Интроспекции противостоят не только иррациональные сопротивления, но и реальные ограничения. К примеру, мы слышим критическое утверждение о том, что описания или теории какого-либо автора носят антропоморфный характер, претендуют на зрелость или что-то в этом роде. В ключе наших рассуждений данные критические утверждения означают, что наблюдатель при эмпатии проявил недостаточно благоразумия или что к автору проявляют неадекватную эмпатию. Не приходится сомневаться в том, что, чем больше объект наблюдения отличается от наблюдателя, тем меньше последний сопереживает ему. Психоанализ является генетически ориентированной наукой и рассматривает человеческий опыт как продольный континуум форм психической организации различной сложности, степени зрелости и т.п. Таким образом, ранние формы психической организации бросают вызов нашей способности к самоэм-патии, то есть нашей способности к эмпатии по отношению к нашим прошлым формам психической организации. (Данные рассуждения применимы, конечно же, по отношению не только к продольному, но и поперечному континууму, например, когда мы говорим о психологической глубине и регрессиях во время сна, невроза, в состоянии усталости, стресса и т.д.)

Какое же понятие нам нужно использовать при описании примитивных, ранних или глубинных психологических процессов? Рассматривая синдром актуального невроза, Фрейд утверждал, что при помощи активной интроспекции (даже в форме свободного ассоциирования и анализа сопротивлений) невозможно обнаружить какое-либо психологическое содержание помимо беспокойства при неврозе страха или помимо усталости и болей при неврастении (Freud 1898). Эти изменчивые фантазии, с которыми он столкнулся случайно, Фрейд, по-видимому, считал вторичными по отношению к этим симптомам (рационализацией этих симптомов). Отсутствие психологических данных привело Фрейда к мысли о том, что актуальные неврозы представляют собой не что иное, как прямое выражение органического расстройства, иными словами, условия, которое обещает более перспективные результаты при помощи неинтроспективных методов исследования, например, исследования с применением биохимических средств. То же самое применимо в отношении таких психопатологических отклонений, как невротические расстройства, вегетативные неврозы (Alexander 1943) или органические неврозы (Fenichel 1945), а также в отношении способов определения первичной функциональной фазы психического развития (Glover 1950). Подобным же образом не следует претендовать на четкое понимание психологического содержания самых ранних фаз психического развития, однако мы должны при обсуждении этих ранних фаз избегать терминов, относящихся к аналогичным явлениям более поздних переживаний. Мы должны удовлетвориться свободными эмпатическими аппроксимациями и говорить, например, о напряжении вместо желания, об уменьшении напряжения вместо исполнения желания, о конденсациях и компромиссных образованиях вместо решения проблемы.

Труднее определить, когда подобные терминологические ошибки происходят в практических целях при обсуждении ранних психологических состояний. Вместо того чтобы пытаться распространить рудиментарную форму эмпатической интроспекции на раннее состояние психики, предлагают описание социальной ситуации, например описание взаимоотношений между матерью и ребенком. Исследование и описание ранних взаимоотношений между матерью и ребенком имеют, конечно же, большое значение, однако не следует забывать, что в этом случае мы имеем дело с формой социальной психологии и, следовательно, ссылаемся на то, с чем нужно сравнить ситуацию, но что не будет соответствовать результатам интроспективной психологии.

Поэтому мы должны быть внимательными, чтобы не спутать теории, основанные на наблюдениях при помощи метода интроспекции, и теории, основанные на методе наблюдения социального психолога или биолога. Ручей сбегает вниз по склону, обходя камни на своем пути, и находит кратчайшую дорогу к реке; подобным образом решается проблема адаптации воды к своей среде. У замужней женщины в ситуации конфликта, вызванного искушением к неверности, развивается истерическая слепота; и опять же в таком случае можно сказать, что проблема адаптации решена. Другая женщина в сходных обстоятельствах решает, что ей больше не хочется быть искушаемой; она не хочет видеть свой объект искушения и торопится домой — проблема адаптации при этом снова решена. Социальный психолог попытается разграничить эти адаптационные процессы посредством сравнения различных уровней сложности этих задач, биолог — посредством сравнения степеней сложности средств решения этих задач. Подобная дифференциация является сложной задачей для электронного «мозга» нашего времени (электронно-вычислительной машины). Какое бы решение ни приняли социальный психолог или биолог, оно, несомненно, будет отличаться от решения, которое предложит психоаналитик. Последний, используя интроспекцию и эмпатию, различает механизмы не по их эффективности или неэффективности, не по их сложности или простоте, а по тому, насколько далеко он находится от интроспективного самонаблюдателя, по отношению к которому он проявляет эмпатию.

Некоторые психологические процессы (напряжение, освобождение новорожденного от напряжения) находятся практически за пределами эмпатии и можно сказать, что происходящая в ходе них адаптация близка по своей сути к описанной выше адаптации воды при ее взаимодействии с камнями и силой тяжести. Другие процессы, которые несколько ближе к эмпатическому наблюдателю, чем предыдущие — компромиссные образования, конденсации, смещения и сверхдетерминация, которые мы называем первичными процессами (например, в случае образования психоневротического симптома), — тем не менее все еще довольно далеки от самонаблюдающего Эго. В конце концов мы обнаруживаем процессы, которые ближе всего находятся по отношению к эмпатии и интроспекции — вторичные процессы логического мышления, решения проблемы и намеренного действия, чувство выбора и решения.