Первым был отец

Клаус принадлежит к категории мужчин, которые не торопятся вступать в любовные отношения. Это связано, с одной стороны, со свойственной ему застенчивостью, с другой – как ни парадоксально – с его положением, дающим большие преимущества в плане знакомства с женщинами. Его красноречие придает ему обаяние и создает впечатление сильной личности, которая отпугивает мужчин и привлекает женщин.

Вплоть до того дня, когда в жизнь 41-летнего Клауса вошла Кристин, его не особенно интересовали долгосрочные отношения, требующие искренних чувств.

Кристин – 30-летняя женщина, умная, образованная, исповедующая феминистские убеждения. Они любят друг друга, и Клаус закрывает глаза на многое из того, что делает Кристин. Ему, редко прилагавшему подобные усилия, чтобы завоевать женщину, кажется, что он едва ли сможет когда-нибудь угодить ей: малейшая его невнимательность, незначительные промахи в повседневном общении вызывают настоящий хаос в их отношениях. Эти конфликты изматывают обоих, поглощая всю их энергию.

При этом отношения начинались весьма и весьма обнадеживающе. Оба были страстно влюблены, причем у Кристин создавалось впечатление, будто она испытывает к Клаусу гораздо более сильные чувства, нежели он к ней. У Клауса, напротив, было впечатление, что он «пропал». Никогда еще его так не занимала новая любовь. Окружающие были несказанно удивлены, а бывшие его подруги даже плакали, узнав о том, что он, оказывается, способен на «настоящие» чувства, тогда как им так и не удалось внушить их ему. Тем не менее его друзья и близкие радовались тому, что наконец-то нашлась женщина, которая сумела завоевать сердце этого очаровательного сухаря. «Он способен чувствовать!» – раздавались возгласы, звучавшие радостной вестью о том, что человек вышел из состояния паралича и вновь обрел способность двигаться.

Кристин тоже была словно окрылена любовью к Клаусу. У нее кружилась голова от его уверенных манер, обаяния, против которого невозможно было устоять, неподражаемого красноречия. Он был с ней деликатен и чуток, старался сделать ей приятное и умел вникнуть в суть ее проблем. Серьезность его намерений не вызывала сомнений. И все же с самого начала ее не покидали сомнения по поводу характера их отношений. Ей казалось, что в них присутствует некое неравенство, которого Клаус не хотел замечать. Поскольку Кристин говорила об этом исключительно намеками, он не догадывался, какая опасность им угрожает. Она «зациклилась» на нем, ее самооценка существенно снизилась, и этого Клаус не мог понять. Причина заключалась в том, что у него просто отсутствовало умение видеть мир глазами другого человека. Он наивно полагал, будто всем людям, как и ему, свойственна одинаково высокая самооценка.

У него просто отсутствовало умение видеть мир глазами другого человека.

Разумеется, Клаус знал о существовании различий между людьми, с чем ему самому приходилось сталкиваться в прошлом. Но он не мог себе представить, что кто-то способен испытывать сомнения в ценности собственной персоны – сомнения столь сильные, что они препятствуют нормальной жизни человека с другим человеком. Клаусу это было совершенно чуждо, и поэтому он не воспринимал сигналы, посылаемые ему Кристин. У него не было ключа для их расшифровки.

Однажды субботним вечером они вдвоем отправились в центр Гамбурга за покупками. Стояла прекрасная погода, листья деревьев были позолочены лучами мягкого осеннего солнца. Водную гладь реки Альстер рассекали подгоняемые свежим ветром парусники. Они прошли сквозь элегантные торговые павильоны к Новому Валу. При этом Клаус не замечал, что семенившей сзади Кристин все время приходилось догонять его. С его точки зрения, они все делали вместе – шли, периодически останавливались и шли дальше. На взгляд же Кристин, Клаус быстро шагал вперед, задавая ритм их совместной прогулке.

Они остановились перед витриной магазина женской одежды. Клаус не проявил особого интереса к выставленным образцам, лишь пробормотал: «Хм, да, красиво» – и двинулся дальше. Кристин немного задержалась, стоя в растерянности и думая о том, как мало внимания обращает на нее Клаус. Впоследствии она говорила, что ощущала себя в этот момент неким предметом, не имеющим большого значения. Его небрежно брошенное в полуобороте «Кристин!» – призыв идти дальше – она восприняла как крайнее неуважение к ее личности, ее желаниям, ее независимости.

Это была верхушка айсберга, которую так и не заметил пароход под названием «Клаус». Ему было невдомек, что он бороздит арктические водные просторы. До сих пор Клаус плавал со своими отношениями в теплых водах Карибского моря.

При этом он в свое время получил предупреждение. Еще в начале их отношений Кристин призналась ему: она боится, что он попытается «подогнать» ее под свои стандарты. Клаус поначалу не понял, о чем идет речь. Никогда прежде его партнерши не высказывали подобных опасений. В конце концов, он был без ума влюблен и считался с ее желаниями.

То, что при этом он отказался от части своей личности, частично лишился уверенности в общении с другими и утратил чутье, позволявшее ему находить правильное решение, дошло до него лишь позже.

Еще в начале их отношений Кристин призналась ему: она боится, что он попытается «подогнать» ее под свои стандарты. Клаус поначалу не понял, о чем идет речь.

Со временем ситуация ухудшилась для них обоих. Клаус основал небольшую фирму по производству лаков и красок. Он постоянно следил за тем, чтобы его профессиональная деятельность осуществлялась не в ущерб любви. Ему было хорошо известно, что очень часто отношения рушатся из-за чрезмерной загруженности работой одного из партнеров. Правда, Клаус под тяжестью профессиональных проблем зачастую проявлял рассеянность и нервозность, но всегда искал отдохновение и утешение в обществе партнерши. Тем не менее Кристин казалось, что он пренебрегает ею. Она плакала почти каждую ночь, но Клаус не знал об этом. Этими бессонными ночами она думала, что отношения с Клаусом в самом буквальном смысле сведут ее с ума.

В последующие недели и месяцы они стремились поддерживать друг друга и были готовы активно искать решение проблемы. Оба признавали существование большой, ни с чем не сравнимой любви, признавали даже «ненормальность» их отношений – и все же ничего не могли исправить. Для Кристин и Клауса это была «катастрофа» в духе греческой мифологии. Одно неверное слово, одна необдуманная фраза, плохое настроение спросонья – и маленькая лодка их отношений грозила перевернуться.

Они оба были готовы приложить огромные усилия для того, чтобы избежать ссор. Кристин старалась читать желания Клауса по его глазам, а он старался оберегать Кристин от любых невзгод. Тем не менее Клаус все чаще оказывался на поле битвы. И на этом поле он не знал ни правил сражения, ни отведенной ему роли.

Это была битва с противником, над которым он не смог бы одержать верх ни при каких обстоятельствах.

Этим противником являлся отец Кристин.

Многие женщины теряют веру в себя при общении с мужчинами – и не понимают, почему так случается, или же просто не осознают суть происходящего. В их душе глубоко укореняется чувство, будто они никогда ни у кого не смогут вызвать искренний интерес. Из-за такой внутренней позиции – особенно в отношении мужчин, которые представляются им интересными, а потому недоступными (что вовсе не обязательно!), – отношения с представителями противоположного пола каждый раз превращаются для них в испытание собственных возможностей.

Ключевым словом здесь является «равнодушие». С усердием завзятого детектива Кристин выискивала равнодушие, недостаток внимания, отсутствие сердечности со стороны Клауса. Это способствовало возникновению напряжения в их отношениях, тем более что поначалу Клаус совершенно не понимал, в чем дело. Повседневные реакции Кристин казались ему преувеличенными или вовсе неуместными. Клаусу было невдомек, что в Кристин заложена программа, в соответствии с которой она действует. Он в качестве партнера был бессилен что-либо сделать и как-то повлиять на ситуацию. Она реагировала не на него, не на его ошибки и промахи, а на своего отца Германа.

Кристин принадлежала к категории «одиноких дочерей». Это женщины, которые в детстве безуспешно пытались добиться признания со стороны первого мужчины в своей жизни, родного отца. Никого другого они не любили с такой пылкостью, ни от кого другого не жаждали так внимания, понимания и любви. И в этом им было отказано. Отец ушел из семьи, когда Кристин минуло пять лет от роду. Она очень хорошо помнит этот момент. Тогда все ее существо пронзило острое чувство одиночества. Это событие на всю жизнь оставило незаживающую рану в ее душе.

«Одинокие дочери» – это женщины, которые в детстве безуспешно пытались добиться признания со стороны первого мужчины в своей жизни – родного отца.

До встречи с Клаусом она уже имела отношения с несколькими мужчинами и даже делила с некоторыми из них жилище. До сих пор проблема «одинокой дочери» давала о себе знать не очень ощутимо. В двадцатилетнем возрасте она принадлежала к тем девушкам, которые «меняли парней, как перчатки». Собственное тело казалось ей не особенно привлекательным, но ее это мало заботило. Вопрос, спит ли она сейчас с каким-нибудь парнем или нет, был для нее несущественным. Она даже забавлялась тем, что соблазняла парней, изображая из себя легкодоступную девушку, и затем тут же бросала их. Парни злились, а Кристин получала то, что ценила больше всего в жизни: внимание.

Секс, как таковой, не имел для нее никакого значения. Она просто позволяла мужчинам пользоваться своим телом, дабы тем самым принизить не себя, а партнера. Подобным образом Кристин мстила бросившему ее отцу. Ничего не подозревавшие парни барахтались, словно рыбки, в сетях, расставленных женщиной, которая пыталась разобраться в своем запутанном отношении к мужчинам.

Драма Кристин заключалась в том, что она так и не «получила ответа» от собственного отца. Ей не давало покоя нечто вроде комплекса неполноценности. В конечном счете Кристин утратила ощущение собственного тела. Теперь она руководствуется не столько своими чувствами и ощущениями, сколько резонансом, который вызывает у мужчин ее тело, называемое ею «оболочкой».

Здесь кроется дилемма. Кристин умная, думающая женщина. Мужская реакция на нее определяется ее физической или сексуальной привлекательностью. Для Кристин это лучше, чем ничего. Но у нее всегда после близости возникает горький привкус, отвратительное чувство пустоты и одиночества, которое проходит лишь спустя несколько дней.

После близости у нее всегда возникает горький привкус, отвратительное чувство пустоты и одиночества, которое проходит лишь спустя несколько дней.

Для партнерских отношений Кристин искала мужчин двух типов. Первый тип – приличный парень, явно уступающий ей в интеллекте и духовном развитии, но ни в коей мере не глупый или простодушный. С такими партнерами Кристин имела длительные отношения. Хотя в определенный момент они переставали удовлетворять ее потребности, она продолжала поддерживать их из чувства долга. Она не хотела уподобляться своему отцу, бросившему семью на произвол судьбы.

Второй тип – мужчина, существенно старше Кристин, «преуспевающий бизнесмен» с безупречными манерами, красноречивый, уверенный в себе, немного властный, с деловой хваткой. Они знакомятся в клубе и договариваются о встрече через пару дней. Он звонит, говорит, что в данный момент очень занят, но все же выражает желание встретиться с ней. Целый день она судорожно решает, какой макияж использовать и что надеть: юбку с блузкой, платье или брючный костюм. За час до условленного времени она отшвыривает выбранную одежду в сторону и надевает другую. Тут звонит «он», рассыпается в извинениях: «Сегодня просто сумасшедший день» – и переносит место встречи в близлежащую пиццерию, на час позже условленного времени.

Пиццерия требует иного наряда, поэтому она снова переодевается, наносит другой макияж и проверяет прическу. Он звонит снова и говорит, что находится в аэропорту и сможет приехать только еще часом позже. «Ладно», – звучит в ответ, ибо она уже вошла в роль дочери, которая хочет понравиться, и следует его сценарию, его программе. Дело кончается тем, что уже после первого бокала красного вина в ее квартире он становится развязным. Она не может долго противостоять его напору, и очень скоро он уже одевается и исчезает. За это время его мобильный телефон звонит восемь раз, из чего она делает вывод, что он к тому же еще и женат. Больше он ей не звонит.

Идеальная «западня». Ведь Кристин не была в него влюблена. Она просто осуществляла программу, усвоенную в детстве, которая с тех пор служит для нее душевным испытанием. Ключ к этой программе – «равнодушие». Мужчина, от которого женщины типа Кристин хотят «получить ответ», должен быть холодным, безразличным и в достаточной мере снисходительным и высокомерным. Это она, знакомая радиоволна из юности, привычный звук детства. Чтобы покончить со всем этим, отыскивается другой мужчина, но традиционный сценарий повторяется вновь.

Из этой «западни», в которой оказываются сотни тысяч женщин, без посторонней помощи выбраться едва ли возможно. И дело принимает настоящий драматический оборот, если речь идет не о каком-то мужчине, а о настоящей «большой любви». Отчаяние Кристин по поводу отношений с Клаусом не знает границ. Она просто не может понять, как можно столь сильно любить человека и при этом не находить возможности для того, чтобы всегда быть вместе с ним…

Из этой «западни», в которой оказываются сотни тысяч женщин, без посторонней помощи выбраться едва ли возможно.

Откуда берется эта программа? Кто ее написал? И почему она так долго сохраняет свою эффективность? Здесь дело не в злоупотреблениях, физическом насилии или психологическом давлении. Дело в том, что в процессе развития и воспитания ребенка, как установила психолог Юлия Онкен, основное влияние на него оказывает родитель противоположного пола. На мальчиков материнская любовь благотворно воздействует даже в том случае, если сама мать на протяжении длительного времени встречает со стороны мужа пренебрежительное отношение. С рождением сына в жизни матери восходит солнце, и поэтому у большинства мужчин самооценка значительно выше, нежели у женщин. «Ты хорош именно такой, какой ты есть!» – эта фраза отражает широко распространенное отношение матерей к своим сыновьям. На этом основывается все наше общество в целом.

Невероятно, какие только пошлости не говорят во время различных ток-шоу диковатого вида мужчины и какого они при этом о себе высокого мнения. Женщины ведут себя сдержаннее и скромнее. Ведь они гораздо реже слышат от своих отцов «Ты хороша именно такая, какая ты есть». А отношения с отцом оказывают на дочерей столь же сильное влияние, как на сыновей – отношения с матерью. Но мужчине намного труднее говорить «Такая, какая ты есть – ты просто замечательна!». Он мужчина…

Поэтому я выдвигаю на первый план очень часто встречающийся случай семьи с «уверенным в себе отцом» и «неуверенной в себе матерью», а вместе с этим – историю Кристин и Клауса как пример драматических отношений, которые может строить «одинокая дочь».

Разумеется, существуют «слабые отцы» и «властные или холодные матери». Но, в силу указанных выше причин, они встречаются реже. (Дочери, вырастающие в таких семьях, несколько холодны, очень уверены в себе и, в большинстве своем, чрезвычайно успешны.) Естественно, встречаются и «забытые, или одинокие, сыновья». Но проблемы всех этих персонажей остаются за рамками тематики настоящей книги.

Отец Кристин просто забыл маленькую девочку. В этом не было какого-либо злого умысла. В сущности, Герман вовсе не «плохой парень». Он общительный, остроумный человек и хороший профессионал в сфере торговли. Будучи ребенком, Кристин наблюдала за отцом и подмечала с присущей ей острой проницательностью, что его внимание привлекают различные явления, события, люди, но только не она. Герман не проявлял особого интереса к дочери. Все ее попытки привлечь к себе его внимание завершались неудачей. Герман забыл о ней. Это отцовское равнодушие, его неописуемое безразличие к дочери на протяжении всей ее жизни причиняло ей страдания и приносило огромный вред.

Едва ли на долю ребенка могут выпасть более тяжелые переживания. Со временем девочка может прийти к убеждению, что дело не в отце, а в ней самой, и причина отсутствия внимания с его стороны кроется в каких-то присущих ей недостатках или дефектах. Это убеждение глубоко укореняется в сознании и оказывает крайне негативное влияние на ее представление о самой себе, а также на ее отношения с представителями противоположного пола. С раннего детства у нее развивается комплекс неполноценности: «Я какая-то не такая, мне чего-то не хватает». Она бесконечно мучается от того, что ее любовь к отцу остается без ответа, что никак не сбывается надежда хоть на какую-то реакцию с его стороны.

Именно это чувство поднималось в душе Кристин, когда ей казалось, что она замечает в поведении Клауса признаки, указывающие на недостаток внимания с его стороны или, хуже того, на равнодушие к ней. Она пристально наблюдала за ним и тщательно анализировала все его высказывания и поступки.

Со временем девочка может прийти к убеждению, что дело не в отце, а в ней самой, и причина отсутствия внимания с его стороны кроется в каких-то присущих ей недостатках или дефектах.

Сосредоточенность Кристин на Клаусе и на том, что он сейчас может сказать и сделать, превратилась в настоящую манию. Ее не занимали собственные чувства – главное для нее заключалось в том, чтобы удовлетворить потребности Клауса. Невнимательный и бросивший ее отец сыграл в жизни Кристин роковую роль: в ней развились безволие и готовность предугадывать и предвосхищать все требования и ожидания мужчин. В своей довольно формализованной сексуальной жизни она очень рано создала – в качестве компенсации – мир мазохистских переживаний, полностью концентрировалась на предмете любви и безоговорочно подчинялась ему. Как только Клаус говорил или делал что-нибудь необдуманное, и без того шаткая вера Кристин в себя сотрясалась до основания.

Достаточно было одного нажатия на кнопку, о существовании которой Клаус не подозревал – и к Кристин возвращались из детства ее душевные страдания. Будучи женщиной, склонной к рефлексии, она понимала, что не может каждый раз идти Клаусу навстречу. Кроме того, Клаус проявлял полное непонимание того, что с ней творилось, и это еще больнее ранило ее. Он говорил ей с раздражением, вращая выпученными глазами: «Ах, дорогая, ты снова преувеличиваешь!» При этом у него было такое выражение лица, словно он хотел дать ей понять, что у нее не все дома. В таких ситуациях они оба становились настолько агрессивными, что это ее чрезвычайно угнетало. Бывали минуты, когда у них возникало ощущение, будто ими управляет чья-то чужая рука, какая-то скрытая программа, побуждающая их делать то, что они по доброй воле никогда делать не стали бы.

Невнимательный, бросивший ее отец сыграл в жизни Кристин роковую роль: в ней развились безволие и готовность предугадывать и предвосхищать все требования и ожидания мужчин.

Кристин все больше и больше боялась этих конфликтов и того отвратительного чувства, которое то и дело поднималось в ее душе. Слушая разглагольствования Клауса о размерах одежды для маленькой девочки, их будущей дочке, она возвращалась в детство, вспоминая о той душевной травме, которую причинил ей родной отец. По ночам она металась в постели, заливаясь слезами и сотрясаясь всем телом от рыданий. Она чувствовала себя одинокой и брошенной. Надежды на то, что любимый человек, до которого она столько времени пыталась достучаться, когда-нибудь поймет ее, оставалось все меньше и меньше. Перед ней открывалась безрадостная перспектива. Тем не менее на следующий день после очередной стычки она была в состоянии взять себя в руки и отбросить в сторону все свои переживания. В такие дни на работе она трудилась даже эффективнее, чем в более счастливые времена. (Как специалиста ее ценили очень высоко.) Но, отдавая должное ее мастерству, коллеги не могли представить, какие страдания она перенесла прошедшей ночью и как долго преследует ее этот кошмар.

Из детства за ней тянулось страшное наследие отцовского равнодушия, о чем Клаус не имел ни малейшего понятия. Это наследие мешало им, без дальнейших промедлений, построить общий дом подлинных чувств на фундаменте их истинно любовных отношений. Клаус прекрасно понимал, что этот фундамент весьма непрочен: он постоянно проваливался. Но Клаусу было невдомек, почему это происходит. Непрерывно чередующиеся ссоры и примирения все больше утомляли его. К тому же он, в свою очередь, считал, что Кристин уделяет ему недостаточно внимания. Он начал мечтать о женщине, с которой ему было бы проще. Ему было стыдно за эти мысли, но они, тем не менее, продолжали неотступно преследовать его. Он отдалялся от Кристин, и та чувствовала, что его отношение к ней меняется – хотя совершенно неправильно истолковывала причины этой перемены. Она не осознавала, в какой степени ее отношения с Клаусом подчинены отцовской программе.

На протяжении многих лет за всеми ее отношениями с мужчинами незримо стояла тень отца, что неизменно приводило их к краху. На них также оказывало влияние то, как Кристин воспринимала отношения между своими родителями. А также то, как обошелся с матерью отец, бросивший ее. Мать, естественно, не скрывала от маленькой девочки своей обиды на Германа и разочарования в мужчинах вообще. Она делала все возможное, чтобы компенсировать дочери отсутствие отца. Тем не менее Кристин претерпела немало лишений как в эмоциональном, так и в материальном плане. Ведь хорошо зарабатывавший глава семьи бросил их на произвол судьбы и никогда не оказывал им финансовую помощь.

Мать очень старалась, чтобы дочь страдала как можно меньше – во всех смыслах. И все же в сознании Кристин твердо запечатлелось, что та словно притягивала к себе все возможные беды и несчастья. Таково было и скрытое убеждение самой матери. Ведь когда у женщин возникают проблемы или конфликты – будь то на работе, в семье или в партнерских отношениях, – они быстро приходят к заключению, что виноваты в этом сами, по крайней мере отчасти.

Когда у женщин возникают проблемы или конфликты – на работе, в семье или в партнерских отношениях, – они быстро приходят к заключению, что виноваты в этом сами, по крайней мере отчасти.

Мать преодолевала трудности и страдала вместе с дочерью. Между тем виновник их страданий с новой женой и их двумя общими детьми жил по соседству с ними. Однако, по мнению аналитика Берта Хеллингера, автора трудов по проблемам семьи, пустому месту в семье следует приписывать определенную роль…

Разумеется, утешение Кристин со стороны матери в такой ситуации было бы очень кстати, но обстоятельства и постоянные проблемы не оставляли брошенной женщине времени для откровенных разговоров с дочерью.

Итак, мы считаем: на успех взаимодействия женщин с партнерами в значительно большей степени влияют ее отношения с отцом, нежели отношения с матерью. Перед их глазами разворачивается действие одного и того же фильма, который прокручивается тысячекратно на протяжении многих лет. Отец произносит свой текст, и начинаются поиски средств компенсации его отсутствия. Женщина, не получившая достаточного внимания со стороны отца, ощущает себя в глазах представителей противоположного пола «никем», личностью, не представляющей особой ценности.

В действительности лишь очень немногие женщины довольны собой. Этот комплекс неполноценности служит неиссякаемым источником обогащения для индустрии косметики и моды, фитнес-центров и клиник пластической хирургии. Я знаком с топ-моделями международного класса, имеющими вес 52 килограмма при росте 180 сантиметров. Они способны целый вечер говорить о своих «проблемных зонах» и удивляться: они выглядят настолько отвратительно, что даже непонятно, почему их приглашают сниматься для модных журналов и брендов.

Но что мешает отцам уделять внимание и дарить любовь своим дочерям, которые в них так нуждаются? Существуют только два варианта: либо он не хочет, либо он не может. В случае с Кристин был первый вариант. Герман – это мужчина, который так и не стал взрослым (что вряд ли можно было бы предположить с учетом его невероятно успешной карьеры). Главным в жизни для него являются развлечения и удовольствия, которые всегда к его услугам. Его уход из семьи означал отказ взять на себя ответственность за собственную жизнь и жизнь жены и дочери – то есть отказ стать взрослым.

В действительности, лишь очень немногие женщины довольны собой. Благодаря этому комплексу неполноценности процветают индустрии косметики и моды, фитнес-центры и клиники пластической хирургии.

Он имеет обыкновение проводить выходные с родителями в их летнем домике. Его мать, властная, деятельная уроженка Франконии из Нюрнберга, а отец – мягкий, добродушный выходец из Верхней Швабии. Они взяли на себя его отцовские обязанности и занимались своими многочисленными внуками уже после того, как Герман оставил вторую жену с их общими детьми ради другой женщины.

Отца Кристин занимали только собственные потребности. Дочь его интересовала мало, если интересовала вообще. Тем не менее характерные особенности его личности вошли в сложившуюся в сознании Кристин классификацию мужчин. Действие на нее его мысленного образа сравнимо с впечатлением от отвратительной переводной картинки, на которой изображен маленький цветок в бутылке из-под моющего средства. Возможно, переводная картинка на кафельной плитке портит вид содержащейся в порядке кухни, но когда мы видим ее, она пробуждает воспоминания детства, и у нас на лице появляется мечтательная улыбка.

Драма женщин вроде Кристин состоит в том, что у них нет шансов освободиться от этой вредоносной переводной картинки без посторонней помощи.

Как уже говорилось, наряду с отцами, которые не «хотят», существуют отцы, которые не «могут». Это мужчины, чьи эмоции, аккуратно упакованные в красивый пакет вместе с аргументами, цифрами и шаблонными жизненными принципами, хранятся на чердаке их жизни. Это мужчины, которые в силу недостаточности или отсутствия духовного и душевного развития, а также из чувства неуверенности в себе, следуют классической схеме распределения ролей в семье. Они придерживаются мнения, будто эмоциональное воспитание детей, и особенно дочерей, относится исключительно к компетенции супруги и матери. Эти отцы, исполненные самых благих намерений, осознают свою ответственность только в рамках традиционной для них роли.

Наряду с отцами, которые «не хотят», существуют отцы, которые «не могут».

К этой категории относится, к примеру, мой знакомый компьютерщик из Кельна. Мужчина лет сорока пяти, в очках, с бородой, обутый в тапочки и одетый в вязаный жакет, он представил мне свою двенадцатилетнюю дочь. И тут же поведал, что на следующий день идет к директору школы: в сочинении его дочери учительница подчеркнула красным запятую, которую девочка там не ставила. На оценку это никак не повлияло, но учительница утверждала, будто запятая там все же стояла. «Это недопустимо с правовой точки зрения!» – посчитал принципиальный отец-компьютерщик и отправился защищать права своей дочери.

В большинстве своем такие люди своими действиями из их формального делового мира пытаются компенсировать отсутствие опыта в мире их собственных чувств. Тем самым они стремятся доказать свою любовь, хотят продемонстрировать усердие в деле защиты интересов своих детей.

И в то же самое время они остаются недоступными для них…

Кристин и Клаус все же расстались. Причем инициатива исходила от нее. На протяжении нескольких месяцев – что осталось практически незамеченным со стороны Клауса – Кристин отчаянно искала выход из ситуации, которая представлялась ей настоящим адом. Она видела, что ее чувства остаются без ответа и, в конце концов, приняла решение постепенно, шаг за шагом, обесценить в своих глазах Клауса как предмет любви. Другими словами, она решила прибегнуть к использованию того самого защитного механизма, который помогал ей в детстве – «чем хуже, тем лучше».

Она решила прибегнуть к использованию того самого защитного механизма, который помогал ей в детстве, – «чем хуже, тем лучше».

Процесс обесценивания затянулся, и тогда Кристин не осталось ничего другого, как направить свою любовную энергию в иное русло. Она осыпала Клауса упреками, которые, собственно говоря, были направлены в адрес отца. Она усматривала в разных мелочах «знакомые опасности» и ожидала от своего партнера того, что он ей дать не мог. Все, что Клаус говорил, прогонялось через «отцовский» фильтр обесценивания. Дело дошло до того, что она стала откровенно идентифицировать Клауса с отцом, чтобы обесценить его и их любовь. Наконец, она задалась вопросом, что общего имеет Клаус с тем мужчиной, которого она в нем видит…

Сам Клаус мог бы найти способ снять с Кристин очки, надетые на нее в детстве отцом. Но это оказалось выше его сил.

Это было трудное время для них обоих. Кристин вновь переживала обиды и унижения своего детства, ситуацию «отсутствия отца». У женщин, с которыми я беседовал о данном феномене, на этой стадии возникает сильное искушение заглушить страдания поверхностной любовной интрижкой или беспорядочными сексуальными связями. Тогда движение по порочному кругу может начаться вновь.

Из психологии известно, что люди, пережившие душевную драму, в будущем не пытаются избегать ситуаций, которые приводят к подобным драмам. Напротив, они создают их вновь и вновь. Ибо только постоянное переживание травмирующей ситуации, душевных мук (в случае с Кристин это отсутствие внимания со стороны любимого человека и разлука с ним) способно утолить боль.

Из психологии известно, что люди, пережившие душевную драму, в будущем не пытаются избегать ситуаций, которые приводят к подобным драмам. Напротив, они создают их вновь и вновь.

Таким образом, Кристин невольно оказалась пленницей «западни», в которую попала еще в детстве.

 

Услужливая дочь

Моральная травма вроде той, что получила в детстве Кристин, способствует развитию у девочек комплекса неполноценности. У некоторых даже формируется идея, будто они «не существуют». Вся жизнь таких женщин определяется негативным представлением о себе, сформировавшимся в детстве. Их характерная черта заключается в том, что они стараются понравиться мужчинам различными способами.

Это – «услужливые дочери». Кристин является яркой представительницей женщин этого типа.

Вся жизнь «услужливых дочерей» заключается в том, что они стараются понравиться мужчинам различными способами.

«Услужливые дочери» используют не только демонстрацию своей сексуальности, чтобы вести диалог с «заменителями отца» с позиции силы, но и самые разнообразные стратегии. В беседах с такими женщинами я чаще всего слышал фразу: «Мне кажется, я лишилась рассудка и больше не способна мыслить здраво». Настолько сильна у них сосредоточенность на мужчине и его потребностях.

Некоторые из них делают ставку исключительно на внешнюю привлекательность. Они носят откровенные наряды кричащих расцветок, злоупотребляют косметикой, занимаются йогой, сидят на диетах. Все их усилия направлены на достижение одной цели – «пользоваться спросом» у мужчин. Их формула избавления от бремени прошлого гласит: «Если я вызываю интерес у мужчины, значит, я существую».

Зачастую сексуальность играет для них второстепенную роль. Когда цель достигнута, это означает, что мужчина выполнил свое предназначение. Мужчины не могут понять, почему эти обольстительные женщины, столь откровенно старавшиеся привлечь к себе их внимание, теперь спасаются от них бегством. «Услужливые дочери» очень часто отказываются от секса, поскольку в большинстве своем они рассматривают свое тело только в качестве «приманки». Некоторые из них дают выход сексуальной энергии в лесбийской любви. Однако для многих женщин лесбийская любовь является табу в силу строгих морально-нравственных установок, и они позволяют себе лишь предаваться фантазиям на эту тему.

«Услужливые дочери» носят откровенные наряды кричащих расцветок, злоупотребляют косметикой, сидят на диетах. Все их усилия направлены на достижение одной цели – «пользоваться спросом» у мужчин.

Чаще, нежели с помощью внешней привлекательности, «услужливые дочери» добиваются мужского расположения посредством услужливости (откуда и произошло название данной категории). Уже трехлетние девочки знают, как, сидя у отца на коленях, нужно хлопать глазками, чтобы привлечь его внимание. Будущие соблазнительницы с рождения обладают этим качеством. Если отец, тем не менее, чем-то отвлечен или рассеян, требования становятся более настойчивыми. Таким образом, границы воздействия «услужливых дочерей» являются размытыми.

Все мы знаем таких женщин среди своих знакомых. Они стараются всем угодить, особенно мужчинам. Они прекрасные сотрудницы, которые легко проникаются изобретенным мужчинами «командным духом». Они не только выполняют львиную долю «настоящей работы», но и довольствуются подчиненной ролью, не претендуя на лавры. Мотив этих женщин можно сформулировать следующим образом: «Лишь бы никогда больше не оставаться без внимания, никогда больше не испытывать мучительного чувства из-за равнодушного к себе отношения».

При этом «услужливые дочери» не замечают, что уже давно попали в «западню» развития собственной личности. В профессии и браке они зачастую становятся своего рода предметом инвентаря. Из страха быть отвергнутыми, они утрачивают способность протестовать, защищаться, заявлять о собственных потребностях. А кто не заставляет обращать на себя внимание, кто ничего не требует, тот ничего и не получает. Для этого вовсе не нужна хитроумная «стратегия» подавления, разработанная партнером, шефом или коллегами. Им просто не до того, ведь каждый занят своими проблемами.

Девиз «услужливой дочери»: «если я вызываю интерес у мужчины, значит, я существую».

Так замыкается порочный круг поиска внимания и признания, который на протяжении многих лет отчаянно ведут женщины, недополучившие этого в детстве.

 

Прилежная дочь

Она клянется и божится, что у нее отношения с отцом просто «супер», – но все же ищет пищу для изголодавшейся души. «Папа самый лучший». Если у нее в семье и возникают проблемы, то, как правило, с матерью. А с отцом? Никогда! А сколько внимания он уделяет своей маленькой дочери! Сначала ведет ее на балет, потом на занятия по верховой езде. «В четыре с половиной года она уже умела читать, а в третьем классе мы определили ее в гимназию»…

«Прилежные дочери» очень часто вырастают в семье, где отец не очень ценит мать и всю свою энергию концентрирует на воспитании дочери. Мать не пользуется у нее особым авторитетом, поскольку она видит пренебрежительное отношение к ней отца. Ни девочка, ни окружающие, ни сам отец не замечают, что эти его «инвестиции» в ребенка не имеют ничего общего с эмоциональным и духовным воспитанием. Дочери недостает ответной реакции со стороны родителя – и в дальнейшем она становится жертвой этих ущербных отношений.

Если для «услужливой дочери» ключевым словом является «внимание», то для «прилежной дочери» – «усердие». Внимание и признание со стороны отца добывается достижениями и успехами. При этом, сама того не замечая, «примерная дочь» жертвует своей эмоциональностью. Ибо тот, кто хочет добиться успеха, не должен проявлять ни чувств, ни эмоций – таково мнение папы, который твердо убежден, что жизнь без академического образования не стоит того, чтобы ее проживать.

Если для «услужливой дочери» ключевым словом является «внимание», то для «прилежной дочери» – «усердие».

Доктор Изабель, уже упоминавшаяся врач из Гамбурга, именно такая «прилежная дочь». Мать для нее занимала в семейной иерархии нижнюю ступень и воплощала в себе все то, что для Изабель было абсолютно неприемлемо. Для дочери она была примером того, какой быть не нужно. Отца же она воспринимала как союзника и единомышленника.

Изабель сделала великолепную карьеру и является гордостью отца. Она стала самым молодым главным врачом крупной клиники, доцентом, уважаемой участницей конгрессов и конференций. Она удостоена всех мыслимых регалий со стороны политических верхов страны. Изабель играла в силовые игры мужчин лучше их самих. Согласно определению Георга Зиммеля, она является «чужестранкой, которая остается». Она находится за пределами традиционного круга принимающих решения мужчин, но, тем не менее, обладает всеми знаниями и навыками, которыми обладают они, и с успехом их использует.

Ориентируясь на систему ценностей отца, который с большим скепсисом относился к чувствам и эмоциям, Изабель, в буквальном смысле, выучила «язык» делового мира. Она рано узнала, что представляет собой мужская конкуренция. При этом она не осознавала, что уже давно утратила контакт с собственными эмоциями. Хуже того, Изабель не задавалась вопросами, какие таланты дремлют в ней и кем она сама хотела бы стать.

Ее отец, служащий, занимающий высокую должность, в юности мечтал стать врачом, но его семья не имела возможности оплатить обучение сына в университете, и он остался без высшего образования. Маленькая Изабель, по всей вероятности, очень рано поняла, каким образом можно снискать симпатию отца. Отнюдь не услужливостью и не внешней привлекательностью, а осуществлением за него его мечты. Отец постоянно укреплял ее в этом убеждении, ведя с ней разговоры о медицине и проявляя искренний интерес к этой теме.

Маленькая Изабель очень рано поняла, что снискать симпатию отца можно, если осуществлять за него его же мечты.

И все же между ними не было подлинной эмоциональной связи, и не могло быть. За годы детства Изабель не смогла приобрести хоть какой-то опыт в сфере чувств. Она не умела отличать поощрение от любви, муштру от внимания и признание от симпатии. Не нужно обладать какими-либо знаниями в области психологии, чтобы догадаться, какое влияние это оказало на ее личную жизнь. Перепробовав все возможные варианты в гетеросексуальной сфере – от промискуитета до «проблемных отношений» с мужчинами, – Изабель, в конце концов, вступила в лесбийскую связь с женщиной, которая обладала не меньшей женственностью, чем она сама, и была столь же успешна в профессии.

Изабель все же обрела свое счастье, хотя и окольным путем. Это довольно редкий случай. В большинстве своем «прилежные дочери» постоянно отрекаются от своих чувств, считая, что они мешают делу. Их унаследованное от отца жизненное кредо гласит: «Логика – хорошо, чувства – плохо». Ведь рационально мыслящие мужчины стараются защитить себя и свое дело от быстрых изменений и сложностей современного мира посредством именно логики. Например, в банках и на предприятиях, где планирование играет важную роль, все должно выглядеть очень логично. Там разрабатываются сложные планы, которые в большинстве случаев никуда не годятся, ибо кто способен предусмотреть, что готовит будущее? Тем не менее этим планам придается большое значение. Они детально проверяются и тщательно оцениваются. Потом можно утверждать, что все было точно проверено и что «цифры» говорили то или иное.

Она унаследовала от отца жизненное кредо: «Логика – хорошо, чувства – плохо».

Результаты многих исследований свидетельствуют о том, что зачастую женщины на профессиональном поприще добиваются больших успехов, нежели мужчины. В конце концов, интуиция в делах это не то же самое, что наивность. Наивно считать, будто при принятии масштабных решений значение имеют лишь логические взаимосвязи, устанавливаемые мужчинами, а иррациональные эмоции не играют никакой роли.

(Однако времена меняются: все чаще в бизнесе на женщин делаются высокие ставки. Сегодня нобелевский лауреат Мохаммед Юнус выдает кредиты в рамках своего грандиозного проекта «Помощь для самопомощи». Они предназначены для стран третьего мира, но только женщинам. Юнусу принадлежит один из крупнейших в мире банков по числу заемщиков.)

Драма женщин, подобных Изабель, состоит в том, что они утратили связь с миром собственных чувств, поскольку с раннего детства, сами того не замечая, выполняли чужие желания и удовлетворяли чужие потребности. Им свойственно упорно отрекаться от самих себя. И хотя Изабель сделала великолепную карьеру и ее более чем ценят в профессиональной сфере, она по сей день не смогла добиться явно выраженного восхищения со стороны отца. Она утешает себя мыслью, что он любит и ценит ее. И все еще ждет его «похвалы», как ждала в детстве. Большинство отцов отказывают «прилежным дочерям» в одобрении и открытом признании, и те на протяжении всей жизни тщетно ждут от них одной-единственной фразы, которая пролилась бы бальзамом на их душевные раны.

 

Строптивая дочь

Она развивает красноречие и постигает ораторское искусство, протестует против всего и вся, но зачастую придумывает для себя миссию, с помощью которой пытается подчинить своей воле близких. Среди «забытых дочерей» она самая неугомонная. В самом безобидном случае это панк, на чьем теле нет места, свободного от пирсинга. Как бы то ни было, «строптивая дочь» способна на многое. Она протестует против китобойного промысла и с миссионерским усердием покупает исключительно биопродукты. Она отстаивает интересы бездомных или отказывается есть летом виноград, поскольку «в нем слишком много пестицидов».

У нее нет надобности вымаливать внимание у отца – она отнимает его силой. У нее нет надобности завоевывать его расположение с помощью привлекательной внешности, примерного поведения или усердия в учебе. Вместо этого она тщательно анализирует образ жизни и мировоззрение папы и противопоставляет его взглядам и убеждениям свои – даже если это приводит к серьезным конфликтам в семье. Ее отношения с матерью тоже отнюдь не безоблачны. Как и «прилежная дочь», она отвергает для себя подчиненное положение матери в семье и не скрывает этого.

У «строптивой дочери» нет надобности вымаливать внимание у отца – она получает его силой.

Женщины этого типа в большинстве своем в высшей степени умны и способны излагать свои мысли ясно и недвусмысленно. Хуже того, они способны распознавать слабости своих оппонентов и формулировать их в одной короткой, хлесткой фразе, лишая тех возможности защищаться. Благодаря своему острому языку они вызывают у людей страх, и поэтому «строптивая дочь» всегда намного успешнее, чем ее ориентированная на прилежание сестра. Конфронтация служит для нее средством самоутверждения. Чем больше противников, тем лучше. Она не боится вступать в спор с целой аудиторией на собраниях в университете, когда никто не разделяет ее мнение. Сопротивление большинству является для нее самоутверждением, она тем самым дышит, живет.

Ей абсолютно все равно, какие чувства она вызывает, главное – заявить о себе. Женщинам данного типа нравится раздражать и приводить в смятение дискутирующих с ней мужчин, которые, как правило, ожидают найти в ее лице «услужливую дочь». Наглядной иллюстрацией этому служат телевизионные ток-шоу с участием представительниц «зеленых» и «левых», порой явно более молодых, нежели их оппоненты-мужчины.

Шоу представляют собой захватывающее зрелище. Мужчины обычно демонстрируют по отношению к «строптивым дочерям» высокомерное, пренебрежительно-снисходительное отношение и очень часто называют высококвалифицированного оппонента женского пола «девушка». (И как мы знаем сегодня, даже женщина-канцлер не является в этом случае исключением.) Тем не менее рушится целый мир, когда «девушка» непочтительно называет председателя партии или главу производственного предприятия «мальчишкой». Представление приобретает абсурдный характер, если в дискуссионной группе оказывается еще и «прилежная дочь», которая охотно принимает на себя роль рационального, лишенного эмоций арбитра.

Во время работы над этой книгой я получил письмо от 39-летней женщины по имени Генриетта. Она писала:

«Я типичная „строптивая дочь“ и хочу рассказать вам свою историю. Я разделяла интересы отца. С сестрой, являющейся „прилежной дочерью“, нас объединяло то, что мы обе не хотели походить на нашу мать. Мне требовалось признание и хотелось принадлежать к кругу людей, убеждения и ценности которых воспринимаются окружающими всерьез. Благодаря своему красноречию и острому языку я быстро сумела получить доступ в мир мужчин. Но цена была высока.

Благодаря своему красноречию и острому языку, она быстро получила доступ в мир мужчин. Но цена была слишком высока.

Мои партнерские отношения с мужчинами складывались по большей части не лучшим образом. У моих возлюбленных создавалось впечатление, что я требую от них слишком многого или ставлю их в безвыходное положение. Им никак не удавалось угодить мне. Совершенно безобидные повседневные вопросы порождали конфликты, в которых нормальный человек усмотрел бы проявления неврастении. Причем это необязательно были дискуссии об искусстве, культуре или политике. Споры возникали по любому поводу: сколько порошка следует сыпать в стиральную машину, где должен висеть шланг от пылесоса, каким полотенцем нужно вытирать руки, а каким лицо.

Будучи инициатором подобных споров, я всерьез требовала от моих партнеров соблюдения определенных правил, и, в конце концов, они спасались от меня бегством. Естественно, в своем общении с ними я использовала свои ораторские таланты, радуясь при этом, словно ребенок. За квалифицированными разъяснениями всегда следовали насмешки и издевки в адрес партнеров.

Никто не сомневался в моей профессиональной компетентности, как и в моих женских качествах. Мне было известно, что друзья, знакомые и коллеги ценят мой профессионализм, мои советы и мою блестящую риторику. Однако, что касалось приглашений провести вечер в баре или отправиться в воскресенье на прогулку, на моем автоответчике постоянно мерцал удручающий „О“.

Мой отец – блестящий человек, умеющий произвести впечатление, и подлинный мастер слова. Только повзрослев, я поняла, что уже в подростковом возрасте пыталась соперничать с ним в ораторском искусстве в надежде когда-нибудь превзойти его. Это мне, в конце концов, удалось, но в своей дальнейшей жизни я незаметно для самой себя продолжала вести себя подобным образом и с другими людьми.

Для меня стало почти повседневностью оскорблять людей и затем отслеживать их реакцию. Только, пожалуйста, не думайте, будто я бесчувственная садистка. Совсем наоборот. Эмоциональная кожа у меня гораздо тоньше, чем у многих моих знакомых, и отказ во внимании и признании я отношу к худшим оскорблениям. Впрочем, я никогда не стала бы говорить об этом с кем-то еще. Я чрезвычайно нежное, чувствительное растение, что-то вроде мимозы, что, естественно, никоим образом не находит понимания в моем окружении. И поэтому я одинока. Разумеется, я умею быть обаятельной и нравиться людям, но миром моих чувств правит стремление к борьбе, спорам, сопротивлению. Другими словами, мне чрезвычайно трудно позволить другим людям заглянуть в мир моих чувств, поскольку я воспринимаю это как свою личную слабость.

Возможно, вы сейчас задаетесь вопросом, с мужчиной какого типа я вместе живу. Мужчина, способный выдержать „строптивую дочь“, в значительной мере обладает женскими качествами. Мой партнер не отличается слишком большой инициативностью и тщеславием. Его достоинство заключается в том, что он является моей противоположностью. Он чрезвычайно заботлив, способен к сопереживанию и умеет сглаживать острые углы, когда я проявляю излишнюю резкость и кто-то обижается на меня. Зачастую я не замечаю этих усилий, поскольку они осуществляются в его приватных беседах с людьми. На работе он также защищает меня и пытается объяснить причины моих вспышек и реакций.

Мужчина, способный выдержать „строптивую дочь“, в значительной мере обладает женскими качествами.

Этим мой нынешний партнер отличается от бывшего, Карла. Тот был „строптивым сыном“, хотя и „скрытым“, так как не отваживался открыто перечить своему властному отцу. Право бороться с ним он уступил мне. Лишь значительно позже я поняла, что это и лежало в основе наших отношений. Карл восхищался мужеством, которое я проявляла в борьбе с его авторитарным родителем, в то время как сам он занимал позицию стороннего наблюдателя. Он был неспособен противостоять отцу, хотя, как мог, поддерживал меня. Со смертью свекра моя миссия завершилась – а вместе с ней и наши с Карлом отношения. Стало очевидным, что они строились на „молчаливом соглашении“, а не на взаимной любви.

Следует сказать, что долгие годы мои мечты об отношениях с мужчинами сильно расходились с реальностью. Когда мне было около тридцати, я даже носилась с идеей полиамории – то есть решала для себя вопрос, можно ли любить одновременно нескольких человек и жить вместе с супружеской парой. С другой стороны, я предъявляла к себе слишком высокие требования и при этом периодически впадала в состояние неконтролируемого смятения чувств. Из этой ситуации я вышла с помощью метода, к которому прибегала всю свою жизнь. Я окунулась в стихию страстной борьбы. „Западня“, которую я сама для себя подготовила, захлопнулась. „Строптивая дочь“, я стала подобна лошади, стоящей поперек конюшни.

У меня такое ощущение, будто в своем развитии – в том числе и профессиональном – я стою на пути у себя самой».

С посторонней помощью Генриетте удалось понять суть заложенной в ней еще в детстве программы. После серии сеансов психоанализа она испытала огромное облегчение, узнав, наконец, саму себя.