Слабые стоны и крики боли явственно доносились из полумрака, лишь слегка подсвеченного снопом солнечных лучей, проникших в отверстие. Внизу копошились бесформенной кучей какие-то тела.

Пока глаза не привыкли к полумраку, Рыжий и Бородач еще не видели противника. Гибкая фигура лемута, типичными для всего крысиного отродья стелющимися прыжками двигалась по бревнам стены к лазу. Шорох, издаваемый когтями, заглушался стонами. Аграва спасло то, что он отвернул лицо в сторону и жадно глотнул свежий воздух. Тут же желтые мелкие зубы клацнули в том месте, где только что находился его нос.

— Осторожно! — крикнул Вагр, грубо хватая товарища за ворот и рывком отбрасывая в сторону. Он успел вовремя — по щепкам края отверстия со скрипом прошлась когтистая лапа и появилась отвратительная ушастая голова. Несколько мгновений Вагр и лемут таращились друг на друга, потом гибкое серое тело выскользнуло из ловушки и устремилось к человеку. Упавший от неожиданного рывка Аграв успел лежа пнуть атакующую тварь в бок, и когти счастливо миновали горло Вагра. Лемут двигался значительно быстрее человека, несмотря на то, что после мрака помещения по его глазам ударил солнечный свет.

Сплетенные тела покатились по крыше, мужской рев сплелся с яростным писком солдата Балки.

Вскочивший Аграв некоторое время колебался, не зная куда бить: перед ним мелькала то черная борода и напряженное лицо товарища, то оскаленная хищная морда.

Наконец рыжий умудрился схватить серую тварь за ошейник и оттянуть его щелкающую пасть от горла Вагра. Свободная рука лесоруба нащупала на поясе лемута тяжелые ножны. В суете схватки кривой нож сместился за спину солдата балки, и тот не мог до него дотянуться.

Освобожденный из тисков ножен клинок дважды взметнулся и погрузился в серую шкуру. Раздался пронзительный писк, с которым защитник форта испустил дух.

Вагр с трудом скинул с себя замершее тело и тяжело дыша поднялся.

— Ах ты тварь! — крикнул он срывающимся голосом и столкнул мертвого лемута с крыши. Одежда на счастливо спасшемся была исполосована когтями, в некоторых местах выступила кровь.

— Живой, Борода? Ну и ладно, чего орешь-то?

— А сам цел, Рыжий?

Лесоруб ощупал себя, и нервно хохотнул, тряхнув огненно-красным чубом:

— Кажется, цел. Спасибо тебе, не думал, что эта мерзость так подвижна. Говорила мама — не загоняй крысу в угол, так нет же…

Вагр же смотрел на свои трясущиеся после короткой схватки руки и довольно глупо улыбался. Из своеобразного транса отхлынувшей горячки боя их вывел предсмертный крик, раздавшийся из отверстия. Внизу только что кто-то умер, причем явно не без посторонней помощи.

Не сговариваясь, они ринулись к лазу.

Во тьме шла схватка. Уже знакомый им крысиный писк смешивался с человеческим хрипом, звуками ударов и металлическим звоном. Лесорубам приходилось слышать звон кандалов, в которых солдаты форта приводили в Балку пленных. Под ними оказалась тюрьма. Лемуты расправлялись с невольниками.

Не задумываясь, друзья бросились вниз, прямо на кучу серых тел.

С высоты в пару десятков локтей они по очереди обрушились на спины лемутов, ломая кости и расшвыривая тела по углам тюрьмы. В напоенным зловонием и звуками схватки темноте ярко горели желтые крысиные глаза. В воцарившейся после их появления свалке негде оказалось пустить в ход оружие. Лесорубы молотили кулаками, локтями и плечами подступающих лемутов, чувствуя, как за ноги их хватают когтистые лапы поверженных солдат.

Ничего страшнее этой схватки во тьме людям испытывать не приходилось. Скученность дерущихся тел оказалась так велика, что они попросту не могли упасть. Контуры мелькающих тел лемутов глаз различить не успевал, и оттого обоим стало казаться, что они ведут схватку не с толпой Людей-Крыс, а имеют дело с одним колыхающимся серым монстром, имеющим десятки алых пастей, сотни когтистых лап и целый океан желтых глаз.

От оглушительного писка и собственных криков они быстро оглохли и совершенно не различали криков других людей, находящихся в помещении и стремившихся к ним пробиться сквозь толщу врагов.

Кулак Вагра своротил челюсть бросившемуся сбоку лемуту, и рука оказалась располосованной до локтя, проехавшись по оскаленной пасти следующего противника. По груди шаркнули когти, и во тьму полетела пригоршня костяных амулетов, сорванных с лопнувшей кожаной нити.

Лесоруб успел прижать к себе мелькнувшую конечность лемута, едва не оборвавшую человеческую жизнь. Один краткий миг человеческие глаза оказались напротив щелкающей пасти Крыса, и тут кто-то рванул Вагра за ногу.

Падая, мужчина явственно почувствовал, как хрустнули кости лемутской лапы, рефлекторно прижатой к груди.

Падение спасло Бородачу жизнь: в том месте, где он только что стоял, сверкнула в снопе солнечного света кандальная цепь, обрушившись на череп Волосатого Ревуна, готовившегося ударить ножом в спину дерущемуся у стенки Аграву. Мертвый тюремщик повис на плечах Рыжего, повалив того на копошащийся ковер из раненых лемутов.

Вагр, словно дикий зверь, укусил лапу, ищущую впотьмах его горло, и попытался встать, но чья-то конвульсивно дергающаяся туша повторно свалила его вниз. По спине упавшего человека прошлись сапоги, и ребра протестующе затрещали.

В самое ухо раздался вопль, изданный Агравом, едва не оглушивший товарища. Рыжий умудрился подняться на колени, стряхнуть с плеч хватающие людей с земли лапы и метнуть в бревенчатую стену серый пищащий комочек, размахивающий стилетом с раздвоенным жалом. Удар о бревна переломал Крысу кости, но Аграв вновь оказался сбит с ног, на этот раз — человеком, который боролся с Волосатым Ревуном.

Вагр сцепленными в замок руками ударил Ревуна под колени, и его противник, воспользовавшись этим, выбил тому глаза напряженными пальцами ладоней.

В пылу кошмарной схватки Аграв и Вагр оказались прижаты друг к другу. Рука Бородача нащупала на мокром от крови полу тюрьмы обломок сабли, и он подтянул ее к себе. Флоридянин лежал лицом вниз и буквально не мог пошевелится, ибо на него все время валились дерущиеся. Он крикнул товарищу:

— Держи, Рыжий!

И протянул тому обломок. Аграв, находящийся в более выгодной ситуации, прижатый спиной к стене, жадно схватил саблю, и принялся кромсать раненых лемутов, копошащихся вокруг. Пару мгновений спустя Вагр смог рывком перевернуться и вскочить. Пинком ноги он буквально пополам переломил метнувшегося к нему Ревуна и едва уклонился от свистнувшей у самых глаз цепи, которой орудовал один из освободившихся пленников. Вагр также смог встать и прижаться спиной к скользким от крови бревнам.

В это мгновение над их головами словно вспыхнуло солнце: снаружи сорвали пять или шесть досок кровли, и внутрь хлынули потоки света. В шуме схватки, происходившей в замкнутом помещении шагов на крыше, криков команд и треска крыши они не услышали. В дрожащем свете лесорубы смогли обозреть картину схватки. У дальней от них стены сгрудились несколько все еще остававшихся на ногах лемутов, отпрянувших из-под льющегося сверху светового потока. Множество тварей умирало прямо у них под ногами. Несколько человеческих фигур, размахивающих кандалами, замерли справа и слева от лесорубов. Похоже, их глаза совершенно отвыкли от яркого освещения и теперь они стали беспомощными. Но тюремщики не успели воспользоваться этим обстоятельством. Вниз посыпались Желтые Ушаны. Они грубо оттолкнули хрипло дышащих от изнеможения лесорубов и метнулись к лемутам. Вновь на людские уши обрушился предсмертный крысиный писк.

Друзья перевели взгляд на спасенных людей. Те выглядели еще кошмарнее, чем их мучители. Рваная одежда, залитая кровью, не могла скрыть истерзанных голодом и пытками скелетоподобных тел, похожих на порождения Древней Смерти.

Вагр отвел глаза от этого жуткого зрелища, и тут же его взору предстал пленный, умирающий у ног лесорубов. Горло несчастного оказалось прокушенным, и из него тугими струями вырывались постепенно утончающиеся фонтанчики крови. Однако не это заставило Вагра отшатнуться: половина лица человека была обглодана и давно почернела, покрылась струпьями, в которых копошили желтые черви. Пленных буквально ели заживо, забавляясь их муками.

Аграв, уставившись на миг туда же, куда и его друг, издал короткое рычание, и принялся топтать сапогами еще шевелящихся лемутов. Тонкая кожаная подошва его сапог позволяла чувствовать, как под топчущими ударами расщепляются кости лемутов и лопаются их черепа. Поняв, что на приятеля нашло кровавое безумие, Вагр обнял его сзади и попытался оттащить. Это удалось не без труда, при этом лесорубам еще раз пришлось упасть на утоптанную кровавую землю пола. Поднимаясь, Вагр даже сквозь терзающую избитое тело боль почувствовал укол в бок. Он ругнулся и выдернул из-под ребер обломок давно пожелтевшей кости, воткнувшийся довольно глубоко. Весь пол был усеян человеческими костями, счастье еще, что ранее при падениях они не нанизывались на них, словно жуки на иголки. Один из слабо копошащихся полудохлых Ревунов не имел иных видимых ран на шкуре, кроме длинного обломка берцовой кости, пробившей легкое.

— Зверье, ненавижу. Всех порву на части! — Аграв все еще не успокоился, но силы неожиданно покинули его изможденное схваткой тело, и он опустился на одно колено. Конвульсивно сжатая рука все еще держала дымящийся от крови сабельный обломок, который в бессилии кромсал землю темницы. Вагр, перед глазами которого также начали плавать огненные круги, с трудом различал концовку схватки, разыгравшуюся в дальнем углу, где Ушаны приканчивали тюремщиков.

Люди, несколько мгновений назад яростно дравшиеся за свою жизнь, сгрудились вместе, не понимая, почему одни лемуты убивают других. Вагр шагнул к ним, дабы попытаться объяснить происходящее, но из его горла раздалось лишь какое-то сиплое бурчание вместо человеческой речи.

Пока он откашливался и пытался собраться с мыслями, случилось непоправимое.

Расправившись с остатками тюремщиков, трое Ушанов двинулись назад, к лазу. Один из них задержался у стены, разглядывая одно из прикованных к ней тел без всяких признаков жизни. Как показалось Вагру, он потянулся к массивному бронзовому кольцу, утопленному в древесину, чтобы вырвать из него удерживающие человека цепи. Разум несчастных пленников, похоже, был доведен до истинно звериного уровня: заметив движение лемута к одному из собратьев по несчастью, облитый кровью живой скелет рванулся в ту сторону. Вагр, попытавшийся его остановить, споткнулся о раненого Крыса и не успел.

Подскочивший к Ушану пленный резко ударил того в висок браслетом от кандалов на своем запястье. Удар оказался неожиданно силен и точен. Словно громом пораженный, мертвый лемут повалился к ногам неподвижно висящего на стене человека.

— Остановитесь! — вскричал вновь обретший подобие голоса Вагр, но слово предостережения потонуло в общем гуле, издаваемом пленными. Они одобрительно загудели и загремели цепями. Один из Ушанов уставился на своего мертвого товарища, повернулся к торжествующе голосящему пленнику и издав короткое угрожающее тявканье, взмахнул саблей. Вагр закрыл глаза. Его внутреннему взору представилась голова пленника, катящаяся ему под ноги. Лесоруб полной грудью вдохнул напоенный смертью воздух темницы и распахнул очи.

В повисшей тишине раздался лишь тонкий вой Желтого Ушана, сжимавшего собственный локоть, ниже которого бил фонтан крови. У ног замершего в изумлении живого скелета корчилась пушистая лапа, сжимавшая мгновение назад смертоносную саблю.

Стоящий над своим раненым собратом третий Ушан, находящийся в помещении, что-то пролаял, указывая окровавленной саблей на пленных, а потом резко схватил лемута за уши и перерезал тому горло.

— Вот это да! — вскричал Аграв, наблюдавший концовку этой сцены с колен. Шатаясь, он поднялся, подошел к замершему с раскрытым ртом Вагру и облокотился на его плечо. Тот покачнулся, хрипло откашлялся и сказал, обращаясь ко вновь заголосившим пленным:

— Эй, вы! Оставьте этого желтого в покое. Он только что спас всех нас от смерти!

Ушан же совершенно по-человечески встал на колени, склонил голову над павшим и высоким голосом трижды провыл. Скорбный вой на миг полностью заполнил собой притихшую темницу Мертвой Балки.

Закончив этот нечеловеческий погребальный обряд, лемут поднялся, подобрал саблю и уставился на лесорубов.

Вагр готов был поклясться, что прочел в звериных глазах загадочной твари боль и муку. Мохнатые уши шевельнулись, а из пасти раздался лай. Потом лемут махнул саблей в сторону прикованных к стенам тел, и пошел прямо на живых скелетов, глядя словно сквозь них.

— Дайте пройти! — в один голос крикнули лесорубы, но и без того пленные молча раздались в стороны, когда желтое существо прошествовало мимо них. Ушан еще раз оглянулся, и молча уставился наверх. С полуразобранной крыши ему спустили узловатую веревку. Вытерев саблю о серую шкуру поверженного лемута и засунув ее за самый настоящий кожаный пояс, Желтый Ушан быстро взобрался наверх и исчез из виду.

— Наверное, он предоставил заботу о пленных нам, — задумчиво протянул Вагр, и Аграв молча кивнул.

В следующий миг живые скелеты стали один за другим валиться на пол. Горячка схватки высосала из этих еле живых тел последние остатки сил. Лесорубы чувствовали себя не лучше. Они некоторое время просто стояли, прислонясь к бревнам тюрьмы, и созерцая ужасную картину побоища. Случись сейчас в темнице пара живых лемутов из гарнизона, они без труда бы смогли перерезать обессиленных людей.

Аграв обошел темницу, и убедился: набросившиеся на тюремщиков несчастные настолько измождены и изранены, что потеряли сознание. На его взгляд ни один из них не проживет и часа. И без того не очень ясно, как жизнь ютится в этих лоскутьях гниющей плоти.

Вагр в это время внимательно осмотрел убитых лемутов и добил саблей мертвого Ушана еще шевелившихся. Чернобородому лесорубу совершенно не хотелось, чтобы один из притворившихся или пришедших в себя после ранения тварей кинулась ему на плечи.

Возле одного из лемутов Аграв долго стоял, задумчиво поигрывая саблей. Это был неизвестный ему вид порождения Смерти: длинное тощее тело, совершенно кошачья морда, странного разреза закатившиеся глаза. Тварь получила несколько колотых и рубленных ран, шкура подверглась немыслимому количеству ударов когтистых лап. Тем не менее, лемут все еще дышал. Смутило Рыжего то, что умирающий продолжал сжимать в лапах шею задушенного им Волосатого Ревуна. Осмотрев ближайшие к «коту» трупы, Аграв пришел к выводу, что данный лемут почему-то участвовал в нападении на тюремщиков. Догадку подтвердили браслеты от кандалов, стягивающие тонкие запястья лемута. Пожав плечами, Аграв отложил саблю и оттащил странную находку к вздрагивающим от боли раненым людям, потерявшим сознание.

— Потом разберемся, — сказал Рыжий удивленному его действиями Вагру. Тот махнул рукой — по характеру ран Бородачу показалось несомненным: мутант вскоре испустит дух.

В это время сверху послышались характерные лающие звуки, возвещающие о присутствии Ушанов. Действительно, пара представителей штурмовавших форт заглянула в лаз. Вагр помахал им рукой и слабо улыбнулся, не зная, как выразить удивительным союзникам людей слова благодарности. Те же, похоже, совершенно не обратили на него внимания. Они стали опускать вниз длинные багры, оснащенные на концах прочными костяными крюками.

— Понятно, — заключил Аграв, поглядев на багры. — Давай подтаскивать падаль. Я стану цеплять.

Изрубленные тела Людей-Крыс, Волосатых Ревунов и одного существа, похожего на росомаху, стали одно за другим исчезать вверху. Ушаны довольно ловко орудовали своими крючьями, и вскоре в помещении стало просторнее.

Неприятная и монотонная работа вскоре закончилась, и Ушаны исчезли. Безразлично слушали тяжело дышащие друзья, как грохочут по крыше их помощники, сбрасывая трупы в проход между домами.

— Жрать они их, что ли, будут? — спросил Аграв. Он чувствовал, что через некоторое время сам потеряет сознание от усталости, боли, духоты и ран, разглядеть которые под коркой быстро сворачивающейся своей и чужой крови не представлялось возможным.

— Какая разница. Попробуем освободить тех, кто еще жив. Ума только не приложу, как мы их сможем вытащить отсюда.

Вагр двинулся к одному из прикованных к стене пленников, постанывая от боли, которая расползалась по всей поверхности тела. Сейчас он мечтал окунуться в прохладную воду лесной реки и отмокать в ней часами и сутками, пить ее, плескаться, словно ребенок. А еще лучше сейчас проснуться и понять, что все случившееся с самого утра — лишь кошмарный сон.

Пока оба лесоруба сбивали цепи с пленных, убеждаясь, что большинство из них мертвы или умирают, раздались монотонные удары в стену. Повернувшись в ту сторону, Вагр разглядел в полутьме дверцу, закрытую на хитрый стальной замок. Да, слуги Нечистого умели все делать на совесть. Ничем помочь орудующим снаружи союзником лесорубы не могли.

— Сами справятся! — ворчливо воскликнул Аграв, и в этот миг один из пленных забормотал. Оба друга метнулись в ту сторону. У самой стены лежал человек, наверняка участвовавший в битве, но потерявший в самом ее начале, еще до прибытия флоридян, слишком много сил. Пока Вагр хлопотал возле седовласого пленного, бормотавшего слова какого-то неизвестного языка, Аграв осколком кости разжал зубы раненому, и стал вливать в горло дурно пахнущую жидкость.

— Что это? — с отвращением принюхиваясь с льющемуся из глиняной бутыли спросил Вагр.

— У дохлого крысенка взял из заплечного мешка, — ответил сосредоточенный Аграв.

— Может, это яд… или кровь…

Вагр еще раз с сомнением принюхался.

— Это выпивка, хоть и дрянная, — ответил Аграв, отшвыривая в сторону опустевшую бутыль. Та разбилась о стену и обсыпала одного из недавно умерших людей соколками.

— Откуда ты знаешь?

— Сам попробовал, — пришел короткий ответ. Вагр, подавив позыв тошноты, оставил эти слова без ответа, начав шлепать застонавшего седовласого пленного по щекам. Тело старика было страшно изранено. Похоже, этого пленника слуги Нечистого терзали с особой жестокостью. Однако мужчина, казавшийся отнюдь не юнцом, выглядел все же намного лучше, чем молодые пленники, тела которых некогда бугрились мышцами. Эти вздрагивали при малейшей попытки Вагра или Аграва совершить любое резкое движение, замирали, как будто пред ними неожиданно вспыхнуло нестерпимо яркое солнце, а то и вовсе закрывали ладонями глаза и принимались стонать, словно их ударили. В исковерканных душах страх боли и след унижений развеется не скоро, одновременно подумали побратимы. Старик же их поразил. Едва разобравшись, что его освободили и поблизости нет мучителей, седобородый пополз по земле. Каждое движение отдавалось в истерзанных пытками конечностях нестерпимой болью, но он полз, цепляясь за малейшие выступы на поверхности пола, а лесорубы в растерянности переглядывались. Еще несколько конвульсивных рывков, и старик упрется в стену каземата. Но он остановился, слепо поводил глазами из стороны в сторону, и вдруг рывком перевернулся на живот.

Теперь Вагр обратил внимание, что этот странный человек точно вполз в прямоугольник солнечного света, образованный лучами, льющимися в темницу через дыру, проделанную в потолке, ни разу не подняв лица от земли. Старик стонал от боли, по телу прокатывались волны конвульсий, в тощей груди что-то хрипело, словно ему в легкие насыпали песок. Но выражение лица его сделалось спокойным.

Времени любоваться причудами старика не было. Аграв склонился над очередным пленником, который казался мертвым. Довольно молодой и в свое время весьма сильный человек с бронзово-красной кожей и совершенно птичьим профилем. Человек казался истощенным в еще большей степени, чем остальные. На виске его выделялся страшный синий кровоподтек, покрытый сетью алых трещинок, сочащихся сукровицей. Он оказался не связанным. Похоже, кто-то его сильно ударил и оставил лежать прямо на полу, решив, что убил.

Однако грудь мужчины тяжело вздымалась. Он был в бессознательном состоянии, не более того.

Аграв осторожно перевернул человека с птичьим профилем на спину, и повернулся к следующему пленнику, как вдруг краем глаза почувствовал за спиной какое-то движение. Вагр что-то крикнул ему, но расслышать лесоруб уже ничего не успел. Ему на затылок обрушился удар и крепкие пальцы вцепились в горло.

Прямо в ухо голос, полный ненависти, прошептал на странно исковерканном языке:

— Сдохни, собака Нечистого!

С огромным трудом и не без помощи Вагра ему удалось освободиться от навалившегося бронзового тела. Мужчина вновь потерял сознание. Видно это усилие окончательно его доконало. На всякий случай они связали ему руки. Никому не хотелось оказаться задушенным в темноте иноземцем, который склонен из-за перенесенных лишений воспринимать все, что движется, как слуг Нечистого.

К тому времени мерные удары в дверь, производимые Ушанами, стихли. Не сумев взломать темницу, союзники удалились.

Продолжившие спасение пленных лесорубы наткнулись на двух парней, которых ранее встречали на ярмарках в приморских поселениях.

Один, руки которого были вставлены в деревянные колодки, а спина исхлестана бичами, слабо стонал и просил, чтобы его оставили умирать и больше не били. У второго оказалась отъедена ступня. Аграв тормошил его, потом принялся легонько бить по щека.

— Оставьте его, жизнь давно уже покинула это тело.

Голос, казавшийся сильным и звучным, принадлежал старику. Повернувшиеся на эти слова лесорубы одновременно вскрикнули от удивления.

Измученный человек преобразился. Он словно бы впитал в себя солнечный свет, лившийся в проломленную крышу темницы. Осунувшееся лицо его все еще напоминало маску покойника, но белки глаз сияли, словно чистый снег на горных вершинах.

Сейчас он уже не лежал жалкой кучей костей, а сидел, опираясь на руку и внимательно вглядывался в лица освободителей.

— Там наверху бой? Я чувствую, что вокруг много злобы и много смертей. Слишком много даже для этого проклятого места.

— Собаки Нечистого перебиты. Похоже, ваши мучения закончились.

— И кто же победители? Неужели флоридяне поднялись на Нечистого?

Вагр и Аграв угрюмо промолчали. Старик забормотал что-то и погрузился в свои мысли, но потом встрепенулся, как ужаленный:

— Похоже, если пытки не сломили моей воли, то смогли лишить элементарной вежливости. Я ведь даже не отблагодарил вас добрым словом, храбрые юноши?

— Да что вы, что вы… — скривил губы Вагр, а Аграв, раздраженный величавым тоном спасенного, буркнул:

— Помолчи, старик, не мешай.

Горестно вздохнув, седовласый стал медленно подниматься, цепляясь дрожащими пальцами за бревна стены.

В это время снаружи раздались подряд несколько мощных ударов, и дверь рухнула, едва не придавив Вагра.

В проходе возник лемут-росомаха. Аграв попятился было, шаря глазами по полу в поисках отброшенной сабли, но мутант указал лапой наружу, издал какое-то бурчание, и удалился странной прыгающей походкой.

Аграв перевел дыхание, когда за его спиной возник седовласый. Бывший пленник удивленным вздохом проводил прыгающего лемута, и протянул себе под нос:

— Вот оно как… Кажется, я что-то начинаю понимать.

Рыжий хмыкнул, пожал плечами и грубовато сказал:

— Тебе легче, старик. Я вот абсолютно ничего не понимаю.

Старик повел себя странно. Выйдя на трясущихся от измождения ногах наружу, он уселся прямо на землю и обхватил голову руками, причитая:

— Горе мне, горе, старому болвану!

Аграв переглянулся с приятелем и покрутил пальцем у виска. Вагр с кривой ухмылкой кивнул:

— Точно, дед повредился головой.

Они вышли и осмотрелись. Стервятники кружились сплошной крикливой тучей где-то в районе гавани. У тюрьмы мертвых лемутов уже не было, только тянулись по земле кровавые следы. Похоже, Ушаны всех мертвых солдат Нечистого стащили в одно место, над которым сейчас и собирались трупоеды. Никаких звуков, напоминающих о схватке, не было слышно, лишь изредка раздавалось перелаивание высоких голосов желтых мутантов. Наверняка, из гарнизона к данному мгновению уже никого нет в живых.

Старик все еще продолжал причитать. Вагру и Аграву, жадно дышавшим свежим морозным воздухом после кровавого затхлого духа тюрьмы совершенно не хотелось возвращаться в проклятое помещении. Но раздававшиеся оттуда стоны будоражили совесть.

— Пошли, вытащим живых на воздух, — толкнул Бородач своего приятеля. Тот, в свою очередь, прикрикнул на старика:

— Эй, дед, кончай причитать. Сходил бы к гавани, принес воды. Все бы польза с тебя. Не бойся, тебя никто не тронет.

Седовласый вдруг замолчал и поднялся. Аграв уже исчез внутри, а Вагр замер, пораженный: старик вскочил одним плавным точным движением, как если бы не он немного ранее шел на трясущихся ногах, держась за стену. И голос его стал сильнее и звонче:

— Действительно, что же это я! Внутри есть живые, святой долг им помочь. Со своими подозрениями разберусь потом.

Говорил он так, словно обращался только к себе. Отстранив рукой стоящего с раскрытым ртом Вагра, седовласый прошел в темницу. Он тут же остановил Аграва, пытавшегося поднять один из живых скелетов, дравшихся с лемутами:

— Оставь их, юноша! Им уже не помогу даже я.

Аграв пожал плечами, но странная сила повелительного голоса спасенного подействовала и на него. Старик коротко огляделся и уверенно указал на человека с орлиным клювом, кинувшегося недавно на лесоруба:

— Берите этого.

Лесорубы переглянулись, и пошли к обладателю бронзовой кожи. Старик же принялся возиться возле «кота».

— Странный дед… — сказал Вагр, прислоняя к наружной стене темницы безжизненное тело.

— Точно. Пошли, возьмем флоридянина, — ответил Аграв.

Пока они выносили двоих раненых жителей приморских поселков, седовласый умудрился вытащить на свет и свежий воздух лемута. На вопросительные взгляды лесорубов он ответил, борясь с одышкой:

— Этот иир’ова первым освободился от цепей и кинулся на тюремщика. Он и этот вот метс, — тут седобородый указал на человека с орлиным профилем, — отомкнули кандалы на большинстве живых, когда явились Крысы и Ревуны, чтобы нас прикончить.

— Короче, он тоже пленник Нечистого, — Аграв с удивлением осмотрел длинную фигуру существа, названного стариком иир’ова. Кошачья морда в этот момент шевельнулась, и на лесорубов уставились внимательные глаза.

— Сейчас я облегчу его боль, — сказал седовласый, сел прямо на землю рядом с «котом», и уставился тому в переносицу. Несколько мгновений по телу иир’ова шла волна конвульсивных подергиваний, потом глаза заволоклись пеленой, и один из героев схватки затих. Старик молча сидел и гладил выступающий лоб мутанта, что-то бормоча.

Аграв увлек приятеля внутрь тюрьмы за рукав, и лихорадочно зашептал в ухо:

— Слушай, да это же колдовство! Наверное, старикан — один из колдунов, чем-то неугодивший С’Муге!

— Вряд ли… — Вагр казался задумчивым, и напряженно тер лоб, словно силился вспомнить что-то. — В детстве, еще когда мы шли с севера, к моей семье прибился один такой же… Видел его коричневые лохмотья?

— Ну? — тупо спросил Аграв.

— Это одежда эливенеров.

— Первый раз слышу. Но он все равно колдун.

Вагр безнадежно махнул рукой. Он не был коренным жителем Флориды. Семья его жила на более цивилизованном севере, откуда и пришла на полуостров. О мире он знал намного больше своего приятеля, родившегося в среде давно оторванных от остального человечества колонистов.

— Колдовство бывает разное.

— Да уж конечно…

— Ладно. Главное, не мешай и уж тем более, не пытайся убить.

Эта короткая перепалка была прервана появлением седовласого. Тот прошествовал мимо замолчавших при его появлении лесорубов и замер посреди темницы, прикрыв глаза. Некоторое время в жутком помещении стояла оглушительная тишина, наконец старик изрек:

— Здесь больше нет живых. Увы. Давайте займемся собой, а потом теми, кого удалось спасти.