Он шел очень медленно. Он надеялся под каким-нибудь камнем найти тень, но тени не было. Он два раза видел прямые стволы пальм и прохладное серебро воды.

Ускорял шаги, но каждый раз пальмы и озеро расплывались в нестерпимом блеске и исчезали.

Земля жгла сквозь толстые кожаные подошвы и солнце тяжестью наваливалось на плечи. Пустыня гудела в ушах, губы растрескались и язык стал большим и жестким.

Он упрямо шел между двух широких, вдавленных автомобильными шинами полос и чувствовал как сердце расширяется и на дает дышать.

Когда он упал в четвертый, а может в двадцатый раз, он увидел внизу перед собой ручей и деревья. Он не поверил, но потянулся к воде. От этого потерял равновесие и скатился под откос.

Это была настоящая тень и настоящая вода. Ваня опустил в нее голову и глотал ее понемногу, не осмеливаясь сразу пить сколько хотелось.

Она была холодная и чистая, как горный воздух.

Улед-Сиди ждал, пока он напьется, а потом на глухом французском языке спросил, почему он ходит пешком по блэду.

— Я потерял своего мехари.

Мне нужно к Каиду Триахи,- сказал Волков.

Пусть лопнут глаза каида слуги неверных руми. Он Улед-Сиди, ему не попутчик, но продать мехари согласен. Человеку пешком нельзя.

Вывел из пальм высокого светлого верблюда, дал мех воды и на дорогу сказал:

— Прямо вдоль уэда.

Справа будет ксар каида. Это вроде ваших крепостей.

Сверху верблюд был страшно узкий,- казалось, что он сейчас сломается. Он шел размашисто и быстро, — от качки мутнела голова. Земля и небо встречались и расходились и солнце было как враг.