На город опустился вечер, и усадьба Мордайкена погрузилась в полумрак.
Несколько горгулий, подгоняемых голодом, уже улетело со своих мест. Расположенное ниже кладбище Верихайгейт выглядело практически пустынным. Только небольшая кучка живых мертвецов, старая гвардия, которая отказалась покинуть родные пенаты, вылезла из своих нор. Они занимались тем, что играли в кости. Их угрюмость была почти ощутимой. Несмотря на все последние события, зомби остались верны Смерти. И уже были близки к тому, чтобы поставить себе вопрос, зачем они это делают.
За импозантными решетками, стоящими на каменной кладке, под легким бризом колыхались беспорядочные буйные заросли травы, медленно качали сухими, сероватыми, тонкими ветвями деревья. Семья Мордайкенов всегда заботилась о том, что создавало атмосферу траура и запустения. Оживленно каркала взгромоздившаяся на крону старого дуба стая воронов. Заброшенный сад казался совершенно неухоженным. Да и сама усадьба, стоящая на переднем плане, была в плачевном состоянии. На стенах вился почерневший плющ, разбегавшиеся во все стороны трещины напоминали целую армию змей. Многие статуи потеряли свои конечности или другие члены, но никто и не думал привести их в порядок. Обветшалые башенки, обвалившиеся террасы, все оформлено с большим вкусом и знанием дела.
Однако на первом этаже несколько желтоватых огоньков отбрасывали слабое мерцание на стены большого салона. Огромнейший стол из черного дуба был заставлен всевозможной снедью: жареные фазаны, купающиеся в собственном соку, фаршированные курицы, обильно приправленные жирным соусом, растрескавшиеся пироги, птичьи окорочка, тяжелые вина в гранатовых графинах, разнообразные муссы, паштеты и пирожные, залитые взбитыми сливками…
За столом восседали гости: с одной стороны бравый Глоин Мак-Коугх, в каждой руке у него по ножке косули, челюсти работают как сумасшедшие, по бороде рекой течет жир. С другой — великий Вауган Ориель, перед ним как на параде выстроились стаканы с вином, штабелем стоят опорожненные тарелки, повсюду остатки обильной трапезы.
Взгляды у обоих удовлетворенные, как у великих генералов, одержавших победу и осматривающих развалины на поле битвы.
Карлика и эльфа доставили сюда с завязанными глазами на спинах огров, находящихся в полубессознательном состоянии и страдающих от грубого обращения, но как только они попали сюда, с ними стали обращаться как с королями, и барон лично следил за этим. Конечно же, можно не сомневаться, что никто не говорил пленникам, зачем их держат в усадьбе и сколько времени все это продлится.
— Если хочешь получить от меня совет, — разглагольствовал Ориель, открывая новую бутылку вина, — то я тебе его дам, ик, ты вот, ик, пардон, так о чем это я, ик, ах да, пользуйся радостями этого существования и жди, когда придет время отбросить концы.
Старая ободранная выдра, вот ты кто.
Его собеседник отрывал маленькие кусочки теплого мяса и время от времени запускал другую руку в гигантскую тарелку, наполненную рисом и овощами.
— И все равно, — ответил он, проглотив очередной кусок, — разве ты не находишь п-происходящее, ик, довольно странным?
— Ик. Жизнь сама по себе бывает очень странной, старый ты хорек. Возьмем, для примера, меня. Всего несколько дней назад я был самым плохим иллюзионистом, которые когда-либо посещали этот мир. А сегодня совсем другое дело. Ты только посмотри на меня!
Довольно неуклюже эльф выпрямился на стуле и ткнул пальцем в сторону нагроможденных перед его другом яств. Тот вытаращил глаза. В воздухе повис огромный кусок пирожного. На вершине куска сахарный огр крепко обнимал карлика. Глоин протянул дрожащую руку к левитирующей сладости. Пирожное исчезло.
— Ах, ха, ха, — усмехнулся Мак-Коугх. — Оч-чень изобретательно.
Ориель откинулся на спинку стула с удовлетворенной улыбкой.
— И смею тебя заверить, что это сущие пустяки. Хе, хе, ик. Эх ты, старый ты островной кабан.
Карлик принялся жевать с такой энергией, словно от этого зависела его жизнь.
— Вот и со мной с-случилось то же самое, — объявил он притягивая к себе чашу, в которой плавал неопределенный кусок съестного. — М-м-м. Еще неделю назад, ик, я не мог вырастить даже т-тюльпана, а теперь…
— Эй?
— Чего?
— Замолкни!
— Ик!
Глоин неподвижно застыл, кажется, начав слегка трезветь. Его товарищ закрыл глаза. Вид у него был очень сосредоточенный.
— Все понял, — наконец-то вздохнул он.
— Что ты понял?
— Понял, что кто-то со мной разговаривает.
— Конечно, кто-то с ним разговаривает! Это я с тобой разговариваю.
— Да нет, старая фаршированная чайка: кто-то разговаривает у меня в голове.
— Угу.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что тебе надо прекратить злоупотреблять вином.
— Это тебе надо прекратить говорить мне, что мне надо делать, а что нет.
— Хорошо.
— Вот и прекрасно.
— Великолепно.
— Просто замечательно.
Они снова принялись за еду, но сердца у них уже не были к этому расположены.
Глоин подобрал маленькие зернышки манны и задумчиво погладил свое брюхо.
— Слушай, Ориель?
— М-м-м?
— И что он тебе сказал?
— Кто сказал?
— Ну этот, голос у тебя в голове.
— А-а-а. Он мне сказал, сейчас подожди… Я хочу выйти.
— Ты хочешь выйти?
— Да нет, не я — голос.
— Но чтобы это могло значить?
— Откуда мне это знать? Как я могу у него что-то спросить? Эй, голос! — закричал эльф и постучал себя по макушке. — Ты можешь, ик, объясниться яснее, а то я что-то ничего не понимаю.
Какое-то время он задумчиво сидел, а потом прямо-таки подпрыгнул.
— Так вот оно что!
— Что? — Карлик выпрямился на стуле. — Так что же там такое, а?
— Голос мне, сказал, что она — пленница моего тела.
— Ну и?
Эльф снова закрыл глаза.
— Что это ты делаешь? — поинтересовался карлик, подвигаясь поближе к приятелю.
— Тихо, старый разнузданный бандит. Я… ух ты, черт бы вас всех побрал, я… ик… я его потерял. Мне кажется…
Глоин положил руки на плечи Ваугану. Вид у него был очень заинтересованный.
— Что тебе кажется? Ну, скажи же, что!
— Это… Это как будто сама Мать Магия обращается ко мне, — заявил он потерянным голосом. — Но такое же невероятно…
Карлик опустил руки. Слова Ориеля как-то странно отозвались у него в душе.
Алкоголем все это объяснить было нельзя. Он тоже видел странный сон, когда находился без сознания, но в данном случае очень трудно отделить правду от вымысла…
— Ах, мои друзья, мои дорогие, бесценные друзья!
Двери салона открылись настежь, давая проход самому Мордайкену, одетому в простой домашний халат из черного бархата. Волосы у него были всклокочены, барона сопровождали два гоблина в ливреях, несущие цилиндр и меч, который, казалось, был заморожен уже не одно столетие. Мордайкен раскрыл объятия, словно Глоин и Ориель были его старыми хорошими друзьями. Но приятели смотрели на вошедшего с нескрываемой злостью. Барон так и застыл на месте.
— Что случилось? — спросил он и наклонил голову. — Вам не понравилось угощение?
Вауган Ориель встал настолько резко, что его стул опрокинулся.
— Кто вы такой? И зачем нас сюда привели? Ик!
— Ох-хо-хо! — прогремел Мордайкен, продолжая раскрывать объятия. — Успокойтесь, мои друзья, успокойтесь. Вам все объяснят в свое время.
— Мои друзья! — воскликнул эльф, направляясь к барону. — Мы никогда не были вашими друзьями. Нас похитили! У меня даже шишка осталась, вот тут, смотрите! — сказал он и наклонил голову, чтобы барон лично смог убедиться в правдивости его слов.
— Как это называется?
— Легкая контузия, — отозвался Мордайкен и задумчиво почесал подбородок. — Очень, очень легкая. Почти незаметная.
— Зато здорово болит, — заявил Вауган, выпрямляясь. — И еще…
— Эй, да я же вас знаю, — вмешался Глоин, уставившись внимательно на барона. — Дайте-ка посмотреть…
Ориель раздосадованно махнул рукой.
— Браво, Глоин. Просто замечательно. Перед тобой барон Мордайкен.
— Я это и так прекрасно знаю, придурок. Просто хочу сказать, что где-то его уже видел.
— Конечно видел, — подтвердил эльф. — В газетах. А знаешь, что я тебе скажу?
Это придворный астролог королевы. Вполне возможно, именно тут и скрывается тайна.
Карлик бросил в его сторону убийственный взгляд.
— Короче, — сказал Мордайкен и хлопнул в ладоши. — Ганзель! Гретель!
Два слегка обрюзгших гоблина в ливреях живо подняли головы.
— Эти бедолаги, которых вы здесь видите, — объяснил барон своим гостям, — должны выполнять все ваши желания, пока вы будете находиться здесь. Женщины, наркотики, питание, все, что пожелаете.
Два бедных создания с уважением поклонились, изобразив на физиономиях зеленоватые мины.
— Постойте-ка, — воскликнул Ориель, — вы сказали «женщины»?
Барон подтвердил свои слова, широко улыбаясь.
— Ну хорошо, — сказал Глоин, — но все это ничего нам не говорит о том, зачем мы здесь находимся.
Мордайкен одарил обоих благосклонным жестом.
— Вы мне нужны, — сказал он. — Может быть, вам трудно это представить, но вы чрезвычайно драгоценные мальчики.
— Я-то это прекрасно представляю, — усмехнулся эльф, подмигивая и награждая барона тумаком. — Хе, хе! Старый выживший из ума прохвост.
— Хе, хе, — выдавил из себя Мордайкен, хотя на лице у него было написано явное недовольство.
— Драгоценные? — переспросил карлик, все больше и больше загораясь любопытством, в то время как Ориель, похоже, совсем успокоился и, насвистывая, сел на свое место. — Так вы запросите за нас выкуп?
— Фу ты, — фыркнул барон. — Да конечно же нет. Можете не сомневаться: у меня такого и в мыслях не было. Успокойтесь, мой друг Мак-Коугх, — заверил он, беря руку Глоина и отводя его на место. — Будьте как дома, осмелюсь предложить, будьте почетным гостем. Я понимаю, что все это может вам показаться несколько загадочным, но… хотите курочки?
— Нет, спасибо.
— Однако я должен извиниться перед вами за не совсем обходительные манеры моих слуг… а фаршированной индейки?
— Давайте.
— Держите. И прошу вас, выпейте немного этого вина, вот так, а еще я бы попросил у вас немного терпения. Смею уверить своих почетных гостей — игра стоит свеч.
— Правда? — удивился карлик и откусил огромный кусок индейки. — Послушайте, а нет ли у вас кусочка жареной свинины?
— К сожалению, нет. Вы же прекрасно знаете — никакой свинины. Так о чем это я?
Ах, да. Вы в каком-то смысле очень примечательная личность, мэтр Мак-Коугх, и…
— Можно просто Глоин.
На другом конце стола встал Ориель. Он тыкал пальцем в груду пустых тарелок, стоящих перед его другом, все члены эльфа дрожали мелкой дрожью. Карлик выдавил из себя улыбку и отложил в сторону небольшую косточку.
— Что случилось?
— Ты… ты…
Глоин уставился на своего друга.
— Что я?
— Ты ешь мясо?
Карлик так и застыл на месте. Он с трудом проглотил кусок, который только что пытался тщательно прожевать. И медленно, очень медленно, отодвинул подальше от себя тарелку с курицей.
— Клянусь кровью Трех Матерей.
— Бросьте, не надо так волноваться, — сказал Мордайкен и пододвинул к нему тарелку с овощами. — Попробуйте вот это.
Мак-Коугх поднялся, его лицо было бледным как смерть.
— Что со мной произошло? — спросил он, с трудом переводя дыхание.
— О, вы… с вами все хорошо, и совсем ничего не случилось. А вот чтобы развлечь вашего приятеля…
— Карлики не едят мяса, — настойчиво продолжал Глоин. — Никогда. Оно им просто противно.
— Ну и что же? — сказал барон. — Всегда надо с чего-то начинать.
— Мордайкен! — воскликнул Ориель на другом конце стола. — Я требую… ик, чтобы вы объяснили нам, что происходит.
— Все в порядке, все нормаль…
— Нет! Никак не нормально! — воскликнул Глоин, взволнованно размахивая руками. — С некоторого времени все идет не так, как надо!
— Ладно, ладно, — быстро проговорил барон, стараясь хоть как-то успокоить своих гостей. — Вы просто немного переутомились, вот и все. Но смею вас уверить, что ничего такого странного не происходит. Ни здесь, ни где-то еще.