Глава 13

Вместо тринадцатой главы или Пролог второй части

Два года спустя

Столь незамысловатые строчки крутятся в моей голове уже не первую неделю. Но только продолжение про бессмертного пони уже не обо мне.

Я действительно нашла работу своей мечты.

Вернее, долго и упорно шла к ней и вот, наконец, заняла столь желанную должность фотографа в одной из самых крутых и престижных фотостудий города.

И плевать, что для этого я почти год горбатилась в захудалой студии, а по выходным подрабатывала ассистентом у свадебных фотографов. Главное, что я «набила руку», фотографируя утренники и свадьбы, редактируя по ночам гигабайты фотографий, убирая с лиц прыщи и морщины в таких количествах, что любой косметолог или пластический хирург уже давно б озолотился.

Главное, что, спустя год, я получила заветное место в фотостудии «White» и теперь работаю в замечательном творческом коллективе, воплощая в жизнь свои идеи и, что немаловажно, получая за это неплохие деньги.

Мне частенько приходилось работать в выходные — график фотографа вообще своеобразный и корректируется в зависимости от свободного времени клиента, загруженности студии, правильного построения планет относительно спутников Марса.

Но я не жаловалась, я кайфовала.

График пять на два успел надоесть мне еще во время работы помощником юриста, поэтому теперь я могла почувствовать себя настоящим свободным художником, планируя рабочую неделю, как мне было удобно.

Вот и сегодня, дождливой ноябрьской субботой, я, несмотря на раннее время и накрапывающий дождик, легкой походкой шагала от автобусной остановки на любимую работу.

Только теперь я до конца поняла смысл фразы «Выберите себе работу по душе, и вам не придется работать ни одного дня в своей жизни». Какое же это счастье: просыпаться по утрам и спешить на работу, а вечером не хотеть уходить домой. Для меня такие ощущения были в новинку. И, несмотря на то, что я работала в «White» уже четвертый месяц, радостная улыбка появлялась на моем лице каждый раз, как я пересекала порог студии, что несказанно удивляло охранников.

На сегодня у меня были запланированы два пункта в рабочем графике: семейная съемка в интерьерах фотостудии и модельные тесты одной юной особы, прочившей себе карьеру в модельном бизнесе и собирающей портфолио для парижского агентства.

Несмотря на то, что работала я относительно недавно, уже успела зарекомендовать себя как неплохой фотограф, и народ записывался на съемки, поднимая мой рейтинг в студии выше уровня «середнячка».

* * *

Время за работой пронеслось как всегда незаметно. Спустя пять часов, я, не чувствуя спины и ног, дотащила свое бренное тельце до небольшой комнатки отдыха с диваном и кофемашиной, где помимо этого стояло несколько ноутбуков и где фотографы оставляли свои вещи на время съемки.

Подключив камеру к ноуту и, поставив скачиваться весь отснятый за сегодня материал, опускаюсь на стул, блаженно закрыв глаза.

Устала, как собака: носиться с фотоаппаратом, который вместе с объективом весит пару кило, не такая уж легкая работенка, как может показаться. Но съемка получилась просто восхитительной. Девушка-модель обладала безумно фотогеничной внешностью и потрясающей работоспособностью. Фотографировать ее было одно удовольствие, и я не сомневалась, что она далеко пойдет в модельном бизнесе.

— Юль, ты закончила? — громкий голос вырывает меня из сладкой полудремы, и я, подскочив, с недовольством кошусь на Маринку — секретаря нашей студии, так некстати прервавшую мой перерыв между съемками.

— Марин, ну вот, только задремала!

— Сон для слабаков! О, это сегодняшняя модель, что в Париж едет? — Заглядывая через плечо, спрашивает девушка, и я поспешно захлопываю крышку ноутбука — не люблю показывать необработанные исходники.

— Ага, она!

— А круто вышло. Надо тоже к тебе напроситься, ты — единственная среди наших, кто еще меня не щелкал.

Осматриваю миловидные черты лица Марины, светлые, коротко остриженные волосы и тут же киваю в ответ. Если она не будет зажиматься перед камерой, в чем я очень сомневаюсь, с ней могут получиться весьма недурные карточки.

— Заметано. Придумаем образ, сделаем все в лучшем виде. Только день выбери.

— Чудненько! А теперь ноги в руки и — гоу к ресепшену.

— Что случилось-то? Жора опять собирается замутить креативный проект и готовит объявление?

— Не-ет, ты забыла? Сегодня новое начальство прибывает. Все на ушах стоят с самого утра.

— А, точно, с этими съемками совсем из головы вылетело. А начальник мужчина или женщина?

— Ничего не знаю, сейчас Леня придет и все расскажет, до этого молчал как партизан, — вздыхает Марина, видимо, досадуя, что наш пиар-директор не открыл ей эту страшную тайну, несмотря на то, что вот уже целый месяц крутит с ней роман.

— Не люблю начальниц: не складывается у меня с ними. Пусть уж лучше мужик будет.

— Согласна, и что б симпатичный и неженатый.

— Марин, вот кто, о чем…

— Тебе-то хорошо, ты замужем, а мне еще личную жизнь устраивать нужно, — подмигивает мне девушка, и мы, посмеиваясь, идем к месту общего сбора.

На ресепшене уже столпился весь штат студии, который вышел работать в субботу.

Четыре фотографа, включая меня, секретарь, ребята осветители и наладчики оборудования для видео съемок и пара визажистов. Вот и весь наш небольшой коллектив выходного дня.

Все что-то бурно обсуждают, жестикулируют, обмениваясь шутками и новостями. Гул стоит такой, будто собрался рой пчел.

Через несколько минут ожидания входит Лёня: высокий, светловолосый мужчина, с цепким взглядом и располагающей улыбкой — пиар-директор «White».

Все думали, что именно он займет место уволенного неделю назад Валентина Олеговича, мужчины средних лет и ограниченных умственных возможностей, который явно не справлялся со своими обязанностями гендира. Но вышестоящее руководство, а именно владелец сети студий, решил оставить пиар-директора на своем месте, а на должность директора назначить своего человека.

Поздоровавшись со всеми, Лёня оборачивается, собираясь представить мужчину, идущего позади, и все голоса в комнате мигом стихают. Народ замирает, приготовившись узреть нового короля джунглейгенерального директора.

Я вытягиваю шею и с любопытством рассматриваю дорогой костюм, часы, которые стоят больше, чем я зарабатываю за год, мельком отмечаю отсутствие галстука, с интересом всматриваюсь в лицо нового босса и замираю, встретив пристальный взгляд зеленых глаз.

Дима…

Вот это поворот!

С трудом выдыхаю застывший в легких воздух, чувствуя, как щеки начинают алеть, будто в помещении на всю включили обогреватель. Медленно прихожу в себя, до конца не веря своим глазам.

Как же он изменился. Казалось, прошло не два года, а лет пять, как минимум!

Теперь язык бы не повернулся назвать его мальчиком.

Мужчина — красивый, элегантный, немного небрежный, уверенный в себе…

Да, это как раз про него.

Дима всего на одно мгновение задержал на мне взгляд, а потом равнодушно отвернулся, слушая приветственную речь, которую Лёня затеял, желая познакомить коллектив с новым руководителем.

А я была дико рада, что он не смотрит в мою сторону: это давало время прийти в себя и сообразить, что делать дальше, понять, как же вести себя в сложившейся ситуации.

Я продолжала украдкой рассматривать Диму, на автомате отмечая произошедшие в нем перемены. От беззаботного мальчишки, который щурился в лучах апрельского солнца, стоя на балконе своей квартиры, каким я его когда-то увидела, не осталось и следа. На смену ему пришел харизматичный мужчина с дерзким взглядом и притягивающей к себе внешностью. Мне, как и два года назад, хотелось смотреть на Диму, не отрываясь, впитывая по частичкам его новый, но не менее желанный образ.

Отвожу взгляд, хватаясь за край стола, чувствуя, что колени подгибаются.

Соскучилась, как же я по нему соскучилась. Это слово кольнуло в груди раскаленной иглой, принося мучительную боль, от которой, как мне казалось, я избавилась уже давно…

Зажмуриваюсь на мгновение, привычным усилием воли запрещая себе думать об этом.

К моему облегчению Лёнина речь оказывается довольно короткой.

Дима произносит несколько банальных фраз о том, что будет трудиться на благо студии и что мы с ним обязательно сработаемся.

Лишь когда он скрывается в коридоре, что ведет в кабинет директора, я облегченно выдыхаю, только сейчас сообразив, в каком напряжении пребывала все это время.

Неспешно семеню к гримеркам в сопровождении девочек-стилистов, вполуха слушая их болтовню о том, какой Дмитрий Сергеевич шикарный мужчина.

Дмитрий Сергеевич… М-да, кто бы мог подумать!

По графику у меня сейчас фотосъемка, но я не могу сосредоточиться на снимках счастливого семейства: мысли раз за разом возвращаются к моему новому боссу.

Зачем он вернулся?

В такую штуку как карма, «счастливый» случай или нелепое совпадение, в этом конкретном случае, я не верю.

Зачем? Зачем? Этот вопрос крутится в моей голове раз за разом, как заезженная пластинка, а мозг пытается найти на него ответ, но все варианты настолько притянуты за уши, что я отбрасываю их, не удостоив внимания.

Закончив съемку, я тут же направляюсь к кабинету директора, желая прекратить собственное истязание и узнать наверняка, зачем Дима вернулся в мою жизнь.

Наша студия, к моему счастью, давно отказалась от такого пережитка как личный секретарь руководителя, поэтому мне не нужно просить у какой-нибудь Леночки или Катеньки аудиенции у начальства.

Подхожу к двери кабинета и судорожно сжимаю вспотевшие от дикого волнения ладони. Несколько раз разворачиваюсь, чтобы уйти, но, подчиняясь неизвестно откуда взявшемуся порыву, стучу в дверь и неуверенно приоткрываю ее, заглядывая в кабинет.

Либо пан, либо пропал. Если я сейчас не удовлетворю свое любопытство и не расставлю все точки над «i», то за выходные просто сойду с ума, напридумав себе такого, что волосы дыбом встанут.

Окинув взглядом кабинет, теряю дар речи, второй раз за день не веря собственным глазам.

Дима, улыбаясь, стоит посреди кабинета, придерживая за талию темноволосую девушку, которая, закинув руки ему на плечи, что-то жарко шепчет на ухо.

Вместо того, чтобы, смутившись, тут же захлопнуть дверь, не могу оторвать взгляд от поразившей меня картины. Челюсть, которая отпала мгновение назад, упорно не хочет возвращаться в исходное положение.

Я еще никогда не видела Диму с другой женщиной.

В моей голове он весь, без остатка, принадлежал мне. Это было законом, правилом, которое, как я наивно полагала, никогда не изменится. И даже сегодня, увидев его на ресепшене, я в глубине души, как идиотка, надеялась, что он вернулся вновь попытаться завоевать меня.

Поэтому сцена, невольной свидетельницей которой я оказалась, была будто пощечина: обидная, увесистая оплеуха моему самолюбию.

Да, такого я уж точно предположить не могла.

Дима тем временем заметил меня, но даже не попытался разжать объятий.

Чуть повернув голову в мою сторону, он совершенно бесстрастным тоном проговорил:

— Если у Вас есть какие-либо вопросы, подождите за дверью. Как только я закончу разговор со своей невестой, приглашу Вас.

Мне кажется, я никогда в жизни с такой скоростью не захлопывала дверь.

Невеста?! Невеста… Это слово обжигало, ранило, будто удар хлыста.

Дура, Боже, какая же я дура! Зачем вообще поперлась к нему в кабинет?!

Первым порывом было уйти, убежать от неловкой ситуации, в которую я сама себя поставила. Но потом я взглянула на все случившееся со стороны и поняла, что своим бегством я выставлю себя в еще более дурацком свете.

Нужно остаться хотя бы для того, чтобы Дима не понял, насколько меня задело увиденное. Но как же это тяжело, как же тяжело…

Через пару минут моих метаний, когда я уже была готова уйти, засунув свое любопытство и чувство собственного достоинства куда подальше, дверь приоткрылась, и на пороге появилась Димина невеста.

Теперь у меня была возможность хорошенько ее рассмотреть, и я не смогла не отметить, что девушка оказалась очень красивой.

Высокая, стройная, с длинными темными волосами и карими глазами она походила на эльфийку или принцессу благородных кровей. Утонченные черты лица и светлая кожа рождали ассоциацию с аристократами, придавая образу девушки еще больше изысканности.

Одета она была дорого и со вкусом, что в наше время встречается крайне редко: элегантное черное платье простого покроя, нитка жемчуга на шее, в руках сумочка Шанель (подлинность которой не вызывала сомнений).

Девушка была молода, на вид лет восемнадцать — не больше, хотя я бы не рискнула утверждать точно.

Да, именно такая невеста и нужна Диме — юная, изящная, из богатой семьи. Вместе они, наверное, смотрятся, будто только что сошли с обложки модного журнала.

На безымянном пальце девушки красовалось кольцо с небольшим, но изящным камнем. Ах, эта новая мода: копировать заграничные традиции и дарить невесте на помолвку кольцо! Меня передернуло, скорее от зависти, ведь Леша даже предложения мне не делал. Просто в один из тихих домашних вечеров мы пришли к решению, что нам неплохо было бы пожениться.

Интересно, а как Дима сделал ей предложение?

Так, все, вот только об этом думать мне не хватало!

Я спохватилась, сообразив, что беззастенчиво разглядываю стоявшую напротив девушку, и к своему изумлению обнаружила, что она все это время с нескрываемым любопытством рассматривала меня.

Когда наши глаза встретились, на ее щеках проступил легкий румянец, и она, явно пытаясь скрыть неловкость, поспешно проговорила:

— Юля, проходите, он ждет Вас.

Мне не понравилось, что она знает мое имя.

Да сказать по правде, и девушка мне не понравилась.

Слишком красивая, слишком идеальная и правильная. Я мысленно сравнила ее и себя. Да… Худощавая женщина в мешковатом свитере, потертых джинсах и с нелепым пучком на голове, которой, к сожалению, оказалась я, проигрывала по всем пунктам. А проигрывать не любит никто.

Кивнув, я поспешила зайти в кабинет и прекратить эти нелепые смотрины.

Дима сидел за огромным письменным столом, буравя меня взглядом, будто пытаясь прочесть мысли.

На лице застыла маска безразличия, хотя, может это и не маска вовсе.

Так странно и непривычно видеть его после двух лет разлуки…

С одной стороны — это все тот же Дима: правильные черты лица, зеленые глаза и темные непослушные волосы. С другой — будто совершенно незнакомый мне человек, и дело тут вовсе не в смене прически или стиля одежды.

Взгляд совершенно иной: холодный, отстраненный, как и выражение лица, в котором прибавилось жесткости…

Будто это не Дима, а его злой брат-близнец. Да, пересмотрела я бразильских сериалов в свое время. Нелепое, но наиболее точное сравнение.

На мгновение мне захотелось вернуть того, прежнего Диму, с озорной, беззаботной улыбкой и восторженно-влюбленным взглядом.

— Дим…

— Дмитрий Сергеевич, — обрывает меня, окидывая насмешливым взглядом, будто ставя на место. Ах, даже так! Да хоть Федор Иванович Крузенштерн. Хмыкаю, выражая свое отношение к такому обращению, и продолжаю:

— Зачем ты вернулся? — Фразу «я не верю, что ты чисто случайно оказался моим новым боссом» я решила приберечь на потом: уж больно истерично и параноидально она звучала даже в моем воображении.

— У меня тут осталось одно незаконченное дело, — зелёные глаза смотрят холодно, с каким-то яростным остервенением.

— Можно сказать — должок, и я намерен получить его сполна.

Нервно сглотнув, отвожу взгляд. Меня настораживает тон, которым Дима произнес последнюю фразу, будто угрожая. Неужели мои предположения оказались верны, и он специально вернулся в мою жизнь?

— Это все, что Вы хотели узнать? — неприкрытый сарказм в голосе бьет по натянутым нервам будто молот. Издевается? Провоцирует? Или ему все равно, и он просто забавляется, глядя на то, как я стою посреди его кабинета в полном замешательстве?

Собираюсь с силами — мы тоже не лыком шиты и умеем играть в подобные игры. Наверно ждет, что я начну оправдываться или попытаюсь объясниться? А может, хочет услышать мои расспросы из разряда «что ты имеешь в виду»?

Ну уж нет, ни за что не доставлю этому самоуверенному нахалу такого удовольствия!

— Надеюсь, вам удастся осуществить задуманное. Слишком многие прогорают в попытке воплотить рискованные аферы в жизнь, — заставляю себя улыбнуться своей самой обаятельной улыбкой.

Разворачиваюсь и неспешно иду к двери, не желая показывать, как мне хочется побыстрее покинуть этот чертов кабинет.

— Не переживай, у меня точно получится, я слишком долго этого ждал…

Слова разрывают напряженную тишину, заставляя вздрогнуть. А это уже был откровенный вызов, обещание превратить мою жизнь в ад.

Но я не боялась.

Этот незнакомый мне мужчина был лишь внешне похож на моего Диму, но так разительно отличался от того человека, в которого я была влюблена. Этот новый, дерзкий, суровый незнакомец с безжалостными холодными глазами не имел ничего общего с тем Димой, который когда-то завоевал мое сердце. Не скрою, я была обеспокоена, насторожена, сбита с толку, но не боялась… Пока он ведет себя так пренебрежительно, мне ничего не угрожает, и я с легкостью смогу отражать его удары, что бы он ни задумал. По крайне мере, так я себя убеждала.

И вот, наконец, мы с вами подошли к тому дню, с которого и начался мой рассказ.

Потому что после разговора с Димой я сразу отправилась домой, села за ноутбук и начала печатать. Ведь, как я уже говорила, мне необходимо разобраться с тем бардаком, что происходит в моей жизни, а самое лучшее — изложить все происходящее на бумаге. Разобрать по полочкам. Тогда, возможно, в моей голове прояснится, и я пойму, как выбраться из этого замкнутого круга.

Потому что я чувствую себя в западне, в ужасном лабиринте, из которого нет выхода, ведь в понедельник мне придется выйти на работу, вновь увидеть ЕГО, а это значит — я не смогу убежать от себя самой, как бы ни старалась.

Это значит, что ничего не прошло, что моя жизнь вновь превратилась в замкнутый круг, и в наших с Димой отношениях просто начинается новый виток.

 

Глава 14

Пуск — интернет браузер — открыть новую вкладку…

Ольга Лукьянова…

Пальцы быстро печатают это, уже ставшее привычным за последнее время, имя в поисковой строке социальной сети. Навожу курсор на кнопку «поиск» и жадно всматриваюсь в открывшуюся через несколько секунд страницу.

Ольга Лукьянова

двадцать лет

родной город — Москва

Религия — православие

Язык — русский, английский

Семейное положение — помолвлена с — Дмитрий Демон Леонов

По привычке заглядываю в ее альбомы, просматривая ряды красивых фотографий в поиске обновлений. Вот Ольга Лукьянова на фоне Токийского университета, где, если верить ее анкете, она проходила обучение последние три года. Вот она с букетом роз, который превышает своими размерами все допустимые нормы приличия, вызывая зависть представительниц женского пола от пяти до пятидесяти лет.

О, а это мой любимый альбом: называется незамысловато «mylove», но именно он вызывает во мне бурю эмоций, ведь как раз там собраны их совместные фотографии с Димой…

Да… Никогда не думала, что буду заниматься такой подростковой фигней, но просматривание персональной страницы Диминой невесты стало моим излюбленным занятием в последние дни. Я бы даже назвала это моим личным видом мазохизма. Мне до ужаса плохо от этого действа: душу будто выворачивает наизнанку, но остановиться я уже не могу. На совместных фотографиях они, как и положено влюбленным, беспечные, красивые, счастливые…

Наверное, каждая женщина рано или поздно (в моем случае — поздно) проходит эту стадию. Возможно тут играет роль неуверенность в себе, любопытство, а может простое желание сравнить и понять, кто лучше, но…

Кто из нас не грешил просмотром фотографий бывших девушек своих возлюбленных или нынешних партий наших бывших любовников?

Так и я не избежала этого, и каждый день, будто на работу, заходила на страничку Ольги. А что мне оставалось делать? Димина страница, как и два года назад, была закрыта для посторонних.

Посторонних…

К сожалению, мне приходилось постоянно напоминать себе, что мы друг другу посторонние люди.

Действительно, если рассуждать трезво, отбросив эмоции, а что нас, собственно, связывало? Мы и целовались-то лишь однажды, не говоря уже обо всем остальном. Нас даже бывшими любовниками нельзя назвать, без сардонической усмешки.

«Мы друг другу посторонние люди,» — твердила я себе каждое утро, но, сказать по правде, это не особо помогало избавиться от мыслей о моем новом начальнике.

Ситуацию осложняло еще и то, что Дима абсолютно не обращал на меня внимания. С тех пор, как он объявился в студии, прошло уже больше двух недель, но за это время я видела его всего лишь пару раз: на общем собрании, сразу после его вступления в должность, и однажды утром на проходной. И то там случайно столкнулись.

Создавалось впечатление, что он специально меня игнорирует, избегая общения.

Если в этом и заключался его коварный план отмщения, то работал он на все сто процентов. Вот уже вторую неделю мои нервы походили на оголенные провода. Я пребывала в постоянном напряжении, боясь, а в тайне желая, начала активных действий с Диминой стороны.

Но проходили дни, а никаких изменений, которых в глубине души я уже просто жаждала, не происходило.

Все чаще в мою голову закрадывалась мысль, а не накрутила ли я себя, придумав половину из того, что произошло в Димином кабинете?

Что он собственно сказал? Что вернулся получить должок — это могло означать все, что угодно, но я, как самовлюбленная идиотка, приняла те слова на свой счет… Да еще поперлась к нему в кабинет, хватило же ума…

Ну почему умные мысли всегда посещают меня уже после того, как я успеваю натворить дел?

Несмотря на то, что с Димой мы даже не пересекались во время трудовых будней, я каждый день наводила марафет, отправляясь на работу. Не хотелось вновь предстать перед этим мужчиной в образе замухрышки и почувствовать на себе его насмешливый взгляд. Ну уж нет, такого я больше испытать не хочу, теперь мне необходимо ежедневно быть во всеоружии. Поэтому я каждое утро подолгу укладывала волосы в незамысловатую прическу, «рисовала» лицо, тщательно подбирала одежду и шла в студию. Всегда элегантно-небрежная, но каждая деталь одежды была продумана заранее, а образ — тщательно проработан.

Сказать по правде, все происходившее ставило меня в тупик. Я ожидала чего угодно: агрессии, репрессий с Диминой стороны, признаний в вечной любви в конце концов, но не полнейшего безразличия. Это цепляло куда больше, чем все вышеперечисленное.

Но не буду грузить вас подробностями душевных терзаний моего самолюбия, приступим непосредственно к самому интересному.

Тот день был самым обычным.

Как там пишут в романах — ничего не предвещало беды? Так вот, беды действительно ничего не предвещало…

Обычный четверг — ни дать, ни взять. Съемки, встреча с будущими клиентами, подписание договоров на фотосессии, обсуждение рабочих моментов.

Лёня выловил меня между съемками на ресепшене и начал рассказывать о проекте, который задумало руководство в преддверии Нового года. Идея, к слову сказать, мне безумно понравилась. Ребята собирались обновить сайт студии, добавив новые фотографии сотрудников, но к этому вопросу решили подойти креативно, устроив каждому персональную фотосессию с индивидуально подобранным стилем (благо всеми ресурсами для этого мы располагали).

Наш разговор прервал курьер, которого я как раз и поджидала у входа. Очевидным плюсом работы в крутой студии была возможность заказывать дорогую фототехнику на свой вкус. И пусть я не могла забирать ее домой, но работать с оборудованием, которое я еще долго не смогу себе позволить, было поистине счастьем и несомненно новым уровнем в качестве снимков.

Я просияла, увидев Рому — курьера, который обычно доставляет посылки из магазина, с которым сотрудничает наша студия.

Руки буквально чесались побыстрее распаковать коробку, в которой лежал мой новенький объектив «портретник».

— Юля, вы сегодня такая нарядная! — присвистнул паренек, окидывая взглядом собранные в высокий хвост волосы и новое джинсовое платье в стиле casual. Да, если уж парнишка-курьер отмечает изменения, значит я действительно в последнее время «забила» на свою внешность, предпочитая удобные джинсы и бесформенные футболки так надоевшим за время работы юристом строгим костюмам.

Едва успев прикусить язык и не ляпнуть в ответ саркастическое «новый босс обязывает», благодарю за комплимент и по привычке пару минут поболтаю с курьером.

Наконец, расписавшись в бланке, я, сверкая улыбкой, заполучила-таки заветную коробочку в свои цепкие лапки.

Та-ак, до следующей съемки у меня целый час. Мысленно потираю ручки, прямиком направляясь в одну из мини-студий, желая протестировать новый объектив, а заодно настроить свет для будущего фотосета.

Разворачиваюсь и упираюсь взглядом в своего босса, который стоит, привалившись плечом к дверному косяку. Как в лучших традициях голливудских фильмов блин.

«Ну, хоть не зря сегодня марафет наводила,» — столь идиотская мысль первой посещает мою блондинистую голову. Да, самолюбование — наше все.

Едва заметно киваю, стараясь держаться холодно и отстранённо, под стать Дмитрию Сергеевичу тьфуДиме. Он тем временем не предпринимает никаких попыток подойти или что-то сказать, продолжая просто стоять и смотреть на меня. На нем черная водолазка и брюки — просто, но со вкусом. Хм, наверное невеста занимается его гардеробом — раньше таких стильных нарядов я у него не замечала. Позволяю себе несколько секунд рассматривать Диму, понимая, что следующей возможности мне, возможно, еще долго не представится. Как же хочется, чтобы он что-нибудь сказал, все равно что, лишь бы поговорить с ним… Блин, что за начальство, совсем не интересуется жизнью сотрудников?!Но, как всегда, моим мечтам не суждено сбыться. Спустя пару мгновений, понимаю, что пауза затянулась и нужно что-то делать. Вновь ставить себя в дурацкое положение и заводить разговор первой я не намерена, поэтому поспешно направляюсь в сторону студии, где планировала поработать следующие полчаса.

Сердце начинает биться чаще, когда я слышу негромкие шаги за спиной. Неужели он идет за мной?

ОН идет за мной!

Главное, чтобы сейчас не сдали нервы, это единственное, о чем я мысленно молю.

Захожу в студию и дрожащими руками начинаю распаковывать объектив, боковым зрением наблюдая, как Дима заходит в комнату, прикрывая за собой дверь. Он делает несколько шагов, и его темный силуэт замирает неподалеку от меня.

Сейчас что-то будет, под ложечкой сладко сосет от эйфории, смешанной с диким предвкушением и ощущением опасности. Эмоции находятся в такой сумятице, что я бы не рискнула утверждать, какое из вышеперечисленных чувств преобладает.

Продолжаю копошиться в коробке, играя в дурочку и изо всех сил делая вид, что не ощущаю на себе пристального мужского взгляда.

Дима делает еще один шаг по направлению ко мне, и я замираю, не зная, чего ждать дальше.

Секунды тянутся одна за другой, но ничего не происходит. Когда ожидание становится просто невыносимым, я поворачиваю голову, перехватывая изучающий взгляд.

Затаив дыхание, смотрю в его глаза, пытаясь внешне выглядеть спокойно, надев маску безразличия. К моему счастью, мне это удается, несмотря на то, что внутри все буквально плавится от его взгляда, черт, даже просто от его присутствия в комнате!

Так несвоевременно в голове всплывают образы: Дима, полуобнаженный, прижимает меня к стене, его руки скользят по моим бедрам, обжигая, сводя с ума… Его губы на моих…

Меня охватило смятение. Эти порочные воспоминания сделали меня уязвимой, лишая воли, они заставляли забыть об осторожности и вновь жаждать прикосновений и ласк этого мужчины. Мне пришлось несколько раз напомнить себе, что передо мной уже не тот Дима, которого я помню.

Я не могу больше выдерживать эту пытку взглядом, боясь, что глаза выдадут меня и мои желания. Но как только я попыталась отвернуться, Дима заговорил, возвращая меня к реальности:

— Этот курьер…

Вопросительно приподнимаю бровь, пытаясь казаться невозмутимой, хотя внутри все дрожит от одной мысли — ОН разговаривает со мной. Наконец-то! Да, как и два года назад, игнор с Диминой стороны действует на меня безотказно в плане привлечения внимания. Забыв обо всем, хочется вопить от радости, что меня наконец-то удостоили вниманием.

— Милый мальчик, — заканчивает он тем временем фразу.

— Не знала, что вам начали нравиться мальчики, — не упускаю возможности ввернуть шпильку в беседе. Уж лучше так, лучше изначально обезопасить себя, выстроив стену из презрительной насмешливости и отчуждения.

— Да нет, это вы у нас всегда были спецом по общению с мальчиками, — ехидно ухмыляется Дима, хотя в глазах ни намека на улыбку.

Ах, даже так? Ну что ж, один — один, Дмитрий Сергеевич, ответ засчитан. Но я не собираюсь так просто уступать, молча снося удары.

— Скорее это мальчики липнут ко мне, едва успеваю отшивать, — кокетливо хлопаю ресницами, желая подтвердить свои слова и напомнить, что и он когда-то был одним из таких мальчиков.

— Ну, этого, как я посмотрю, вы не спешили отшивать, приглянулся? — по нахальному выражению лица понимаю — он не спрашивает, он издевается. Вот урод, а!

— Даже если и так, с вами я намерена обсуждать это в последнюю очередь, — одариваю Диму приторно-сладкой улыбочкой, борясь с желанием наговорить в ответ гадостей.

— Ах, ну что ж вы так категоричны, я все же ваш начальник и обязан следить за нравственными устоями своих сотрудников.

— Как я уже сказала: я не желаю обсуждать это с вами, — провожу языком по пересохшим губам, не без удовольствия замечая, как Димин взгляд напряженно следит за этим действом.

— Не флиртуй со мной, — произносит холодно, с трудом отрывая взгляд от моих губ.

— И в мыслях не было, — вру, не краснея, едва успевая заметить, как лихо он перешел на ты.

— Да ладно, а эти слащавые улыбочки, томные взгляды и облизывание губ, ты слишком вульгарно себе ведешь, кокетство — явно не твое.

Охренеть. Он САМ пошел за мной, остался наедине в студии, начал выспрашивать о курьере, параллельно пытаясь наговорить колкостей, а в итоге виновата я? Чисто мужская логика!

— Может не следовало идти за мной и заводить разговор, если я так вульгарна, по вашему мнению?

«Отправляйся к своей невесте и трепи нервы ей, она ж у тебя сама изысканность, не такая вульгарная как я,» — о, как же мне хотелось бросить эту фразу Диме в лицо, но я вовремя сдержалась, боясь показать, как тревожит меня само существование Ольги Лукьяновой в его жизни.

— Может и не следовало.

— Тогда не смею вас задерживать, Дмитрий Сергеевич!

— Нет, все ж ответь: нацелилась на курьера?

— Не твое дело или решил уберечь его от связи с такой расчетливой женщиной, как я? — черт, как же приятно и страшно одновременно вот так доводить его, провоцируя, намеренно не договаривая и уходя от ответа. Не один он умеет делать больно! Адреналин в крови просто зашкаливает, я уже и забыла какие это бешеные эмоции — быть рядом с Димой, а препираться с ним оказалось вообще дико возбуждающим занятием.

— Неужели он твой молодой любовник? Я, можно сказать, был первооткрывателем такого рода удовольствий для тебя? — произнес неожиданно скучающим тоном, и тут я поняла, что он не злится, он откровенно издевается надо мной. Я взбесилась, нет, ну правда, какого черта Дима так со мной обращается? Тоже мне обиженный мальчик!

— Поэтому ты не хочешь даже разговаривать со мной — староват на твой вкус? — хохотнул мужчина. Нагло улыбаюсь, делая шаг вперед, и, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее, говорю:

— Да, знаешь ли, предпочитаю любовников помоложе, и представляешь, он смог продвинуться в этом деле гораздо дальше, чем ты!

«Боже, что я несу?» — крутится в голове, но остановиться уже не могу. Мы играли в игру по названием «сделай другому как можно больнее», и, судя по тому, как сжались кулаки мужчины, я безбожно выигрывала.

Тень пробежала по его лицу, а в прищуренных глазах полыхнуло презрение, но Дима быстро взял себя в руки и, сократив расстояние между нами до опасно-близкого, проговорил:

— Опять флиртуешь? Неужели ты думаешь, что я вновь начну играть в твои игры?! — надменная улыбка тронула его губы. Он склонился ко мне, и я услышала хриплый низкий шепот у самого уха:

— Считаешь себя настолько неотразимой?

— Спроси у курьера, — я едва успела закончить фразу, как сильные руки больно сжали мои плечи. Одним быстрым движением Дима развернул меня спиной к себе и резко толкнул, заставляя прижаться щекой к стене. Руки скользнули с плеч вниз, больно сжимая грудь, а мужские бедра вжались в мои, сковывая движения. Все это произошло так быстро, что я даже вскрикнуть не успела.

— Что ты творишь? — предпринимаю слабые попытки освободиться, до конца не веря, что все это происходит на самом деле.

— Что, слишком быстро? Хочется прелюдии? А мне кажется, мы прошли эту стадию пару лет назад, когда из-за тебя я проходил все круги ада, — он надавливает сильнее, сжимая сосок сквозь ткань платья, а вторая рука нагло лезет под юбку. Черт, когда он успел так разозлиться? Вроде бы еще мгновение назад Дима контролировал себя.

— И что? Обиженный мальчик натренировал свой член и вернулся мстить? — проклятие, ну почему я не умею вовремя заткнуться? Ненавижу себя и свой злой язык, который вечно несёт непонятно что. Почему, ну почему из меня вечно льется дерьмоя не слежу за словами, особенно в те моменты, когда нужно сохранять самообладание? Защитная функция организма что ли?!

Дима резко разворачивает меня лицом к себе, пальцы больно впиваются в подбородок, сжимая так, что кажется челюсть вот-вот вывихнут. Его взгляд полон презрения и злобы. Он смотрит на меня, будто я мразь, самая последняя мразь на свете. И я действительно ощущаю себя таковой. Словно я не знаю, что причинила ему боль, будто мне самой не было плохо последние два года… Неужели он до сих пор всерьез считает, что для меня наши отношения были простым развлечением?

Мне показалось, что сейчас Дима меня ударит. Столько ненависти было в его взгляде, обращённом на меня. Я даже зажмурилась, ожидая почувствовать боль от пощёчины. Но он лишь грубо оттолкнул меня, так, что я ударилась головой о стену, и прохрипел:

— Пошла вон!

— Что?

— Пошла отсюда, я сказал. Я с тобой закончил на сегодня.

Не знаю, откуда у меня нашлись силы, чтобы выйти из студии. На ватных ногах дохожу до комнаты отдыха персонала и, прислонившись спиной к стене, медленно сползаю на пол.

Да… Вот уж поистине, бойся своих желаний…

Я же хотела, чтобы Дима вернулся? Хотела…

Хотела, чтоб он перестал игнорировать меня? Получите — распишитесь.

А знаете, в глубине души я все же верила, что наши отношения вновь станут такими, как и два года назад… Даже не верила, а скорее мечтала, надеялась…

А теперь, теперь я даже не знаю, как себя вести после всего случившегося. Вот, ей Богу, если б эта работа не была столь желанной и вымученной для меня, уволилась бы, не задумываясь.

Я просто не знаю, что мне делать и как себя вести с этим новым Димой.

Димой, который научился больно бить словами, не жалея меня, как это было раньше.

Нет больше влюбленного парня, который терпеливо выносил мои метания, я собственными руками превратила его в озлобленного мужчину, отвергнув два года назад.

Хочется плакать, но слез нет — все слезы я уже давно выплакала в череде бессонных ночей после расставания с Димой…

Нужно что-то делать, отвлечься, иначе у меня сейчас просто крыша поедет или вернется та ужасная депрессия, из которой я не могла выбраться почти полгода…

Краем глаза замечаю сумочку и, быстро выудив из нее мобильный, нажимаю кнопку вызова.

Спустя пару минут, я уже смеюсь, и пусть этот смех слишком нервный и истерический, но смеюсь я от чистого сердца, слушая голос на том конце трубки.

— Прям так и ляпнула — натренировал член? — переспрашивает Лерка и вновь начинает хихикать. — Ю, ну ты, как всегда, отжигаешь. Хоть бы сказала «отрастил яйца», в этом хоть смысл есть.

— Да, обновляю устаревший словарный запас новыми выражениями.

— Ну, это тоже иногда нужно! И не вздумай писать заявление, слышишь? Знаю я тебя, паникёршу, этого еще не хватало! Слишком много чести! Ладно, мне пора бежать, вечером подробней расскажешь.

Нажав отбой, закрываю глаза. Вот за что люблю Лерку — она в любой, даже самой критичной ситуации умеет поднять мне настроение. Но самое паршивое, что проблемы лишь ненадолго отступают на второй план, а не испаряются.

А это значит, мне нужно перестать сидеть, сгорбившись на полу в комнате отдыха, и понять, как жить дальше. И пусть внутренний голос подсказывает — это будет, ой, как непросто, я все же уверенанадеюсь — у меня получится, иначе все, чего я достигла таким трудом, разлетится на мелкие осколки, которые я уже никогда не сумею склеить.

 

Глава 15

Пятый бокал шампанского на пустой желудок, а я — ни в одном глазу…

Даже легкого опьянения не чувствую.

М-да, похоже, что напиться сегодня не получится.

Я откинулась на спинку кресла, вслушиваясь в голоса, доносившиеся из соседней комнаты. Смех, тосты и поздравления не могла заглушить даже грохочущая на весь дом музыка. В очередной раз пригубив игристый напиток, закрываю глаза, жалея, что не взяла чего покрепче в свое импровизированное убежище.

Да, ром с колой подошли бы куда больше для такой ситуации, но возвращаться в комнату, где весь коллектив студии праздновал день рождения Марины, мне не хотелось.

Двадцати пятилетие всеми любимого секретаря «White» отмечалось с размахом — на одну подготовку ушло больше недели!

Местом празднования был выбран шикарный загородный домик нашего пиар-директора Лёни, который вот уже второй месяц крутил роман с именинницей. Хотя, домиком, а уж тем более загородным, это место можно было назвать весьма условно.

Двухэтажный домина, поражавший свой красотой как снаружи, так и изнутри, находился в престижном пригородном районе, где проживали все обеспеченные жители города, не желавшие ютиться в нищенских двухэтажных хоромах в центре.

Думаю, даже не стоило и говорить о том, что именинница просто визжала от восторга, оказавшись, пусть и на один вечер, хозяйкой такого особняка, и мечтательно потирала ручки, желая захомутать Лёню и стать уже полноправной хозяйкой.

В другое время я, как и все присутствующие на празднике, открыв рот ходила по дому и восхищалась размерами личного спортзала или бильярдной, завистливо поглядывала на джакузи и домашний кинотеатр размером во всю стену. Но… Настроение мое, по понятным уже вам причинам, было далеко от радужного.

Хорошо хоть виновник моего депресняка не пришел на праздник и не опустил настроение еще ниже.

Веселиться сегодня, как и находиться среди подвыпивших коллег, мне до ужаса не хотелось, поэтому я, прихватив бутылку шампанского и жалея о том, что вообще приехала, нашла убежище в уютном уголке на первом этаже особняка. Полки с книгами, полутьма и уютное кресло — идеальное место, чтобы напитьсяпофилософствовать и подумать о жизни. А подумать мне было о чем.

Мысли из разряда: «а может и правда, уволиться? Нервы, как и собственное спокойствие, дороже» — в последние несколько дней посещали меня все чаще. Не обошли они меня стороной и сегодня.

Когда бутылка шампанского почти закончилась, и передо мной встала дилемма: отправиться за добавкой или остаться до конца вечера в уютном кресле, вдали от посторонних глаз, — входная дверь неожиданно хлопнула, выводя меня из задумчивости.

Ночной морозный воздух с улицы прокатился волной, заставляя поежится, а потом в слабоосвещенном коридоре обозначился мужской силуэт. Мне даже вглядываться не было особой нужды, чтобы понять, кем является запоздалый гость. Похоже, я уже научилась чувствовать Диму на каком-то интуитивном уровне.

Все же пришел…

Нет, ну хватило ведь наглости появиться, тем более после того, что случилось пару дней назад?! Знал же, что я буду тут, наверняка знал!

Хотя, если ему плевать на меня и мои чувства, в чем я убедилась в прошлую нашу встречу, на кой черт заморачиваться, буду я тут или нет?

И все же, несмотря на свою злость и обиду, я, как безвольная идиотка, украдкой рассматривала Диму, не в силах отвести глаз.

Как и два года назад он завораживал меня: красивая внешность, плавные движения хищника — все это притягивало будто магнитом, заставляя смотреть на него во все глаза.

Вот он снял пальто, качнул головой, стряхивая снежинки с волос. Непослушная темная прядь упала на лоб, и мне до ужаса захотелось коснуться ее рукой…

Да что ж это за наваждение?!

— Дура, вспомни, что он наговорил тебе в прошлый раз!

— А то, что ты ему наговорила, не считается? Любишь ты вечно приплетать отягчающие там, где не надо!

— Нет, тут как раз речь идет об обстоятельствах, смягчающих степень вины.

(вы прослушали стандартный разговор с внезапно проснувшимся во мне юристом, поприбивать бы весь мой внутренний зоопарк, да жалко животинку)

В этот момент Дима обернулся, будто почувствовав взгляд, и посмотрел прямо на меня, тайком наблюдавшую за ним.

Несколько томительных секунд он напряженно смотрел на меня, будто стараясь прочесть мысли. В какой-то момент мне показалось, что вот сейчас он подойдет, я даже затаила дыхание, предвкушая и одновременно страшась этого.

Неожиданно дверь в гостиную распахнулась, осветив полутемный коридор, и в дверях появился Лёня, принеся с собой шум и гам всеобщего веселья.

Я встрепенулась, только сейчас сообразив, что все это время сидела неподвижно, боясь даже вздохнуть, полностью захваченная моментом.

Навстречу Диме выбежала Марина, что-то радостно щебеча, тут же выхватила из рук запоздалого гостя пальто и потащила в гостиную, откуда из колонок на всю громкость Бон Джови пел нетленное: It's My Life.

Когда дверь за ними захлопнулась, я откинулась в кресле и прикрыла глаза.

Да, похоже расслабиться сегодня у меня не получится…

Зачем он пришел? Нет, понято, что его пригласили, но какой ему смысл приходить на день рождения сотрудницы, которую он знает от силы месяц? Тоже мне начальство, решившее быть ближе к коллективу!

Хорошо хоть невесту свою не притащил. Я вдоволь насмотрелась на эту парочку на фотографиях, не хватало мне еще лицезреть их, таких красивых и счастливых, воочию.

Злость буквально распирала меня изнутри.

Захотелось выругаться, а еще лучше — разрушить что-нибудь.

Напрягало все: неожиданный визит Димы на праздник, моя неоднозначная реакция на его появление.

Как только этот мужчина пересек порог, я почувствовала себя будто в ловушке, даже несмотря на неприлично огромные размеры дома. Мне было все равно, что мы вполне можем ни разу не пересечься за весь вечер, осознание того, что Дима находится в особняке, давило на меня, заставляя пребывать в постоянном напряжении.

Я не могла усидеть на месте.

Щеки горят, мысли путаются, видимо выпитое шампанское, усиленное в разы присутствием Димы, давало о себе знать.

Подскочив с кресла, иду к общей куче одежды в прихожей. Натянув пуховик и обув сапоги, выхожу на крыльцо, с нескрываемым удовольствием вдыхая ночной, морозный воздух.

Немного прихожу в себя и, спустившись с крыльца, решаю прогуляться, так как возвращаться в дом совсем не хочется.

Выхожу на тихую улочку, вокруг — красота: припорошенные снегом машины, громадные особняки, украшенные на американский манер огромным количеством фонарей, — все уже готовятся к Новому году, несмотря на то, что декабрь только-только наступил.

Неспешно прогуливаюсь по самому дорогостоящему и престижному району, с интересом рассматривая дома, мало ли, когда еще представится такая возможность.

Изо всех сил пытаюсь отвлечься, но мысли раз за разом возвращаются к Диме.

Проклятие, ну вот только-только жизнь изменилась, все начало налаживаться, так нет же — нужно было появиться этому мстителю в дорогом костюме и перевернуть все вверх тормашками! Разбередить душу, заставить думать о себе день и ночь!

От невеселых мыслей меня отвлекает шум позади.

Резко оборачиваюсь и облегченно вздыхаю, сообразив, что это всего-навсего машина. Но когда черный мерседес начинает тихо ехать за мной, вновь напрягаюсь.

Этого еще не хватало!

Так, надо срочно возвращаться, где тут нужный мне поворот? Кажется, я свернула около большого домины со светящимся Санта Клаусом во дворе.

Машина тем временем поравнялась со мной, и я, увидев за рулем Диму, чуть расслабилась.

Хм, неужели поехал за мной?

Сдерживаю злорадную улыбку, которая так и норовит растянуть губы.

Не останавливаясь, продолжаю идти по тротуару, гадая, что же последует дальше. Блин, где ж тот дом с Сантой?!

Спустя пару минут, окно машины с тихим жужжанием открывается, и тишину улицы разрывают негромкие слова:

— Далеко собралась?

— Гуляю.

— А я уж решил, домой пешком надумала идти. Неужели меня испугалась?

Презрительно фыркаю в ответ, решив проигнорировать этот вопрос.

Я не знаю, что ответить, ну не правду ж, ей Богу! Продолжаю молча идти, не глядя в его сторону, а Димин автомобиль все так же едет неподалёку.

Отчего-то мне вспомнился анекдот про петуха и убегающую курицу. Вот уж поистине «Не слишком ли быстро я бегу?».

Хочу ли я, чтобы Дима меня догнал?

И не гонится ли он за мной лишь от того, что я вечно убегаю?

— Юль, садись в машину.

Несмотря на то, что уже пару минут назад я поняла, что окончательно заблудилась, упорно продолжаю идти вперед. От одной мысли, что окажусь с ним наедине в салоне автомобиля, у меня по телу пробегает нервная дрожь.

Ну уж нет, я что, похожа на камикадзе?

Спустя пятнадцать минут моих плутаний, из-за угла выруливает подвыпившая компания парней.

— Садись в машину, хватит разыгрывать комедию, — резко произносит Дима, нажав на тормоз. Окидываю скептическим взглядом приближающуюся пьяную толпу. Ладно, из двух зол выбирай меньшее: обхожу мерседес и усаживаюсь на пассажирское сидение, только сейчас сообразив, как сильно я замерзла.

Как только дверь захлопывается, машина тут же плавно трогается с места.

Едем в полной тишине, я не отрываясь смотрю в окно, усиленно изображая интерес к местной архитектуре.

Когда через несколько минут мерседес останавливается посреди пустынной улочки, я, едва сдерживая нервный смешок, выдаю саркастическое:

— Что, бензин закончился?

Вспомнились американские фильмы, где таким образом парни разводили девушек на интим. Да, это явно не наш случай, но промолчать я не могла.

Дима не ответил на издевку, лишь одарил мрачным взглядом, напрочь отбивая желание насмехаться.

— Может, поговорим?

— О чем? Ты все доходчиво объяснил еще в тот день, когда я пришла к тебе в кабинет, а пару дней назад — показал наглядно.

Огрызнулась на автомате. Слишком взволнованная и взвинченная, чтобы рассуждать трезво, я выбрала лучшую тактику защиты — нападение. Дима прищурился и, не проронив больше ни слова, достал пачку сигарет и, не торопясь, закурил.

Я поморщилась от неприятного запаха дыма, и тут же стекло по правую руку от меня поползло вниз, открывая доступ к свежему воздуху.

— Не знала, что ты начал курить.

Как будто я вообще о нем много чего знала.

Интересно, в нем хоть что-то изменилось к лучшему за те два года, что мы не виделись?

— Помогает расслабиться и отвлечься…

Кивнув, отворачиваюсь к открытому окну, рассуждая о том, в какую нелепую ситуацию я сама себя загнала. Надо было не ерничать и послушать, о чем так хотел поговорить Дима, но сказанного уже не вернуть…

— А, к черту! С самого начала была идиотская идея, — бормочет приглушенно, выбрасывая в приоткрытое окно окурок.

— Поехали, отвезу домой.

— Нет. Мне нужно обратно к Лёне, я уже договорилась и поеду с ребятами.

Вот только путешествия в город наедине с НИМ в этой гнетущей тишине, мне не хватало для полного счастья!

— Что ж ты к мужу не торопишься?

— Не твое дело!

Ну вот, все по новой: он — нападает, а я — тут же, не подумав, выдаю дерзкий ответ.

Видимо теперь мы обречены лишь на такое общение. Но пусть так — это лучший способ соблюдать дистанцию, по крайне мере, для меня.

— А может как раз таки мое?!

Процедил Дима сквозь сжатые зубы и неожиданно схватил меня за запястье, резко притягивая к себе.

Я отреагировала мгновенно, будто была готова к этому внезапному нападению. Внутри словно сработал тумблер, и я, даже не успев сообразить, на автомате начинаю отбиваться, пытаясь вырваться из жесткого захвата. Но Дима явно не собирался уступать. Усиливая натиск, он старался как можно теснее прижать меня к себе. Завязалась борьба, из которой я все еще надеялась выйти победителем.

Барахтаясь изо всех сил, пытаюсь отстраниться, как можно дальше от его тела, избежать обжигающих прикосновений…

Нет, нет, нет! Только не опять!

Слишком близко, слишком опасно!

Сказать по правде, в этот момент я вела борьбу не с Димой, а с самой собой, понимая, что поражение будет слишком дорого стоить, ведь на кон поставлены мои чувства.

Дима грубо схватил меня за волосы и, преодолев сопротивление, прижался к губам. В тот же миг мы оба замерли, будто подчиняясь негласному приказу.

Я закрыла глаза, борясь с подступившими слезами.

Зачем, зачем он опять так близко?!

Это просто пытка, даже больнее, чем тогда, два года назад. Будто в с трудом затянувшуюся рану вновь воткнули лезвие и раз за разом проворачивают его, принося невыносимые страдания.

Нужно все немедленно прекратить…

Но я не могла — это было выше моих сил. Вновь оттолкнуть его? Нет, слишком трудно это далось мне в прошлый раз.

Дима не целовал меня по-настоящему, лишь крепко сжимал, не давая возможности вырваться, отстраниться. Наши губы едва соприкасались, но даже этого хватило, чтобы сойти с ума.

Мое сердце билось так часто, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Я чувствовала его участившее дыхание на своих губах и понимала, что проиграла…

Меня ослепило, парализовало, но не бешеная страсть, как вы могли подумать, нет, это были воспоминания…

Боже, какая же это мУка…

Его прикосновения…

Мое тело все еще помнит их, хоть разум и старался забыть…

Закрываю глаза, слушая наше дыхание…

Воспоминания прорываются будто плотина, унося меня обратно в прошлое.

— С ума без тебя схожу.

— Ю, не отпускай меня.

Все, что я приказывала себе забыть, чувства, что были так старательно погребены в памяти, которые я вытравливала бессонными ночами, неделями, месяцами… Все это ожило в одно мгновение, от одного лишь прикосновения.

Словно и не было этих двух лет.

Только в Диминых глазах больше нет любви и слепого обожания как раньше. Лишь ярость и желание отомстить.

Будто я сама себя не наказала…

Чувствую, как по щеке катится слеза — последний бастион пал.

Все те стены, что я так старательно выстраивала эти годы, моя уверенность в себе, сила воли, гордость, в конце концов, — всего этого больше нет…

Я вновь стала той заплаканной несчастной женщиной, которой хотелось скулить от дикой душевной боли, которая не имела возможности даже оплакать свою любовь. Запретную, неправильную, неуместную…

Та женщина смогла убедить себя, что она избавилась от всех чувств, выжгла их, оставив огромный шрам на сердце, но все же избавилась.

Но сейчас, в этот самый момент, когда Димины губы коснулись моих, я перестала играть в игры и обманывать себя.

Во мне все еще жила любовь…

Пусть забитая, истерзанная разлукой, измученная ревностью, но, несмотря ни на что…сумевшая выжить.

У меня больше нет сил бороться.

Растворяюсь в этом невинном поцелуе, полу-ласке, едва ощутимом касании губ.

Боже, мне больше ничего не нужно, лишь бы это мгновение длилось как можно дольше…

Я уже даже не вырываюсь, сломленная, измученная, полностью захваченная моментом. Жадно хватаюсь дрожащими пальцами за полы Диминого пальто, чувствуя, как сильные мужские руки гладят мои волосы.

Вот он — горько-сладкий миг моего счастья, украденный, вымученный, но его я не променяю ни на что.

Люблю… это слово хочется шептать, о нем хочется кричать, что есть силы, но вместо этого я не отрываюсь от таких желанных губ, чувствуя, что задыхаюсь от нахлынувших чувств.

Резкая трель мобильного заставляет вздрогнуть, возвращая на грешную землю.

Дима пытается какое-то время игнорировать навязчивый звук, но когда я с трудом разжимаю пальцы, откидываясь обратно на пассажирское сидение, достает из нагрудного кармана телефон, пробормотав проклятие.

— Да.

Едва различимый взволнованный женский голос что-то сбивчиво вещает из динамика.

— Я же сказал, я ненадолго.

О, сколько бы я сейчас отдала, чтоб услышать ответные реплики Диминой собеседницы.

— Оля… — он осекается, бросив на меня встревоженный взгляд, но тут же берет себя в руки и продолжает. — Оля, ты несешь полную чушь!

Вот почему-то я не сомневалась, что это она. Вновь долгая пауза, во время которой Дима напряженно вслушивается в слова невесты на том конце провода.

— Хорошо! Я сказал: ХОРОШО!

Рявкает и тут же нажимает на кнопку «отбой». Машина так резко срывается с места, что я едва успеваю защелкнуть ремень безопасности.

Я украдкой вытираю слезы, пытаясь прийти в себя, благодарная Диме за то, что он не лезет с разговорами.

Два поворота спустя, мерседес останавливается около шикарного двухэтажного особняка.

— Я ненадолго, потом отвезу тебя в город.

Сказал, как отрезал, я даже возразить ничего не успела. Хотя, спорить вовсе не хотелось, хотелось забыть о Диминой невесте и пробыть рядом с ним как можно дольше. Но эти желания, к сожалению, были из разряда фантастики.

С интересом рассматриваю дом, в котором только что скрылся Дима.

Да, не хилое у них с невестой гнездышко, даже не знала, что они живут за городом всего лишь в квартале от Лёни.

На втором этаже замечаю неясные силуэты в окне, всматриваюсь, пытаясь рассмотреть получше, но в скором времени они исчезают, а потом свет на втором этаже и вовсе гаснет.

Минуты тянутся безумно медленно, превращая мое ожидание в пытку.

Идти мне некуда, вновь плутать по пустынным улицам в поисках Лёниного дома, как и проводить остаток вечера в компании подвыпивших коллег, я не имею никакого желания. Мне ничего не остается, как только дождаться Диму.

Проходит больше получаса, мои нервы натянуты до предела, и когда мне кажется, что я сойду с ума от этой пытки ожиданием, входная дверь хлопает, и Дима выходит в небольшой дворик, уверенной походкой пересекая заваленную снегом лужайку.

Возвращается, садится за руль, и я понимаю, что он только что занимался с ней сексом.

Чувствую запах Олиных духов на его одежде. На каком-то подсознательном уровне, на уровне женской интуиции понимаю это, и мне плохо, меня выкручивает, но не от отвращения, а от дикой ревности…

Может я и накрутила себя, но сама мысль, что он просто обнимал Олю, целовал ее, сразу после меня, заставляет сердце сжаться от острой боли, будто меня предали.

Боже, вот тебе и ирония судьбы. Понимаю, что люблю Диму, люблю до сумасшествия, что это не просто чувство ревности, как я пыталась себя убедить последние недели. Но поняла я это только, когда он оказался помолвлен с другой женщиной. Сколько раз я сама поступала именно так — сразу после него шла к мужу и только сейчас осознала, насколько ему тогда было больно.

Монета, которой отплатил мне Дима, оказалась слишком горька…

В абсолютной тишине едем по трассе, огни ночного города неумолимо приближаются.

Я молчу, надеясь из последних сил, что выдержу и не расплачусь, не устрою истерику или сцену ревности, не доставлю ему такого удовольствия.

Доезжаем до знакомой мне улицы.

Сдерживаюсь, чтобы истерически не рассмеяться. Наверно посмотрел этот адрес в моей анкете, которую я заполняла при поступлении на работу.

Молча выхожу и иду в противоположную сторону, к метро. Слышу звук открываемой двери и быстрые шаги позади. Ускоряюсь, но Дима без особых усилий, в пару шагов, догоняет меня. Бесцеремонно хватает за плечи, разворачивая, притягивая к себе.

— Куда ты идёшь?

— Отпусти…

— Куда ты, чёрт подери, собралась на ночь глядя? Иди домой.

В голосе слышу нотки беспокойства, которые он старательно пытается скрыть. Неужели думает, что его сегодняшняя выходка подтолкнула меня к какому-нибудь глупому поступку типа самоубийства? Подавляю нервный смешок.

— Убери от меня свои руки.

Видимо что-то в моём голосе подсказало Диме, что лучше отпустить. Я из последних сил борюсь с подступившими слезами, пытаясь вырваться из его объятий. Чёрт. Как же обидно… Как же больно.

— Иди к мужу, Ю.

Произнес как оскорбление, и я едва остаюсь стоять на ногах. Меня скручивает от жгучей боли, я задыхаюсь, и лишь морозный воздух даёт силы прийти в себя.

— Уезжай…

Выдыхаю из последних сил. Не хочется верить, даже думать, что ОН все это спланировал заранее. Всю эту ситуацию. Боль, которую я должна буду испытать, от этого хочется выть.

Дима кивает и, развернувшись, быстро идет к машине.

Жду, когда мерседес выйдет со двора и скроется в общем потоке.

Разворачиваюсь и иду к метро, кутаясь в пуховик. Меня трясет, и предательские слёзы все ж обжигают глаза.

Доезжаю до съемной квартиры.

Из последних сил доползя до кровати, падаю ничком и закрывают глаза, игнорируя взволнованные вопросы Леры.

Распадаюсь на молекулы.

Разлетаюсь на осколки от острой, разъедающей боли внутри.

Я думала, мне уже не может быть больнее…

Оказывается — может.

Вы наверно спросите, что я тут делаю?

Ах, да, я же забыла сказать. Я, вот уже два месяца, как ушла от мужа…

Только Диме об этом ни за что не расскажу.

 

Глава 16

Ольга

Входная дверь громко хлопнула, и я тут же подскочила с кровати, продолжая нервно сжимать в руках мобильный.

Дима вернулся достаточно быстро, значит не обманул — действительно решил проветриться, а не уехал, как я боялась, в город… к ней…

Зачем? Зачем я согласилась вернуться в Россию? Надо было любыми способами уговорить его остаться в Токио. Теперь каждый мой день превратился в ад. Я накручиваю себя, постоянно достаю Диму подозрениями, истериками, и это уже начало сказываться на наших отношениях.

Но иначе у меня не получается, ведь я боюсь, я до ужаса боюсь, что Дима сорвется, и все то, что мне пришлось пережить полтора года назад, начнется заново…

«Нет, нет, теперь все по-другому,» — уверяю себя, пытаясь не паниковать.

Он сделал мне предложение, и все у нас вроде бы пошло на лад…

Дима любит меня… любит, иначе зачем ему все это?

Я же его ангел-хранитель, он сам меня так называет. Он знает, на что мне пришлось пойти ради него, и не сделает мне больно…

Но что если Дима переоценил свои силы, и наваждение в виде этой женщины вновь накроет его с головой?

Каждый раз, думая об этом, я холодею от ужаса.

«Она замужем, замужем,» — повторяю, как заклинание.

Он не нужен ей. Не нужен был тогда, а уж тем более — сейчас.

О, пусть это будет правдой!

После того, как я столкнулась с ней лицом к лицу, моя уверенность пошатнулась.

Она оказалась красивой. Пусть ей уже около тридцати, но, даже несмотря на это, нельзя не отметить ее привлекательность: выразительные глаза и утонченные черты лица. Было в ее облике что-то такое… Схожее с Грейс Келли. Лишь одного взгляда хватило, чтобы понять: она притягивает к себе мужчин, но не кричаще-вульгарным образом, а скорее скрытой сексуальностью…

Если бы не фото, которое я еще год назад нашла в Диминых вещах, я бы и не узнала ее в студии, когда эта женщина имела наглость войти в Димин кабинет без приглашения.

Не хочу даже вспоминать, сколько боли я испытала, когда увидела фотографию в его письменном столе. Как потом проплакала всю ночь, понимая: в его сердце все еще осталось место для этой Юли.

О, как же мне хотелось разорвать в клочья проклятый снимок! От одной мысли, что Дима смотрит на него и вспоминает время, проведенное с ней, слезы вновь и вновь наворачивались на глаза.

Я долго всматривалась в изображение худощавой женщины со светлыми волосами, которая спала, подложив ладонь под бледную щеку, и пыталась понять, что в ней такого, чего нет во мне?

Почему она смогла так прочно засесть в мыслях моего мужчины, что даже время и моя любовь не могут до конца изгнать ее?

Проклятие!

Зачем наши родители настояли, чтобы мы вернулись в Россию? Зачем вся эта помолвка и шикарный подарок в виде дома, если в его столе, я уверена, все еще лежит та чертова фотография?!

Я не осмелилась спросить у Димы напрямик почему он не избавится от снимка. Не хотела говорить, что копалась в его вещах, а может быть, просто боялась его ответа? Скорее всего, второе…

Я слишком люблю его, чтобы потерять.

И он тоже любит меня — у меня нет повода сомневаться в этом.

А эта женщина — просто призрак из прошлого, болезнь, которой он должен переболеть, чтобы навсегда излечиться и двигаться дальше.

Ведь если бы у Димы все еще оставались к ней чувства, он бы не стал рассказывать, что она работает в той студии, куда устроил его отец Дэна.

Да, будь Юля все еще дорога его сердцу, он бы умолчал об этом. Но он выложил мне все, как на духу, и мы пришли к решению, что упускать такую должность было бы глупо.

Но, даже понимая, что Дима прав и что он должен избавится от своего наваждения, а не бежать от него, перестать бояться я уже не могла…

Каждый раз, провожая его на работу, я леденела от ужаса. От одной мысли, что там он встретит ее, меня прошибал холодный пот.

Слышу шаги на лестнице, и через мгновение Дима входит в спальню, скидывая пальто. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять: что-то случилось.

Я уже давно не видела его таким…

Глаза горят, губы сжаты в тонкую линию, на скулах играют желваки.

Это не мой любящий жених, это другой совершенно незнакомый мужчина с колючим взглядом и угрюмым выражением лица.

— Что у тебя случилось? — выдыхает коротко, даже не глядя в мою сторону.

— Я… — замолкаю, не найдя, что ответить. Хочется заплакать, обнять его и попросить не разговаривать со мной в таком тоне, но я боюсь, до ужаса боюсь его реакции.

— Оля, ты сказала по телефону — у тебя что-то супер срочное. Я тут и слушаю тебя!

— Я… я просто волновалась… Ты сорвался с места так неожиданно… и… и тебя так долго не было… я не знала, что думать…

— Я же сказал, что скоро вернусь, я не ребенок, чтобы меня контролировать!

— Просто раньше… в Токио… ты никогда так не поступал, с тех пор как мы начали жить вместе.

— Это не Токио, и тут все по-другому, — смотрит в окно, будто желая побыстрее уйти, закончить этот разговор. Что же я сделала не так? Почему один мой звонок так разозлил его? Мне страшно, я чувствую, что теряю Диму, будто он ускользает от меня, и я уже никогда не сумею его вернуть.

— Димочка, не разговаривай со мной так, ты меня пугаешь. Я… я, правда, волновалась и испугалась. Сижу тут одна в этом огромном доме, а тебя так долго нет…

— Оля, не причитай, только этого сейчас не хватало! Мне нужно будет отъехать, но я вернусь, слышишь?

— Не уезжай… пожалуйста! — подойдя вплотную, обвиваю руками его шею, привстаю на цыпочки, желая коснуться губ поцелуем.

— Оля… — Дима отворачивается, пытаясь расцепить мои объятия, но я не отступаю.

— Ты меня любишь?

— Что за глупые вопросы?

— Обычные вопросы, — обиженно надуваю губы, желая разбудить в нем чувство вины.

— Оля, что за детский сад? Чего ты хочешь? — бросает раздраженно, глядя на меня сверху вниз.

— Тебя, — томно прикрываю глаза, зная, что Диме нравится, когда я так делаю. Но в этот раз маневр не срабатывает.

— Я же сказал: мне нужно уехать. Поговорим, когда вернусь, — все же размыкает объятия и подходит к окну, напряжено вглядываясь вдаль. Чувствую, что не должна его отпускать, что если он сейчас уедет, случится что-то плохое, и это повлияет на наши отношения. Я должна разбить эту непонятно откуда взявшуюся стену отчуждения, немедленно.

Выключаю в комнате свет и, вновь подойдя к Диме, касаюсь дрожащими пальцами пряжки его ремня.

— Неужели твои дела настолько срочные, что не могут подождать? — Дима опускает взгляд, наблюдая, как я проворно справляюсь с застежкой, потом позволяет стянуть с себя пиджак. Я ликую, понимая: это, пусть маленькая, но победа, и, возможно, дела обстоят не так плохо, как мне показалось.

Беру Диму за руку и, призывно улыбаясь, медленно подвожу к кровати.

Прикасаюсь к его губам нежным соблазнительным поцелуем и приглушенно вскрикиваю, когда он набрасывается на меня с неожиданной яростью, сминая мой рот своим.

Слышу треск рвущейся ткани и понимаю, что Дима с такой силой рванул на мне блузку, что она порвалась, а пуговицы разлетелись по всей комнате.

Неожиданно сильные руки нажимают на мои плечи, заставляя сесть на постель.

Дима расстёгивает «молнию» на брюках и резко хватает меня за волосы на затылке, притягивая голову к своим бедрам, недвусмысленно намекая, чего он от меня хочет. Пытаюсь вырваться, испугано глядя снизу-вверх на его напряженное, будто маска, лицо, на прищуренные глаза, которые в темноте кажутся абсолютно черными. Он никогда раньше не был со мной таким грубым. Несмотря на внешнее спокойствия, я чувствую, что Дима в ярости, но как ни пытаюсь, не могу понять, чем вызвана его агрессия.

— Дима, да что с тобой сегодня?! — наконец освободившись, всхлипываю, пытаясь сдержать подступившие слезы.

— Все? Расхотелось?

— Дима-а…

— Мне нужно уехать, поговорим позже, — на ходу поправляя одежду, подбирает с пола пиджак.

Проклятие, надо что-нибудь сказать, остановить его! Ну же, Оля, думай!

— Звонила твоя мама, — останавливается у двери, накидывая пиджак на плечи. Боже, неужели он действительно сейчас уйдет? Изо всех сил пытаюсь не разреветься от обиды, как школьница.

— И?

— Сказала, что пора окончательно определиться с датой свадьбы. Почти все хорошие рестораны уже забронированы. Она предложила июнь.

— Июнь? — встаю с кровати, запахивая полы испорченной блузки.

— Да, я думала о второй половине июня. Может восемнадцатое или двадцать пятое число? — В Димином лице вновь появляется та жесткость, которая испугала меня при его сегодняшнем появлении. Он на мгновение застывает, плотно сжав губы и не глядя в мою сторону, а потом, коротко кивнув, произносит хриплым голосом:

— Восемнадцатое июня. А это даже забавно, пусть будет восемнадцатое, — криво усмехнувшись, хватает пальто и быстро скрывается за дверью.

Падаю на кровать и даю волю слезам.

Я теряю Диму, это видно невооруженным глазом.

Что-то произошло этим вечером. Что-то важное, что он старательно пытается скрыть от меня.

Дима отдаляется… Опять… Как тогда… Все вновь возвращается, и причиной этому, я уверена, является та женщина.

И почему он так отреагировал на восемнадцатое июня? Может число как-то связано с ней?

Нужно что-то делать, нельзя пускать все на самотек, иначе я потеряю любимого.

Я уже теряю его!

Нужно приступать к активным действиям…

Однажды я сумела завоевать его любовь и оттеснить эту Юлю на второй план, значит, смогу и еще раз.

* * *

Юля

Я не знаю, как это начинается…

Наверное, у каждого по-разному, а может, для всех людей на планете заложен один алгоритм…

Просто однажды, проснувшись утром, я поняла: меня раздражает, как Леша потягивается спросонья (хотя раньше это вызывало во мне умиление).

Меня раздражало, как он целует меня на прощание, едва коснувшись губами, будто это была его обязанность, как оставляет чашку с недопитым чаем на подоконнике в кухне, хотя я тысячу раз просила его так не делать.

Вначале я все списывала на быт, который, как всем известно, съедает и обезличивает любые отношения. Я наивно полагала, что это норма, что так у всех, и в этом нет ничего страшного.

Каждый вечер, когда мы ложились спать, муж по привычке обнимал меня, согревая теплом своего тела, а я лежала и не могла уснуть, тупо глядя в потолок.

Несколько месяцев после отъезда Димы много плакала. Без истерик и всхлипов… Слезы сами катились по щекам, и я не могла, да и не хотела их останавливать.

Но время шло, а ощущение надломленности и неправильности жизни не проходило…

Потом слезы закончились, и я просто лежала в объятиях мужа, которые когда-то были так желанны и любимы, но сейчас не вызывали никаких эмоций, и чувствовала себя опустошённой.

Боже, это съедающее ощущение внутренней пустоты доставляло мне буквально физическую боль. Я задыхалась. Лешины объятия казались путами, что навсегда сковали меня, буквально похоронив заживо…

Я понимала, что в браке так быть не должно, но упорно тянула эту лямку, надеясь, что все наладится…

Но, как вы уже поняли, чуда не случилось…

Тогда я с головой ушла в работу… Вкалывала по двенадцать часов, ретушировала по ночам, стараясь забить голову другими мыслями, планами, задачами.

И в тот момент, когда поняла, что не чувствую к мужу ничего, кроме раздражения, я забила тревогу.

Все попытки поговорить с Лешей по душам заканчивались непониманием с обеих сторон. Я будто раз за разом натыкалась на стену из нежелания видеть проблемы, о которых я уже говорила открыто.

Муж твердил, как заведенный, что я просто накручиваю себя, и все наладится, как только мы переедем в свое жилье…

А я… я ждала и одновременно боялась этого момента. Надеялась из последних сил, что он прав, но в глубине души понимала — это будет началом конца…

Я, как могла, оттягивала момент выбора квартиры и переезда, понимая, что после уже не смогу уйти от мужа. Как там говорится: ничто так не укрепляет семью как ипотека на двадцать лет?

Вот и я не хотела оставлять Лешу в такой ситуации. Заставить его влезть в долги, купить квартиру, а потом бросить? Нет, так поступить с мужем я бы не смогла. Но вопрос с переездом звучал все чаще, он будто Дамоклов меч весел на до мной, заставляя бояться завтрашнего дня.

И конечно, еще был Дима…

Я не хочу врать и говорить, что после его отъезда моя жизнь не изменилась…

Сам того не желая, он изменил меня, заставил забыть страхи и двигаться вперед, к столь желанной цели.

«Просто этим и отличаются люди: кто-то всю жизнь жалеет себя и всех вокруг, терпит, мечтая, что когда-нибудь наступит лучшая жизнь, а другие берут и делают. Меняют не себя, а мир!» — Как же часто я вспоминала его слова, сказанные в тот последний наш разговор.

И я начала меняться, не для кого-то, а в первую очередь для себя.

И именно тогда окончательно поняла, что не люблю Лешу.

Любовь, несмотря на все связанные с ней испытания и невзгоды, это в первую очередь чувство, приносящее в твою душу гармонию и спокойствие.

Если вы находитесь в отношениях и не развиваетесь, не стремитесь каждый день к лучшему, тогда это страсть, привычка, самообман — все, что угодно, но не любовь.

Мы заложники стереотипов, навязанных нам идей и мнений.

Мы ждем от любви чуда, не понимая, что оно изначально заложено в нас, а любовь — всего лишь помогает увидеть то светлое, что есть в душе.

Мы ждем от партнера красивых слов, поступков, не осознавая, что это лишь мишура, которой нам забили голову. Да, над отношениями нужно работать, но они не должны быть мучительны, это первый сигнал, означающий — что-то идет не так.

Но я упорно не понимала этого, продолжая изо всех сил пытаться реанимировать наши с Лешей отношения.

Возможно, я бы так и не решилась на столь ответственный шаг как расставание, но последней каплей стала моя встреча с мамой.

Однажды мы засели с ней вдвоем за чашкой чая, чего не делали уже довольно давно, и завели обычную беседу «за жизнь».

Не могу сказать точно в какой момент — говорила ли она о папе или вспоминала свои молодые годы, — но вдруг я взглянула в ее глаза и увидела там обреченность. Обреченность, которая испугала меня…

Наверное, она всегда присутствовала в мамином взгляде, а я просто не хотела или не могла этого заметить. Но в тот момент мое эмоциональное состояние настолько совпало с маминым, что я смогла прочесть ее, как открытую книгу.

И вдруг я отчетливо увидела в ней себя лет этак через двадцать.

Я буду все еще замужем за Лешей. У нас будет своя квартира, дети, кот, пятничные семейные ужины, прогулки в парке и встречи с друзьями в выходные. Все, как у всех, а по ночам я буду все так же лежать без сна, чувствуя, что живу не своей жизнью, а лишь играю роль в спектакле, в который, по какому-то нелепому стечению обстоятельств, превратилась моя жизнь.

Нет, такого будущего я не хотела.

Я слишком любила себя, слишком уважала Лешу, чтобы продолжать этот фарс и под благим предлогом портить жизнь себе и ему.

В тот же день я пришла домой и собрала вещи.

Я должна была это сделать, не для кого-то, а в первую очередь для себя.

Потом был долгий и мучительный разговор с мужем.

Это оказалось самым сложным.

Как объяснить человеку, который живет в иллюзии благополучия, что на самом деле наш брак уже давно существует лишь на бумаге?

Я, как могла, старалась подобрать нужные слова, не желая ранить Лешу неосторожно брошенной фразой. Он злился, кричал, умолял и уговаривал, но, как вы уже поняли, ничего из этого не помогло.

Потом, конечно, родилась фраза «У тебя есть другой! Поэтому ты уходишь?».

Не кривя душой, могу сказать, что Дима не был главной причиной моего ухода из семьи. Скорее, он был огромным сигнальным костром, первым звоночком, показывающим, что мои отношения с мужем изжили себя.

Когда я думаю об этом, то в первую очередь вспоминаю фразу: «Дай Бог каждому быть с тем, с кем сердце не ищет других» и понимаю, сколько мудрости в столь незамысловатых, на первый взгляд, словах.

Если бы я все еще любила Лешу, если б была хоть малая надежда на сохранение нашего брака, я бы даже не посмотрела в сторону Димы.

Нехитрая мудрость, которую я очень долго пыталась игнорировать.

Проговорив до поздней ночи, мы с мужем все же пришли к обоюдному решению.

Я какое-то время поживу у Леры, обдумаю все в спокойной обстановке, а потом мы еще раз обсудим сложившуюся ситуацию и, если не придем к единому мнению, подадим документы на развод.

Я понимала, что так Леше будет проще свыкнуться с мыслью о расставании, что это наиболее правильное решение.

Кто ж знал, что у судьбы настолько развито чувство юмора, и именно в этот момент она вернет Диму в мою жизнь…

Но только его возвращение не принесло ожидаемой радости, и вы уже поняли почему.

После дня рождения Марины я пролежала в постели два дня.

Официально — болела, на самом деле — пыталась собрать себя по кусочкам, восстановить душевное равновесие хотя бы до нормального эмоционального состояния.

Но понедельник подкрался незаметно, а запланированные съемки никто не отменял, поэтому я вытащила себя из кровати и, приведя в более-менее приличный вид, отправилась на работу.

Неспешно шагая от остановки в сторону студии, я радовалась, что первая фотосессия запланирована лишь на два часа дня, и мне не пришлось тащиться на работу с самого утра.

Слышу позади звук притормозившей машины и поспешно оборачиваюсь, надеясь, что это не Дима решил повторить события недавней встречи.

Вместо огромного черного мерина начальника неподалеку остановился видавший виды шевроле моего супруга. Вот только его мне сейчас не хватало!

Даже не знаю радоваться или плакать.

Леша улыбается, сидя за рулем, и жестом предлагает мне сесть на пассажирское сидение. Тяжело вздохнув, направляюсь к машине, желая провалиться сквозь землю.

Как только захлопываю дверцу, он протягивает мне стандартныйбукет из пяти роз.

Та-ак, сейчас что-то будет — цветы без повода это не в духе моего мужа.

— Привет, — принимая букет, позволяю Леше поцеловать меня в щеку.

— Зачем ты приехал, да еще и на работу?

— Соскучился, на мои звонки и сообщения не отвечаешь, по выходным частенько работаешь. Застать тебя можно только тут.

— Леш…

— Что? Я месяц не видел собственную жену, это нормально?

— У нас все ненормально! Отвези меня ко входу, я уже опаздываю, — не успеваю договорить, как машина трогается с места.

— Все проблемы начались, когда ты устроилась на эту работу! У тебя там кто-то появился?

Нет, ну как ребенок! Только после того, как Дима «случайно» оказался новым директором студии, язык не поворачивался сказать, что у меня никого нет. Хотя, то, что происходит сейчас между нами, назвать отношениями очень сложно, как и охарактеризовать вообще.

— У меня никого нет — я тебе сто раз говорила. Ты не хочешь услышать меня. Проблема не в этом!

— Тогда проблема в твоей работе!

— А может в твоей? А, Леш, ты никогда об этом не задумывался?

— Хочешь, я буду меньше времени проводить в офисе? По крайне мере, постараюсь. Я на все готов, чтобы тебя вернуть!

— Это не поможет, уже поздно, — шепчу, отвернувшись к окну. Этот разговор изводит меня, мы раз за разом произносим одни и те же фразы, но так и не приходим к какому-то решению. Я не могу смотреть на Лешу, видеть мУку в его глазах, попытку понять, что произошло, отчего я рушу наш «идеальный», в его понимании, брак. Наверное, если бы не неожиданное возвращение Димы в Россию, я бы сейчас сдалась. Комплекс вины, заложенный с детства, в купе с сочувствием, которое я испытывала сейчас к мужу, сделали бы свое грязноедело и заставили меня вернуться в семью. Но только на одних уважении и жалости брак долго не продержится — это мы уже проходили.

— Юля! Я тебя не понимаю: озвучиваешь проблему, а когда я предлагаю пути ее решения, говоришь — это не поможет.

— Потому что это действительно не поможет. Мне нужен был ты, но тебя вечно не было рядом.

— Малыш, я всегда был рядом, каждый вечер… ты чего?

— Это не то… Ты просто не понимаешь…

— Тогда объясни! — Леша останавливает машину на небольшой парковке у входа в студию и поворачивается ко мне, заглядывая в глаза.

— Давай попробуем еще раз, Юля, пожалуйста. Это все же пять лет брака, НАШЕГО брака. Неужели ты можешь так просто от него отмахнуться? Жизнь только пошла на лад, а теперь я с ума без тебя схожу.

Пошла на лад…

Неужели он не чувствовал, что я буквально задыхалась в нашем браке, с каждым днем все глубже погружаясь в отчаяние? Неужели он всерьез считает, что у нас была счастливая семья, хотя на деле даже не замечал, как мне плохо?

— Леш, не надо мучать себя и меня заодно. Я все доходчиво объяснила еще в прошлый раз, с тех пор ничего не изменилось.

— Корпоратив в силе?

— Что? — я уставилась на мужа, пытаясь понять причину столь резкой смены темы разговора.

— Ты говорила, что на Новый год студия всегда устраивает шикарные вечеринки.

— Да, приглашения скоро будут розданы, но я не понимаю, к чему ты спрашиваешь?

— Давай пойдем вместе. Я не зову тебя на корпоратив в моей фирме, знаю — ты откажешься. Но почему бы нам не повеселиться вместе, выпить, расслабиться? Мы давно такого не делали, может это поможет тебе вспомнить, как нам было хорошо раньше?

— Но… — я осеклась, встретившись с усталым, полным мольбы взглядом серых глаз. Почему бы и нет? Я и так в последнее время приношу Леше лишь боль, так почему не могу пойти на уступки и выполнить его просьбу? Тем более, если для него это важно.

— Хорошо, но если ничего не изменится, после новогодних праздников пойдем в ЗАГС подавать документы на развод.

Как бы ужасно я себя ни чувствовала, произнося эти слова, но озвучить их все же стоило, чтоб не давать мужу повода для напрасных надежд.

Леша кивает и торопливо выскакивает из машины, галантно распахнув передо мной дверцу и помогая выйти, чего не делал, кажется, с момента нашего знакомства.

— А кольцо все-таки еще носишь, значит, у меня есть шанс, — шепчет, сжимая мою руку. Я не отвечаю, не желая рассказывать, что не сняла обручальное кольцо, дабы избежать расспросов на работе.

Леша целует меня на прощание и поспешно уезжает, а я неторопливо иду ко входу в студию, сжимая в руках пресловутый букет.

Сделав пару шагов, напрягаюсь, заметив курящих на ступеньках Диму и Лёню.

Да что ж за день то такой, а?!

Они явно стоят тут довольно давно и видели сцену прощания с Лешей.

Собравшись с силами, приветствую мужчин, одаривая их своей самой доброжелательной улыбкой (по крайне мере, пытаюсь).

— Юленька, а я и не знал, что вас ТАК доставляют на работу, — ухмыляется Лёня, руша мои планы быстренько проскочить на работу. Останавливаюсь, желая запустить букетом в этого чересчур болтливого пиар-директора. Нет, ну не мог промолчать, а?!

— Муж? — тем временем интересуется Леня, и я смущенно киваю, стараясь не замечать тяжелого взгляда, которым меня буравит Дмитрий Сергеевич.

— А цветы по какому поводу?

Да что б тебя, Лёня!

— Без повода…

— Правильно, такую женщину нужно холить и лелеять. Тебе, видимо, повезло с мужем.

— Безумно…

Разворачиваюсь на каблуках и поспешно иду ко входу, надеясь, что Леня закончил свой допрос.

Меня настораживает, что Дима за весь разговор не проронил ни слова, даже не поздоровался.

Интересно, стоит ли ожидать от него реакции на сегодняшнюю сцену, если в прошлый его так разозлил мой невинный разговор с курьером?

Или его вендетта закончилась после того, как он втоптал меня в грязь в прошлую встречу?

От невеселых мыслей отвлекает Марина, сообщив, что мой клиент отменил сегодняшнюю съемку в четыре часа, перенеся ее на другой день.

— Значит, сможешь раньше начать фотосессию для проекта! — радостно взвизгивает девушка, одарив меня восторженным взглядом.

— Для какого проекта? Я думала на сегодня у меня лишь две съемки в два и четыре.

— Ну, ты чего, рассылку на мэйл не получала? Проект, который задумало руководство в преддверии Нового года. Сегодня, во второй половине дня, по графику фотографируют тебя.

— Точно, обновление сайта студии новыми фотографиями сотрудников. Блин, совсем вылетело из головы.

— Ну вот, сообщу Дмитрию Сергеевичу, что сет переносится на четыре.

— А он-то здесь причем? — буквально подскакиваю на месте, услышав это имя.

— Так он же занимается съемкой этого проекта. Сегодня с утра видела краем глаза фотки Кати — нашего бьюти-фотографа. Там, конечно, и девочки стилисты постарались, но, скажу тебе, у нашего босса просто талант и золотые руки!

— Не сомневаюсь, что золотые… — я все еще не могла прийти в себя, «переваривая» услышанное.

— Я прям, завидую белой завистью тебе, Юль!

Ох, а вот я себе совсем не завидовала…

 

Глава 17

Основа, консилер, тени, румяна и еще куча кремиков и баночек о названии и назначении которых я имею весьма смутное представление — все это слой за слоем наносила на мое лицо команда наших профессионалов-стилистов.

Вера делала make-up, а Рита занималась волосами.

Несмотря на волнение перед съемкой я, как настоящая девочка, наслаждалась процессом. Не стоит портить себе удовольствие, ведь неизвестно, когда еще над моим образом поработают лучшие в городе мастера своего дела. Поэтому я с каким-то детским восхищением смотрела, как исчезают круги под глазами — следствие последних ночей, проведенных без сна, как, благодаря удачно подобранным и нанесенным теням, глаза стали казаться больше и выразительнее, а после нескольких взмахов кисточкой на моих щеках заиграл легкий румянец. Девочки-стилисты колдовали, и я медленно, но верно становилась похожа на человека.

Когда макияж был почти закончен, в гримерку заглянул Дима и, окинув меня скептическим взглядом, бросил равнодушное:

— Поднимите волосы на верх, — и тут же скрылся за дверью.

Меня начало потряхивать от волнения. После того, что случилось в нашу последнюю встречу, я вообще не горела желанием видеть своего непосредственного начальника, а уж тем более фотографироваться у него.

Просто… Как бы объяснить… Понимаете, фотосъемка — это своего рода магия.

Мало держать в руках профессиональную камеру и уметь хорошо выстраивать кадр, нужно, в первую очередь, видеть красоту в человеке, расположить его к себе, чтобы он расслабился и смог быть самим собой по ту сторону объектива. Несмотря на то, что я прекрасно знала все свои удачные ракурсы, не думаю, что смогу расслабиться, полностью доверившись фотографу.

Да… Представляю, какие у Димы получатся снимки, учитывая его «милое» ко мне отношение…

Видимо на сегодня планировалась лишь портретная съемка, так как никакой одежды мне предоставлено не было. Девочки высоко уложили мои волосы, открыв шею и выпустив несколько прядей на лицо, наподобие растрепанной челки. Я надела телесного цвета топ без бретелей, который обычно используется для бьюти-съемок, и направилась в студию.

Никаких цепей и ожидаемых плеток я там не обнаружила. Как и Диму, жаждущего чинить надо мной расправу за сегодняшнюю сцену у входа в студию. Не обращая ни на что внимания, мой босс ну, нравится мне это заграничное слово, уж простите, прям какая-то навязчивая фантазия)))преспокойно выстраивал свет, даже не думая подвергать меня всяческим истязаниям еще одна фантазия, скажете вы и окажетесь не правы).

Простояв минуту, я тактично кашлянула, желая привлечь к себе внимание.

Обернувшись, Дима пару мгновений придирчиво рассматривал меня с ног до головы, а потом кивнул в сторону установленного фона.

— Постой там, пока не закончу выставлять свет.

Потом я минут десять с интересом наблюдала, как он передвигает рефлекторы и софтбоксы, выстраивая нужную схему светотени на моем лице, и настраивает фотокамеру. Да, похоже, этот мужчина профессионал и, в отличие от меня, умеет разграничивать работу и эмоции, пусть лишь в этом, конкретном случае. Фотограф был настолько погружен в процесс подготовки, что я могла глазеть на него без опаски быть уличенной в столь откровенном проявлении слабости. Поэтому я без зазрения совести следила за уверенными движениями Димы, который в данный момент чувствовал себя как рыба в воде, явно находясь в своей стихии. Черная рубашка обтягивала его накачанные плечи и спину, рождая шальные фантазии о том, как этот мужчина выглядит без одежды. Да, когда-то мне стоило лишь намекнуть, и он был бы у моих ног, готовый исполнить любое желание…

— Последняя деталь.

Я вздрогнула, возвращаясь к реальности, и тут же покраснела, сообразив, что позволила мыслям перейти все нормы приличия. Дима подошел ко мне вплотную, и я нервно сглотнула, чувствуя его так опасно-близко, что могла ощущать тепло, исходившее от его тела.

Только сейчас я заметила, что он держит в руках ожерелье, состоящее из множества небольших темных пластин. Скрепленные между собой на манер кольчуги, они походили на диковинное оперение, которое будто воротник должно было окутать шею и плечи.

Мужская ладонь уверенно легла на мое плечо, заставляя вздрогнуть. Я, как могла, пыталась не обращать внимания на невинные, на первый взгляд, прикосновения, которые отчего-то воспринимала весьма двусмысленно. Почувствовав, как горячее дыхание опаляет чувствительную кожу на шее, я прикрыла глаза, борясь с желанием податься назад и прижаться спиной к Диминой груди. Его пальцы тем временем неспешно заскользили по моей коже, застегивая крючки, удерживающие украшение, а я изо всех сил старалась, чтобы мое тело не дрожало от каждого мимолетного прикосновения. Интересно, он специально медлит, мучая меня, или действительно не справляется с застежками и поэтому возится так долго? Проклятие, эти его случайные ласки, заставляющие тело томиться в ожидании большего, были поистине пыткой.

Ну почему, почему тело каждый раз предает меня, а мозг отключается рядом с этим мужчинойв самые ответственные моменты, когда наличие здравого смысла необходимо как воздух? Хотя, кажется, ответ на этот вопрос я нашла в прошлую нашу встречу.

Наконец закончив, Дима повернул меня лицом к себе, поправляя мелкие пластины ожерелья. Каждое прикосновение отдавалось дрожью в моем напряженном теле. Я уже мечтала, чтобы его руки прижали меня к крепкому мужскому телу или оттолкнули, сделали уже хоть что-нибудь, но прекратили эту чувственную пытку. В следующее мгновение я перестала дышать, чувствуя, как его пальцы поправляют украшение в самом низу, нежно касаясь кожи в опасной близости от моего топа.

— Идеально, — пробормотал Дима, с улыбкой глядя на проделанную работу, словно и не замечая полуобморочного состояния модели. Казалось, он напрочь забыл о моем присутствии, будто я была всего лишь бесполым манекеном, куклой, которую он одевал, чтобы сделать удачный кадр. Хм, если в этом и был его план мести, то он удался на славу. Мне было ужасно обидно, что Дима не реагирует на мое присутствие как раньше, ведь меня все так же прошибает током, стоит лишь взглянуть на этого зеленоглазого красавца.

Я замерла, когда он властно коснулся моего подбородка, заставляя посмотреть в глаза, будто ожидая моей реакции, но, кажется, я хорошо научилась скрывать свои эмоции, так как выждав мгновение, он отстранился, потянувшись за камерой.

Высокая широкоплечая фигура скрылась в полутьме, оставив меня, уязвимую, находящуюся в полном смятении чувств, под ярким светом софитов.

Дима начал фотографировать, изредка прося повернуть голову или расслабить плечи. Я изо всех сил старалась хорошо отработать сет, но как только более-менее расслабилась и начала входить в раж, Дима опустил камеру и отошел к стоявшему неподалеку ноутбуку.

Прождав пару минут и сообразив, что возвращаться он не намерен, я проследовала за мужчиной и ошарашенно замерла, увидев себя на экране.

Маринка не врала — Дима действительно был талантлив, а за время обучения в Японии у него появился потрясающий стиль, который нельзя было не отметить, глядя на фото. Черт, да у меня в сравнении с ним уровень дошкольника, раз его фотографии выглядят ТАК без постобработки!

Но, выключу ненадолго слюнивосторженного фотографа и расскажу вам, что ж я увидела, ведь, сказать по правде, я была вовсе не в восторге от своих снимков.

С помощью игры светотени Диме удалось придать моему лицу более резкие очертания. Заколотые наверх волосы в совокупности с глубокими тенями и необычного вида украшением делали меня похожей на хищную птицу. Напряженный взгляд, заостренные черты лица… С экрана на меня презрительно смотрела надменная незнакомка, которая мне совсем не понравилась.

Неужели именно такой меня видит фотограф?!

— Неинтересно, — пробормотал тем временем Дима и резко захлопнул ноутбук.

— Что?

— Я говорю — скучно. Иди к стилистам, пусть делают другой образ.

Ах, неинтересно! Я едва держала себя в руках, чтоб не наговорить гадостей.

Его безразличие, на ряду с эффектом от просмотра снимков, разозлило меня настолько, что я даже не пыталась усмирить гнев.

— Девочки, а сделайте мне локоны и легкий смоки на глазах, пожалуйста. А то, нашему начальству, видите ли, прошлый образ показался скучным.

Вера презрительно фыркнула, выдав несколько крепких словечек, а Рита тем временем уже распускала мои волосы.

Когда спустя двадцать минут я вошла в студию, то не без удовольствия поймала на себе удивленный взгляд Димы.

Новый образ кардинально отличался от предыдущего и был направлен скорее на то, чтобы шокировать и подразнить моего надменного босса.

Светлые волосы идеальными локонами струились по плечам, губы призывно блестели, а глаза казались огромными из-за яркого вечернего макияжа. Но главной козырной картой образа была одежда.

Я переоделась в деловой костюм, который хранила на работе для неожиданных встреч с важными клиентами. Туфли на высоком каблуке, черные брюки прямого покроя и приталенный пиджак — вот и все, что было на меня надето. Да-да, вы не ослышались, я не упомянула бюстгальтер и блузку, так как их попросту не было. Пытаясь шокировать Димупридумать интересный образ для фотосета, я решила скопировать фешен-стиль, который частенько используется в глянцевых журналах. Поэтому пиджак я надела на абсолютно голое тело, создав тем самым дерзкий, провокационный образ.

Но Димитрий Сергеевич не сказал ни слова о выбранном мною стиле, лишь, продолжая удивленно рассматривать, вновь кивнул в сторону студийного фона.

Нет, мне вот интересно, он тут пачками успокоительное жует или ему просто плевать?! Я буквально клокотала внутри от ярости, в тайне боясь, что второй вариант наиболее близок к истине. А что, это весьма в духе жанра, я после того поцелуя в машине, поняла, что люблю Диму, а он — что совершенно ничего ко мне не чувствует. Вот уж, действительно, комедия положений…

Лишь став под слепящие лучи осветительных приборов, я поняла, насколько проигрышным оказался мой наряд.

Дима неотрывно следил за мной сквозь объектив фотоаппарата, неторопливо выбирая угол съемки и ракурс, а мне так хотелось видеть сейчас его глаза.

Было так непривычно чувствовать обнаженной кожей гладкую ткань подкладки пиджака. Возможно, немалую роль сыграло мое и без того возбужденное состояние, но при малейшем движении материя скользила по спине, животу и груди, создавая неповторимые эротические ощущения. Мои соски напряглись, я буквально плавилась от неконтролируемых чувственных импульсов, которые заставляли мое тело находится в постоянном возбуждении. Да, стоило признать, что я выбрала не самый удачный способ помучить Диму. Боясь, что он заметит мое, хм, весьма пикантное состояние, я играла с полами пиджака, послушно выполняя все указания, надеясь, что румянец, окрасивший мои щеки, не столь заметен.

Когда фотосессия закончилась, я уже была ничему не рада. Проклиная себя за глупость, тут же направилась к выходу, желая побыстрее переодеться и успокоиться. Но брошенный мне в спину вопрос заставил остановиться.

— Действительно хочешь, чтобы твои фото в ТАКОМ виде появились на сайте?

Что я могла ему ответить? Что разозлилась настолько, что забыла, для какого проекта съемка? Ха, да ни за что в жизни! Ярость, все еще бурлившая во мне, вместе с расшалившимися нервами и задетым самолюбием подготовили ответ раньше, чем я смогла его обдумать:

— Да, знаешь ли, люблю, когда у мужиков встает от одного моего вида!

О, я едва сдержала злорадную ухмылку, глядя, как Дима изменился в лице. Момент моего триумфа был недолог, но поистине сладок. Пулей вылетев из студии, я направилась в гримерку, где оставила свои вещи.

Обрадовавшись, что девочки-стилисты ушли на перекур и мне не придется объяснять свое взвинченное состояние, я сбросила с себя проклятый пиджак и брюки, начав переодеваться в нормальную одежду.

Проклятье! Все зря, лишь в очередной раз измучила себя, а ему плевать!

Хотелось плакать. От обиды, неудовлетворенного желания и вообще, от собственной паршивой жизни. Конечно, у Димы есть его идеальная красотка Олечка, на кой черт ему сдалась почти тридцатилетняя тетка с кучей заморочек и голодным взглядом?

Застегнув бюстгальтер, я надела юбку, изо всех сил стараясь не расплакаться.

В этот момент Дима ворвался в гримерку, с грохотом закрыв за собой дверь.

Я даже сообразить не успела, как оказалась прижатой к этой самой двери, которую он только что с такой силой захлопнул.

Ликование? Радость? Восторг? Эти слова не передают и половины того, что я испытала, ощутив, как накачанное, мужское тело прижимается ко мне, сминая, будто желая расплющить.

Дима сжал мои ягодицы, больно впиваясь в них пальцами, и, заглянув в лицо, прорычал:

— Значит, возбуждает, когда у мужика встаёт от одного твоего вида?

— Да, — сказала и самой от своей дерзости страшно стало. Но, несмотря на это, я смело встретила его взгляд, вызывающе вздернув подбородок.

— А это мы сейчас проверим.

И опять внутри какое-то дикое удовольствие. От сознания того, что я до сих пор могу вызывать в нем такие эмоции и желания. Дикая страсть, неконтролируемая, смешанная со злобой и едва сдерживаемым желанием растерзать, подчинить. Боже, в Диминых глазах горела такая ярость и сумасшедшая жажда, полный отказ тормозов, что я, как и два года назад, не могла устоять против его бешеных эмоций. Понимание, что причина всего этого я, кружило голову. Это уже не просто жажда мужского внимания или самолюбование, попытка уйти от серых будней посредством новых ощущений. Нет, это намного больше. Не знаю, как сказать… Принадлежность друг другу что ли, но в какой-то ужасной, извращенной форме. Нас, как и два года назад, безумно тянуло друг к другу. Только теперь к этому примешивался коктейль из прежних обид и неудовлетворённых желаний.

Димины руки тем временем бесцеремонно задрали мою юбку, проворные пальцы проскользнули под кружево трусиков, заставляя шире раздвинуть ноги.

В следующую секунду Дима выругался и резко толкнулся бедрами вперед. И я знала причину такой реакции. Я была влажной, а когда его пальцы коснулись меня там, внизу, влаги прибавилось, и, чёрт подери, он это почувствовал.

О, как же я была рада, что Дима ничего не говорит, не унижает меня, комментируя столь очевидное возбуждение.

Судя по тому, как сверкали зеленые глаза, его накрыло желание, лишь от осознания того, что я уже готова.

Мужские пальцы грубо, без предупреждения, протолкнулись между влажных складок, заставляя вскрикнуть, и резко вошли в меня, растягивая, принося томящую боль.

— Да-а, вот так… Я хочу тебя слышать…

Я стояла прижатая к стене, с бесстыдно заданной юбкой и раздвинутыми ногами, желая дать ему как можно больше простора для маневра.

Но в эту игру можно было играть вдвоем. Причем я чувствовала, что моя игрушка уже готова.

Быстро расстегиваю молнию на его брюках и просовываю руку за резинку белья.

Горячий, гладкий и такой твёрдый, что я не смогла сдержать стон удовольствия, когда обхватила пальцами его член. Дима замер и застонал, блаженно закрыв глаза.

«Вот так милый, я тоже хочу слышать тебя,» — ехидно подумала я.

— Что ж, так даже лучше, — пробормотал Дима и убрал свою руку из моих трусиков. Я едва сдержала стон разочарования. Как и это все?

— Обслужи меня, — нагло улыбнувшись, прохрипел Дима и сжал мои пальцы своими, не позволяя убрать руку.

Обслужить его. Ха, размечтался!

— Нет, — постаралась вложить в это слово всю решимость, встретившись с Димой взглядом.

Почему-то именно в этот момент я вспомнила, что даже не видела его без одежды. Интересно, а у него большой? Судя по тому, что сейчас сжимала моя рука — весьма…

Но не думает же он, что я прямо тут опущусь на колени и сделаю ему минет? От этой мысли я возбудилась ещё сильнее. Внизу живота все уже горело от нетерпения.

Интересно, мне понравится? Хм, а Дима позволит мне руководить или будет властно двигаться у меня во рту, подчиняя себе? Воображение подкидывало откровенные картинки, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Я возбуждённо приоткрыла рот и облизала нижнюю губу, витая в эротических фантазиях.

Видимо Дима все прочёл по моему лицу. Он засмеялся и чувственно прошептал:

— Знаешь, я планировал начать с твоей руки. Хотя, вижу, твоему ротику тоже не терпится.

— Нет, — повторила упрямо, но все еще продолжала сжимать его твердую плоть, проводя пальцами по всей длине, слушая его участившееся дыхание и резкие выдохи.

Да, я была безвольной марионеткой. Сказать по правде, было абсолютно плевать, что мои слова и действия расходятся между собой, так как отстраниться от Диминого тела по собственной воле я уже не могла.

А потом… Потом он поцеловал меня, но не как тогда, в машине. А страстно, горячо… Заставляя подчиниться и жадно отвечать на властные движения его языка.

Я сама не заметила, как начала водить рукой по напрягшемуся члену. Заводясь от этого все больше и больше, посасывая его язык. Слушая, как он стонет мне в губы.

Пытка, агония, сумасшествие… Мне было мало, я хотела большего и немедленно. Поэтому я выгнулась и призывно раздвинула ноги, наплевав на последствия. Без слов прося вернуть руку, вновь опустить ее в мои трусики.

Дима все понял. Сжал мою грудь, сильно, до боли, и простонал, покусывая мою нижнюю губу:

— Если опять почувствую, какая ты влажная, то не выдержу и трахну тебя прямо тут.

Хочу, хочу хочу!!!

Молило тело, а разум подсказывал, что девочки-стилисты вот-вот вернутся с перерыва, и времени у нас остается не так уж и много.

— Решай, — большой палец погладил мой затвердевший сосок сквозь кружево бюстгальтера. И я решила, наплевав на все нормы и правила, впервые отважившись поддаться порыву. Притянув Димину голову к себе, прижалась к его губам в страстном поцелуе, без слов отвечая на заданный вопрос.

— Неужели на этот раз ты выбрала меня вместо своего муженька с его цветочками? — выдохнул, сжимая руками мою шею, не давая возможности отвести взгляд. Его слова были слишком неожиданными. Настолько, что я даже зажмурилась и тут же начала вырываться, не помня себя от обиды и гнева. Опять события прошлого встали между нами, не позволяя до конца насладиться моментом. Видимо, по-другому уже никогда не будет…

Дима не дал мне возможности вырваться, припечатав к двери своим сильным телом. Он накрыл ладонью мою влажную плоть, медленно проникая внутрь.

К одному пальцу тут же добавился второй, увеличивая темп. Дима врезался в меня быстрее и быстрее, чувствуя, как влаги внизу становится все больше, рычал в мои истерзанные губы:

— Нет, на этот раз ты не сбежишь. Ну же, Ю, скажи, чего ты хочешь, попроси…

Я пыталась свести ноги, увернуться от мучительных, сводящих с ума прикосновений, понимая, что не могу произнести вслух слов, которые требует от меня Дима. Но все было тщетно, раздразненное за время фотосессии тело, доведенное до крайней точки кипения Димиными руками и губами, плевать хотело на все мои протесты. Я сама не заметила, как начала извиваться в его руках, без слов умоляя о продолжении. Мое тело дрожало, я желала лишь одного: чувствовать, как он двигается внутри, проникая как можно глубже…

Дима резко остановился, дыхание с хрипом вылетало из его приоткрытого рта, глаза горели на побледневшем лице. Было видно, что он, как и я, сдерживается из последних сил.

— Попроси… — я даже не сразу поняла смысл этого слова, да, сказать по правде, и не особо старалась. Сейчас мне было совсем не до разговоров.

Выгнувшись, продолжила, как кошка тереться о его руку. Я была почти на грани, а это его властное «проси», брошенное будто приказ, послужило спусковым крючком. Я сдалась, перестав бороться, выгибаясь, чувствуя, как мышцы сокращаются, туго обхватывая пальцы, которые все ещё оставались во мне.

И в этот момент меня накрыл оргазм.

Дима выругался и прижался к моим губам, заглушая стоны удовольствия, крепко сжимая мое содрогающееся от наслаждения тело. Я жадно отвечала на поцелуи, льнула к нему всем телом, желая продлить сладкую агонию как можно дольше. Как же мне хотелось перестать играть в дурацкие игры, прекратить изображать из себя подростков, тискающихся по углам, и заняться уже настоящим сексом. Видимо, даже столь элементарному желанию не суждено было сбыться.

Придя в себя, я открыла глаза, встретив насмешливый взгляд зеленых глаз.

— Ты хочешь меня, за этим и устроила цирк сегодня в студии. Надеешься, что я вновь, как зеленый юнец, не выдержу и накинусь на тебя? Ну, уж нет, если теперь ты захочешь от меня большего, а ты захочешь, придется попросить.

Черт, а он действительно вырос и «натренировал член», — с сожалением подумала я. Два года назад Дима бы не смог устоять.

— Я больше не тот мальчик, с которым можно играть, не доводя дело до конца. Поверь, в следующий раз ты попросишь, я сделаю все, для того, чтобы ты попросила.

— Мечтай, — огрызнулась, понимая, что его слова не лишены смысла.

Дима медленно отстранился от меня и провёл пальцами, на которых осталась влага возбуждения, по моей нижней губе. Потом вновь поцеловал властно, больно кусая мои губы, будто наказывая.

— Влажная… для меня… ты уже проиграла… Остальное лишь вопрос времени.

Отодвинулся, дрожащими руками поправляя одежду, даже не глядя в мою сторону, и, резко выдохнув, вышел из комнаты, оставив меня так и стоять прижатой к стене.

Истерический смешок сорвался с губ.

Да, Дима, я всегда становлюсь влажной рядом с тобой, но, надеюсь, ты никогда об этом не узнаешь. Иначе мне придется дорого за это поплатиться.

 

Глава 18

Тридцать две минуты сорок секунд на беговой дорожке, а я уже выдохлась, будто промчалась километров десять.

Да, придется признать, что сегодня привести мысли в порядок не поможет даже пробежка.

Я раз за разом прокручивала в голове последнюю встречу с Димой, пытаясь понять, что делать дальше и как вообще вести себя в сложившейся ситуации. Мое обычное состояние в минувшие несколько недель.

Мысли и чувства меня раздирали самые противоречивые, но в итоге злость все же взяла верх. Возможно, это было и к лучшему, по крайне мере гнев не даст мне расклеиться (чего, скорее всего, и ожидает Дима) и позволит держать себя в руках хотя бы первое время. Поэтому я как заправская мазохисткараз за разом вспоминала слова, которые были снисходительно брошены на прощанье моим «начальником».

Нет, ну какой нахал, паршивец, самоуверенный наглец!

На этом цензурные эпитеты у меня заканчивались, уступая место иного рода оскорблениям.

Продолжая мысленно осыпать Диму проклятиями, мы с моим задетым самолюбием вышли из спортзала, продумывая тактику поведения на работе в ближайшие дни.

Решил не давать пока я не попрошу?

Что ж посмотрим, кто дольше продержится и первый сорвется.

Это игра не в одни ворота, в нее вполне можно играть вдвоем.

Злорадно усмехалась я, перебирая свой гардероб в поисках чего-нибудь этакого, что могло бы возбудить, восхититьвыбить Дмитрия Сергеевича из колеи.

В итоге мой выбор пал на облегающие черные джинсы, которые сидели на мне как влитые, блузку, модного мятного цвета, обладающую к тому же таким немаловажным, на данный момент, достоинством, как наличие пусть небольшого, но удачно подчеркивающего мою грудь декольте. Высокие сапоги на внушительной шпильке дополняли мой провоцирующийэффектный образ, помимо прочего зрительно делая ноги неприлично длинными и стройными.

Нарывается!

Скажете вы и окажетесь неправы. Я просто хотела поставить Диму на место. Похоже, парень окончательно заигрался и спутал полюса. По крайне мере я на это надеялась, потому что верить, будто он действительно стал таким прожженным циником мне вовсе не хотелось.

Но мои грандиозные планы, как всегда нарушил закон подлости, а вернее срочный заказ, который обрушился на нашу студию, как гром среди ясного неба.

Когда я пришла на работу, Гоша (ведущий фотограф студии) сообщил, что одно из крупнейших рекламных агентств города обратилось к нам, предлагая сотрудничество. Естественно это не могло не радовать, ведь работа с топовым агентством была нам на руку и грозила возможным, в будущем, постоянным сотрудничеством.

Похоже на сказку — скажете вы и окажитесь неправы, ведь, как всегда, тут не обошлось без большого и жирного «но».

Проект, с которым обратились заказчики, был сам по себе не сложен: отснять баннеры для рекламы детского магазина. Загвоздка заключалась в том, что студия, с которой работало агентство, превысив все оговоренные сроки, заявила о форс-мажорных обстоятельствах.

Не буду утомлять вас подробностями и вкратце обрисую сложившуюся ситуацию.

Все сроки выполнения заказа давно истекли.

Чтобы успеть вовремя, перед нами была поставлена задача: за ОДИН день отснять материал, на который требуется как минимум ТРИ дня.

Уже весело, правда? Но это еще не все.

Снимать предстояло детей. Много, много детей разных возрастов, которые в сопровождении родителей уже ехали в нашу студию.

Вообще, штат работников у нас немаленький, но загвоздка заключалась в том, что большинство фотографов в данный момент либо уже укатили в отпуск (плавно перетекающий в новогодние праздники), либо работали на выездных, предновогодних фотосессиях в домах богатеньких заказчиков.

Получалось, что съемку для рекламного агентства будут проводить Гоша и ДимаДмитрий Сергеевич — единственные фотографы, не занятые в этот день.

Я с трудом представляла, как ребята справятся с таким объемом работы, а, сказать по правде, вообще сомневалась, что у них это получится.

И как бы ни удивлялась, зачем Дима вообще согласился на этот авантюрный проект, в глубине души понимала: рискнуть все же стоило. Ведь если дело выгорит, это поднимет нашу студию в рейтинге популярности сразу на несколько пунктов.

Но риск все же был велик, ведь в случае провала мы потеряем нынешние позиции и больше ни одна крупная фирма не захочет работать с нами.

И дело тут не столько в амбициях, сколько в простом желании не уйти на дно.

На сегодня у меня было запланировано три съемки, но выдержала я лишь одну. Перенеся на другой день оставшиеся фотосессии, тут же направилась в зал, где кипела работа над заказом рекламного агентства.

— Что случилось? — Дима окинул меня недовольным взглядом, который красноречивее любых слов говорил — мне тут не рады.

— Вам что не нужен лишний фотограф, чтобы справиться со всем… ЭТИМ, — я не могла даже слова подобрать, чтоб описать хаос, творившийся сейчас на площадке.

— Нужен-нужен, — чуть ли не закричал Гоша, — Начальник, ну ЕКЛМН, чего тормозишь? Она ж наше спасение!

Дима тут же нахмурился.

— Ладно, только не пойму тебе-то это зачем?

— Доброе имя студии для меня не пустой звук и, если ты не забыл, я тоже тут работаю.

— Не забыл, — и уже чуть тише, чтоб услышать могла только я, добавил — Ты в ЭТОМ собираешься работать?

— А что такого? — произнесла как можно более невинным тоном, а у самой в голове лишь одна мысль: «Милый, ты бы видел образ целиком, это ж я еще шпильки сняла для удобства».

— На тебе джинсы по швам не разойдутся? У нас тут все ж дети.

— Прибереги свои шуточки, ладно? Нужна помощь или нет?

— Нужна, — нехотя выдохнул Дима и, сделав театральный жест рукой, проговорил:

— Добро пожаловать в наш дурдом, ну что, посмотрим, на что ты способна.

И это действительно был дурдом.

С десяток детей разных возрастов, которых одевали, причесывали, ставили и сажали в нужные позы на фоне веселеньких декораций, просто взорвали мой мозг.

Как-то раньше мне не приходилось настолько тесно контактировать с цветами жизни, и я наивно полагала, что дети такие, какими их показывают в рекламе. Но они, к моему ужасу, оказались не забавными маленькими человечками, которые сладко спят, завернутые в памперс, а днем едят фруктовое пюре, мило агукая.

Нет, малышня кричала, визжала, капризничала. Мамы старались утихомирить детей как могли, но стоило одному поднять вселенский войплачь, как остальные спешили присоседиться к «собрату» в оплакивании горюшка-горького, понятного лишь им одним.

Тех, кто помладше, пытались уложить спать в этом шуме, старшие дрались за игрушки и постоянно портили коллективные кадры. Уже отснявшиеся малыши уезжали, а на смену им приезжали новые. Из-за нехватки рабочих рук мы не укладывались в график, и детей в гримерке и в помещении студии было больше, чем требовалось, что несказанно мешало работе.

Гоша ошалело причитал, что у него дома два своих спиногрыза, не хватало ему еще такого счастья на работе. А я фотографировала и фотографировала, держа камеру в одной руке (что было довольно проблематично), а другой, размахивая цветастой погремушкой, пытаясь тем самым привлечь внимание детей и заставить их посмотреть в камеру.

После того дня слово аврал приобрело для меня весьма определенное значение.

Мы каким-то чудом все ж успели отснять нужный материал. Пусть пришлось задержаться в студии допоздна, и последних позировавших нам моделей мамы уносили спящими на руках, но все же мы сделали это. Отсортировав материал и отослав исходники в агентство, мы, уставшие, но жутко довольные собой, смогли облегчено выдохнуть впервые за этот долгий и напряженный день.

Гоша убежал домой, приговаривая, что жена с него три шкуры спустит за опоздание.

— Все, ходячий кардиостимулятор, теперь можно и по домам, хорошо сегодня поработали.

— Уф, я уж думала, этот день никогда не кончится, — проговорила, пытаясь не ухмыляться в ответ на Димины подколы. Опустив голову, я двинулась к выходу, от усталости едва удерживая фотокамеру в руках.

— Они точно на тебе не треснут? — насмешливый голос позади заставил встрепенуться. «Паршивец!» — улыбка все ж появилась на моем измученном лице. Нет, меня не могло не радовать, что Дмитрий Сергеевич в очередной раз оценил мой наряд лучше поздно, чем никогда, но играть в школьников сейчас хотелось меньше всего.

— Прибереги свой сарказм, а, — выпалила в ответ, старательно подавляя зевок.

— Это не сарказм, это последний проблеск надежды, — обернувшись, встречаю насмешливый взгляд и обаятельную улыбку, против которых невозможно устоять. Интересно, есть на свете хоть одна женщина, способная противостоять этим зеленым глазам и наимилейшим ямочкам на щеках? Раздумываю, не в силах сдержать ответную улыбку.

— Поехали, отвезу домой, а то на улице уже темно, — эти слова заставляют меня тут же посерьёзнеть.

— Хм, Гоше ты такого не предлагал, это заставляет предположить, что твои мотивы не столь благородны, как кажутся, — не могу удержаться и не «уколоть» собеседника, удачно ввернутой в разговор шпилькой.

— Хм, если бы на Гоше был такой костюмчик, он уже давно сидел бы в моей машине, — парирует Дима, продолжая устало улыбаться. Не выдерживаю и начинаю глупо хихикать, представив себе эту картину.

— Ну, так что, поехали? Обещаю вести себя как джентльмен.

— Ладно, подбрось до метро, джентльмен, — выдыхаю снисходительно, хоть и сомневаюсь в благородстве Диминого порыва. Но усталость сегодняшнего сумасшедшего дня не дает о себе забыть, намекая, что топать по холоду до остановки и ждать маршрутку мне сейчас хочется меньше всего.

— Юль, не строй из себя принцессу, вполне могу довезти до дома. Сказал же — пока сама не попросишь, и пальцем тебя не трону, — бормочет недовольно, но тут же замолкает, встретив мой предостерегающий взгляд.

— Ладно-ладно, до метро, так до метро. Я вроде как сегодня в должниках и готов выполнить любое твое желание, — виновато поднимает руки, будто признавая себя побежденным.

— ТЫ и в должниках? — вопросительно приподнимаю бровь, требуя объяснений.

— Ты сегодня действительно очень сильно помогла, и у тебя получились весьма недурные снимки. Нам нужно беречь столь ценных сотрудников. Мир? — насмешливо фыркаю в ответ и иду в комнату отдыха, бросив на ходу как можно более небрежным тоном:

— У входа через десять минут.

Меня радует и одновременно пугает столь неожиданное перемирие с Димой.

Не буду лукавить и скажу, что эта передышка в затянувшемся столкновении необходима мне как воздух. Но как же опасно вновь вот так чертовски близко подпускать его к себе. Обмениваться шутками, подкалывать друг друга… Дима медленно, камнем за камнем разрушает выстроенную мной стену, а я как влюбленная глупышка не могу его оттолкнуть. Мне остается лишь надеяться, что этот мужчина не окажется слишком жесток и не нанесет удар в тот момент, когда я меньше всего этого ожидаю. Хотя, надежды надеждами, а чего ждать от Димы я не имею ни малейшего представления — слишком уж он изменился за прошедшие два года. Каждый раз он удивляет меня, проявляя несвойственную прежде расчетливость и жестокость.

Стараясь не думать об этом, я залезла на пассажирское сидение мерседеса.

Дима молчал, я так же не горела желанием разговаривать слишком уставшая, чтобы вести светские беседы ни о чем.

В машине было тепло и комфортно, я уютно устроилась в удобном кресле, глядя в окно на мелькающие разноцветными бликами огни ночного города.

Не знаю, в какой момент я задремала, но к реальности меня вернул легкий толчок. Сквозь сон я поняла, что машина остановилась, но мне было так хорошо и спокойно в легком забытье полудремы, что я, как могла, пыталась продлить это безмятежное состояние и не проснуться окончательно.

В следующее мгновение я почувствовала едва ощутимое прикосновение к своим волосам. Сердце забилось чаще, казалось, его стук был отчетливо слышен в салоне автомобиля, особенно когда моей щеки коснулось теплое дыхание.

Сама не знаю, откуда я нашла силы не подскочить на месте, а спокойно продолжать сидеть в кресле, изображая спящую.

Я ждала, с замиранием сердца ждала, что же Дима сделает дальше. Не скрою, мне до ужаса хотелось ощутить его поцелуй. Но еще больше хотелось открыть глаза и, заглянув в любимое лицо, понять, что заставляет его, склонившись в полутьме, нежно гладить мои волосы.

Хотелось верить, что у него еще остались ко мне чувства…

Видимо мои мысли «спугнули» момент, так как спустя пару минут Дима отстранился и, коснувшись моего плеча, произнес:

— Юля, просыпайся, приехали.

Надеюсь, разочарование, которое охватило меня в этот момент, не столь отчетливо отразилось на заспанном лице.

Попрощавшись, я надела шапку и, выйдя из салона автомобиля, уже собиралась захлопнуть дверь, как Дима вновь удивил меня.

— Спасибо за помощь. Это действительно было важно для меня.

Коротко кивнув, закрываю дверцу и торопливо шагаю к метро, стараясь не обращать внимания на съедающее ощущение безысходности, которое нарастало внутри…

* * *

Следующий день, в сравнении с предыдущим, прошел тихо и спокойно.

Обычная рабочая беготня: семейные съемки, модельные тесты, подписание договоров.

Я сама не заметила, как за окном начало смеркаться. Отсняв последнюю фотосессию, уставшая, начала собираться домой.

Не знаю, что меня сподвигло изменить привычке и пойти ко выходу не обычным маршрутом, а по коридору, где располагался Димин кабинет.

Хотя нет, знаю.

Но мне было просто необходимо увидеть его (Диму, конечно, а не кабинет)

Вот уж поистине говорят: «черт дернул». А мои черти в данный момент жаждали увидеть Диму, особенно после столь неоднозначной сцены в машине.

Дверь в кабинет оказалась приоткрытой, и я не смогла совладать с любопытством и не заглянуть внутрь.

ОН сидел за письменным столом, на котором стояла пустая на треть бутылка виски и стакан со льдом.

Заметив меня, Дима поднялся из кресла и неспешно двинулся навстречу. В нескольких шагах от двери остановился, так что распахнутый проем разделял нас будто невидимая грань.

Да… По иронии судьбы нас постоянно что-то разделяет…

Смотрю на Диму, не в силах отвести взгляд или вымолвить хоть слово. Понимаю, что, несмотря на то, что он очень сильно изменился за прошедшие два года, этот мужчина, как и прежде, занимает огромное место в моем сердце.

Воспользовавшись случаем, касаюсь взглядом взъерошенных волос, небрежно распахнутого ворота рубашки и напряженных мышц шеи.

Отросшая за пару дней щетина придает какой-то растрепанный вид. Усталые глаза, слегка затуманенные алкоголем, странно блестят.

И, несмотря ни на что, красив…

Так, что аж дух захватывает, каждый раз думаю, что уже все, больше не буду так восторженно пялиться, ан нет, по-прежнему накрывает, как и в первую встречу.

В очередной раз поражаюсь, насколько странные у нас с Димой отношения. Мы близки и одновременно далеки друг от друга, насколько это вообще возможно.

— Не хочешь поздравить меня с днем рождения? — насмешливый тон никак не вяжется с напряженным взглядом. А я в суматохе последних дней и забыла, какое сегодня число. Странно, почему он сидит в праздник один на работе с початой бутылкой виски?

— Давно пьешь? — «…и почему в одиночестве?» — хотелось мне закончить фразу, но я вовремя прикусила язык, понимая, что это не мое дело.

— А это… Я пьян не от этого…

Смотрит на меня, буквально раздевая взглядом.

— Скажи мне одну вещь: ты счастлива с ним?

— Дим, иди к своей невесте… — вернула его же фразу, сказанную пару недель назад. Дурацкий разговор какой-то получается и ничего, кроме боли, он нам не принесет.

— Не хочу… не могу. К тебе тянет… Что б ни делал, как бы себя ни заставлял, а ноги сами сюда идут…

Отступила на шаг, боясь, что он сейчас приблизится, и тогда я уже не смогу так искусно изображать равнодушие, особенно после столь откровенного признания.

— Знаешь, а я же любил тебя, любил как идиот, думал о тебе постоянно, мечтал…

Дима стоял неподвижно, даже не пытаясь сократить расстояние между нами, но его слова, намеренно или нет, ранили будто удары.

О, как же больно меня резануло прошедшее время чертово Past Simple… не люблю, а любил…Я едва сдержалась, чтоб не закрыть глаза в слабой попытке справиться с нахлынувшими чувствами. Вот так, буквально одной фразой, Дима разрушил и без того хрупкое перемирие между нами, а заодно и мои мечты.

Нет, не думайте, что я ожидала признаний в вечной любви или клятв, но в глубине души надеялась, что у этого мужчины все еще остались ко мне чувства… Но, видимо, ничего, кроме физического влечения и желания отомститьобиды он ко мне не испытывает. Желая побольнее ударить в ответ, я произнесла:

— Знаю… — сказала это и сукойжуткой стервой себя почувствовала, знаете одной из тех, кто осознает насколько они красивы и охренительны и считают, что это дает им право вертеть людьми. Только вот я никогда такой не была. Единственный, кто влюбился в меня по-настоящему, это Леша, все вылилось в свадьбу.

Почему-то о муже сейчас думать совсем не хотелось. Казалось, даже то, что я вспоминаю о нем, когда рядом Дима — это уже измена… Меня передернуло от нелепости ситуации, в которую я сама же себя и загнала.

Наверно я просто не могу жить без заморочек, будто специально находя себе проблемы. Два года назад я не могла уехать с Димой так как была замужем, а сейчас… сейчас все стало еще сложнее. Официально я все еще нахожусь в браке, пусть и считаю себя свободной от обязательств, но штамп в паспорте, как и постоянные звонки Леши, не дают возможности забыть об этом. Теперь же к списку моих терзаний добавилась еще Оля… И пусть я старательно гнала от себя мысли о Диминой невесте, моя совесть частенько нашептывала, что существует девушка, которую он любиткоторая в скором времени должна стать его женой.

Вот уж, поистине, мой личный ад — бесконечный замкнутый круг, из которого нет выхода. Почему каждый раз, когда судьба сталкивает нас с Димой, между нами, встают препятствия, преодолеть которые мы не в силах? Я будто нахожусь в западне, в которую сама же себя загнала и из которой, похоже, никогда не выберусь.

— Тебя скорее всего ждут, иди домой… — наверное, ничего между нами уже не изменишь, что бы ни делал, как бы ни старался, а разбить стену отчуждения и обид не выйдет, сколько ни пытайся…

— И это все, что ты хочешь мне сказать?

— Да…

Дима неспешно приближается и, не говоря больше ни слова, захлопывает дверь, оставляя меня одну в пустом коридоре.

Закрываю глаза, в очередной раз повторяя себе, что все сделала правильно.

Чувствую себя уставшей, бой, который я ежедневно веду сама с собой, вымотал меня, лишив последних сил.

Хочется плакать, но слез больше нет.

Как бы я ни хотела сейчас разреветься, выплескивая накопившиеся чувства, которые буквально съедают меня изнутри, это не поможет.

Я все сделала правильно. Сделала правильно. Правильно…

Но отчего же, черт побери, мне так больно? Почему если я поступаю верно и по совести, мою душу каждый раз рвет на части?! Может, я чего-то не понимаю, но разве не должно мне сейчас быть легко и спокойно? И не означает ли то, что со мной происходит, что я делаю неправильный выбор?

Нет, я так больше не выдержу. Надо срочно подыскивать другую работу и увольняться к чертовой матери. Как долго я еще смогу терпеть эти каждодневные мучения, душевную пытку, которая медленно разъедает меня изнутри?

Почти бегу по коридору, на ходу застегивая куртку, желая побыстрее выйти на улицу, почувствовать морозный воздух и хоть немного прийти в себя. Около ресепшена меня останавливает трель мобильника. Поспешно поднимаю трубку, разглядев на экране фотографию Лерки.

— Лер, что-то срочное?

— Ты скоро закончишь?

— Вот уже выхожу.

— Ю, хлеба купи, а то мне так лень надевать пуховик и сапоги и чапать к магазину.

— Ясно, ленивая мне соседка досталась. Хлеб купить и все, больше домой ничего не нужно?

— Ну… Еще к чаю чего-нить. Например, тех вафель с вареной сгущенкой. Помнишь, брали недавно?

— Помню-помню. Все куплю, жди, через час буду!

Спрятав телефон обратно в сумочку, направляюсь к входной двери.

— Почему ты не сказала, что разошлась с мужем?

Обернувшись, натыкаюсь на свирепый взгляд моего непосредственного начальника.

Вот это влипла…

Какого черта он пошел за мной?

Я непроизвольно попятилась, будто передо мной был дикий зверь. Вот теперь ситуация действительностала опасной.

Сказать по правде, я ждала и одновременно страшилась этого момента — момента, когда Дима узнает правду. О, сколько раз я представляла, как он догадается обо всем, или я не выдержу и огорошу его этой новостью. В мельчайших подробностях продумывала наш диалог и свои реплики, желая казаться беспристрастной. И вот теперь, когда это наконецслучилось, я просто растерялась, не зная, что делать дальше.

— Даже не знаю, когда удобнее было сообщить тебе эту новость: когда ты подвозил меня с Маринкиного дня рождения или лапал после фотосессии! — огрызнулась, слишком встревоженная, чтобы поддерживать видимость светской беседы.

В два быстрых шага сократив расстояние между нами, Дима остановился напротив и, глядя прямо в глаза, произнес, чеканя каждое слово:

— Как давно?

— Дим…

— Как давно ты от него ушла?!

— Три месяца назад… — отчего-то мямлю, будто провинившийся ребенок.

Дима молча берет меня за руку и ведет к выходу.

Я не сопротивляюсь, послушно следуя за ним.

Я не знаю, куда он меня ведет, да, честно говоря, и не хочу знать.

Понимаю одно — все, игры кончились.

Мы оба устали, пришло время прекратить бессмысленный бег по кругу и ненадолго остановиться.

 

Глава 19

С самого детства мне твердят, что я должна быть послушной, подчиняясь правилам, которые установили для меня другие.

Учись хорошо, нельзя списывать, это же нечестно!

Поступай всегда как мягкосердечная идиоткапо совести, тогда и жить будет легче.

И так во всем: зарабатывай честным трудом, старайся всегда говорить правду, поступай с другими так, как хотела бы, чтобы поступали с тобой… Бла-бла-бла…

И моя «любимая» подборка, наиболее актуальная в сложившейся ситуации:

никогда не бери чужое, встречаться с женатым мужчиной — табу, быть любовницей — позор.

Знакомые слова?

Нас пичкают этим чуть ли не всю жизнь, забывая напомнить, что если придерживаться всего вышеизложенного, в этом мире успеха ты не добьешься. В нашей суровой действительно побеждает тот, кто вовремя понял: идти по головам, наплевав на все нормы и правила, гораздо выгоднее, чем играть в праведника.

Смогу ли я, наконец, пересечь черту, к которой боялась даже приблизиться всю сознательную жизнь?

Этот вопрос все чаще мучал меня в последнее время, и все чаще и увереннее я отвечала однозначное: «Да».

О, сколько раз я вспоминала слова, сказанные Димой два года назад:

«Просто этим и отличаются люди: кто-то всю жизнь жалеет себя и всех вокруг, терпит, мечтая, что когда-нибудь наступит лучшая жизнь, а другие берут и делают».

Мне надоело быть тем, кто вечно ждет перемен, я хочу действовать и получать желаемое. Мне это просто необходимо как воздух!

Надоело вечно контролировать свою жизнь, себя и свои эмоции, боясь ненароком обидеть кого-либо или задеть чьи-то чувства.

Имею я право хоть раз поддаться порыву и уступить свои желаниям, не продумывая все на три шага вперед, не опасаясь последствий?

Черт побери, ДА!

Ведь миллионы людей поступают так ежедневно, и мир не рушится от этого.

Так чем я хуже?

Ничем.

Поэтому я позволила Диме взять меня за руку и безмолвно последовала за ним, решив прекратить играть в глупые игры и начать делать то, что действительно хочу.

Но когда мы оказались в такси, запертые в тесном пространстве, слишком интимном, чтобы отстраниться, моя решимость начала таять прямо на глазах.

Из автомагнитолы доносилась негромкая музыка, радиоведущие что-то весело болтали о надвигающихся праздниках, но я не обращала внимания на их разговоры, полностью сосредоточившись на мужчине, который сидел рядом со мной на заднем сидении автомобиля.

Дима по-прежнему крепко сжимал мою руку, будто опасаясь, что я начну вырываться или попросту сбегу.

Не могу винить его за это, ведь мои прошлые поступки дают основания ожидать этого.

Но я устала, действительно устала от безумных событий последних дней, собственных терзаний и постоянной борьбы. Поэтому решила впервые в жизни не думать о последствиях, а просто плыть по течению.

Я не знала, чего мне ожидать: стоит ли готовиться к допросу с пристрастием или ожидать долгого разговора по душам? А может ничего из этого не входит в планы моего спутника, и он «накинется» на меня, срывая одежду, как только мы останемся наедине?

Плевать, я была согласна на все, лишь бы сегодняшнюю ночь провести с ним, а не мучиться одной в холодной постели от бессонницы, терзаясь сомнениями, правильный выбор я сделала или нет.

Когда спустя четверть часа такси остановилось у небольшого, но респектабельного на вид, отеля, я растерялась.

Надеюсь, Дима не притащил меня на праздник в честь своего дня рождения, который будет проходить в ресторане при этой гостинице? Вот только шумной вечеринки и присутствия его невесты мне не хватало для полного счастья.

Но, как вы уже догадались, все оказалось гораздо прозаичнее.

Дима помог мне выбраться из машины, галантно придержав дверцу, и, проведя в холл отеля, усадил на небольшой кожаный диванчик.

Я взволнованно следила, как этот красивый мужчина легкой походкой направляется к стойке регистрации, приковывая к себе заинтересованные женские взгляды.

Мило улыбнувшись, он заговорил с работницей отеля, которая от смущения чуть не растеклась лужицей у его ног, и уже через мгновение в его руках оказались ключи.

Расплатился он наличными… Хм, наверное не хочет, чтобы в расчетных операциях карты можно было отследить такую нелицеприятную для почти женатого человека статью расходов, как бронирование номера на одну ночь в отеле?

О, вот уже и «стерву включила», — поздравила я себя, наблюдая, как Дима пересекает холл, направляясь в мою сторону.

На самом деле этот отель, да и вообще вся ситуация, немного выбили меня из колеи.

Как бы смешно это ни звучало, но я была в полной уверенности, что Дима отвезет меня в свою квартиру.

Ну, помните ту, со спрятанной за портьерой спальней, милую и уютную квартирку, с которой у меня связанно множество воспоминаний из прошлого?

Почему-то именно сейчас мне безумно хотелось оказаться там, вновь погрузившись в атмосферу, когда я могла спокойно приходить к Диме домой, зная, что мне будут рады.

«— Может не надо, а то приду в неудобный момент, ну, когда у тебя девушка будет в гостях.

— Не волнуйся, девушек я в эту квартиру не вожу.»

Вспомнился мне обрывок разговора, который, казалось, случился лет сто назад.

Тогда мне было до ужаса приятно услышать эту брошенную невзначай фразу. Казалось, Дима выделял меня среди остальных женщин, ведь я-то была допущена в его «святая святых».

Но сейчас это воспоминание заставило лишь неприятно поморщиться.

Неужели Дима не отвез меня к себе на квартиру, потому что теперь я стою в одном ряду с обычными женщинами, ничего не значащими в его жизни?

Сколько их было до меня? Может я не первая, с кем он изменяет невесте, привозя в этот отель?

Так, стоп-стоп-стоп! Ух, как лихо я умею накручивать себя!

Кто пару минут назад собирался не думать о прошлом, а жить лишь настоящим мгновением? А то я тут уже и обвинение выдвинула, и улик насобирала, еще немного, и начну выносить обвинительный приговор!

И все это за несколько секунд! Какая поразительная скорость, вот бы и наше правосудие работало с такой предвзятостьюскоростью!

Вот чего я взъелась-то? Может Дима вообще давным-давно продал ту квартиру… Вполне вероятно, кстати, учитывая, что его два года не было в стране.

Но, как говорится: ложечки нашлись, а осадок все равно остался.

Как же я не люблю свой характер, каждый раз разочаровываюсь, если хоть малейшая деталь в реальности не совпадет с нафантазированным мной бредоможиданиями.

Дима тем временем подошел вплотную и помог мне подняться, вновь сжав мою руку в своей горячей ладони. Я шумно выдохнула и попробовала выкинуть из головы все глупости, которые успела придумать за последние пять минут.

Пока мы шли к лифту, мои щеки пылали. Казалось, взгляды всех присутствующих в холле были обращены на нас.

Нет, я понимала, что мы по большей части никому даром не сдались, и, если и смотрят на нас посетители и персонал отеля, то лишь с мыслью «куда этот красавчик тянет сомнительного вида тетеньку на ночь глядя?»«какой красивый парень идет рядом с той женщиной в нелепом пуховике» или «ну вот, у кого-то сегодня будет секс».

Но это я понимала головой, а моей параноидальной душе казалось, что буквально все вокруг знают, что я замужем, а Дима помолвлен, знают и провожают нас осуждающими взглядами, не скрывая насмешки.

Гнетущая тишина повисла между нами, как только двери лифта захлопнулись с тихим жужжанием. Чтобы хоть как-то скрыть нервозность, я стянула шапку и повернулась к зеркалу, начав поправлять сбившиеся волосы, пытаясь придать им хоть мало-мальски приличный вид.

Хватит уже детализировать, приступай к основному!

Наверное, кричите вы, устав читать мой рассказ. Ну да, я б еще поведала, как завязывала шнурки на ботинках…

Простите, всегда, когда волнуюсь, отвлекаюсь на мелкие незначительные делали.

Итак, номер отеля был обставлен шикарно, но без вычурности.

Сорри-сорри, кажется, я опять…

Пропущу ненужные детали, сосредоточившись на главном.

Дима достал из минибара бутылку шампанского и умело раскупорив ее, налил в бокал игристый напиток.

— Пей, а то у меня такое чувство, что ты сейчас в обморок грохнешься.

Я вцепилась в изящный фужер дрожащими пальцами, стараясь справиться с охватившим меня волнением.

Все происходящее походило на сюжет какого-то фильма, слишком далекого и невозможного, чтобы поверить — это реальность.

Знаете, в воображении я много раз представляла себе, КАК это случится, и вот теперь, когда момент, так сказать, настал, меня накрыла волна удушающей паники.

— Пей! — повторил Дима, возвращая меня к действительности. Только сейчас я заметила, что он подошел почти вплотную, наблюдая за мной, будто хищник за жертвой и ничуть не стесняясь своего откровенного взгляда.

— С днем рождения, — выпалила и выпила шампанское, смело взглянув в Димино лицо. Заинтересованная, взбудораженная, я покорно ждала ответного шага, гадая, что же он предпримет теперь.

— Ты же знаешь, что я хочу получить в подарок? — хриплый голос выдал его с головой, несмотря на невозмутимое лицо и насмешливый взгляд. Я кивнула, слишком взволнованная, чтобы произнести хоть слово.

— И ты согласна?

Почему мне казалось, что в этот момент я собираюсь подписать договор с дьяволом?

Сейчас речь шла не только о сексе, но и о нашем противостоянии. Готова ли я подчиниться Диме, полностью согласившись на его условия?

Черт, мне нужно еще шампанского, много, много шампанского. Натянутые до предела нервы начали пошаливать.

А потом наступил переломный момент, и я сама не поняла как, но все сомнения разом отступили.

Разве не этого я хотела все прошедшие годы? Разве не об этом мечтала? Так чего ж сейчас опять поддаюсь сомнениям и страшусь сделать шаг вперед, предпочитая пойти на попятную?

Пусть ненадолго, но принадлежать этому мужчине — это ли не исполнение моих заветных мечтаний? Тогда чего я сомневаюсь?

Просто позволь этому случиться, и плевать, что будет потом.

Я либо разрешаю себе жить, как чувствую, либо нет. И как только я приму правильное решение, все станет легко и понятно.

А выбор состоит лишь в том жить ли мне или делать вид, что живу.

Я хотела жить, поэтому сказала, пусть негромкое, но уверенное «Да» и отдала себя на милость моему победителю.

* * *

Смотрю на нее, а сердце колотится в груди как сумасшедшее.

Да что ж в ней такого-то, а?!

Ведь баба, как баба, и красивее видел и сексуальнее, ан нет, переклинило на этой, будто клеммы сошлись!

Гребанное короткое замыкание!

Какого черта я не могу ее забыть? Чуть не сдох за эти два года…

Вначале, как идиот все надеялся, что передумает, что разведется и меня выберет.

А когда понял, что решила остаться с ним… такая злость взяла. И на нее, и на себя самого, что не могу ее из головы выбросить …

Глаза эти чертовы… Смотрю и меня буквально разрывает на части. Хочется обидеть, унизить, заставить страдать, чтоб поняла, как мне было хреново тогда, когда она буквально растоптала меня своим отказом… А с другой стороны хочу ее, хочу до жути. Так, что аж внутри все горит от дикой потребности чувствовать ее, быть в ней.

Дурдом какой-то, почему рядом с Ю я всегда слетаю с катушек?

Еще в кабинете, когда ее в дверях увидел, думать мог лишь о том, что вот сейчас возьму ее прямо там, на столе, наплевав на все свои планы и обещания. Не уступит она, не станет просить, это надо было понять с самого начала. Я для нее, как и раньше, ни черта не значу, так, очередной мужик, которого можно с легкостью заменить…

Хотя, с чего я решил, что спустя два года что-то изменится?

Непонятно правда, почему со мной все ж пошла? В такси, а потом в отеле все ждал, что сейчас «взбрыкнет», опять начнет строить из себя правильную, но Ю удивила, видимо, впервые решив играть по моим правилам.

Хотя, мне уже было все равно, я едва сдерживался, чтоб не трахнуть ее прямо в лифте. Нетерпение достигло высшей точки.

А когда это ее «Да» услышал…

Крышу снесло окончательно. Если раньше еще были хоть какие-то тормоза, то теперь все — ни черта не осталось.

Я ждал слишком долго, меня уже ничего не остановит: ни ее отказ, ни попытки вырваться и убежать, ни даже гребанное землетрясение. Нет, на этот раз не отпущу, попросту не смогу, мне уже на все плевать — она стала навязчивой идеей, помешательством, от которого не могу отделаться или забыть даже на секунду.

Плевать, что хотел поговорить, узнать, почему ушла от мужа, выпытать, если ли у нее сейчас любовник…

На все стало плевать, когда она сказала «да».

Ушам своим не поверил и как сумасшедший прижал ее к себе, впиваясь в губы, до конца не соображая, что все это происходит на самом деле.

Она даже секунды не колебалась, тут же начав целовать меня в ответ.

В этот раз все иначе, я это чувствовал.

Не знаю даже, как объяснить…

Она не снисходительно позволяет мне ласкать себя, нет, Ю, будто отпустив свои порывы, наконец перестала сдерживаться. И я понял, впервые за все это время, что она так же, как и я, с ума сходит от желания, которое, черт возьми, не уступает моему!

«Это преимущество, и его нельзя упускать», — успеваю подумать, прежде, чем окончательно потеряться в ощущении нежного тела в моих руках, тихих стонах, и попытке содрать с нее одежду.

«Наконец-то Ю в полной моей власти», — эта мысль заставляет забыть обо всем, руша планы, лишая меня самообладания, подводя к границе отчаянной потребности быть внутри, чувствовать, как ее податливое тело принимает меня глубоко в себя.

Я схожу с ума, нетерпеливо проникая пальцами под ее свитер, сжимая упругую грудь сквозь ткань бюстгальтера, проклиная эти чертовы тряпки, которые вечно мне мешают. Чувствую себя гребанным девственником, впервые касающимся женщины, ведь даже такая скромная ласка вызывает бурю восторга, заставляя забыть об осторожности и сильнее вжиматься в желанное тело, жестко сминая его руками.

Выдержки не хватает и на полминуты, и вот я уже расстёгиваю ее джинсы, отодвигая пальцами трусики и без колебаний проникая в нее как можно глубже. Узкие джинсы не дают особого простора для маневров, но мне уже плевать, с тихим рыком целую Ю, заглушая жаркие стоны, резко двигая пальцами, растягивая ее внутри.

Проклятие!

Мне мало пальцев. Хочу вдалбливаться в неё членом.

Хватит, в это мы уже наигрались!

«Трахни её! — кричат инстинкты. — Трахни, а то опять сбежит, оставив ни с чем…»

Не-ет в этот раз все не так. В этот раз не дам ей уйти…

Воспоминания причиняют боль, впиваюсь в нежную кожу на шее зубами, намеренно желая оставить следы, свои метки. Чтобы каждый урод в этом городе, а в первую очередь её муж, знали, что эта женщина принадлежит мне, что я ее трахаю!

Но отчего-то хотелось не просто трахнуть, а довести до такого состояния, чтоб забыла собственное имя и лишь только стонать могла, да просить ещё. Раз за разом, чтоб для неё это был не просто очередной секс, а чтоб запомнила и надолго… И потом кончала от одного воспоминания, чтоб на других мужиков даже смотреть не могла… Только мне принадлежала…

Прижимаюсь теснее в какой-то дикой потребности обладать, пальцами зарываюсь в ее волосы на затылке, заставляя прогнуться.

Ты мой первый и единственный.

Как часто Оля шептала эти слова, но для меня они ровным счетом ничего не значили. Да хоть двадцатый, мне-то что?

А вот с Ю все по-другому, с ней, черт подери, хочется быть первым и единственным. Чтоб только у меня было право прикасаться, разговаривать, блин, даже просто смотреть!

Бл#ть, да что ж это за наваждение?!

Переспать и забыть, а потом, наконец, выбросить ее из головы к чертовой матери!

— Раздевайся.

Не узнаю свой голос, настолько хрипло и надсадно он звучит в тишине комнаты.

Разжимаю объятия, вглядываясь в растерянное Юлино лицо: глаза затуманены, губы припухли, она явно не понимает ни слова. Ну, хоть не я один слабо соображаю, это не может не радовать.

— Раздевайся.

Повторяю с нажимом и отступаю, давая понять, что не шучу. Она сказала «да», а значит, согласилась на мои условия. Но, черт возьми, ладони вспотели как у школьника — вдруг откажет? Слишком рискованно, но я осознанно иду на этот риск, ведь если все получится, сегодня ночью я сорву банк.

Напряженно наблюдаю, как Ю застыла в нерешительности, раздумывая, стоит ли соглашаться на столь авантюрную затею. На ее лице отразилась смесь настолько разных эмоций, что можно было легко догадаться: внутренняя борьба в ней сейчас идет нехилая.

Пытаясь обуздать волнение, все еще подстегиваемый неудовлетворенным желанием, я ждал, казалось, целую вечность, прежде чем Ю, закусив нижнюю губу, сделала шаг назад.

Проклятие, я проиграл! Какого хрена было так рисковать? Надо было просто затащить в койку и дело с концом!

Но в следующее мгновение я теряю способность не то что здраво рассуждать, но даже дышать, ведь Ю начинает стягивать с себя свитер.

Нет, сегодня явно мой день!

Едва сдерживаюсь, чтоб не начать самодовольно ухмыляться. Похоже, это будет один из самых лучших дней рождения, и его я точно запомню надолго.

Присаживаюсь на край кровати, во все глаза наблюдая, как Ю медленно избавляется от одежды.

Я не желаю пропустить ни одной детали столь эротичного действа, жадно рассматривая стройные ноги, талию, грудь… Та-ак, похоже, стоит притормозить, иначе я сейчас сорвусь и разорву к чертям оставшуюся на ней одежду. Хотя, то, в чем стояла сейчас передо мной Ю, одеждой можно было назвать с большой натяжкой.

— Снимай все.

Чуть помедлив, она расправила плечи, и, дерзко вздернув подборок, коснулась пальцами бретелей белого бюстгальтера.

Вот сейчас она меня пошлет- в этом не было никаких сомнений. Но Ю удивила меня. Лукаво взглянув из-под опущенных ресниц, медленно потянула полупрозрачную ткань, обнажая идеальной формы грудь, и усмехнулась, явно довольная произведенным эффектом.

Да уж, она действительно решила идти до конца, и что бы я ни делал, ее не проймешь, слишком уж хорошо она знает, как действует на меня.

Когда вслед за бюстгальтером в сторону полетели и трусики, я не смог даже вздохнуть. Я вообще ни черта не мог сделать, лишь сидеть и пялиться на самое желанное в мире тело, которое я наконец-то вижу обнаженным.

Подходит медленно, плавно покачивая бедрами.

Она абсолютно голая, в то время как я полностью одет, даже пиджак не снял.

Да, а это похлеще самых горячих сексуальных фантазий…

Останавливается перед кроватью.

Блин член просто каменеет от одного взгляда на неё.

Я сейчас попросту свихнусь или взорвусь к чертовой матери!

Наконец все, как я мечтал…

— Так тебя устроит?

— О, да-а…

Протягиваю руку, проводя по белоснежной груди, вниз к плоскому животу, и бесцеремонно касаюсь пальцами её влажной плоти. Она и не думает возмутиться или оскорбиться…

Мокрая… Горячая…

Заставляю раздвинуть ноги шире, вдавливая в неё пальцы.

Чёрт… Тугая, влажная… Я сейчас просто сдохну, если не войду в неё…

Стонет, так откровенно прося продолжения.

Двигает бедрами, насаживаясь на мои пальцы.

Да-а. Потомись ещё, вот так…

— Нравится?

Вновь стонет в ответ.

Ну, нет. Так не пойдёт.

Хочу твой голос.

Как же я о нем мечтал…

Убираю руку, влажными пальцами сжимая сосок. Видя, как она выгибается, как закусывает нижнюю губу.

Бл#ть, это предел. Как же я ее хочу!

— Нравится?

Чёрт, ну давай, Ю. Сдайся или я не выдержу-у-у.

— Да…

— Тогда попроси.

Выдыхаю шепотом, так как голос окончательно пропал.

Приближается, опираясь коленями о кровать. Садится на меня сверху, и мне окончательно сносит крышу от её запаха, от ощущения идеального тела под моими ладонями.

— Трахни меня…

Чуть поводит бедрами касаясь меня возбужденной влажной плотью. Утыкается в шею, жалобно всхлипывая.

Проклятие, это самый сладкий звук на свете. Опускаю руку, расстёгивая ширинку, чувствуя, как Ю тут же прижимается теснее. Будто я поощрил её.

Чёрт, какая же она страстная!

Ерзает на мне, пытаясь пристроиться. Придерживаю за бедра, впиваясь в них пальцами, касаясь головкой влажных складок, находясь так близко от цели…

— Трахни меня, пожалуйста. Я больше не выдержу…

Ее голос срывается, как и мой минуту назад, и я жадно целую нежные губы, одновременно опрокидывая ее на кровать, подминая под себя.

Грубо развожу её ноги шире и, забывая обо всем, начинаю вколачиваться в желанное тело.

Моя… Моя… Моя.

Шумит в голове одно лишь слово

Самая желанная женщина в мире, женщина, на которой я помешан вот уже больше трёх лет…

Наконец-то принадлежит мне.

* * *

Я открыла глаза, пытаясь понять источник шума, который меня разбудил.

На часах было начало первого, видимо, я задремала, хотя казалось, прикрыла веки лишь на мгновение.

Вокруг царила полутьма, слабый свет от уличных фонарей струился из окна, и лишь изредка комнату освещали отблески фар, проезжающих мимо машин.

Вновь чиркающий металлический звук.

Я обернулась, приподнимаясь на локте, и увидела Диму, который сидел в глубоком кресле спиной к окну, так, что его лицо находилось в тени, и при всем желании его нельзя было рассмотреть. Мышцы приятно заныли, напоминая о недавнем весьма приятном времяпрепровождении.

В очередной раз чиркнув зажигалкой, мужчине все же удалось прикурить, и в полутьме заплясал красный огонек сигареты. Едкий дым начал медленно заполнять комнату.

Интересно, а тут вообще можно курить?

Хотя, что за глупые вопросы, уверена — Диме, можно.

И почему меня все время волнуют незначительные вещи, когда в данный момент в первую очередь нужно озаботиться вопросом, почему мужчина, с которым я еще час назад занималась сексом, сидит полностью одетый в темноте и наблюдает, как я сплю?

Внутренний голос подсказывал, что ничего хорошего это не сулит.

Видимо перемирие закончилось, и Дима, вновь поддавшись собственным заморочкам, решил продолжить наше противостояние и глупые игры.

С другой стороны, с чего я взяла, что он прекращал игру? Я не вчера родилась, чтобы понять — секс не всегда является признаком чувств, пусть и такой шикарный, каким мы занимались этим вечером.

Для интересующихся расскажу: было два раза (не буду заливать про умопомрачительный секс до утра), думаю, такое бывает лишь в романах про властных горцев. Но, умопомрачительный секс все же был, хотя я игрок скамейки запасных, который до этого долгое время выступал за одну команду (если вы понимаете, о чем я) и явно не претендую на звание эксперта.

Что-то меня на футбольную тему потянуло…

Стянув смятую простыню и укутавшись в нее на манер саронга, я села на кровати, ожидая следующего хода от Димы.

Не стоит лезть на рожон и первой заводить разговор, лучше уж послушать, что скажет мой новоиспеченный любовник и уже от этого выстраивать тактику дальнейшего поведения да, юрист во мне не убиваем.

Любовник… это новое, непривычное слово оседало на языке, принося с собой понимание — теперь все изменилось. Я еще не знала, в худшую или лучшую сторону, но изменилось, в этом можно было не сомневаться.

Молчание затянулось, не предвещая ничего хорошего — похоже, неприятного разговора не избежать. Ну почему я не могла проснуться в нежных объятиях пылкого мужчины и, поддавшись безудержной страсти, предаваться разврату до самого утра? Потому что ты неудачницатвоя жизнь не дурацкий сериал, тут же одернула я себя.

Сидеть полуголой в Димином присутствии стало как-то некомфортно, я поежилась, пытаясь вспомнить, где именно оставила одежду, и прикидывая, как быстро смогу найти ее в полутьме.

— Мне нужно идти, меня ждут.

Вздрогнув, наблюдаю, как Дима, затушив окурок, поднимается с кресла.

Переспал, а теперь отправляется на праздник? Будет мило улыбаться, обнимая свою невесту, в присутствии родных и близких, а я…

Что я? Отправлюсь домой, ожидая, когда Дима в следующий раз соблаговолит «посетить мою скромную персону».

— Ты можешь остаться, я оплатил номер до утра.

Проклятие, меня чуть не стошнило от небрежного тона, которым были сказаны эти слова.

Он оплатил номер до утра, какая предусмотрительность и забота…

Меня будто ставили на место, явно показывая, кем считают, хотя нет, кем я являюсь.

Сглотнув подступивший к горлу комок, я расправила плечи.

Ну уж нет, не на ту напал! Я не доставлю тебе такого удовольствия, позволив и дальше играть с моими чувствами.

Если это все, на что Дима способен, то он проиграл, меня не так-то легко унизить.

Да… Если это и был твой коварный план, милый, то он явно не дотягивает в своей изощренности даже до троечки. Особенно если сравнивать с той атакой, которой я подвергалась последние недели, и которая успела подготовить меня к дальнейшим событиям.

Как бы больно и плохо мне сейчас ни было, это не конец света.

Осознавать, что любишь такого эгоистичного, ни в грош не ставящего тебя ублюдка, который намеренно причиняет боль, куда хуже.

Юля, хватит играть в девочку, давай включай мозги!

Нужно сообразить, как выйти из ситуации с минимальными потерями, а о том, что делать со всем этим дальше, я подумаю завтра.

Единственное мое преимущество перед Димой — производимый на него эффект (в действии которого я могла убедиться этим вечером). Я не хлопающая глазами дурочка, какой могла показаться вам, пока изливала свои нравственные терзания по поводу измены. Я вполне знаю себе цену и понимаю, как можно играть на мужском самолюбии, показывая свою слабость.

Неспешно поднявшись с кровати, подхожу к Диме, вглядываясь в полутьме в его напряженное лицо.

Ждет истерик и выяснений отношений? Криков «И после всего, ты вот так просто уйдешь?!». Нет, я гораздо умнее и понимаю, что так не смогу надолго удержать его рядом со мной.

— Мне понравилось…

Выдыхаю томно, причем, даже не играя (мне действительно понравилось все, что произошло сегодня в этом номере, и я бы не отказалась от продолжения).

— Что именно? — в тоне явно скользит насмешка.

— Раздеваться для тебя, принадлежать тебе… — провожу кончиком языка по нижней губе, надеясь, что этот маневр не останется незамеченным. Изо всех сил пытаюсь сыграть на Димином влечении и его давней ревности к моему мужу. Все хотят знать, что они особенные.

— Играешь? — умный мальчик, гораздо умнее, чем два года назад. Стерва во мне все ж «включилась» и явно наслаждалась всем происходящим.

— Скорее соблазняю.

— Не удовлетворена? — Дима наигранно приподнимает брови в немом изумлении. Прижимаюсь теснее, робко касаясь пальцами пряжки его ремня. Пусть думает, что он тут главный, а я лишь слабая женщина, жаждущая еще немного ласки.

— Просто хочу тебя… опять.

Я никогда не говорила Диме столь открыто о своих желаниях и, надеюсь, это не останется незамеченным и заденет его за живое.

— Когда-то ты утверждал, что у тебя встает от одного моего присутствия в комнате…

— Так и есть, тебе не нужно играть, достаточно просто быть рядом.

Бинго!

Разжимаю пальцы, позволяя простыне соскользнуть к ногам, уже второй раз за вечер представая перед Димой обнаженной.

— Я здесь и вновь хочу чувствовать тебя внутри, — пальцы, что касались ремня, опускаются ниже, находя подтверждение — мои слова в совокупности с наготой работают безотказно. На этот раз я не буду так глупа и не отпущу Диму ни за что на свете. Я перешла на темную сторону и теперь буду драться за своего мужчину.

— Скажи еще раз, — шепчет, сжимая мое лицо в ладонях, не давая возможности отвернутся. Вот он, мой прежний Дима, наконец-то!

— Тебя хочу, — шепчу страстно в ответ, чувствуя, как сердце бьется в груди, с бешеной скоростью набирая обороты.

Дима будто против воли притягивает меня ближе, больно впиваясь пальцами в предплечья, но мне уже все равно — я точно знаю, что будет дальше, вижу это в его затуманенных зеленых глазах, самых любимых глазах на свете.

— Повтори.

— Тебя, только тебя хочу, — выдыхаю едва слышно, прижимаясь к его губам, чувствуя, как нетерпеливые руки скользят по моему телу, вновь доводя до безумства.

— Тебя же ждут… — бормочу между поцелуями, тщетно пытаясь отстраниться, вдохнуть воздуха хоть на секунду.

— К черту всех… Пусть ждут…

Полутьма скрыла улыбку моего триумфа.

 

Глава 20

— Дим, хватить играть в игры, — шепчу, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже, но все бесполезно, ведь в данный момент мужские пальцы нежно перебирают мои распущенные волосы, лишая воли.

— Я вообще не умею играть, — легкий поцелуй в шею вовсе не подтверждает его слова, как и игривый тон.

— Не паясничай.

— Но это правда! А ещё я не умею держать себя в руках, когда ты рядом, ну, это я думаю, ты уже поняла…

Отстраняюсь, заглядывая в глаза, пытаясь разгадать, говорит ли он правду или это очередной хитрый ход, дабы усыпить мою бдительность.

Проклятие, ну почему все так?!

Не жизнь, а сплошная шахматная партия, где важен буквально каждый ход и даже небольшая ошибка может привести к проигрышу в финале.

«Чего ты напрягаешься? Расслабься и получай удовольствие,» — скажете вы, глядя на ситуацию со стороны.

Но, на самом деле все не так просто…

Да, Дима остался со мной той ночью, и в наших отношениях произошли перемены, но я не могла не понимать, что выиграла лишь битву и основные сражения еще впереди.

Но вовсе не это пугало меня, к трудностям я уже привыкла, как и к постоянной борьбе. Нет, меня беспокоили совсем другие вопросы и самый главный из них: могу ли я доверять Диме?

То, как хладнокровно он вел себя тогда в отеле, как бросил мне в лицо, что номер оплачен, наталкивало на весьма невеселые мысли.

Он не простил, не забыл своих обид, не смог отпустить их даже после того, как мы переспали, даже после того, как я подчинилась, решив играть по его правилам.

Я разделась для него, говорила то, что Дима так хотел от меня услышать, но даже после этого задетое самолюбие диктовало ему медленно и методично, точными ударами добивать меня…

Я смогла наступить на горло своим принципам и покорилась, впервые в жизни позволив себе быть ведомой. Но Диме этого оказалось мало, и поэтому мы вновь на поле боя, и я мучаюсь сомнениями, прекрасно понимая — человек, который любит, никогда не будет унижать тебя, намеренно причиняя боль.

А это значит, что Дима испытывает ко мне все что угодно, но только не любовь…

Это значит, что мне нужно быть на стороже, ведь каждый мой промах будет использован против меня в жестокой игре, где нет никаких правил.

Да уж, не самое приятное занятие на свете — ждать подвоха, сомневаться и пребывать в напряжении рядом с любимым мужчиной, постоянно ожидая от него удара в спину.

Но я сама выбрала этот путь, решив бороться за Диму, а значит, должна выдержать…

После той ночи в отеле, уже под утро, когда Дима вез меня домой, я задумалась, что же теперь будет дальше?

Заводить серьезный разговор мне не хотелось, попросту не осталось сил — ни физических, ни моральных.

Я смотрела, как Дима, взяв мой телефон, набирает цифры и нажимает кнопку вызова. Ну вот, теперь у меня есть его номер, все же это лучше, чем ничего. Хоть какой-то сдвиг в отношениях.

Я все ждала, что вот сейчас он что-нибудь скажет, разрешит мои сомнения, склонит чашу весов в хорошую или плохую сторону, но не оставит меня в подвешенном состоянии гадать, чего же ждать дальше.

Но, видимо, любовницам и этого не положено…

Поцеловав меня на прощание, Дима посоветовал не идти сегодня на работу, сказав, что сам уладит все с клиентами. Вот она неоспоримая выгода «связи» с начальством… как бы не свихнуться от радости…

Я пошла к дому, а он уехал. Уехал, так и не сказав, что собирается делать, что изменилось в наших отношениях.

Проспав до обеда, оставшуюся часть дня я провела в терзаниях и ожидании. Ожидании звонка или появления Димы.

Нет, я не ждала, что он переступит порог квартиры с букетом наперевес и, опустившись на одно колено, попросит моей руки… Нет…

Слишком хорошо я понимала, в каком болоте увязла, и что так просто все не разрешится.

Но не буду скрывать, что я надеялась, как романтическая школьница надеялась, что Дима поехал к невесте, дабы разорвать с ней помолвку.

Я понимала, что мы не сможем за одну ночь исправить все, что натворили, вновь вернувшись к прежним отношениям. Но если бы мы оба стали свободными, не связанными клятвами и обязательствами с другими людьми, то смогли бы начать все с начала, попытавшись заново выстроить отношения.

Но… Часы тянулись один за другим, на улице начало смеркаться, и мои надежды таяли как мокрый снег за окном, превращаясь в темные лужи под ногами прохожих.

В начале двенадцатого, когда я уже собиралась спать, от Димы пришла смс с пожеланием спокойной ночи…

Это сообщение заставило меня разреветься.

Я плакала, не в силах остановиться, проклиная себя за слабость, повторяя, что знала, на что иду. Но то сообщение оказалась последней каплей, возможно, даже не подозревая, Дима нанес удар в очередную чувствительную точку, заставив сердце сжиматься от острых приступов душевной боли.

Он не приехал и не позвонил, он прислал смс…

Чтобы расстаться с Олей, поговорив с ней по душам, и объяснить всю ситуацию, целого дня было предостаточно. Но Дима не сделал этого. Я буквально видела, как он торопливо набирает сообщение, стараясь, чтобы невеста не заметила, в то время, как они готовятся лечь спать в общую постель в своем огромном, уютном доме.

«Спокойной ночи, увидимся завтра на работе».

Это все, чего я оказалась достойна, то, на что я добровольно подписалась и теперь не имею права жаловаться…

Дима оказался слишком жесток и циничен, настолько, что я даже не ожидала.

Но мой выбор был сделан — я решила бороться за него, хотя уже не была уверена, надолго ли хватит сил и решимости идти до конца.

Думаю, теперь вам понятно, почему я с сомнением воспринимала страстные слова, которые он шептал, усадив меня на письменный стол в своем кабинете. Ну что ж, любовница как-никак, все в лучших традициях жанра.

Мое тело воспламенялось от любого, даже мимолетного прикосновения, а душа таяла от каждого нежного слова, но я изо всех сил старалась держаться, слишком обиженная, чтобы так легко уступить.

— Не могу не прикасаться к тебе в течение нескольких часов после того, что было ночью… После того, что ты говорила…

Пойманная будто в клетку, я тонула в ощущении сильных рук, что обвились вокруг моей талии, тихо постанывая, не находя в себе сил бороться.

— Дима-а…

— Ммм?

— Не начинай.

— Почему?

— Потому что, если ты начнешь, то я кончу.

— Так мы не к этому стремимся? Сказала бы сразу, я б так не старался той ночью… Эй, эй! Больно!

Я ударила Диму по плечу, не в силах сдержать смешок. Взглянув в его лицо, на секунду замираю, казалось, утратив способность дышать. Зеленые глаза блестят, озорная улыбка играет на губах, волосы растрепаны — Дима будто вновь стал тем беззаботным мальчишкой, которого я полюбила два года назад. Как же мне нравятся эти перемены в нем.

Нет, ну вот кто бы выдержал на моем месте?! Никто, так ведь и я не железная!

Притягиваю Диму к себе, зарываясь пальцами в волосы, склоняя его голову ближе.

— Ты меня хочешь? — шепчет, заглядывая в глаза, не давая нашим губам соприкоснуться. Я напрягаюсь.

Опять? Все по новой? Сколько он будет сомневаться?!

— А ты как думаешь?

— Я хочу услышать…

— Тебе мало было того, что я говорила в прошлый раз?

— Мало, мне всегда будет мало…

— Дима-а…

— Что, моя хорошая, скажи, и я все сделаю, только скажи…

И я теряю над собой контроль от ощущения горячего сильного тела под моими ладонями, от хрипловатого, сводящего с ума голоса…

Мне уже плевать на все, никакие опасения и доводы разума меня больше не волнуют, есть толь он и я, мужчина и женщина, которые хотят друг друга настолько, что сходят с ума от желания.

Где-то на уровне подсознания понимаю — это нелюбовь, это потребность. Быть рядом, ощущать, прикасаться, чувствовать. Просто являться частью его жизни…

Стук в дверь разрывает тишину комнаты, нарушаемую лишь нашими стонами, да шуршанием одежды, которую мы торопливо пытаемся стянуть.

— Дима, ты тут?

Оля… пусть я встречалась с ней лишь однажды, но безошибочно узнала ее голос.

Дверная ручка поворачивается, заставляя меня в прямом смысле похолодеть от ужаса. Но, на счастье, мой любовникначальник оказался предусмотрителен и закрыл замок изнутри перед тем, как уединиться.

Ручку еще несколько раз торопливо дернули — Оля была явно недовольна отсутствием жениха на рабочем месте. Дима тем временем прижал палец к моим губам, призывая молчать, и бросил взволнованный взгляд на дверь.

И в этот момент мне до ужаса захотелось, чтобы дверь оказалась открытой, что бы Оля зашла и увидела, чем ее благоверный занимается на работе.

Видимо, весь вчерашний день Дима потратил на оправдания и заглаживание вины перед невестой, придумав какой-нибудь веский повод для своего отсутствия.

Я взглянула на мужчину, чьи руки все еще обнимали меня, прижимая к своему крепкому телу, и, переполняемая обидой и разочарованием, поняла одну простую истину…

«Он женится на ней. Не знаю из-за любви или чтобы досадить мне, но он, черт побери, женится на этой Оле. И в тот день я просто позволю растоптать свое сердце и, самое страшное, Дима с легкостью пойдет на это, поставив тем самым шах и мат в своей жестокой игре…»

Спрыгиваю со стола, выскальзывая из объятий, желание сказать что-нибудь, привлечь внимание, чтобы Оля поняла, что мы в кабинете и чем именно мы тут занимаемся, сжигает меня изнутри. Но шаги за дверью стихают, оставляя нас с Димой наедине, терзаемых каждый своими демонами.

— Иди сюда, — выдыхает, целуя в шею, вновь притягивая меня ближе.

Он в своем уме?!

Хочется выругаться, а лучше напиться, забыв последние дни как страшный сон.

— Дим, мне нужно идти.

— Нет, ненужно, мы еще не закончили.

— Ты всерьез думаешь, что сейчас самое подходящее время?! — пытаюсь вырваться, отстраниться, но мне не дают сделать даже этого, продолжая удерживать в кольце сильных рук.

— Ты знала о существовании моей невесты, когда поехала в отель, так с чего сейчас эта игра в оскорбленную невинность? — Дима больно сжимает мои предплечья, выжидающе глядя в глаза, будто мой ответ жизненно важен для него.

— Что-то изменилось? — Напряжение нарастает, я уже не знаю, что думать…

Он хочет услышать о моих чувствах? О том, что я умираю каждый раз, когда думаю о его невесте, как он прикасается к ней, целует ее…

Если бы я знала наверняка, что Дима не воспользуется моей любовью как оружием, против меня же… Если бы я была уверенна в его ответном чувстве, не боясь получить новую порцию боли в ответ, я бы призналась, я бы, черт побери, призналась ему во всем. Но между нами было так много «если», что, казалось, их уже невозможно преодолеть.

Поэтому я молчала, пока Дима не встряхнул меня и не процедил:

— Кто я для тебя: очередной мужик, которого ты пустила в свою койку?

— Дима! — произнесла предостерегающе, глядя на него снизу вверх.

— Что? Что Дима? Отвечай, что между нами?!

— Ты хочешь услышать о любви? Так вот это не любовь! Ты меня слышишь? Когда любят, не делают больно, а пытаются защитить! Так что между нами все, что угодно, но не это.

— Значит просто трах?

Я неопределённо пожала плечами, давая понять, что ответ на этот вопрос не слишком меня занимает.

— Ну, тогда иди, пошла отсюда! Давай, до следующего раза! Я сообщу тебе, если мне приспичит.

Руку обожгла резкая боль, ладонь горела, будто в огне, и лишь тогда я поняла, что залепила Диме пощечину.

— Ни черта ты не вырос, как был мальчишкой, так и остался! Маленький, обиженный мальчик! — я выкрикивала каждое слово, вкладывая в них всю накопившуюся боль и обиду.

— Хочешь втоптать меня в грязь? Вначале сам от нее отмойся!

Повернув ключ в замке, я поспешно вышла из кабинета, боясь, что не выдержу и расплачусь, и тут же дверь задрожала, когда Дима со всей силы ударил по ней с той стороны.

Практически бегу по коридорам студии, желая побыстрее остаться одной. Проходя мимо ресепшена, в прямом смысле налетаю на Олю.

Нет, ну сегодня явно не мой день!

Она стоит в миленьком сером платье с кружевным воротником, ну точь-в-точь школьница, и во все глаза смотрит на меня.

Только дурак не поймет, что у меня что-то случилось, а я, как бы мне не хотелось, вовсе не считаю, Олю настолько глупой.

Киваю и, стараясь не смотреть в ее сторону, поспешно иду к комнате отдыха персонала.

Не хочу сказать, что я испытываю чувство вины, но находиться с Диминой невестой в одном помещении, а уж тем более разговаривать с ней, я не имею ни малейшего желания.

Но, видимо, сегодня действительно был не мой день…

— Юль, подожди, кое-что изменилось в твоем расписании, — в этот момент я ненавижу Маринку, а также ее обязанности секретаря. — Заодно расскажу про новогодний корпоратив, начальство, наконец, определилось с рестораном!

Сжав зубы, подхожу к стойке ресепшена, наблюдая, как Марина, просматривая записи, отмечает, какие из моих съемок на последние два дня были перенесены клиентами.

— А мне тут Ольга рассказывала, какое она свадебное платье выбрала, — восторженно щебечет Маринка, чем вызывает очередной приступ ненависти к себе.

— Прекрасно.

— Ну, сразу видно — Юле это не интересно, замужние все такие. Я вот, жуть как хочу стать невестой, поэтому все, что связанно со свадьбой, меня, прям, манит, — не унимается наш болтливый секретарь.

— Юля, а какое у вас было свадебное платье? — негромко спрашивает Оля, которая до этого не проронила ни слова.

Вот только обсуждение свадьбы ее или моей, неважно, мне не хватало для полного счастья!

— Красивое, на мой вкус, хотя, сейчас уже совсем другая мода…

Бормочу, стараясь не смотреть в ее сторону, отчего-то чувствуя себя виноватой перед этой юной девушкой, которая, по сути, является моей соперницей и должна вызывать во мне лишь ненависть.

Я думала, что более неловкой ситуации и придумать невозможно, но, когда увидела приближающегося к нам Диму, поняла — ошибалась.

Он был спокоен, абсолютно спокоен, когда подошел и у меня на глазах обнял Олю, поцеловав ее в щеку.

Дима не разжал рук, продолжая прижимать к себе невесту, которая буквально расцвела в его объятиях.

Паршиво, как же мне было паршиво в тот момент.

Хотя нет, паршиво — слишком мягко сказано, не думаю, что на свете существует достаточно емкое слово, чтобы описать мои чувства.

Интересно, маленький эгоист заигрался в Бога или Оля действительно дорога ему настолько, что он оберегает ее, не желая ранить?

В отличие от меня…

О, да, мне Дима причиняет боль с особым наслаждением, упиваясь каждым мгновением!

И мне действительно было больно…

Как бы я ни хотела этого отрицать, каждый его удар достигал цели, потому что он был моим слабым местом — мужчиной, любовь к которому я не смогла вытравить из сердца, как ни пыталась, и теперь добровольно превратила свою жизнь в ад.

И наверно, именно поэтому, несмотря на любовь, в тот момент я ненавидела Диму и его жестокую игру с моим сердцем.

Я не знала, что такое возможно, всегда думала, что о таком поют лишь в песнях да пишут в книгах, но… В тот момент я действительно ненавидела его, глядя, как он улыбается другой женщине, как он касается губами ее волос… Мне было плевать, даже если это фарс и показуха, я ненавидела его.

И как бы глупо это ни звучало, моя ненависть рождалась из любви, восставала, как чертов феникс, сжигая меня изнутри.

Меня раздирало от противоречивых эмоций, от душевной боли.

Именно тогда я очень хорошо поняла Диму — он подвел меня к самому краю, к границе моего собственного ада. Как бы я ни хотела убежать, в глубине души понимала — он не отпустит.

Если он испытывает хотя бы половину тех чувств, которые накрывают сейчас меня, Дима будет терзать меня ненавистью до последнего.

Мой мужчина, мой палач, человек который раз за разом причиняет боль, и к которому после всего этого я добровольно пойду в объятия, ведь просто не могу иначе…

Интересно, что за ложь он придумал, чтобы оправдать перед Олей свое отсутствие в день рождения?

Хотя, сказать по правде, меня не сильно заботил этот вопрос… Гораздо сильнее меня волновало — долго ли я еще выдержу эту пытку.

— Юль, вот адрес ресторана, на карточке дата, время и требования дресс-кода.

Я будто вынырнула из мутных вод своих мыслей, возвращаясь к реальности.

— Планируется вечеринка — «люди в черном», — вещала Марина, чуть ли не визжа от радости. Я уже едва переносила ее безграничный, похожий на истерику, оптимизм.

— Ничего не изменилось, ты «плюс один»?

— Чего? — я непонимающе уставилась на девушку, стараясь не смотреть на воркующую парочку.

— С мужем, говорю, придешь? Все в силе?

Три пары глаз с любопытством уставились на меня в ожидании ответа.

Проклятие, я же совсем забыла про Лешу!

А ведь обещала ему, что мы вместе придем на корпоратив. И буквально пару дней назад он присылал смс и даже звонил, желая уточнить дату и время праздника, но я была настолько увлечена своими проблемами с Димой, что напрочь забыла ответить.

Хотя, глядя на Диму, нежно обнимающего свою юную невесту, я не видела причин отказывать мужу в приглашении, которого он так жаждет.

Я тоже умею играть нечестно, и плевать на последствия.

— Да, с мужем.

Оля напряженно выдохнула, как только я произнесла эти слова, и если раньше у меня еще были сомнения, то сейчас я поняла точно — она догадывается о нас с Димой, а может, знает наверняка. Поэтому и пришла сегодня в студию, поэтому взволнованно ждала моего ответа и не смогла скрыть радости, услышав его.

На Диму я не хотела даже смотреть.

Мне плевать, будет ли он в ярости или останется равнодушным, мне вообще на него плевать.

По крайне мере, я усиленно старалась себя в этом убедить.

Наконец, моя каторга закончена, и я могу уйти подальше от любопытных глаз и продумать тактику дальнейшего поведения.

Но далеко уйти я не успела…

Не знаю, как Диме удалось так быстро отделаться от Оли, не знаю, как понял, в какую из комнат я зашла, но через пару минут он переступил порог, и я замерла, услышав щелчок закрывающегося замка.

Этот звук резанул по натянутым нервам, словно затвор, разделяющий все на «до» и «после».

Мы вновь остались наедине, будто отрезанные от внешнего мира, и все, что сейчас происходит, слишком «на грани» и неизвестно к чему может привести.

Скажу по правде, я испугалась.

Глядя на прищуренные зеленые глаза, сжатые губы и напряженно стиснутые кулаки, мне захотелось попятиться. Особенно, когда Дима начал медленно приближаться.

Ну уж нет! Какого черта он тут устроил?!

Это я обиженная сторона, я должна злиться и устраивать сцены!

Но это не мешало Диме остановиться возле меня на расстоянии полушага, будто он имел на это все права.

— Чего тебе?

Выпалила, уперев ладони в мускулистые плечи, словно это могло остановить его приближение, но выглядеть бесхребетной идиоткой, которая позволяет уединяться с собой, когда ему захочется, я не собиралась, как и притворяться, что не понимаю, к чему все сейчас ведет… Вернее, может привести.

Черт, еще бы научиться не реагировать на Димино присутствие, усмирить возбуждение, охватившее все тело, и взять чувства и эмоции под контроль.

Но, думаю, любая женщина не устояла бы: разозленный мужчина, сжигаемый ревностью, надвигается на вас, явно желая заняться сексом, грубым, животным сексом…

Так, стоп, это совсем не помогает отвлечься.

Да уж, теперь, после нашей с Димой совместной ночи, я знаю, от чего мне приходится отказываться, какого удовольствия я лишаю себя, отталкивая его…

И вновь внутренняя борьба, мой чертов, повторяющийся раз за разом адов круг!

Гордость вопила: неужели я позволю ему вот так, после всего, что случилось, после всех оскорблений трахнуть себя в кабинете, как какую-то девку?!

Я отчаянно не хотела этой близости, не хотела повиноваться ему, вновь уступать своим принципам, зная, что Дима не собирается бросать ради меня невесту.

А тело и душа просто не могли отвергнуть его… Ведь я любила его… Любого, даже разозленного и желающего каждым своим действием унизить меня.

Ведь он же хотел меня… Вдумайтесь: ОН хотел МЕНЯ! Вот такую, какую есть, со своими загонами и заморочками, почти тридцатилетнюю теткуженщину, которая смотрела на него голодными глазами, впрочем, как и любая вменяемая представительница женского пола. Хотел так же, как и я, с какой-то отчаянной обреченностью, жадно, дико, по-настоящему.

Как же это тяжело — отвергнуть желанного мужчину…

Ведь я не просто любила его, я с ума по нему сходила. Сгорая от страсти, от ненависти, от ослепляющих эмоций, которые превращали меня в совершенно другую женщину… в его женщину!

Боже, если это и есть настоящая любовь, я понимаю, почему люди убивают ради нее и лишаются рассудка. Мне казалось, что мое тело и душа просто не могут выдержать этого водоворота чувств, буквально раздирающих изнутри.

— Значит, с мужем придешь? — грубый, хриплый голос взрывает тишину, заставляет сердце сойти с ума в бешеной агонии частых ударов.

Почему-то сейчас вовсе не радует, что мой выпад достиг желаемой цели…

Но мне певать, мне уже на все плевать, я будто несусь под откос на огромной скорости с напрочь отказавшими тормозами.

И не вижу впереди ничего, кроме Димы.

Он — мой адреналин, мой наркотик, и каждая доза может оказаться запредельной, но я не остановлюсь, ведь отказаться — значит умереть.

— Да! — отвечаю, не отводя взгляда, стараясь казаться невозмутимой, чувствуя, как внутри все сжимается от граничивших с болью ощущений страха и возбуждения.

Дима хватает меня за запястье, притягивая ближе.

Свободной рукой бью его по лицу, наотмашь, со всей силы.

За его невесту… За то, что целовал ее… Обнимал… Прикасался… После всего, что между нами было!

Удар, второй… это все, что успеваю, пока сильные пальцы до боли не сжимают мою руку.

— Стерва! — выдыхает как проклятие, сдавливая в жестких объятиях. Почему, ну почему даже это короткое оскорбление возбуждает меня еще сильнее? Внизу живота сладко заныло, как же мне хотелось отдаться ему… Прямо сейчас…

Наверно я действительно сумасшедшая, как и он…

Дима разворачивает меня спиной к себе, опрокидывая на стоящий рядом стол, заставляя прижаться грудью к столешнице.

Бесцеремонно задирает платье, ловкие пальцы нагло стягивают трусики, а я брыкаюсь, не веря, что все это происходит на самом деле.

Все случилось так быстро, за считанные секунды, что я даже опомниться не успела.

И вот я уже прижата к столу в весьма недвусмысленной позе, будто безвольная кукла…

Ненавижу! И возненавижу еще больше, если он сейчас займется со мной сексом, после всего, что случилось, вот так, наклонив над столом!

Как он сказал?

Я позову, если мне приспичит. И что, вот ему «приспичило», и я позволю? Неужели? Где же мои принципы, гордость? Почему я позволяю с собой так обращаться?

Вырываюсь, пытаясь освободиться, не уступив ему… себе.

Очередная борьба, которую веду в первую очередь с самой собой.

— Не надо, — выдыхаю жалобно, признавая, что проиграла, буквально вымаливая сохранить остатки моей гордости.

Но мои слова попросту игнорируют…

* * *

Слюнтяй! Чертов сопляк!

Какой я на хрен мужик, если рядом с ней превращаюсь в малолетку, которым можно вертеть, как вздумается?!

Наивный, думал, все изменится, если пересплю с ней.

Черта с два, все силы уходят на то, чтобы не начать просить ее хоть о мимолетной ласке, прикосновении. Еле сдерживаюсь, чтоб не шептать признания, когда она так близко, когда чувствую ее под собой, такую мягкую, податливую… мою.

Хотел быть нежным, ласкать, сводить с ума, на деле же ничего не вышло. Взял грубо, жадно не в силах контролировать себя, да и во второй раз вышло не лучше. Мы будто обезумевшие звери терзали друг друга, пока полностью не обессилили, но лишь ненадолго пресытившись.

Какого хрена во мне проснулась эта никому ненужная нежность? Она не хотела меня влюбленным идиотом. Отшвыривала раз за разом, играя на моих чувствах и теша свое самолюбие.

Ю нравлюсь я такой, каким она меня сделала: жестким, беспринципным, жаждущим лишь затащить ее в постель.

Хотела? Получай!

Но черт, какого хрена с ней все по-другому?!

Все эмоции на грани, наказываю ее за то, какую власть имеет надо мной, за то, что рядом с ней превращаюсь в одержимого, ничего не соображающего идиота, готового на все, лишь бы быть рядом.

Каждый раз, как про мужа ее слышу… Как представляю ее с ним, убить хочется, причем обоих!

И этот раз не стал исключением. После всего, что было, после ее слов, вновь всплывает этот чертов муженёк, будь он неладен!

Неужели врала? Опять играла со мной? Или просто хочет, чтобы приревновал?

Нет, это не в ее стиле, хотя я уже ничего не соображаю.

Будто быку красную тряпку показали.

И все…

Вижу цель — не вижу препятствий.

Пожалел, что дал Оле то обещание сегодня утром, с трудом представляю, как теперь смогу его выполнить.

Как зверь пошел за Ю по пятам, преследуя — мое обычное состояние в последнее время.

Во мне проснулся инстинкт: предъявить права на свою женщину, заклеймить, подчинить, чтоб признала, что все это игра, что хочет лишь меня, что я единственный, кому она разрешает трогать себя.

Зашел в комнату, прижал ее к себе и все… поплыл, мозги отключились.

Я как наркоман, дорвавшийся до своей дозы.

Проклятие, не прикасался к ней больше суток, а ломает так, будто год не трогал.

— Значит, с мужем придешь?

Ну же, оправдывайся, скажи, что обманула, что специально врала, хотела, чтобы ревновал. Скажи опять, что меня хочешь… Скажи, или у меня окончательно поедет крыша!

— Да.

Сказала и тем самым отрезала себе пути к отступлению.

Не отпущу, не дам уйти, возьму немедленно, здесь, и плевать на все!

Вдыхаю ее запах, злость смешивается с желанием, потребностью быть в ней, ощущать, как дрожит, как стонет, как просит еще, глубже. Лишь тогда она не врет, я чувствую, знаю, лишь тогда она настоящая и полностью моя.

Сжимаю, терзаю желанное тело, не сдержавшись, наклоняю, прижав к столу, наплевав на все протесты, попытки вырваться.

Плевать, теперь я знаю, что она притворяется, знаю, какая она страстная и горячая. Все это ее сопротивление… блеф. Хочет, хочет не меньше, чем я!

И я заставлю ее это признать!

Ну, за что ж она мне?! За что? Сколько боли причинила, а все равно хочу ее, думаю о ней, схожу с ума.

Целым себя чувствую и сломленным одновременно, но лишь рядом с ней живым…

И даже это нравится.

Как долбанный мазохист иду к ней, несмотря на то, что каждый раз жалит прямо в сердце.

Не сдержавшись, стягиваю с нее трусики, чувствуя, какая она влажная и готовая для меня.

Жаркая, горячая, моя страстная Ю…

Ненавижу и с ума схожу, разве такое может быть?

Проклятие, что ж она со мной делает?!

Вырывается, извиваясь, упираясь ягодицами в стоящий колом член.

Сломать к чертям сопротивление, прижимая к себе, заставляя кричать и царапаться.

Неужели не чувствует, что я на грани? Провоцирует?

Погружаю пальцы, еще, глубже, заставляя застонать, признать свое поражение.

Влаги прибавилось, вот так… хорошая моя… Вжимаюсь, ни черта не соображая, дурея от ее готовности, от сбивчивого дыхания. Мог бы, все время держал взаперти, на кровати, чтоб лежала и меня ждала, готовая, возбужденная…

— Не надо…

Надо, еще как надо. Нам обоим!

Не отрезвляет даже ее жалобный тон. Я уже не могу остановиться, это просто нереально.

Еще выше задираю ее юбку, срывая к чертям мешающие трусики, расстёгиваю ширинку.

Дергается, из последних сил пытаясь освободиться…

С каждым ее рывком теряю крупицы здравого смысла, что еще каким-то чудом не разлетелись к чертям.

Касаюсь членом влажных складок и понимаю, что сдерживаться уже нереально, я на грани… Попросту не отвечаю за себя.

— С мужем придешь? — рычу, жестко удерживая на месте, не давая двинуться, податься навстречу.

— Да-а, — и это уже не было ответом на мой вопрос, это была ее капитуляция.

Ох, как же сладко она застонала, когда я одним движением проник так глубоко, что почувствовал дрожь, пробежавшую по нежному телу.

Замер на мгновение, давая Ю привыкнуть, но надолго меня просто не хватило… Рывком прижал к себе, сжимая упругую грудь сквозь ткань платья, заставляя выгнуть спину и принять меня еще глубже. В бешеном темпе двигаюсь внутри, дурея от ее стонов, от сводящих с ума ответных движений… От чувства полной власти над ней…

* * *

Дима вовсе не был нежным, да я и не хотела нежности…

Все эмоции, кипевшие внутри, вылились в жесткий, страстный секс. Как там говорят — секс после примирения самый лучший? Нет, секс во время ссоры оказался самым умопомрачительным в жизни…

Я стонала и царапала столешницу, до боли в пальцах цеплялась за край стола, как за единственное, что могло удержать меня на этой земле.

Я не обращала внимания на боль, на доводы разума, я больше вообще ни на что не обращала внимания — все отступило на второй план. Я будто окунулась в безумие, ненадолго потеряв способность здраво рассуждать.

И эти мгновения, мгновения моего полного подчинения, оказались самыми потрясающими за всю мою жизнь.

Покорная, умирающая от наслаждения, в тот миг я была абсолютно счастлива. Я не смогла избежать власти Димы надо мной, так к чему притворяться, если мое тело каждый раз красноречивее любых слов доказывает принадлежность ему?

Резкие, безжалостные толчки и сильные пальцы, до боли стискивающие мое тело, откровенные стоны и грубоватые признания, слетавшие с его губ…

Все это неумолимо приближало меня к оргазму. А Дима все двигался, не сбавляя темп, неутомимый и беспощадный в своей страсти.

Этот мужчина брал меня так, будто я самая желанная женщина на свете, и он едва сдерживается, чтобы не растерзать меня. Опьяняющее чувство…

Тогда я поняла, что это ещё одна причина, по которой я рядом с ним.

Мое добровольное безумие, граничившее с болью, но вместе с тем подводящее к границе удовольствия.

Я не знаю, как долго это продолжалось…

Я потерялась в захлестнувших меня ощущениях, буквально захлебываясь ими и громкими стонами, срывавшимися с губ. Но когда Димина ладонь дотронулась до моего лица, а пальцы коснулись губ, меня накрыла новая волна наслаждения. Я приоткрыла рот, позволяя проникнуть глубже, посасывая и лаская его языком, чувствуя, что движения члена стали чаще и резче, и поняла, что Диме это нравится не меньше, чем мне.

А потом он приподнял меня, ровно настолько, чтобы рукой коснуться моего живота и заскользить вниз, задевая клитор, лаская его влажными пальцами, который только что были у меня во рту…

И мое тело не выдержало, меня накрыл оргазм, жесткий, дикий, горячий, самый невероятный из всех, что у меня когда-либо был. Безумное напряжение разрешилось огненным потоком, захлестнувшим все тело и заставившим меня закричать. Одного прикосновения хватило, чтобы я уступила, перестав сдерживать себя и могла лишь неистово извиваться в сильных объятиях, позабыв обо всем.

Как бы наивно это ни прозвучало, но с Димой у меня был лучший секс в моей жизни. Страстный, несдержанный, на грани ощущений и эмоций. Все мое тело ныло. От наслаждения или боли? Я не могла бы точно ответить, как и всегда, когда дело касалось этого мужчины. Слишком тонкая грань, слишком много намешано всего, чтобы понять, где любовь превращается в боль, а наслаждение в ненависть.

Мы оба запутались, слишком увязнув в играх, но именно в тот момент я поняла, что чувствую себя собой лишь рядом с ним.

 

Глава 21

Небольшой, но уютный бар «Grand Cru» был закрыт для посетителей и полностью предоставлен в наше распоряжение на всю ночь. Руководство студии не поскупилось, решив устроить сотрудникам самый отвязный новогодний корпоратив за всю историю существования фирмы.

Тема вечеринки — «люди в черном» — обязывала придерживаться в одежде именно этого цвета. Поэтому для праздника я выбрала длинное платье без бретелей, в меру экстравагантное, но не вульгарное, решив особо не заморачиваться с нарядом. Уложив волосы в локоны, я предпочла не перебарщивать с макияжем, так как настроение было, мягко говоря, не праздничным.

Леша заехал за мной в семь, причем сам сидел за рулем, чем несказанно удивил меня. Раньше, если мы выбирались на какое-либо мероприятие, муж, не смотря на мои уговоры или важные обстоятельства, ни за что не соглашался ехать за рулем. Не мог отказаться от возможности выпить и «расслабиться», каждый раз вызывая такси. А тут приехал на машине, одетый с иголочки, да еще с розами.

Да, видимо Леша решил в этот вечер пойти ва-банк и показать, как он изменился, и какое сокровище в его лице я теряю при разводе.

Муж вел себя весьма галантно, поддерживая непринужденный разговор и пытаясь шутить, дабы разрядить неловкие паузы, вовсе не замечая моего ужасного настроения.

Мне же попросту не хотелось ехать на корпоратив, да и вообще выходить из дома. За последнюю неделю я раза три выбиралась в студию, занимаясь лишь обработкой отснятого материала и не желая высовывать нос из квартиры.

Дима уехал на следующий же день после нашей хм… пикантной сцены на работе. Как я поняла из Маринкиных рассказов — он в качестве новогоднего подарка устроил Ольге романтическую поездку в Альпы.

Эта новость настолько сбила меня с толку, что я не смогла даже разозлиться, переваривая полученную информацию и не зная, как на нее реагировать.

Дима в очередной раз указал на мое место, и укатил с невестой в горы, оставив меня наедине со своими сомнениями и переживаниями. Сказать по правде, этого я ожидала от него меньше всего, особенно после того умопомрачительного секса в студии, который, скорее всего, был всего лишь очередным пунктом в его хитрой игре.

Не знаю, услышали ли коллеги тогда что-нибудь или мне просто мерещились перешептывания и косые взгляды, но нормально работать я уже не могла, предпочитая заниматься ретушью снимков дома. Даже в этом плане Дима умудрился превратить мою жизнь в ад, не особо заботясь о последствиях своих импульсивных поступков.

Но, вернемся к новогоднему корпоративу…

Несмотря на плохое настроение, бар мне понравился. Народу было много, но, как говорится, «все свои», и это не особо напрягало.

Мне даже удалось отвлечься, ненадолго забыть о своих проблемах, поддавшись атмосфере всеобщего веселья и предвкушения праздника. Поэтому, попивая шампанское и болтая с Лешей, я не сразу заметила егопоявление, пока один из коллег не упомянул об этом в разговоре.

Тогда-то я увидела Диму, стоящего около барной стойки с бокалом в руке и неотрывно наблюдающего за мной сквозь веселящуюся толпу.

По телу будто прошел заряд в двести двадцать, когда я встретила его напряженный взгляд. Музыка стала тише, цвета бледнее, все разом отступило на второй план. Не осталось ничего, кроме этого мужчины, который прожигает меня взглядом, взглядом полным ненависти, желания, и бешеной потребности, не уступающей по силе моей собственной. Я не видела Диму всего неделю, но уже истосковалась по нему настолько, что была готова, наплевав на гордость, бежать к нему.

А потом я увидела Олю. Она стояла рядом, вцепившись в его руку, будто желая привязать к себе и не отпускать ни на минуту. Знакомое чувство, все чаще посещающее и меня в последнее время…

Неожиданно захотелось рассмеяться… Нет, ну сами посудите, какая ирония — сегодняшний вечер собрал под одной крышей весь любовный квадрат, в который мы, будто жестокие дети, пытаемся играть вот уже не первый год.

Я украдкой наблюдала, как Дима опустошает один бокал за другим, и смутное ощущение беды нарастало внутри, скручивая нервы тугим узлом. Я чувствовала, знала, должно произойти что-то нехорошее, что сегодняшний вечер попросту не может закончиться тихо и мирно. Будто тяжелые тучи сходились над нами, грозя вылиться в публичный скандал, которого я хотела меньше всего. Дима в последнее время и так не отличался сдержанностью, а учитывая количество спиртного, которое он успел выпить, я боялась, что его тормоза откажут окончательно. Поэтому, когда увидела пробирающуюся к нам сквозь толпу широкоплечую фигуру, не придумала ничего более оригинального, чем ретироваться, в надежде, что Дима последует за мной.

Уловка сработала, и я не смогла сдержать облегченного вздоха, услышав позади себя шаги.

— Какого хрена он тут делает?!

Несколько коллег, проходивших в этот момент мимо, тут же оборачиваются, с интересом глядя на нас.

— Можешь не устраивать сцен? — цежу сквозь зубы, стараясь выглядеть невозмутимой.

Дима больно хватает меня за руку, вталкивая в первую попавшуюся дверь, за которой оказывается небольшая кладовка. Он пьян, и это не легкое опьянение, как в ту ночь, когда мы отправились в отель. Разозленный, не контролирующий себя мужчина, от которого можно ожидать всего, чего угодно, — не самый приятный собеседник, и я внутренне собираюсь, готовясь к бою.

— Значит, все-таки привела его?!

— Дима, твоя невеста порхает по студии, рассказывая всем, как выбирает свадебное платье, а после вы уезжаете в романтическое путешествие. Не строй из себя обиженного, а? У самого рыльце в пушку!

— А ты хоть раз подумала обо мне?! Хоть раз сказала, что тебе неприятно от того, что я с Олей? Тебе плевать на все, ты даже не попросила меня разорвать помолвку!

Видимо, алкоголь делал свое дело, толкая Диму на столь несвойственные для него откровенные признания. Но меня это вовсе не радует. Детский сад какой-то!

Нет, ну правда, он притворяется или действительно так думает? Разве о таких вещах просят? Мне кажется, они логичны априори. Но, несмотря на это, я решаю открыть карты, высказав все, что накопилось у меня на душе.

— Да, я хочу, чтобы ты ее бросил! Слышишь? Хочу, чтобы разорвал помолвку, ведь попросту не могу видеть тебя рядом с другой! Доволен?!

Дима замер, уставившись во все глаза, а меня уже «понесло».

— Только ведь ты не поверишь, продолжишь сомневаться и искать подвох, списывая все на мой эгоизм. Вновь будешь мучить, раз за разом заставлять доказывать свои чувства, унижаясь…

Меня трясло, я чувствовала, что вот-вот начнется истерика, но не могла остановиться.

— Дим, ты этого хочешь? Чтобы я унижалась и просила тебя остаться со мной, выбрать меня? Это и был твой коварный план мести?

— Какой к черту план?! С тобой ни один план не работает, никогда!

А так план все же был!

— Что кровь в важные моменты приливает не к тому месту, мешает думать?

— Сука…

— Просто веду себя так же, как и ты! Не хуже, не лучше!

— А если я сейчас ему все расскажу, а? Пойду к твоему муженьку и в подробностях изложу, как ты кончаешь подо мной, как просила трахнуть?!

Меня чуть не вывернуло от его слов. Я устала, как же я устала от этой грязи, взаимных унижений… Я не думала, что Дима поступит так низко, решив шантажировать, да еще и чем! Это ошарашило, можно сказать, привело в чувство, расставив все по местам и в очередной раз показав, как он ко мне относится.

— Неужели ты настолько сильно меня ненавидишь?

Я чувствовала, что вот-вот заплачу, но не хотела доставлять ему такого удовольствия, показывать, насколько сильно задели меня последние слова.

И мне не оставалось ничего, как сбежать, спасая остатки своей гордости, которую Дима каждый раз пытался растоптать. Я больше не хотела разговаривать, даже просто видеть его. Мы расстались на неделю, но он не соскучился по мне, вновь начав с упреков и оскорблений, ставя меня на место. В его представлении я не имела права приходить с Лёшей, но должна спокойно смотреть, как он обнимается со своей невестой!

Не жизнь, а сплошной фарс!

Мне хотелось только одного… Уйти, убежать, не видеть, не слышать, забыть, как страшный сон. Уволиться к чертям с этой работы, лишь бы больше никогда не пересекаться с Димой.

Переболею, уже однажды пришлось…

Перетерплю, выжгу в себе все чувства дотла.

Хватит с меня этой любви, наигрались, я не железная!

Понимала в глубине души, что вру себе, но тогда мысли о побеге были как бальзам на израненную душу.

— Юля! — Кричит Дима мне в след, но я уже захлопываю дверь и выбегаю в зал, вновь погружаясь в атмосферу всеобщего веселья, музыки и шумных разговоров.

Медленно прихожу в себя, оглядываясь по сторонам, и вздрагиваю, чувствуя, как чьи-то пальцы сжимают мой локоть.

— Девушка, можно пригласить вас на танец?

Муж улыбается, притягивая меня ближе, галантно предлагая свою руку.

Облегченно выдыхаю — нервы уже ни к черту!

— Леша, а давай уйдем отсюда? Голова болит от этого шума.

— Может, в ресторанчик тихий поедем? Есть хочешь?

— Да хочу, очень хочу.

— Вот и славно, заодно поговорим. Я так соскучился, кажется, вечность тебя не видел.

Леша начинает проталкиваться через толпу в сторону выхода, сжимая мою руку в своей, а на меня накатывает давно позабытое ощущение заботы и сильного мужского плеча рядом. Да уж, от добра добра не ищут, но я, как сумасшедшая, вечно пытаюсь метаться. Ох, кто бы подсказал, какой выбор мне стоит сделать…

Наконец выходим в узкий холл ресторана и, забрав из гардероба верхнюю одежду, двигаемся к одному из боковых входов.

Я немного расслабляюсь, понимая, что сейчас это самое лучшее решение — уехать подальше от пьяного Димы, который может в любой момент сорваться и устроить скандал. Да и Лешино присутствие успокаивает, давая пусть обманчивое, но ощущение защиты.

— Руки от нее убери!

Буквально подскакиваю на месте от неожиданности и, обернувшись на голос, вижу Диму, который стоит около выхода, прислонившись плечом к косяку двери. Даже сквозь несколько слоев одежды ощущаю Лешину ладонь на своей талии, которая и послужила причиной очередной вспышки гнева.

— Дим, не надо…

— Руки от нее убрал, я сказал, пока тебе их не переломали!

— Юля, может, объяснишь, что происходит? — Муж переводит на меня непонимающий взгляд, пытаясь осмыслить происходящее.

— Я тебе сейчас сам все доходчиво объясню!

Дима уже идет к нам, скидывая на ходу пиджак и сжимая кулаки.

Первый удар Леша пропускает, как и я, до конца не веря, что этот пьяный парень на самом деле кинется драться. Но после первого выпада, муж скидывает куртку и ухмыляется, потирая челюсть. В том, кто выйдет победителем в этой драке, я не сомневаюсь и, чтобы вам было понятно, объясню почему. Всего лишь два пункта решили исход поединка. Первый — Дима до ужаса пьян, и второй — у Лёши был разряд по боксу.

То, что произошло в следующий момент, даже дракой нельзя было назвать.

Муж уклонился от целившегося прямо в челюсть кулака, а потом одним точно выверенным ударом уложил Диму, заставив того без сознания рухнуть на пол.

Я вскрикнула, увидев пятно алой крови, которое медленно расползалось по Диминому лицу. Опустившись на колени, прижала скомканный шарф к его разбитому носу, желая остановить кровотечение.

Спустя минуту Леша протянул мне пакет со льдом, завернутый в плотную ткань льняной салфетки. Надо же, я даже не заметила, чтобы он отходил, настолько ошарашенная видом крови и лежавшего на полу Димы.

— Я попросил управляющего, сейчас придет охрана, поможет перенести его в комнату.

— Спасибо, — осторожно приложив лед к Диминому лицу, я сидела, боясь взглянуть на Лешу.

— Ты с ним спишь?

Логичный вопрос, который заставил меня покраснеть от смущения. Мне не хотелось лгать, особенно сейчас, когда притворяться было бы глупо. Кивнув, я еще ниже опустила голову, полностью сосредоточившись на Диме.

— Я был о тебе лучшего мнения.

Слова, которые я ожидала услышать и которые, несмотря на это, больно задели.

И тут я не выдержала — все напряжение последних месяцев выплеснулось давно грозившей и, наконец, начавшейся истерикой. Эта драка и презрение, которое слышалось в Лешином голосе, стали последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Подняв голову и гордо выпрямив спину, я заговорила, впервые в жизни не сдерживая себя:

— Знаешь, иногда мне кажется, твоё мнение вообще никак со мной не связано! — я устала «подбирать слова», пытаясь не задеть Лешиных чувств и не ранить его.

— Ты придумал себе жену и жил с ней, а до меня настоящей тебе не было никакого дела. Ты меня не слышал, не видел, не замечал проблем, которые были между нами! — я перевела дух, собираясь силами. Слова, которые давно должна была сказать, крутились на языке, и впервые я не собиралась себя останавливать.

— Тут дело не в измене. Тут все гораздо сложнее, глубже… Леша, ты сам не замечал, как отталкивал меня: своим равнодушием, занятостью на работе, постоянными посиделками с друзьями и моими одинокими вечерами. Ты привык… Мы привыкли — это норма, что так живут все, и жена должна терпеть. Но я не хочу быть как все, пойми. Я хочу быть собой!

Я не хочу провести жизнь, играя роль, которую для меня придумали другие. А потом, в сорок лет, понять, что живу с нелюбимым мужчиной, и бояться уйти, разорвать этот замкнутый круг… Из-за детей, опасения остаться одной или привычки, неважно. Я этого не хочу!

Леша, ты же знаешь, я бы никогда тебе не изменила, но… Просто нас уже давно нет, и у меня хватило мужества это признать, осознать и двигаться дальше.

И дело тут не в другом мужчине, а в нас… Вернее в том, что нас-то, по большому счёту, уже давно нет.

Казалось, Лёша впервые понял, что я хочу донести до него, и наконец, услышал меня. Возможно, такая встряска была необходима ему, нам, чтобы расставить все точки над «и», а вернее, поставить точку.

— Юль, мы же любили друг друга… — произнес негромко после долгого молчания. И то, что он сказал о любви в прошедшем времени, показало — муж, наконец, принял то, что так старательно пытался не замечать последнее время.

— Именно поэтому, в память о нашей любви я не хочу расставаться врагами. Леша, мы взрослые люди и можем развестись цивилизованно, без скандалов и оскорблений. Ведь в прошлом у нас было столько хорошего.

— Так может все еще можно вернуть?

Я отрицательно покачала головой, и он понимающе кивнул в ответ.

— Я рад, что мы вот так поговорили… А за мальчишку не переживай, нос я ему не сломал — попросту не успел. Мордашка останется такой же смазливой.

— Леша…

Я не могла винить мужа за горечь, которой было пропитано каждое слово. Все же ему нужно время, чтобы отпустить наши отношения, ведь я-то сделала это уже давно. Да и какому мужчине будет приятно знать, что твоя жена, пусть и практически бывшая, спит с другим?

Через пару минут подошли двое охранников и помогли перенести Диму в небольшую комнату на втором этаже бара. Он все еще был без сознания, поэтому ребята, уложив его на кушетку и проверив пульс, оставили меня дожидаться, когда он придет в себя.

Кровь перестала идти, и я попросту сидела рядом, все еще сжимая в руках пакет с почти растаявшим льдом.

— Он не любит вас.

Я вздрогнула и, быстро обернувшись, увидела в дверях Ольгу.

— Что?

— Он не любит вас. Вы — наваждение, навязчивая идея, на которой он зациклен. Не более того. Однажды не смог вас получить, и это терзает его самолюбие. Желание обладать вами превратилось в одержимость, он как мальчишка хочет то, чего не может получить.

— Оля, я…

Хотя, что я могла сказать?

Она была права, и я это понимала. Дима не любит меня. Лишь желает отомстить, убедиться, что смог завоевать, что я люблю и принадлежу только ему. Причинить боль в отместку за то, что я когда-то растоптала его чувства. Но ирония заключалась в том, что я люблю его. Как и два года назад, люблю… Хоть и опять мое чувство совершенно неуместно.

— Юлия, прошу вас, не затягивайте его обратно в это болото! Вы не представляете, в каком состоянии он был в прошлый раз…

Оля сделала несколько неуверенных шагов вперед и остановилась, глядя на лежащего на кушетке Диму.

— Когда мы встретились, он пил, очень много пил, дрался, ввязывался в неприятности. Вы не представляете, из каких передряг я его вытаскивала…

А ещё он все время говорил о вас, особенно когда был пьян, будто для него не существовало никого другого. В первые полгода нашего знакомства я только и делала, что слушала рассказы о вас…

Девушка на мгновение закрыла глаза, будто собираясь с силами.

— Прошу вас, отпустите его.

— Но я ничего не делаю, он сам…

— Он не сможет быть счастлив с вами, не простит предательства. Вы причинили ему слишком много боли. Он будет сомневаться и терзаться до конца, пока окончательно не измучает вас обоих.

По моим щекам текли слёзы, я смотрела в глаза Ольги и видела в них боль и мольбу.

— Уезжайте, пожалуйста. Дима забудет вас, это наваждение пройдёт, и он будет счастлив со мной. У нас все было так хорошо до возвращения. Я слишком его люблю, чтобы потерять, поверьте, я сделаю все, чтобы он был счастлив… Отпустите его…

Дима закашлялся, и Оля тут же подбежала к нему, присев рядом, осторожно касаясь ладонью его щеки.

А мне не оставалось ничего, кроме как стоять и смотреть, ведь у меня нет никаких прав быть рядом с Димой, равно как и находиться в этой комнате. Те крупицы счастья, выстраданные и горькие, которые мне достались, были нагло украдены, и теперь пришло время платить по счетам.

Дима приоткрыл глаза и непонимающе уставился в потолок.

— Все хорошо, я рядом, — Оля нежно касалась его щеки, успокаивая, как маленького ребенка.

— Оленька, я опять накосячил?

— Да, — девушка смахнула слезу и грустно улыбнулась, — опять.

Видимо такая ситуация и такого рода разговор были привычны для этой парочки.

— Прости меня, — Дима все еще был пьян и с трудом проговаривал слова, да и рассеченная верхняя губа вовсе не способствовали этому. Он смотрел на Олю, едва фокусируя взгляд, но, несмотря на это, на его лице без труда можно было увидеть нежность, светившуюся во взгляде, — Оленька, ты — мой ангел хранитель.

Теперь уже я не могла остановить слез, поспешно отступая за порог и прикрывая дверь, не желая больше видеть этих двоих, понимая: то, что сейчас происходит между ними, и есть настоящая любовь.

Они давно знают друг друга, живут вместе, их отношения построены на чем-то большем, чем желание отомстить или затащить в постель.

А то, что между нами — это болезнь. Да, вот самое точное определение. Наваждение, одержимость, помешательство, все, что угодно, но не любовь, тем более с Диминой стороны. Сегодняшний вечер во всей красе показал мне, как все обстоит на самом деле.

Моя любовь с самого начала была обреченной, и наконец, у меня появилась достаточно мужества, чтобы, отбросив иллюзии, признаться в этом самой себе и решить, наконец, что делать.

Я больше не хотела играть в жестокие игры со своей совестью и чувствами. Моя душа разрывалась на осколки, но, несмотря на это, я чувствовала какую-то странную опустошенность внутри, будто все эмоции разом умерли, уступив место одному единственному чувству — отчаянью.

* * *

Франция- Париж.

Год спустя.

Открыв глаза, я позволяю себе пару минут поваляться в постели, глядя как солнечные зайчики, пробившиеся сквозь штору, рисуют замысловатые узоры на стене.

Переведя взгляд на соседнюю подушку, замираю, не сдержав беззаботной улыбки, в очередной раз осознав, насколько я счастлива.

Дима лежит на спине, раскинув руки в стороны, и безмятежно улыбается во сне, от чего на щеках проступают едва заметные ямочки. Самые любимые ямочки на свете. До сих пор не до конца верю, что это происходит со мной, что можно быть такой счастливой.

Касаюсь темных волос на его затылке, нежно, почти благоговейно, будто проверяя не снится ли мне все это. Он поворачивает голову, и его зеленые глаза тут же распахиваются, сонно глядя на меня.

— Сынок…

Касаюсь губами его щеки, с восторгом отмечая, как детское личико расплывается в ответной, радостной улыбке.

Чувствую себя самой счастливой женщиной на свете, лишь от того, что этот комочек радости, на который я не могу наглядеться уже второй месяц, просто лежит рядом. Меня распирает от восторга и восхищения.

Кажется, нет, я уверенна, что родила самого красивого и чудесного мальчика на земле. И то, что он как две капли воды похож на своего отца, делает его еще более волшебным и любимым.

Будто судьба дала мне второй шанс. Подарила своего собственного Диму, принадлежащего только мне и любящего безгранично лишь меня одну. Представляю, в каком вы сейчас находитесь замешательстве, поэтому вкратце расскажу все, что случилось за последний год.

После того злополучного корпоратива я была сама не своя, раздавленная, сломленная… Казалось, что меня загнали в ловушку, из которой нет выхода.

Наутро после бессонной ночи полной слез и самоистязаний, я получила электронное письмо…

Письмо, которое на тот момент показалось знаком судьбы, своеобразным лучом света, указывающим мне в каком направлении двигаться дальше.

Помните, в день ошеломляющего возвращения Димы в мою жизнь, я проводила съемку для модели, отправляющейся работать в Париж?

Не помните? Честно сказать, и я о ней благополучно забыла.

Но судьба штука веселая и умеет преподносить сюрпризы в те моменты, когда, кажется, само небо рушится тебе на голову.

Мне пришло предложение о сотрудничестве в довольно крупном агентстве. В команду фотографов набирали штат из русскоговорящих сотрудников для работы с нашими моделями. Проживание, рабочая виза на три года и другие радости жизни предоставлялись, и это помимо шикарной возможности поработать за границей в одной из самых модных столиц мира.

Ничего себе сюрприз, да?

От таких предложений не отказываются, особенно когда ты не видишь своего будущего на родине.

Я знала, что Дима не отпустит меня, а, оставшись рядом с ним, я буду покорно принимать любое внимание с его стороны и терпеть негласное присутствие Ольги в его жизни. Поэтому я не видела другого выхода, кроме как разорвать этот порочный круг и начать жизнь заново. Но тот момент принятое решение казалось мне единственно верным.

В кратчайшие сроки подготовив документы и не удосужившись даже забрать трудовую книжку со старого места работы, я, в режиме «абсолютно секретно», отправилась во Францию.

Наверно вы спросите, почему я не поговорила перед отъездом с Димой? Почему не пришла к нему, не вывернула душу наизнанку? Ведь, возможно, все еще можно было изменить

Да потому, что все красиво и легко только в романтических фильмах и книжках.

А это — чертова жизнь, и в ней страшно в очередной раз открыться другому человеку, особенно когда он раз за разом бьет наотмашь в ответ на твои откровения.

Честно скажу, я просто-напросто струсила, не смогла сделать выбор, испугалась ответственности, побоялась оказаться запертой в ловушке собственных чувств. Я не знала, как мне поступить, и сделала то, что всегда делаю в подобных ситуациях — побежала.

Хотя точнее было бы сказать: сбежала.

От Димы и себя самой, от необходимости выбора, от боли…

Я решила наказать в первую очередь себя и ушла…

Помню свое волнение и страх перед полетом. Я боялась, что Дима узнает обо всем и приедет в аэропорт, чтобы остановить меня, и… Одновременно желала этого. Хотела его появления, заверений в любви и обещаний бросить Ольгу.

Все это так и осталось глупыми мечтами и опасениями.

Самолет поднялся в воздух, оставив на земле все разочарования и обиды, унося меня к новому, как я надеялась, счастливому будущему.

Но прошлое не хотело так просто отпускать меня…

Спустя месяц, в Париже, я поняла, что беременна…

Шок, удивление, непонимание, что делать дальше — все это я испытала в тот момент, когда увидела две полоски на тесте.

Но, несмотря на неожиданную новость, я ликовала, будто смогла в последний момент урвать свой кусочек счастья, вскочить на подножку уезжающего поезда как бы банально это ни прозвучало.

Мой маленький секрет, ребенок — тот, кому я смогу подарить всю свою любовь и нежность, которые так и не смог оценить по достоинству его отец.

Несколько раз во время беременности я порывалась написать или позвонить Диме. Сообщить ему новость, ведь, как ни крути, он имел право знать…

Но время шло, и после долгих раздумий я приняла решение оставить все в тайне.

Не хотелось вновь оказаться между молотом и наковальней и втягивать в это еще не родившегося малыша.

Я буквально видела, как Дима будет разрываться между двумя семьями, и ничего, кроме боли, в конечном итоге, это нам не принесет.

Тем более, у него было достаточно времени разыскать меня (с его-то возможностями) и попытаться вернуть, но этого не произошло, что в очередной раз доказало правоту Ольги.

Как только я ушла из Диминой жизни, он тут же забыл обо мне, не предприняв никаких попыток найти…

Не хотелось навязывать ему ребенка, о котором я вполне могла позаботиться сама. Поэтому решение остаться во Франции пришло как нечто само собой разумеющееся.

Я продолжала работать до восьмого месяца и к тому времени уже успела обустроиться в Париже, обзаведясь друзьями и нужными знакомствами. Спустя девять месяцев и одну бессонную ночь полную мучений, на свет появился мой сын.

Сомнения в выборе имени для малыша отпали в тот же момент, когда его темноволосая головка коснулась моей груди. Он был так похож на своего отца, что никаких других имен, кроме Димы, не шло на ум.

В тот день мой мир перевернулся.

Я стала мамой, вернее, нет, не так, появление сына в моей жизни сделало из меня маму.

Я многое переосмыслила, стала иначе смотреть на вещи и на любовь в первую очередь.

Знаете, когда на свет появляется твой ребенок, все будто отходит на второй план. Вдруг понимаешь — чувства, что ты испытывал до этого, были лишь пародией. Любовь к родителям, к мужчине… всякие кошечки, собачки — все это совсем иное. Ребенок — единственный человек на свете, которого ты любишь больше, чем себя, за которого готов отдать жизнь, и счастье которого ставишь превыше собственного.

Незнакомые мне до этого чувства.

Гордость, нежность, восхищение — все эти эмоции переполняют меня, когда я держу на руках сына. В жизни будто начался новый виток, у меня появилась цель: сделать все, чтобы мой ребенок был самым счастливым на свете.

До появления Димочки я попросту не знала, насколько сильно могу любить, что вообще возможно каждый день приумножать в себе это светлое чувство и отдавать всю себя.

Не буду лукавить и утверждать, что не скучаю по его отцу, не размышляю перед сном, что все могло бы сложиться по-другому…

Но сейчас, спустя год, глядя на ситуацию со стороны, я рада, что уехала, и тем самым уберегла себя от душевной боли. Мне не хотелось привязывать к себе Диму ребенком, но и смотреть, как он женится на Ольге, иногда навещая сына, я бы тоже не смогла.

Наверное, все ожидали счастливого финала моего рассказа, с пышной свадьбой и клятвами в вечной любви…

Но, знаете, я не считаю, что эта история закончилась плохо. Я приобрела гораздо больше, чем потеряла.

Теперь у меня появился человек, ради которого стоит жить, человек, который делает меня сильнее и мудрее, и ради которого я готова преодолеть любые трудности.

Ведь не всегда то, чего мы хотим, есть лучшее для нас. Это я поняла на собственном опыте, разорвав замкнутый круг и сумев продолжить двигаться дальше, но уже по прямой, навстречу новому, будущему.

Любовь бывает разная: безответная, платоническая, вопреки всему, и еще много всяких оттенков.

Но лишь любовь матери к своему ребенку самая чистая и бескорыстная.

Я нашла свой уголок счастья в этой жизни и нисколько не жалею ни об одном совершенном поступке, ни об одном принятом решении, ведь именно они привели к тому, что у меня появился ребенок от любимого человека. И это самое главное, а нюансы не так уж и важны.