В то проклятое утро Конрад так и не попал домой. Не имело смысла мчаться в Задвинье на каких-то два часа и потом трястись обратно. Позавтракать он может в кафе или просто купить в магазине пирожков и съесть их у себя в кабинете. Размышляя об этом, он уже ощущал приятный горьковатый вкус чая и его аромат.

— Остановите здесь, у магазина, — сказал Конрад шоферу.

В магазине было полно народу, как обычно сразу после открытия. Кондитерский отдел находился в самом конце, и оттуда плыли соблазнительные запахи.

Сперва Конрад хотел взять полдюжины пирожков, но они были такие теплые, что он попросил полный кулек — наверняка еще кому-нибудь захочется.

Когда они подъехали к министерству, Конрад увидел, что милиционер уже ведет кассиршу магазина с улицы Вирснавас, а из машины вылезает сердитый старик Николай Голубовский.

— Доброе утро! — приветствовал Конрад Голубовского и с сожалением подумал, что пирожкам суждено остыть.

— Здравствуйте! — Голубовский протянул тощую ладонь, и они пожали друг другу руки.

Потом они вместе пошли наверх. Два старика. Один шел враскачку, как моряк, и, мечтая о пирожках, с достоинством отвечал на приветствия. Второй — развалина, семенил мелкими утиными шажками и широкой улыбкой приветствовал тех, кто приветствовал Конрада.

— Насколько я понимаю, — засюсюкал Голубовский, когда они вошли в кабинет Конрада, правда восторжествовала.

— Садитесь, — Конрад предложил свидетелю стул. Тут же в соседней комнате послышалось движение.

Вошел Юрис. В руках у него была вешалка со светло-коричневым плащом покроя реглан. Юрис держал плащ высоко и поворачивал из стороны в сторону: так обычно держат одежду на ярмарочных распродажах и в химчистке, когда хотят разглядеть мелкие пятнышки. Юрис повернул плащ спинкой к Голубовскому.

— Узнаете? — спросил Конрад.

Голубовский пожал плечами, почесал висок, выпятил нижнюю губу.

— Черт его знает… Может быть… Примерно такой был на этом, который ударил… Но утверждать не берусь! Для того, чтобы утверждать, надо быть полностью уверенным. Для того, чтобы утверждать…

— Спасибо, Юрис!

— Для того, чтобы утверждать…

— Вам тоже спасибо! Юрис унес плащ.

Плащ нашли на диване на втором этаже дома Римшей, рядом с брезентовыми инкассаторскими мешочками. Преступник или преступники не хотели возиться с рублями, трешками и пятерками — деньги были рассыпаны по дивану и полу, общая сумма составляла около четырех тысяч. Казалось, все произошло в страшной спешке, потому что один инкассаторский мешочек завалился за диван и остался нетронутым — в нем было почти три тысячи.

— Посмотрите сюда! — Конрад пригласил Голубовского поближе к письменному столу, Он разложил целую серию фотоснимков. С фотоснимков смотрели разные мужчины. И Хуго тоже. Конрад включил настольную лампу, чтобы Голубовскому было лучше видно.

— Не похож ли кто-нибудь из них на человека, который вошел в магазин?

— Тогда?

— Тогда.

Голубовский нацепил на нос очки, его лицо собралось мелкими морщинками. Он сосредоточивался. Он выглядел как человек, который глубоко осознает серьезность доверенного ему задания и готов ради дела принести самые тяжкие жертвы.

Голубовский по нескольку раз рассмотрел каждую фотографию и с ударением произнес:

— Здесь его нет. На инкассатора напал часовщик Дуршис. Я это уже показывал.

— Вы утверждаете?

— Утверждаю, что на инкассатора напал гражданин Дуршис или кто-то очень на него похожий.

Конрад отложил в сторону фотографию Хуго и собрал остальные. Он двигался медленно, даже сонно, движения его были мягкими, как у лемура. Он тянул время и неприметно, но зорко следил за реакцией Голубовского.

— А не этот ли был в магазине? Пожалуйста, посмотрите внимательнее!

Голубовский присунул фотографию Хуго почти к самому носу, потом наклонился поближе к лампе.

— Не-ет. Впервые вижу.

— Этот снимок сделан год или два назад. У меня есть более поздний, но… — он нарочно не окончил предложенне, чтобы дать возможность Голубовскому попросить: «Покажите!»

Конрад ловко разложил перед ним снимки, сделанные после смерти Хуго. Хуго лежал на ковре в большой комнате Римшей. Казалось, будто тяжелый орнамент ковра давит на него, и он открыл рот, чтобы это сказать.

Ни одна черточка не дрогнула в лице Голубовского, однако руки предательски затряслись.

— В этом доме он был не один. Были там и другие трупы, — как бы между прочим заметил Конрад.

Руки Голубовского перестали трястись. Может быть, это была непосредственная реакция на жуткие фотографии? Он же не медик и не юрист, которые со временем привыкают к подобным картинкам.

— Ужасно…

— Не знаете?

Голубовский покачал головой. Казалось, он размышляет о чем-то. Конрад подписал ему пропуск и сказал?

— До свидания!

Голубовский вздрогнул, будто его внезапно разбудили, взял пропуск, поклонился и быстро вышел.

Конрад разминал сигарету, чтобы придать ей округлую форму, но она лопнула, и он бросил ее в корзину для бумаг.

Кто такой этот Голубовский? Почему он врет? Голубовский… Знакомая фамилия. Казалось, память вот-вот подскажет ему то, что нужно, но ей опять не хватило силы, и мелькнувшая было догадка рассеялась, так и не оформившись.

Кто такой Голубовский? Это надо узнать сегодня же.

Вошел Юрис и доложил, что продавщица трикотажного магазина сразу узнала плащ.

— Тот самый, — сказала она.

— Такой же, — поправил Юрис.

— Реглан, пятьдесят второй размер, четвертый рост, точно?

— Как в аптеке.

— Давно работаю в магазинах.

Но фотографию Хуго показывали ей напрасно: она не приметила лица преступника.

— Хочешь чаю с пирожками? Когда я покупал, были совсем еще теплые.

— Потом, — отказался Юрис. — Кассирше показывать картинки? Эти, свеженькие?

— Зачем?

— Я тоже думаю, что незачем, Пойду отпущу ее.

— Алвис не звонил?

— Нет.

— Хорошо. Я сам справлюсь. Иди… иди, но к одиннадцати возвращайся. И придумай что-нибудь умное, чтобы на совещании нам не пришлось хлопать ушами. Такой клубок накрутился, хоть вешайся, Что с квартирантом Лангерманиса? Выяснил?

— Вася-Кот. Сидит. Увел велосипед.

— Где сидит?

— В предварилке. Скоро суд. Я им займусь, как только появится свободная минутка.

— Ну, иди же! Чего стоишь? Время не ждет!

Не хватало ему еще неприятностей с Алвисом. Но куда ты денешься!

Ровно в девять дверь Конрадова кабинета отворилась, и на пороге появился Алвис Грауд. Он был очень аккуратно одет, волосы тщательно приглажены, лицо решительное. Ничего хорошего это не предвещало. Особенно, если учесть Алвисово упрямство.

— Разрешите войти, товарищ полковник?

— Заходите, заходите, товарищ капитан, — парировал Конрад, потому что официальный тон не был между ними принят.

— Приказываю заявление, которое лежит у вас в кармане, выбросить в корзину для бумаг!

Нет, не помогло.

Алвис деревянным шагом прошел через кабинет и вытянулся в струнку.

— Служебное задание было выполнено мною поверхностно, что явилось… Я готов отправиться на гауптвахту…

— Строгий выговор с предупреждением! — отчеканил Конрад. — А на собрании сможешь проанализировать свои ошибки.

— Нет, я прошу вас отправить меня на гауптвахту!

— И отправлю! На гауптвахте ты отдохнешь, когда мы закончим дело!

— Прошу вас…

— Будь же человеком, черт подери! Ну, что ты такое натворил? Поверил телефонному звонку; не съездил проверить гараж Нелли Римши? Но ты, между прочим, не имел никакого права лезть в ее гараж! Она могла послать тебя ко всем чертям! Ты же не пожарник, которому позволительно всюду совать нос, ты же инспектор уголовного розыска, и для того, чтобы ты мог куда-то сунуться, необходим специальный ордер. А выговор я тебе влеплю за то, что не сумел сунуть нос в гараж без ордера.

— Я бы попросил ее показать мне гараж, и она показала бы…

— Показала бы. Согласен. Если бы «Запорожец» еще никуда не пропал, а такси 86 — 37 еще не появилось, тогда бы она показала. В противном случае она потребовала бы ордер!

— Если бы не эти трупы, я…

— Ты не попросился бы на гауптвахту?

— Нет.

— Ты же просишься туда потому, что хочешь избежать собрания. Мудрецу Грауду трудно выступать в роли собственного обвинителя. Но неужели ты надеешься, что гауптвахта спасет тебя от последствий твоей ошибки? И совещание тоже не избавит. Так не бывает. Пирожков хочешь? Когда я покупал, были совсем теплые.

— Не хочу.

— А кто же их есть будет? Мне одному не проглотить весь кулек! У тебя есть хоть малейшее представление о том, как и что случилось в доме Римшей?

— Один собрал весь урожай.

— А, может, двое? Или трое? Может… Да садись же! Я рассмотрел различные варианты — просто хоть вешайся! — продолжал Конрад. — Если преступников двое и одного неизвестного гражданина мы обозначим через х, возможны будут разные комбинации. х+Римша. х+Хуго. Хуго + Римша. Единственно Нелли остается вне подозренией, потому что Тереза видела, как она запирала ворота за такси. Она также видела, что Римша приехал, но не видела человека, который уехал в такси. Никто не видел шофера такси!

— Надо начинать с другого конца. Надо начинать со стрельбы. Я был в Донях около половины восьмого и разговаривал с Нелли Римшей. Все ружья были в шкафу. К сожалению, как только я ушел, Тереза отправилась на карнавал — она бы услыхала выстрелы, а другие, дальние соседи Римшей могли их и не слышать, потому что стреляли в подвале. У Козиндов никого дома не было, так как сестра Терезы и мать уехали на работу, а хозяин в это время находился в городе. Он вернулся в девять вечера и выстрелов не слышал. Значит, бойня была между половиной восьмого и девятью вечера.

— Мимо! Соседи слыхали выстрелы. Один выстрел. Один-единственный выстрел около одиннадцати вечера. Только никто из них не подумал, что это выстрел, Козинд сказал: «Был вроде хлопок такой, я слышал. Не мог понять, что это хлопнуло». Другой сосед подумал, что мальчишки взрывают самодельные ракеты. Ну, ты еще не передумал дезертировать?

— Не передумал.

— Тем хуже для тебя. Все равно придется передумать. Юрис помчался в Огре, потому что «Запорожец» Римши еще вчера был найден в лесу у дороги Сунтажи-Огре. Рабочие в лесу заметили его уже утром, но думали, что это грибники приехали или ягодники. В Огре его доставили ночью, еще до того, как мы объявили розыск.

— Значит, этот тип уже далеко.

— К сожалению! — Конрад положил на стол кулек с пирожками: — Ешь, не пропадать же имуществу!

— Я схожу за водой, — Алвис взял чайник.

Алвиса одолели сомнения. Не выглядел ли этот разговор о гауптвахте чистой воды жеманством? Ночью гауптвахта казалась вполне заслуженным наказанием и единственно приемлемым выходом из нелегкого положения, в которое он попал по собственной вине. Теперь же он склонен был рассматривать этот жест как мальчишескую браваду.

Конрад выглянул в коридор — нет ли поблизости пожарников. Пожарников не было. И он включил электроплитку. Если пожарник однажды поймает, семь шкур спустит!

На столе зазвенел телефон, Звонил дежурный бюро пропусков.

— Полковник Улф? Товарищ полковник, явился некий Николай Голубовский. Он хочет дать совсем другие показания.

— Как он выглядит?

— Обычно.

— Взволнован?

— Трудно сказать. Лицо у него застывшее, словно восковая маска. Он требует, чтобы его немедленно провели к вам.

— Хорошо, пошлите его наверх!

Кулек с пирожками вернулся в ящик стола, Голубовский…