На «Розе Люксембург» от чая пьянели, как от вина. Сейберт пел английские песни, а Полунин и Сарре яростно аккомпанировали ложками по стаканам. Пили и пели и только на рассвете вернулись в вагоны, чтобы поспать часа два перед работой.

На следующий день спустили еще одну лодку. Опять бортом. Потом обе лодки расставили по пристаням. Одну — у железной дороги, другую — у впадения протока в Волгу, — там, на пристани, собирались организовать временную базу.

Вечером ели пшенные лепешки и снова объединялись с канонерскими лодками, но на этот раз в вагонах.

У Полунина болела голова. Он ушел в свое купе и лег на верхнюю койку. Закинув руки за голову, он внимательно рассматривал газовый фонарь, в котором горела прилаженная по случаю гражданской войны свеча.

Голова гудела, как должен был бы гудеть этот фонарь. Но это вовсе не было неприятно. Из-за тонких переборок доносились невнятные голоса, гитара и смех. Это тоже было хорошо и спокойно. И мысли в голову шли самые хорошие: про то, что самому по должности на лодках погружаться не нужно, и про свою службу — про жидкое топливо, смазочные масла, кислоту для аккумуляторов, продовольствие, обмундирование и прочее. Прекрасная служба. Лучше даже, чем в гребном порту: много движения, и некогда задумываться.

И вдруг он заметил, что в вагоне наступила тишина. Ни гитары, ни разговоров. Потом заговорил чужой, низкий и негромкий голос.

— Садитесь чай пить! — явственно ответил ему Сарре.

Голос снова заговорил, но был перекрыт громовым раскатом. За выстрелом треск, звон битого стекла и взрыв веселой ругани. В распахнувшуюся дверь купе вдруг влетел Сейберт.

— Надевай штаны, Туман! — крикнул он. — Иди знакомиться! — И расхохотался, потому что Полунин, спустивший ноги с койки и головой упершийся в потолок, выглядел смешно.

— Что случилось? — удивился Полунин.

— Комиссар к нам приехал. Называется Громов. Самая подходящая фамилия.

Полунин, собираясь соскочить, внезапно почувствовал приступ удушья. Падая, он хватал воздух руками, но Сейберт вовремя его поймал и втиснул на нижнюю койку.

— Бодрись, старый хрыч! Он отличный комиссар, только носит в кармане штанов пушку системы кольт. Чтобы сесть, ее приходится выкладывать на стол. А когда она цепляется курком, получается то, что получилось. Он убил наповал жестяной чайник… Прошу обратить внимание на несжимаемость воды. Интересное физическое явление! Спереди в чайнике маленькая дырка, а задней стенки просто не существует. Всю вынесло вместе с кипятком.

Полунин сознавал, что Сейберт говорит, но ничего не слышал. Перед его глазами качалась зеленая вода, и он знал, что спасения нет. Он уцепился за край койки и, напрягая все мускулы, наклонился вперед.

— На что похож Громов? — тихо спросил он.

Но Сейберт тоже ничего не замечал. Ему было весело как никогда. Всех на свете хотелось бить по спине и со всеми смеяться.

— На что похож? — переспросил он. — Великолепный, но застенчивый человеческий экземпляр! Идем знакомиться! — И вдруг выскочил в коридор.

Полунин закрыл глаза. Теперь ему конец. Теперь никто не вытащит. Но от сознания полной безвыходности он неожиданно успокоился, встал и вышел в коридор. Постояв минуту, повернул не вправо, к канцелярии, где пили чай, а влево.

Вышел на площадку, но сразу же возвратился в свое купе. Надел фуражку и стал надевать шинель. Он был совершенно спокоен.