Тело Карка кувыркалось в сыром болотном воздухе на высоте десяти локтей, сотрясаемое конвульсиями. Его глаза были выпучены от боли, распахнутый в беззвучном вопле рот напоминал вход в преисподнюю, из него прямо на остывающие угли костра падали клочья пены. Эливенер, воздев руки, стоял неподвижно, словно статуя, а флоридяне, мутанты и северянин растерянно созерцали происходящее, не зная, что предпринять.

Прямо над стоянкой дрожало марево, из которого вылетали крылатые тени каких-то хвостатых и рогатых тварей, устремлявшиеся к несчастному колдуну. Подлетев к хаотично дергающемуся телу, призрачные посланцы Великой пустоты начинали рвать торс некроманта и проглатывать куски плоти. Кровь, льющаяся из рваных ран, не успевала долететь до земли, ибо в сгустившемся воздухе возникали еще более мелкие и не менее отвратительные существа, напоминающие летучих мышей, которые жадно глотали жизненные соки. Стая привидений издавала тонкий крысиный писк и сладострастные стоны, весьма похожие на искаженные человеческие голоса, отчего зрелище приобретало все более отвратительные черты.

Метс молился, встав на колени, а Вагр и Аграв пытались сбить атакующих с курса, но оружие проходило сквозь бесплотные тела монстров, словно сквозь клубы пыли. Ушан и Ирм, напротив, старались держаться подальше от посланцев мастера С'лорна, рыча и щеря клыки. Они лучше людей чувствовали исходящие от пернатой нечисти эманации холодной злобы и поистине адского голода.

В это самое время вокруг лагеря, под покровом наползающего от «сердца болот» тумана, происходили странные события. Мерно колыхавшаяся пленка мертвого планктона беззвучно лопнула, и на берег устремились громадные серые туши, цепляющиеся за коряги и тростники длинными щупальцами. Спруты безошибочно нашли стоянку отца Вельда и взяли ее в плотное кольцо. Из дымки появились несколько белесых существ с перепончатыми лапами и уродливыми мордами, являющими собой гнусную пародию на человеческие лица.

Эти причудливые порождения Лучей Смерти тащили за собой небольшие черные ящики, в которых отец Вельд, не будь он в те мгновения занят спасением Карка, безошибочно узнал бы колдовские приборы мастера С'муги.

Самым странным было то, что жалящий покров, состоящий из микроскопических гидр, совершенно не реагировал на появление пришельцев.

Пока в тумане происходили причудливые приготовления, в ближайшей роще раздался призывный вопль самки Ластоногого, на который из глубин топи откликнулись детеныши болотного гиганта. Уши Ирма, рычавшего на крылатых бестий, дернулись, и он встревоженно мотнул головой в сторону принесенного ветром вопля, но тут же вернулся к наблюдению за невидимой схваткой. Желтый Ушан, привыкший к звукам, издаваемым хищниками Внутренней Флориды, даже не шевельнулся, безотрывно глядя на конвульсии некроманта.

Эливенер опустил усталые руки и обратился к Кену:

— Похоже, мы теряем пленника. Я ничего не могу поделать с этой нежитью, она существует вне природы этого мира. Будь они животными, у меня бы что-нибудь вышло, а так…

Он устало сгорбился и отвел глаза от Карка, который выгнулся дугой и вздрагивал каждый раз, как призрачный летун прикасался к нему клыками или когтистыми лапами.

Кен собирался с пафосом вскричать, что сдаваться нельзя, когда вдруг старик встрепенулся и неуверенно произнес:

— Кажется, кто-то помогает мне… Да-да, я чувствую, как омерзительная мощь, вызванная из-за грани мироздания Темным Братством, колеблется!

Теперь флоридяне и северянин видели, что крылья призраков стали тяжело ворочаться в сгустившемся воздухе. Крысиный писк стал еще более оглушительным, но истерзанного некроманта оставили в покое.

— Смотрите, — воскликнул Аграв, указывая рукоятью топора на упавшего в грязь монстра. — Он стал плотным, словно насосался крови!

Вагр, не долго думая, подскочил к копошащейся в куче влажного мха твари и с хрустом раздавил ее череп. Вслед за чернобородым и Аграв смахнул из воздуха пищащий крылатый ком, и ударом обуха топора буквально вбил в грязь посланца С'лорна.

Ирм и Ушан одновременно взвились в воздух, и когти врезались в стаю, разрывая крылья и хрупкие тела. Карк стал опускаться вниз. Уже у самой земли словно лопнули невидимые нити, державшие его на весу. Аграв еле успел подставить плечо, иначе некромант рухнул бы в угли костра. Остальные призрачные тени, все еще кружившие с криками и писком над стоянкой отряда, стали медленно таять. Последний отчаянный прыжок Ушана достиг цели: его зубы удерживали тварь за крыло. Приземлившийся на четыре лапы мутант попытался свернуть летуну шею, но тот вдруг исчез, оставив на острых клыках лемута лишь полоску кожи.

Эливенер сел на корягу и вытер со лба бисеринки проступившего пота. Вагр и Аграв молча переглядывались, стоя над тем местом, где только что лежали убитые призраки. Там пузырились отвратительные зеленые лужи, от которых исходил тошнотворный запах.

Кен, подхватив некроманта подмышки, оттащил его от костра и уложил на кучу сухого тростника, который северянин приготовил себе для ночлега. Колдун выглядел мертвым, его раны не кровоточили. Бросив на них взгляд, метс отвел глаза и покачал головой: нормальный человек, изъеденный таким образом, не протянул бы и мгновения.

Подошедший Ушан пошевелил ушами над пленником, а потом принялся тереться об него боком, словно шакал о падаль.

— Мы спасли его? — спросил северянин, глядя себе под ноги.

— Не знаю, — честно ответил старик, — сущность нашего лысого друга столь же далека от моего понимания, как и сущность тварей из Пустоты. Меня больше занимает вопрос, кто же помог нам справиться с демонами, пытавшимися развоплотить Карка? Кому под силу такое деяние?

— Думаю, или величайшему святому, или еще более могущественному демону. — Кен выглядел удрученным. Зримая манифестация Зла заставила его думать, что он совершенно напрасно не интересовался богословием. Оказывается, есть силы, в борьбе с которыми не помогает крепость руки и острота оружейной стали!

Меж тем в тумане, окружившем стоянку плотной стеной, произошло новое движение. Из него выполз небольшой спрут, и прямиком направился к костру. Сторонний наблюдатель отметил бы, что он движется как бы помимо собственной воли, сонно и вяло перебирая грязь дряблыми щупальцами. На его морщинистом лбу сидела, нахохлившись, молодая Птица, почти птенец, и таращилась на костер огромными желтыми глазами.

— Он умирает, — уверенно сказал Аграв, склонившийся над неподвижным Карком, и тут Птица издала истошный вопль.

— Всадники! — заорал Кен, выхватывая саблю. Вагр уже наложил стрелу на тетиву и целился в чешуйчатую грудь птенца.

— Не может быть, слишком рано, — пробормотал старик, вглядываясь в медленно бредущего спрута. — Не стреляйте и не делайте резких движений. Если мы все же попались воинам Хвоща, это не поможет, а лишь усугубит наше положение.

Аграв, держа топор в боевой позиции, мелкими шажками смещался вбок, намереваясь атаковать Коня с фланга, то же самое делали мутанты.

Спрут остановился у самого костра и осторожно потрогал кончиком щупальца теплые угли. Птица, расправив крылья, издала еще один леденящий душу вопль и шумно захлопала крыльями.

— Это совсем молодой спрут, да и птенчик недавно вылупился… — Старик осторожно прикоснулся к плечу Вагра, и тот медленно опустил лук. — Они могут находиться здесь только в одном случае…

Эливенер, не договорив, медленно пошел к речному чудищу. Птица громко хлопнула зубастой пастью и отвернулась от старика, спрут же потянул к нему щупальце.

— Осторожно, отец Вельд! — вскричал Аграв, сделав впечатляющий скачек вперед, и взмахнул топором. Взметнувшийся ему навстречу лес щупалец далеко отбросил лесоруба, успевшего лишь крякнуть от неожиданности. У всех, видевших полет рыжего, появилось ощущение, что Конь сбил его с ног легким щелчком, словно досаждающую соринку, севшую на нос. Усыпанная розовыми присосками конечность спрута коснулась плеча эливенера, взъерошила его седые кудри и отдернулась назад. Старик подошел к нему вплотную и остановился напротив бездонных глаз. Не оборачиваясь, эливенер сказал:

— Опустите оружие и помогите Аграву.

— Надо полагать, он знает, что делает, — проворчал Вагр и трусцой двинулся в ту сторону, куда улетел его побратим. Эливенер же подчеркнуто медленно протянул руку и откинул серый кожаный капюшон с головы болотного Коня. Тот нервно сплел щупальца, содрогнулся всем телом, но стоял смирно, пока старик заглядывал в его природную сумку.

— Я так и думал! — громко сказал седобородый. — Жаль только, бедняга Карк не видит этого.

— Отчего же, — послышался скрипучий голос некроманта, и на глазах изумленного Кена колдун поднялся. — Еще некоторое время, до окончательного развоплощения, вам предстоит терпеть мое общество. Так что же я должен увидеть в этой горе серого мяса, пропахшего тиной, старик?

— Это последняя стадия Одержания Коня. К сожалению, неудачная. Даже у Народа Хвоща случаются провалы. Несчастный юноша, погружение которого в «сердце болот» мы недавно наблюдали, мертв.

Эливенер бесцеремонно подтянул к себе одно из щупалец, встал на него и принялся вытягивать за руки безжизненное тело. Конь взревел и рванулся, но голос эливенера, удивительно спокойный и в то же время полный внутренней силы, буквально пригвоздил его к земле:

— Глупыш, если труп сгниет в твоей сумке, ты заболеешь и умрешь. Так что — терпи.

Птица, которой также не понравились манипуляции эливенера, попыталась цапнуть его за ухо, но старик досадливо от нее отмахнулся.

— Кен, мальчик мой, подойди и помоги. Мне одному не справиться. Не бойся, это смирный детеныш.

Опасливо косясь на грозные щупальца, северянин подошел и принял мертвое обнаженное тело, покрытое серебристой слизью. Эливенер спрыгнул в грязь, еще раз потрогал шейную артерию юноши и развел руками:

— Значит, вы не были созданы друг для друга. Нужно похоронить его, Кен.

Тут раздался голос Карка:

— И вырой, пожалуйста, еще одну могилку по соседству. Из нее я буду вставать по ночам, и пить водянистую кровь местных червей и улиток, пока остатки плоти не сгниют и не отпустят мой разум в объятия Великой пустоты! Проклятье, зачем вы не дали им доесть меня, старик? Я стал в два раза легче, сквозь меня дует ветер, и раны ужасно болят.

Эливенер повернулся к нему, задумчиво хмуря брови. На плечо его легло щупальце Коня, но седобородый не обратил на это ни малейшего внимания. Слишком многое успело произойти за этот вечер, чтобы он мог ясно мыслить. Следопыт оттащил мертвого юношу от Коня и отшатнулся, когда птенец с горестным криком завис над трупом, бестолково размахивая крыльями.

Внезапно вокруг уставших глаз старика образовалась сетка морщин, и лицо приобрело озорное, почти детское выражение.

— А ну-ка, давайте сюда лысого, — сказал эливенер, и повернулся к молодому спруту, который бестолково топтался на месте. Ничего не понимая, северянин одним движением забросил колдуна себе на плечи, успев поразиться, какой он легкий, и подбежал к отцу Вельду.

— Сажай его внутрь.

— Куда?

— И зачем это? — Некромант болтал в воздухе ногами и выглядел совершенно ошарашенным.

— Ты что же, собрался умирать? — весело спросил старик, поглаживая морщинистую морду спрута и отодвигая в сторону кожаный капюшон.

— Вообще-то, нет…

— Тогда — полезай внутрь.

— Кажется, я начинаю понимать…

— Вот и отлично! — С этими словами эливенер с силой надавил на лысую макушку, погружая некроманта в полую камеру в теле Коня.

— Где птенец? — Старик оглянулся на мертвеца, но Птицы там уже не было.

— Немедленно найдите ее! — Старик досадливо взъерошил бороду. — Всегда какая-нибудь мелочь губит великие замыслы!

Ирм и Ушан одновременно устремились в туман, но, получив мысленный приказ остановиться, замерли.

— Бесполезно. — Эливенер обнял заметавшегося Коня. — Она вернется, после того как пройдет Одержание. Или погибнет.

— Так вот, что вы задумали! — Кен почесал затылок и вдруг раскатисто захохотал. На глазах у него выступили слезы, и он вынужден был опуститься на корягу.

— Да, — с гордостью произнес эливенер, — оторванный от своих безволосых собратьев, Карк бы развоплотился через несколько суток. Колдуны лишаются индивидуального существования, являясь частью коллективного разума. А тут сама судьба предоставляет ему замену. Ведь Человек Хвоща только вместе с Конем и Птицей является полноценной личностью.

— Так теперь нам нужно будет ждать несколько дней? — Метс с тоской посмотрел в сторону «сердца болот».

— Вряд ли, — старик похлопал по капюшону, под которым скрывался некромант. — Несчастный юноша, действительно, подстраивался бы под своего скакуна достаточно долго, но у такого опытного мастера Искусства, каким является Карк, дело пойдет быстрее. Проблема в ином — как мы потащим на север это милое восьминогое животное.

Северянин внимательно посмотрел в глаза спрута и принялся вновь хохотать. Он старался что-то сказать, но смех буквально душил его. Встревоженный его поведением Вагр локтем толкнул побратима в бок. Аграв подошел к метсу и отвесил ему звонкую оплеуху. Нервический смешок умер на губах следопыта, он посидел, держась за голову, и спокойным голосом произнес:

— Огромное спасибо, Рыжий. Век не забуду.

— Пожалуйста. Мне не жалко. — Аграв подул на свою ладонь, и прибавил: — Ну и крепкие же у северян головы, клянусь Вечными Небесами!

— Ага, — угрюмо буркнул метс, потирая скулу. — У солдат Нечистого иной раз топоры тупятся.

Эливенер тем временем шел в сторону «сердца болот», а за ним нетвердой походкой шествовал спрут. Вагр готов был поклясться, что выражение морды у спрута было чрезвычайно удивленным.

— Пожалуй, стоило тащиться в такую даль, чтобы спасти паршивого колдуна, — сказал Аграв. Вагр, пожав плечами, принялся раздувать остывшие угли, а метс, ставший после оплеухи задумчивым, пробормотал:

— Пути Господни неисповедимы.