Родился 26 января 1944 года в станице Калининская Краснодарского края. В 1965 году окончил Орджоникидзевское военное училище МВД СССР, в 1973 году — Военную академию им. М.Ф.Фрунзе.

С 1993 года проходил службу в Северо-Кавказском округе внутренних войск МВД России. Награжден орденом Мужества, 10 медалями и знаком “Заслуженный работник МВД”.

Погиб 11 июля 1996 года. Звание Героя Российской Федерации присвоено 18 ноября 1996 года (посмертно).

В ЦЕНТРЕ Ростова-на-Дону, там, где широкий переулок круто сбегает от Театральной площади к Дону, высятся красивые многоэтажки. В одной из них получила квартиру семья генерала Николая Васильевича Скрыпника. Новоселье всегда в радость, а для людей служивых, вечных скитальцев, получение своего добротного жилья — радость вдвойне. Сколько за годы службы мытарств претерпели — пора бы и о покое подумать, ведь пенсия не за горами, здоровьишко не то, что в лейтенантские годы, накопившаяся за многолетнюю службу усталость все чаще дает о себе знать.

С 1965 года, когда выпускник Орджоникидзевского военного училища внутренних войск Николай Скрыпник надел лейтенантские погоны, ох и поездил-поколесил он по Союзу: Сибирь и Закавказье, Украина и Северный Кавказ. От взводного до первого заместителя командующего войсками округа внутренних войск прошел честно, добросовестно, уверенно.

Сейчас, летом 96-го, мысль об увольнении нет-нет да и приходила после иного трудного дня. Мысль эту он прогонял, так как привык уже тянуть свою лямку и пенсионером себя совсем не представлял. А Людмила Алексеевна, жена, все чаще незлобиво упрекала, пора, дескать, на покой, неужели не навоевался? Теперь самое время обустроить квартиру, с детьми почаще время проводить, на Кубань к родне ездить гостевать, благо не слишком далеко. Николай Васильевич в ...надцатый раз обещал: “Вот вернусь из этой командировки, и новоселье устраиваем. Точно!”

...Приказ о выводе подразделений из Гехи был столь же неожиданным, как несколько дней назад распоряжение об операции в Урус-Мартановском районе. Приказы не обсуждаются. К любым вводным ему не привыкать. Командующий тактической группировкой внутренних войск генерал-майор Скрыпник прокручивал про себя всевозможные варианты развития событий. Начатая вчера зачистка села Гехи проходила трудно. И вот после кровопролитной боевой работы, когда перевес сил был на нашей стороне, надо отходить на прежние позиции. Зачем? Привыкший находить выгоду для своих войск в любой ситуации, Николай Васильевич подумал, что нет худа без добра: если приказывают отойти, то, во-первых, сбережем людей, во-вторых, разберемся в непростой обстановке и внесем коррективы в дальнейшие действия...

Завязавшийся утром бой шел уже несколько часов. Потом интенсивность его спала, лишь кое-где вспыхивали перестрелки. Генерал продвигался на БТРе по узким улочкам села к его окраине, где должна была состояться встреча со старейшинами. Огненный пунктир трассеров кое-где цеплял крыши, внутри домов глухо ухали взрывы, сопровождаемые

звоном стекол — в убежища боевиков влетали гранаты. “Не хотят, сволочи, разойтись мирно, — ругнулся про себя генерал, — тем хуже для них”.

Старлей Влад Жигалин — спецназовец опытный, но сейчас волновался, пожалуй, больше генерала. Офицер понимал, что он отвечает за безопасность командующего. А тот сидел себе спокойно на броне, свесив ноги в водительский люк и, казалось, думал о чем-то далеком, не обращая внимания на свистевшие над головой пули. “Дорофеев с группой здесь шел?” — спросил у офицера командующий. Вот о чем думал-кручинился генерал... Да, именно по этой улочке входила в Гехи группа из трех “коробочек”. Базарчик, у которого бэтры разъехались. Отсюда полковник Александр Дорофеев в последний раз вышел на связь с генералом Скрыпником, доложил обстановку.

Засада ждала их у ворот кирпичного дома — вон сгоревшие бэтээры. В западню угодили они в 7.40, а доложить о случившемся, попросить помощи смогли только через полчаса — рация была исправной, но ни секунды, чтобы войти в связь, ни на мгновение не выпускали они из рук автоматы, отстреливаясь от окруживших боевиков.

Два молодых, но успевших изрядно повоевать офицера, два Андрея, с горсткой бойцов держали круговую оборону в доме. Сюда из подбитых БТРов перетащили раненых — прапорщика Александра Егорова, рядовых Алексея Смолова, Романа Байкарова, Владимира Ильюхина. Удалось прихватить и достаточный боезапас. В спецназе одно из правил — с собой должно быть побольше патронов и гранат и никакого лишнего груза-барахла.

Раненный в ноги полковник Дорофеев оставался под подбитым БТРом и огнем из автомата прикрывал отход подчиненных. По-командирски поступил, по-отцовски. Потом в БТР попала еще одна “духовская” граната, рванул оставшийся боезапас.

Когда вырвавшийся из окружения капитан докладывал командующему об обстоятельствах боя, он не лукавил и не сгущал красок: “Врать не буду, товарищ генерал, мертвым полковника Дорофеева не видел. Ранило его в самом начале боя, два моих бойца затащили его под БТР, перевязали. На тот момент это было самое безопасное место. Когда стали перетаскивать раненых в дом, он приказал мне первыми спасать солдат. Автомат попросил оставить и патроны. Еще добавил, что, мол, не маленький, разберется сам как-нибудь... Хорошо прикрывал нас огнем, пока переползали. Вернуться за ним мы не успели

— БТР рванул...”

Теперь, когда генерал перестал верить в чудесное спасение Дорофеева, когда сам ехал тем же смертельно опасным маршрутом, на такой же бронированной машине, которая перед тротиловым смерчем всего-то скорлупка, в нем уже вскипало негодование против чеченских “переговорщиков”. Сколько раз те клялись-божились, что не станут стрелять, что нет в селе боевиков. Все врут!

Доку Махаев, который выскользнул из гор на равнину, — и злобный волк, и хитрый лис в бараньей шапке. Это его головорезы устроили вчера ловушку Дорофееву. Если явится сейчас на переговоры, как верить хоть одному его слову? Да и придет ли?

Раздумчивое настроение генерала вдруг сменилось открытой яростью: “Ну что делают, а? И это называется “мирные переговоры?” Вызвал на связь артиллеристов: “Видите, две наши “коробочки” пытаются отсечь? Помогите хлопцам огоньком! Аккуратно и в темпе!” Он встал во весь рост, пытаясь получше разглядеть картину боя.

— Товарищ генерал-майор, — почти умолял старший лейтенант, — ну спрячьтесь под броню от греха подальше, ну пригнитесь хотя бы!

— Спокойно, сынок! Указывать дома жинке будешь! — Николай Васильевич в минуты раздражения мог запулить и крепким словцом. И сейчас, пока артиллеристы долбали “духовское” гнездо, старлей услышал не одно непечатное словцо и в адрес бандитов, и в адрес тех, кто вовремя не сумел обеспечить безопасный отвод нашей бронетехники. Но вот стрельба стихла, “коробочки” благополучно вырулили. Успокоился и Скрыпник:

— Давай, сынок, за ними. Вовремя мы с тобой артиллерией покомандовали!

...Николай Васильевич дважды посылал людей на поиски Дорофеева, но группы возвращались ни с чем. В третий раз ту же задачу получил капитан Игорь Целуйко. Его-то и искал глазами генерал в пропыленной шеренге командиров подразделений, которые встречали командующего.

— Ну что скажешь, Игорь?

Бравый всегда капитан на этот раз совсем не по-военному опустил голову. А тут еще офицеры без всякой команды разом сняли головные уборы...

Генералу не пристало давать волю чувствам перед подчиненными. Он, не сказав ни слова, отошел в сторону. В голове, где глухой болью еще отдавались взрывы и пальба, пронеслось: “Эх, Сашка, Сашка! Прости! Не держи обиды на своих земляков, что не уберегли... Как же дочки твои теперь? Почему ангел-хранитель от тебя отвернулся?” Горечь заполнила душу генерала. Чувство вины перед погибшим Дорофеевым засело в сознании. Ведь мог же он, командующий, назначить старшим группы другого, мог. “А почему другого? — терзался Скрыпник. — Было б разве легче, если бы другой погиб?”

— Село заблокировать так, чтобы ни один гад из него не выполз! Досматривать всех! — Генерал говорил решительно, жестко. — Я — на переговоры. Разведчики — со мной. Послушаем, что скажут эти... аксакалы.

С тяжелым сердцем ехал генерал к чеченским старикам. Понимал, что обстановку предстоящий разговор не разрядит. Все это мы уже проходили. Добровольно боевики из села не уйдут, слова самых почтенных старцев для головорезов — пустой звук. Власть банды Доку Махаева давно стала более весомым аргументом, нежели вековые обычаи и традиции кавказцев, уважавших слово мудрейших.

Как в воду глядел генерал — упакованные в бронежилеты и разгрузники боевики своим угрюмым молчаливым присутствием свели на нет велеречиво-вежливые обещания старцев.

Генерал подвел итог:

— Решайте сами: или все вооруженные люди сдают все стволы, или войска будут действовать согласно данным им полномочиям.

Здесь появился и сам Доку Махаев:

— Генерал, твои приказы на меня и моих людей не распространяются. Будем говорить как мужчина с мужчиной...

— Именно так я и говорю, наши требования я предъявил.

— Эти требования не для чеченцев. Оружия мы не сдадим.

— Тогда разговор окончен.

Махаев не был бы Махаевым, если бы не схитрил, не слукавил коварно и подло. Он хотел во что бы то ни стало выиграть время, усыпить бдительность военных, блокировавших Гехи, ускользнуть, как это случалось уже не раз. Сдаваться ему не было резона — за вчерашнее военные по головке не погладят.

— Хорошо, генерал, мы подумаем. Может, договоримся...

Но Скрыпник уже не слушал, влез на БТР, который резво рванул к вертолету...

“Вертушка” летела низко, хорошо видны были селения, с которыми у генерала связаны сплошь горестные воспоминания. Валерик, знакомый всем по Лермонтову как место горячих схваток русских с горцами, Николай Васильевич видел не столь романтичным. Здесь он приказал однажды накормить целую толпу изможденных страдальцев-беженцев. Своим и без того скудным пайком делились тогда с горемыками русские солдаты...

А вот печально знаменитые Самашки. Однажды к штабу группировки пришел старик с маленькой девочкой на руках. “Сиротка, лечить надо, а у нас ни врачей, ни лекарств”, — поплакался старик вышедшему к нему генералу. Николай Васильевич приказал положить девочку в военный госпиталь. Когда вспомнил о ней, а времени уж изрядно прошло, услышал в ответ такое, что дрогнуло сердце: “Все с ней в порядке, товарищ генерал — вылечили. Забрала ее наша женщина, удочерила”. Такие вот были в воюющей Чечне дела...

***

В ТОТ ВЕЧЕР он не находил себе места — думы о погибшем полковнике Дорофееве одолевали. В такие минуты невольно вспоминаются другие товарищи, сгинувшие за годы войн в своем Отечестве. Среди них и два заместителя командующего войсками округа. Николай Жинкин, тоже генерал, погиб в Карабахе, когда был сбит военный вертолет. Полковник Виктор Блахотин убит в Ростове такими же карабахскими боевиками — эхо этого теракта долго звучало по всей стране. А уж про Чечню и говорить страшно... Совещание провел энергично, без рассусоливаний, прекрасно понимая, что люди вымотались и полчаса отдыха перед завтрашней операцией будут нелишними. По всему выходило, что боевики сдаваться не намерены — из Гехи потоком пошли мирные. А это всегда означает — жди отчаянного боя.

Выяснилась истинная причина отвода войск от Гехи. Коль предложение о сдаче бандиты отвергли, по местам их скопления поутру будет нанесен артиллерийский удар. Чтобы под снаряды не попали свои, войскам было приказано удалиться на безопасное расстояние. Это не означало их ухода. Операция по разоружению бандформирований будет проведена.

— Всем отдыхать, — приказал генерал, — подъем в 4.30. Я — в Гехи.

— Остались бы, товарищ генерал-майор, — предложил-попросил начштаба без малейшей надежды на согласие командующего. — Там Кузьмин все организует, там и другие офицеры опытные есть. Вижу, вымотались вы совсем.

— Да, Владимир Антонович, — признался генерал, — укатали сивку крутые горки, запарился я. Но ничего, завтра дело сделаем — отдохнем. Офицерам нашим я доверяю, но все ж не хочу еще раз грех на душу брать, не хочу чтобы кто-то из наших опять под пулями оказался, как Саша Дорофеев. Погляжу уж сам, что там и как. А ты, будь любезен, скомандуй вертолетчикам...

***

ГЕХИ уже скрылись в сумерках, когда вертолет приземлился на окраине населенного пункта. Но прохлада еще не сменила дневной зной. Подполковники Кузьмин и Верхотуров, уже готовые доложить обстановку, удивились, когда генерал предложил: “Давайте подышим воздухом”. Всегда дотошный и строгий, любящий четкие и обстоятельные доклады, на этот раз Николай Васильевич был задумчив и немногословен. Сели прямо на траву на невысоком взгорке, где ветерок хоть чуточку остудил разгоряченные лица. Скрыпник не курил, а офицеры полезли за сигаретами. Стихла стрельба в селе. Стих ветер. Только журчание воды доносилось из темноты. Все уже знали о гибели Дорофеева, и молчание было скорбным.

Теперь это только догадки, но с большой долей вероятности можно предположить, что в те минуты пробежали чередой перед генералом родные образы жены (“Опять одной приходится квартиру обихаживать”), дочери (“Вот и выросла Аленка, уж в университет собирается”), сына (“Юрка уже ротой командует, хоть бы ему не досталось столько войн, сколько мне”). И журчание чужой речки, может быть, напомнило о другой, со смешным названием Пронура, где пацаном удил рыбу.

Докладная записка

“Мною, начальником штаба ТГ-1 полковником Аблажеем В.А., проведено расследование по факту ранения, полученного генерал-майором Скрыпником Николаем Васильевичем, заместителем командующего войсками СКО ВВ МВД РФ, в ходе которого установил: 11 июля 1996 года в 6.20 генерал-майор Скрыпник Н.В. вышел по закрытому каналу телефона ЗАС, уточнил обстановку и сообщил о предстоящих действиях на 11 июля с.г. по проведению операции в н.п.Гехи. При этом он сообщил, что сейчас приступает к объезду позиций на рубежах блокирования. Разговор продолжался 7-10 минут. В 6.50 начальник связи ТГ-1 сообщил, что “521”, т.е. БТР, на котором следовал командующий ТГ-1 генерал-майор Скрыпник Н.В., подорвался в квадрате N. В результате подрыва ранены генерал-майор Скрыпник Н.В., капитан Целуйко И.А., подполковник Борисов А.К. и 3 военнослужащих в/ч 0000, погиб механик-водитель БТР № 410 в/ч 0000 младший сержант Свистунов А.Н. После получения информации мною было доложено в Ханкалу командующему генерал-майору Рыбакову И.Н. о том, что генерал-майор Скрыпник Н.В. с тяжелым ранением направлен во владикавказский госпиталь для оказания медицинской помощи...

Из объяснительных личного состава десанта БТР № 410, сопровождавшего генерал-майора Скрыпника Н.В. 11 июля с.г., установлено, что в 6.10 командир ГСН капитан Целуйко поставил задачу десанту и экипажу БТР № 410 на сопровождение и охрану командующего ТГ -1. Через некоторое время подошел генерал-майор Скрыпник и сел на БТР с правой стороны на броню сверху, опершись ногами в боковой поручень справа. После объезда позиций батальона оперативного назначения N-ского полка внутренних войск он последовал на правый фланг N-ской ОБрОН. На позиции ОБрОН на БТР сел командир батальона подполковник Борисов А.К., и они вместе стали объезжать позиции. При выходе из брода в квадрате 00000 произошел подрыв БТР. В ходе предварительного изучения характера повреждений БТР-80 можно предположить, что подрыв БТР был осуществлен управляемым фугасом большой мощности (50 кг тротила), в результате которого оторвало переднее колесо вместе с редуктором, лопнула броня по сварке в левой передней части БТР (расхождение листов брони составило от 30 до 100 см). Взрывной волной всех сбросило с брони, в том числе и командующего ТГ-1. По объяснительным десанта рядовых Михалева С.С., Минохина А.В., Ковалева В.В., генерал-майор Скрыпник лежал на левом боку в 1 м справа от БТРа. Его лицо было в крови, и изо рта вытекали сгустки крови, он громко хрипел, дыхание было прерывистым, находился в бессознательном состоянии. Находившийся поблизости 2 БОН N-ской ОБрОН прибыл с санинструктором и начал оказывать первую помощь. По их радиостанции о случившемся доложено начальнику связи на ППУ, который направил к месту происшествия пару вертолетов. Генерал-майора Скрыпника Н.В. погрузили в вертолет и направили в Шалхи с промежуточной посадкой в ВПУ ТГ-1, где в вертолет подсел медперсонал госпиталя ТГ-1. На посадочной площадке Шалхи генерал-майор Скрыпник был перегружен в санитарный автомобиль и доставлен в госпиталь.

В 8.40 полковник Катрецкий Л.Н. по телефону сообщил, что в 7.50 генерал-майор Скрыпник Н.В. при доставке в реанимационное отделение скончался от полученных травм, с диагнозом: минно-взрывная травма, закрытая травма грудной клетки с повреждением внутренних органов, открытая ЧМТ, проникающее ранение черепа.

Полагал бы: гибель командующего ТГ-1 генерал-майора Скрыпника Н.В. при исполнении им служебных обязанностей считать происшедшей в результате преступных действий незаконных вооруженных формирований.

По факту преступных террористических действий, повлекших гибель генерал-майора Скрыпника Н.В., возбудить уголовное дело, материалы направить в межрегиональную прокуратуру”.

***

УВЫ, НЕЛЬЗЯ расследовать войну, и конкретные убийцы генерала Скрыпника вряд ли будут найдены для справедливого наказания. Государству осталось лишь воздать доблестному военному по его ратным заслугам. Звание Героя России — выше награды нет. Но никому она не в радость, не в утешение, потому что в высочайшем указе есть скорбная приписка — посмертно.

Сейчас только старые сослуживцы вспоминают, как предостерегал Николай Васильевич власти самого высокого уровня о надвигающейся на страну междоусобице-войне. Он ведь еще в Сумгаите, в 1988-м бился с оголтелой нечистью, был там ранен брошенным из обезумевшей толпы камнем. Потом тяжело переживал карабахские потери, хоронил своих подчиненных — подполковника Вячеслава Чекмарева, лейтенантов Павла Терещенко и Игоря Цымбалюка, рядового Владимира Кириллова. Когда коммуниста Скрыпника товарищи избрали делегатом XXVII съезда КПСС, он откровенно высказывал свое видение ситуации в стране и на приеме в ЦК партии, и в министерстве. Предостережения боевого генерала либо пропускали мимо ушей, либо отвечали на них успокаивающими фразочками — не сгущайте, мол, красок, генерал...

***

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР Николай Васильевич Скрыпник и полковник Александр Иванович Дорофеев воевали бок о бок, старались в чеченском аду сберечь друг друга. Теперь покоятся рядом в донской земле. Кто-то скажет, что не генеральское это дело — на броне, на передовую... Можно и по-другому сказать: генералу виднее, где он всего нужнее для успеха боя. Генерал — тоже солдат. Генералы тоже воюют. Не только на штабных картах. Генералы тоже погибают в бою...

Генерал-полковник Анатолий Афанасьевич Шкирко, командовавший в то время внутренними войсками России, выступая на траурном митинге в Ростове, сказал в скорбный день:

— Мы знали Николая Васильевича как хорошего руководителя, человека большой души, как прекрасного мужа и отца. Его трагическая гибель обязывает нас сделать все для того, чтобы стереть всякую нечисть с лица российской земли...

Будем помнить!

Николай КАМШЕКИН