Герой Российской Федерации полковник Никишин Александр Николаевич

Родился 8 марта 1958 года в селе Илек Оренбургской области. Окончил Саратовское высшее военное командное Краснознаменное училище им.Ф.Э.Дзержинского МВД СССР, Военную академию им.М.В.Фрунзе. Службу проходил в должностях командира взвода, роты, батальона, отряда специального назначения “Витязь”.

Награжден орденами Мужества и “За личное мужество”, именным оружием.

Звание Героя Российской Федерации присвоено 12 мая 1996 года.

ПОСЛЕ завершения нашумевшей операции в Первомайском “витязи” отдыхали в Хасавюрте. Командир отряда полковник Александр Никишин действиями подчиненных остался доволен. Да и своими тоже. При выполнении задачи по освобождению заложников отряду спецназа, благодаря умению и военному чутью его командира, удалось опередить время, которое в тактическом замысле руководителей операции четко регламентировало каждый шаг. Они прорвались в глубь населенного пункта, уничтожили боевое охранение радуевцев и готовы были стоять на отвоеванной земле до последнего.

Но из тактических соображений по приказу старшего начальника отошли на окраину и закрепились. Разведчики отряда “Витязь” были в центре Первомайского, рискуя попасть под удары своей авиации. Их разведданные оказались ценными для руководителей операции. Именно тогда генерал армии А.Куликов, в присутствии многих офицеров поблагодарив командира “витязей”, пообещал представить его к званию Героя России.

— Поздравляю, — порадовался за своего командира начальник штаба и давний друг подполковник Борис Ляшенко.

— Да брось ты. Все это разговоры. Спасибо, если хоть журналисты не станут превращать нас в козлов отпущения и полоскать в газетах, как это было после Самашек, — пессимистически отмахнулся Александр Николаевич.

— Спорим, что представят?! Генерал Куликов слов на ветер не бросает. На что спорим?

— Я бы не отказался от бутылки кока-колы. — Александр Николаевич устало повел плечами, разминая мышцы после пудовой тяжести броника.

— Продешевить не боишься? А ты что ставишь?

Полковник секунду помолчал и, поняв, что Ляшенко все равно не отстанет, предложил:

— Ты говорил, что мои часики тебе нравятся. Выиграешь пари — они твои.

В отряде знали общее хобби офицеров — и Никишин, и Ляшенко с давних пор испытывают страсть ко всякого рода хронометрам. Коллекционируют необычные часы, обмениваются, щеголяют друг перед другом редкими экземплярами.

— Идет, — обрадовался Ляшенко. — Тебе Золотая Звезда, а мне хоть часы в награду достанутся. Хорошая машина — “Ориент”. — Он поднял руку командира, влюбленно посмотрел на японское чудо техники, приложил ухо к сверкающему стеклышку: — Тикают...

...ТИКАЮТ. Время неумолимо. Для него, нематериального, без разницы, часы какой фирмы его отсчитывают. Время идет своим чередом, расставляя вехи на жизненном пути каждого человека: родился, крестился, женился, воевал, награжден... А у военнослужащего имеется даже документ, где все это скрупулезно фиксируется: личное дело.

Родился Александр Николаевич в Оренбургской области в семье военнослужащего. С отцом помотался по гарнизонам, посмотрел на кочевую жизнь военного люда. Когда к концу школы всерьез задумался, куда поступать, выбор остановил на Саратовском высшем военном командном училище им.Ф.Э.Дзержинского внутренних войск, которое окончил с отличием в 1979 году. Кстати, второй свой красный диплом он получил в 1992 году — как выпускник Военной академии им.М.В.Фрунзе. По признанию самого Александра Николаевича, учился всегда с удовольствием, даже тогда, когда учителем и воспитателем подчиненных был сам. Между училищем и академией десять лет готовил младших командиров в учебном батальоне знаменитой “Дзержинки” — Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения.

Настоящая боевая работа началась после назначения его в августе 1992 года заместителем командира отряда “Витязь”. Поначалу засомневался Александр Николаевич: справлюсь ли? О суперменах отряда и их славных делах говорили все. Крутые ребята. И в рукопашной им не было равных в войсках, и оружием владели в совершенстве. Но и Никишин тоже не лыком шит — спортом занимался с малолетства. А в училище, в дивизии призовые места брал во многих видах. Однако, как скоро он выяснил, братишки в краповых беретах уважали не только силу, но и трезвый ум, и смелость мысли. Словом, офицер в отряде пришелся ко двору. Справился. Об этом свидетельствуют и награды:

1993 год — орден “За личное мужество”, 1994 год — орден Мужества, 1996 год — именное оружие, этот же 1996 год... — впрочем, до заключения пари со своим начальником штаба Александр Николаевич никогда даже не задумывался, что уже почти четыре года держит другое пари, в котором ставка самая высокая — жизнь. Порой в таких переделках бывал, что только мастерство и трезвый расчет позволяли выжить. Эти качества офицера заметили даже во время учебы в академии и отразили в аттестации: “Отличается умением выделить главное.

В сложной обстановке ориентируется и действует уверенно... Решения отличаются нестандартностью, обоснованностью. Умеет доказать целесообразность принятого варианта действий”. Это умение выручало не раз.

Спецназовскую науку Александр Никишин постигал непосредственно в боевых порядках. Через неделю после назначения отряд подняли по тревоге. Маршрут — на Кавказ. “Витязю” первому во внутренних войсках довелось приобретать опыт не просто спецопераций, а самых настоящих боевых действий в горных условиях. Патриарх спецназа внутренних войск Сергей Лысюк взял под опеку своего зама и непосредственно в ходе проведения специальных операций наставлял его, знакомил с особенностями действий спецподразделений. Уже тогда Александр Николаевич усвоил для себя простую, ко многому обязывающую истину: если с поставленной задачей не справится спецназ, то поручать ее выполнение больше некому. Их подготовка — это как бы последняя инстанция, эталон воинского мастерства, мужества, доблести.

Александр Никишин оказался учеником, достойным своего учителя.

И когда в марте 94-го возник вопрос, кого поставить во главе отряда спецназначения “Витязь”, Герой России полковник Сергей Иванович Лысюк без колебаний назвал кандидатуру Александра Никишина.

Обстановка в стране была непростая. Чеченский фурункул нарывал все больше и уже источал смрад на всю страну. Появилась явная угроза, что нарыв вот-вот лопнет и заразит все общество. Уже все понимали, что срочно нужно оперативное вмешательство.

Учебу “витязей” подполковник Никишин строил с учетом возможных действий по восстановлению конституционного порядка в Чечне. А организовать учебный процесс Александр Николаевич умел — годы службы в учбате даром не прошли. Тогда оттачивали методику, совершенствовали свою теоретическую подготовку, как говорится, не за страх, а за совесть. По этим вопросам тогда с учбатовцами никто в дивизии сравниться не мог. Старшие начальники строго держали все эти процессы на контроле, регулярно организовывали показные занятия и потом проводили разгромные “разборы полетов”.

Об одном таком подведении итогов вспомнил подполковник Борис Ляшенко. Как-то раз он проводил занятие, оппонентами на котором выступали такие же, как он, командиры взводов. Обычно больше всех замечаний делали матерые капитаны, которые уже зубы съели на этих должностях. А тут поднимается едва оперившийся старлей Никишин. У Ляшенко на лице не дрогнул ни один мускул. Друг, однокашник, похвалить должен — мелькнула обнадеживающая мысль. Но вопреки его ожиданиям Никишин скрупулезно, по пунктам стал разбирать недостатки в проведении занятия: привязанность к тексту конспекта, низкая активность личного состава на занятии, мало наглядных пособий, не организовано соревнование. Словом, разгромил всю методику и организацию занятия в пух и прах. У Ляшенко от неожиданности даже челюсть отвисла. Нет, не от перечисленных недостатков. А от того, кем они были высказаны.

— Ну ты даешь, — только и смог сказать ему в перерыве Ляшенко. — Раздолбал меня, будто начальник какой... Друг называется.

— Борис, ты не прав, — возразил тогда Никишин крылатой фразой. — Ты мне друг, но... Не забывай, мы ведь служим в учбате. Учим и учимся воевать. Пока воюем, слава Богу, понарошку. А если всерьез?..

После этого еще часто пересекались служебные пути-дорожки бывших однокашников.

Но, как несложно догадаться, Ляшенко уже приходилось ходить у Никишина в подчиненных. Как считает сам Борис Владимирович — по праву. Он и по сей день убежден, что все, чего достиг Александр Николаевич, далось ему добросовестным, настойчивым трудом.

— Я был за ним как за каменной стеной, — говорит начальник штаба. — Александр Николаевич никогда ни на кого не повысит голос, выслушает каждого и заставит выслушать себя.

Борис Ляшенко привел красноречивый пример никишинского индивидуального подхода к каждому человеку. Однажды пришел наниматься на службу в отряд один прапорщик, как он представился, из “глубинной разведки”. Полчаса нес такую ахинею, что замы Никишина стали раздражаться и откровенно намекать, что пора прекращать этот разговор. А когда прапорщик начал говорить, что он, мол, неплохо подготовлен психологически и готов убить любого человека, хоть ножом, хоть из автомата, Ляшенко не выдержал и грубо его прервал:

— Молодой человек, мы не киллеров готовим.

Никишин выслушал собеседника терпеливо, потом так же спокойно разъяснил ему, какие требования предъявляются к военнослужащим в отряде, перечислил основные положения кодекса чести “краповых беретов”, объяснил, как можно оформиться на службу. Как и предвидел Александр Николаевич, этого “киллера” в отряде больше не видели...

С УЧБАТОВСКОЙ педантичностью подполковник Никишин стал готовить отряд к предстоящим действиям: многокилометровые марш-броски, рукопашные схватки, десантирование с вертолетов. Александр Николаевич прекрасно знал, что моделируемые им на полигоне ситуации в реальной обстановке будут гораздо сложнее. Но так же хорошо сознавал он и другое — приобретенные на занятиях качества позволят в реальных условиях действовать умело, инициативно, самоотверженно.

Чеченский поход “витязей” начался из Хасавюрта. Первая серьезная задача — оказать помощь полку внутренних войск, который заблокировали чеченцы-аккинцы. Там 59 военнослужащих внутренних войск были захвачены в заложники. Усилиями отряда и благодаря переговорам удалось освободить 38 человек.

Затем началась работа, которую Никишин окрестил “выбиванием пробок” — Ищерская, Алпатово и далее аж до Кизляра. Когда части Российской армии были уже в центре

Грозного, на чеченских дорогах, по которым должны были двигаться войсковые колонны, все еще находились блокпосты дудаевцев. Очень грамотно выбиралась местность для их расположения, “мини-крепости” оборудовались капитально в инженерном отношении. Разведка боем, проведенная замом Никишина подполковником Олегом Кублиным в направлении одного из таких опорных пунктов, показала, что кавалерийским наскоком, в лоб такую пробку выбить не получится. Уже в ходе первой попытки завладеть опорным пунктом ранение получили один солдат и двое офицеров. Подполковник Никишин решил действовать по-другому. Основными силами он стал демонстрировать подготовку решающего удара по дороге, а два бронетранспортера направил в обход. Им-то и предстояло выполнить главную задачу по захвату КПП. Когда начался бой, из поселка на подмогу боевикам выдвинулся ЗИЛ — в кузове “зушка” и с десяток бандитов. Они были уничтожены огнем основной группы спецназовцев. В это время две другие группы ударили с флангов — быстрота, внезапность, успех...

Сложная боевая обстановка, напряженная боевая работа не мешали Никишину организовывать занятия с личным составом. Несколько раз проводили экзамен на право ношения крапового берета. Бегали кроссы, стреляли, занимались “рукопашкой”. В том, что боевая учеба — основа основ успеха, Александра Николаевича убеждать не требуется. Ссылки на усталость личного состава и бивачные условия жизни им никогда не принимались.

Село Первомайское запомнится “витязям” надолго... Спецназовцев подняли по тревоге, едва солдаты успели проглотить завтрак. Через два часа уже были в Чкаловском.

Как ни торопились, но на кизлярский аэродром, где боевики сожгли два наших вертолета, опоздали. На “вертушках” перелетели на омоновский блокпост, километрах в пяти от Первомайского, и застряли там аж на целых три дня. Три ночи провели под открытым небом. Спальные мешки от холода не спасали. Согревались возле костров. В этой связи вспоминаются слова, записанные еще в 82-м году в аттестации старшего лейтенанта Никишина: “К условиям полевой жизни приспособлен хорошо”. Условия полевой жизни, в которых нынче оказались спецназовцы, в те времена трудно было даже представить. Но, выходит, готов был еще тогда офицер Никишин к пресловутым тяготам и лишениям воинской службы. Все пройденное в курсантские и лейтенантские годы пригодилось... Когда выдвинулись к окраине села, уже можно было даже без бинокля увидеть, что боевики готовят федералам достойную встречу. Заложники рыли окопы и ходы сообщения между домами.

На юго-восточную окраину Первомайского “Витязь” выдвинулся под прикрытием вертолетов. Полковник Никишин при планировании операции сам выбрал это направление — удар во фланг всегда наиболее эффективен. Исходную позицию заняли по арыку. Рядом — армейская рота выполняет задачу по блокированию населенного пункта.

— Будете штурмовать? — не то с тревогой, не то с завистью посмотрел на спецназовцев командир роты. — Если бы мне поручили, я бы к центру села сразу прошел.

— Как это? — поинтересовался Никишин, подозревая армейца в лихости, если не в шапкозакидательстве.

— А здесь каналов полно. По ним можно пройти совершенно незаметно.

Информация оказалась ценной.

Спецназовцы позже так и не смогли отыскать этого капитана, чтобы поблагодарить за ту подсказку, за поддержку в бою, чтобы походатайствовать о представлении к награде. Никто даже не догадался фамилию спросить — просто Саша.

Первое огневое соприкосновение произошло, когда разведдозор наткнулся на передовое охранение радуевцев. Не ожидая встречи с так глубоко вклинившейся разведкой, боевики не смогли вовремя отреагировать. В ходе короткой перестрелки охранение боевиков было уничтожено.

— Риск был большой, — признался позже Александр Николаевич. — Пришлось идти по воронкам, еще дымящимся от разрывов выпущенных с вертолетов ракет.

Но трезвый расчет позволил командиру принять единственно верное решение. И еще — инициатива подчиненных.

— Как можно было оплошать мне, командиру, когда бойцы, пренебрегая опасностью, самоотверженно бросались в самое пекло! То и дело по радиостанции слышалось: “Прикройте, я подползу к их окопу, кину гранаток пару”, — с гордостью рассказывал Никишин о своих братишках.

Опомнившись и заняв оставленные на момент налета авиации боевые позиции, радуевцы предприняли попытку отбросить спецназовцев. Полковник Никишин принимает решение отвлечь удар боевиков на основные силы, а главную задачу — уничтожение боевиков в опорном пункте — выполнить небольшой группой, которая скрытно должна была выдвинуться к окопу и забросать его гранатами. Замысел удалось воплотить успешно. Отряд надежно закрепился на окраине села, потом Никишин подтянул резервы.

На следующий день с утра боевые позиции радуевцев стали “причесывать” с вертолетов, работала артиллерия. Спецназовцы пошли на штурм, обнаружив брешь в обороне противника на фланге. Боевики с отчаянием обреченных бросили туда, казалось, все свои силы. Но полковник Никишин инициативу из рук так и не выпустил. В ходе операции отряду Никишина удавалось совершать глубокие рейды в село — проводить разведку и освобождать заложников. Двенадцать человек из отряда получили ранения. Но на штурм готовы были идти все как один.

...ТРИНАДЦАТОГО мая 1996 года подполковник Ляшенко зашел в кабинет Никишина. Александр Николаевич разговаривал с кем-то по телефону. Лицо строгое, сосредоточенное. Что-то уточняет, делает какие-то пометки.

— Спасибо, большое спасибо, — кладет трубку, молча снимает с руки японские часы “Ориент” и протягивает Борису Ляшенко:

— Возьми, ты выиграл.

Иван МУЧАК