Корделия и Элеонора совсем охрипли от крика, но полицейский, по-видимому, их не слышал.

Корделия едва успела оттащить Элеонору назад, когда полицейский начал стрелять в Жирного Джаггера.

– Не-е-ет! – закричала Элеонора, когда раздались выстрелы.

– Все нормально, Нелл, – успокаивала Корделия сестру, прижавшуюся к ней. – Такими мелкими пулями Жирного Джаггера не убить. Они для него все равно что пчелиные укусы.

– Пчелы больно кусают, – сказала Элеонора, хлюпая носом.

При первых выстрелах Жирный Джаггер все еще, склонив на сторону голову, продолжал держать в руках патрульную машину. Попавшие в него пули его скорее озадачили, чем разозлили. Несколько пуль попало ему в живот, но он, по-видимому, не обратил на них внимания. Еще несколько рикошетом попали в бетон совсем рядом к тому месту, где, прижавшись друг к другу, стояли сестры Уолкер.

Элеонора вскрикнула.

Жирный Джаггер взглянул на сестер, потом на полицейского, трясущимися руками перезаряжавшего револьвер. Великан швырнул машину через плечо, и она со всплеском упала в залив Сан-Франциско, по крайней мере, в ста ярдах позади великана.

Полицейский перезарядил револьвер и наставил его на великана, но руки у него так тряслись, что он не мог бы попасть в цель и в двух футах от себя.

Сестрам Уолкер угрожала опасность. Глаза Жирного Джаггера широко раскрылись от страха. Он потянулся вниз, подхватил ладонью Элеонору и Корделию и, как изюмины, забросил себе в рот.

Полицейский закричал.