Чукча в чуме, вьюга воет, Оленина хой-хола. Где ты, миленький геолог? След простыл в тайге вчера.

И Боги наши захотели Народ презренный покарать, За то, что вздумалось однажды Ему свободой подышать!

И каждый день проходит словно вечность, Лишая меня радости и сна, «Что за судьбы дурацкая беспечность, — Кричу себе я с пеною у рта?»

Жизнь дана нам, чтобы сдохнуть, А не для счастья и любви, На дне могилы чтобы мокнуть, Что по-французски значит – c`est la vi!

«Ну, где же ты, любимый, — Кричит жена и держит вилы? — Хочу любви, возьми меня, Я всё, по-прежнему, твоя! Не бойся смерти, милый, Иди к своей любимой».

Тебя я понял, Ганибал, И пред тобою пал, В руках цветы! А ты кричишь: «Не сы, не сы, не сы!»

Меня накрыли мусора, А я кричу: «Ура! Мне классно, я герой!» Мечтаю ночью я, порой.

Тренер в юбке, Собирает кубки. Нагибается, пыхтит, И чего-то, там острит? Подхожу к нему в упор, Со всей дури бью в прибор.

Вы говорили грубо и кричали, Вернуть часы мне обещали! Я вам не верил никогда. Вот видит Бог, сбегу туда, Где рады мне всегда. Любимый чат и в клеточку доска!

Луна, Луна, иди сюда, Иди ко мне, к моей ноге! Сидеть, лежать, стоять, бежать! Апорт, служить! Луна, не выть! Хорошая у меня собака — Больная старая дворняга!

Ежик – в тумане, Ножик – в кармане. Кого поймает, Пику в бок всадит.

Вынимаю смело револьвер, Целюсь в его тело наугад. Станет улыбаться он мне в след, Ведь тому концу он тоже рад.

За окошком бьет капель. Давай, бродяга, бей сильнее! Чтоб стекла в рамах зазвенели, И люди в доме ох – ли.

Ты прекрати мне эти речи. За что свалилась на мои ты плечи? За что мне наказание сие? Пойду к воронам и усну в гнезде.

Что за жизнь? Одна тоска. Машины нет, жена доска. Квартиру, слава Богу, дали! Ну, а потом, все льготы отобрали. И что же делать, бедному еврею? Я от страданий скоро поседею. И от мучений бренных и от тоски — Начну жевать вонючие носки!

Что нам запрет – отцов совет? Стакан в руке и жизнь в пике!

Салют Россия – залп второй! Мы снова выиграли тот бой! Салют Россия – третий! Уже смеются дети. Четвертый, пятый и шестой. Седьмой пальнули холостой. Восьмой стреляют пушки. В пруду заквакали лягушки. А что за праздник господа? Да покричать пришили сюда, Да разбежаться по домам, Бубня под нос: «Пара-папам!»

Я вдруг поймал себя на мысли, Что политически не мыслю! И чтобы как-то оправдаться, Пошел я в Думу избираться.

Зачем тревожите меня, Больного старого коня? Я вас не буду просто так, Я же не конченный муд-к, Катать без денег никого, Копытами топтать гов-о.

Как вы могли – моя принцесса? Вы не оставили ни пенса! На что теперь я буду жить? Зачем теперь мне вас любить?

Великолепная погода. Сижу в сортире я полгода. Смотрю на мир сквозь щель замка. Найти б того мне шутника, Кто дверь закрыл и убежал. Ему б сейчас я надавал.

Вон «Ворошиловский стрелок». Его убили – он умолк. А там смотрите люди – фриц! Живой еще, но без яиц.

Пришел на праздник, как-то рано. Посплю под дверью – х-й с ним, ладно.

День прошел, как будто не начался. Наверное, я давно уже скончался?

Здравствуйте, дамы, я к вам – с гитарой! Ой, извините. Ружье опустите!

Я тихо плачу: «Отдайте сдачу!» А вы смеетесь, хохочете, деретесь.

Я люблю тебя жена, Ты у меня совсем одна. Бери ведро и мой мой пол, А я полез бухать под стол.

Моя жена, как солнце луч! В моих руках от рая ключ! Я с нею, как Адам в раю! Не верьте, люди – я гоню.

Баю бай, усни придурок. Выкинь на х-й свой окурок! Сладко спи – не просыпайся, И во сне не улыбайся.

Сижу за решеткой в темнице сырой, Вскормленный в неволе орел молодой, С разбитою мордой, седой бородой, Помятый немного тюремной братвой. Сижу и мечтаю, что будет пора, Мне в щель просочится – податься в бега. Туда, где за морем белеет гора, Туда, где на поле растет анаша, Туда, где не сыщут меня мусора.

Ладно, дети – я ваш папа! Вы в восторге? Ну и ладно.

Ты меня не знаешь, но от счастья таешь. Видишь, как красиво, я глотаю пиво.

Все, уехал я в Москву! Мир изменился, ой-ой-ой! Теперь, я чувствую тоску. Да, что же, мамочка, со мной?

Убийца на покое – это и счастье и горе. Сидит на диване и смотрит в окно, Он словно на сцене, он словно в кино. Вот он убивает четвертую жертву! Развязка близка, но её ещё нет. Вот он улетает из Крыма в Китай. «Привет, Джеки Чан, вернее, прощай!»

Я смеюсь, от горя громко. Ой, мне прямо, так неловко!

Летит луна полукругом, Идём мы с друзьями к подругам. Ой, и какая же мука, Не видим во тьме мы друг друга.

Иногда, охотник, позабыв ружье, Жизнь за спасибо отдает свое! Волки его дружно с ног до головы, Поедают в стужу. Жалко, но, увы!

Целясь отважно в лося или утку, Охотнику нужно, подумай минутку, Что за душа таиться в том теле? Может быть вовсе не лютого зверя?

На что мне ваши сиси синьорина? В моей руке зажата прочно бритва. Хочу порвать я ею сейчас вены. Такие вот во мне играют гены.

Что мне закон, коль я пират? Поставь на кон, я буду рад, Свои часы, я подержу. И не тужи, я ухожу!

Водолей-водолей! Ты пивка мне налей. Накорми, обогрей, Побыстрей, поскорей!