Вздрогнув, Рэйф проснулся, сразу же обретя абсолютную бодрость: инстинкты настороже, мышцы туго натянуты, словно струны, глаза с легкостью привыкли к темноте.

Так было всегда. Он никогда легко не засыпал, и его сон никогда не был глубоким. То же самое было и с его братом. Годы в бегах, из одного города в другой, лишь на шаг опережая своих врагов.

Такое существование научило их никогда не спать слишком хорошо. Никогда ни к чему сильно не привязываться. Никогда не чувствовать себя в безопасности.

И никогда не доверять. Только друг другу и их матери. Никому больше.

Подпускать к себе людей, сближаться с ними – все равно, что приглашать к себе боль, а боль любого могла свести с ума. Безумие же было роскошью, которую он не мог себе позволить. Ему все и всегда необходимо держать под контролем. Он обещал это своей матери, обещал, что никогда не позволит тьме поглотить его, никогда не осквернит свою душу.

И все же, глядя на Кит, Рэйф позволил боли хлынуть, просочиться в эту комнату, минуя запертую дверь, и почувствовал, как этот контроль ускользает. Почувствовал, как темное чудовище зашевелилось в его сердце – опасный рокот, что угрожал его безопасной жизни, которую он выстраивал для себя все эти годы.

Отрывая от нее свой пристальный взгляд, Рэйф потянулся и включил ночник. Он обводил взглядом комнату, обняв ее рукой и свернувшись подле нее. Тело Кит рождало тепло, подобно электрической грелке. И все же Рэйф прижался к ней своим более длинным телом, испытывая необходимость чувствовать ее, он жаждал ее, хоть и не имел на это никаких прав. Нуждался в ощущении ее тепла, ее дыхания, ее живого тела.

С ней все хорошо. Она будет в порядке.

Вскоре стало ясно, что разбудило его. Лежа возле нее, он приспособился к каждому ее стону, к каждому движению, вплоть до постоянно возрастающих скачков температуры ее тела.

Тыльной стороной ладони Рэйф коснулся ее лба. Опасно горячего. Он ощущал его обжигающий жар. Тело Кит было горячее, чем следовало бы быть любому человеческому телу. Или чем оно могло быть.

Но тогда это был конец. Суть состояла в том, что именно это обстоятельство могло отдалить ее от него навсегда. Заставить ее презирать его, как она презирала ликанов.

Кит больше не была человеком. Обращение началось.

Никогда прежде он не заходил так далеко. Никогда не знал, способен ли он. Черт, он все еще не знал, какими могут быть последствия, выживет ли она после Обращения. Кит все еще могла умереть.

Воспоминания нахлынули на него. Он воскрешал в памяти, как это было. Всю жестокость, мучительную агонию. Будто ты умираешь, представил он.

Он опустил руку к шее Кит, ее пульс бешено стучал. Взмокшие локоны прилипли к покрытому испариной горлу, словно мох, устилавший камень. Рэйф откинул их, услышав ее пронзительный недолгий крик, он вздрогнул и ясно представил демонов, преследующих ее во сне.

– С тобой все будет хорошо, – прошептал он, неотрывно глядя на нее. – Ты будешь ненавидеть меня, но с тобой все будет хорошо. Я обещаю. Я буду помогать тебе, Кит. – Прослежу, чтобы чудовище и тьма никогда не овладели тобой.

Подумав это, он удивился самому себе, как вообще мог дать такое обещание. Кит – единственная, кто будет решать свою судьбу.

Поднявшись с кровати, Рэйф уселся в глубокое кресло. Накинув на себя покрывало, он погрузился в его глубины. Закинув ноги на край кровати, он наблюдал за Кит. Ожидая. Зная, что пройдет несколько дней, прежде чем она проснется.

В этот самый момент в его кармане завибрировал мобильник. Рэйф вытащил телефон и прочитал имя звонившего на дисплее, чего вовсе не требовалось, ведь подсознательно он уже знал, кто бы это мог быть.

Состроив гримасу, Рэйф откинул крышку телефона:

– Привет, Себастьян.

– Что случилось? – его брат не тратил попусту время, а сразу переходил к сути.

Рэйф вздохнул. Удивляться было нечему. Как братья, как близнецы, они были близки:

– Твое чувство времени лучше и быть не может, братишка.

– Ты никогда не позволишь мне искупить те пять минут, а, старший?

– С тобой мне необходимо каждое преимущество.

Себастьян засмеялся ему в ухо.

– Я скучал по тебе, брат. Когда ты собираешься бросить эту глупую игру, в которую играешь с ЕФАЛ? Ты мог бы принести куда много больше пользы будучи со мной, чем работая на тех ублюдков.

Насколько Рэйф помнил, Себастьян всегда отзывался о ЕФАЛ не иначе, как об ублюдках. Мнение, с которым он был согласен, но, в отличие от своего брата, был способен контролировать свою враждебность, для того чтобы достичь своих целей. Эти цели не слишком отличались от тех, которые преследовал Себастьян, просто они следовали разными путями к их достижению. Тогда как Рэйф внедрился в ряды ЕФАЛ, Себастьян предпочел действовать в одиночку, самостоятельно охотясь на ликанов. Это и была разница в их стремлениях. Себастьян ограничивался охотой и уничтожением ликанов. Рэйф же желал делать не только это – он хотел большего.

– Да, я тоже по тебе скучал. Прошло много времени.

– Семь лет.

Уже семь лет? Он не следил за временем столь внимательно. Не тогда, когда годы проносились мимо подобно дням, обычные и ничем не примечательные.

Его взгляд упал на Кит, беспокойно мечущуюся на кровати. Вот что привело его к этому моменту. К ней. Он хотел помочь ей и другим, таким как она. Другим, таким как его мать.

Со своего места Рэйф видел блестящие капли пота, покрывающие кожу Кит. Он поднялся, откинув в сторону покрывало, и направился в ванну. Только он и предположить не мог, что придется помогать ей именно таким образом.

– Рэйф, ты еще там?

Возвращаясь к Кит с влажной мочалкой для лица в руке, он ответил:

– Здесь я. – Рэйф прижал мочалку к горячему лбу Кит и прошептал с долей насмешки в голосе: – Я думаю, что мог бы сделать больше. Больше, чем я когда-либо планировал.

К лучшему или худшему.

Повисла гнетущая пауза, прежде чем его брат заговорил снова, повторяя свой первый вопрос:

– О чем ты говоришь? Что случилось?

– Ничего, – уклончиво ответил Рэйф, не желая признаваться, поскольку знал, какая последует реакция. Точно так же он отреагировал бы, если бы его брат пытался обратить кого-то.

Голос Себастьяна резко протянулся в воздухе:

– Ты, похоже, забыл, с кем говоришь. Что-то произошло. И что-то значительное, я чувствую.

Он не мог притворяться, ничего не произошло с их чертовой связью плотно висящей между ними, она протягивалась через континенты, соединяя его с братом, желал он того или нет.

– Где ты? – требовательно произнес Себастьян, при этом голос его начал звучать неподдельно взволнованным.

– В Техасе, – ответил Рэйф, благодарный за один простой, не вызывающий сложностей вопрос.

– Какого черта ты там делаешь?

– Я еду туда, куда мне говорят.

Себастьян фыркнул ему в ухо:

– Точно. И что же ЕФАЛ забыла в Техасе?

– Я часть усилий ЕФАЛ по ассимиляции в Северной Америке.

– Хочешь сказать, что они сделали это? Они на самом деле развернули операцию. Великолепно. Просто то, что нам нужно: куча придурков, распространяющих свой бренд справедливости.

Рэйфу не нужно было слышать сарказм в голосе своего брата, чтобы понять, как Себастьян относится к ЕФАЛ. Организации, что убила их мать. Забив ее после того, как она осуществила пророчество, которого они очень боялись.

– Прости, брат. Но я с трудом верю, что ты способен что-то изменить, помогая ЕФАЛ увеличить свое число.

– Нет? – уточнил он, наблюдая за тем, как Кит, мечась, со стоном повернулась на бок, звук был громким и ужасным, от него по рукам Рэйфа побежали мурашки.

– Что это было?

Лицо Кит исказилось во сне, ее тонкие черты искривились в темной агонии, это он помнил из своего собственного Обращения.

– Я сделал это. – Слова тихо, почти неслышно слетели с его губ.

Его столь спокойное объявление было встречено тяжелым молчанием. Затем:

– Что ты сделал?

– То, о чем мы всегда говорили. О чем всегда размышляли, – рукой он плотнее сжал телефон. – Помнишь, Себастьян?

Дать им знание о ликанах – было целью, которую поставила их мать, отчаянно желая, чтобы они поняли возможности и ограничения бездушных существ. Но у них остались вопросы относительно самих себя.

Он смотрел, как стремительно поднимается и опускается грудь Кит. Ее отрывистое дыхание вырывалось из легких, наполняя комнату, в то время как она боролась с охватившим ее жаром, боролась с демонами, что заполняли ее голову.

– Рэйф? Ты там?

Он слегка тряхнул головой.

– Да, я здесь.

– Дерьмо. – Порывистый вздох последовал вслед за ругательством Себастьяна. -Это в самом деле сработало? Кто? Как?

– Она была очередным заданием.

– И ты ее обратил? – прервал Себастьян, в его голосе сквозило осуждение. – Ты никогда никого не обращал. Что произошло? Ты же не нападал на нее, правда?

– Черт, нет! – закричал Рэйф, жар негодования охватил его. – Ты за кого меня принимаешь? За хреново животное? ЕФАЛ выследила ее. Ее подстрелили. Выбора у меня не было.

– Нет, он у тебя был. Лучше бы ты просто дал ей умереть, чем идти на такой риск. – Себастьян понизил голос, от чего тот стал еще мрачнее: – Мы говорили об этом. Мы никогда даже не знали, можем ли вообще обратить кого-то…

– Итак, мы можем.

– И мы решили, что никогда не будем пытаться. Ты знаешь, каково это для нас. Нет никакой гарантии, что тот, кого мы обратили, не будет представлять опасности.

– Кит не будет такой, как они. – Это все, что он мог сказать, все, что он мог предложить в качестве объяснения своего поступка. Больше нечего было сказать. Рэйф не мог дать ей умереть, не попытавшись. Просто не мог и все.

– А. – Себастьян тяжело и понимающе вздохнул.

– Что ты хочешь сказать этим «а»?

– Брось, Рэйф. Забыл что ли с кем разговариваешь. Я знаю, что ты говоришь, даже когда ты не произносишь этого вслух.

Рейф скорчил лицо, его всего передернуло, когда Себастьян добавил:

– Так ты приготовился провести вечность с этой женщиной?

– Кто говорил хоть что-то о вечности?

– Ты ее обратил. Она твоя.

Она твоя. Слова сильно взволновали его, но ему не следовало этого чувствовать. Глаза Рэйфа переместились на губы Кит, он едва слышал голос брата, в то время как тот продолжал говорить.

– Ты не из тех, кто обращает девушку и оставляет ее заботиться о себе самой. Она теперь твоя ответственность.

– Я удостоверюсь, что ее обращение прошло должным образом.

Себастьян засмеялся своим низким голосом, звучащим самодовольно и понимающе. Рэйф почти мог видеть своего брата, хитро подмигивающего ему, как тот делал каждый раз, когда очень привлекательная женщина проходила мимо.

– Готов поспорить.

– Может, уже прекратишь думать о всяких пошлостях, братишка.

– Хочешь сказать, что ты не думал о том, чтобы переспать с ней всяческим образом? Ну же, будь честным.

– Я сделал это вовсе не поэтому, – ответил Рэйф, прекрасно зная, что его ответ подтвердит утверждение брата, что он думал о том, чтобы переспать с ней. Проклятье, он думал.

Черт, зачем отрицать это? Себастьян поймет, что он лжет. Это их дар и их проклятье.

Кит очаровала его с самого начала. И он хотел ее. Рэйф не мог сказать, сделал бы он то, что сделал, если бы не хотел ее так отчаянно сильно.

В этот самый момент она выгнулась дугой на кровати, закричав и вцепившись когтями в щеки, будто хотела сорвать кожу со своего тела.

– Вот же черт. Мне нужно идти.

– Звучит так, будто ты там весь в заботах, – проговорил ему в ухо Себастьян. – Иди пока, но я жду, что ты будешь держать меня в курсе событий. Позвони мне. Мне все это не нравится, Рэйф. Собственно говоря, почему я не…

– Я в порядке, – отрезал он. – Мы оба будем в порядке. Оставайся там, где ты сейчас, мне не нужна нянька. Позвоню через несколько дней.

– Позвони мне зав…

Рэйф захлопнул телефон и дал ему со стуком упасть на пол. Опустившись на кровать рядом с Кит, он взял ее на руки.

Ее крики разрывали его сердце. Он оттащил ее руки от лица, вздрогнув при виде длинных кровоточащих царапин, которые она сама сделала.

Сжимая ее в своих руках, он крепко держал Кит, в то время как она металась в его объятьях, Рэйф решил, что она не причинит себе вреда, решил, что она переживет это. Он решил, что это не будет концом для нее.

Концом для них.