Глава 25
Разбудил меня едва различимый шорох, заставивший поднять тяжелую голову с подушки, испуганно озираясь по сторонам.
Если твой мужчина ведет ночной образ жизни и чаще всего возвращается домой под утро, хочешь-не хочешь — научишься слышать не хуже летучей мыши и просыпаться от любого, даже самого тихого звука.
Часы показывают без двадцати четыре. Учитывая, что заснула я около трех, так и не дождавшись возвращения своего Рембо, понятно, отчего так трудно сейчас прийти в себя.
Опускаю взгляд, замечая, что Раш сидит на полу, прислонившись спиной к кровати — так близко, достаточно просто протянуть руку, чтобы коснуться.
Светлые волосы растрепаны, футболка валяется на полу, а взгляд устремлен в одну точку, указывая, что мыслями он в данную минуту находится явно не здесь.
Быстро осматриваю его, ища следы недавней драки, но из очевидного отмечаю лишь сбитые костяшки пальцев, на которых темными разводами виднеется в полутьме кровь.
Заметив, что я проснулась, Раш достает пачку сигарет и, закурив, блаженно закрывает глаза.
— Ты нашел его? — сразу перехожу к наиболее интересующему меня вопросу, пропуская никому ненужное приветствие.
Что я: зря не спала бОльшую часть ночи, ожидая возвращения Раша, волнуясь и не находя себе места? Думаю, имею право хотя бы узнать, чем закончилась его ночная вылазка.
— Нет, — выдыхает вместе с дымом и поворачивает голову, встречаясь со мной взглядом. Многозначительно смотрю на сбитые костяшки пальцев правой руки, надеясь услышать объяснения.
— Встретил одного старого знакомого, — пожимает плечами, вновь поднося сигарету к губам.
— Дай угадаю — поговорили по душам?
— Типа того, — усмехается Раш, потирая стесанную на руке кожу, будто только сейчас осознав, что на ней остались следы его недавних «разговоров».
Сползаю на пол и сажусь рядом, тут же поежившись от прохладного ночного воздуха. В горле саднит от дыма, который, несмотря на открытое окно, все же задерживается в комнате, оседает на одежду, медленно проникает в легкие, заполняя ноздри едким запахом табака.
— Поговори со мной… — произношу как можно мягче, касаясь ладонью его щеки, не позволяя отвести взгляд.
Хватит уже с нас ссор. Нервы у всех на пределе, лучшее решение сейчас — это поговорить спокойно, без истерик и скандалов, которых и так в последнее время хватало.
— Не сейчас, Конфетка, не настроен я на этот бабский треп о чувствах, слишком трезвый, — отмахивается от моих слов, будто прячась за маской безразличия.
Отчего-то этой ночью небрежность, с которой он говорит подобные слова, ранит гораздо сильнее, задевая что-то внутри, причиняя боль.
Не отступаю, всматриваюсь в лицо Раша с какой-то маниакальной надеждой. Упрямо ища то, чего, наверное, там никогда и не было, а я, по неопытности, просто себе придумала.
Держусь из последних сил, стараясь не показать, насколько меня задела последняя фраза, а у самой в груди холодеет от страха.
Неужели это конец?
Ну же, Раш, хоть один шаг навстречу, покажи, что мне еще есть за что бороться. Покажи, что я не сглупила, оставшись сегодня тут, дожидаться твоего возвращения, а не уехала с чемоданом, как подсказывал мне здравый смысл. Не отмахивайся от меня, покажи, что нужна, что ты готов пусть к небольшим, но переменам, дай мне почувствовать это, и я останусь, навсегда…
— Зачем о чувствах, просто поговори. Как прошел твой день? — произношу нарочито обыденным тоном, стараясь ни чем не выдать своего состояния.
Раш хмыкает, и я понимаю, что затронула не ту тему, которую он хотел бы сегодня обсуждать.
Да уж, следовало бы догадаться. Но в такую рань мозг не особо готов подкидывать умные мысли для поддержания беседы.
— Тогда расскажи о себе, я ведь так мало знаю. Например, о детстве, что-нибудь о том времени, когда жил в России.
Болтаю первое, что приходит в голову, просто чтобы заполнить паузу и не расклеиться от непрошеных мыслей, настойчиво лезущих в голову.
Наивная, а я-то думала, что Раш остынет за ночь и придет извиняться после нашей сегодняшней ссоры. Но он ведет себя так, будто все нормально, так будто ничего не случилось.
Лучший способ решения проблем — игнорировать их.
Вот девиз, под которым живет Раш, и который ему стоило вытатуировать на груди вместо пресловутой фразы «скорость — страсть на всю жизнь».
И зачем тогда он говорил, что я ему нужна? Для чего?!
Нужна, пока выполняю указания и не особо мешаюсь под ногами?!
Та же Кейт всегда была рядом, постоянно сопровождая его на гонках или тусовках. Я же могу по пальцам пересчитать вечера, когда мы с Рашем вместе куда-то выходили.
Да, я была в курсе, что не будет свиданий и цветов, но ведь отношения это же не только секс и совместные тусовки!
Ведь главное — это доверие.
Все, чего я прошу — впустить меня в свою жизнь.
Видимо для Раша это слишком много.
Я же о нем совсем ничего не знаю, как были чужими, так и остались, единственное — спим в одной кровати, да зависаем с друзьями по вечерам.
И никаких изменений, судя по всему, не предвидится — это все, чего стоит ожидать.
Это и есть отношения в представлении Раша.
Хотя… А ведь большего мне и не обещали.
Да, нам весело и легко вместе, есть нежность и страсть.
И я, наивная, думала, что у нас все хорошо, что все только начинается…
Но стоит случиться чему-то из ряда вон выходящему, как эта идиллия едва строящихся отношений рушится, словно карточный домик.
Тут же всплывают секреты, наркотики, постоянные недомолвки и попытки любой ценой скрыть правду «для моего же блага».
Только разве я об этом просила?
Отворачиваюсь, чувствуя, как слеза все же стекает по щеке.
Улыбаюсь собственно глупости.
Еще одна иллюзия разрушена, еще одной мечте не суждено сбыться, а я так надеялась, так старалась…
Сегодня Раш наглядно объяснил, что у меня есть только один путь — следовать его правилам, иного он не приемлет.
И все у нас будет «хорошо», только пока я веду себя «как положено» и не лезу, куда не просят.
Вот только устраивает ли меня такой подход?
Думаю, ответ известен любой девушке.
На какое-то время в комнате становится до ужаса тихо, и когда я уже думаю, что Раш в очередной раз проигнорировал меня, отмахнувшись от просьбы, чувствую, как он отодвигается, а потом вновь возвращается на свое место.
Поворачиваюсь, незаметно смахивая слезу, чтобы не выдать своего подавленного состояния, гадая, что же мне делать дальше.
Смотрю на его профиль, ярко выделяющийся на фоне темной комнаты, и понимаю, что слышать его хочу, прижаться как можно крепче, никуда больше не отпускать и разговаривать, слушать голос, быть рядом, как раньше.
Так соскучилась, будто месяц не видела.
Ну почему он меня отталкивает?!
Надоели эти односложные ответы и отговорки, ведь не только о делах можно говорить.
Как прежде хочу, слушать и самой говорить, просто быть вместе…
Вспомнила недавнюю поездку домой и вдруг жуткой дурой себя почувствовала.
Вот действительно — малолетка, что с меня взять?
Напридумывала себе — любовь до гроба, дом, где меня всегда ждут…
Только разве так все бывает у людей, которые любят?
Пока было временное затишье, все было хорошо, а стоило разразиться буре, как тут же всплыла куча проблем, показав, что мы — не одна команда, что Раш — одиночка, который все решает сам.
В его мире мне нет места…
Только если буду послушно сидеть дома в ожидании его возвращения.
Раш тем временем наклоняется, и я замечаю в его руках пульт от стереосистемы.
Слышу первые звуки вступления и широко распахиваю глаза в немом изумлении.
Нет, он серьезно?!
Музыка? Сейчас?
Но стоит заглянуть в лицо Раша, как я тут же ловлю на себе измученный, полный усталости взгляд, и мое сердце сжимается от жалости.
Буквально за секунду направление мыслей меняется на диаметрально противоположное.
Нет, ну вот правда, пристала к мужику!
Ему и так сейчас несладко, а тут еще я со своими разговорами…
В этот момент солист группы начинает петь, и губы Раша двигаются, будто это он произносит фразу за фразой, подпевая:
В краю древних предков я рос чужаком
И не чтил ни святых, ни чертей
Я шел против ветра, я шел напролом
В мир нездешних и вольных людей…
Но я не был никогда рабом иллюзий…
Я улыбаюсь, поражаясь его находчивости.
Что ж, раз он действительно, настолько сильно не настроен на разговоры, я приму и такой вид диалога.
Сама же просила хоть какой-нибудь, пусть маленький, но шаг на встречу.
Мы так и сидим на полу спальни, глядя друг на друга, окутанные музыкой, ведя столь необычный, но все же диалог.
— А потом, когда ты приехал в Америку? — спрашиваю, едва только песня успевает закончиться.
И Раш тут же переключает пульт, нажимая номер нужной композиции. Вокалист выводит мелодичным голосом слова песни, и я сразу представляю себе молодого юношу, который катает по окрестностям Нью-Йорка с друзьями:
Мы колесили по дорогам,
Меняя струны и подруг,
О, нам не хватало pyк,
И если все добро от Бога —
Hам не светит теплый pай,
Сколько ни играй,
Это просто замкнутый круг.
Что завтра бyдет — неизвестно,
Хотя нетpyдно пpедсказать,
О, нам нечего теpять.
Какая жизнь — такие песни.
А жизнь нелепа и смешна,
Дальше — тишина,
Hе объехать и не убежать…
Я не успеваю задать следующий вопрос, как начинается новая композиция, заставляя меня замереть, напряженно вслушиваясь в строчки песни. Понимаю, что Раш перешел на новый уровень общения (в его представлении уж точно). Он пытается, как может, в свойственной ему манере, рассказать о себе, тем самым выполнив мою просьбу. И прямо сейчас я слышу его «историю» о той страшной аварии, которая так кардинально разделила жизнь Раша на «до» и «после».
Я не верил, что я мертв, я слышал брань и плачь.
Видел как над телом там внизу шаманил старый врач.
Я плыл в черной пустоте, я обретал покой.
Свет в конце тоннеля, как магнит тянул к себе дух мой.
Не хочешь не верь мне.
Свет был ярче тысяч солнц, я понял — это Бог.
Не бездушный идол, а живой сверкающий поток.
Свет заставил вспомнить всех, с кем дрался и грешил.
Он заставил вспомнить каждый шаг бунтующей души…
Прижимаюсь как можно теснее, чувствуя, что вся дрожу, но вовсе не из-за ночного ветра, проникающего сквозь открытое окно. Обнимаю Раша, вдыхая его запах, пряча свое лицо у него на груди, желая скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Мне страшно и горько от одного осознания, что он пережил это, что до сих поре переживает последствия той аварии, день за днем мучаясь от боли в ноге, каждую гонку буквально выгрызая себе возможность вернуть обратно прежнюю жизнь. И, словно в подтверждение моих слов, Раш вновь нажимает кнопку на пульте, и музыкальный центр послушно воспроизводит следующий трек:
Снова ночь и в глаза вползает страх.
Сон и смерть так похожи брат и сестра.
Страшно быть одному и ждать рассвет, как спасенье,
Страшно плыть по теченью, войны уже нет.
Нет, а я молчу, нет, я жгу свечу,
Чтоб не спать, чтоб не спать.
Нет, а я молюсь, нет, а я клянусь.
Не отступать.
Я свято верил в истину одну
Лучше быть дважды мертвым, чем истлеть в плену.
Я убивал, чтоб жить и снова бить.
Игры мужчин с войною трудно запретить.
Бой продолжается,
Мой бой продолжается, мой бой…
— А потом появилась ты… — хрипло шепчет в волосы, не разрывая объятий, притягивает меня на колени, ближе, и я закрываю глаза, позволяя музыке увлечь, а словам проникнуть в самую душу:
Закрой глаза, коснись меня,
Ты пахнешь соблазном и медом.
Исчезнет грязь осколков дня,
Ударит в гонг природа.
Крадется ночь, как черный зверь,
Вибрирует в лунном свечении.
Скребется в дверь, стучит в окно
Ей холодно одной, холодно одной.
Лаская ночь, коснись меня.
Имя тебе — Искушение
Дай мне больше чем просто любовь,
Дай мне больше чем страсть, что
Проходит словно боль.
Я сгорю в огне, сгорю в тебе, пускай.
Я могу стать пеплом, но…
— Все про тебя, — сжимает лицо ладонями, заставляя поднять голову и заглянуть в глаза. Смотрит так, что у меня внутри все переворачивается, проводя при этом большим пальцем по нижней губе, поглаживая:
— Сколько меня твои губы мучили, с ума сводили. Все гадал, какая ты на вкус…
Ох, вот зря он это сказал!
Провожу кончиком языка по верхней губе, провоцируя и дразня, даже не борясь с желанием подогреть мгновенно вспыхнувшую между нами страсть. Хотя, какой там подогреть, скорее окончательно довести до точки кипения. Знаю, что играю с огнем, но ничего не могу с собой поделать, слишком хорошо теперь осознавая, как это действует на моего мужчину. Чувствую, вижу по его голодному взгляду, который не отрывается от моих губ.
— И какая? — произношу шепотом, уже понимая по выражению лица Раша, к чему он ведет. А говорил, что не настроен на разговоры. Прикусываю губу, чтобы не расплыться в довольной улыбке, застигнутая врасплох этой неожиданной вспышкой страсти.
— Сладкая, — хрипло выдыхает мне в губы, прежде чем накрыть их своими.
Поцелуй получился на удивление нежным, хотя я была уверена, что после моих провокаций Раш будет каким угодно, но уж точно не нежным. Но, он не сдерживался, я бы почувствовала, а будто смаковал эти неспешные ласки, чувственные касания губ и языка.
Отчего-то именно эта нежность и задела больше всего. Она так отличалась от резких слов, которые совсем недавно мы бросали друг другу в лицо. Секс после ссоры — он горячий и резкий, совершенно не похожий на то, что происходит сейчас. Эта нестыковка заставила ненадолго прийти в себя, вернув на грешную землю из мира чувственных удовольствий.
— Тебя не поймешь, то отталкиваешь, то к себе тянешь. Определись, Раш, чего ты хочешь? — шепчу устало, с трудом оборвав поцелуй, заставив нас обоих на мгновение остановиться.
— Тебя… Тебя. Хочу, как больной, как только увидел в той майке с конфетами…
И вот что я могла сказать? Что сама себя сейчас не понимаю и становлюсь такой же странной и переменчивой? Наверно я тоже больна… Ведь пару минут назад уже решила, что Раш не хочет быть со мной, что мне не подходит его взгляд на наши отношения, а холодная манера общения лишний раз доказывает, что он не любит меня. Но стоит этому мужчине просто приласкать или сделать малейший шаг на встречу, как я тут же кидаюсь в его объятия, забыв обо всем.
Нужно быть осмотрительнее, постараться хоть как-то защитить себя и свои чувства. Только о какой осмотрительности идет речь, когда любимые губы шепчут такие признания? Когда сильные руки пробираются под футболку, так фантастически нежно лаская грудь. А ведь мне сейчас это чертовки необходимо: его ласки, осторожные прикосновения израненными ладонями к шелковистой коже. Так нужен он, весь Раш, полностью и без остатка.
Чтобы вновь поверить, почувствовать…
Ведь так хочется забыть последние дни как страшные сон, начиная с лежащего посреди спальни едва живого Раша, после той идиотской выходки с татуировкой, и заканчивая сегодняшней дракой и скандалом.
Все слишком запуталось и то, что и раньше вызывало смутную тревогу, теперь начало по-настоящему пугать.
То, как глубоко я увязла в этом мужчине, в отношениях с ним. И его нежелание идти на встречу, меняя меня под себя, кажется, рано или поздно, попросту сломает…
Но сейчас было все равно.
Самосохранение уступило под натиском совсем иных чувств, полностью сдав свои позиции.
Ведь с этим попросту невозможно бороться.
Когда только я и он, и между нами не влечение, не химия, между нами нечто большее, то, что не объяснить словами, даже воздух, кажется, накаляется, мешая сделать хотя бы один, пусть маленький, но вдох.
Загораюсь моментально, чувствуя искры ответного желания, схожу с ума от одного лишь прикосновения.
Здравый смысл летит к чертям, вместе с моей футболкой, которую Раш стягивает через голову, заставив поднять руки вверх. И вот я уже жадно возвращаю поцелуи, скользя горячими ладонями по татуировкам на его груди, все ниже и ниже, страстно желая, чтобы мы оба, как можно быстрее, оказались без одежды.
— Притормози, Конфетка, — останавливает, перехватывая руку в тот самый момент, когда ловкие пальцы пытаются справиться с тяжелой пряжкой ремня.
— Пожалуйста, — одними губами, это даже не шепот, просто выдох жаркого желания, единственное, на что я сейчас способна. Но он слышит и понимает, поэтому замирает, пытаясь разглядеть мое лицо в полутьме.
— Пожалуйста, я очень хочу…тебя, без всего, сейчас…
Глаза Раша вспыхивают, а с губ срывается хриплый стон, когда он понимает, о чем именно я прошу.
Голова безвольно откидывается на кровать позади, а пальцы освобождают мою руку, наконец, позволив ей закончить начатое.
Избавляюсь от ненужной одежды, и, добравшись до желанной цели, провожу по всей длине члена, осторожно касаясь пальцами влажной головки. Сама не замечаю, как начинаю постанывать, лаская, откровенно наслаждаясь ощущением твердости и силе его желания.
Губы Раша приоткрыты, он жадно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, а я наклоняюсь, целуя колючий подбородок, на котором уже начала появляться легкая щетина, и тут же скольжу губами вниз, проводя языком по влажной коже.
Прикрыв глаза, вдыхаю терпкий запах своего мужчины, спрятав лицо у него на плече. Двигаюсь осторожно, плавно сползая вниз, чувствуя, как предвкушение разливается внутри горячей волной, и медленно опускаюсь, наслаждаясь таким новым, абсолютно невероятным ощущением.
Замираю, прислушиваясь к себе, желая до конца прочувствовать этот первый, такой интимный и одновременно безумно откровенный момент.
Руки Раша тем временем уже скользят по моей спине, бедрам, сводя с ума, притягивая еще ближе, сжимая в жарких объятиях.
Жадно целует мою шею, заставляя тихо выстанывать его имя в тишине комнаты, все громче и громче, в то время как сильные пальцы сжимают ягодицы, не позволяя двинуться, начать чувственные движения так необходимые нам обоим.
— Глупая… Зачем? — скорее почувствовала, чем уловила упрек в его голосе и тут же улыбнулась, жадно прижимаясь к губам.
— Я тебе доверяю… — голос сбился, дыхания не хватило, чтобы объяснить, хоть пару лишних слов выдавить из себя. С губ лишь только стоны и всхлипы срываются, тут же заглушаемые влажными поцелуями.
— Я сам себе не доверяю, а ты…
А я верила, ведь должен же быть кто-то, кто в тебя верит, и мне безумно хотелось быть для Раша именно таким человеком.
Как объяснить ему, не знала, даже сама себе боялась до конца признаться, будто предчувствовала предстоящую разлуку и хотела как можно больше его, в себе. Ощущать такого горячего, твердого, кожа к коже, а не эти проклятые презервативы. Когда мы вот так, вместе, не разделенные ничем — это уже не секс, а чистое сумасшествие, удовольствие, не поддающееся контролю.
Будто принимая мое объяснение, Раш устраивает меня удобнее, позволяя смаковать каждое движение, давая прочувствовать и самому насладиться столь изысканными ощущениями.
Для нас обоих это было ново — вот так медленно и эротично, вырывая жаркие стоны, скользить сверху вниз, впервые ощущать друг друга по-настоящему, без какой-либо защиты.
Если вдуматься, то довольно смешное понятие — «защита», но от этого не менее верное. Сейчас мы были беззащитны друг перед другом, и это касалось не только тел, но и мыслей. Я чувствовала это, знала, глядя в любимые глаза, и не хотела, чтобы эти мгновения абсолютного откровения когда-нибудь заканчивались.
Соблазнительно-медленные, влажные движения, ощущение его губ на пылающей коже… Я медленно тонула в чувственном водовороте, не находя сил вынырнуть на поверхность.
Казалось, этому не будет конца: бесконечная сладостная пытка удовольствием, которое накрывало нас с головой.
Не сговариваясь, двигаемся в одном ритме, да уж, где-где, а в спальне у нас всегда было полное понимание.
Чувствуя, как под кожей волна за волной накатывает нарастающее наслаждение, начала двигаться быстрее, ища освобождения. Цепляясь за плечи Раша, в попытке сохранить равновесие, ни на секунду не прекращая движений, я медленно приближала нас к финальному удовольствию.
Извивалась, сходя с ума от глубоких, грубых толчков, когда Раш начал помогать мне, двигаясь навстречу, ускоряясь. И когда он, целуя, прихватил зубами мою нижнюю губу, оттягивая и посасывая, я просто не выдержала — удовольствие закипело в крови, накрыв лавиной раскаленного наслаждения.
Краткий миг, заставивший мое тело выгнуться дугой, а мышцы сжаться, безумная вспышка, приносящая с собой сладостное освобождение.
Раш не прекращая движений, сжимает меня в жестких объятиях, крепче прижимая к себе, чувствуя, как мое тело все еще пульсирует вокруг него, желая продлить удовольствие.
— Не уезжай… — одна короткая фраза, разом обнажающая все мысли и чувства. Фраза, вышибающая воздух из легких, делая нас еще ближе, хотя, казалось бы, куда еще?
Зажмуриваюсь, касаясь губами влажной кожи на плече Раша, а он что-то жарко шепчет в мои волосы и через мгновение тянет вверх, заставляя приподняться, лишая меня этого потрясающего ощущения наполненности. Чувствую на коже горячие капли его освобождения и улыбаюсь радостной улыбкой абсолютно счастливого человека.
Гораздо позже, когда мы переместились, наконец, с пола на кровать, (как это мы позабыли о том, что она такая удобна, вот тут, совсем рядом?) и я даже смогла дойти на все еще ватных ногах до ванной, чтобы попытаться хоть как-то привести себя в нормальный вид.
Так вот, гораздо позже всего этого, когда уже наконец можно было расслабиться и вдоволь насладиться объятиями любимого, я и почувствовала неладное.
Раш явно не собирался засыпать. Лежал, напряженный как струна, периодически поглядывая на часы и, казалось, даже не дышал, лишь бы я побыстрее уснула.
— Только не говори, что тебе нужно уходить… — я, наконец, не выдержала после очередного его пристального взгляда на светящийся экран.
— У меня встреча через час, поэтому и не ложился к тебе, когда пришел, чтоб не уснуть.
— Надо же, все предусмотрел.
— Миха, не начинай!
— Миха?! А почему не «конфетка» или «сладкая»? Или эти слова ты используешь только в нужные моменты?
— Началось…
— Что началось? Ты вполне можешь поговорить, особенно для того, чтобы затащить меня в постель, а как до серьезных разговоров доходит, то не дождешься от тебя и слова!
— И о каких таких серьезных вещах ты хочешь поговорить?
— О наших отношениях! — я уже реально кричала, не сдерживаясь, полностью взбешенная таким поведением Раша.
— Ну не умею я красиво языком чесать, уж прости. Понимаю, хочется тебе болтовни этой розовой. Каждый раз напоминать себе приходится сколько тебе лет…
— Причем здесь возраст?!
— Притом. Я ведь вижу: переделать меня жуть как охота, под себя подмять. Верно? Ничего, это по неопытности, Миха, это пройдет.
Я даже опешила от этих полных сарказма слов.
Нет, он серьезно?!
— Ты прав, пройдет. Уже проходит, а когда уеду, будет еще легче, — мне хотелось как можно больнее дать сдачи, ответив колкостью на колкость. И, судя по изменившемуся в лице Рашу, мне это вполне удалось.
И вот кто там говорит, что секс он обычно примиряет?
Нет, это явно не наш случай.
По крайне мере уж точно не сегодня.
Устало выдохнув, я прикрыла глаза.
Ладно, кто-то же должен быть умнее, и походу эта вакантная должность опять досталась мне.
Собравшись с силами, я попыталась пригасить бушующие внутри эмоции и в очередной раз достучатся до Раша:
— Не злись, просто послушай, услышь меня! Это очень тяжело…
— Что именно?
— Каждый раз отпускать тебя… в неизвестность…
— Миха, пойми: сейчас такое время, нужно просто переждать. Потерпи, ладно? Не могу тебя пока с собой брать — по таким местам катаю, такой трэш творится. После финала все должно наладиться.
— Поэтому мне будет лучше уехать. Я сегодня отчетливо поняла, что действительно могу поставить тебя под удар…
— Чушь! Не уезжай!
— Раш, — я взглянула в его лицо, пытаясь подобрать слова и понять, стоит ли быть до конца откровенной и раскрыть все причины своего, такого внезапного, желания сбежать. Но Раш тут же перебил, не дав сказать и слова:
— Помнишь, я говорил, что не отпущу. Что раз уж ты решила быть со мной, то…
— Ты думаешь только о себе! И совсем не понимаешь, что чувствую я, каждый раз провожая тебя! — слова прозвучали до ужаса громко в полутьме комнаты, но мне было все-равно, я готова была кричать, если это поможет все разъяснить Рушу. — Я же знаю, что твориться на этих гонках. Думаешь, ребята в мастерской не болтают, обсуждая подробности?! Я уже физически не могу оставаться дома и ждать в неизвестности. А после того, как ты вернулся едва живой, эти стены попросту давят. У меня уже фобия: придешь ты или нет, я же спать нормально не могу! Теперь еще узнала, сколько ты от меня скрывал, — обида, разъедающая изнутри, все же прорвалась, выплескиваясь в словах полных горечи, — и не могу успокоиться, все гадаю: а сколько еще скрываешь? Что это за отношения, когда ты закрыт от меня?! Думаешь, если я не стала обсуждать, то это и не волнует меня вовсе?! Черта с два!
Раш молчал, видимо впечатленным моим эмоциональным монологом, но меня уже было не остановить:
— Я — не Лера, я не смогу колоть тебе адреналин и закрывать глаза на недомолвки, а потом рыдать по полночи в подушку, когда ты в очередной раз «уйдешь в ночь». Я — НЕ НАСТОЛЬКО СИЛЬНАЯ!
Тяжелое молчание повисло в комнате, нагнетая и без того не особо веселую атмосферу.
— Месяц, дай мне месяц, и все изменится.
Я закатила глаза — нет, он неисправим! После всего, что я рассказала, буквально вывернула душу наизнанку, обнажив чувства, он все еще продолжает гнуть свою линию.
— Ты не можешь запретить мне уехать…
— Да?
— Да, — судя по взгляду, теперь настала очередь Раша выходить из себя.
— ТЫ знала, на что шла. ТЫ сама выбрала меня, помнишь?! Я говорил, что дальше будет только хуже, что со мной будет хреново!
Мне захотелось засмеяться от нелепости его доводов, и если бы не состояние близкое к истерике, я, наверное, расхохоталась бы в голос.
— И это по-твоему все оправдывает?! Сиди, молчи и не дергайся? Тебя же предупреждали!
— ДА! ДА! Я не думаю о других. Да, я долбанный эгоист. Но я не хочу, чтобы ты уезжала! Я ЭТОГО НЕ ХОЧУ, тебе мало?! Это не повод остаться?
Теперь был мой черед молчать в ответ.
— Как интересно, — Раш по своему воспринял мое молчание. — Ну, раз так — езжай, только не думай, что я буду спокойно смотреть, как ты сматываешься.
— Раш, это всего лишь на месяц, после финала я сразу же вернусь… Это временно, ведь слишком многое поставлено на карту. Если ты проиграешь, то потеряешь все! А я, я просто не могу тут оставаться, я с ума сойду во время финальной гонки, — меня трясло, слезы лились по щекам, но Раш не спешил успокаивать, он упрямо настаивал на своем, и возможно именно поэтому внутренне я сопротивлялась его напору. Ведь ни к чему хорошему мои уступки раньше не приводили. Я была рядом все это время, и что в итоге?
Чем я помогла?
Если только не сделала хуже, и мне просто не хочется еще больше усугублять ситуацию. Все было так запутанно. Одна часть меня хотела остаться, другая же, более рациональная, подсказывала, что лучше уехать.
Раньше я прислушивалась только к своим чувствам, возможно, пришло время что-то изменить? Именно поэтому я пыталась переубедить Раша, повторяя, как заведенная, что мой отъезд и вынужденная разлука — все это временно.
— Плевать, для меня это НЕ временно!
— Глупости. Ты не веришь больше в нас?
— В себя, Миха! Я в себя не верю! Не в нас!
— Я в тебя верю, верю, что ты справишься! Но я уже не могу, просто не могу…
Слабая, жалкая, я была так противна сама себе в этот момент, но не могла ничего поделать — рыдания вырывались из груди хриплыми всхлипами, и я едва сдерживалась, чтобы не сдаться, не начать умолять Раша остаться сейчас со мной, не уезжать, хотя бы сегодня. Я готова была пообещать все, что угодно, даже выкинуть из головы мысли об отъезде, лишь бы он остался, и я могла чувствовать его рядом, а не провожать в никуда, вновь оставаясь одной.
Сначала мама, потом отец, и вот я снова остаюсь одна…
ЧТО Я ТВОРЮ?
Зачем вообще затеяла этот бессмысленный разговор?
Раш, видимо почувствовал мое ужасное состояние, неожиданно прижал к себе, успокаивая, и заговорил на удивление спокойным голосом:
— Я не обещаю тебе, что в ближайшие дни что-то изменится, поэтому если чувствуешь, что не можешь вытянуть, то поезжай. Это мои проблемы, и я сам должен их решать. ТЫ не обязана сидеть тут как в тюрьме и ждать меня.
Кажется, Раш, наконец, услышал то, что я пыталась ему втолковать, по крайне мере его слова уже не были такими жесткими, и в них не было и намека на злость или сарказм.
— Сейчас все настолько серьезно, что я даже из дома тебя выпускать боюсь. Поэтому и сорвался сегодня. Ставки слишком высоки. Если это твой выбор, хорошо, я уступлю, скрепя сердцем, но соглашусь. Только не думай, что я поеду провожать и спокойно смотреть, как ты уезжаешь. Даже не проси…
Такие спокойные, сказанные отстраненным, лишенным всяческих эмоций, голосом слова заставили меня перестать плакать, зажав рот ладонью.
Зная Раша, это означало только одно: он уже принял решение и теперь выбор был только за мной.
___________________
На следующий день вещи были собраны, и Лера отвезла меня на автовокзал.
Впереди меня ожидало больше суток в пути (билет на автобус — единственное, что я смогла позволить себе, учитывая срочный отъезд и сжатые финансовые возможности).
Раш, как и обещал, не приехал проводить меня. Хотя, я до последнего надеялась, что он отступится от своих слов, не выдержит и приедет.
Уже в автобусе, когда мы выехали на трассу, мне пришло смс:
«На этот случай у меня тоже есть песня, послушай 143 трек в твоем плейлисте.»
Я улыбнулась.
И когда, спрашивается, успел закачать?
Гадала, отыскивая нужную композицию в своем плеере.
Ночь унесла тяжёлые тучи,
Но дни горьким сумраком полны.
Мы расстаёмся, так будет лучше,
Вдвоём нам не выбраться из тьмы…
Эти слова испугали меня, показавшись наделенными неким пророческим смыслом.
На мгновение мне почудилось, что Раш готов поставить на кон все — даже свою жизнь. Слишком сильно он жаждал победы и слишком многое терял в случае поражения.
Возможно, именно это он и имел в виду, прося не уезжать?
Как сказал однажды сам Раш: «я — то единственное, что еще заставляет его возвращаться домой»?
Но я поспешила отмахнуться от этой пугающей мысли и, прикрыв веки, поставила песню на повтор, желая полностью раствориться в музыке и забыть все тревожные мысли.
Не хотелось становиться параноиком и искать скрытый смысл там, где его не было.
Ведь Раш совсем не похож на самоубийцу. У него есть я, его друзья и желание бороться, во что бы то ни стало вернуть себе тату-салон и свою прежнюю жизнь. Он — борец, которого не сломала даже та страшная авария.
Убеждаю себя, что все сделала правильно, что через месяц я вновь буду рядом с любимым, и мы продолжим строить наши отношения дальше, но уже без жутких проблем, преследовавших нас последнее время.
Я двигалась вперед, еще не догадываясь, к каким последствиям приведет мой поспешный отъезд…
