Ночью мне снились очень странные сны, до этого я ещё никогда не видел таких. Яркие, красочные, интересные, со множеством мелких деталей, очень похожие не на сон, а на реальность. Но они не казались мне необычными, такие сны видел когда-то Рэй, а я, смотря эти сны, чувствовал себя именно Рэем, а не Виктором Стрельцовым. Утром же я не хотел просыпаться, как когда-то не хотел Рэй, хотя сам я обычно просыпаюсь легко.

– Подъём, - гулко прорычали динамики. В ответ на это я посильнее натянул на голову одеяло и промычал что-то невразумительно-бессмысленное. Тогда из динамиков уже не просто прорычало, а буквально громыхнуло. - Подъём!!! Вик, хватит спать, ночь уже кончилась!

Только после такого ударно-звукового воздействия я проснулся уже по-настоящему. То есть сначала подскочил, а уже потом сел на кровать и, глядя в чёрный зрачок видеокамеры, выдавил из себя улыбку и сказал:

– Доброе утро, Рэй.

– Здравствуй, Вик, - голос Рэя уже звучал с нормальной громкостью. - Только вот утро у нас не вполне доброе.

– Что случилось?

– Мы снова вошли в пылевое облако, обогнуть его не получилось, пришлось углубиться и постепенно сбросить скорость до половины це.

– С такой скоростью мы проплетёмся, чёрт знает сколько.

– Как только выйдем из облака, я постараюсь увеличить скорость.

– А обогнуть облако ты наверно и не очень-то старался?

– Нет смысла, Вик, - вздохнул Рэй, - будь у нас хотя бы примерная карта расположения облаков, тогда бы я сумел без проблем проложить оптимальный курс. Искать же его на ощупь - потерять больше времени, чем потеряем, пролетев через облака по прямой. К тому же нам с тобой нужно много времени, прежде чем ты сможешь высадиться на какую-нибудь из планет Золотистой.

– Но всё равно, Рэй, извини меня, но мне хочется видеть своими глазами живое солнце. Пусть этим солнцем будет Золотистая. Лучше повисеть несколько месяцев на орбите, чем болтаться в межзвёздном пространстве - и спокойнее, и приятнее, и безопаснее, в конце концов.

– Так-то оно конечно так. Мне и самому хочется завершить перелёт быстрее. Но всё же так, как я сейчас делаю, будет лучше. Я не хочу излишнего и неоправданного риска. Мы обязательно должны добраться до Золотистой, и мы туда долетим, это я тебе могу обещать… Извини, Вик, - добавил он после небольшой паузы.

– За что? - с полнейшим недоумением ответил я, - за что я должен тебя извинять?

– Да за всё, - из динамиков до меня донеслась усмешка, но голос Рэя был печальный. Потом, после небольшой паузы, он продолжил, - вот что, Вик, делай зарядку, умывайся, завтракай, а потом иди в рубку, я буду тебя ждать там, а сейчас мешать не буду. Извини ещё раз.

Я снова позвал его, но ответа не последовало. Тогда я молча последовал совету Рэя - сделал зарядку и умылся. Потом спустился в столовую, в которой и на этот раз меня ждал завтрак. И только расправившись с завтраком и убрав за собой, я пошёл в рубку. Рубка была пуста, даже присутствия Рэя я не ощущал. Но это меня уже ничуть не расстроило. Я сел в центральное кресло и, подав команду с консоли, включил обзорные экраны.

Висевшая в центре главного экрана, прямо в перекрестье вектора нашей скорости, Золотистая, стала за прошедший день чуть-чуть ярче, это значило, что мы стали ещё ближе к ней. Несколько минут я смотрел на усыпанное звёздами небо и только потом позвал:

– Рэй, ты здесь?

Ответа не последовало, и я начал волноваться. Конечно, я знал, что Рэй здесь, никуда подеваться он просто физически не мог, но меня всё-таки серьёзно взволновало его молчание. Я прекрасно понимал, что Рэй может и не ответить, и останется на его месте один только ЦНЛ с холодным искусственным голосом или даже не голосом, а ответами на экране.

– Рэй, отзовись, не мучай меня.

Рэй ответил, словами на экране: "Вик, подожди ещё чуть-чуть, не мешай мне. Я уже скоро всё доделаю и приду".

Прочитав это, я откинулся в кресле, успокоился и задумался над своим положением. Я оказался один, на одиноком корабле, в недоступной звёздной дали, в компании корабельного мозга, который наполовину человек, и людей, которых не могу или не имею права разбудить. Я снова посмотрел на Золотистую, но уже с другими чувствами и настроением, так наверно смотрят люди на свою последнюю надежду. Эта звезда сейчас была моей единственной надеждой на счастливый исход и возвращение. Подумав об этом, я сумрачно усмехнулся - глупо думать о возвращении, если ещё не достиг того места, откуда собираешься возвращаться. Но и не думать нельзя, ведь в этом и заключена сейчас моя надежда. Прошла наверно ещё четверть часа, и на экране снова появилась надпись: "Вик, я думаю, что ты не будешь против того, что я сейчас собираюсь сделать. Так что разреши появиться".

– Я что-то не могу тебя сегодня понять. Странно себя ведёшь. Почему-то говоришь со мной не голосом, а через экран?

"Разрешишь появиться, тогда узнаешь", - высветился на экране ответ, за которым ясно читалась лёгкая усмешка.

– Ну, чёрт бы тебя побрал, Рэй. Появляйся, - выпалил я, но тут же добавил, - здесь ведь сейчас наш дом.

В этот момент один из экранов померк. Причем не вспомогательный, а большой боковой обзорный экран. По нему пробежали уже знакомые мне по вчерашнему дню разноцветные сполохи, но уже через секунду экран превратился в продолжение рубки. На экране словно бы было ещё два метра пола, ещё одно кресло, а за ним экран бокового обзора. Я только слегка удивился этой трансформации, потому что прекрасно знал, что изображение для экранов в рубке синтезирует корабельный кибермозг, а сейчас его выдумывал мальчишка Рэй, работающий кибермозгом. Я сразу и не заметил, что в этом продолжении рубки была дверь, ещё один вход, которого на самом деле не было. А заметил тогда, когда эта дверь с едва слышным щелчком открылась.

От удивления я подпрыгнул с кресла и встал так, чтобы было хорошо видно, что же там происходит. Дверь открылась, и в рубку немного неуверенно вошёл мальчишка. Это был Рэй, его я узнал сразу, хоть и выглядел он сейчас немного не таким, каким был в том чудесном фильме-сне. Там был беззаботный одиннадцатилетний мальчишка в коротких штанах, весёлый и почти постоянно улыбающийся. Сейчас же он стал моим ровесником, был почти что одного со мной роста, но более тонкий и стройный, одетый в такую же, как и на мне, корабельную повседневку. Но ведь это всё-таки Рэй, такой, каким я его уже и не ожидал увидеть!!!

– Здравствуй, - виновато улыбнувшись, сказал он.

– Здравствуй, Рэй. Наконец-то я вижу тебя таким, каким хотел.

Я подошел к самому экрану и поднял руку.

– Не надо, Вик, - он сделал отстраняющий жест, - считай, что между нами не экран, а просто прозрачная стенка.

Но я всё же не послушался его и прислонил руку к экрану. Но прежде, чем я это сделал, он скрестил свой взгляд с моим и вскинул свою руку навстречу моей. Моя рука уперлась в прозрачный стеролит экрана. Рэй улыбнулся, а я ощутил под рукой тепло, словно бы это и в самом деле было обыкновенное стекло, к которому мальчишка Рэй прижимает с другой стороны свою тёплую ладонь, а не холодно-бездушный экран. Я улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Мы простояли так пару минут. Потом Рэй убрал руку и отодвинулся к креслу, под своей рукой я тут же ощутил холод.

– Как ты такое сделал? - спросил я у него.

– Разве это невозможно. Мне пришлось немного подумать и посчитать. Ну а как - ты наверно и без меня догадался.

– Синтезированная картинка?

– Скорее уж не картинка, а целый мир, искусственно созданная реальность.

– Я тебя сразу же узнал.

– Я бы удивился, если бы ты меня не узнал. Ты садись, Вик, мы наверно долго говорить будем.

– Если сяду в кресло, то буду далеко от тебя.

– Если ближе хочешь, садись на пол. Вот так, - он сел на пол рядом со стеной-экраном. Я сел рядом. Странно, кажется вот, протяни руку и сможешь дотронуться до него. Но я-то прекрасно знал, что это экран, а никакая не стенка, - можешь не обращать на это внимания, если конечно хочешь.

Я тут же вскинул на него глаза и сказал:

– Ты словно бы угадываешь мои мысли.

– Я просто чувствую тебя, после того, что ты мне рассказал. А чтобы ты меня почувствовал, я показал тебе вчера кусок своей жизни.

– Ничего себе, просто показал. Я бы ни за что не поверил, что смогу хоть сколько-то прожить в чужой шкуре, а тут даже не сколько-то, а почти что целая жизнь. Я даже не знал что такое вообще возможно, наверно такой показ совсем недавно изобрели на Земле.

Тут Рэй рассмеялся и, энергично хлопнув себя по коленям, сказал:

– Вик, по-моему, ты совсем ещё ничего не понял. На Земле этого ещё никто не знает и не умеет. Для того чтобы это сделать, нужно обладать разумом человека и возможностями суперкомпьютера. Этот вариант я сам придумал, вот взял вчера и придумал.

– А сегодня придумал вот это?

– Ну, это-то как раз и не ново, но для меня создание этой вот реальности оказалось даже немного сложнее вчерашнего показа. Просто не всё, что я создал, ты сейчас видишь. Я перепрограммировал себя почти что на треть… - тут он замолчал, и виновато отвёл глаза в сторону.

– Рэй, ты что, опять обижаешься?

– Нет, Вик, это ты должен на меня обижаться.

– За что?

– Я почти полностью исключил себя, ну то есть ту свою часть, что ты называешь Рэем, из своей, ну то есть машинной, структуры интеллекта. Сейчас, когда ты видишь меня здесь, я могу сделать разве что чуть больше, чем ты… И ведь это обоюдно. Ты видишь меня в этом продолжении рубки, но и сам я ощущаю себя здесь и так же, как и ты, не могу пройти через эту стенку.

– Иллюзорная реальность для меня оборачивается иллюзорной реальностью для тебя?

– Да, так оно и есть… Меня вообще-то предостерегали, чтобы я никогда не создавал такую реальность. В ней я снова могу почувствовать себя человеком и навсегда замкнуться в ней на самого себя, раствориться в себе самом. И поверь мне, ещё не так давно это показалось бы мне настоящим счастьем. Но не сейчас.

– Почему?

– Ну, во-первых, потому, что тогда ты останешься один. А этого я не допущу, потому что обещал Риксту… да и потому, что сам себе этого не прощу. Ну, а во-вторых, зачем мне вообще такая иллюзия, если в ней не будет тебя.

Говоря это, он был явно смущен и, к тому же выглядел так, словно бы хотел сказать больше, но не договаривал. И мне показалось, что он меня обманывает.

– И чем же это я так тебе дорог, если для меня ты готов отказаться от своего счастья.

Услышав это, он возмущенно зыркнул на меня, но тут же отвёл взгляд в сторону и остыл:

– Тебе этого не понять, ты ведь человек, человек на все сто процентов. А дорог ты мне потому, что, зная, что я всего лишь машина, всё же увидел во мне человека.

После этого мы ещё долго молчали. Просто так молчали, сидели и молчали. Я на полу в рубке, а Рэй в её иллюзорном продолжении за экраном. Он отвернулся от меня и сидел ко мне почти что спиной. Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть его и не заметил ничего странного и необычного. Парень, как парень, такой обычный и живой. Поуже меня в плечах, но не настолько уж намного для землянина, длинноногий и длиннорукий. Тёмноволосый и коротко, как и все звездолётчики, постриженный, только из-за уха торчит маленькая прядка не достриженных волос. На мочке правого уха небольшая тёмная родинка. Вот он почесал себе затылок. Ладонь у него правильной формы, немного удлинённая. Небольшой белый шрам у основания большого пальца, я знаю, откуда он у него, это Рэй порезался, упав рукою на нож, у него тогда ещё долго не заживало, и он потом долго боялся порезаться снова. Тут я потряс головой и, не выдержав, прервал молчание:

– Рэй.

Он повернулся ко мне, недоверчиво глядя в глаза. Я же ему улыбнулся:

– Не обижайся, Рэй, а если можешь, то извини меня.

Он улыбнулся в ответ и сказал:

– Мир.

Он положил свою ладонь на "стену", я приложил туда же свою и снова почувствовал тепло, но спросил опять не об этом:

– Рэй, почему ты мне вчера свою историю не до конца показал?

– Потому что дальше у меня просто не получилось бы. Дальше я превращался из человека в то самое существо, каким я сейчас и являюсь. Это началось ещё до того, как мы тогда вернулся с Луны на Землю. Но это целая история, не очень-то и простая.

– Расскажешь?

– Обязан рассказать. Но рассказать как человек человеку. Для этого я и затеял всё это, ну то, что ты сейчас видишь меня здесь таким.

– Ты будешь таким только здесь?

– На "Игле" немного экранов подходящего качества передачи. Обзорные в главной рубке, основной в инженерной, главный в информатории. И ещё - экран в твоей каюте. Я могу использовать их, если ты, конечно, не будешь против.

– Конечно, не буду. Это ведь больше твой корабль, чем мой.

– Твой, почти что целиком твой, я же составная часть этого корабля… Но у этих экранов другое предназначение.

– Такое назначение будет для нас лучшим. Ты меня понимаешь?

– В том то и дело, что прекрасно понимаю. Но боюсь, что это сначала покажется тебе игрой, а потом уже не знаю чем, может быть даже начнёт раздражать. Но боюсь, что к этому времени я уже не смогу без этого обходиться.

– Ну и пусть. Я ведь не могу быть один. Рэй, я прошу тебя.

Он вскочил на ноги так, что подошвы ботинок стукнули об пол, и засмеялся.

– Хорошо, Вик, пусть будет так. Мы будем встречаться здесь и в информатории. А рядом с твоей каютой я устрою что-то вроде своей, а экран будет окном между ними.

– Здорово. Я сейчас иду туда, и ты тоже иди. А то здесь и в самом деле не очень-то располагающая к разговору обстановка.

– Ты прав, Вик, только не удивляйся, если "окно" откроется не сразу. Этот вариант я сейчас ещё только делаю. Поэтому не торопись, а я исчезаю.

Но Рэй не исчез, как исчезает картинка с экрана, а вполне по-человечески вышел в ту же "дверь", в которую входил. Призрачное продолжение рубки вслед за его уходом не исчезло, а осталось на месте. Немного помедлив, я поднялся с пола и вышел из рубки. Посмотрел на стену, за которой был вход в подлинное обиталище Рэя, привалился к ней. Почувствовав приближение стартключа, открылась щель-скважина приёмника. Я провёл по ней рукой, но доставать стартключ не стал. Зачем, да и всё равно мне туда не попасть. Вчера я так и не запомнил кода.

Оторвавшись от стены и медленно переставляя ноги, я пошёл в каюту. На душе у меня сейчас было тяжело и неспокойно. Сам не знаю почему, на меня навалилось это, словно бы я и в самом деле был виноват в чём-то серьёзном и непростительном, и что уже очень скоро мне придётся за это отвечать. В каюте ничего не изменилось, всё было точно так же, как и утром. Я уселся на тщательно заправленную кровать, привалился к стене, подтянул к себе ноги и только после этого посмотрел на экран. Экран сейчас и в самом деле словно бы превратился в окно. Но только окно это оказалось задёрнуто с другой стороны цветными и непросвечивающими матерчатыми шторками. И я, как и просил Рэй, не стал торопиться и торопить его. Глядя в это "окно", я просидел несколько минут. Обстановка за "окном" постепенно менялась: сначала появился звук, он, конечно же, доносился из укрытых в стенах динамиков, но при этом создавалась полная иллюзия, что идёт он из соседнего с каютой помещения. Потом шторки слегка колыхнулись и раздвинулись. За окном стоял Рэй.

– Ещё раз привет, - не поднимаясь, сказал я.

– Ну-ка, посмотрю, как ты тут устроился, - он буквально прильнул к самому "окну".

– Ты ведь всё это уже видел.

– Видел, но с другой точки зрения, как ЦНЛ. А сейчас вижу почти как человек.

– Лучше я посмотрю, как там устроился ты.

– Пожалуйста, - он немного отодвинулся от "окна".

Я забрался на стол и придвинулся к самому экрану. За этим "окном" была почти точно такая же, как и у меня, каюта, наверняка за образец Рэй её и взял. Но и отличия были: на стене над кроватью были развешаны фотографии, после вчерашнего дня хорошо мне знакомые. А ещё, на столе, в узкой прозрачной вазочке, стоял большой букет незнакомых мне земных цветов.

– Вот здесь я и буду пока жить, - сказал он, грустно улыбнувшись, - ну, может быть и не совсем так, но видимость гарантирую. Но всё же надеюсь, что сегодня мы с тобой обо всём договоримся.

– Ты обещал рассказать, что с тобою было дальше.

– Хорошо, это я сейчас и сделаю. Давай, устраивайся удобнее.

Я слез со стола и сел в кресло, немного откинув его спинку назад. Рэй за окном сделал то же самое. Потом он так по-человечески прикрыл глаза, словно бы что-то вспоминал, и начал:

– Ты сейчас уже знаешь, кто такой Артур Рикст, я же тогда не знал и поэтому ничего не мог заподозрить. Но и в том, что Лек не отпускал меня на Луну вдвоём с Андреем, без сомнений было что-то странное.

А почему это было так, а не иначе, я узнал и понял только потом. Я ведь "жил" в теле робота, а мой мозг, тот самый суперкомпьютер, располагался отдельно, в лаборатории. Ты сам видел, какого он размера, не во всякий дисколёт может поместиться, а не то что в черепушку робота. Связь между телом и мозгом осуществлялась по специальному радиоканалу. Пока я находился на Земле, запаздывание радиоволн было практически незаметно, хотя оно иногда и ощущалось, в те моменты, когда не успевало сгладиться автономным буфером реакции. Но вот от Земли до Луны больше световой секунды. А запаздывание реакций в две секунды стало бы заметно кому угодно, даже тому глупому мальчишке, каким я тогда был. Когда же мы с Леком улетали с Земли, мне меняли тело. Оно ещё меньше походило на человеческое, чем обычное, но в нём был маленький транспространственный приёмопередатчик. Но этот передатчик не мог обеспечить ту же ширину канала, что давал обычный, приходилось ограничиваться только самым необходимым минимумом. Я помню, что, покидая Землю, был словно бы не в своей тарелке, все краски вокруг блекли, ощущения притуплялись, и чувствовал я себя не вполне уверенно. Но относил это на счёт сильного волнения, ведь я мечтал стать звездолётчиком, а полёт на Луну это всё же космическое путешествие, пусть небольшое, но космическое.

В ночь перед визитом на Луну, тело мне не смогли заменить. Ведь я тогда спал на одной кровати с Антоном. А сделать всё так, чтобы он не заметил, было невозможно. Конечно, Андрей обо всём знал, но вот посвящать Антона во все эти дела никто не имел ни малейшего желания. Так вот, тело мне не заменили. Но Лек всё же обещал, что мы полетим на Луну, а свои обещания, данные мне, он выполнял неукоснительно. Но и что-нибудь обещал мне он очень редко. Для того чтобы и в этот раз выкрутиться, они придумали ещё один вариант - движущийся ретранслятор, машину с транспространственной рацией, которая была бы неподалеку от меня и подпитывала меня уже обычными радиоволнами. Рикст выделил для этих целей один из экспериментальных гравитационных катеров, созданный в секретной лаборатории ЦИВПа, и проходящих обкатку, такой катер как нельзя лучше подходил для ретрансляции, тем более что на нём уже была своя неплохая ТП-рация. За остаток ночи катер был окончательно превращён в ретранслятор и даже испытан. И ещё, вместе с катером Рикст предложил и себя, как пилота этого катера. А от такого пилота, как астрокапитан, наверно никто бы не отказался. Сначала у нас всё шло нормально. Мы добрались до Луны, быстрее, чем на рейсовой ракете, гравикатер был скоростной машиной. Начало этого ты видел вчера. За весь полёт Рикст не сказал нам ни слова. Когда же мы прибыли на Луну, он сказал:

– Через двенадцать часов я отправлюсь обратно, на Землю. Захотите - можете лететь со мной. Нет - летите на транспорте. Договорились?

– Хорошо, - ответил за нас Андрей.

Когда мы вышли с космодрома, я сказал:

– Странный человек этот Артур Рикст.

Андрей ничего на это не ответил. Антон же округлил глаза и удивлённо переспросил:

– Рикст? Ты сказал Артур Рикст?

– Да, а что?

– Неужели это тот самый Рикст?

– Какой тот самый?

– Ты что, не знаешь что ли? Астрокапитан, бывший командующий Дальней Разведки. Помнишь об экспедиции к новой звезде две тысячи триста восемьдесят восьмого года, той самой, что едва не погибла?

– Нет, что ты, это не тот Рикст. Тот сейчас уже очень старый, он ведь по возрасту в отставку вышел. А этот - ровесник моего брата, он сам сказал. А Леку тридцать один.

– Доктор медицины и кибернетики, академик Закат… А ты уверен, что ему только тридцать один?

На этот вопрос Антона я не ответил. От разговора на эту тему нас отвлек Андрей. Он-то прекрасно понимал, куда этот разговор может завести, и не хотел, чтобы я узнал о том, кто я есть на самом деле. Ведь это он рассказал у костра "сказку" о мальчишке-роботе, не зная, кому рассказывает, и в ней было сказано слишком много лишнего. Если честно сказать, в тот момент я вспомнил её и удивился - если внести кое-какие поправки, то станет очень похоже на меня. Но об этом я подумал так, не всерьёз. Потом нас отвлёк Андрей, да и мы как-то закрутились и больше к этому разговору не вернулись.

Мы тогда начали продолжительную и очень интересную экскурсию по Луне. Экскурсоводом вызвался быть Антон и прекрасно справился со своей задачей. Мы мотались по всем лунным континентам и океанам. Побывали на месте первой высадки землян в этом мире. Посмотрели и на первую постоянную базу людей на Луне. Побывали в первом лунном городе-музее под сохранённым для истории куполом. Прошлись по улицам десятка лунных городов, искупались в паре океанов, постояли на вершине высочайшей лунной горы, на которой никогда не заходит Солнце и всегда видна Земля. Нам всё было интересно, да и вообще, мы загулялись и не уложились в те двенадцать часов, которые давал нам Рикст. Вообще-то Рикст должен был оставаться на Луне, пока я там, но откуда нам было это знать. Мы с чистой совестью посчитали, что опоздали, и решили отправиться на Землю на рейсовой ракете, как все обычные люди. Антон перед этим поговорил со своими родителями, они уступили ему и разрешили вернуться домой из лунной ссылки…

Рэй тяжело вздохнул и замолчал. Я не стал ему мешать и задавать вопросы, а просто ждал, когда он продолжит свой рассказ. Он промолчал минут пять, потом посмотрел на меня и виновато улыбнувшись, сказал.

– Вик, тебе наверно трудно понять меня?

– Ничуть. Я ведь как-никак побывал в твоей шкуре. Я тебя прекрасно понимаю.

– Ну, ладно, Вик, тогда продолжу…

Если бы тогда, на Луне, мы немного, всего лишь на пару минут поторопились или на те же минуты задержались, то всё сложилось бы по-другому. Хотя сейчас я понимаю, какая в этом к чёрту разница. Максимум, что я мог бы получить тогда, это отсрочку на несколько лет. Ещё несколько лет, которые бы я провёл беззаботным и не знающим правды мальчишкой Рэем Закатом. Но это только предположения, случилось же именно то, что случилось.

Мы сели на идущий на Землю рейсовый лайнер. Причем, это был не обычный лайнер, челноком снующий по трассе Луна-Земля, а большой пассажирский корабль, идущий к Земле из системы Юпитера и делающий промежуточную посадку в лунапорте. По сравнению с обычным лунным лайнером этот корабль был более скоростной машиной и вместо обычных трёх часов, он должен был лететь до Центрального космодрома Земли только два.

Корабль плавно поднялся с лунного космодрома на плазменных движках и, обогнув Луну по активной орбите, направился к Земле. Мы с ребятами расположились на полупустой обзорной палубе и через прозрачные стеролитовые стены смотрели, как уменьшается позади голубая Луна, а впереди вырастает на фоне чёрного космоса исполинский голубой шар Земли. Это такое зрелище, Вик… когда-нибудь ты обязательно его увидишь… Ну, так вот, мы были на обзорной палубе, когда начались те роковые события. Ты помнишь удар, когда мы столкнулись с частицей на релятивистской скорости?

– Ещё бы не помнить.

– Так вот, на подлёте к Земле лайнер настиг такой же удар. Так никому и не стало известно, откуда взялся в Солнечной системе релятивистский кусочек вещества. Проведённое потом расследование так ничего и не дало. Естественным этот крошечный кусочек с околосветовой скоростью вряд ли мог быть. Наверно он откололся от какого-нибудь звёздного корабля, но неизвестно когда и где. Неизвестно, сколько лет и километров он летел в пространстве. Но судьбой было уготовано так, что он не пролетел мимо, не затерялся в пространстве, а настиг именно наш лайнер, и именно тогда, когда на нём летели мы. Но внутрисистемный лайнер - это далеко не звездолёт, толщина обшивки на нём просто смехотворна. Так что этот кусочек прошил лайнер почти что насквозь, со взрывом, разворотил огромную дыру. И что самое печальное, в этом взрыве погибли пятьдесят три человека. И ещё, он полностью вывел из строя систему управления. А лайнер, ещё и не начинавший торможения, падал на Землю. До падения оставалось только чуть больше четырнадцати минут. И, как почти что всем показалось, ничто уже не могло его спасти. Спасательные корабли не успевали выйти на перехват, аварийные буксиры тоже, все они, как назло, оказались с другой стороны Земли, заводя на посадку лишённый хода грузовоз. Конечно, резервные спасатели тут же поднялись с космодромов, но и им не хватало времени, чтобы в оставшиеся минуты выровнять свою скорость с лайнером. Рухнув на Землю, лайнер не только бы погиб сам, во взрыве пострадала бы немалая территория, погибли бы тысячи людей. Чтобы не допустить этого, начала инициироваться и разворачиваться система стратегической защиты, накачивались линейные излучатели, покидали свои орбиты перехватчики. Если лайнер не сможет остановиться, он будет уничтожен, чтобы не допустить более страшных последствий. Всё это я узнал в тот самый момент, даже не поняв, откуда. И меня охватило настоящее отчаяние. Но тут же я понял, что окажись я не человеком, а роботом, то наверно сумел бы спасти корабль. Как только я успел это подумать, то услышал у себя в голове голос Лека.

– Молодчина, Рэй, ты это можешь сделать и ты это сделаешь. Иди, мой мальчик, ничему не удивляйся и ничего не бойся. Знай, что я тебя люблю, не смотря ни на что, кем бы ты ни был.

И в этот момент я стал тем самым существом, что я есть сейчас. Тот маленький кусочек мыслей и памяти, который был Рэем, оказался подключенным к основной памяти большого кибермозга, всем суперскоростным уровням его машинного интеллекта, с наивысшим приоритетом. Я от этого оказался ошарашен, но не подавлен, потому что всё это, вся эта мощь была абсолютно послушна мне. В тот момент я узнал о себе всё: всё, на что я способен; всё, что должен и могу сделать. Мной тогда двигало только одно побуждение: я был должен спасти и Антона, и Андрея, всех ни в чем не повинных пассажиров лайнера и оказавшийся полностью беспомощным экипаж.

После аварии весь лайнер рассекли воздухонепроницаемыми силовые поля, которые не давали кораблю окончательно разгерметизироваться. Человеку через них не пройти, но я не был человеком. Но и мне пройти через поля оказалось не так уж просто. Для того чтобы добраться до рубки, мне потребовалась целая минута. Рубка же оказалась закрыта и заблокирована. Времени на переговоры с экипажем не было, через тринадцать минут лайнер должен был упасть на Землю, или же через десять быть уничтожен защитой. Дверь мне пришлось взламывать, - сказав это, Рэй мрачно усмехнулся, - до сих пор помню лица космолетчиков в тот момент, когда я ворвался в рубку. Для машины я был сделан неплохо: скелет из триолита, который шутя вынес бы нагрузку в несколько тонн. Вместо мышц трансактивационные нити, которые смогли бы поднять эти самые несколько тонн. Источник энергии - деактивоидный преобразователь, мощностью в несколько мегаватт. В башке рация и буфера, ну а всё остальное - датчики и превосходная имитация человеческих тканей. Так вот, рука, которой я так легко открыл рубку, была моментально прорезана основанием, потекла кровь, казавшаяся настоящей. Мне естественно не было больно, я уже мог произвольно управлять роботом и произвольно использовать датчики. Но представь себе, что ты сидишь в закрытой рубке на гибнущем корабле. Спасение невозможно, но тут буквально разлетаются замки, дверь распахивается, а на пороге стоит одиннадцатилетний мальчишка с разорванной рукой и в категорической форме требует от тебя доклада. Что бы ты сделал?

– Не представляю.

– Сначала они практически оцепенели, но потом даже пытались меня остановить. Они не могли себе представить, что я не тот мальчишка, каким выгляжу, но ты наверно сам прекрасно понимаешь, каково было меня останавливать. Но всё равно я потерял в рубке почти две минуты, и до падения лайнера на Землю оставалось только одиннадцать.

Проанализировав обстановку, я понял, что единственным вариантом спасения было: добраться до двигателей и заменить собою систему управления корабля. И я понял, что вполне смогу это сделать. В то же самое мгновение я рванулся туда, но добраться до двигателей оказалось не просто, в одном месте нужно было пройти через вакуум. Тебе может показаться, что, мол, для робота это пустяк. Но я-то был не простым роботом, а имитацией человека. Ну да не стоит это подробно описывать, это тебе не нужно. Важно, что, добираясь до двигателей, я потратил ещё пять минут. То, как подключить себя к управлению, я знал. Но сделать это было тяжело. Для этого мне пришлось вскрывать голову, переключать блоки, подключаться к управляющим кабелям. Но я успел это сделать, увидел мир глазами телекамер корабля, почувствовал себя кораблем. А Земля была уже рядом и стремительно приближалась. Лайнер приближался к верхним слоям атмосферы, когда я наконец-то решился и подал управляющие сигналы на частично пострадавшие двигатели. Корабль дрожал и старался, помимо моей воли, закрутиться вокруг своей оси. Взрыв серьёзно потрепал все его системы и устройства, а не только двигатели и систему управления, но мне всё же удалось его стабилизировать и погасить скорость.

– Веди корабль на центральный космодром, - услышал я у себя в голове незнакомый властный голос, - там вас встретят.

Я уже понимал, что таким образом со мной могут разговаривать разные люди, и послушался этой команды. Я заставил лайнер выдвинуть посадочные опоры и мягко опустил его прямо в центр посадочного поля Центрального Космодрома Земли. А после этого буквально взмолился:

– Лек, отзовись, пожалуйста, что мне сейчас делать?

Ответ пришел ко мне через пару секунд:

– Молодец, Рэй, ты сделал всё как надо. Жди, мы за тобой прилетим.

Но просто так ждать я не мог. Я, насколько мог быстро, отключил себя от управления, поднялся до пассажирского отсека, но тут увидел себя в висящем на стене зеркале. А увидев, по-человечески ужаснулся: весь в крови, на темени дыра с кое-как торчащими оттуда блоками связи, вместо правой руки тонкая металлическая конструкция из стержней и нитей, обвитая блестящей паутиной, на которой ещё остались кровоточащие клочки. Я ужаснулся, но в тот момент уже был готов и к такому. И ещё, я понял, что если меня сейчас, в таком виде, увидит кто-то другой, то ужаснется во много раз сильнее. Но и просто спрятаться я не мог, потому что должен был увидеть Антона и Андрея, убедиться, что с ними всё в порядке. На глаза мне попалась какая-то занавеска, я сорвал её и закутался так, чтобы не было видно ни макушки, ни руки. Потом нашёл ребят, в том самом месте, где и оставлял. Вид у них был довольно жалкий. Но если Андрей ещё пытался встать и привести себя в порядок, то Антон вообще лежал без движения и только невидяще водил глазами по сторонам, он даже не заметил меня. Я помог Андрею подняться и спросил:

– Ну, как ты?

– Вроде бы целый… А ты ещё говорил, что на лунных трассах аварий не бывает.

– Всякое бывает, как оказывается. Что с Антоном?

– Не знаю, наверно так перегрузка подействовала. При посадке наверно не меньше пяти же было.

– Четыре восемьдесят пять, - сказал я, склоняясь над Антоном, - внутри корабля, а так значительно больше.

В этот момент я снова перестал чувствовать себя человеком. За несколько секунд оценил состояние Антона и пришел к выводу, что он нуждается в немедленной помощи врачей. Перегрузка вызвала у него повреждения внутренних органов, сломала несколько ребер. Я подхватил его на руки и кинулся из корабля. Андрей наверно не очень-то сумел уследить за мной в тот момент. Вокруг лайнера уже стояли целые эскадрильи дисколётов медслужбы. Я бегом направился к ближайшему. Врачи без промедления приняли у меня Антона. В последний момент он всё-таки пришел в себя и, узнав меня, прошептал:

– Спасибо, Рэй.

Тогда, когда его унесли, я не выдержал, сорвался и закричал:

– Вы должны его обязательно спасти. Слышите, обязательно спасти.

На этот крик из дисколёта вылез пожилой мужчина в белом халате и сказал:

– Ну, что ты кричишь, с ним всё будет нормально и в полном порядке, но поваляться в больнице придётся.

– Спасибо, - почти шёпотом сказал я и сел прямо на поле.

– Он твой друг? - спросил он у меня.

– Да, он был моим другом.

– А почему был? - снова спросил он.

– Потому что, - глядя вниз, ответил я.

Тут он заметил кровавые пятна, проступившие на занавеске. Он взял меня за плечо и сказал:

– Слушай, приятель, идём, по-моему, ты тоже нуждаешься в помощи.

Я ответил на это резко:

– Я не могу нуждаться в помощи врачей.

– Это ещё почему, - он не оставлял попыток поднять меня.

– Потому что я не человек.

– По-моему ты бредишь, мальчик.

– Хотел бы, чтобы это было так, - сказал я и показал ему то, что осталось от моей правой руки.

Я не знаю, что именно почувствовал в тот момент врач, он, как и все врачи, умело скрывал свои чувства, а я тогда ещё плохо в этом разбирался. Наверно это было что-то вроде брезгливости, так чувствуешь себя, когда раздавишь голой рукой большую жирную гусеницу. Он отпустил меня, через силу улыбнулся и поднялся на дисколёт. Я отвернулся от него и увидел спешащих ко мне Лека и Рикста. Я вскочил на ноги и уже собрался куда-нибудь сбежать, но не смог этого сделать, даже сейчас не знаю почему. Подбежавший Лек подхватил меня на руки, прижал к себе и прошептал на ухо:

– Молодчина, Рэй, ты смог перешагнуть через себя.

Я снова чувствовал себя человеком и не понял, что всем этим хотел сказать Лек.

– Ну, ладно, академик, отпусти несчастного робота, зачем ему всё это, - с горькой усмешкой сказал я, хотя самому мне больше всего хотелось зареветь от полной безысходности того положения, в котором я оказался.

После этих моих слов Лек помрачнел и сказал:

– Пойдём.

– Куда и зачем? - выдавил я из себя.

– Может быть я этого и не хотел, но ты решил сам… От этого уже не уйти. Сейчас мы направимся туда, где ты в истинном виде. Ты должен знать всё, дальше обманывать тебя мы уже не сможем.

– Зачем такая церемония. Могли бы просто отключить и доставить куда надо. Или вообще отключить кибермозг от этого робота.

Тут к нам подошёл Рикст и сказал:

– Пойдёмте.

Я тогда сказал ему:

– Астрокапитан, подарите мне свою пилотку. А то я, может быть, в последний раз выгляжу как человек. Я ведь мечтал когда-нибудь надеть на себя форму разведки. Но только без толку.

Рикст молча снял с себя пилотку и протянул мне. А Лек спросил:

– Откуда ты знаешь, что он астрокапитан?

– Ну, уж если ты академик, то он должен быть астрокапитаном. А сказкам, оказывается, нужно верить.

Я осторожно водрузил себе на голову пилотку, выдернул из-под неё тряпку, так что дыру у меня на макушке никто и не увидел. Тряпку же я хотел разорвать, чтобы куском обмотать себе руку, но в это самое время к нам подошёл Андрей, который чуть-чуть прихрамывал. Увидев мою руку, он поморщился, но не отвернулся, а достал из кармана куртки тонкие перчатки:

– Одень, тогда не видно будет.

– Благодарю. Как ты?

– Нормально, только оказывается ногу ушиб. А где Антон?

– У врачей, - я указал рукой в перчатке на дисколёт, - боюсь, что надолго.

– Идёмте, - снова сказал Рикст и направился к своему катеру, который возвышался за дисколётами.

– Мне тоже? - неуверенно спросил Андрей.

– Идём, - не раздумывая, сказал Лек и, взяв меня за руку, ту самую, правую, повёл к катеру. Когда мы поднялись в воздух, я спросил:

– Куда мы летим?

– Я уже объяснял тебе.

– А поконкретнее можно?

– Вторая Экспериментальная Лаборатория Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта.

– Теперь понятно, - сказал я, уставившись на обзорный экран. Андрей же спросил:

– А мне туда зачем?

– Чтобы быть с нами. А то, если попадёшь к врачам, то они обязательно попробуют определить твою личность, тогда нам без неприятностей не обойтись.

Через пять минут катер начал сход с орбиты, а, прямо по курсу, показался город. Рикст посадил катер на посадочную площадку личных дисколётов, почти полностью заняв её.

– Тебе не попадет за такую посадку? - спросил Лек у Рикста.

– Не должно. Да, если и попадет, то не впервой, мне уже не привыкать.

Мы подошли к одному из зданий. Тому самому, которое я тебе показывал в первый раз. У меня кружилась голова, но я, по-прежнему, чувствовал себя человеком. И даже когда увидел подвешенный в силовом поле трёхметровый шар кристаллосхем, себя самого, я не мог представить, что это я, и был по-настоящему ошарашен. Но, всё же намного больше я оказался поражён, когда увидел в прозрачном ящике самого себя. А тогда Лек сказал:

– Сейчас тебе нужно сменить тело.

– Я не понимаю.

– Видишь ли. Как ты уже знаешь, мы регулярно меняли тебе тела… Ты жил, рос. Пойдём.

Мы вошли в полутёмное помещение, узкое и длинное. Вдоль одной из стен вертикально стояли продолговатые ящики, опутанные проводами и какими-то диковинными приборами. Мы дошли до противоположной стены. Там на полу лежал точно такой же ящик, но только прозрачный. И в нём лежал, как мне сначала показалось, какой-то мальчишка. И только спустя мгновение я понял, что этот мальчишка - я. Но через минуту я сумел себя успокоить, и сказал нарочито пренебрежительным тоном:

– Непривычно смотреть на себя самого со стороны. Нет, не на тот шар суперкомпьютера, а вот на этого мальчишку-робота. И это - я?

– Конечно. Сейчас ты можешь оказаться в нём. А то ты довольно… покалечен.

– Иногда люди оставляют себе на память шрамы… А вообще-то, какой из меня человек. Я всего лишь робот, машина. Меня можно выключить и разобрать, даже не спрашивая, хочу я того или не хочу. А я хочу быть человеком, понимаете меня. - Тут я захотел заплакать, но не смог, слёз не было. А сказал, - или хотя бы ещё немного почувствовать себя им. Меняйте тело.

Лек подошёл к небольшому пультику внутренней связи, ткнул пальцем в кнопку и сказал:

– Он со мной, переключайте на четыреста сорок четвертого, как я скажу, - потом он повернулся ко мне, - готов?

– Меняйте, - крикнул я, а, может быть, даже не успел крикнуть, как меня окутала невыразимая тьма.

На какое-то мгновение, но что я успел пережить за это мгновение, ты даже не сможешь себе представить. А когда увидел свет, то обрадовался ему, как самому настоящему чуду. Я лежал в стеклянном ящике. Одним толчком руки распахнул крышку и тут же поднялся. Я почувствовал себя удивительно свежим и полным сил и ещё, я по-прежнему чувствовал себя человеком. Рядом стояли Лек, Рикст, Андрей и то, что ещё мгновение назад я считал собой. Это был весь перепачканный в крови мальчишка с широко открытым ртом и глазами. На голове пилотка космонавта, а на руках перчатки.

– Одеться-то хоть дадите во что-нибудь? - первым делом спросил я, одежды на мне не было никакой.

– Разумеется, - ответил Лек.

Я перешагнул через кромку ящика, сделал шаг к ним, снял пилотку, заглянул внутрь головы и, поморщившись от увиденного, надел пилотку на себя.

– А с этим телом что будет? - спросил я.

Лек ответил:

– Его мы поместим в музей.

– Что за музей? - спросил я.

– Если захочешь, ещё увидишь его…

Тут Рэй замолчал и, посмотрев на меня, виновато сказал:

– Вик, может быть хватит на этот раз? А то я уже устал рассказывать. Да и ты, наверно, уже устал меня слушать.

– Нет, это интересно, - честно признался я.

– Всё равно перерыв. Мне нужно кое-что просчитать и продумать. Извини меня, конечно. После обеда позовешь меня, а сейчас, пожалуйста, не отвлекай.

– Хорошо, Рэй.