнул золотая кошка и рухнул на пол, потащив за собой воспитанника.
- Руки коротки! - прошипел Эл в лицо неподвижному наставнику и, испытывая дикое мятежное веселье, перевернул Рональда на живот и уселся на него верхом. Убрав волосы с шеи золотой кошки, он горящими глазами уставился на джирмийское клеймо.
- Это тебе подарок, Бернар! - с садистским наслаждением произнёс Принц Попрошаек, вытянул указательный палец, засветившийся ярко-алым огнём, и одним росчерком вывел на клейме наставника букву 'Э'. - Чтобы ты точно знал, кто здесь хозяин! - добавил он и истерично расхохотался.
Рональд заголосил, как баба на пожаре. Справившись, наконец, с обездвиживающим заклятьем, он скинул с себя воспитанника и стал кататься по полу, царапать шею, точно пытаясь содрать клеймо. Эл равнодушно посмотрел на золотую кошку, дополз до кровати и в изнеможении прислонился к ней спиной. Ни сил, ни желания добивать Рональда не было. Впрочем, Эл надеялся, что с осквернённым клеймом золотая кошка долго не протянет. А что будет дальше, ему было всё равно.
- Сударь.
Эллард повернул голову и застонал: каждая клетка его истерзанного организма молила о пощаде.
- Я помогу, сударь. - На плечо джирмийца легла узловатая рука пожилого друида.
По телу пробежала мягкая живительная волна магии, и боль затихла. Ровно настолько, чтобы в голове игривой кошки прояснилось.
- Вам лучше, сударь? - участливо спросил Нормиус.
Эллард благодарно взглянул на друида и выдохнул:
- Да.
- Тогда можно мне дать Вам совет?
- Валяй, - буркнул Принц Попрошаек. Чужих советов он не терпел, однако друид заслужил толику его внимания.
- Вам не стоит умерщвлять золотую кошку, сударь, - почтительно заговорил Нормиус. - Живой он гораздо полезнее.
- Думаешь? - Эл посмотрел на бьющегося в корчах наставника и перевёл насмешливый взгляд на друида: - Боишься, что Бернар выкопает тебе могилку рядом с моей?
- Боюсь, - согласился Нормиус. - И не только за себя. - Он метнул быстрый взгляд на кровать главы клана. - Томакиус ещё совсем ребёнок, сударь. Ему всего девятнадцать.
- Как и мне.- Эллард повертелся, устраиваясь поудобнее, и хмуро заметил: - Если оставить Рональда в живых, он нас сам закопает.
- Вряд ли, сударь. После того, что Вы сделали с его клеймом…
- А что я сделал?
- Ну… - Друид опасливо шевельнул плечами, но продолжил: - Вы неким образом замкнули его клеймо на себе.
Эллард озадаченно почесал макушку, подёргал мочку уха и глубокомысленно протянул:
- Да-а-а… Я великий маг! - Он встрепенулся и с азартом взглянул на Нормиуса: - Значит, я теперь для него всё равно что предводитель? Здорово! Давай, лечи ж его, старый пень! Я не собираюсь верными мне кошками разбрасываться!
- Я не уверен, что всё будет так, как Вы ожидаете, сударь, - предупредил его друид.
- Плевать! Если есть шанс командовать Рональдом, я им воспользуюсь! А иначе, как я доберусь до предводителя?
- Что?! - Нормиус, шагнувший было к золотой кошке, остановился и вытаращился на Элларда, как на умалишённого.
- Не парься, дядя! - широко оскалился Принц Попрошаек. - Смирись, ты теперь участник заговора!
- Да, сударь, - пробормотал пожилой друид и склонился над Рональдом, с досадой понимая, что, поддержав бывшего Принца Попрошаек, вряд ли спасёт своего молодого спутника. Несколькими мощными пассами Нормиус успокоил золотую кошку, погрузил его в сон и вернулся к постели, стараясь не встречаться глазами с Элом.
- Как он?
- Проспит до утра, сударь, и будет здоров, - ответил Нормиус и поспешно задёрнул полог.
Эллард, кривясь от боли, поднялся на ноги, подошёл к распростёртому на полу наставнику и ткнул его босой ногой в бок:
- Отдохни, отдохни. Силы тебе, ой как, понадобятся. Служить Принцу Попрошаек - адский труд, у любого в Шеве спроси. - И, насвистывая бравурный мотивчик, игривая кошка развалился на королевском ложе Рональда и прикрыл глаза. Дело обернулось в его пользу, и Эллард был так доволен собой, что ни грязная одежда, ни саднящие раны не помешали ему уснуть. 'Завтра прикажу друидам долечить меня. И не отвертятся…' - лениво подумал он и погрузился в сладкие, полные надежд сны…
Тем временем пир в Цитадели шёл своим чередом. Во славу Кошки приносились кровавые жертвы. Разнузданная оргия набрала обороты, достигла пика и сошла на нет, как обычно и бывало в Джирме. Котята послушно отправились спать, игривые кошки подобрались поближе к своим наставникам, чтобы не пропустить момента их ухода, а взрослые джирмийцы лениво потягивали вино и беседовали. Марвин и Жерар, оба в приличном подпитии, со смехом живописали учёбу в Аксиме, и их рассказы то и дело перебивались взрывами весёлого хохота. Закончив очередную историю, Марвин услышал мысленный приказ предводителя: 'Кончай болтать, принц! Ты нужен мне! Жду в кабинете!' - и послушно поднялся.
- Предводитель зовёт, - сообщил он кошкам и, махнув на прощанье рукой, исчез.
Жерар, веселивший джирмийцев в противоположном углу зала, последовал за другом через десять секунд.
- Приказывайте, сударь, - поклонился Марвин и преданно посмотрел на Бернара.
- Приказывайте, сударь. - Жерар отдал почтительный поклон. В глазах его светилась неколебимая готовность служить касте и предводителю.
Бернар хмуро молчал: настроение, поднявшееся было на пиру, неуклонно падало. Мальчишки вновь стали ужасно раздражать его. И предводитель, обуздав внезапно нахлынувшие досаду и гнев, сцепил пальцы в замок, оперся локтями на стол и замер, словно ожидая чего-то.
От дверей донёсся слабый шорох.
- Входи, Тео, - громко сказал Бернар и улыбнулся Марвину. - Твои дети, принц.
Но Марвин уже и сам почувствовал присутствие Рэджина и Регины. Он обернулся к дверям и нервно сглотнул. Его сын и дочь сидели на руках воспитателей-джирмийцев и улыбались.
- Папа! - Рэджин протянулся к отцу, и Марвин не устоял. Он подбежал к сыну, который проворно перебрался к нему на руки и что-то залопотал. Из быстрого детского лепета Марвин не понял ни слова, зато в голове завертелись спокойные ясные мысли: 'Я люблю тебя, папа. Ты лучший. Всё будет хорошо. Тебе не о чем беспокоится'. Марвин ошарашено и счастливо улыбался, глядя на сына, и Рэджин улыбался ему в ответ.
Идиллию разрушил нетерпеливый капризный голосок:
- Жерар!
Эльф вздрогнул и обернулся к Регине. Девочка призывно махнула рукой, и лучшая золотая кошка Цитадели в недоумении опешил. Это был один из тех редких случаев в его жизни, когда Жерар совершенно не знал как поступить. Он стоял на месте, и в фиалковых глазах плескалась растерянность.
- Жерар! - настойчиво повторила Регина и надула губки.
Воспитатель, на руках которого сидела девочка, кашлянул, привлекая внимания Бернара, и торопливо произнёс:
- Жерару лучше взять её на руки, сударь. Иначе она заплачет и нам всем придётся не сладко.
- Чушь! - отмахнулся Бернар. - Ты что, боишься не справиться с младенцем, Барт? Какой тогда из тебя воспитатель? Займись…
Предводитель не договорил, его внимание привлек тревожный звук, похожий на комариный писк. Звук нарастал, ширился, становился громче и резче и вскоре заполнил комнату целиком. Возможно, он был и не таким уж громким, но спрятаться от него было нельзя. Бернар зажал уши, хватая ртом воздух, точно рыба, выброшенная на песок. Его чёрные, цвета воронова крыла волосы зашевелились будто змеи, а в голове поселилась беспрерывно пищащая стая кровососов. Бернару нестерпимо захотелось забраться в постель, под толстое ватное одеяло, и засунуть голову под подушку. 'Спрятаться, убежать, зарыться в нору', - пищало у него в голове, и липкий, животный страх охватил рубиновую кошку. Однако Бернар был джирмийцем, и сумел обуздать свой страх. Бешеными глазами предводитель обвёл находящихся в комнате кошек. Все они испытывали сходные ощущения, всем им хотелось убежать и спрятаться, но они держались. Невольная гордость наполнила сердце Бернара, однако, как прекратить комариную атаку, проигнорировав желание Регины, он не знал и мысленно приказал:
'Возьми её, Жерар!'
Эльф метнулся к девочке, выхватил её из рук едва держащегося на ногах Барта и облегчённо выдохнул, не заметив, что одновременно с ним облегчённо выдохнули ещё пять кошек.
- Такая вот воспитанница появилась в Цитадели, Бернар, - философски заметил Теодор.
Старый джирмиец с бледным, восковым лицом стоял, прислонившись к косяку двери, и предводитель, забыв о том, что теперь может отдавать приказы мысленно рявкнул:
- Барт! Помоги ему! Джон! За друидом! Быстро!
Джон, как ошпаренный, вылетел за дверь, а Барт, подхватив старого учителя под руки, довёл его до кресла и помог сесть.
- Спасибо, Барти, - слабым голосом поблагодарил его Теодор и укоризненно посмотрел на предводителя. - Рэджин и Регина находятся под опекой моих лучших учеников, Берни, и я рекомендую тебе прислушиваться к их советам.
В кабинете появился Джон. Он крепко держал за руку друида в длинной ночной рубашке. Джон подтолкнул ещё не совсем проснувшегося сову к Теодору и рыкнул:
- Лечи!
Заспанный друид тряхнул волосами, отгоняя остатки сна, и только тут сообразил, где оказался. Мигом проснувшись, он подскочил к Теодору и возложил руки на его седую голову. Старик прикрыл глаза, едва друид забормотал заклинание, и вскоре уснул.
- Ну и зачем ты усыпил его, Кортиус? - прошипел Бернар. - Других способов лечения не знаешь?
- Но… - замялся друид. - Я не могу…
- Сов у нас много, а Теодор - один! - отрезал Бернар, и друид покорно подошел к старому джирмийцу. Он встал сбоку от кресла больного, положил дрожащую руку на его затылок и беззвучно зашевелил губами. - Поддержи его, Барт, - приказал предводитель и с интересом уставился на Кортиуса.
Впрочем, он был не одинок в своём любопытстве. Все кошки, в том числе и Рэджин с Региной наблюдали, как умирает друид, отдавая жизненные силы Теодору.
- Здорово! - Звонкий детский голос раздался одновременно с глухим стуком падения тела друида.
Жерар погладил Регину по мягким русым волосам и приложил палец к губам. Девочка понимающе кивнула, прижалась к уху эльфа и что-то шепнула ему. Губы Жерара едва заметно дрогнули, даже годами тренированная выдержка не помогла ему сдержать улыбку. Слова малышки (а это были именно слова, а не детский лепет!) привели его в дикий восторг.
- Спасибо, Бернар. - Теодор открыл глаза и поморщился. - Этак ты всех друидов изведёшь!
- Ерунда! - отмахнулся предводитель. - Совы плодовиты, как мыши! И на твой век их хватит! Раз ты в порядке - поговорим!
- Я обдумал твоё предложение, Бернар, и пришёл к выводу, что оно вполне резонно и выполнимо. Клеймо ничуть не повредит детям. К тому же, рядом будут Жерар и Марвин. По моему мнению, они разбираются в целительстве не хуже, а, может, и лучше друидов.
- Тогда не будем тянуть. - В руке Бернара появилась печать касты.
Предводитель подошёл к Марвину и приказал:
- Держи сына!
Марвин закусил губу. Изо всех сил он пытался противиться приказу Бернара, но его руки уже повернули Рэджина лицом к груди и крепко стиснули в объятьях. Предводитель удовлетворённо кивнул, приподнял мягкие чёрные волосы мальчика, поднёс печать к его шее, но вдруг вскрикнул и выронил её.
- Не может быть… - изумлённо произнёс он и махнул рукой, подзывая к себе джирмийцев.
Теодор, Барт и Джон сгрудились вокруг предводителя и недоумённо уставились на морду Кошки, скалившуюся с клейма на шее Рэджина. Несколько секунд было тихо, а потом кошки заговорили разом, смолкли, и Бернар посмотрел на Теодора.
- Не понимаю, - покачал головой старейший из джирмийцев. - Но… подумаю, поговорю с ребятами, с хранителями библиотеки. Давай посмотрим Регину, Берни.
Печать поднялась с пола, скользнула в руку рубиновой кошке. Жерару даже приказывать не пришлось. Эльф сам прижал к себе Регину, приподнял её мягкие светлые волосы, и Бернар поднёс печать к тонкой шейке. История повторилась. Разница состояла лишь в том, что когда на шее девочки проявилось джирмийское клеймо, Бернар сумел удержать печать в руках.
- Тоже и оно же, - пробурчал предводитель и твёрдо сказал: - Барт! Джон! Отнесите котят в их новые комнаты. Отвечаете за них головой! Тео, прошу тебя, попробуй всё же разобраться с их клеймами!
- Конечно попробую, - задумчиво кивнул Теодор, подождал, пока воспитатели заберут котят, и исчез вместе с ними.
Бернар резко повернулся к эльфу:
- Что скажешь, Жерар? Видение, яснознание, голоса?
- Ничего, сударь.
Предводитель пристально посмотрел ему в глаза, тяжело вздохнул и сел за стол:
- Твой дар открылся после общения с Эладией?
- Нет, сударь, - помотал головой Жерар и неохотно добавил: - Я с детства предвидел некоторые события. По мелочам.
- И молчал. - Хрустнув костяшками пальцев, Бернар с досадой сдвинул брови, сощурился и отвернулся.
- Я считал это хорошо развитой интуицией, - попытался оправдаться эльф, и Бернар скривился:
- Держишь меня за идиота?
- Что Вы, сударь, - смутился Жерар и отвёл взгляд.
- Эладия что-нибудь рассказала тебе? - продолжил допрос предводитель.
- Только то, что она моя мать, - не поднимая глаз, ответил Жерар. - Сначала я не поверил колдунье и не придал значения её словам. Я вырос в Джирме, сударь, и мне наплевать на наше родство с Эладией…
- Я не о родстве! - сухо перебил его Бернар. - Уверен, что ведьма рассказала тебе ещё что-то важное, о чём ты не хочешь говорить! - Жерар хмуро молчал. - Так что рассказала тебе эльфийская провидица?
Жерар упрямо поджал губы:
- Это касается только меня.
- Прекрасно, - разозлился Бернар, - у тебя появились тайны от касты?
Эльф поднял бледное лицо. Ему до жути не хотелось говорить предводителю то, что тот и так знает, но выбора не было. Жерар облизал вмиг пересохшие губы и смиренно произнёс:
- Эладия назвала имя моего отца, сударь.
- Ясно! - Щека предводителя дёрнулась. - С завтрашнего дня начнёшь заниматься с Рэджином и Региной. Будешь их наставником. Барт и Джон в твоём распоряжении. Джорджу я сообщу, - голосом, лишённым эмоций, сообщил Бернар и указал на дверь. - Иди!
Жерар коротко поклонился и вышел, а Бернар зыркнул на принца и зло ухмыльнулся:
- Седлай коней, принц! Мы выезжаем в Дарру через десять минут.
- Как прикажете, сударь, - церемонно поклонился принц и перенёсся на конюшню.
Ветерок встретил хозяина радостным ржанием.
- Ну, здравствуй, приятель. Давненько не виделись. - Марвин подошёл к коню и уткнулся лицом в его шею. - Опять мы остались с тобой вдвоём, коняка. Брата услали, жена в Задумчивом лесу, а друга добрый папаша сделал надсмотрщиком над моими детьми. Хотя последнее не так уж и плохо. А я буду принцем Аргора, коняка. Интересно, каким? Впрочем без разницы. Клеймо заставит меня делать то, что нужно Бернару. - Марвин вздохнул, потрепал коня по холке и потянулся за седлом…