— Лос-Анжелес — бормочет Миша. — Он крепко держит чемодан и идет, опустив голову. Чемодан наливается нестерпимой тяжестью, но менять руку нельзя, — это прервет мысли. Надо думать со стиснутыми зубами, и стиснутыми кулаками.

С такой же; сосредоточенностью и с тем же упорством он когда-то ходил по длинному холодному коридору, где на стенах стенгазеты и объявления, на низком сводчатом потолке пыльные электрические лампы, а за тяжелыми дверями, в самом конце направо высокий ярко освещенный кабинет. И по нему мелкими шагами от окна к черной доске и обратно бегает круглый профессор, которому надо сдавать беспозвоночных.

Но теперь надо сдавать еще более страшный зачет. Сдавать, не зная предмета, но зная, что — провал будет гибелью, не только -для него, но и для; Ваньки Волкова.

Ведь у Ваньки нет денег, он сдал кассу еще в Алжире…

Нельзя терять его из виду: вон он идет шагах в ста впереди по той стороне улицы, под руку со своим сыщиком. Идет и не оглядывается: не хочет — впутывать Мишу и грязную историю. Молодец.

— Надо ехать за ним в, Лос-Анжелес, надо его выручать. В Лос-Анжелесе не так жарко, можно будет что нибудь придумать.

Ехать без языка; с поддельным паспортом, без путеводителя. Все равно зачет надо сдать, — другого выхода нет. И Миша идет по узкому коридору между сверкающими белыми домами с закрытыми от зноя ставнями, между серебряными от пыли деревьями, в такой пустоте, какая бывает, когда случайно опоздаешь на лекцию и видишь только отдельные фигуры неуспевающих: они стоят у стен или слоняются.

Вместо неуспевающих здесь мулы, привязанные у ворот к коновязям перед лавками и сонно машущие хвостами. В самом конце направо, в пустом зале бетонного со стеклом вокзала надо сдавать географию Никарагуа. В том окошке кассы, от которого только что отошли Волков и его спутник, надо спросить билет до порта, откуда морем едут в Лос-Анжелес.

Столицу Никарагуа зовут Манагуа, но как зовут этот порт? Миша обошел стены, надеясь найти карту. Карты не было.

Так, значит, надо напролом. Рубец подошел к окошку,

Он оперся локтем о вырез и сказал: — Сан-Франциско. — Должны понять, что ему нужен билет до моря.

Сидевшая в кассе блондинка закрыла роман в пестрой обложке и быстро заговорила по-английски. Два раза в ее реплике повторилось слово «Коринто». Она была хорошенькая и улыбалась.

— Коринто, — равнодушно сказал Миша. Это слово не звучало английским, оно должно было быть именем порта. — Коринто, — сказал он и опустил в окошко стодолларовую кредитку, чтобы хватило без осечки. Сдачу и твердый картонный билет он взял не глядя.

Блондинка больше не улыбалась, — она была обижена и даже не сказала Мише, что он уронил десять долларов.