Вероятнее всего, Попов напрасно обвинял в таежном пожаре, который нам пришлось тушить, какого-то разгильдяя. Местные охотники бережно относятся к тайге и умеют обращаться с огнем. А кроме редких охотников и нас, горемычных, людей в округе не было. Да и зверя бьют зимой, когда он в крепкой, теплой и красивой шубе. А теперь в тайге и охотников не было.
Тогда гроза!
Не дай бог никому встретить колымскую грозу где-нибудь в тайге, на высокой сопке. Вокруг непрерывно потрескивают маленькие разряды. Сразу даже и не сообразишь, что это какая-то молнийная мелюзга озорует. А ливень хлещет землю густыми водяными плетями. Кажется, что тяжелое темное небо навалилось на плечи и давит — так давит, что дышать нечем.
И осатанелый ветер поддает жару: он ревет и мечется по взбудораженной и взволнованной тайге, треплет и ломает деревья…
Одно слово: стихия!
Жутко становится человеку, понимающему, что происходит в природе, а каково животным? Хоронится от грозы таежное зверье и птица в норы, в щели, в дупла, на вершимы деревьев.
Да, и на вершины деревьев, то есть в самое опасное при грозе место!
В тайге на деревьях ютится белка; куница и соболь перемахивают за нею с ветви на ветвь; может забраться на лиственницу и медведь. Но, по рассказам Попова, получалось, что настоящий лесной акробат — росомаха.
— Зверь вредный и хищный. Он тебе и чужой капкан ограбит: все пожрет, и приваду и добычу. А сколько росомаха зверья всякого передушит: и лису, и зайца, и оленя — так, зазря. Хуже волка. Увидишь — бей без пощады. Только вряд ли ты росомах увидишь. Больно уж умна и злоехидна, зараза!
Но росомаху я все-таки увидел и даже принес ее Попову в подарок.
Зверь красивый. Бегает росомаха по тайге на коротких широколапых ногах и от этого кажется приземистой и неуклюжей, увалень карой-то. Солидность ей придает и темная длинноворсистая грубоватая шуба. От ушей к хвосту, дугой к брюху, туловище росомахи украшено симметричными беловатыми лентами.
— Шлея-то какая чистая и резкая, — сказал Попов, не устававший с юношеской увлеченностью восхищаться хорошей звериной статью.
Белые полосы на росомахе действительно напоминали шлею.
— Где же ты подцепил этакую красавицу? — спросил наконец Попов, когда принесенная мною росомаха была осмотрена и оценена.
— А вот это ты вовек не угадаешь.
— И в самом деле чудно: весь целый зверь, а мертвый, будто сердце у него разорвалось.
— Так оно, наверное, и есть. Вчера гроза мало-мало нашу тайгу не подпалила. Одну заматерелую лиственницу молния в щепу расколола. Она и сейчас еще дымится. Поблизости я и росомаху нашел.
— Ты думаешь, молния на дереве и зверя пришибла? — удивился Попов.
— Больше некому. Ты же сам говорил, что живую я ее все равно не увижу.
— Ну, царство ей небесное, — сказал Попов сурово. — Сколько ни разбойничай, — а конца и росомахе не миновать. И где кого тот конец подстерегает, верно, ты сказал, сроду не угадаешь.