2008. Клаудиа

Паоло Маккиарини ехал на мотоцикле по скоростной магистрали в сторону Барселоны, получая удовольствие от скорости и ветра и еще от того, что слева от него, почти вровень, ехала машина с телеоператором. Камера «вела» Паоло прямо от его нового дома в пригородном Кабрилсе до университетской больницы.

Он шел к этому моменту много лет, меняя страны, университеты, лаборатории, клиники, осваивая новые области, всегда на скорости, не зная границ. И наконец добился чего хотел, - стал первым. Несколько дней назад его пациентка, Клаудиа Кастильо, заявила на весь мир, что обязана профессору Маккиарини не только вновь обретенной способностью дышать и говорить, но и счастьем снова видеть своих детей. Не просто видеть их, а еще и вернуть право опеки, утраченное из-за инвалидности.

Так всегда происходило с Паоло: у него не получалось решать чисто медицинскую задачу, в процессе ее решения он оказывался в самой гуще жизненных ситуаций и проблем, которые она влекла за собой, и приходилось до конца распутывать этот клубок, чтобы задача обрела полноценное решение.

К этому моменту он сделал сотни разных хирургических операций. «Я могу оперировать все, кроме головы», - говорил он без тени иронии; так оно и было. Но роль лишь хирурга-практика, работающего руками, его не устраивала, он хотел получить возможность управлять организмом, влиять на процессы, происходящие внутри человеческого тела. И задался целью вырастить орган.

Он придумал, как это сделать, уже давно, когда только начал проводить трансплантации донорских органов. Самому ему было невыносимо долгое ожидание чего-то, также он с трудом мог смириться с тем, что его пациенты должны были ждать. Месяцами ждать подходящего донорского органа, находясь на грани жизни и смерти. Будучи торакальным хирургом, он чаще имел дело с трахеей - дыхательным горлом. Заменить ее, как это ни странно, технически было гораздо труднее, чем сердце или легкое. И нуждающихся в этом больных было достаточно много - не избалованные официальной статистикой, затерянные по всему миру люди, у которых «дыхательная трубка» разрушилась из-за длительного пребывания на «искусственном дыхании» после тяжелых травм и аварий либо была поражена неоперабельной раковой опухолью.

Единицам удавалось получить донорскую трахею взамен разрушенной и таким образом избавиться от ужасного отверстия в горле, свистящего шепота, постоянного недостатка кислорода, опасности внезапного кровотечения, но даже после этого жизнь не была полноценной. Так называемые иммуносупрессоры - лекарства, подавляющие иммунитет и предотвращающие отторжение чужого органа, отравляли ее, обрекая на инвалидность. И вот именно «инвалидность» оказалась для Паоло ключевым словом, сигналом к старту.

Трахея Клаудии Кастильо к моменту, когда эта тридцатилетняя, статная и жизнерадостная, несмотря на свою болезнь и увечье, колумбийка оказалась в отделении у Паоло в барселонской клинике, была полностью разрушена из-за последствий туберкулеза. «Трансплантация - единственный выход», -сказал он ей. Как обычно в разговоре с пациентами, он подробно и терпеливо объяснил ей все детали и последствия. Сам факт трансплантации Клаудиа восприняла относительно спокойно. Беспокоило ее другое. «Донорский орган и необходимость пожизненно принимать лекарства против его отторжения официально сделают меня инвалидом, и тогда я могу потерять детей», - сказала она.

И он со всей тщательностью принялся разбираться в ее ситуации. Впрочем, делал он это охотно - с одной стороны, Паоло всегда интересовался семейными отношениями, жизненными обстоятельствами окружающих. Но не только: «Жизнь - это главное, без нее нет медицины», - любил он повторять, поучая занудных интернов, которые не отрывались от результатов тестов и томограмм.

Муж-испанец бросил Клаудиу из-за ее болезни. Суд отдал ему временную опеку над детьми, но Клаудиа выкарабкалась и начала бороться за свои права. Однако закон был суров: даже после трансплантации донорского органа, она все равно будет считаться неспособной заботиться о детях.

Значит, выход один - орган должен быть свой. И Паоло решил, что пришел час воплотить в жизнь давно вынашиваемую дерзкую идею. Донорскую трахею надо очистить от всех клеток и генетического материала, указывающих на принадлежность другому человеку, прежнему «хозяину», оставив

лишь безликий каркас. Каркас заполнить клетками Клаудии и пересадить ей ее собственный (!) орган. Он уже не раз проделывал это в лаборатории на животных. Но здесь совсем другое - то, что он собирался сделать, до сих пор не удавалось никому Однако Паоло был совершенно спокоен. Абсолютно уверен, что все удастся, если, конечно, не помешают все те же «житейские» обстоятельства. Жизнь требует нового, но никогда не бывает к этому готова. Люди никогда не бывают готовы, не говоря уже о правилах и законах. Но Маккиарини был не из тех, кто стремился добиться результата ценой нарушения закона, проводя эксперименты в подпольных лабораториях. Результат сам по себе ему не был нужен. Он должен был добиться всего ОФИЦИАЛЬНО, чтобы быть официально первым.

Он учитывал основную трудность: столь сложную технологическую задачу нельзя осуществить в одном месте. Но многолетняя работа в разных странах сослужила Паоло неоценимую службу - везде были люди (не друзья, но те, кто искренне восхищался им), готовые сделать свою часть. И Маккиарини придумал схему: пациентка находится в Барселоне, именно там все должно начаться (с забора у нее костного мозга для получения стволовых клеток) и там же счастливо завершиться (трансплантацией). Работа над донорской трахеей - ее «обесклечивание» и создание каркаса - происходила в Италии. Затем каркас был отправлен в Англию, в Бристоль, куда также доставили клетки, выделенные из костного мозга Клаудии, и где была выполнена обработка - «засеивание» каркаса. Но это еще не все: чтобы клетки прижились в своем новом «доме», конструкцию нужно было выдержать в специальном приборе, биореакторе. Устройство представляло собой цилиндр, в котором как раз помещалась трахея и внутри которого поддерживалась определенная температура

и влажность, а кроме того - создавалась слабая вибрация: так клеткам легче было прикрепиться к каркасу и проникнуть в его поры.

Биореактор специально изготовили в Италии и тоже отправили в Бристоль. Каркас с клетками находился в таком «инкубаторе» четыре дня, после чего его можно было отправлять в Барселону. Час пробил! Операция была назначена на следующий день - ждать нельзя, иначе трахея с клетками погибнет. И вот в самый последний момент случилась загвоздка: пилот Британских авиалиний отказался принимать на борт, несмотря на все сопроводительные документы, непонятный предмет, который не являлся донорским органом, да к тому же находился внутри странного прибора. Он затребовал дополнительные бумаги.

Первая в мире успешная трансплантация созданного in vitro биоинженерного эквивалента трахеи

Получить их было можно, но уже на другую трахею, проделав всю работу заново. Паоло колебался: ждать, опять ждать, черт возьми! С другой стороны, основные официальные разрешения на операцию есть, дело только в конкретном пилоте конкретного самолета. Просто нужен самолет... частный, тогда не потребуется дополнительных документов на перевозку. Все эти размышления заняли не более десяти минут, и вот уже спустя час самолет найден и зафрахтован за собственные деньги. Паоло сам себе удивлялся: ведь он был совсем не из тех ученых, которые готовы жертвовать собственным состоянием, и даже небольшой его частью, чтобы продвинуть научные эксперименты. Но тут был особый случай, ЕГО случай, когда останавливаться было нельзя.

Сама трансплантация не была для него такой трудной, как серия последующих судов, где он доказывал, что внутри тела его пациентки - собственный орган, и с медицинской, и с юридической точки зрения. А значит, она вправе требовать возвращения опеки над детьми. Выступая перед судьями, подбирая аргумент за аргументом, он прекрасно осознавал, что борется не только за счастье Клаудии (хотя был сентиментальным и даже искренне прослезился, когда судья вынес положительное решение) - его победа означала научную победу, признание рождения совершенно новой отрасли, где он был в числе пионеров. Тогда, в 2008 году, он победил. Но потом были серьезные реванши со стороны противников, конкурентов, науки, жизни. До сих пор эта борьба продолжается.