Новая Зеландия — последний этап моего путешествия, и именно здесь у меня был проложен сложный маршрут свиданий на обоих островах. Ожидался праздничный и грандиозный финал — последняя вспышка салюта встреч, а не спокойная ровная дорожка к финишной прямой, катить по которой было бы куда разумнее.

Я встречалась с Фрэнком в Окленде, потом летела в Бленем, на таинственное свидание, устроенное Крисом. Кроме того, предстояли еще два полета, четырехчасовая поездка на поезде и двух с половиной часовая на автобусе, чтобы добраться до Миддлмарча, где меня ждал «холостяк года». «Он так же ловко меняет пеленки, как шины своего автомобиля», — одобрительно заметила одна из членов жюри).

И наконец, имелось еще трехчасовое путешествие на автобусе в Квинстаун и встреча с Дэвидом, который так хотел узнать мой вес.

Кроме того, я ждала ответа от Джастина, еще одного кандидата из Квинстауна, который в это время сплавлялся на плотах где-то вокруг Уанаки, но обещал взять меня в Парадиз и обратно, когда приеду. Согласно моему путеводителю Парадиз был туристской тропой. От встречи с Джастином зависело, когда я вернусь в Окленд, увижу Ника, моего восьмидесятого и последнего мужчину, и оттуда вернусь в Лондон.

Я искренне надеялась, что у меня будет время навестить Гарри по дороге в Лондон. Мы уже три дня не разговаривали. И это после того, как месяцами не спали до трех часов ночи или просыпались в шесть утра, чтобы выискать крохотный отрезок времени, совпадающий в наших часовых поясах и пойманный телефонными спутниками! Очевидно, мы оба устали и теперь пытались восстановить силы.

Я доверяла Гарри (и это прекрасно — приятно сознавать, что Келли не уничтожил мою способность верить в верность) и была совершенно уверена, что он тоже мне доверяет. Никто из нас не потерял желания продолжать наши отношения, но мы пробыли в разлуке куда дольше, чем вместе, и логика развития этих отношений была неумолима.

Черт возьми, немедленно позвоню ему!

Я взглянула на часы, сделала кое-какие вычисления: сейчас там, где он находится, два часа ночи, и бедняжка только что приехал в Техас, — но все же набрала номер. Я почти слышала, как идет соединение между спутниками, прежде чем достигнуть… его голосовой почты.

Я разочарованно поникла, но постаралась, чтобы голос звучал бодро.

— Привет, любимый, это твоя девчонка-бродяжка. Я только что добралась до Окленда. Остановилась в «Хилтоне», номер у тебя есть, позвони мне, если выберешь минуту, и скажи, какая погода в Техасе. Я скучаю по тебе.

Снова взглянув на часы, я сообразила, что опаздываю на следующее свидание, и потому открыла чемодан и порылась в нем в отчаянной попытке найти что-нибудь более-менее чистое и приличное.

Фрэнк (свидание № 75) — один из несостоявшихся возлюбленных Эммы, когда они оба жили в Сиднее. Там мы не смогли встретиться, поскольку он был в Окленде по делам. Но сейчас я тоже оказалась в Окленде, и мы договорились выпить пива в баре отеля.

Из окон бара открывался поразительный вид на залив Фримена и южное побережье Тихого океана, и за разговором мы восхищались панорамой. Говорили о наших общих друзьях, о том, как «да, Эмма слишком много работает» и «да, она абсолютно достойна порядочного бойфренда». Мы также говорили о моих свиданиях. Поскольку он, очевидно, больше интересовался Эммой, чем мной, я поведала ему о ситуации с Гарри. Призналась, что хоть мы и стараемся быть вместе, все же по-прежнему далеки друг от друга.

Фрэнк сочувственно вздохнул.

— Джен, ваше путешествие мне кажется невероятно утомительным, и судя по тому, что вы сказали о Гарри, он работает и путешествует как безумный. Вам просто придется смириться с тем, что некоторое время все так и будет. Работа, связанная с поездками, требует слишком многого, поэтому отношения неизбежно страдают.

Фрэнк работал главой пиар-отдела для сети элитарных отелей. Эмма из «Лучшего пиара» сказала, что пару лет назад он развелся, потому что много времени проводил в дороге.

Я согласно кивнула. Фрэнк, очевидно, знал, о чем говорил. Но даже если и так…

— Все верно, Фрэнк, но я пытаюсь. Я все еще вкладываю много сил и энергии в наши отношения, — оправдывалась я. Фрэнк глянул на меня поверх стакана с мартини.

— Верно, Дженнифер. Вы вкладываете много энергии в отношения с Гарри. Как же получилось, что вы сидите со мной в оклендском баре? Ответить было нечем. Не хочу, чтобы показалось, будто я намеренно меняю тему (ну разве что чуть-чуть), но он явно неравнодушен к Эмме! Интересно, нельзя ли отложить на секунду мое свидание и самой заняться «охотой за кандидатами»? Он постоянно говорил о ней, старался узнать все, что происходит в ее жизни.

— Работа, Фрэнк, — откровенно ответила я. — У нее роман с работой, как и у всех, кого мы знаем.

Я была рада, что не увлеклась Фрэнком, но он мне понравился и, думаю, прекрасно подходит Эмме. Вряд ли это случай того, что могло быть. Скорее то, что вполне может случиться.

БЛЕНЕМ, НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ

Новая Зеландия состоит из двух островов. Если смотреть на карту, тот, что наверху, называется Северным островом, а нижний — Южным. Окленд находится почти на верхушке Северного острова, а я летела в Бленем — он на самом верху Южного. Это понятно? Вопросы буду задавать позже.

Местность, куда я летела, называется Мальборо и считается знаменитым винодельческим районом Новой Зеландии, откуда по миру расходятся лучшие сорта совиньон-бланш и пино-нуар. Я люблю вина Мальборо, и когда думаю о том, где могла бы найти Родственную Душу, приезд сюда кажется хорошей мыслью. Теперь от Криса зависело, кого я встречу здесь. Криса и его кандидата-таинственного, холостого, богатого, интересного, хорошего собеседника.

Крис — приятель моей подруги Сьюзи, занимающейся пиаром для новозеландского совета по туризму в Лондоне. Крис и его жена Джулия управляют отелем «Д'Юрвиль», прелестным зданием в самом центре Бленема, перестроенным из банка и ставшим моим домом на следующие два дня.

Крис встретил меня у трапа двенадцатиместного самолета в крохотном аэропорту Бленема и, не тратя времени, запечатлел крепкий влажный поцелуй на моей щеке и сжал в медвежьих объятиях. Курчавыми волосами, красноватым лицом и толстым вязаным свитером он походил на корнуолльского рыбака. Но Крис обладал острым умом и пользовался большой популярностью. По пути в отель его телефон непрерывно звонил, и он распоряжался, отдавал приказы и заключал сделки. Мы даже остановились у пары довольно известных виноделен — правда, надолго не задержались.

Сам по себе город не мог назваться впечатляющим. Полупустыми магазинами на главной улице он напоминал мне умирающие поселки в австралийской глуши или американского Среднего Запада. Зато отель оказался просто сказочным — изысканная кухня и роскошные тематические номера. Меня радовала мысль провести здесь пару дней. И честно говоря, ужасно хотелось поскорее покончить с тем, что приготовил для меня Крис, и провести оставшееся время, лежа в гигантской чугунной ванне с маской на лице, и наконец накрасить ногти на руках и ногах и расслабить усталые мышцы.

Этим вечером за ужином, пока Джулия порхала по ресторану, проверяя, все ли обедающие довольны, Крис подшучивал надо мной, уверяя, что завтра утром мое желание наконец исполнится и я встречу свою мечту.

Я давно научилась не реагировать на его шуточки, но меня забавляло, что проявляются классические черты «контролера». То есть того, кто любит держать все карты при себе, наслаждаясь ощущением власти над вами. Крис делал это виртуозно, но он был всего-навсего ОК второго поколения и даже не мой кандидат.

Пока он болтал, волна усталости неожиданно накрыла меня. Я встретилась с семьюдесятью пятью мужчинами. Осталось пятеро.

Путешествие было совершенно невероятным, и мне повезло набраться новых впечатлений, но в то же время я целую вечность не делала ничего, кроме как встречалась с мужчинами. Семьдесят пять свиданий… Это сколько же раз мне приходилось накладывать косметику? Сколько жизненных историй, поведанных за ужином и выпивкой! Сколько «о, это, должно быть, вы?».

Как я уже говорила, в жизни есть вещи похуже, но такое количество свиданий превратилось в лечение посредством выработки условно-рефлекторной реакции отвращения. Я больше в жизни не захочу пойти на «первое свидание». Если с Гарри ничего не выйдет, клянусь вернуться в Лондон, завести сто две кошки и никогда не выходить из дома.

За завтраком Крис в последний раз попытался (впрочем, безуспешно) вывести меня из себя, после чего отвез в Воздушный клуб Мальборо — частный аэродром со взлетной полосой и ангаром — на окраине города. Похоже, очередной кандидат имеет отношение к самолетам.

Мы вышли из машины и направились к крохотному домику. Судя по вывеске на двери, это была приемная. Мужчина в летном комбинезоне, выходящий из домика, вежливо придержал для меня дверь, но я старалась держать ухо востро и решила оставаться на месте, пока он не уйдет.

Мы так и стояли, уставясь друг на друга, ожидая, кто сделает первый шаг. Крис проворно протиснулся мимо нас.

— Ну что же вы, детки! — лукаво бросил он. — И что это за начало свидания? Нехорошо-нехорошо…

Он явно забавлялся, и я прикусила губу.

Крис как ни в чем не бывало промаршировал в большой ангар. Мы с пилотом продолжали смущенно глазеть друг на друга. Так это и есть таинственный незнакомец?! Выглядел он потрясающе — высокий, широкоплечий, слегка волнистые каштановые волосы и обаятельная улыбка. Приблизительно моего возраста, с манерами уверенного в себе человека — не высокомерного, а скорее самодостаточного. Однако было в нем и нечто мальчишеское — зеленые глаза озорно щурились, когда он улыбался, словно мы уже познакомились настолько, что могли обмениваться шутками.

— Вы должны извинить Криса, — произнес он с американским акцентом и так уморительно развел руками, что я сразу поняла: они друзья. — Он желает нам только добра! Кстати, меня зовут Джин. Я летчик, и, похоже, именно со мной у вас сегодня свидание. Приятно познакомиться.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Я Дженнифер. И похоже, именно со мной у вас сегодня свидание. Но боюсь, это все, что я пока о вас знаю.

Мы оба рассмеялись.

Как потом оказалось, Крис намеренно держал Джина (свидание № 76) и меня в полном неведении относительно друг друга, поэтому, вместо того чтобы быть интригующей и волнительной, встреча с Джином представлялась абсолютным белым пятном. И все бы неплохо — я немедленно прониклась к Джину симпатией, и мы легко заполнили бы все пробелы, поговорив по душам, — но у Криса имелись другие планы, недаром он крикнул, чтобы мы поскорее шли к нему.

Он стоял на взлетной дорожке рядом с маленьким винтажным самолетом («провост», на случай если вам интересно) и, протягивая мне летный костюм (ничего гламурного — бесформенный зеленый комбинезон), нетерпеливо поглядывал на часы.

— Вперед, о юные любовники, — провозгласил он, заставив меня поморщиться от неуместности подобного обращения. — Пора вам в полет, попугаи-неразлучники!

Мы с Джином поспешно забрались в самолет. Посмотрев, надежно ли пристегнут мой ремень, Джин методично проверил приборы на панели, завел двигатель, и самолет покатился, подпрыгивая на выбоинах дорожки. Я затаила дыхание, когда малыш набрал скорость и неуверенно, как старик, пытающийся встать с кресла, поднялся в воздух. Медленно прорезая облака, мы через пару минут выправились и полетели над лоскутным одеялом полей и долин Мальборо.

До сих пор мы с Джином и десяти слов не сказали друг другу, и меня смущала столь интимная близость — кабина пилота невероятно тесная. Зато вид из иллюминаторов — потрясающий. Поистине великолепный. Я выворачивала шею, разглядывая горы, виноградники и быстрые реки.

— В этот уик-энд я сплавлялся на плоту вон по той реке! — прокричал Джин в прикрепленный к наушникам микрофон, перекрывая грохот двигателей. Вид он имел при этом безмятежно-счастливый, и мне немедленно захотелось узнать побольше: каким был этот день на воде, как часто он плавает на плотах, не могла бы и я сплавиться по реке за тот короткий срок, что пробуду здесь, чем еще он занимается в свободное время…

Но когда я попыталась ответить, в моем микрофоне вместо слов раздавался только треск. Поэтому я поспешно смолкла, откинулась на спинку кресла, любуясь бухточками и островками фьордов Мальборо и переливающимися водами залива Клауди. Оказалось, что молчать даже приятнее. Я чувствовала себя так, словно трещала часами, не закрывая рта. Похоже, мне грозит опасность пострадать от впервые зарегистрированного случая РПР (рецидивного поражения речи).

Но хоть я и наслаждалась перерывом в разговорах и возможностью впитывать окружающую красоту, все же не могла не ощутить первые красноречивые признаки неожиданно скрутившей меня морской болезни. От запаха разогретых двигателей и непрерывной качки (самолет то и дело бросало из стороны в сторону и засасывало в воздушные ямы) во рту пересохло, а желудок свело (о ирония судьбы: ни одной лодки в поле зрения, и первый приступ морской болезни за долгое, долгое время).

Джин, должно быть, почувствовал неладное, и я была бесконечно благодарна, когда он решил, что сейчас самое время повернуть назад, и осторожно посадил самолет на крохотном аэродроме.

Шасси коснулись взлетной полосы. Как только рев двигателей смолк и мы смогли услышать друг друга, я принялась пространно восхвалять Джина за прекрасный пилотаж. Поблагодарила за то, что дал мне возможность наслаждаться великолепными видами с высоты. После этого я со всей возможной скоростью выбралась из самолета, счастливая от возвращения на землю.

Крис взволнованно приплясывал на бетоне в ожидании, пока мы подойдем ближе.

— Ну разве не здорово? — воскликнул он с широкой улыбкой, подпрыгивая на одной ноге, как озорной мальчишка. — Вообразила небось, что разобьешься?

Я ужасно разозлилась. Почему я должна идти на свидание с мыслями о смерти?! (Хотя одному Богу известно, подумала я мрачно, вспоминая отрезанную бородавку, серые трусы, стонущего Ларса… сколько раз мне хотелось покончить с собой.)

Я горела желанием отвести Криса в сторону и сказать: «Послушай, ты устроил свидание для парня. Не для девушки. Девушки терпеть не могут летать в самолетах, где так шумно, что невозможно поговорить, а болтанка такая, что блевать тянет!»

Вместо этого я вежливо кивнула и сообщила Крису, что все замечательно.

Но как же неудачно получилось с Джином! Судя по тому, что я успела заметить, он милый, обаятельный и определенно тот, кого я хотела бы узнать поближе. Но мое мнение было чисто интуитивным: нам не позволили вступить в разговор, самым естественным образом переходящий от одного предмета к другому, открывая первые попавшиеся окна наших характеров и впечатлений друг от друга. Если бы Крис предоставил нас самим себе и поменьше вмешивался, уверена, мы бы прекрасно поладили. Но мы не спешили, терпеливо ожидая возможности поговорить, которой нам так и не представилось.

— Класс! — объявил Крис, весело потирая ладони. — Переходим к следующей части. Мы опаздываем.

Следующей части? Опаздываем?! Значит, свидание не закончено?

Мы с Джином обменялись усталыми настороженными взглядами, но не успели оглянуться, как уже сидели в машине Криса и мчались по горной дороге в винодельню Тоху, владелец которой, принадлежащий к племени маори, управлял предприятием согласно местным обычаям.

Припарковавшись на узкой гравийной дорожке, Крис повел меня и Джина в крошечную хижину, окна которой выходили на потрясающую долину ледникового происхождения. Ветер гнал пушистые белые облака, то и дело закрывающие солнце, которое поочередно бросало длинные тени и брызгало ослепительным светом на холмы и скалы. Крис жестом велел нам сесть за столик у окна и привел хозяина винодельни. Мы немного поболтали, после чего к нам присоединились главный винодел и помощник. Началась дегустация. Немного погодя прибыл шеф-повар с помощником, чтобы готовить нам изысканный ленч. Крис тем временем ухитрялся следить сразу за всем. К этому времени в комнату успели набиться восемь певцов-маори с гитарами и тамтамами, чтобы исполнять серенады в нашу честь. Они и исполняли, пока мы с Джином смущенно пытались что-то съесть.

Несомненно, у Криса были самые лучшие намерения, и обед под музыку с видом на прекрасную долину каждому показался бы романтичным. Но комната была битком набита людьми, и мы с Джином находились под неусыпным наблюдением, как получившие однодневный отпуск заключенные, которые, по мнению тюремщиков, способны сбежать в любой момент.

Джин — привлекательный, интересный мужчина, но после пяти часов, проведенных в его обществе, я по-прежнему ничего о нем не знала.

Наконец самое многолюдное в мире свидание подошло к концу. Мы с Джином протиснулись мимо певцов, владельца, главного винодела, шеф-повара и еще с полудюжины незнакомых людей, набившихся в хижину, терпеливо благодаря каждого за их усилия, как королева, попавшая за кулисы после представления «Кошек».

Оглушенные и контуженные непрекращающимся шумом, мы уселись в машину, и Крис повез нас обратно, в Бленем, по узким, обсаженным виноградными лозами дорогам.

Мы с Джином, освободившись от тиранического ярма свидания, развеселились, взбунтовались и стали поддразнивать Криса за чрезмерную страсть держать все под контролем. Крис, расслабившийся и исполнивший свой долг, каким он его видел, только закатывал глаза и отшучивался.

Атмосфера разительно изменилась, и «заключенные» наконец повели себя как нормальные люди. Мы с Джином, получив возможность снова стать взрослыми, разговорились по душам и, как я надеялась, попытались побольше узнать друг о друге.

Крис отвез меня в отель, и мы распрощались. Мне было жаль и немного грустно расставаться с ними, больше мы не встретимся.

С утра пораньше я приехала в аэропорт, сонная и недовольная, но полная желания продолжать путешествие. Мне предстоял долгий день полетов и путешествий на поездах и мини-автобусах. И я глазам не поверила, увидев Джина в крохотном зале ожидания с газетой в руках. Я подошла к нему и тронула за плечо:

— Эй, что вы тут делаете?

Оказалось, он собрался шестичасовым рейсом в Веллингтон, но возникла какая-то проблема с самолетом.

— Бьюсь об заклад, кто-то включил сотовый и расстроил всю навигационную систему самолета, — сухо пошутил он. — И сейчас меня включили в список ожидающих очереди на полет. — Он поднялся и вежливо спросил, не хочу ли я посидеть с ним.

Итак, после всех часов, проведенных в обществе друг друга, мы наконец остались вдвоем. Без надзирателей. Мы посмеялись над этой скандально-неприличной ситуацией: хорошо еще, что улетали через час, иначе нас просто изгнали бы из города.

Оказалось, Джин обладает довольно едким чувством юмора — я смеялась до слез над его рассказом о вчерашней встрече.

— Крис сказал, что вы всего четыре фута ростом и весите двадцать стоунов, — признался он. — Хорошо еще, что летные комбинезоны все одного размера: я не спал ночь, гадая, как вы поместитесь в тот, что я принес, не говоря уже о кабине пилота!

Я засмеялась и объяснила, что Крис вообще отказывался говорить о нем. И добавила, что надеялась побольше узнать за ленчем, но не осмелилась говорить в присутствии такого количества любопытных. Джин согласился. Оказывается, вечером он случайно встретил шеф-повара Криса, и тот извинился за то, что испортил нам свидание.

Я молча кивнула. Джин неожиданно вскочил.

— Позвольте представиться, — начал он деланно-официальным тоном. — Меня зовут Джин, и я был бы счастлив познакомиться с вами. А вы…

Я засмеялась, встала и сделала нечто вроде реверанса.

— Рада встрече, Джин. Я Дженнифер, и совершила долгое путешествие по «стране множества свиданий». Пожалуйста, скажите, как вы попали на этот прекрасный остров?

Мы устроились поудобнее и разговорились. Джин, которому было уже под сорок, оказался летчиком из Нью-Йорка. Был женат, развелся; в Бленеме проводил каждые полгода, придумывая каскадерские трюки и эпизоды, связанные с полетами, для блокбастеров, которые последнее время, казалось, снимаются исключительно в Новой Зеландии. Остальное время он путешествовал по свету, реставрировал старые самолеты, встречался с друзьями и тусовался в интересных местах.

По моему мнению, его жизнь была абсурдно гламурной, но сам он описывал ее весьма приземленно и без особого восторга.

— Кроме того, далеко не все любят летать, если судить по вашей вчерашней реакции, — добавил он.

Я грустно усмехнулась, вспомнив, как меня укачало, и объяснила, что, как бы ни ценила усилия Криса, все же самолет — обстановка, подходящая больше для мужской встречи.

— Если бы что-то зависело от меня, — кивнул Джин, — я бы повез вас в потрясающий старый охотничий домик на озере, над которым мы летели, на другой стороне Нельсона. Захватил бы вина и устроил ленч.

Я подтвердила, что это куда привлекательнее. Мы говорили о путешествиях, работе, друзьях…

— Знаете, — вдруг заметил Джин, глядя на меня очень серьезно, — жаль, что не я организовал свидание.

— Жаль, — вздохнула я, неожиданно вспомнив о Гарри и ощутив укол совести.

Я ничего не говорила Джину о Гарри. Вчера едва успела представиться. Вдаваться в подробности личной жизни посчитала несвоевременным.

Объявили мой рейс. Хотя, казалось, прошло всего минут пять, выяснилось, что мы проговорили больше часа. Джин поднялся и пошел к справочному окошку удостовериться, что у него тоже есть место на этом рейсе, но почти сразу вернулся и мрачно покачал головой.

— Самолет полон, — коротко объяснил он.

— О нет, — расстроилась я и инстинктивно схватилась за его плечо. Джин крепко сжал мои пальцы. Похоже, после всех фальстартов мы наконец начали наше настоящее свидание только для того, чтобы прервать его в самый неподходящий момент.

Но даже сейчас я думала о Гарри и понимала, что должна сказать Джину.

— Вы знаете, что я встретила свою Родственную Душу, верно? — мягко спросила я.

Джин на секунду отвел взгляд, но тут же проворчал: — Да, я слышал, что вы несвободны. — Он тоже американец, — попробовала утешить я, но Джин еще больше нахмурился.

— Почему вы так уверены, что встретили Родственную Душу?

— Уверена, и все, — спокойно ответила я.

Хотя многие считают подобный ответ банальным и раздражающим, но именно в нем кроется чистая правда. Следует больше доверять себе. Такие вещи просто знаешь. Они кажутся естественными и правильными. Словно ключ, без усилий входящий в замочную скважину.

— Объявление для мисс Дженнифер Кокс. Если мисс Дженнифер Кокс находится в аэропорту, просьба поспешить к выходу номер один, где заканчивается посадка на рейс 2454, вылетающий в Веллингтон.

— Джин, — пробормотала я, сообразив, что, захваченная разговором, не услышала о конце посадки, — я опоздаю на самолет! Мне пора.

Я чувствовала себя девушкой военного летчика времен Второй мировой. И знала: если я сяду в самолет, больше мы с Джином не увидимся. В этот момент реальность казалась мучительно-трагической и несла ощущение потери и печали.

Кроме того, я совершенно растерялась. Еще недавно я не могла дождаться встречи с Гарри, а тут вдруг Джин. Наверное, необходимо что-то сказать!

— Джин, если не считать Гарри, вы единственный в этом путешествии, кто не оставил меня равнодушной, — честно призналась я. — Понимаю, все это очень странно, но хочу, чтобы вы знали: я действительно рада нашей встрече.

Мы вместе поднялись, неотрывно глядя в глаза друг другу.

— Я не потеряюсь, — заверил Джин, притягивая меня к себе и крепко обнимая. — Можешь на это рассчитывать.

И тут он поцеловал меня!

Поцеловал в щеку. Что, возможно, к лучшему: напряжение между нами до такой степени возросло, что, поцелуй он меня в губы, над головами ударила бы молния, настолько мощная, что обесточила бы не только кафетерий, но и вывела из строя всю навигационную систему управления полетами.

Но, даже захваченная ураганом, я думала о Гарри. И только потому отстранилась и снова взглянула в глаза Джину. Я оказалась на перепутье. Твердо зная, что ничего не будет, одновременно чувствовала — что-то уже произошло. И мне это понравилось.

Я осторожно разомкнула объятия. Нужно идти. Сейчас.

Мы даже не попрощались. Подхватив сумки, я почти бегом выскочила из здания и помчалась по бетону к маленькому самолетику, ожидающему на взлетной полосе.

У меня голова шла кругом, словно я оказалась в фильме, где каждый момент и действие насыщены значением и определенной целью. Вручив служащей свой посадочный талон. («Ах, вот и вы наконец»), я помедлила у трапа и оглянулась на здание аэропорта. Джин стоял на том же месте, не сводя с меня глаз.

Мы продолжали упорно смотреть друг на друга, ни на секунду не отворачиваясь. И вдруг одновременно улыбнулись, безмолвно признавая, в какие глубокие стоячие воды мы окунули ноги и на чьем берегу все еще стоял Джин, протягивая мне полотенце.

Я послала ему воздушный поцелуй и стала взбираться на трап.

Пока самолет рулил по взлетной дорожке, я переживала романтическую сцену, которая только что произошла. И поражалась неожиданности случившегося. Вчера я благодарила звезды за то, что мое путешествие почти закончено, а сегодня красавец летчик провожал меня в крошечном аэропорту одного из самых глухих уголков Новой Зеландии.

Оказалось, решающими факторами моей «Одиссеи свиданий» были Судьба и Крис. Черт бы все это побрал!

Итак, я вылетела в Веллингтон, пересела на другой самолет и оказалась в Данидине, где собиралась успеть на поезд по маршруту Тейери — Годж. Он довезет меня до Пакеранджи, и уже оттуда предстоит двухчасовая поездка автобусом до Мидадмарча. Завтра у меня там свидание с «холостяком года», а сегодня я ужинаю с одним из членов жюри в кафе «Киссин гейт».

Только вот я никак не могла сосредоточиться. С утра мысленно настроилась на длинное путешествие по живописным местам. И совершенно не была готова (честно говоря, не представляю, что было бы, попытайся я просто подумать о чем-то подобном) к свиданию, которое списала со счета. И к появлению мужчины, превратившего последние минуты перед финишной прямой в нечто хаотически непонятное.

Нет, я должна, должна поделиться с кем-то, иначе просто взорвусь!

Напротив вокзала, через дорогу, я заметила интернет-кафе. И хотя почти распустила отряд «охотников за кандидатами» (поскольку намеревалась скоро вернуться домой и как последняя дура вообразила, что больше они мне не понадобятся), они по-прежнему оставались моими друзьями и у меня как раз осталось немного времени до отправления поезда, чтобы послать каждому сообщение «господибожемой». Будь то «звуковые» сестры — Лиззи и Грейни, мои настоящие сестры — Мэнди и Тоз, или Белинда, Шарлотта, Кэт и даже Джо, все равно: необходимо потолковать с кем-то о том, что произошло утром в аэропорту.

Я нашла свободный терминал и решила проверить электронную почту в надежде найти е-мейл от Гарри.

Ничего. Зато было письмо от Джина. Я уставилась на экран. Что делать? Просить совета у подруг или открыть е-мейл Джина и влипнуть еще глубже?

Немного подумав, я открыла е-мейл. Милое, ни к чему не обязывающее послание, в котором говорилось, как он рад встрече со мной и нашим странноватым приключениям. И как он жалеет, что у нас не было времени получше узнать друг друга.

«У меня целый список вопросов для вас», — писал он. Далее следовали двадцать смешных глупых вопросов вроде: «Правда ли, что нет худа без добра?»

Я улыбалась, читая их. Он сумел взять верный тон — шутливый, с некоторыми намеками на признания в чем-то очень личном.

Только последний вопрос разительно отличался от остальных: «20. Когда я снова увижу вас? Очень хотелось бы знать. Джин».

Я судорожно прижала пальцы к губам, словно пытаясь подавить эмоции, которые могли бы отразиться на лице. Своим вопросом Джин поднял ставки. Я читала и перечитывала его. Как же теперь поступить? Одно дело-открыть е-мейл Джина, и совсем другое — ответить, и ответить именно на этот вопрос. Сегодня утром я ощутила реальную связь с этим человеком, связь неожиданную и спонтанную. Но ответ предполагает некую близость, пока еще только зарождающуюся и вполне невинную, которая, однако, будет расти и расцветать. И как бы я ни пыталась притворяться и уверять в обратном, это будет начало чего-то нового между нами.

Однако я не могла не чувствовать себя польщенной, тем более что память о нашей встрече в аэропорту еще свежа и реальна. В конце концов я решилась… Ничего серьезного — дружеский тон и никакого кокетства. И при этом предпочла игнорировать двадцатый вопрос. Закончив печатать, я помедлила над клавиатурой. Насколько хороша эта мысль? Может, просто все стереть и вообще не отвечать?

Но бросив взгляд на часы и поняв, что опаздываю, я порывисто нажала на клавишу, отправляя сообщение, и, схватив сумки, помчалась к поезду.

Маршрут Тейери — Годж по праву считается одним из признанных в мире классических путешествий на поезде. Шестьдесят километров пути, с величайшим старанием проложенного по прекрасному, но отдаленному центру полуострова Отаго в конце XIX века. Этот путь соединяет с побережьем такие забытые Богом городки, как Кромвел и Александра, позволяя торговле развиваться в местах, удаленных от больших городов.

Груз, который вез паровоз, был таким же самым, как и во всех паровозах по всему миру, а именно — туристы. Летом деревянные вагоны были набиты японцами и европейцами, ахавшими и охавшими при виде красочных ущелий, уходящих вниз прямо рядом с рельсами и обрывающихся в воде быстрых речек, берега которых обрамляли щетинистые островки желтого утесника и ракитника.

И сегодня все было как обычно.

Я люблю паровозы: мой дед по матери работал на Большой Западной железной дороге, и детьми мы проводили немало счастливых деньков, путешествуя с ним в кабине машиниста или с родителями на таких линиях, как Блубелл в Суссексе или Лаппа-Вэлли в Корнуолле. Сегодняшняя поездка вернула меня в детство. Клубы едкого дыма, вырывающегося из трубы, окутывали нас, пронзительные свистки эхом отдавались в длинных темных тоннелях.

Чувствовалось нечто уютное, почти домашнее. Служащие казались настоящими энтузиастами паровых двигателей и работали добровольно, только из любви к паровозам. Кондуктор служил одновременно гидом, показывая пассажирам места, заслуживающие, по его мнению, особого внимания. При этом сосал мятную конфетку и, описывая очередную достопримечательность, перекатывал ее из одного уголка рта в другой. Конфета негромко постукивала о его зубы, отмеряя ритм слов как сахарный метроном.

Но как бы я ни наслаждалась поездкой, меня мучила совесть за содеянное. Хмельное волнение, оставшееся от утренней встречи с Джином и последующего обмена е-мейлами, слегка рассеялось, и я обрела способность размышлять более здраво о том, что произошло.

Меня влекло к Джину, это несомненно. Но почему? Я обожала Гарри, и хотя тосковала по нему и боролась со странными чарами, наведенными на меня Джином, все же не хотела изменять своей настоящей Родственной Душе. Так почему Джин произвел на меня столь сильное впечатление?!

Я могла все свалить на усталость, одиночество или даже инстинкты выживания, требующие опереться на кого-то. Недаром заложники объединяются, чтобы с честью выдержать испытание. Но хотя эти объяснения были отчасти верны, все же они не могли считаться истинной причиной. Истинная причина была менее благородной и более низменной: дело в том, что Джин, как и Гарри, оказался мужчиной моего типа, поэтому меня тянуло к нему и мы понравились друг другу мгновенно и бесповоротно.

Еще до начала моего путешествия и встречи с Гарри я пыталась сохранить веру в свои поиски и гадала, какова вероятность встречи, то есть какое свидание окажется решающим. Потом я нашла Гарри и узнала, что, согласно формуле, вероятность обнаружения Родственной Души — 1:55. Что ж, возможно, мне следовало спросить, каковы шансы встретить две Родственные Души, потому что, если верить той же формуле, ответ неизменно будет 2:76.

А я верила: Джин, свидание № 76, — моя Родственная Душа № 2.

Пока паровоз пыхтел, взбираясь на холмы, и пасущиеся на склонах овцы провожали нас испуганными глазами, я пыталась отделаться от чувства вины и понять цепь событий, которая привела к такому внутреннему конфликту.

Но сколько бы я ни старалась рассуждать здраво и объяснить случившееся, все же не смогла спорить с чувствами. Джин (свидание № 76) полностью отвечал описанию моей Родственной Души. И что же это означало? Я не слишком сильна в математике, и можете выкрикнуть ответ мне в лицо, если, конечно, он вам известен, но наверняка должна быть формула Родственной Души, по которой, при самых приблизительных вычислениях, я должна встретить Родственную Душу номер 3 на сотом свидании, если не возвращаться домой и продолжить путешествие.

Помимо происходящего, можно было сказать, что мной сделано невероятно важное и поразительное открытие: при определенном настрое и соответствующих усилиях можно рассчитать встречу с Родственной Душой. И чем дольше вы применяете формулу, тем больше ваши шансы.

Но мои вычисления долей привлекательности были неожиданно прерваны прикосновением к плечу.

— Выходите на Пакеранджи, мисс? — настойчиво спрашивал меня кондуктор.

Выглядел он слегка озабоченным, и неудивительно: четыре часа подряд я глазела в окно, борясь со своими мыслями, и даже не заметила, как поезд подкатил к вокзалу Пакеранджи. Это моя остановка, и здесь предстояло делать пересадку.

Наскоро поблагодарив кондуктора, я вскочила, сгребла сумки, но в полубессознательном состоянии едва не вывалилась из вагона на платформу. Пришлось бежать, чтобы успеть на идущий в Миддлмарч автобус.

Я легко нашла маленький микроавтобус на десять мест. Он был единственным на пустой, продуваемой ветром автостоянке.

Водитель, которого звали Ллойд, заметил, с каким паническим видом я подскочила к автобусу, и поспешил меня успокоить:

— Не волнуйтесь, мисс. Кроме вас, у меня сегодня еще два пассажира. Мы не поедем, пока не дождемся остальных.

Я благодарно улыбнулась и, сообразив, что, должно быть, проста излучаю некую маниакальную ауру, попыталась войти в автобус спокойно и с достоинством. Но, найдя свое место и сбросив сумки на пол, я вдруг осознала, что так спешила покинуть поезд, что забыла там лэптоп. Мой лэптоп, со всеми файлами, снимками, е-мейлами и списками, со всей моей жизнью! Как такое могло получиться? Считать багаж — первый урок, который усваивали все мои путешественники!

Злая на себя за рассеянность и неорганизованность, я вылетела из автобуса и пустилась бежать по гравийной дорожке к поезду, медленно отходившему от станции. Докричавшись до машиниста, я спросила, нельзя ли остановиться, чтобы я смогла забрать компьютер. К счастью, он согласился.

Я вскочила в вагон, схватила лэптоп, метнулась к выходу и с поникшим видом вернулась обратно. Похоже, за это время Ллойд успел составить обо мне определенное мнение и убеждать его в обратном не было смысла.

Едва все четверо: я, лэптоп и две сумки — благополучно оказались на борту, Ллойд выехал со стоянки. Вот так мы начали путешествие по скраблэнду — равнинам, покрытым кустарником, — и древнему обветренному граниту бесплодного пейзажа Отаго. Не найдя за окном ничего интересного, я вновь погрузилась в невеселые мысли.

Итак, я обнаружила формулу Родственной Души, и моя «Одиссея свиданий» привела сначала к Гарри, а потом — к Джину. Успех поистине оглушительный. Почему же я так смущена и растерянна?

Вопрос, разумеется, риторический, я уже знала ответ. Я подружка Гарри и не должна принимать ухаживания другого мужчины. Ради Господа Бога, ведь он — моя Родственная Душа, я, можно сказать, объехала весь мир, чтобы его найти. А если и Джин к тому же моя Родственная Душа, больше мне не требуется. Впрочем, я с самого начала не намеревалась собирать коллекцию. Я хотела своего единственного, и это Гарри. Но, ответив на е-мейл Джина, я рисковала начать что-то, чего не могла закончить с Джином. Зато Гарри, узнав обо всем, вполне может порвать со мной.

И тут меня осенило. Я наконец-то поняла, почему Судьба хотела продолжения путешествия. Наверное, пожелала, чтобы я усвоила: цель путешествия не только в том, чтобы найти Родственную Душу. Это всего лишь первый и в каком-то безумном смысле самый легкий этап.

Судьба показала мне, что формула Родственной Души действительно сработала: при соответствующем настрое, приложив достаточно усилий, вы можете и должны найти его. Но если я не хочу вечно искать и встречать Родственные Души, следует верить, что единственный уже обретен. А это означает необходимость забыть о формуле и перейти к следующему этапу моего путешествия с ним.

И если уж быть честной до конца, глубоко в душе я просто боюсь ошибиться и потерпеть неудачу, боюсь, что меня снова ранят. И потому продолжаю нечто вроде игры под названием «не опоздать на самолет». Куда безопаснее продолжать путешествие!

Но это самое путешествие привело меня не только к Родственной Душе, но и к людям, умеющим разбираться в отношениях и верящим в любовь. И встретив их, я получила оружие, способное помочь мне пройти опасное минное поле истинных отношений, при условии, что у меня хватит мужества им воспользоваться.

Это один выход. Другой-продолжать поиски и вечно путешествовать.

Как сказал Честер, профессиональный игрок из Вегаса. «Подумайте о том, сколько собираетесь проиграть… установите предел, а когда достигнете его, вставайте и уходите…»

Теперь я достигла своего предела, и мне есть что терять. Много. Слишком много. Я добралась до семьдесят шестого свидания и больше не желаю играть. Гарри и есть мой единственный, и я не хочу его ранить. Не хочу обманывать. Не хочу терять.

Пора закругляться. Пора закрыть записные книжки моих «охотников за кандидатами». Игра закончена. И не стоит искать свой шанс от страны к стране, от свидания к свиданию. Я ставлю всю веру и все свои фишки на свидание № 55.

Нет, Джин мне действительно понравился. И в других обстоятельствах — кто знает…

Но одно я теперь знала твердо: ответом на вопрос номер двадцать «Когда я увижу вас снова?» будет тактичное и недвусмысленное «никогда». Я «вешаю на гвоздик» мои сапоги-скороходы и ухожу со сцены.

Я люблю Новую Зеландию, поэтому даже в таких запутанных жизненных обстоятельствах наслаждалась ездой по пустынным дорогам, пересекающим унылые равнины и подножия одиноких холмов. Но я только что приняла решение покончить со всеми свиданиями, сознавала всю его важность и хотела, черт возьми, как можно скорее отсюда выбраться. Сидя у окна, я обдумывала маршрут отступления.

Миддлмарч даже поселком не назовешь — автозаправка да универмаг посреди Богом забытой глуши и пустыни. Но я знала, что оттуда идет автобус в Квинс-таун. Я понятия не имела, насколько часто, но если успеть на него, я смогу вылететь из Квинстауна либо в Окленд, либо в Веллингтон и благополучно покинуть страну.

Я пробралась вперед и, сев за спиной Ллойда, спросила:

— Простите, не знаете ли вы, как часто ходят автобусы из Миддлмарча в Квинстаун?

— Раз в день, в пять вечера, — ответил Ллойд, слегка встревоженный, словно я только что спросила, где в Миддлмарче можно купить «феррари» после десяти ночи.

— Ничего, все в порядке, — заверила я. — Завтра мне на нем уезжать, и я просто хотела справиться, ходит ли он чаще одного раза в день.

— Нет, — повторил Ллойд извиняющимся тоном, будто был персонально ответствен за то, что не может обеспечить более частые рейсы. — Боюсь, это все.

Я поблагодарила его и вернулась на свое место. Мрачно глазея в окно, я отметила, что автобус — единственное средство передвижения на этих дорогах на много миль вокруг.

Жеребенок цвета корицы резвился на траве, излучая незамутненную радость быть лошадью, живым и здоровым созданием, на склоне угрюмой горы. А вот я… чувствовала, что донельзя устала и попала в капкан, из которого долго предстоит выбираться.

«Господи, пожалуйста, не нужно больше свиданий», — взмолилась я совершенно искренне. Нужно найти выход Любым способом. Снова подойдя к Ллойду, я извинилась за то, что мешаю, и смущенно поинтересовалась: — Мне просто интересно — успеем ли мы в Мидлдмарч к пятичасовому автобусу на Квинс-таун?

— Мадам, — торжественно ответил Ллойд, — мы и есть пятичасовой автобус на Квинстаун. Едем прямо туда.

Мне захотелось поцеловать его. Ллойд, должно быть, это почувствовал и, словно искал защиты у руля, поспешно над ним склонился. Конечно, любви ко мне это не прибавит, но у меня сложился план побега.

— Ллойд, — продолжала я (он стал моим соратником по побегу, и я имела право называть его по имени), — мне придется кое-что объяснить, но если я захочу добраться сегодня до Квинстауна на вашем автобусе, вы не будете возражать?

— По мне, так все нормально, — серьезно заверил он.

Стыдно признаться, но когда автобус остановился, я немного посомневалась. Если бы мой мобильник работал, я бы тотчас позвонила и отменила все договоренности. Но мы были в милях от зоны приема, так что придется делать это лично. Мне вдруг захотелось просто остаться в автобусе и продолжить поездку, а объясниться только когда прибуду в Квинстаун.

Однако у Ллойда были другие идеи.

— Барри и Лорна держат пансион, там есть гараж. Вы могли бы подойти и сказать, что не останетесь, но, по-моему, Барри только что уехал.

Я почувствовала себя справедливо пристыженной Ллойдом, посчитавшим, будто я трусливо бегу в кусты. Поэтому я вышла из автобуса и побрела через дорогу в чистенькое бунгало, которое показал мне Ллойд. У входа в универмаг беседовали два старика, но, завидев меня, мгновенно прервали разговор. Деревня. Настоящем деревня. Если Ллойд знал, где я остановлюсь, значит, и он, и остальные, возможно, в курсе того, что я здесь делаю.

Но как бы там ни было, меня больше тревожило, как объяснить Барри и Лорне, почему я не остановлюсь сегодня у них.

«Похоже, я объелась романтики и теперь должна как можно скорее покинуть страну…»

Я была так ошеломлена, что с трудом понимала происходящее и как разговаривать с Барри и Лорной… А вдруг… Надежда вулканом взорвалась в моем сердце.

Вдруг мне так повезем что их не будет дома и я смогу сбежать без объяснений?

Шагая по тропинке к дверям бунгало, я сгорала от стыда, страха и угрызений совести, как неопытный взломщик, которого вот-вот схватят на месте преступления.

Подойдя к передней двери, занавешенной тюлем, я заглянула в боковое окно и увидела аккуратно застеленную узкую кровать и полотенце, тщательно сложенное на подушке. Моя комната.

— Пожалуйста, пусть никого не будет. Пусть никого не будет… — шептала я снова и снова, нажимая кнопку звонка.

Тянулись неторопливые секунды. Одна, другая, третья… Пожалуйста… Пожалуйста…

Я ждала целую бесконечность, пока часы не отмерили тридцать секунд. И все это время боялась дышать.

Точно! Никаких вопросов! Они уехали!

Ослабев от облегчения, я метнулась обратно, выскочила на улицу и захлопнула калитку, но все же для очистки совести решила заглянуть на автозаправку.

— Барри здесь? — спросила я молодого механика за прилавком, врываясь в помещение.

Он перестал вытирать серебристый гаечный ключ промасленной тряпкой и с подозрением уставился на меня.

— Нет. Он дома, — ответил молодой человек, словно опасаясь завязать со мной беседу.

Мое сердце колотилось как бешеное.

«Пожалуйста, не дай ему быть дома, когда я обернусь, пожалуйста, не дай Лорне с Барри, и члену жюри, и «холостяку» сидеть в машине перед их домом в ожидании, пока я выйду», — оглушительно трезвонил голос у меня в голове.

— Нет его дома, — ответила я с большей уверенностью, чем чувствовала, даже не повернувшись, чтобы проверить свое утверждение.

— Да ну? — тупо пробормотал механик, украдкой изучая меня сквозь полуопущенные ресницы. Он почти наверняка знал, почему я здесь, и боялся посмотреть мне в глаза из страха, что я перескочу через прилавок, вырву у него гаечный ключ и изнасилую тут же, на полу.

Но честно говоря, если он так мечтал быть изнасилованным, придется взять билет и подождать своей очереди.

— Не могли бы вы кое-что ему передать? — вежливо спросила я со своим лучшим английским акцентом в стиле «знаете ли, я ужасно респектабельна».

— Заметано, — кивнул механик, хотя по лицу было видно, что ему этого ужасно не хочется.

— Пожалуйста, передайте, что заходила Дженнифер. Я очень извиняюсь, но у меня срочные дела. Не могу остаться. Скажите, что мне очень жаль. И Лорне тоже передайте, — виновато добавила я.

— Ладно, — пробормотал он, впервые глядя мне прямо в глаза с откровенно изумленным видом.

— Надеюсь, вы все поняли? — настаивала я.

Он снова кивнул.

Воодушевленная, я выскочила из гаража и прыгнула в автобус, ожидавший во дворе с включенным двигателем.

— Все в порядке? — спросил Ллойд, когда я рухнула на сиденье.

Я кивнула, слишком взвинченная, чтобы вступать в разговор.

— Может, хотите воспользоваться дамской комнатой, перед тем как ехать? — осведомился он.

Я с нескрываемым удивлением уставилась на Ллойда. Он что, спятил?! Меня каждую минуту могут вытащить из автобуса и заставить встретиться с «холостяком года»! Разве у меня есть время на туалет?! Нужно немедленно смываться!

Я покачала головой, и двери с жужжанием сомкнулись. Мы тихо отчалили из Мидадмарча, без шума и преследования патрульными машинами с включенными сиренами. Никто не окружал автобус, требуя, чтобы я встретилась с «холостяком» или отсидела в тюрьме за напрасную трату времени полицейских и остальных заинтересованных лиц.

Уже через четверть часа мы взбирались в гору, а Миддлмарч затерялся вдалеке.

Все кончено. Поверить невозможно! Мое путешествие внезапно оборвалось. Все эти свидания, приключения, люди… Всему настал конец. Я еду домой.

Ничего не скажешь, это было нечто: роллеры, викинги, полуночная сауна, пустынный фестиваль, огни в горах, пародии на Элвиса, серфер, Ромео… все эти чертовы яхты…

Я много вынесла из путешествия, а главное — научилась доверять инстинктам настолько, что если в прошлом делала идиотские ошибки, то теперь не собираюсь их повторять.

И еще я поняла, какие замечательные у меня друзья. Я все твердила, что без современных технологий мое путешествие вряд ли было возможным, но на самом деле это мои друзья сделали все, чтобы оно состоялось. И я говорю не только об их связях: поддержка друзей и родных и осознание ценности их советов стали для меня серьезным уроком.

Как раз в этот момент звякнул мобильный в моей сумке. Теперь, когда мы спустились с гор и проезжали через роскошные зеленые долины, где фермы окаймлены широкими реками с холодной и свежей, стекающей с гор водой, мобильник наконец заработал! Вот это да! Я снова оказалась в привычном для меня мире!

Я вынула телефон из сумки и прочла эсэмэску от Гарри. Он, должно быть, вместе с Джоном, Дугом, Джей Ар, Оу-Би и остальной командой собирал вещи после очередной баскетбольной игры.

«Прости, был занят. Хочу, чтобы ты знала — ты очень важна для меня».

Я нерешительно улыбнулась сквозь слезы, часто-часто заморгала и немедленно сообщила ему новости: «Свидания закончены. Спасибо, что любил и доверял. Я так счастлива, что узнала тебя».

«Все кончено?» — немедленно написал он.

«Предпочла закончить», — осторожно ответила я.

«И как ты сейчас? Торжествуешь? Устала?»

Чувствуя себя окончательно выбитой из колеи и донельзя пристыженной, я послала ответ: «Долгая история, расскажу, когда вернусь; измучена, но счастлива. Люблю и скучаю. ЗАВТРА вылетаю в Сиэтл, согласен?»

Я просто должна видеть Гарри. И рассказать ему все, что произошло. Он заслуживает моей откровенности. Но скажу ему лично. Не по телефону. Не письмом. Не эсэмэской. Честно говоря, как бы я ни любила новые технологии, меня уже тошнит от таких отношений. Отныне я попытаюсь общаться с любимым лицом к лицу.

Понятия не имею, как все это сработает. Перееду ли я в Америку? Переберется ли он в Лондон? Или мы будем делить время между обоими городами? У меня пока не было планов. И это прекрасно: мы обдумаем их вместе.

Глядя в окно на горы цвета молочного шоколада, увенчанные пурпурными закатными облаками, я чувствовала себя окончательно измотанной. Но кроме того, меня наполняло ощущение абсолютной уверенности в будущем. Я приняла верное решение. И точно это знаю.

На экране телефона высветилось очередное сообщение: «ДА! Давно пора вернуться домой!»

Я улыбнулась и закрыла глаза. Именно так мне и казалось. Что я возвращаюсь домой.