Камилла стояла у кухонного окна с чашечкой горячего кофе в руке. Ее бил озноб, хотя в помещении было тепло. Крупные хлопья снега, медленно кружась в воздухе, опускались на землю. По заснеженной дорожке пробирался к дому человек, и от одного его вида ей становилось холодно.

Светало. Они одни были на ногах в это раннее воскресное утро. Она проснулась час назад, когда Джеррод вошел в спальню за одеждой. Он даже не попытался приблизиться к ней, и она тоже не проронила ни слова. Было очевидно, что он не настроен на разговор. Потом из окна спальни она увидела, как он через кухню вышел из дома. Камилла переоделась в джинсы и свитер и спустилась вниз, чтобы дождаться его возвращения.

Когда он приблизился к двери, она села за стол, – ноги плохо держали ее. Джеррод переступил через порог и отряхнул снег с волос. Он не замечал ее присутствия, пока, повернувшись, не увидел, что она смотрит на него. На мгновение глаза его блеснули, но тут же потеплели. Отвернувшись, он расстегнул куртку и, сбросив ее с плеч, повесил на крючок.

– Ну и холодища там! – объявил он, потирая руки и дыша на них.

– Кофе еще горячий, – сообщила Камилла и взялась за кофейник.

– Спасибо, я сам. – Он шагнул к столу и налил себе в чашку дымящийся ароматный напиток. – Ты рано встала, – бросил он через плечо.

– Ты тоже, – парировала она, с тоской замечая, что они разговаривают, как чужие.

– Что ж, видимо, нам обоим не до сна, – пожал плечами Джеррод, прислонившись к стойке.

Ей хотелось встать, подойти к нему, оказаться в его объятиях, но что-то ее удерживало.

– Хорошо прогулялся?

Он оторвал глаза от чашки и в упор встретил ее взгляд.

– Это не та прогулка, чтобы получать от нее удовольствие, – коротко ответил он.

Камилла поняла, что он хотел сказать, и ее словно ледяным душем окатило. Еще вчера вечером она почувствовала что-то неладное, и при свете дня это стало совершенно очевидно. Он казался таким далеким, таким чужим!.. Камилле показалось, что она догадывается о причине, и ей хотелось знать наверняка.

– Ты сказал, что не следует принимать скоропалительных решений, но, думаю, сам уже пришел к какому-то мнению?

Джеррод со вздохом поставил чашку на стол.

– Ты права, разумеется. Я пытался оттянуть этот разговор, но его все равно не избежать. – Он помолчал. – Полагаю, нам следует развестись, Камилла.

Сердце у нее мучительно сжалось. Боже, она все-таки была права!

– Я тебе противна, да? То, что я сделала, оттолкнуло тебя, так? – спросила она звенящим от боли голосом.

Джеррод побледнел и выпрямился, потом шагнул к ней и замер на полпути.

– Нет! – воскликнул он. – Не в этом дело. – Камилла отбросила серебристую прядь волос, упавшую ей на лицо.

– Я тебе не верю! Какие еще могут быть причины? Бог свидетель, я отвратительна самой себе, так почему же ты должен испытывать другие чувства? – глухо проговорила она.

Он в одно мгновение оказался рядом и рывком поднял ее на ноги.

– Потому что ничего подобного не происходит! Я говорю тебе чистую правду, черт побери!

Глаза Камиллы сверкнули, как два сапфира.

– Тогда почему? – срывающимся голосом спросила она.

Он отпустил ее, беспомощно разведя руками.

– Потому что мне кажется, что так будет лучше, – хрипло сказал он.

– А я так не считаю.

Лицо его помрачнело еще больше.

– Наш брак обречен на неудачу, Камилла, пойми это. Лучшее, что мы можем сделать, – это подвести черту прямо сейчас. – Джеррод посмотрел на ее убитое горем лицо и судорожно сглотнул. – Поверь, это в наших общих интересах, – повторил он резко и быстро вышел из кухни.

Снова опустившись в кресло, Камилла с тоской проводила его глазами. Она не могла поверить, что он с таким хладнокровием разрушил все, что было между ними. Он говорил, что любит ее, был так терпелив и нежен, так почему же сейчас все изменилось? Он сказал, что дело вовсе не в том, что она ему неприятна, и тем не менее заявил, что брак их обречен. Что же он имел в виду?

А ведь еще недавно все казалось просто идеальным, даже когда ее преследовал страх, что их брак – фикция и она не сможет иметь собственных детей.

Судорожно вздохнув, Камилла поднялась из кресла. Неужели все дело в этом? Может быть, он не может смириться с мыслью, что у него никогда не будет детей, которых он так жаждал?

Это было единственно возможное объяснение столь резкой перемены, и она не могла ничего этому противопоставить. Она любила Джеррода и понимала, что желание иметь детей естественно для любого мужчины. При таких обстоятельствах развод становился действительно самым правильным выходом. Он был прав. Лучше испытать эту боль сейчас, чем сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Но как же ей было мучительно больно! Будущее без Джеррода представлялось унылым и пустым. Однако ей предстояло смириться с этим.

Чем раньше она уйдет, тем лучше будет для них обоих. И у нее есть идеальный предлог. Никто не удивится, что она вернулась в Англию, ведь там ее бизнес. А оттуда через какое-то время нетрудно будет прислать извинения и сожаления по поводу расторжения брака. Да, видимо, развод – единственный выход.

Дверь скрипнула, и Камилла обернулась, испугавшись, что вернулся Джеррод. Но это была Элен в домашнем халате. При виде невестки брови ее взмыли вверх.

– Доброе утро, дорогая. Рано же ты поднялась! В чем дело? Я встретила Джеррода на лестнице, а Джеффри вообще нигде не видно.

Камилла поспешила натянуть на лицо светскую маску, не желая, чтобы свекровь догадалась о ее состоянии.

– Джеффри решил уехать, – пояснила она.

– Это на него не похоже. Он обожает комфорт, и уезжать в снегопад – не в его стиле.

– Джеррод уговорил его, – сухо прибавила Камилла.

Элен насторожилась.

– Джеррод? Так-так! Надо полагать, этим объясняется исчезновение моего азиатского ландыша. – Она подошла поближе и уселась напротив. – Не то чтобы я была расстроена. Я никогда особо не любила это растение, но мне подарила его тетя и во время ее визитов оно должно быть на виду. Ну, так что же произошло? – поинтересовалась пожилая женщина.

Не отвечать вовсе было невозможно, и Камилла просто сказала:

– Они поссорились.

– И Джеррод ударил брата. Что ж, Джеффри получил то, чего давно заслуживал. Я рада, что твой муж наконец-то дал волю своим эмоциям. До сих пор он вел себя так, будто его брат – ангел небесный, и от этого все становилось только хуже. Нет, Джеффри, разумеется, уже не исправишь, но теперь он, возможно, поймет, что всему есть предел. Дело в том, что его ужасно избаловала мать. Он никогда и ни в чем не знал отказа и тем не менее жил в ревнивом убеждении, что у Джеррода есть все, а у него – ничего. И это при том, что тот никогда особенно много не просил, наоборот, делился с братом всем, что у него было. Иногда бывает трудно поверить, что они близнецы, – закончила Элен, покачав головой.

– Понимаю, – согласилась Камилла. – С виду почти неотличимы, а сущность – прямо противоположная.

– Проблема в том, что эта разница видна только нам, – со вздохом сказала Элен. – Посторонние различают их только по шраму на лице у Джеррода. Вот и повелось, что поступок одного автоматически переносился на другого. Представь, какой это ужас, когда на тебя смотрят как на отражение другого человека!

– Смотрят на тебя как на отражение другого! – пробормотала Камилла, и вдруг поняла, что нашла заветное слово.

Искра надежды, уже совсем было потухшая во мраке отчаяния, вспыхнула в ее душе с новой силой. Все ее подозрения были ошибкой, и она собиралась немедленно убедиться в этом.

Девушка вскочила и горячо обняла свекровь.

– Вы спасли мне жизнь! – воскликнула она.

– Я? Но почему? – изумилась та. Камилла рассмеялась звонко и счастливо и доверительным шепотом сообщила:

– Неважно. Самое главное, оставайтесь такой всегда.

– Ну, если ты просишь, дорогая, ладно, так уж и быть! – рассмеялась Элен. – Надеюсь, ты объяснишь, что имела в виду.

– Обязательно, но только позже, – пообещала Камилла, выпрямляясь.

– После посещения церкви? Мы с мужем всегда ходим на заутреню. Будем рады, если вы составите нам компанию.

Камилла помедлила у двери.

– Не сегодня, Элен. Но, если все пойдет так, как я надеюсь, мы присоединимся к вам вечером. Обещаю вам. – Она сверкнула улыбкой и вышла.

Взволнованная, она поднялась по лестнице и прошла в спальню. Джеррод был там. Неестественно выпрямившись, он стоял возле окна. Он наверняка слышал, как она вошла, но не обернулся. Камилла тихо прикрыла дверь и привалилась к ней.

– Джеррод, ты любишь меня? – спросила она низким, хриплым голосом.

Он вздрогнул и резко повернулся к ней – темный силуэт на светлом фоне окна.

– Что за вопрос?

– Я хотела удостовериться в этом, поскольку о том, что я тебя люблю, ты знаешь, не так ли? – тихо продолжила она с бешено колотящимся сердцем.

Джеррод взъерошил волосы.

– Камилла, это бессмысленно. Любовь к тебе не имеет к этому никакого отношения.

Она на мгновение почувствовала громадное облегчение. Он любит ее. Как же радостно было в этом убедиться! Теперь ей легче было продолжать.

– И я тебе не противна после всего, что со мной было прежде?

– Абсолютно нет, – сказал он хрипло. – Уж в это можешь поверить. Сердце у нее екнуло.

– Я верю.

Он развел руками.

– Так о чем речь?

Камилла стиснула руки и потупила взгляд.

– Вероятно, ты не можешь примириться с тем, что у нас, возможно, не будет детей? – спросила она глухо.

– Я тебе уже говорил, что это не так! – быстро ответил Джеррод.

Она улыбнулась. Понимает ли он, что только что отмел в сторону все аргументы, которые могли бы убедить ее разойтись с ним?

– Я помню. Мне казалось, что я не хочу иметь детей, но потом я передумала.

Он судорожно вздохнул.

– Камилла, не надо трогать эту тему. Я же не каменный.

Оттолкнувшись от двери, она прошла вперед и, остановившись в нескольких дюймах от него, провела рукой по его щеке. Он сжался, затаил дыхание и закрыл глаза.

– Я знаю, что ты не из камня, Джеррод. А еще я знаю, что ты не Джеффри, – тихо сказала она.

Глаза его стали круглыми от изумления.

– Камилла! – вырвался из его груди стон. Она судорожно вздохнула.

– Милый, когда я смотрю на тебя, я вижу тебя и только тебя. Ты – Джеррод Грейсон и никто больше, и в тебе нет ничего общего с твоим братом.

Она должна была во что бы то ни стало убедить его.

– Спасибо шраму, – сказал он с болезненной усмешкой и отодвинулся, так что ее рука упала ему на грудь.

Камилла яростно затрясла головой.

– Со шрамом или без – это не имеет ни малейшего значения. Неужели ты ничего не понял? Я узнаю тебя сердцем, а не глазами. Каждая частичка моего тела тянется к тебе – и никогда к Джеффри. Вы два совершенно разных человека, и ты можешь не бояться, что, глядя на тебя, я вспоминаю твоего брата. Поверь мне, слышишь? Поверь! – умоляюще прошептала она. Лицо его исказилось мукой.

– Я хочу поверить, но как мне это сделать? Всякий раз, когда я прикасался к тебе, он останавливал нас. Прошлой ночью я понял, что, оставшись в нашей спальне, буду заниматься с тобой любовью, потому что, Бог тому свидетель, отчаянно тебя хочу! Но я понял также, что это невозможно. Ты сказала, что не знаешь, сможешь ли забыть о прошлом... И в постели я бы напоминал тебе о том, как надругался над тобой Джеффри. Я слишком люблю тебя, чтобы снова и снова обрекать на такие мучения!

На глазах у нее выступили слезы.

– Джеррод, послушай. Я не получила ни малейшего удовольствия от того, что было у нас с Джеффри. Я чувствовала себя униженной и растоптанной. Но все это не имело ничего общего с тем, что было у нас с тобой. Ты подарил мне наслаждение. Я так хотела отдаться тебе... Я сама была потрясена реакцией своего тела. Я не понимала, в чем дело, но теперь мне все стало ясно. Не Джеффри мешал нам, а мое отвращение к себе, страх заново пережить то, что случилось когда-то. Но теперь я все поняла и уверена, что это больше не повторится.

– Но ты не можешь быть в этом уверена! – бросил Джеррод.

Камилла облизала губы. Она и вправду не была уверена на все сто процентов. Она страшилась, что может ошибиться, и это окончательно утвердит его в своем решении... И все же...

– Есть лишь один способ выяснить это. Разве мы не имеем права на последнюю попытку? Я не хочу отказываться от тебя, Джеррод, теперь, когда наконец-то нашла тебя. Пожалуйста, милый!

– Боже, Камилла, ты же знаешь, как я тебя хочу! – простонал он, привлекая ее в свои объятия. – Я просто боюсь, что ты будешь заново переживать эту боль. Достаточно страданий было в твоей жизни!

– И в твоей! – сказала она. – Единственное, за что можно поблагодарить Джеффри, это за то, что он свел нас вместе. – Она подняла на него умоляющие глаза.

Он погладил ее по щеке.

– Как я могу бороться одновременно с собой и тобой, – выдохнул он. – Я нуждаюсь в тебе, как никогда. Ты придала смысл моей жизни, и я не хочу терять тебя. Решение развестись было самым тяжелым из тех, что мне когда-либо приходилось принимать. Я не смогу пройти через это снова.

Камилла улыбнулась, стараясь ничем не выдать собственных сомнений.

– Это не понадобится. Доверься мне. Люби меня! – взмолилась она.

Несколько бесконечно долгих секунд он колебался, затем со стоном подхватил ее на руки и перенес на кровать, а сам сел рядом. Волосы ее серебристой паутиной разметались по подушке. Медленно и бесконечно нежно он раздел ее. Она лежала перед ним совершенно обнаженная, и ее кожа горела под его взором. Она не чувствовала страха. Восхищенный взгляд Джеррода говорил о том, как она прекрасна в его глазах.

Он сбросил с себя одежду и опустился рядом, лаская ее порозовевшую щечку. Рука его чуть дрожала, и Камилла повернула голову, чтобы поцеловать ее. Она подняла на него глаза, полные любви и желания.

– Если тебя что-то пугает, скажи мне, – шепнул он глухо, целуя ее в шею там, где билась в такт сердцу голубая жилка.

– Люби меня! – хрипло пробормотала она в ответ, и с приглушенным стоном он прижался своим ртом к ее губам.

Все было так, как раньше, и в то же время по-другому. С бесконечным терпением, неумолимо подводя ее к самому пику наслаждения, его губы и руки ласкали каждый дюйм ее гибкого, податливого тела. Плененная его чувственностью, она уже не могла думать, только изнемогала от желания. Когда кончики его пальцев очертили кружки вокруг розовых венчиков ее грудей, она застонала, выгнулась, а когда он поймал соски губами, ей показалось, что еще секунда – и она умрет от наслаждения.

Его ласковые руки гладили ее бедра, вкрадчиво пробираясь к самому лону. Когда они достигли цели и волны блаженства затопили ее тело, Камилла вскрикнула, только сейчас осознав, как мучительно она желает его.

Задохнувшись на мгновение, она с изумлением взглянула на него, и он тоже поднял голову, чтобы стать свидетелем опустошения, которое произвел.

– Я даже не знала, что такое возможно! – прошептала она.

Джеррод улыбнулся. Глаза его были затуманены страстью.

– Это еще только начало, – сказал он хрипло.

И действительно, когда он снова начал исступленно ласкать ее тело, оно словно плавилось под его прикосновениями. Они вознеслись в высоты несказанного блаженства, разжигая в друг друге нежность, страсть и восторг. И так длилось до тех пор, пока он не овладел ею, и они не слились воедино, утонув в ослепительном водовороте финальной конвульсии.

Должно быть, они задремали. Камилла пробудилась через несколько минут и ощутила на себе сладостную тяжесть мужского тела. Почти в то же самое мгновение Джеррод шевельнулся, облокотился на одну руку и поглядел на нее с таким теплом и любовью, что сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди от счастья.

Лицо ее расплылось в блаженной улыбке.

– Это то, что я не могла сказать тебе словами, – пробормотала она, и он вдруг перевернулся, так что она оказалась сверху, примостив руки и голову на его могучей груди.

– Ты была права! Абсолютно права, – сказал он, ловя и поднося к губам ее руку.

Камилла прижалась к нему еще теснее, наслаждаясь теплом его тела. Она, словно в теплый уютный кокон, погрузилась в ощущение полного счастья и удовлетворения.

– Что теперь будет с Джеффри? – Его имя больше не могло нарушить ее счастья, и она могла смело задать этот вопрос.

Джеррод напрягся, и его уснувший было гнев, казалось, снова ожил.

– Он не отделается так легко, Камилла, можешь быть в этом уверена. Я уже переговорил с отцом. Тот собирается поставить перед Джеффри ряд более чем жестких условий. Боюсь, что жизнь не покажется ему такой безоблачной, как прежде. Моему братцу придется самому зарабатывать деньги, и при том тяжким трудом. Отец посылает его в Африку. Полагаю, в ближайшее время Джеффри будет слишком загружен делами, чтобы причинять кому-то зло.

В голосе Джеррода сквозило угрюмое удовлетворение, и Камилла не могла порицать его за это. Он слишком много страдал из-за брата, они оба слишком много страдали по его вине. Но теперь пришло время исцеления.

Она нагнулась, чтобы поцеловать мужа, и ее волосы рассыпались по его груди.

– Ты даже не представляешь, как я люблю тебя, Камилла Грейсон, моя милая, родная, единственная...

– Думаю, почти так же, как я тебя, – ласково усмехнулась она.