Жду.
Сижу, не сводя глаз с часов, отсчитываю секунды и просто жду.
Непонятно откуда накатывают сомнения и жуткая неуверенность в себе.
Видимо вся моя решительность ушла на то, чтобы прямым текстом попросить Раша прекратить общение с Кейт.
И вот теперь я сижу, наблюдая за секундной стрелкой, которая, как мне кажется, двигается все медленнее, и жду.
Больше мне ничего не остается.
Не знаю, чего именно я боюсь. Возможно того, что Катеньке удастся уговорить Раша остаться с ней?
Уж если эта девица так долго смогла удержать его около себя, то и убедить не прекращать отношения у нее получится.
Надо было все же попробовать спуститься по лестнице и подслушать, о чем они там беседуют.
Жаль, что подобный план неосуществим, ведь половицы в этом старом доме настолько скрипучие, что я обнаружу себя, едва шагнув на первую ступеньку.
Поэтому мне не остается ничего иного только, пребывая в жутком неведении, продолжать ждать.
Семнадцать минут и тридцать две секунды спустя Раш появляется в дверях квартиры.
Поднимаюсь на ноги и подхожу ближе, наблюдая, как он опирается плечом о дверной косяк, явно не собираясь проходить дальше.
Плохой знак.
На его лице нет и намека на прежнюю веселость.
Что же там был за разговор, если человек, уходивший отсюда едва сдерживая смех, спустя всего семнадцать минут вернулся мрачнее тучи?
Мы молчим, просто стоим в паре шагов друг от друга, смотрим и молчим.
Я боюсь заговорить первой, не понимая причин такой перемены в настроении Раша.
Куча вопросов крутятся в голове, таких как:
Ты ее бросил?
Да или нет?
Нет?
Ты бросаешь меня?
Хотя, верно, мы же и не встречались, толком.
Пауза затягивается, молчание из неловкого превращается в гнетущее, а я все еще не понимаю, что происходит.
Он что, злится?
На меня? На Кейт?
Раш делает шаг вперед и бросает взгляд на часы, которые я совсем недавно сверлила взглядом.
— Надо ехать? — Отчего-то спрашиваю шепотом.
— Минут двадцать еще есть.
Киваю, не скрывая своего недовольства тем, что Рашу опять приходится уезжать.
— Михаль, я тебе не мальчик, — говорит назидательным тоном, продолжая прожигать тяжелым взглядом.
— Ну, на девочку ты явно не похож, — улыбаюсь, пытаясь перевести все в шутку и разрядить атмосферу. Не понимаю такую перемену в настроении Раша, но уверена: тут не обошлось без Кейт.
— Я сейчас не шучу. Понятно?
— Не очень, — складываю руки на груди, подсознательно защищаясь, понимая, что разговор будет не из легких.
— То, что ты сегодня устроила… В общем, чтобы это было в первый и последний раз.
Я молча ждала, что же последует дальше.
Неужели Раш ставит мне ультиматум или это просто обозначение границ?
Меня пытаются перевоспитать или я действительно перегнула палку?
Эх, как бы понять, что происходит и как мне на это реагировать.
Решаю говорить откровенно — недомолвки еще никому ничего хорошего не принесли.
— Честно? Я вообще не понимаю, что между нами и к чему все идет. А когда рядом с тобой постоянно другая женщина, это наводит на мысли… Мне просто хотелось определенности.
— Ну ты же не дура, Миха! Должна понимать, что я не просто так вокруг тебя тут круги нарезаю!
— Видимо дура! Я тебя за последний месяц только по паре часов в день видела и то, когда татуировку набивала. А теперь, оказывается, ты круги нарезаешь…
Не успеваю заметить, как лихо перешла на повышенные тона. Хотелось обсудить все спокойно, но вместо этого мы стоим и практически кричим друг на друга. Делаю глубокий вздох, пытаясь успокоиться.
— Татуировку?! Да я, как только тебя в той майке с конфетами увидел, уже ни о ком другом думать не мог.
Собираясь высказать все накопившиеся претензии, я вдруг осеклась, услышав такой ответ.
— Да? — Единственное, что смогла выдавить из себя, стараясь свыкнуться с мыслью, что Раш заинтересовался мной так давно. Попыталась вспомнить ту первую ночь, когда начала набивать ему тату, и поняла, что в тот момент даже не воспринимала его как мужчину. Все мои мысли были заняты только одним: уволят меня, вышвырнув ночевать на улицу, или нет.
— Да. Так! И быстренько убрала эту самодовольную улыбку с лица.
Но я не могла перестать улыбаться.
Оказывается, Раш уже очень давно, как он там сказал? Ах, да, круги нарезает вокруг меня. При одной мысли об этом мои губы растягивались в счастливой улыбке.
— Не могу. Вот честно, Раш, не получается.
— Теперь, надеюсь, ты прекратишь «войну за территорию»? А то, определенности ей захотелось!
— И что теперь, я официально твоя девушка? — поддразнила я, подойдя ближе.
— Ты уже давно официально моя головная боль, — Раш обнял меня за плечи и уткнулся подбородком в макушку, будто подтверждая свои слова.
— Ты что же и сексом со мной планируешь заниматься? — я наиграно распахнула глаза, изображая высшую степень удивления.
— Планирую, планирую, не переживай. Впишу тебя в график на сентябрь, — давясь смехом, Раш увернулся от моего локтя, целившегося прямым ударом в ребра.
— Очень смешно!
— А что, конфетка, по-моему, очень смешно. Не ты одна дерзить умеешь.
— Смотри, как бы я тебя не записала в очередь на следующий год. А то ты весь такой занятой, катаешься ночи напролет.
— Поверь, я там совсем не развлекаюсь, — ответил, бросив хмурый взгляд на часы, и, поцеловав меня на прощание в щеку, скрылся за дверью.
Готовясь ко сну, я размышляла, по каким причинам Раш продолжает держать дистанцию между нами?
И пусть он утверждает, что во всем виноваты его ночные гонки, я не настолько глупа, чтобы поверить.
Если мужчина хочет, по-настоящему хочет тебя, он найдет время, и ему будет плевать подходящее оно или нет.
Я была уверена, буквально чувствовала, что тут замешено что-то еще. И если раньше внутренний голос нашептывал мне, что все дело в Кейт, то теперь я просто терялась в догадках.
Значит, придется брать дело в свои руки и, пытаясь выяснить, что происходит, самой делать решающий шаг.
______
Открыв глаза, пару минут лежу неподвижно, вглядываясь в темноту и пытаясь понять, что же меня разбудило.
Тянусь за телефоном — четыре утра.
Именно в этот момент в спальне Раша раздается грохот, а потом слышится череда приглушенных проклятий.
Вернулся!
Улыбнувшись, я вновь включаю успевший уйти в спящий режим телефон и быстро печатаю, щурясь от яркого света экрана мобильного:
«На мне сейчас та самая майка с медовыми конфетами"
Текст не блещет оригинальностью, но, скажу честно, в четыре утра на больший креатив в плане соблазнения я не способна.
В соседней комнате тишина, но уже через минуту телефон вздрагивает в руках, и приходит ответ:
"Врёшь"
Ухмыляясь, набираю сообщение, представляя реакцию Раша:
" Вру. На мне сейчас вообще нет майки"
Дверь открывается спустя секунду после того, как я нажала кнопку "отправить".
Вот это скорость!
— Опять врёшь, — Раш появляется на пороге спальни, и я чувствую, как мое сердце начинает стучать сильнее от сладкого предвкушения. Ведь игра, которую я затеяла, обещает мне горячую, во всех смыслах, ночь.
— А ты подойди и проверь.
— Не боишься играть в такие игры?
— Кто из нас тут еще боится? Просто подойди, я всего лишь наивная девушка, что я тебе сделаю?
— Наивная она, как же, — посмеиваясь, Раш пересекает комнату и садится на край дивана. В нос тут же ударяет резкий запах спиртного, и я морщусь, недовольно отворачиваясь.
— Что-то отмечал?
— Хреновый день, неделю… год. Все сразу, — притягивает меня к себе, касаясь губами шеи, и я чувствую, как он улыбается. — Так гораздо лучше.
Но улыбка тут же сползает с его лица, стоит Рашу запустить руки под простыню и коснуться обнаженной кожи. Майка, что сейчас на мне, задралась, открывая мужским рукам беспрепятственный доступ к телу.
— Я же сказал, что врёшь, — Раш сдвигает ткань выше, продолжая медленно дразнить ладонями разгоряченную кожу.
— Зато я смогла выманить тебя из берлоги, которую ты называешь спальней, — пытаюсь не потерять нить разговора, но с каждым движением умелых пальцев это делать все сложнее и сложнее.
— Отсиживаюсь там, для твоего же блага, — шепчет мне в шею, скользя ладонями по спине, неспешно поглаживая. Почувствовав, что на мне нет белья, Раш прижимается теснее, а потом его руки, проскользнув вперёд, накрывают мою грудь. И я выгибаюсь, будто кошка, поощряя его. Становится жутко жарко и в прямом смысле нечем дышать, меня съедает желание большего. Я уже не могу, да и не хочу терпеть. Мне мало, мало этих нежных, осторожных прикосновений, мало Раша.
Я хочу его, хочу по-взрослому, а эти бесконечные предварительные ласки достали. И мне уже даже плевать на состояние Раша — я больше не чувствую запах алкоголя и думаю лишь о том, что просто умру, если он сейчас остановится.
— В данный момент это для меня благо, — выдыхаю чуть слышно, понимая, что еще немного — и начну хныкать, прося о большем.
— Глупая. Знала бы, как действуешь на меня, не провоцировала бы. Я ж скоро извращенцем стану, — слова явно даются Рашу с трудом, он произносит их неразборчиво, растягивая при этом гласные, так, что я едва понимаю, о чем он говорит.
— Как это? — Простонала, ловя ртом воздух. Каждый раз, когда пальцы осторожно касаются моих сосков, я закрываю глаза, стараясь полностью сконцентрироваться на этих сводящих с ума движениях.
— Потому что как только ты идешь в ванную комнату, я начинаю себе такое представлять… Что ты стоишь там под душем, абсолютно голая, влажная…
Раш не договорил, прижавшись губами к бешено бьющейся жилке на моей шее, и чуть прикусил. И мне вновь не хватает воздуха, я извиваюсь, пытаясь сильнее вжаться в его тело, сократить оставшееся между нами расстояние. Но лишь беспомощно хватаюсь за широкие мускулистые плечи, так жестко придавленная к дивану, что едва могу дышать.
Ладно. Он хочет поговорить?!
Я не против. Не один Раш умеет заводить словами.
— Иногда в дУше я думаю о тебе… — Жарко шепчу в полутьме комнаты, вспоминая последние несколько недель бесконечных фантазий. Да уж «иногда» тут не совсем подходящее слово. Низкий хриплый стон Раша подсказал мне, что я двигаюсь в верном направлении.
— Прекращай дразнить, держусь уже из последних сил.
— Так зачем сдерживаться? Раш…
— Я и так сегодня слишком много рассказал, — отвечает заплетающимся языком, не прекращая при этом пытку своими ласками, которые с каждой минутой становятся все откровеннее.
— Алкоголь хорошо на тебя влияет. Столько нового можно узнать… Это мне компенсация за месяцы игнора. Я ведь и не подозревала.
— Была б чуть опытнее, давно бы все поняла, а так и не подозревала… — Сам не понимаю, что несу, зачем вообще говорю весь этот бред, но остановиться уже не могу. Сдерживать себя все сложнее, пальцы сами сжимаются, притягивают ближе, самоконтроль тает со скоростью звука. Никакой нежностью тут уже и не пахнет и, черт подери, кажется, Михе это нравится.
— Теперь знаю… — Шепчет едва слышно, торопливо задирая мою футболку, осторожно обводя нежными пальчиками татуировки. Чуть помедлив, ведет рукой вниз и замирает, коснувшись пряжки ремня.
Перехватываю ее запястье, тут же ловя на себе недовольный взгляд.
— Не терпится начать вить из меня верёвки?
— Ты себе даже не представляешь как… — Произнесла на выдохе чуть охрипшим голосом, от звука которого я завелся ещё сильнее. Хотя, казалось, куда уж сильнее, когда конфетка так чертовски эротично извивается в моих руках?
— Не получится, малышка, будем играть по моим правилам, — хочется врезать себе и хорошенько. И откуда во мне вся эта медово-приторная дрянь? Малышка, бля@ь! Что дальше?! Начну называть Миху «деткой» или цыпочкой? Никогда такой фигней не страдал, а тут как по заказу: сладкая, малышка, конфетка.
Кондитер хренов!
Хотя, нет, конфетка пусть остается, это мне нравится, я уже не могу называть Михаль иначе.
— Ну вот, только я поняла, что ты меня так давно хочешь, дай осознать и насладиться этим моментом.
— Насладиться говоришь? Это мы запросто устроим…
Разворачиваю Миху на живот, рука тут же пробирается под ее майку, вновь сжимая грудь.
И не вспомнить, сколько раз на стенку лез, когда она расхаживала по дому без белья, будто нарочно соблазняя, и вот теперь, наконец, это сыграло мне на руку.
Жадно ласкаю пальцами затвердевшие соски, чувствуя, как моя девочка изгибается от удовольствия.
И тормоза сдали окончательно. Прижался к ней всем телом, вжимая в диван, зарываясь лицом в шелковистые волосы, дурея от ее запаха.
Проклятье, это и сорвало мне крышу — она пахла моей…
Моей женщиной, моей потребностью, моей самой сладкой, запретной жаждой.
Перекидываю ее волосы на плечо, оголяя спину, оставляя влажную дорожку из поцелуев на шелковистой коже.
— Раш… — то ли стон, то ли всхлип вырывается из горла Михи, когда моя рука нагло проникает в трусики.
— Давай еще разок, конфетка. Как тогда, на байке. Шалею от твоих стонов.
Ее тело выгибается, бедра вжимаются в стоящий колом член, и мы одновременно стонем от этого безумного ощущения. Не сдерживаясь, делаю пару толчков вперед, этого хватает, чтобы сорваться.
Хочу ее, как одержимый…
Расстегнуть джинсы, стянуть с Михаль белье, поставить на колени и жестко трахать, пока хватит сил.
Сейчас! Немедленно и как можно глубже!
Проклятье!
Бля@ь, у нее это в первый раз! Я, твою мать, у нее первый!
Стучит в висках, и это единственное, что заставляет сдерживаться, не поддаться раздирающему желанию, которое набатом звучит в затуманенном алкоголем мозге.
Но как же тяжело заставить себя остановиться…
Сжал каштановые волосы в кулак, отчетливо представляя, как буду так же сжимать их, входя раз за разом в нежное податливое тело своей конфетки.
Губами — к влажной коже, впиваясь зубами, чувствуя на языке ее вкус…
Пальцами быстрее и глубже, так, чтобы ей было хорошо, чертовски хорошо.
Михаль выгибается и замирает на миг, кусая тыльную сторону ладони, приглушая стоны и всхлипы, рвущиеся с губ.
— Хочу слышать тебя… — Уже почти рычу, касаясь ее подбородка, заставляя убрать ладонь.
Миха стонет, просит не останавливаться, двигая бедрами навстречу моим ласкающим пальцам. А я, словно безумный прижимаюсь теснее, чувствуя, как ее накрывает оргазм, впитывая каждый звук, каждое ответное движение желанного тела в моих руках.
Это ад… Это дикий, ни с чем несравнимый кайф: ощущать ее горячую, извивающуюся под собой… Такая узкая… Такая чертовски узкая…
Я сейчас просто сдохну…
Мы дышим как загнанные звери. Хотя, почему как? Я себя таким и ощущаю. Мокрые и возбужденные лежим, жадно глотая воздух, прижавшись друг к другу, окутанные темнотой.
— Раш, пожалуйста…
— Шшш, конфетка, не сегодня. Прости, знаю, хочется, сладкая моя, такая нежная девочка, — прошептал, скользя нежными движениями по влажным складкам. — От одного твоего вида дурею, а когда тебя такую под собой чувствую, хоть вой. Но во мне столько джина, что я сейчас тупо трахну тебя и тут же вырублюсь.
— Раш, это уже не смешно…
— Ты думаешь, я на стенку не лезу? Да я вокруг тебя землю рыть готов. Дурак, думал, что ты меня боишься. Решил — к черту, перебешусь, что мне, девок мало?! Не вышло, только еще больше на тебе повернутым стал, — бормочу, поглаживая нежную кожу, успокаивая. Переворачиваю ее, прижимая крепче, убирая спутанные волосы с лица.
Миха смотрит на меня во все глаза, явно не понимая из этого обрывочного бреда и половины. Но меня уже понесло, и я продолжаю обрушивать на нее свои пьяные откровения, желая донести главную мысль.
— Нежная моя конфетка… Красивая, это конечно, но у меня много баб было, и, вот веришь, почти все красотки… Но никогда так меня не клинило, а ты еще и девственницей оказалась… Вот что мне с тобой теперь делать? А?!
Заглядываю в глаза, но в этой чертовой полутьме ничего не разберешь. А может просто у меня уже каша в голове от выпитого?
— Ты ж у меня такая тоже в «первый раз». Хрен теперь знает, как с тобой быть, как подступиться, — шепчу, уже скорее обращаясь к себе, рассуждая вслух, перебирая шелковистые каштановые волосы, проводя большими пальцами по скулам, губам, как всегда боясь не рассчитать силы и надавить сильнее, не дай бог сделать больно.
— Просто делай то, что хочется, мне все понравится, я уверена, — отвечает, успокаивая. Смешная, наверно, в ее понимании это звучит успокаивающе. А я тут же представляю себе калейдоскоп всего, что хочу с ней сделать, и понимаю: для девчонки, у которой секс впервые, это точно не подойдет.
— Не вовремя ты появилась. Хреново сейчас все, очень хреново, но тебя все равно теперь не отпущу. Если сама решила, что хочешь рядом быть, не отпущу. Я не герой, Миха, или что ты там себе напридумывала, я ж чертов эгоист.
— Я в курсе… — В голосе столько обиды, как и во взгляде, обращенном на меня. Сколько ни пытайся объяснить, а для нее все равно закон один: не сплю, значит не хочу. Глупая… Ни черта ж не понимает. Хотя, я уже и сам с трудом догоняю, откуда у меня столько загонов в башке.
Как же ей объяснить?
Вон сколько уже наговорил, а все без толку.
— Знаешь первое правило, по которому я живу? — Бормочу между поцелуями, лаская языком нежную кожу ключицы. — Либо туши все к чертям, либо подкидывай дров. Так вот, тушить я с тобой ничего не собираюсь…
Миха обнимает меня, притягивая голову ближе, зарываясь пальцами в волосы у меня на затылке. Поглаживает, будто успокаивая, и я подчиняюсь, удобнее устраивая ее расслабленное тело в своих руках.
Голова гудит, мысли разлетаются, но я и не пытаюсь их собрать. Бесполезно.
Только вдыхаю запах моей конфетки, самый сладкий запах на свете.
Вот уж действительно — закрой глаза, коснись, коснись меня, ты пахнешь соблазном и медом…
Надо обязательно дать послушать эту песню Михе…
Лаская ночь, коснись меня
Имя тебе — искушение…
Молодец Варелыч, хорошо поет, а главное, как-точно-то! Еще бы этот гул в голове выключить… Такую песню портит
Я сгорю в огне
Сгорю в тебе, пускай
Я могу стать пеплом
Лишь познав твой рай…