Около десяти часов утра в Немуре остановился дилижанс для перемены лошадей. Анжело осведомился, есть ли в нем два свободных места, и, получив утвердительный ответ, отправился за Вишенкой. Багаж молодой девушки очень легкий, зато у ее спутника большой чемодан с театральными костюмами, а в кармане… всего сто франков. Этого очень мало для непредсказуемых путешествий вдвоем, но хотя кошелек у них мал, зато надежды большие. Анжело богат был ими, как вообще все молодые люди с артистической душой.

Молодая парочка уселась в дилижанс вместе с двумя спящими фермерами, и к ним еще присоединились какой-то военный с табаком во рту и старуха, постоянно нюхающая табак.

Анжело уселся поближе к Вишенке, а она прошептала:

— Куда мы едем?

Анжело расхохотался.

— Ты меня заставила задуматься! Поверишь ли, что я и сам не знаю, куда мы едем!

— Как, ты не знаешь, куда мы едем?!..

— Совершенно не знаю, — увидев карету, узнав, что есть два свободных места, пошел за тобой, уселись, да вот и едем, а куда? Даже не спросил. Впрочем, мне все равно, куда бы ни ехать, а разве ты предпочитаешь какое-либо место? Есть у тебя какой-нибудь план?

— Никакого, но приятнее было бы поехать в Баньоле.

— А-а! В Баньоле, где это?

— Не знаю, в какой стороне, но, кажется, около Парижа.

— А ты там кого-нибудь знаешь?

— Нет, никого, то есть там живет знакомый солдат, он раз останавливался в гостинице Шатулье и тогда принимал во мне участье.

— О! о! Что слышу! Может быть, жертва ваша?

— Нехорошо так говорить! Это бедный солдат, раненый, он давал мне хорошие советы, стоило ими воспользоваться.

— Я не верю в дружбу между мужчиной и такой, как ты, девушкой.

— Напрасно…

— Может быть, но уже таков я. Если хочешь мне доставить удовольствие, то не говори никогда про этого солдата в Баньоле. А теперь я расспрошу, куда мы едем.

И Анжело обратился к старушке:

— Можно у вас узнать, куда мы едем?

— Как куда? Вам должно быть так же известно, как и мне.

— Уверяю вас, что не знаю.

— Не делает вам чести, что вы насмехаетесь над людьми моих лет! — закрывая табакерку, сердито проворчала старушка.

— Вы мне не поверили, и я не буду вас больше беспокоить.

— Да, я вас всех хорошо знаю, вы сейчас мне скажете, что мы опрокинемся, что нам встретятся различные несчастья в дороге, и мало ли чего не наговорите.

— Я у вас, сударыня, кажется, ничего более не спрашиваю.

— Да, да, знаю я вас, не первый раз путешествую!

Молодой человек наклонился к Вишенке:

— Какая старая ведьма… О, Гратанбуль, где ты? Я сейчас бы тебя на нее напустил…

— Однако желательно бы знать, куда мы едем? — Анжело обратился к военному господину, а тот с гневом произнес целую дюжину немецких бранных слов. Окончив ругаться, немец снова принялся жевать табак.

— Это очень мило. Если бы я, по крайней мере, знал по-немецки, то бы понял его, а то даже и желанья не имел никогда трудиться над этим языком. Не разбудить ли мне этих спящих господ?

— Нет, нет, лучше подождем, а то, пожалуй, хуже этих рассердятся, — сказала Вишенка.

— Ну, пожалуй, подождем и поедем, куда нас повезут. Это еще забавнее.

При первой остановке дилижанса Анжело спросил у кондуктора:

— Куда мы едем?

— В Сан.

— Стало быть, удаляемся от Парижа.

— Да.

— Вишенка, мы удаляемся от вашего друга.

По прибытии в Сан первым делом Анжело заказал завтрак для себя и для своей спутницы. Выяснилось, что пятнадцать дней тому назад труппа актеров, дававшая тут представление, уехала в Оксер.

— Ах! Черт возьми, не могу же я один играть на сцене.

Вишенка предложила суфлировать своему возлюбленному.

— Этого недовольно, душа моя, надо ехать в Оксер, он стоит от Сан только в шестнадцати милях, там мы присоединимся к труппе.

Вишенка удивленно подняла брови.

— Видишь, друг мой, в Оксер есть театр, и это один из лучших городов провинции, да, да, я все забываю, что удаляемся от Баньолы, офицеру твоему надо подождать.

Вишенка ничего не ответила на насмешки возлюбленного, но молчание в таких случаях бывает хуже слов.

Молодые путешественники после обеда поехали в Оксер, но, проезжая в час не более одной мили, оказались там только на другой день. И действительно, здесь идут драматические представления и дела актеров отличны. Ободренный этим, Анжело заказал завтрак, рассчитывая пригласить по крайней мере двоих будущих товарищей. Между артистами не церемонятся. Вместо двоих пришли четверо мужчин и две дамы, одним словом все главные лица труппы. Они радушно поздоровались с Вишенкой и принялись восхвалять талант Анжело, хотя никто из них не видел его игры, но уверяют, что слава о нем дошла до них и он охотно этому верит. Завтрак отличный, шампанское льется рекой, пьют за здоровье нового товарища и его спутницы, однако она заявляет, что не рискнет больше показаться на сцену. По окончании завтрака антрепренер труппы и прочие прощаются и спешат к своим товарищам. Тут Анжело узнает, что репертуар этой труппы очень ограничен и что ни одна из пьес, ему известных, у них не поставлена, насчет поступления его в эту труппу ничего не решается. Вечером, однако, он отправляется в театр, желая во что бы то ни стало участвовать в спектакле, и добивается того, что в следующем спектакле предложена ему роль Фродиавола. Он возвращается в гостиницу и занимается приготовлениями к появлению на сцену Оксера во всем блеске. Вишенка берется за починку разных принадлежностей костюма. Анжело дает ей наставления, а сам ложится спать, чтобы сохранить свежесть сил и голоса. Вишенка почти целую ночь провела за скучной работой, которая вводит ее в размышления о поприще ее друга — как оно похоже на подержанный костюм Фродиавола, блестящий издали, но теряющий свою прелесть вблизи.

Анжело просыпается очень поздно и находит Вишенку спящей над костюмом итальянского бандита. Разбудив ее, немного бранит, но скоро успокаивается, потому что костюм на нем сидит хорошо. Извиняется перед ней и, раздеваясь, напевает куплет из своей роли. В то время, когда он собирается на репетицию, его извещают, что спектакль отменен, потому что господин Лиоли, играющий роль Лоренцо, не может петь. Анжело в отчаянии, чуть не рвет себе волосы.

— Кто этот господин Лиоли? — спрашивает Вишенка. — Кажется, он у нас вчера не завтракал, я не. слышала его фамилии.

— Я вчера его не пригласил и ручаюсь, что это единственная причина его болезни. Он, верно, обиделся.

— В таком случае следовало пригласить всех актеров.

— А на самом деле лучше никого. О! Моя Вишенка! Ты правду говорила, мало удовольствия в жизни актеров! Но посмотрим, что дальше будет.

— Что думаешь делать?

— Прежде всего отыщу этого господина Лиоли.

— А потом?

— А потом скажу ему, что играй или дерись со мной.

— Драться на дуэли! О боже! А если он тебя убьет?

— Тогда мне будет все равно, пойдет спектакль или нет…

— А что будет со мною?..

— Ты отправишься отыскивать своего друга в Баньоле.

— О! Как это не хорошо, что вы говорите! Как зло! Это мне наказание, что я с вами поехала.

Анжело не слушает Вишенку. Он вне себя, не знает, что делать, но хочет отомстить. Уходит из дому и отправляется к Лиоли, но тот приказывает сказать, что он болен и никого не принимает. Анжело отталкивает служанку и входит в комнату Лиоли, где застает его за столом уплетающего с большим аппетитом котлеты с салатом.

— Милый мой товарищ, — говорит Анжело раздраженным голосом, — это, кажется, тяжелый завтрак для больного?

— Конечно, тут нет таких деликатесов, как за вашим завтраком, но для меня он хорош и желудок мой от него не пострадает.

— Но и горло ваше здорово.

— Я ем свежую свинину, чтобы вылечить горло.

— Довольно шутить, месье Лиоли, оставим все эти средства, которые употребляем, чтобы отделаться от участья в спектакле. Вы так же здоровы, как и я, и, следовательно можете сегодня играть. Я переменю афишки и завтра угощу вас великолепным завтраком.

— К сожалению, я вам должен отказать потому, что на самом деле у меня горло болит и я не могу петь.

— Вы исключите пение из своей роли.

— У меня нет этого обычая, я играть не буду.

— Это ваше последнее слово?

— Непременно.

— В таком случай вы делаете мне назло.

— Понимайте, как хотите.

— Вот как я это понял!

Анжело хватает блюдо с котлетами и салатом и бросает в лоб Лиоли. Тот начинает кричать что есть сил, ему попал уксус в глаза… Анжело, не обращая внимания на его крик, уходит. На дороге срывает все попадающиеся на глаза афишки и отправляется к актерам, которых накануне он угощал, надеясь найти у них хорошее расположение и возможность заменить Лиоли, но получает отказ: они все будто бы нездоровы после вчерашнего завтрака.

Анжело не в духе идет в кафе, что против театра, берет лист бумаги и пишет большими буквами: «Представление отменяется по причине расстройства желудка у всех артистов», потом наклеивает это объявление на афишку, выставленную в театре, и возвращается в гостиницу. Приказывает подать счета вчерашнего завтрака, для которого вынужден продать свой прекрасный костюм Фродиавола.

Час спустя Анжело с Вишенкой опять едут в дилижансе, и с тою только разницею, что чемодан и кошелек его много легче, чем несколько дней тому назад.

Молодая девушка, видя своего спутника угрюмым и серьезным, не решается спросить у него, куда они едут.

Они переезжали из города в город и ничего для себя не находили. Время было летнее, погода прекрасная, жара невыносимая, одним словом, тот сезон, в котором по большей части театры закрываются. Молодые путешественники для покрытия расходов вынуждены были продать все костюмы, так остался один только костюм маркиза.

В Монтро, однако же, театр оказывается открытым, и даже застают труппу актеров. Анжело целует в восторге Вишенку. Ласка, ей не часто в последнее время достававшаяся.

— Мы спасены… я буду здесь играть… получу громадный успех и много денег. Да здравствует веселье!..

Он спешит отыскать местных актеров. Вишенка ждет его с нетерпением. Анжело возвращается с довольным видом.

— Я играю завтра! И играл бы сегодня, но некогда изменять афишки. Эти актеры очень милы и любезны, но бедность у них ужасная, даже за квартиру нечем заплатить. Как бы то ни было, я играю роль Жоконда и нового вельможи.

— У тебя остался только один костюм маркиза.

— Это ничего не значит, недостаток костюмов их не беспокоит.

Вишенка на другой день идет вместе с Анжело в театр, чтобы помочь ему одеться. Она там увидела, как делаются фальшивые воротнички, манжеты, жабо и другие принадлежности костюмов. Один из актеров должен был выйти на сцену весь в черном платье, но так как у него не было черных чулок, то он вымазал себе ноги ваксой. Другой употребил вишневый сок вместо румян. Наконец, и первой пьесе изображались времена регентства, по один только актер имел платье того времени и как только уходил со сцены, то отдавал его другому, а если приходилось быть вместе нескольким на сцене, то они не являлись перед публикой, а произносили свои монологи за ширмами. Анжело для роли Фронтона вывернул наизнанку костюм маркиза, а для роли вельможи надел его налицо, все товарищи его восхищаются этим костюмом. Давно в Монтро не видали так хорошо одетого актера. Приходится выступать в роли Жоконда, но так как хорошего турецкого костюма не нашлось, то он предпочитает опять надеть костюм маркиза. Он замечает, что одна дама в ложе пристально его лорнирует. В конце последней пьесы какой-то мальчик из-за кулис подает Анжело записку, написанную карандашом, следующего содержания: «Просят вас ужинать после спектакля. Мальчик будет вас ждать у крыльца театра, он вас проводит. Ответ передайте ему — да или нет». Анжело не имел обыкновения отказываться от подобных приглашений. Как бы отделаться от Вишенки? Это, впрочем, большого труда не составило. Рассказав, что кто-то из публики приглашает его поужинать, советует ей отправиться в гостиницу и, не ожидая его, ложиться спокойно спать. Вишенка послушалась его, а Анжело, как осмотрительный человек, приказывает кому-то проводить ее.

На другой день, в девять часов утра, Вишенка проснулась. Разъезды начали ее утомлять, она надеялась несколько дней отдохнуть в Монтро. Осмотревшись кругом, приходит в ужас, Анжело еще не вернулся, а солнце уже высоко. Звонит… появляется служанка.

— Который час? — спрашивает Вишенка.

— Десять часов, сударыня.

— А мой… мой… мой… господин Анжело не вернулся?

— Нет, сударыня, но прислал мальчишку с деньгами за квартиру и стол, отослал свой костюм, и для вас есть письмо.

В письме были написаны следующие слова: «Милая Вишенка! Я вынужден расстаться с тобой на несколько дней… у меня есть некоторые дела в окрестностях этого города. Взять тебя с собой не могу. В гостинице все, что следует, уплачено мною… посылаю тебе костюм маркиза. Продай его, получишь сто франков и с этими деньгами отправляйся в Сен-Клу близ Парижа. Где бы ты ни поселилась, приходи в парк, прогуливайся там от двенадцати до двух часов ежедневно. Я тебя найду. До свидания. Твой искренний друг Анжело».

Содержание того письма не очень расстроило Вишенку. Перестала ли она любить его, надеялась ли, что он скоро к ней вернется, или, может быть, ожидала, что связь их непрочна. Трудно угадать, что делается в сердце молодой девушки в такую минуту.

Вишенка скоро решила, что ей делать: она не находит нужным отказываться от завтрака, после которого просить служанку отыскать ей покупателя на костюм маркиза. Скоро является покупатель, и ему продан костюм за шестьдесят франков, но с условием, чтоб он рассказал дорогу в Севр и в Сен-Клу.

— Сударыня, — говорит он, — надо ехать в Париж, а оттуда за десять или двенадцать су вы поедете в Севр или в Сен-Клу.

— А как же надо ехать в Париж?

— Туда отправляется много дилижансов и карет. Можно ехать в одиннадцать часов.

— Проводите меня, все уложено, и я не хочу здесь больше оставаться.

— Извольте, сударыня.

— Вишенка, взяв свои вещи, отправляется со служанкою в контору дилижансов. Экипаж готов уже к отъезду. Она некоторое время оставалась в нерешительности: ехать ли в Париж или возвращаться в гостиницу господина Шатулье, но воспоминания о нем не очень привлекательны.

«Поеду в Париж, буду недалеко от Баньоле, можно будет увидаться с моим солдатом, оказавшим мне такое участие. Он меня научит, что делать, если не найду Анжело. Поеду, поеду, может быть, узнаю, где мои родители. Медальон и бубновая дама со мной». Подумавши так, Вишенка легко вскакивает в карету и уезжает в Париж.