Каждого, кто спускается к Херсонесу по крутой севастопольской улице, поражает прежде всего не манящая теплая синева вдруг открывшегося морского простора и не обильная благоухающая зелень акаций и кипарисов, скрывающая постройки старого монастыря, где ныне расположен Херсонесский музей. В истинное изумление приводят высокие, окружающие городище каменные оборонительные стены и мощные башни. Особенно сильное впечатление оставляют южная и западная части оборонительной линии. Именно они дошли до настоящего времени в наибольшей сохранности, а вот стены и башни со стороны моря уже давно исчезли и об их существовании свидетельствуют лишь едва заметные фрагменты кладки. Здесь следует заметить, что ни один из античных городов Северного Причерноморья, кроме Херсонеса Таврического, не донес до наших дней в такой великолепной сохранности почти две трети куртин и добрую половину руин башен.
Особенно поражает зрителя своей огромностью и монолитностью башня, заложенная на рубеже III–II вв. до н. э., получившая позднее имя византийского императора Зенона (Рис. 5). В ее облике есть что-то загадочное, таинственное. И это впечатление оправдано: три ее каменных пояса заключают в себе ядро, в котором, как в сокровищнице, многие века «сберегались» драгоценные для истории античной культуры фрагменты живописных картин и полихромных архитектурных деталей уникальных надгробий греческого некрополя Херсонеса. Подобных намогильных памятников еще не известно науке. Они были открыты стараниями советских археологов совсем недавно – в 1960–1961 гг. при обследовании этой башни.
Итак, самая большая и мощная башня Херсонеса – башня Зенона, первая встречает нас при подходе к заповеднику с юго-востока. За ней громоздятся другие башни и стены многочисленных куртин, образованных строгой кладкой, где в одном ряду уложены камни небольшие и блоки-гиганты длиной более двух метров.
Смотря на эти оборонительные стены, опоясывавшие некогда город, даже несведущий в археологии человек может легко, на глаз, определить, что они сооружены не одновременно. Особенно хорошо это заметно на куртине 16, где расположены древние греческие городские ворота IV–III вв. до н. э. В ней ясно обнажились и с удивительной четкостью выделились три эпохи жизни оборонительной ограды города, охватывающие восемь столетий: греческая с воротами и квадровой кладкой, положенной правильными рядами без связующего раствора; римская с менее тщательной кладкой на растворе и средневековая из мелких камней с арочной калиткой над греческими воротами (к этому времени уровень дневной поверхности земли за счет культурного слоя повысился примерно на 4,5 метра).
Говоря о крепостных стенах города и башнях, которые разрастались по мере расширения города, следует обратить внимание на специфические особенности кладки херсонесских каменщиков. Именно они характеризуют качество и монументальность сооружения, их отличную сохранность и, наконец, их художественность. Сделаем небольшое отступление и рассмотрим этот вопрос.
Археологические раскопки не выявили наличия городских стен самого раннего, начального периода существования Херсонеса. Однако остатки стены начала – середины IV в. до н. э. были обнаружены в центральной части города (в районе греческого театра). В это время она, видимо, ограждала город с западной стороны.
По мере расширения территории Херсонеса на запад, в конце IV в. до н. э. началось интенсивное крепостное строительство. Город окружила сильная оборонительная линия стен и башен. Важно отметить, что стены располагались не только со стороны суши, но и вдоль всего побережья. Начало III в. до н. э. явилось временем окончательного сложения оборонительной системы города. Не случаен, очевидно, тот факт, что именно в этот период в Херсонесе появился декрет о создании постоянного отряда для охраны города.
Античные оборонительные стены Херсонеса достаточно хорошо изучены. Для наглядности обратимся к схеме обороны города, где, согласно археологическим данным, зафиксированы все башни, куртины, протейхизмы (на схеме Рис. 1 римскими цифрами намечена также нумерация кварталов города, принятая археологами и фигурирующая сейчас в литературе по Херсонесу). Строительство оборонительной линии в Херсонесе, протяженность которой составляет 3,5 км, представляет собой строго регламентированный, высоко профессиональный процесс. Рассматривая кладку стен и башен, мы убеждаемся, что здесь, в далекой греческой провинции, херсонесские строители использовали ту стойкую традиционность и в конструкции и в технике, которые были присущи каждому античному городу Эллады.
Изучение стен учеными ясно показало, что херсонесские мастера уверенно владели приемами и навыками строительства в сейсмических условиях. Следы подвижности грунта от землетрясений весьма ощутимы в стенах и башнях херсонесской крепости даже визуально. Более того, прекрасно видны многочисленные позднейшие переделки, перестройки отдельных участков куртин и башен, в частности на участке от башни XVII до XVIII башни, где куртина укреплялась многократно параллельно поставленным стенам. Кладка большинства куртин, идущая вдоль южной и юго-западной балки, имела ступенчатые эластичные фундаменты, гасящие силы сотрясений и стабилизирующие их устойчивость (массив бутового камня, уложенного на глине на материк). Это свойственно 16–20 куртинам. Для предотвращения оползания фортификационных сооружений, стоящих на склонах, во время сейсмических колебаний, херсонесские строители применяли системы контрфорсов в направлении возможного скольжения. Так, башня Зенона (XVII) имеет в качестве контрфорса стену 19-ой куртины. Но, безусловно, главным в строительстве стен Херсонеса было качество кладки стен, тщательная и точная пригонка блоков, а также их фиксирование пиронами в горизонтальной плоскости. Толщина херсонесских стен 3–4 м. Сложены они, как и башни, по системе двух каменных облицовок, отстоящих друг от друга и образующих наружный и внутренний (обращенный к городу) фасады. Пространство между этими облицовками заполнялось бутом и щебнем на глиняном растворе или вместо глины бут перемешивался с землей и уплотнялся.
Облицовка стен выполнялась из известняка Сарматского яруса, обладающего хорошими строительными свойствами. Все исследователи, изучавшие стены города (А. Л. Бертье-Делагард, К. З. Гриневич и др.), отмечали в основном три системы кладки облицовок древнегреческих стен. Первая – простая квадровая кладка, состоящая из правильных квадров в форме параллелепипеда, положенных на широкую сторону узкой длинной гранью на фасад. Блоки укладывались насухо (без раствора) ровными рядами с перевязкой швов. Камни по фасаду имели высоту 0,36–0,45 м, длину 1,5–2,0 м. Кладка этой системы различима из протейхизмы в куртине 16, около башни XV, внешний фасад куртины 5 и др.
Вторая схема кладки – это так называемая «ложково-тычковая». В каждом ряду фасада стен камни уложены с чередованием ложкового (длинного) и тычкового (короткого) камня. Такая кладка видна в куртине 16 с наружной стороны (5–7 ряды).
Третья кладка – наиболее красивая, яркая по сочетанию форм блоков, а следовательно и геометрии фасадного рисунка – кладка «кордон на ребро, плита на образок». Впервые так эту кладку назвал археолог Б. В. Фармаковский при описании древней кладки стены в Ольвии, а затем название «устоялось» и вошло в научный обиход, как «кордонная кладка». Описание заслуживает большего внимания, чем предыдущие кладки. Рассмотрим один цикл.
Первый ряд состоит из больших блоков, уложенных плашмя по фасаду стены. Далее идет ряд камней, поставленных на ребро. Они образуют широкую часть кладки, где блоки чередуются: один из них обращен обработанной частью («зеркалом») на фасад, а другой узким торцом, уходящим внутрь в кладку стены (торец тоже обработан). А над этим высоким рядом снова укладываются плашмя плиты. Кладка эта сейчас из всех античных городов Северного Причерноморья сохранилась только в Херсонесе (если не считать короткий отрезок в Ольвии). Кордонная кладка в херсонесской стене частично гладкая, а частично обработана более сложно: фасад имеет грубую фактуру сколотого камня, обрамленного широкой гладкой рамкой (также и торец). Благодаря игре в кладке гладких и сколотых частей блоков создавался, особенно на солнце, очень сильный эстетико-художественный эффект: стена приобретала не только монолитность, но и скульптурность. Такая кладка хорошо видна на внутренней облицовке куртины 16, 17, 18 и др. Практика такой кладки кончается в III в. до н. э.
Вступив на территорию городища Херсонеса, мы совсем не так легко найдем границы времени. Перед нами встает скорее средневековый город с его руинами многочисленных базилик с колоннадами и мозаиками, сложной формы крещален, средневековых жилых домов со стенами из мелких бесформенных камней. Нужно особенно внимательно приглядеться, чтобы усмотреть античность. И в этом мы не увидим ничего удивительного, если вспомним, что на месте греческого города, возникшего в конце V в., позднее последовательно выросли римский, а затем и средневековый Херсонес.
Их возникновение в силу ряда исторических, экономических, культовых и прочих причин сопровождались полной перестройкой как самого города, так и всего уклада жизни, сложившегося в предшествующую эпоху. Такая перестройка обычно протекала с большими осложнениями, вплоть до кардинальных изменений религиозных воззрений, идеологии, искусства и т. д. Нередко в таких условиях памятники изобразительного искусства и зодчества полностью уничтожались и заменялись новыми. Фактически средневековый город поглотил Херсонес античный. И именно эти обстоятельства стали, в первую очередь, причиной того, что последний до сих пор остается наименее изученным изо всех античных городов на территории нашей страны. Представление об античном Херсонесе мы можем составить только за счет огромного и многолетнего труда археологов, раскопавших значительную часть городища и его удивительные памятники материальной культуры, изобразительного искусства и зодчества.
1. Архитектура
Город был основан в последней четверти V в. до н. э., когда греческое искусство и зодчество достигли своего высочайшего уровня и завоевали признание на всей обширной территории греческого античного мира. К этому времени были уже созданы такие величайшие образцы архитектуры, как храм Зевса в Олимпии и Парфенон, построено одно из лучших творений античной дорики – Пропилеи афинского Акрополя, к 421 г. до н. э. был закончен великолепный амфипростиль – храм Ники Аптерос и еще многие другие совершеннейшие памятники эллинского зодчества.
Не вызывает сомнения, что греческие колонисты, едущие строить город на Херсонесском полуострове, в своей среде имели и архитектора и квалифицированнейших мастеров – строителей, обладавших стойкими традиционными навыками. Они владели большим арсеналом художественно-композиционных средств архитектуры и, в первую очередь, ордерной системой. Строители также привезли с собой схемы и приемы кладки стен, способы крепления каменных блоков, методы ведения работ в сейсмических условиях, строительные инструменты и многое другое. Однако, при всей продуманности условий экспедиции и предусмотрительности ее деталей, колонисты, прибывшие на место, все же встретились с рядом неожиданных затруднений в архитектурно-строительной деятельности, которые стали причиной появления новой методики строительства, обработки материалов, а, следовательно, и нового решения художественно-образных задач.
Одним из главных факторов был мягкий строительный и поделочный материал, оказавшийся непривычным для греческих мастеров, привыкших к твердым породам, из которых можно было бы высекать нужные элементы зданий. В Херсонесе и его окрестностях наличествовал только хрупкий известняк Сарматского яруса. На освоение этого камня у греческих зодчих ушло немало времени, прежде чем они научились широко применять его в архитектуре. Трудность заключалась в том, что сарматский известняк при отеске даже не особенно сложных профилей обычным традиционным для греков способом рубки, крошился и скалывался. Потребовалось продолжительное время, прежде чем мастера приспособились его резать. И только тогда этот капризный камень нашел большое применение, особенно при решении пластических задач архитектурных построек: капители, орнаментальные фризы, базы колонн и т. д. Сарматский золотистый известняк вдруг открыл удивительные и неожиданные художественные качества, ставшие своеобразными определяющими чертами, свойственными только для зодчества Херсонеса Таврического. В отличие от жестких форм и поверхностей, вырубленных в твердом камне – мраморе, мраморовидном известняке (трахите), характерных для архитектуры Греции, детали построек, порезанные из этого крымского, матового по фактуре камня – воспринимаются человеческим глазом мерцающим, как бы окутанным горячим густым воздухом атмосферы.
Греки-переселенцы обосновались на северо-восточной части полуострова и до начала – середины IV в. до н. э. занимали территорию небольшую, около 0,08 кв. км. В дальнейшем греческий город разросся в западном направлении и к концу III – началу II в. до н. э. увеличился втрое. Переселенцы прежде всего позаботились об удобной планировке города. В ее основу была положена регулярная система, созданная по принципу перпендикулярно-осевой сетки улиц. Такая планировка была характерна для многих греческих городов как времени классики, так и эллинизма. Примером таких городов был Олинф или Пирей в Греции. Раскопки Херсонеса Таврического позволяют установить, что город начал строиться по регулярному плану с первых дней своего существования. Трассировка улиц велась в строгой зависимости от специфики рельефа осваиваемой территории с учетом, прежде всего, жизненно необходимых городу интересов: устройства сточных каналов с городища в море и нижнюю балку, организации места удобного причала и стоянки кораблей, учета преобладающих ветров и т. д. Поэтому с юго-запада на северо-восток шли продольные улицы, а под прямым углом к последним с юго-востока на северо-запад располагались поперечные. Продольных улиц археологи определили 8–10, а количество поперечных – 24–25. Все улицы были неширокие, от 3,5 до 6 м. Мощение улиц осуществлялось известняковым мелким камнем, тщательно утрамбованным. Вдоль улиц шли водосточные каналы, выполненные из плит. По ряду улиц были уложены специальные каменные желоба – блоки, выходившие за пределы стен города. Такие огромные желоба и до сих пор можно видеть в стене 5-ой куртины оборонительных стен.
Стержнем античного греческого Херсонеса являлась Главная продольная улица, шириной 5,5–6,0 м, простиравшаяся по самой высокой части полуострова с юго-запада на северо-восток (Рис. 6). Протяженность ее равнялась примерно 800–900 м. Более точно ее длину определить нельзя ввиду того, что улица раскопана еще не на всем протяжении. Как предполагают археологи, Главная улица не шла по прямой, а где-то в районе театра завершалась площадью и далее на западе получала некоторый излом. Даже сейчас, когда город-музей в руинах, Главная улица производит на зрителя неизгладимое, сильное впечатление. Она кажется просторной и величественной, несмотря на ее скромную ширину. Медленно идя по этой бесконечной улице, невольно прислушиваешься к едва уловимому мерному шуму морского прибоя, и воображение переносит нас в далекий античный греческий Херсонес с невысокими глухими белыми стенами жилых домов, обширными колоннадами, портиками административных построек с матовыми черепичными кровлями, небольшим уютным театром, сбегающим ступенями своего театрона к городским оборонительным стенам и, наконец, огромными многоколонными храмами, взметнувшимися, как в Греции, на высоту 10–12 метров.
По мере удаления от Главной улицы на северо-запад жилые кварталы уменьшаются по площади, а сами дома, судя по сохранившимся строительным остаткам, становятся скромнее. В них отчетливо заметны признаки, определявшие ремесленную сторону занятий их обитателей. Именно здесь у моря располагались красильная, литейная, гончарная и другие мастерские. В восточном конце городища, недалеко от большой храмовой площади, размещалась мастерская коропласта, где изготовлялись художественные статуэтки из обожженной глины, пользовавшиеся большим спросом у горожан. О том, какова была западная часть херсонесского греческого городища, пока судить трудно, так как она еще не раскопана.
Херсонес Таврический являлся, пожалуй, одним из тех немногих греческих античных городов Северного Причерноморья, где наиболее ясно восстанавливается характеристика жилых домов городища, особенно его северной части, примыкающей к продольной улице, идущей около моря. Здесь на Северном берегу в пяти кварталах с достаточной достоверностью определены одиннадцать домов, относящихся к IV–I вв. до н. э.
Все жилые дома греков Херсонеса – традиционны. Для них характерна замкнутость: комнаты дома всегда обращены к внутреннему дворику, а на улицу выходили только глухие стены с входами, да редкие маленькие окна, расположенные на уровне человеческого роста. Отличительной чертой домов херсонеситов является то, что их стены сложены не из кирпича-сырца, как это часто бывало в Северном Причерноморье, а из отесанных известняковых камней на глиняном растворе. Толщина их колебалась в пределах от 40 до 70 см и была характерна для двухэтажных зданий. Цокольная часть, пороги нередко выполнялись из отесанных блоков, хорошо подогнанных один к другому.
Все известные греческие жилые дома херсонесского городища, сохранившие свои остатки (общее их число около 20 домов), относятся к концу классического эллинистического времени. Но даже самые ранние из них фиксируются, как уже в полной мере античные греческие с четкой планировочной структурой, правильной прямоугольной формой участка, характерным формирующим ядром двора, лаконичным художественно-образным строем и непременно хорошим качеством строительных работ.
Участки, занимаемые херсонесскими жилыми домами горожан среднего достатка, по площади колебались от 150 до 210 кв. м, в квартале они группировались по два-три или четыре дома. Богатые жилые здания размещались на площади около 600–650 кв. м.
Двор в большинстве домов Херсонеса занимал от площади всего дома 10-20 %. Часто в нем находилась глубокая цистерна для сбора дождевой воды, употребляемой на хозяйственные нужды, а иногда и питьевой колодец. В отличие от домов Олинфа и других городов Эллады, где во дворах были распространены церемониальные стационарные алтари, в Херсонесе они отсутствуют, но зато часто встречаются в парадных комнатах стоящими посредине помещения (дома кварталов XIV, XIX и др.) (Рис. 7, 8). Эти комнаты с алтарями свидетельствуют о наличии в таких жилых домах домашних святилищ, посвященных культовым божествам. Это было еще раз подтверждено археологическими изысканиями, когда в I квартале Северо-восточного района в жилом эллинистическом доме на углу главной улицы, была обнаружена каменная площадка – алтарь 2×3 м, высотой 0,5 м, рядом зольная насыпь и множество чернолаковой посуды с посвятительными граффити Артемиде, Аполлону и Латоне, что дало основание для предположения ученых определить помещение жилого дома, как святилище, посвященное Латоне и ее детям.
Видимо, эти помещения являлись для обитателей дома особенно важными и особо чтимыми. В них вели из двора либо отдельные торжественные портики, служившие своеобразными пронаосами (западный дом в квартале XIV или восточный – в квартале XIX), или прямо в комнату со стационарным алтарем без промежуточного помещения (северный дом XIX квартала). Вероятно, могли быть и другие варианты: вход из пастады (портика), открытые альковные святилища и др. Стены таких комнат с алтарями были оштукатурены и расписаны в «инкрустационном» стиле, как это было в Приене в одном из домов, где стены отделены чередующимися желтыми и красными штукатурными квадрами. Именно такого цвета штукатурка найдена в ряде помещений со стационарными алтарями в Херсонесе (дом XIV квартала).
Следует отметить, что в жилой интерьер херсонесских домов нередко включали цвет в виде окрашенной штукатурки стен, чаще всего красный. Желтые, зеленые, голубые колера встречаются значительно реже.
Планировка жилых домов Херсонеса – типологически разнообразна, но она никогда не отступает от античных схем, присущих греческому миру, хотя и имеет свои варианты и особенности. Исследования раскопанных зданий города показали, что наряду с редкими безордерными домами значительное место в жилой архитектуре Херсонеса занимают здания с ордерной композицией, чаще всего с простым по профилям аттическим, а также дорическим или ионическим ордерами. Применялись эти ордера исключительно внутри дома и, прежде всего в обработке фасадов его двора. Так вход в дом мог осуществляться через крытое помещение в виде коридора (часто во всю ширину дома), в которое выходили двери многих комнат. Это помещение было открыто во двор и вместо стены имело ряд столбов или колонн. Называлось оно пастадой (портик), а сами дома, имеющие пастаду – пастадные. Столбы пастады в небогатых домах представляли собой простые деревянные стойки из брусьев или бревен и не изобиловали деталями. Зажиточные горожане могли позволить более богатую обработку дворового фасада пастадной стены, применив, например, один из греческих ордеров, выполненных в камне. В Херсонесе пастадные дома имеют свои особенности: их пастады не так глубоки, как в Греции (2-й дом в квартале XIX), кроме того, иногда наблюдается меньшая раскрытостъ во двор, решенная не колоннадой, а актовым портиком (4-й дом в квартале XIX). В Херсонесе обнаружен ряд жилых домов, раскрывающихся во двор парадным портиком, образующим вестибюль-простаду (передняя) перед входом в парадную часть дома, которую составлял ойкос – что соответствует значению – зал приемов, трапез или главная комната (2-й дом XIX квартала). Такие простадные херсонесские дома, как и в Греции, решались антовым ордерным портиком как с колоннами, так и без колонн. Пример простадного двухколонного дорического портика дает реконструкция части богатого жилого дома, расположенного в VII квартале северо-восточной части херсонесского городища на Главной улице (Рис. 9). Высота колонн портика составляла 2,9 м, а ширина его между актами – около 3,5 м. Будучи завершен фронтоном, простадный портик акцентировал свое главенствующее значение в композиции дома не только совершенными архитектурными деталями, но еще и своей преобладающей высотностью. Рассматривая портик здания в VII квартале, следует также отметить, что этот дом принадлежит к еще одному типу греческого жилья, именуемого простадно-перистильным. Такой тип херсонесского жилого дома хорошо известен в Греции эллинистического времени (о. Делос) и характеризуется двориком, имеющим по трем сторонам колоннадную галерею, а с четвертой – простадный портик. Из реконструкции видно, что композиция двора решена в двух ордерах: более тяжелом дорическом (портик) и легком, изобилующем деталями, ионическом (колоннада).
К особенностям херсонесских небогатых жилых домов необходимо также отнести желание каждого владельца иметь запоминающийся вход в дом, который бы непременно отличался от соседнего. С этой целью такой портал, при всей аскетичности фона (стены), решался как небольшой, чаще накладной, портик с пилястрами аттического ордера и увеличенный либо фронтоном, либо горизонтальным карнизом. Причем каждый из таких портиков-порталов имел свой пропорциональный строй и свои детали, что делало их оригинальными и неповторимыми. Можно предположить, что именно по этой причине в Херсонесе было мало жилых зданий с неакцентированными порталами из двора в дом, т. е. безордерных. Чтобы более реально представить жизнь города и его архитектуру, выйдем на северный берег и обратим внимание на раскопанные жилые кварталы. Если их остатки совместить с найденным археологическим материалом, то это позволит нам со значительной степенью достоверности представить не только планировку домов, но и определить характер деятельности их хозяев. Так, с запада средневековой базилики, почти у самой кромки моря, в XXII квартале, располагался греческий жилой дом площадью около 300 кв. м. (Рис. 10). Как видно на натуре он состоял из двух частей: основной, жилой – простадной с центральным двориком и цистерной для воды и как бы подсобной группы в прибрежной части с обширным, мощеным известняковыми плитками двором и рядом помещений, идущих по его периметру. Судя по найденным в помещениях нежилой части дома ваннам с налетом на их стенках краски красно-коричневого цвета, можно предположить, что половина дома несомненно являлась производственной. Здесь, видимо, окрашивали кожи, ткани или что-либо другое. В соседних помещениях были обнаружены пористые бронзовые куски, представляющие собой отходы литейного производства. Таким образом, выявляется, что владелец дома в ХХП квартале был красильщик и, кроме того, занимался еще литейным и кузнечным ремеслом.
На том месте, где ныне находятся руины базилики (квартал XIX) размещались четыре небольших дома (в настоящее время, для лучшей сохранности, остатки квартала засыпаны). В одном из них жил мастер, отливавший мелкую пластику – терракоты. Маленький дом, выходивший своим главным входом на море, принадлежал владельцу, имя которого, как предполагают ученые, было «Аполлоний». Он сохранился лучше всех домов этого квартала и отличался нестандартной планировкой (Рис. 11). В нем было только 3 жилые комнаты. Основную же часть дома занимали помещения иного назначения. Если судить по особенностям взаимосвязи помещений и характерным находкам: гирям, разновесам, большому количеству амфор, кувшинов, фляг, то вывод, что дом принадлежал мелкому торговцу – закономерен. Вход в лавку был с восточной стороны, и войти в нее можно было с поперечной улицы. На другой стороне, но несколько дальше от берега за перекрестком улиц, стояло еще одно здание, вытянутое во весь квартал. Оно состояло из многочисленных помещений, расположенных друг за другом. Это были также торговые лавки при жилом доме. Несомненно, что горожане Северного берега занимались не только мелкой торговлей или крашением, но среди обитателей его были и рыбаки, гончары, каменотесы и другие ремесленники. Однако среди жилых домов горожан среднего достатка в Северной части городища Херсонеса следует обратить внимание на дом, принадлежавший богатому горожанину полиса (квартал XV) (Рис. 12). Его площадь равна 625 кв. м, т. е. столько, сколько занимали четыре дома в квартале XIX. Представленная авторская реконструкция, основанная на археологических материалах, дает достаточно полную характеристику этого комфортабельного жилого дома. Дом формировался вокруг главного двора размером 11 × 7,7 м. Торцы его вели с юго-восточной стороны в глубокую экседру (возможно домашнее святилище), с северо-западной – в простаду двухэтажной части дома, сообщающуюся с двумя андронами (мужской зал для пира) – большим, где помещалось 11 лож для возлежания пирующих и малым – на 3 ложа. Последний на полу имел прекрасную галечную мозаику с изображением Афродиты, представляющей зрителю гетеру, пьющую вино (ранее сюжет этой мозаики ошибочно считался как умывание двух женщин) (Рис. 13). Второй этаж, вероятно, занимала женская половина, сообщающаяся через наружную лестницу с небольшим двориком, расположенным в северо-западном углу постройки. В южной части дома были кухня и дворик с колодцем. По северной стороне размещались жилые, хозяйственные и другие комнаты.
Таким образом, на примере одного из участков Северной прибрежной полосы Херсонеса мы познакомились с рядом жилых домов горожан, относящихся к концу IV–II вв. до н. э. (Рис. 14) и можем с уверенностью сказать, что все они являются типичным античным греческим жильем. Никаких следов местных традиций в жилом строительстве Херсонеса не наблюдается. С самого основания города здесь работали только греческие зодчие, обладавшие весьма высокой квалификацией и хорошо знавшие все достижения в области архитектуры своего времени.
Все указанные дома удивляют нас строгой гармонией частей как общего плана, так и деталей. Простые невысокие простады удивительно обогащали фасады домов, делали их значительными, впечатляющими. Нужно помнить, что все архитектурные детали были раскрашены, и это придавало зданию особенно нарядный вид.
Если жилые дома определяли архитектуру основной массы зданий Херсонеса V–II вв. до н. э., то монументальные постройки, и в первую очередь культовые, играли роль акцентирующих элементов в общем композиционном строе города. Благодаря своей выразительности, а часто и большой высоте, они в значительной степени формировали архитектурный облик городского пространства. Греческие зодчие с первых шагов строительства стремились в панораме растущего города подчеркнуть важные узлы городского организма: главную улицу, храмовый участок, порт и т. д. Они заботились не столько о панорамах, открывающихся с моря или с окрестных холмов, сколько о восприятии их изнутри: в перспективах улиц, с открытых пространств площадей, со стен и башен, окружавших город. И храмы были главными, если не определяющими, в решении этих композиционных проблем.
Дошедшие до нас монументальные фрагменты дорических и ионических ордеров дали возможность утверждать, что в греческом античном Херсонесе существовали общественные здания, в числе которых были и культовые, не уступающие размерами знаменитым храмам Греции. Из эпиграфических источников известно, что в Херсонесе находились храмы, посвященные Деве и Дионису и, несомненно, другим божествам – Афродите, Гераклу и т. д. Наиболее значительные культовые постройки, как и в городах метрополии, располагались на главной общественной площади Херсонеса. Первоначально таковой была Северо-восточная приморская площадь. Здесь был первый священный храмовый участок – теменос, к нему вела Главная улица, вливаясь в него одним концом, а другим шла к воротам и стенам.
Сохранившиеся и дошедшие до нас остатки Северо-восточной площади (IV – II вв. до н. э.), после ее реконструкции дали возможность не только убедиться в существовании на площади культовых зданий, но и выяснить характер ее архитектурной застройки (Рис. 15). При подходе со стороны города эта узкая удлиненная, мощеная крупными плитами площадь раскрывается зрителю не сразу. Она как бы «вытекает» из Главной улицы незаметно, на ее легком повороте. Вероятно, этот поворот возник в процессе реконструкции этого узла города в эллинистическое время. Приморская площадь Херсонеса была задумана как единая ансамблевая композиция из трех культовых зданий, завершавшаяся на ее северной стороне большим из них монументальным храмом, посвященным, предположительно, Афродите. Культ богини в Древней Греции был весьма распространенным, особенно в прибрежных городах. Афродита почиталась не только как богиня любви и красоты, но и как богиня, успокаивающая морскую стихию и покровительница мореплавателей. Храмы, посвященные ей, чаще всего ставились по морским берегам в гаванях и бухтах. Так было и в Херсонесе: храм Афродиты поднимался над высоким берегом у входа в порт и ориентировался так, что портал храма был обращен в сторону всеэллинского святилища Афродиты в городе Пафос на острове Кипр. Эта ориентация объясняет и поворот площади по отношению к Главной улице.
Кроме большого храма на Северо-восточной площади, перед ним, как бы служа своеобразными пропилеями, стояли две маленькие ордерные постройки: одна из них 5 × 6 м, другая 5,5 × 8 м. Первая имела необычный трехколонный фасад ионического ордера, вторая более широкий, вероятно – четырехколонный. Трехколонный являлся сокровищницей с двумя помещениями внутри – вдоль здания (Рис. 16); а стоящий напротив – мог быть либо маленьким храмом, либо, скорее всего, также сокровищницей. Высота каждой из этих построек не превышала 4,5 – 5 м, в то время как главный храм, стоявший на ступенчатом стереобате, мог быть даже выше 10 м.
Постараемся понять, как воспринималась эта приморская площадь гражданами Херсонеса, которые к ней подходили. На что рассчитывали зодчие, осуществляя ее композиционный замысел? Главной особенностью композиции площади архитекторы избрали казалось бы случайную постановку на одной оси двух небольших зданий, близких по габаритам. Однако каждое из них играло свою роль как в организации композиционной схемы площади, так и в акцентировании внимания зрителя. Принципы, на которых была создана композиция Северо-восточной площади Херсонеса, были выведены из практики ансамблевого греческого зодчества, хорошо известной в V в. до н. э. по афинскому акрополю. Основаны эти принципы были на последовательной постепенной и «принудительной» подготовке зрительского восприятия, в нашем случае, от маловыразительной будничной рядовой застройки улицы к торжественной архитектуре площади и величественному главному храму теменоса. Зритель, идущий к приморской площади по Главной улице, видит в перспективе небольшую постройку – храм (или сокровищницу). Она поставлена точно по оси улицы, причем так, что идущему видно одновременно два фасада: главный и боковой. Такая постановка здания утлом на зрителя, ввиду некоторого перспективного искажения фасадов (особенно издали), всегда представляется зрителю интригующей и психологически провоцирует желание скорее дойти до этой постройки и рассмотреть ее во всех подробностях. Именно по этой причине идущий зритель, видя постоянно в поле зрения это здание, и не думает о предстоящей встрече с главным храмом ансамбля. Тем более что последний ему не виден из-за стен жилых домов улицы. Подойдя к входу на площадь, но еще находясь на Главной улице, зритель невольно смещается к ее левой стороне, тем самым пытаясь как можно скорее и полнее получить представление, в первую очередь, о наиболее насыщенном архитектурными деталями главном фасаде здания. Выйдя, наконец, на площадь, и будучи еще поглощенным так долго находившейся в поле зрения постройкой, зритель еще делает несколько шагов, прежде чем увидит впереди себя, неожиданно возникший, огромный торжественный храм, являющий собой стержень всей композиции теменоса. И только приблизившись почти вплотную, он слева замечает вторую постройку – трехколонную сокровищницу, стоящую на одноступенчатом основании. Вот она едва ли остановит внимание зрителя. Скорее всего, он, на этом этапе восприятия ансамбля, остается к ней безразличным, он просто не успевает ее рассмотреть, всецело сосредоточив свое внимание на храме-доминанте. Однако, идя от храма и имея в поле зрения монотонную застройку начала Главной улицы, зритель вдруг обратит взгляд на эту маленькую ионическую сокровищницу, которой он пренебрег, подходя к храму. И это не случайно… Маленькая постройка – важнейший составляющий элемент, четко продуманный зодчими композиции. Его назначение – являться нюансным переходом от монументальности величественных зданий теменоса к низкой застройке жилых кварталов. Объем сокровищницы и ее архитектура должны были нивелировать масштабные величины построек, выводить зрителя из торжественной обстановки храмовой площади и вводить его в привычную будничную среду жизни улиц городища.
Каким был главный храм Северо-восточной площади определить невозможно. Он мог быть и окруженным со всех сторон колоннами (периптеральный) или же иметь четырехколонный портик только с главного фасада (простильный). Реконструировать удалось только сокровищницу, расположенную на западной стороне площади, которая имела редко встречающуюся композиционную схему: актовый портик с нечетным количеством колонн.
Об архитектуре культовой постройки, стоящей напротив сокровищницы, можно только догадываться; возможно, она также была ионического ордера простильная или амфипростильная (с портиками с 2-х сторон).
Шло время, город разрастался, и крепостные стены, ограничивающие район теменоса с юго-запада, отступили к югу, в этом же направлении удлинилась Главная улица, в центре которой (на месте XI квартала городища) сформировался акрополь. Сюда переместился культовый центр. Первоначальный теменос превратился во второстепенный храмовый участок. Не исключено, что на акрополе теперь находился главный храм Херсонеса, посвященный, очевидно, богине Деве, главному божеству полиса.
Новая площадь стала местом народных собраний, праздничных шествий, массовых культовых действий. Рядом с высокими храмами и более низкими общественными, административными зданиями (уничтоженными впоследствии средневековыми постройками) на профилированных каменных пьедесталах стояли мраморные статуи божеств, заслуженных граждан Херсонеса и проксенов (правителей) города. На видном месте была установлена слегка сужающаяся кверху беломраморная стела с текстом присяги – клятвы херсонеситов в верности своему городу-полису и его демократическому строю. Здесь же размещались строгие плиты с декретами и священные алтари. От одного из них найдены большие облицовочные плиты из мрамора с рельефными букраниями, гирляндами и врезанным именем Пасиада – верховного жреца. Алтарь был поставлен богине Деве. Описанная площадь – акрополь могла сформироваться не ранее второй четверти IV в. до н. э., ибо город возник в северо-восточной оконечности полуострова, у входа в Карантинную бухту и развивался на юго-запад постепенно. Как свидетельствуют археологические раскопки, еще в начале IV в. район акрополя был на границе городской черты, которая четко фиксируется некрополем классического времени.
Храмы в Херсонесе строились не только на этих двух культовых участках. Огромное количество великолепных по пропорциям и тончайших по высокохудожественной резьбе фрагментов архитравов, фризовых блоков, карнизов и других деталей было обнаружено в юго-западной части Херсонеса в районе куртины 18 и в кладке башни XVI. Судя по многочисленным фрагментам, принадлежавшим ионическому ордеру, можно предположить существование в этом районе города храма простильного типа. По нашим расчетам, он имел колонны высотой около 6 м. Видимо, это был ионический храм, возможно, посвященный Деве, и не исключено, что он стоял в районе агоры, близ порта. Находки в этом же районе облегченных антаблементных блоков и великолепной высокохудожественной мраморной головы кариатиды в куртине 19 (Рис. 17), позволяют сделать предположение о том, что этот храм имел боковой портик из двух или даже одной кариатиды между антами, близкими по характеру к афинскому Эрехтейону. Высота кариатиды была идентична эрехтейоновским – более 2 м. Не исключено, что скульптура была заказана в Афинах по образцу кор портика акропольского храма. Однако такой заказ мог быть осуществлен только лишь тогда, когда полис стал сильным, процветающим и богатым, т. е. не ранее конца IV – начала III в. до н. э. Замечательно то, что находка мраморной кариатиды определила необычность этого херсонесского храма в том, что он сочетал в себе два различных материала: золотисто-желтый местный известняк и белый искристый греческий мрамор. На такое контрастное сочетание материалов мог решиться только зодчий много строивший и хорошо знавший все достижения архитектуры классической Греции. Целиком из мрамора этот храм построен быть не мог, так как в Крыму мрамора практически нет, а доставка его из Греции была очень дорога.
Одним из главных композиционных акцентов города был театр. Он располагался в 150 метрах от центральной площади на юго-запад и в 30 метрах от Главной улицы на склоне глубокой балки за XIII башней оборонительной стены. Такое местоположение театра, во-первых, экономило трудоемкие и дорогие земляные работы при создании театрона, а во-вторых, близость стен города защищала зрителей от ветра. Вместимость театра – не велика: около 2000–2400 человек. По площади и вместимости херсонесский театр – один из самых маленьких в греческом мире (диаметр по орхестре равен около 11,5 м). Если обратиться к архитектурно-образному его решению, то на основании сохранившихся фрагментов, можно констатировать: сооружение выполнено из местного известняка, без применения дорогостоящего мрамора; профили, детали и формы его аскетичны и даже грубы. Таким образом, театр в Херсонесе представал перед зрителем сооружением суровым и монументальным, что делало его весомым и заметным в общей композиции города. Строгость и простота его художественного образа поддерживали общую стилевую направленность архитектуры Херсонеса в целом. Из других общественных построек греческого времени, сохранившихся в Херсонесе, обратим внимание на два здания на Главной улице. Первое – находится на городище, недалеко от Северо-восточной площади теменоса, открытое в 1908 г. археологом Р. Х. Лепером; второе – в пятидесяти метрах от театра, раскопанное в 1904 г. К. К. Костюшко-Валюжиничем (Рис. 18). Характер блоков, кладки, а также композиционные приемы планировки свидетельствуют об одновременной, либо близкой по времени их постройке – их можно датировать концом IV–III вв. до н. э. Планировочно-объемную схему зданий определить невозможно из-за значительных утрат, перестроек и наслоений. Однако по большой площади построек, около 600–650 кв. м и по колоссальным блокам кладки подвального этажа, весящим более чем полтонны каждый, можно судить, что такие здания, несомненно, являлись достоянием полиса и представляли собой постройки общественного назначения.
Остатки подвалов зданий очень сходны между собой и по размерам помещений (длина и ширина коридоров, ширина лестниц, высота помещений и т. д.) и по материалу стен, особой тщательности отески, подгонки и перевязки блоков и особенно по планировке, где очевидна строгая, видимо, уже оправдавшая себя функциональная схема. Конкретно о назначении этих общественных зданий говорить трудно ввиду их чрезвычайной фрагментарности и скудного археологического материала. Если согласиться с тем, что найденные К. К. Костюшко-Валюжиничем 43 бронзовых кружка аргумент достаточный для определения здания, как монетного двора, который под этим названием так и вошел в историю архитектуры, то для второй постройки на Главной улице даже таких доводов найти не удалось. Возможно, что это был пританей, служивший местом пребывания должностных лиц города.
Завершая рассказ об архитектуре Херсонеса Таврического, отметим, что он был основан греками и в дальнейшем развивался как типичный греческий город. Некоторым отличием его от большинства эллинских городов, является отсутствие видимого деления на верхний и нижний город. Херсонес не имел акрополя на укрепленном холме. Он был выделен лишь как район города, возможно в виде большой центральной площади, отличавшейся своей торжественной монументальной застройкой. Такое расположение акрополя закономерно и вытекает из самого характера развития города, возникшего на холме около Карантинной бухты. Первоначально маленький город имел только теменос (северо-восточная площадь), а с середины IV в., увеличившись в юго-западном направлении, достиг значительных размеров и в нем выделился в пределах общей сетки улиц главный общественно-политический и культурный центр на продолжении Главной улицы, который и стал акрополем Херсонеса. Прежний теменос остался одной из храмовых площадей. Агора – городская площадь, как известно, место народного собрания, где находился рынок. В греческих городах она всегда тяготела к нижнему городу, а также к пристани в приморских городах. В Херсонесе агора, видимо, была на берегу Карантинной бухты в портовом районе. Рядом с агорой всегда в греческих городах строился булевтерий (так было в Милете, Ассосе, Афинах), а также храмы. В Херсонесе имеется большое количество фрагментов ионической постройки, подтверждающее эту версию.
Среди общей монотонной жилой застройки в один-два этажа выделялась ордерная архитектура храмов, портиков агоры, общественных зданий, театра, т. е. тех зданий и сооружений, которые мы находим в любом городе классическо-эллинистического времени. Однако, наряду с традиционными общими чертами, херсонесские постройки имеют много и самобытного. Это проявляется и в своеобразных решениях культовых ансамблей (теменос), и в оригинальных фасадных и планировочных композициях отдельных зданий (трехколонное культовое здание теменоса) и в неканонической трактовке элементов ордеров и их орнаментики, и в неожиданном сочетании в одном здании привозных частей ордера из мрамора с местным известняком (кариатида) и др.
2. Греческий Некрополь
Говоря о греческом городе, нельзя ограничиться только рассмотрением территории в пределах городских стен, ибо он продолжается и за ними, но уже в виде «города мертвых» – некрополя. В начале своего существования в V – начале IV в. до н. э., когда Херсонес имел еще небольшую территорию, некрополь его находился в районе Северного берега к западу от VIII поперечной улицы: именно здесь тогда была северо-западная граница города. Участки некрополя V–IV вв. до н. э. обнаружены в районе театра. Они показывают, что город развивался в это время в юго-западном направлении.
Некрополь позднеклассического – эллинистического времени, когда Херсонес разросся, располагался на довольно протяженной территории. Наиболее крупные участки раскопаны, особенно выделяются четыре: первый из них расположен у южной внешней городской стены на склоне глубокой херсонесской балки; второй – небольшой, с южной стороны куртины 19, под стеной протейхизмы; третий – самый обширный – на юго-западном берегу Карантинной бухты и четвертый западный некрополь. На большей части херсонесского некрополя хоронили в течение многих веков, включая средневековье. Наиболее древние погребения разрушались или перекрывались новыми, и ни один из намогильных памятников конца V–II вв. до н. э. не найден на своем первоначальном месте. Погребения и их надгробия отделены друг от друга, многие утрачены безвозвратно. Но по сохранившимся могилам и отдельным, не разрушенным до конца участкам раннего кладбища можно представить погребальные обряды и типическую картину позднеклассического – эллинистического некрополя Херсонеса Таврического.
Преобладающим типом погребения были грунтовые могилы (иногда несколько углубленные в скале из-за тонкого почвенного слоя), обложенные камнями небольшого размера или черепицей в виде ящика с плоской либо двускатной кровлей. Были могилы с глубокой камерой, вырубленной в скале (или глинистом слое), перекрытые каменными плитами, черепицей или деревом.
Обряд трупосожжения требовал иного способа захоронения – в урнах. Разнообразные урны из свинца и приспособленные для этой цели глиняные сосуды-амфоры, гидрии, кувшины и т. д., закрытые каменными или свинцовыми крышками, помещались в ящики, составленные из отдельных каменных плит, или в прямоугольную яму. На территории херсонесского некрополя во многих местах обнаружены следы погребальных костров и тризны с битой и растрескавшейся от огня посудой.
Набор вещей, сопровождающих умершего в загробный мир, не многочисленный и довольно однообразный: монеты, украшения, фибулы, фрагменты погребальных венков, терракоты, предметы занятий (иглы, прясла, стили, стригилы) и инструменты (например, врача, ваятеля и т. д.). Богатые захоронения, как, например, в подстенном склепе IV–III вв. до н. э. (о нем ниже) встречаются редко.
Изучая некрополи античных греческих городов, ученые, в первую очередь, сосредоточивают свое внимание на исследовании таких сторон, как характеристика и типизация могил, способ захоронения, особенности погребальных обрядов, вещественные памятники погребального инвентаря и т. д. Но есть другой угол зрения на некрополь, который крайне редко удостаивается внимания ученых, но который весьма важен и для определения социального состава населения и для выяснения торговых или культовых связей, а также для понимания эстетических и художественных взглядов горожан. Он дает возможность определить наличие и степень развитости, своеобразие местных художественных мастерских, школ, почувствовать место, характер и значение изобразительного искусства и зодчества в жизни людей полиса. Этот аспект – наземная часть некрополя, его надгробные памятники.
Однако изучение последних и особенно их композиционной стороны, всегда связано с большими трудностями, ввиду того что некрополи греческого мира в натуре до нас не дошли. Исключение составляет только афинский Керамик с монументальными надгробиями V–IV вв. до н. э. В этом отношении херсонесский некрополь представляет собой особый случай. В 1960–1961 гг. при раскрытии и исследовании внутреннего ядра оборонительной башни Зенона (башня VII), была обнаружена кладка, сложенная из надгробий (Рис. 19), составлявших часть некрополя, который примыкал к юго-восточной оконечности города. Из 350 камней, представляющих собой фрагменты надгробных памятников, были определены: части узких высоких стел, пьедесталы под них, обломки больших плит с живописью, архитектурные детали, многие из которых полихромные, а также небольшие блоки различных конфигураций, тщательно обработанные. Если прибавить к этой уникальной «сокровищнице» надгробий раскопки 20-й куртины оборонительных стен 1969 г., античной протейхизмы 1970 г. и памятники, найденные на территории херсонесского некрополя ранее, то появляется возможность получить четкое представление о характере наземной части греческого некрополя V–II вв. до н. э. в целом.
Анализ и проведенная реконструкция по археологическому материалу некрополя позволили открыть удивительное разнообразие надгробий херсонеситов от простейших, принадлежавших бедным горожанам, до величественных и торжественных памятников знатнейших людей полиса. Наиболее простыми из надгробий херсонесского греческого некрополя являются так называемые антропоморфные надгробия, которые представляют собой композицию, состоящую из двух элементов, плоской, небольшой по размерам, каменной плиты и антропоморфа (Рис. 20). Антропоморф – это скульптура из известняка в виде обобщенно трактованной поплечной части фигуры человека с плоским лицом и объемной затылочной частью. Плоская часть антропоморфа имела живописное изображение лица человека. Крепился он в гнезде плиты с помощью выступающего внизу шипа. Появление антропоморфов датируется V–IV вв. до н. э. и закономерно для Херсонеса.
Созданию антропоморфа способствовал все тот же ломкий и мягкий камень – известняк, позволивший скульптору-греку выполнять, на первых порах, только обобщенную форму. Детали же дополняла живопись, которая также была вполне привычна для греческой скульптуры, как бы имитируя ее раскраску. Вопрос о том, кого изображали херсонесские антропоморфы, учеными окончательно не решен. Убедительным является мнение Л. Г. Колесниковой, которая считает, что здесь имеет место изображение хтонического женского божества Персефоны-Коры. Надгробия типа антропоморфа на плите археологами обнаружены в количестве, превышающем 170 штук. Они, несомненно, являются одними из ранних памятников херсонесского некрополя.
Близко примыкает к этим надгробиям также группа небольших памятников, именуемых эдикулами. Они представляют собой неглубокий актовый портик, завершенный фронтоном или горизонтальным карнизом, в котором размещен антропоморф либо врезной плоский, либо вставной – объемный. В этом случае в нище портика устраивается углубление по абрису вставной части антропоморфа. Основанием эдикулы являлась, очевидно, плоская каменная плита или блок. В эдикулах первого типа главное, на что обращает внимание мастер – обобщенная, ясно воспринимающаяся зрителем, форма портала с нишей. Профили имеют низкий рельеф, детали часто прочерчены. Размеры эдикул примерно одинаковы: высота до 33 см, ширина – до 23 см (по портальному фасаду), толщина в среднем составляет 13 см. Эдикулы со вставным антропоморфом несколько больше по габаритам (высота колеблется от 0,7 до 1 м, а ширина 0,5–1 м) и совершеннее по своим художественным качествам, отличающимся глубоко индивидуальным подходом в решении композиции. Они поражают монументальной изысканностью пропорционального строя, тщательностью прорисовки деталей, красотой профилей и высоким мастерством исполнения. Эта высокая степень мастерства особо ощутима во фронтонной херсонесской эдикуле с ионическим антаблементом, где мастер сумел создать тонкий, художественно изысканный тип надгробия богатого человека. На вопрос, что обозначают намогильные эдикулы, можно ответить следующим образом. В эдикулах следует усмотреть некий архитектурный тип здания, олицетворяющий храм, т. е. священное место, где «обитает» душа покойного. Однако эллины считали его и домом, в котором покойник продолжает жизнь в загробном жилище, как и в реальном доме. Не случайно в могилу клали утварь, инструменты, сосуды с водой и т. д., а к надгробию приносили корзины с дарами, производили возлияния маслом и вином. Поэтому в портике эдикулы греки хотели видеть черты и поминального храма и жилого дома, где жил умерший. Эти черты выразились в сходстве памятника с входным портиком из двора в дом покойного. Вот почему все эдикулы имеют близкий, похожий характер архитектуры, пропорций, хотя в то же время различаются деталями, т. е. именно тем, чем отличается входной портик одного хозяина дома от соседского. Жилые дома с такими портиками найдены на Северном берегу Херсонеса.
Эдикульные надгробия первого типа, несомненно, являются работами ремесленными, выполненными в одной или двух мастерских. Поэтому они недороги и доступны для горожан с небольшим достатком. Памятники с вставными антропоморфами, образующие второй тип эдикул, были работами профессиональных художников, созданными по заказу богатых лиц полиса и посему стоили дорого, как любое художественное произведение. Как и предыдущая группа надгробий – антропоморф на плите, эдикульные памятники являются уникальными и нигде в греческом античном мире, кроме Херсонеса, не встречаются.
На херсонесском некрополе обнаружена еще одна группа надгробий, похожая на предыдущую – это эдикулы-наиски с прямоугольной глубокой нишей. Ее глубина определяется либо постановкой в ней объемного антропоморфа, либо живописной картины-пинаки. Такие эдикулы-наиски близки к традиционным греческим надгробиям на некрополях Греции V–IV вв. до н. э.
Самыми распространенными на некрополе Херсонеса Таврического являются надгробия с узкими высокими стелами, стоящими на пьедесталах (Рис. 21). Стелы представляют собой вертикально стоящие каменные плиты, изготовленные из местного желтовато-золотистого известняка. Обычно стелы имели гладкую поверхность с трех сторон лицевого фасада, где писалось имя погребенного, и с двух боковых.
Третья сторона стелы грубо скалывалась под отвес. Чтобы стела при восприятии казалась устойчивой, ее делали книзу слегка шире, чем вверху. Такое расширение наблюдается у подавляющего большинства стел в Греции. Также традиционно и завершение херсонесских стел. Это либо фронтон, либо многопрофильный карниз с антефиксами и без них и, наконец, карниз с акротерием.
Антефиксы или поле фронтона покрывались черной краской, поверх которой наносился светлый легкий растительный узор. Так, например, расписаны стелы IV в. до н. э. Паликасты, дочери Гиппократа и Гераклия, сына Тибея. Особую декоративность придавали стелам акротерии с рельефной или живописной пальметой, которая выделялась на голубом и синем фоне.
Весьма характерным для херсонесских намогильных стел является почти не встречающийся в Греции цоколь. И карнизные и цокольные профили в стелах были ярко расписаны, нередко схематично, грубо, «на глазок», что выдавало руку ремесленника-орнаменталиста.
Херсонесские узкие высокие стелы, так же как и стелы из других областей греческого мира, на лицевом фасаде, в верхней части, имели начертанное имя умершего, под которым размещались две рельефные раскрашенные розетки. Такие же розетки, на том же уровне располагались и на боковых фасадах, только по одной. Они, видимо, имели магическое значение, как талисман, отпугивающий злых духов. В качестве характернейших особенностей узких высоких стел херсонесского некрополя, следует выделить ярко выраженные признаки, определяющие пол, возраст, деятельность и даже социальное положение умершего. Эти признаки связаны не только с написанными на плитах именами или эпитафиями, но, прежде всего, с атрибутами: посох – для старика, меч, щит и портупея – для воина, стригил и арибалл – для юноши-атлета, пояс пеплоса и алабастр – для женщины и т. д.
Воинские и женские атрибуты выполнялись и в раскрашенном рельефе и живописно, старца – только живописно. Основные цвета, употребляемые для росписи – несколько оттенков красного, пурпурный, синий, голубой, черный, желтый и реже ярко зеленый (в основном в орнаменте и розетках). Цвет на атрибутах имел иногда условное значение: синим изображались металлические предметы или их детали (оковка и петли ножен меча, стригил), желтым – костяные накладки на ножнах, ленты – пурпурные, узор портупеи передает, очевидно, ее натуральный вид, сучковатый посох – темно-красный. Здесь уместно будет отметить, что если атрибуты женских стел нередко встречаются на некрополях Греции – и в Аттике и в Фессалии, то атрибуты мужских стел прямых аналогий не имеют, особенно стел с предметами вооружения, ставившихся на могилах защитников Херсонеса.
Специфической особенностью херсонесских стел является совершенная архитектоничностъ, их четкий строй, как сооружения архитектуры малых форм. Они построены по точным архитектурным законам, как это свойственно классической греческой ордерной системе в целом, и представляют собой законченное, канонически оформленное художественное произведение с удивительно четкими линиями профиля. Херсонесская стела – как здание, имеет свой цоколь с профилями и тело – часть аналогичную стене с венчающим ее карнизом или фронтоном. В надгробных стелах других областей Греции такой архитектоничности почти не наблюдается. Причина этого в том, что на первых порах существования Херсонеса Таврического стелы выполнялись при участии и под контролем зодчего. Вероятно, создание надгробий входило в обязанность архитектурно-строительной мастерской, так как город конца V – начала IV в. до н. э. был весьма мал и по площади и по численности населения; квалифицированные мастера были немногочисленны. А город строился, возводились укрепления, многочисленные постройки на городище и т. д. Каждый мастер каменных дел стоял на учете и нереально было бы существование в такое время и при немногочисленности населения отдельной мастерской каменотесов, изготовляющих только надгробия. Именно поэтому как стелы, так и другие надгробия (эдикулы) имели явную архитектурную направленность. Узких высоких стел на греческом херсонесском некрополе за полтора века раскопок найдено более ста шестидесяти экземпляров. Высоты стел равнялись высоте человеческого роста (возможно, это связано с ростом умершего). Как уже говорилось выше, стелы устанавливались на пьедесталах высотой около 0,3–0,4 м и крепились в гнездах с помощью шипа. Пьедесталы делились на четыре группы: ступенчатые, беспрофильные, сложной формы (композитные) и профилированные. Последние состояли из следующих частей: цоколь, «тело» и карниз и были так же архитектоничны, как и сами стелы. По профилю их «тела» они разделялись на прямоугольные, криволинейные и пирамидальные. Сочетание стел и пьедесталов дает большое разнообразие и многочисленность надгробиям с узкими высокими стелами. B этой группе надгробий, так же как и во всех, рассмотренных ранее, определяющим элементом является антропоморф, крепящийся на пьедестале. Он или стоит перед стелой, или врезан в пьедестал, или вставлен в специальное углубление в нем, или находится в портике композитного пьедестала. На херсонесском некрополе встречаются надгробия, где стела и эдикула с антропоморфом соединяются в единую композицию, соседствуя рядом на одном пьедестале. Найдены также надгробия, в которых на широком пьедестале размещались стелы с антропоморфами перед ними и стелы с рядом стоящими эдикулами.
Особую категорию надгробий некрополя Херсонеса Таврического составляют монументальные, значительные по размерам памятники с непременной живописной картиной – стелой. В первую очередь здесь следует отметить весьма распространенные в греческом мире монументальные наиски. Они представляют собой отдельно стоящие антовые портики, ограниченные с заднего фасада стенкой, на которой располагался горельеф или живопись. Примером их могут служить монументальные наиски афинского Керамика. Однако не следует путать рассматриваемые наиски со стелами в виде наиска, в которых и рельеф и архитектурная рама выполнены мастером из одного куска камня, как произведение скульптора. Монументальный наиск всегда состоит из отдельных частей: стенок-антов, антаблемента, задней стенки с изображением, т. е. херсонесский наиск – это архитектурное сооружение.
На херсонесском некрополе монументальные наиски отличались особенно четкой архитектурной структурой, ибо они выполнялись зодчими. Об этом свидетельствует найденный при раскопках большой полихромный фрагмент плиты, перекрывающий наиск, который представлял собой полный дорический антаблемент. Отношение его частей (архитрава, фриза и карниза) четко согласовывается с нормами дорической архитектуры Греции IV–II вв. до н. э. По этому фрагменту была создана реконструкция (Рис. 22). Габариты этого наиска составляют: ширина 73 см, высота 1,05 м (без постамента).
Совершенно уникальной оригинальной группой надгробий, встречающихся только в Херсонесе, являются портальные намогильные памятники. Главная их отличительная черта состоит в том, что они представляют собой высокие, около 2,5 м, П-образные в плане сооружения, выполненные по всем правилам зодчества, но не имеющие перекрытия. Зрительно они воспринимались как глубокий открытый наиск, у которого главным был фасад, противоположный открытой части. Этот фасад представлял собой живописную стелу-картину, вложенную в ордерную архитектурную раму. На стеле изображались традиционные сюжеты, характерные для греческих надгробий: сцена прощания, спокойно сидящего покойного и т. д. Оправы этих надгробий поражают своим разнообразием и необычностью композиций, сложностью профилировки, яркостью и полихромностью росписей. Пожалуй, наибольший интерес вызывает оправа портального надгробия ионического типа со звериным расписным фризом. Блок украшен сложной орнаментальной композицией: на полочке верхнего профиля плиты написаны красные дентикулы в перспективном сокращении. Ниже изображен меандр, иллюзия объемности которого создана с помощью светотени. На центральной широкой полосе фриза чистого синего цвета расположено шествие хищников: львов или пантер. Звери написаны светлым желтоватым тоном. По сторонам фриза на выступающих плоскостях своеобразных пилястр размещены Сирены, выполненные живописно – тулово раскрашено ярко-желтым, а крылья синим цветом. Сирена – гений смерти – с головой и туловищем женщины, птичьими крыльями и лапами вместо ног. Поза ее традиционна – одна рука на груди, в другой – свирель. Фигура второй не сохранилась. Вся композиция не имеет аналогий в греческом мире. Как уже отмечалось выше, кроме портала с картиной надгробие имело задний фасад в виде неперекрытого наиска, стенки которого ограждали могилу или родовой участок. В этом открытом наиске могла помещаться либо узкая высокая стела, либо род стел, но мог находиться и поминальный алтарь (Рис. 23).
На херсонесском некрополе известны также портальные памятники и с более сдержанной и простой обработкой «оправы» и ряд других типов, например, с дорическим антаблементом. Хотя рассматриваемые нами надгробия далеко не исчерпывают всего многообразия намогильных памятников херсонесского некрополя античного греческого периода, все же мы можем составить довольно ясную картину некрополя в целом, с его монументальными роскошными надгробиями знатных людей полиса, многочисленными памятниками-стелами зажиточным горожанам и героям-воинам, защитникам города, также эдикулами и скромными антропоморфными изваяниями на плитах, принадлежащих среднему и бедному торгово-ремесленному сословию. Однако такое большое количество типов надгробий не приводит к «пестроте» и разнохарактерности некрополя, ибо все памятники были подчинены одной системе, одному преобладающему и объединяющему искусству – архитектуре.
Все херсонесские надгробия, начиная с эдикул, можно охарактеризовать как произведения зодчества малых форм. Они воспринимаются зрителем, прежде всего, как архитектурные сооружения, в которых умелое введение живописи служит наиболее полному и точному раскрытию художественно-образной стороны памятника. В целом, архитектура херсонесского некрополя обладает весьма высокими художественными качествами, чему способствовал не только высокий уровень профессиональной подготовки зодчих, воспитанных на греческих классических традициях, их высочайшем художественном чутье, но и большое мастерство исполнителей, каменотесов, виртуозно умевших обработать трудный хрупкий местный известняк. «Палитра» фактуры камня, которой они овладели, была поистине необъятна – от грубых сколов до тончайших «бархатных» плоскостей, приводящих до сих пор в восторг любого, даже мало сведущего зрителя.
Таким образом, можно утверждать, что некрополь Херсонеса по своим высоким художественным достоинствам и разнообразию надгробных памятников представляет собой в греческом античном мире явление уникальное, и мог встать в один ряд со знаменитым афинским Керамиком или некрополем Пагасы.
3. Искусство
Изобразительное искусство Херсонеса IV–II вв. до н. э. очень разнообразно: это живопись, скульптура и изделия художественного ремесла местной и импортной работы. Наша задача показать специфику художественной жизни данного периода, выявить эстетические взгляды и вкусы горожан. Следует учесть, что к этому времени весь греческий мир знал творения скульпторов Мирона, Фидия, Поликлета, живописцев Полигнота, Зевксиса и Паррасия. Знаменитые краснофигурные высокохудожественные аттические вазы расходились по всему Средиземноморью и Причерноморью. Мастера, их расписывавшие, всегда шли по стопам своих великих современников и, тем самым, знакомили отдаленные уголки античного мира с последними достижениями греческого искусства. Основатели Херсонеса, уже имевшие сложившиеся взгляды на классическое искусство, могли, руководствуясь ими, развивать свое художественное творчество. Исходя из этого, следует, прежде всего, выделить работы местных мастеров, поскольку их продукция достаточно велика и дает возможность охарактеризовать художественную деятельность херсонеситов и, благодаря этому, понять их эстетические взгляды.
Живопись
Одним из самых замечательных явлений в художественной жизни Херсонеса было создание живописных мастерских. Если трудно говорить о самостоятельной школе Херсонеса, то можно констатировать то обстоятельство, что мастера этого города немногим уступали живописцам крупных греческих центров. Все достижения знаменитых художников в области искусства быстро делались достоянием херсонесских мастеров. Работа последних сохранилась в виде фигуративных и орнаментальных композиций на надгробных памятниках, на фрагментах расписной штукатурки.
Сенсационная находка в башне XVII (Зенона) в 1960–1961 гг. открыла новую страницу не только в культурной жизни Херсонеса, но и в истории античного искусства в целом. На основании памятников из башни Зенона и отдельных находок в процессе раскопок города и некрополя теперь можно говорить о живописи Херсонеса. Помимо фрагментов портальных надгробий, многочисленных высоких узких стел с живописными украшениями, обломками плит с тщательно стесанной поверхностью, но с утраченной росписью, из башни извлечено 14 фрагментов массивных плит (толщиной до 0,17 м) с живописью; на некоторых из них ясно читается сюжет и достаточно хорошо сохранился красочный слой. Как говорилось выше, обрамлением этих картин служили эдикулы-наиски, в глубине которых помещалась живописная пинака (части монументальных наисков найдены здесь же в башне Зенона.).
Один из фрагментов картины на каменной плите с росписью в технике энкаустики (восковыми красками) следует назвать настоящим шедевром древнегреческой живописи IV–III вв. до н. э. (Рис. 24). Сохранилась голова юноши в натуральную величину и часть плеча с голубым плащом на темном фоне. Рисунок черт лица лаконичен: одной тонкой коричневатой линией обозначены бровь и нос, линией того же тона нарисована и другая бровь. Лицо светлого телесного тона; мягкой розоватой светотенью передана его юношеская округлость. Тонко проложены тени под бровями. Короткие мазки красным цветом рисуют красивые, спокойно сложенные губы. Прекрасны темные глаза, точно поставлен блик, фиксирующий задумчивый выразительный взгляд. Темные, почти черные волосы написаны довольно плотной массой, но хорошо угадываются мелкие завитки. Это работа большого мастера, создавшего образ возвышенный и поэтичный. Такой тип идеальной юношеской красоты каноничен для античного искусства второй половины V – начала III в. до н. э. Херсонесский художник владеет рисунком и всеми средствами живописи, свободно и артистично соединяет чисто графические приемы с живописными светотенями, тонкими переходами из тона в тон лепит он пластическую форму. Несомненно, теми же художественными средствами, что и стела юноши, были написаны лики лучших экземпляров своеобразных памятников Херсонеса – антропоморфных надгробий, которых особенно много в IV–II вв. до н. э. Не сохранилось ни одного полностью расписанного антропоморфа, но мы можем предположить, что работали над ними и мастера резьбы по известняку, и живописцы.
Несколько в иной манере, в более строгом стиле написан фрагмент с женской головой, в накинутом на волосы покрывале. Сохранилась верхняя левая часть лица, темные волосы, светлое белое покрывало с легкими голубоватыми тенями. Рисунок реалистичен и легко реконструируется. Была изображена матрона в фас, сидящая на кресле с высокой спинкой, часть которой отчетливо видна. Образ женщины торжественно спокоен и величав.
Еще три обломка массивных плит являются прекрасным примером живописной манеры IV–II вв. до н. э. На одной из них была представлена задрапированная фигура, сидящая на дифросе (табурете). Сохранилась нижняя часть торса и передняя ножка сидения, которая показана в легком наклоне. Такое положение ножки означает, что весь табурет был передан в ракурсе, задняя ножка как бы уходила в глубину. Подобный прием обычен на широко известных аттических рельефных стелах с сидящими фигурами. На херсонесской стеле была изображена женщина, сидящая в повороте в три четверти. Фрагмент реконструируется без труда, так как композиция типична для греческих надгробий IV в. до н. э. Живопись нашей стелы сгармонирована в цвете с большим вкусом. Розоватый, в тонких градациях, плащ, драпирующий колени сидящей, сероватого тона табурет и голубой фон создают колорит простой и спокойный, без резких контрастов, с мягкими переходами из тона в тон. На втором фрагменте на голубом фоне сохранилась часть драпировки и украшенная резной волютой ножка кресла. Драпировка передана в сложной гамме лимонно-желтого тона, многих оттенков зеленого с темно-коричневыми тенями. Оба фрагмента – сидящая фигура и драпировка с деталью кресла – написаны свободно, легко, широкой кистью, без предварительного графического рисунка.
Третий фрагмент с архитектурным мотивом представляет собой выдающийся памятник античной монументально-декоративной живописи. Изображен интерьер просторного помещения, на переднем плане которого представлен своеобразный навес с кессонами в перспективном сокращении. Слева высокий пилястр ограничивает композицию. В потолочную балку около пилястра вбит небольшой гвоздь, к которому с помощью шнура подвешен пурпурный занавес с легкой светотеневой моделировкой складок. В проеме между навесом и пилястром видна уходящая вглубь стена. Эта композиция является ярчайшим наиболее ранним (III–II вв. до н. э.) примером так называемого архитектурно-перспективного декоративного стиля. Херсонесский фрагмент имеет особую художественно-историческую ценность, так как памятников этого стиля сохранилось очень мало на материковой Греции и островах. Известен он хорошо лишь в Помпеях и Геркулануме, но более позднего времени – конца I в. до н. э.
Высокий эстетический уровень, большой достаток позволяли заказчикам-херсонеситам предъявлять особые требования к произведениям классического стиля. Художники, расписавшие херсонесские стелы и обладавшие столь превосходной техникой, могли иметь свои мастерские, где кроме стел, создавали и станковые картины, и портреты, и театральные декорации.
Древнеантичные источники называют имя Агафарха, афинского живописца (вторая половина V в. до н. э.), который первый «изобрел» и применил правила линейной перспективы для изображения архитектурных композиций на театральных декорациях. Херсонесские художники владели линейной перспективой, о чем свидетельствует не только стела с архитектурным мотивом, но и фрагмент портальной плиты с живописными кессонами, написанными в перспективном сокращении.
Где обучались херсонесские живописцы? Может быть, учитывая высокие требования своих заказчиков, уезжали в художественные центры учиться у знаменитых художников, а возвратясь, обогащенные новыми достижениями великих мастеров, в свою очередь, обучали живописцев Херсонеса? Во всяком случае, тем или иным способом, они узнавали о работах Парассия, Тиманфа, Никия, о путях развития классического искусства.
Квалифицированному, хорошо обученному мастеру принадлежит роспись оправы портального надгробия ионического типа с шествием диких зверей, о котором уже шла речь. Композиция и цветовое решение исполнено с большим вкусом. Доминантой является синий фон среднего фриза, гармонирующий со светло-синими крыльями Сирены. Красный цвет в дентикулах и меандре и красная полоса внизу фриза соединяют в одно целое всю композицию. Под каждой фигурой положена темная тень, отчего все изображения кажутся рельефными. Такой художественный прием, придающий объемность всем деталям, древняя традиция связывала с именем Аполлодора Афинского, который первый стал изображать тень, падающую от предмета. Художник получил прозвище «Скиаграф», что значит тенеписец. Достижения художника-новатора широко разошлись в самые отдаленные места античного мира. Не из ателье мастера-живописца, а из камнерезной мастерской вышла надгробная стела с интереснейшей и редчайшей по сюжету росписью. Когда-то она стояла на могиле херсонесского врача, а найдена в 1969 году в закладе оборонительной стены (Рис. 25). В нижней части плиты высечена эпитафия, которая гласит: «Сыну воздвиг своему усопшему Лесхинориду отец врач с Тенедоса Эвклес». Изображена сцена прощания сына с отцом. Две стоящие обнаженные мужские фигуры написаны ровным розовато-красным, без светотени, тоном. Молодой сын касается рукой лица отца, который исполнен крупнее, с более плотным торсом и толстым животом. Над фигурами нарисованы медицинские инструменты: кровососная банка, пинцет, щипцы. Художнику, не обладавшему школой живописца, было не под силу правильно построить фигуру и, главное, передать их в ракурсе. Памятник замечателен не только сюжетом, но и тем, что он дает нам представление о разной квалификации живописцев и, вероятно, стоимости произведения. В камнерезных мастерских Херсонеса работала также группа живописцев-орнаменталистов. Они набили себе руку на однообразных украшениях и работали без предварительной разметки, что хорошо видно на памятниках. Высокие и узкие надгробные стелы, пьедесталы к ним, жертвенники и архитектурные детали украшались орнаментами (овы, киматий, анфемий, меандр и т. д.), розетками и пальметками, раскрашенными красной, синей, черной, желтой и зеленой красками. Эти характерные для греческого искусства орнаменты придавали особое изящество и изысканность изделиям из простого известняка.
Но не только надгробия разных конструкций и размеров мастерски украшались херсонесскими живописцами и ремесленниками. Здесь были специалисты, расписывающие стены монументальных сооружений. Найденные в развалинах эллинистических жилищ мелкие кусочки расписной штукатурки являются подражанием инкрустации стен цветными мраморами. Дорогими сортами различного поделочного камня облицовывались стены дворцов эллинистических монархов. В простом доме подражали инкрустации живописными средствами. Желтый, красный, голубой, черный, белый цвета, искусно положенные, имитируют дорогой привозной мрамор. Живопись фигуративная и орнаментальная позволяет говорить о богатой палитре херсонесских мастеров. Практически здесь все оттенки красного, желтого, зеленого, серого, пурпурного, коричневого, синего цветов.
Еще следует сказать об одном виде искусства, тесно связанном с живописью, а именно о мозаике II в. до н. э., открытой в 1937 г. при раскопках нижних кварталов северного района Херсонеса. Пол одной из комнат был покрыт мозаикой, сложенной из прибрежной гальки. Две обнаженные женские фигуры стоят около круглого столика, на котором сидит голубь, другой парит между фигурами. Одна, более крупных форм, определяется как Афродита, другая, стройная, пьющая из чаши, – гетера. На серовато-зеленом вибрирующем фоне четко выделяются светлые фигуры, которые заполняют почти всю плоскость мозаики. Композиция центрическая, оба персонажа слегка повернуты друг к другу. Мозаика сложена по живописному образцу. Галька уложена по форме, как бы следуя движению кисти, гибкость женского тела подчеркнута свинцовыми прожилками. Мозаичист превосходно построил фигуры, их слегка вытянутые пропорции характерны для эллинистического искусства II в. до н. э. Убедительно передано свободное движение гетеры. Сцена обрамлена орнаментальным бордюром в виде золотистых пальметок на темном фоне. Этот мотив выложен только с одной стороны у входа в помещение. Есть два примера, когда мозаичист, выкладывая пол, следуя вкусам и традициям, владел мастерством художника. Это мозаичные полы в сельских усадьбах, открытых на землях Херсонеса – одна рядом с городом, другая на территории хоры в северо-западном Крыму (севернее Калос Лимена). Здесь и там полы набраны из пестрой морской гальки, работа очень тщательная, но набор не имеет полихромного узора.
Была ли мозаичная мастерская в Херсонесе? Сказать трудно. Известно, правда, что в более позднее время были мозаичисты, переходившие из города в город и выполнявшие там заказы. Мозаика из гальки II в. до н. э. известна и в Ольвии (греческом городе на берегу Буго-Днепровского лимана). Может быть, мозаичист, приглашенный в Херсонес, выполнив работу, двинулся на северо-запад. Материал же – гальку – он мог собрать всюду на берегу.
Обзор живописных памятников показывает, что в течение IV–II вв. до н. э. в Херсонесе работало много мастеров разной квалификации. Несомненно, живопись была процветающим родом искусства. Даже то немногое, что сохранилось от прежнего великолепия живописи в этом столь отдаленном от метрополии городе, говорит об эстетическом вкусе заказчиков, о высоком художественном уровне исполнителей заказов.
Лепная скульптура
Замечательна не только херсонесская живопись, но и местная лепная глиняная скульптура. Сохранилось много фрагментов статуй и статуэток разного содержания и различного размера: статуэтки от 0,3 м и выше, статуи до 1 м. Нигде в городах Северного Причерноморья нет лепной скульптуры в таком масштабе и количестве. Это художественное явление лишний раз подтверждает самобытность и полнокровность культурной жизни Херсонеса. В херсонесских храмах, как и в храмах других греческих городов, стояли статуарные изображения того божества, которому посвящено данное святилище. Но кроме главного кумира, там находились дарственные статуи и статуэтки, поставленные либо городом, либо отдельными горожанами. В частных же домах находились свои домашние святилища.
Скульптура из местного камня не получила в IV–II вв. до н. э. никакого развития. Привозная мраморная скульптура была достаточно дорога, а потребность иметь изображения почитаемого божества в недорогом исполнении велика. Спрос способствовал развитию местной глиняной пластики. Плотный, хорошо промытый глиняный овал нужной величины мастер сгибал для формирования головы или торса, оставляя сзади щель, необходимую для обжига. Пальцами формировались черты лица, мускулатура торса. Отдельно лепились руки и ноги, потом соединялись с торсом, равно как и голова. Пышные складки драпировок, вьющиеся волосы делались из накладной глины. Таков, например, фрагмент сидящей фигуры в хитоне с очень пышными мягкими складками, облегающими бедра и ноги. Такой прием трактовки одежды можно видеть на знаменитых монументальных фронтонах Парфенона. Все произведение покрывалось тонкой облицовкой – ангобом, раскрашивалось и обжигалась. Лепная скульптура найдена не только в развалинах Херсонеса, но и в пригородных сельскохозяйственных виллах, где были свои домашние святилища.
Этот вид искусства получил развитие в Херсонесе, очевидно, позднее живописи, так как то, что сохранилось до наших дней, относится к III–II вв. до н. э. Херсонесские мастера были знакомы с произведениями метрополии конца IV–II вв. до н. э. и, зачастую, интерпретировали их по-своему. Например, две красивые женские головки от крупных статуэток могли принадлежать главной покровительнице города богине Деве. Творением местного мастера является превосходная статуэтка старого Пана с кубком в руке. Его тело почти полностью покрыто шерстью как у лесного зверя. Херсонесский коропласт по-своему разработал популярный в эллинизме образ.
Интересен своими художественными достоинствами один фрагмент мужской фигуры размером около 30 см. Скорее всего, это Силен, возлежащий в опьянении, как его изображали в искусстве эллинизма. Фрагмент найден в развалинах гончарной мастерской за крепостными стенами, где обжигалась тара для вина, скромная посуда с росписью, а также лепные статуэтки. По всей вероятности, в одной из таких мастерских сделана статуэтка играющего на свирели Пана. Лесной демон сидит на скале, закинув ногу на ногу. Густая шерсть, покрывающая его бедра, особо тщательно проработана.
Скульпторы Херсонеса не только варьировали канонические образы и пластические приемы античного искусства, но и создавали своими художественными средствами своеобразные образы, полные сильных эмоций. Сохранились три головы, исполненные в этой манере. Одна (выс. 0, 12 м.) изображает немолодого мужчину с индивидуальными чертами, серьезным, даже трагическим выражением лица, другая – лепная голова Геракла в львиной шкуре (выс. 0, 105 м.), трактованная не по канонам античной красоты. Однако, это своеобразный, выразительный своей глубокой сосредоточенностью образ. И особенно оригинальна голова варвара (выс. 0, 18 м.), являющаяся подлинным шедевром местного искусства (Рис. 26). Черты его лица грубы, прямые космы волос всклокочены. Между бровей на лбу залегли скорбные складки. Глаза широко открыты, зрачок обозначен пластически круглым углублением. По положению и напряжению шеи голова была сильно запрокинута назад, так что обнажились верхние зубы. Скульптор своеобразно и точно владеет пластической анатомией, свободно строит формы лица и очень убедительно показывает движение шеи. Это произведение датировалось искусствоведом А. П. Ивановой II в. н. э. Доказательством этой даты для нее послужили известные в римском искусстве второй половины II – начале III в. н. э. довольно частые изображения варваров, трактованные очень остро. Уродливые лица, взлохмаченные волосы, пластически обозначенные зрачки, приоткрытый как бы в крике или стоне рот, так что видны зубы. Но для херсонесской работы эта дата неприемлема. Во-первых, вся масса лепной скульптуры приходится на III–II вв. до н. э. и, во-вторых, в послемитридатовское время нет в Херсонесе такого рода работ. Кроме того, изображения зубов известны и на краснофигурных вазах IV в. до н. э. у многих персонажей, например, у Антея на известном кратере «Борьба Геракла с Антеем» работы Евфрония VI в. до н. э. Можно еще указать на близкую трактовку большой терракотовой фигуры героя с фронтона IV в. до н. э. в этрусском городе Орвьето, где также видны и зубы и пластически вылепленные зрачки. Всклокоченные волосы, полуоткрытый рот с обнаженными верхними зубами, глубокие складки на лбу можно видеть у умирающего гиганта на знаменитом алтаре Зевса в Пергаме начала II в. до н. э. Можно сопоставить голову пергамского гиганта с херсонесской, только надо учитывать, что великие мастера работали в мраморе, тонко моделируя. Тем более удивительна своей острой экспрессией скромная по размеру лепная работа херсонесского мастера, голова, принадлежащая коленопреклоненной или, может быть, падающей навзничь фигуре, судя по напряжению шеи. Образ поверженного врага был злободневен в Херсонесе во II в. до н. э. Напомним, что это время наступления скифов, время, трудное для Херсонеса. Представить поверженного копьем, упавшего на колени варвара, с униженной мольбой смотрящего на стоящего над ним победителя, было своевременно и патриотично. Драматичность ситуации объясняет и трагическое выражение глаз. В этом же духе создана и маленькая голова варвара с всклокоченными волосами.
Хотя лепная скульптура дошла до нас фрагментарно, однако можно говорить об определенном направлении эстетической мысли, как и в живописи. В основе лежит классический канон искусства, реалистическая трактовка образа, естественность положения и движения тела, его гармония с тканью одежды, повторяющей формы человеческой фигуры. Одухотворенность лица, выразительная лепка, точность анатомического построения, отличает все работы херсонесских мастеров.
Художественная резьба по известняку
Как уже говорилось, в Крыму нет мрамора, подобного греческому, поэтому в строительстве и для надгробных памятников херсонеситы использовали местный камень – известняк, красивого теплого желтоватого тона. Первоначально казалось, что для пластических произведений этот материал непригоден. Только мрамор был приемлем для греческих мастеров пластики. Мраморная скульптура отвечала сложившимся еще в метрополии эстетическим взглядам. В греческих центрах искусство ваяния достигло совершенства. Мягкая моделировка, передача фактурности обнаженного тела, волос всегда видна на статуях и рельефах. Херсонесские мастера, твердо осознавая свой эстетический идеал, пытались повторить художественные приемы работы в мраморе в своем, бывшем под рукой материале. Но опыты работы в известняке были малочисленны. Наиболее удачна голова бородатого Диониса (выс. 0, 12 м) (Рис. 27). Лицо построено по классическому канону, хорошо прочувствованы пропорции, но плоскости лба и щек жестки. Борода как бы прорезана отдельными прямыми прядями. Во всем видна рука мастера наблюдательного, понимавшего конструкцию головы, но материал не позволил ему придать произведению более мягкую пластичность. Выразительность образа получилась, но работа кажется грубой.
Другой поучительный пример – повторение в уменьшенном виде популярной в III в. до н. э. статуи молодого Диониса (выс. 0, 28 м). Стоящая фигура – стройная, легкая, но плоская, в хитоне и в плаще, драпирующем бедра и плечо. Волосы на шее трактованы общей нерасчлененной массой. Мастер стремился передать пышную драпировку плаща, но смог только нарезкой обозначить глубину и расположение складок. В своих работах местные скульпторы применяют специфические способы обработки известняка. Мастера больше пользуются режущим инструментом и осторожно стесывают, а не скалывают, как это делает мраморщик.
Еще менее пластичен рельеф на небольшом алтаре (0,42 × 0,35 × 0,14 м). Изображены стоящие рядом Гермес с кошельком и Геракл с палицей. Положение фигур напоминает классическую композицию, как бы фиксирующую остановку между двумя шагами. Тяжесть тела перенесена на одну ногу, отчего корпус получил легкий свободный наклон. Мышцы Гермеса и Геракла тоже показаны точно, но обобщенно. Материал не допускает более мягкой моделировки. На другом фрагменте из грубого крупнозернистого известняка (0,34 × 0,36 × 0,5 м) сохранилась нижняя часть фигуры Геракла в таком же положении, что и предыдущая, но трактованная суммарно в пластическом отношении.
Этими немногими примерами ограничиваются скульптурные работы из известняка, скромные попытки воплотить привычные образы в непластическом, отвергаемом греческими ваятелями, материале. Если пластика из местного камня не получила большого развития в Херсонесе IV–III вв. до н. э., то декоративная резьба достигла удивительного совершенства.
Одним из самых оригинальных произведений камнерезов является стела, предназначенная атлету-победителю на спортивных состязаниях. Известно, что город посылал своих атлетов на игры в метрополию. Вероятно, родные атлета при заказе надгробия дали определенное задание увековечить, наглядно изобразить спортивные победы сына или мужа. Мастер, желая показать многократные награды чемпиона, остроумно окружил массивный блок десятью победными повязками. Расположены они так, что создается впечатление, будто блок стелы обвязан шнурком, через который перекинуты повязки. Оба конца такой ленты с завязками переданы объемно. Ниже навешаны атрибуты атлета: стригил, арибалл и сетка с губкой. Все ярко раскрашено – пурпурная лента, синий стригил, красные арибалл и губка выделяются четко на фоне светлого камня. Сохранилась часть навершия стелы чемпиона в виде полуовального голубого щитка, опирающегося на две баллюстры. Внизу на стеле была эпитафия – восстанавливается лишь имя Феофант, сын Апеманта. Талантливый мастер, сохраняя ясную наглядность, создал интересное художественное произведение, сочетав условность целого с реалистичностью атрибутов. Подобной композиции нет нигде в Северном Причерноморье. Это самобытное творчество херсонесских художников.
Особенной тонкости камнерезного искусства достигли херсонесские мастера в создании, кроме архитектурных деталей, рельефных акротериев – наверший надгробных стел. Акротерий – это каменный либо мраморный плоский полу– или трехчетвертной овал с рельефной пальметкой. Акротерием венчались наиболее дорогие стелы, тогда как более скромные имели наверху маленькие антефиксы или небольшой фронтон. Пальметки на акротериях имеют общую схему: раскидистая пальмовая ветвь, от нее в стороны расходятся замысловатые побеги. В пределах этой схемы создавались разнообразные композиции. Узкая, стройная в пропорциях стела служила как бы стволом, на котором вырастает пышное фантастическое растение. Превосходные херсонесские акротерии выдержаны в рамках общей схемы. Надо подчеркнуть, что тождественные нашим растительные композиции на акротериях есть и в Афинах, и в Пантикапее. Распространенность этого художественного мотива в самых разных, отдаленных друг от друга, концах античного мира наводит на мысль о наличии образцов, известных повсюду резчикам по камню. Такими образцами, варьирующими общую схему пальметки, могли служить аттические краснофигурные вазы, кратеры, амфоры, гидрии, под ручками которых помещались пальметки самых разных конфигураций. Херсонесские акротерии – всегда творческое произведение, а не просто шаблонная ремесленная работа. Достоин восхищения большой изящный акротерий, исполненный в довольно высоком рельефе. Особенного эффекта достиг мастер, смело оторвав от фона концы тонких упругих лепестков пальметки. Это могло получиться лишь в результате совершенной техники и при тонком знании свойств известняка. Создается впечатление легкости, чему способствует и цветовое решение: фон глубокий синий, на котором выделяются золотистые лепестки.
Еще об одном виде камнерезного искусства следует сказать: о надписях, вырезанных на камне, будь то декрет городского совета, почетная надпись на пьедестале под статуей или эпитафия. Это искусство традиционно во всех греческих городах, и мастера-виртуозы достигали истинно художественного исполнения. Они умели поместить надписи на месте, легче всего читаемом. На узкой стеле избегали переноса слогов. Большой текст, например, присяга херсонеситов (см. Рис. 2), красиво расположен на высокой мраморной стеле. Резчики, несомненно, были самыми грамотными людьми и меняли шрифты, согласно принятому в греческом мире в данное время. Такие мастера знали свойства разного сорта камней и могли одинаково красиво вырезать надпись как на мраморе, так и на известняке, не сделав ни одного лишнего удара. Может быть, они и мастера-исполнители акротериев попробовали свое умение в создании человеческой фигуры.
Подводя итог обзора работ местных живописцев, камнерезов, скульпторов, прежде всего, отметим их огромную творческую энергию, смелое использование местных материалов, своеобразную фантазию в создании художественных произведений. Вместе с тем, художники не были оторваны от достижений искусства метрополии. Они всегда работали в общем русле развития античного реализма.
Импортная скульптура
Кроме работ местных художников, в Херсонесе найдено множество привозных художественных изделий: мраморная скульптура, расписные и чернолаковые вазы, терракотовые статуэтки, ювелирные изделия. Все предметы являются произведениями высокого художественного достоинства. Здесь нет ремесленных работ, грубых поделок. Подавляющее большинство дошедшей до нас из древности импортной скульптуры фрагментарно. В первые годы укрепления христианства «языческие» памятники уничтожались: мраморные статуэтки разбивались на куски, бронзовые переплавлялись на предметы практического назначения.
Херсонес в IV–II вв. до н. э. приобретал разные по величине и сюжету статуи, статуэтки, рельефы – работы мастеров материковой Греции, островов Эгейского моря и греческих городов Малой Азии. Наиболее ранней по времени создания, начала IV в. до н. э., является превосходной работы голова (от статуи) бородатого божества (выс. 0, 18 м) (Рис. 28). Херсонесская голова замечательна еще тем, что является повторением в уменьшенном виде знаменитой гермы (столб прямоугольного сечения) с головой бородатого Гермеса Пропилея – покровителя ворот и дорог, афинского скульптора Алкамена (V в. до н. э.). В своем творении Алкамен сочетал два художественных стиля – строгие классические черты лица с условно декоративной, чисто архаической трактовкой волос, лежащих мелкими локонами надо лбом, и компактной формой бороды с крутыми колечками на конце. Алкамен, сохраняя более древний почитаемый образ Гермеса Пропилея, придал ему черты, присущие новому реалистическому искусству. Произведение, созданное Алкаменом, стало очень популярно и многократно повторялось. Упомянутая голова бородатого божества является изображением Диониса, весьма почитаемого в Херсонесе. Местный коропласт снял с этой головы форму, чтобы размножить столь знаменитый памятник. В Херсонесе найдена прекрасная голова Диониса (выс. 0, 11 м) от мраморной статуи другого типа (Рис. 29). Пышный венок из виноградных листьев обрамляет лицо классического типа. Овал лица округлый, мягкий, плоскости щек и лба гладкие, глаза миндалевидного разреза. Это спокойный и, вместе с тем, одухотворенный и величественный образ, характерный для греческого искусства IV–III вв. до н. э. Сохранился еще один фрагмент статуи, выполненный в том же стиле (выс. 0, 19 м) – голова богини (Рис. 30). Невозмутимость, строгость выражения не нарушается ни улыбкой, ни движением бровей. Это величие красоты, чуждой мелким эмоциям.
Настоящим шедевром греческой работы может считаться монументальная голова (выс. 0, 34 м) кариатиды. Передана даже бархатистостъ кожи лица, выполнены точнейшими движениями резца густые мягкие волнистые пряди волос, схваченные сзади лентой. Только большой мастер мог владеть тонким секретом передачи поверхности кожи лица, волос.
Херсонесская кариатида близка по типу всемирно известным кариатидам храма Эрехтейона на Афинском Акрополе. Но херсонесская мягче по очертанию овала лица, а передача волос совершеннее, они мягкие и волнистые как естественные. Кариатида была дорогим произведением, и купить ее мог либо город, либо очень богатый человек. Так или иначе, наличие в городе столь великолепного памятника – лишнее доказательство богатства и высоких художественных вкусов горожан.
Художественную коллекцию музея в Херсонесе украшают две юношеские головы (половина натуры) превосходной работы. Одна (выс. 0, 13 м) – середины IV в. до н. э. – фрагмент статуи атлета или молодого Геракла стиля великого греческого ваятеля Скопаса (Рис. 31). Глубоко посаженные глаза, выразительная линия губ придают лицу юноши задумчивое сосредоточенное выражение. Мягкая моделировка черт лица, красивый абрис головы с коротко остриженными волосами исполнены рукой, тонко чувствующей стиль высокой классики. Другая (выс. 0, 135 м) голова юноши конца IV – начала III в. до н. э. отличается от первой пышной прической, согласно моде того времени, и, главное, всем эмоциональным строем (Рис. 32). Патетичность образа достигнута тонко подмеченным легким движением сдвинутых бровей, напряженностью взгляда, несколько скорбной складкой губ.
К III в. до н. э. относится большая, почти в натуру (выс. 0, 90 м), статуя Артемиды в пеплосе с длинным отворотом, высоко подпоясанная, с колчаном за спиной (Рис. 33). К сожалению, голова и руки отбиты. Наша статуя повторяет, как и голова Диониса, какой-то знаменитый оригинал. Очень близкая херсонесской бронзовая статуя Артемиды была найдена в 1959 г. при земляных работах в афинской гавани Пирей. Бронзовая Артемида в таком же точно пеплосе, как и херсонесская, и с колчаном за спиной. Может быть, именно с этого аттического оригинала была скопирована в эллинистическое время наша Артемида мастером не первоклассным. Фигура богини несколько уплощена, малообъемна, неподвижна.
При обзоре импортной скульптуры мы должны высказать следующие соображения. Найденные памятники, и не только в Херсонесе, но и в других причерноморских городах, позволяют говорить, что в метрополии, в Греции, были скульптурные мастерские двух родов. Одни – мастерские знаменитых ваятелей, творцов оригинальных произведений.
В других – опытные и квалифицированные художники копировали и подражали в разных размерах великим творениям. То была по сравнению с шедеврами недорогая продукция. Покупатели могли, например, приобрести произведения в стиле Праксителя, одного из прославленных мастеров середины IV в. до н. э. В Херсонесе найдена изящная, закутанная в плащ женская статуэтка (выс. 0, 315 м) именно такого типа (Рис. 34). Тонкая ткань драпируется в мягкие живописные складки, облегает стройную фигуру. Можно назвать еще пример: фрагмент статуэтки очень тщательной работы, повторяющей в миниатюрном размере (до 0,15 м) известную эллинистическую статую II в. до н. э. работы Дайдолса, изображающую обнаженную Афродиту на корточках.
Трудно сказать, как много было в Херсонесе монументальной импортной скульптуры. Кроме головы кариатиды и статуи Артемиды, сохранилось два фрагмента: часть женской фигуры (бедро) в хитоне и кусок столбика – подставки IV–III вв. до н. э. с наброшенной на него пышной, тщательно разработанной драпировкой. Сохранилась еще одна голова кариатиды в натуру III–II вв. до н. э. с тонким овалом лица (сильно поврежденного). Этот фрагмент отличается от кариатиды классического стиля более суммарной лепкой, может быть, более легким изяществом линий, миловидностью в ущерб монументальности. Много в Херсонесском музее фрагментов от миниатюрных статуэток и фигур в натуральную величину. Как бы ни мал был обломок, по точности композиционного решения можно сразу узнать Афродиту, подвязывающую сандалию и склоненную к приподнятой ноге, или богиню в позе Афродиты Медицейской, т. е. слегка склоненную. Также хороши и фрагменты статуэток малютки Эрота.
Кроме Диониса, Афродиты, Геракла, херсонесситы почитали всех Олимпийских богов. Главной покровительницей города они считали богиню Деву. Ее имя начертано на многих надписях, в знаменитой присяге, в других официальных документах. Образ ее на монетах имеет атрибуты Артемиды – колчан и лук, богиня в коротком хитоне настигает оленя, либо шагает в длинном развевающемся хитоне. Высказываются предположения, что именно такой, как на монете, была главная статуя чтимой богини. Богиня Дева изображена на небольшом рельефе III–II вв. до н. э. сидящей на скале с луком в руках в коротком пеплосе с большим отворотом и высоко подпоясанная, как и Артемида. Рельеф не первоклассной работы, но мастер верно схватил свободное движение рук, легкие складки ткани, обрисовывающей формы тела.
Как говорилось выше, в IV–II вв. до н. э. надгробные памятники создавались на месте. Можно назвать только два надгробия импортного происхождения. Интересен фрагмент венчающего стелу рельефа аттической работы из пентелейского (аттического) мрамора (выс. 0, 18 м). Это миниатюрная фигурка сирены, изображенная в той же канонической позе, что и живописная на портальном блоке, – птица с головой женщины и со свирелью в руках. На втором надгробии выполнено в классическом стиле (выс. 0, 64 м) рельефное изображение обнаженного юноши (сохранился только торс). Левая рука, державшая какой-то атрибут, была сделана из отдельного куска мрамора и приставлена к рельефу. На месте скрепления сделано неглубокое углубление. Кроме мраморной импортной скульптуры, Херсонес приобретал почетные культовые статуи из бронзы. Сохранились мраморные пьедесталы с надписями в честь божества: например, Афины, либо почетного гражданина. На верхней плоскости таких пьедесталов имеются углубления для ступней бронзовой фигуры. Найден также бронзовый указательный палец тщательной работы. Его размеры свидетельствуют о величине статуи – она была больше натуры, так же, как и фигуры, стоявшие на пьедесталах. В Херсонесском музее хранится множество обломков мраморных пальцев, рук, ног, часто в натуральную величину, и кусков красивых драпировок, что свидетельствует о наличии в городе значительного количества крупной скульптуры.
Керамика. Терракоты
Кроме скульптур импортного происхождения в Херсонес ввозилось из метрополии много различных изделий художественного ремесла. Без хотя бы краткого освещения этой области искусства невозможно представить картину художественной жизни Херсонеса. Мы выбрали наиболее интересные и, вместе с тем, малоизвестные замечательные находки из мастерской коропласта и ювелирные изделия. Изделий художественного ремесла разного рода и качества в Херсонесе найдено множество, особенно керамики. Большим спросом в V–IV вв. до н. э. в городах Северного Причерноморья пользовалась аттическая краснофигурная и чернолаковая керамика. Известно, что афинские керамисты усовершенствовали покрытие глиняных сосудов так называемым «черным лаком» блестящего глубокого черного цвета. Это прочное покрытие не пропускало ни жидкости, ни масла, не разрушалось от кислого вина. Черный лак делал посуду особенно нарядной и привлекательной. В Херсонесе много чернолаковой керамики – главного предмета вывоза из Аттики. Это гидрии для воды, рыбные блюда в виде плоской тарелки с углублением посредине для соуса, кубки-канфары, чаши-килики, солонки, пиксиды, лекифы и т. д. Самой ценной была аттическая расписная посуда в краснофигурной технике. Суть этой техники заключается в том, что фигуры оставляются в цвете глины – оранжево-красной, а фон покрывается черным лаком. Аттические вазописцы достигли чрезвычайно высокого совершенства как в реалистической трактовке человека и животного, так и в сложных многофигурных композициях, всегда расположенных в гармонии с формой вазы.
Дорогой расписной посуды в Херсонесе относительно немного. Сохранился большой краснофигурный кратер конца V в. до н. э. с вакхической сценой. Рисунок несколько небрежный, но динамические фигуры в целом составляют стройную композицию. Лекифы, гуттусы, рыбные блюда также расписаны орнаментами и фигурами животных. К концу IV в. н. э. краснофигурная техника сходит на нет, ее сменяют другие приемы украшения сосуда. На горле амфоры или пелики легкие растительные узоры исполнены из накладной позолоченой глины или белой краски. В III в. до н. э. входят в обиход глубокие открытые сосуды с рельефными орнаментами или фигурными композициями. Это так называемые «мегарские» чаши, покрытые чернокоричневым и краснобурым лаком, а также открытые чаши с рельефным медальоном в центре. «Мегарские» кубки и медальоны исполнены техникой оттиска с формы, снятой с серебряной посуды. Такие образцы керамики также есть в Херсонесе (Рис. 35). (О греческой керамике существует большая литература на русском языке, поэтому авторы не останавливаются подробно на отдельных экземплярах.)
Наиболее значительны в художественном отношении группы терракотовых статуэток, а также глиняные формы для их создания. В любом греческом городе, будь то в метрополии или на берегах Черного моря можно обнаружить подобные терракотовые статуэтки. Они находились в храмах, домашних святилищах, в жилых помещениях и, конечно, в погребениях. Херсонесские терракоты составляют значительную коллекцию – около 500 экземпляров, большинство из которых сохранилось фрагментарно и находятся в музее Херсонеса и Государственном Эрмитаже. Терракоты из Херсонеса разнообразны по сюжету, времени и месту производства. Здесь есть работы мастеров Аттики, Танагры, художественных центров Малой Азии: Мирины, Смирны, Амиса. В Херсонесе найдено несколько керамических мастерских, в которых, кроме посуды разного рода, обжигались и терракоты. Местные коропласты снимали формы с импортных терракот, с рельефных металлических изделий, с небольших мраморных произведений и, возможно, приобретали готовые формы. Особую роль в процессе создания терракот играл мастер-модельщик. Он создавал модель, с которой снимали форму и размножали изделие. Это, как правило, был высококвалифицированный скульптор-миниатюрист, свободно владеющий передачей пластической анатомии и всегда следующий господствующему художественному стилю того или иного промежутка времени. Статуэтка небольшого размера формировалась из двух половинок, иногда тыльная сторона не отделывалась детально. Для крупных произведений (выс. 0, 5–0,7 м) форма составлялась из нескольких частей. После обжига статуэтки раскрашивались.
Терракоты IV–II вв. до н. э, разнообразны и меняются со временем. В Херсонесе больше всего найдено изображений Диониса и его спутников – Менад, Сатиров, Силенов, затем идут Афродита и Эрот, Деметра, Кибела, Геракл. Встречаются и другие персонажи Олимпа. Для V–III вв. до н. э. характерны так называемые протомы. Это довольно плоский рельеф с поясным изображением Деметры и Афродиты с руками под грудью. Плащ, окутывал плечи, поднимается над головой, как бы раздуваемый ветром, и, тем самым, образует фон для головы. Протомы предназначались как посвятительные дары богам в храм или в домашнее святилище. В Херсонесе найдено несколько протом, но две из них, изображающие Деметру, выделяются прекрасной работой. Одна (V–IV вв. до н. э.) – в венце (выс. 0, 23 м), вторая – III в. до н. э. – в высоком головном уборе – калафе (выс. 0, 12 м). Композиция, разработанная еще в V в. до н. э., сохраняется и в IV в., та же классическая красота богини, но несколько смягченная по сравнению со строгой красотой статуй V в. до н. э.
Не менее художественна небольшая протома Диониса III в. до н. э. (выс. 0, 10 м). Она вырезана по контуру, захватывая плечи. Очень пышные, несколько декоративные, крутые локоны волос и бороды обрамляют лицо, на котором играет тонкая улыбка.
С развитием в V–IV вв. до н. э. театрального искусства в Греции появляются небольшие терракоты аттических мастерских, изображающие, главным образом, комических актеров. Несколько таких статуэток IV в. сохранились в Херсонесе. Это обычно коротенькая фигурка с толстым животом и толщинками на бедрах. На лице уродливая маска старика. Дубинка в руках говорит, что Геракл представлен в том образе, в каком он выступал в аттической комедии. Кроме дубинки, другой атрибут героя – львиная шкура на плечах, что придает фигуре еще более карикатурный вид. Исполнение фигуры характерного актера требует от коропласта-моделировщика большой наблюдательности. Если при создании модели в образе идеальной красоты коропласт может руководствоваться знаменитыми оригиналами монументального искусства, то здесь он должен идти другим путем, поскольку монументальное искусство еще не изображало комические типажи. Коропласт должен изучить актера, его жесты, манеру двигаться и стоять, и своим опытом скульптора-миниатюриста создать образ выразительный, убедительный, хорошо знакомый современникам. Наличие в Херсонесе таких статуэток неудивительно, напомним, что в городе был театр, и терракоты такого рода были понятны и привлекательны. Связаны с театром и небольшие терракотовые маски спутников Диониса – Менады, молодого Сатира и старого Силена (Рис. 36, 37). Как и в настоящих театральных масках, в терракотовых были сделаны прорези на месте рта. Маски исполнены очень тщательно, тонко промоделированы черты лица. Интересно, что три маски были положены в одну могилу.
Особенно многочисленна в Херсонесе терракоты в виде женской задрапированной фигуры. В монументальной скульптуре греческого мастера, начиная с V в. до н. э., разрабатывают пластику ткани, искусство драпировки для более полной характеристики художественного образа. Мягкая ткань, облегая фигуру легкими складками, подчеркивала женственность и грацию. Такой пластический прием использовали коропласты Аттики, Танагры, Мирины, создавая огромное разнообразие вариантов драпированных сидящих, спокойно стоящих женских фигур, представленных в легком движении танца. В одних случаях накинутый на голову плащ окутывает всю фигуру и руки. В других – голова с красивой прической остается открытой. Кажется, нет двух одинаковых драпировок, столь изобретательно укладывает мастер складки плаща, которые не скрывают формы тела, а мягко обрисовывают его. Изящные статуэтки любимы были во всех центрах Греции и широко расходились по городам Северного Причерноморья. Образ Эрота-малютки как в монументальной скульптуре, так и в терракоте стал излюбленным в III–II вв. до н. э. В Херсонесе есть статуэтки хорошей работы, изображающие Эрота на дельфине, Эрота с гусем и Эрота с петухом в сложных композиционных решениях. Статуэтки могли быть детскими игрушками и служить украшениями комнаты. Во многие погребения Херсонеса были положены небольшие фигурки (выс. 10–11 см) крылатого гения смерти, Танатоса, выполненные специально для погребального культа. Танатос – стройный юноша в высоком головном уборе-калафе с большими крыльями и в накинутом на спину длинном плаще. Композиция проста: на распростертых крыльях и мягких широких складках плаща, в невысоком рельефе, выделяется обнаженная прямостоящая фигура Танатоса. В этих спокойных строгих линиях фигуры, точной, но сдержанной пластике, раскрыт внутренний смысл образа. Фигурка Танатоса односторонняя, терракота имеет сзади отверстие для подвешивания.
В течение III–II вв. до н. э. характер терракот, как указывалось выше, меняется, одни типы, как протомы, сходят на нет, другие, например, Эрот, становятся популярными. В III в. до н. э. появляются статуэтки значительных размеров (выс. 0, 7–0,8 м). Если терракоты небольших размеров IV–III вв. до н. э. часто имели необработанную детально тыльную сторону, то во II в. до н. э., усовершенствовав технику обжига, стали создавать небольшие круглые статуэтки. Это были уменьшенные копии со знаменитых оригиналов бронзовых статуй Поликлета (V в. до н. э), Лисиппа (IV в. до н. э.), мраморных изваяний Праксителя (IV в. до н. э.). Известна, например, чрезвычайно точная маленькая копия с атлета Диадумена Поликлета, с тщательно проработанными чертами лица, волосами, превосходно пролепленной мускулатурой.
В 1974 г. в квартале северного района Херсонеса найдена Г. Д. Беловым терракотовая голова Геракла (выс. 0, 09 м) (Рис. 38). Эта голова поражает высоким качеством работы. Она производит, несмотря на миниатюрные размеры, впечатление монументальности.
Энергичная лепка головы, тончайшие пластические нюансы выразительного лица, большая экспрессия – все это говорит о высоком мастерстве скульптора-модельщика. Голова исполнена в стиле Лисиппа, который неоднократно воплощал в своих работах образ Геракла. Эта терракота выполнена из местной глины, но по форме снятой с импортной статуэтки (скорее всего из Смирны). Голову Геракла можно поставить в ряд с лучшими терракотами малоазийских мастеров, например, с вышеупомянутым Диадуменом. Форма, с которой оттиснута голова Геракла, еще может быть найдена в руинах Херсонеса.
В Херсонесском музее хранится торс – фрагмент фигуры Геракла. Это небольшая скульптура (выс. до 0,80 м), изображавшая отдыхающего героя и повторявшая в уменьшенном виде знаменитую статую Лисиппа. Геракл отдыхающий, фрагмент редкой пластической красоты, исполнен из местной глины. Форма могла быть, по нашему мнению, снята с мраморной импортной статуи. В Херсонесе было много, как подчеркивалось в разделе «Импортная скульптура», прекрасных работ именно такого размера. Торс, так же как и голова Геракла, найденный в 1974 г., покрыт характерной для Херсонеса светлой обмазкой-ангобом. Это не единичный случай – снятие формы для терракотовых изделий с мраморных оригиналов. Вероятно, исполнена с формы и статуэтка Афродиты (выс. 0, 35 м). Очень хороша в пропорциях, она красиво драпирована, но, видимо, при обжиге фигура исказилась, несколько нарушилась правильность поворота.
Выдающийся интерес для истории искусства Херсонеса представляет собою мастерская коропласта III в. до н. э., открытая сто лет назад, в 1888 г. К. К. Костюшко-Валюжиничем на северовосточной окраине города. Описание этой мастерской и найденных в ней предметов вошло в свод керамических изделий, изданный В. В. Борисовой. В большом, из шестнадцати комнат, доме два помещения были отведены под мастерскую, где была устроена печь для обжига и где сохранилисъ формы в количестве сорока трех экземпляров. Формы были сняты с импортных произведений: терракотовых статуэток, небольших мраморных работ, архитектурных деталей и с металлических художественных изделий – чаш, крышек зеркал, украшений шлема. Греческие серебряные чаши, равно как и глиняные, III–II вв. до н. э., имели в центре рельефный медальон с изображением целых фигур или бюстов; глиняные сосуды для масла – гуттусы – отливались в виде головы человека или животного. Круглые зеркала закрывались рельефной крышкой. Так как в Херсонесе металлические сосуды не сохранились, то даже их оттиски являются важными свидетельствами и богатства, и, главное, высокого художественного вкуса владельца драгоценных изделий торевтики. Например, сохранились три больших (до 0,16 м) дискообразных медальона с рельефами, содержание которых, композиция и пластика раскрывают нам великолепное мастерство торевтов III в. до н. э. Полон жизненного изящества медальон с Гераклом и Омфалой (Рис. 39). Герой, плененным красотой Омфалы, подчиняясь ее прихотям, принужден заниматься женской работой. На медальоне изображен момент очередного задания – Омфала протягивает ему веретено. Может быть, это крышка зеркала или медальон большой чаши. Композиция проста и гармонична, не загружена деталями. Мастер точно вписал в круг две сидящие друг против друга обнаженные фигуры. Они размещены свободно в пространстве, фон между ними как бы наполнен воздухом. Безупречно построение фигур, объемы не высоки и мягко переходят в фон.
Другой медальон не менее примечателен и точностью контуров, и, особенно, композицией. Здесь показан Геракл и его малютка сын Телеф, которого кормит лань. Сюжет и композиция повторяют знаменитую пергамскую картину III в. до н. э., копия с которой I в. н. э. сохранилась на фресках в Геркулануме. Наш медальон ближе по времени к оригиналу и тем особенно ценен для истории античного искусства. Популярное живописное произведение воспроизвел неизвестный торевт, а с формы серебряного медальона терракотовые повторения, вставленные в центр большой чаши, вошли в обиход столь далекого от Пергама Херсонеса. На третьем медальоне изображен Эрот с луком и Ника. Особенной тонкостью моделировки отличается форма с головой Афины в плаще с крылатым Пегасом или грифом строго классического стиля – повторение создания Фидия (V в. до н. э.).
Афина Парфенос стала образцом для художников многих последующих веков. Форма снята, вероятно, со шлема, где продолговатый медальон (0,08 × 0,06 м) был помещен на место налобника. Форма с головой Афины легко ляжет на дискообразный фон и сможет служить украшением центра керамической чаши. С нащечника несколько помятого шлема снята форма в виде овального медальона (0,13 × 0,8 м) с изображением обнаженного юноши, сидящего на скале. Воплощен классический идеал юношеской красоты, совершенное пластическое исполнение. Овальный медальон мог быть использован и в керамике, положенный под ручкой большой вазы – гидрии. Прекрасны и небольшие круглые медальоны (диаметр до 8 см) с изображением спутников Диониса – Сатиров и Силенов. На одном медальоне представлен бюст юного Сатира в пышном венке из виноградных листьев и с тирсом на плече. На другом медальоне – в три четверти – бюст старого лысого Силена в головной повязке и также с тирсом. В обоих медальонах, особенно во втором, все детали тщательно проработаны. Поворот бюста сделан точно по законам пластической анатомии. Реалистичность изображений достигается и тонкостью пластических переходов от объема к фону. Рельеф расположен в круге чрезвычайно удачно, оставляя свободное место для фона: автор придал композиции легкость, создал впечатление воздушной среды. Две небольшие формы для отливов (носиков), предназначенные для керамического сосуда гуттуса, решены изобретательно и выразительно. Одна в виде морды льва с оскаленной пастью, другая – в виде комической маски Силена с огромным широко открытым ртом. Деталировка головы животного и старческого лица Силена точна и подробна.
В мастерской, о которой идет речь, снимали формы с разного рода произведений. Весьма интересны оттиски – формы с мраморных работ. О голове Диониса типа «Пропилей» говорилось в разделе «Импортная скульптура». Именно с нее сделана очень добротная с толстыми стенками форма, предназначенная для многократных повторений (Рис. 40). Точность оттиска легко проверить по мраморному оригиналу. Форма была снята также с небольшой мраморной пластинки (0,15 × 0,12 м), на которой в низком рельефе изображена вакхическая сцена – шествие Диониса и его спутников. Впереди Дионис с тирсом, за ним танцующая Менада с кифарой и замыкающий шествие старый Силен. Рельеф, как и все работы, которые коропласт выбирал для снятия формы, отличается высокой художественностью. Достойна особого внимания форма для передней части женских голов, которые определяются как Афродита и Ниоба. Эти части принадлежали статуэткам величиной от 0,7 до 0,9 м. Такие размеры терракот говорят о том, что в Херсонесе были опытные мастера-коропласты. В особых печах обжигались и статуэтки по форме, и лепные, о которых говорилось выше.
Любопытна судьба фрагментированной формы. Сохранилась нижняя часть бородатой головы большого размера. Три года спустя после открытия развалин мастерской, в 1888 г., в северном районе Херсонеса найдена целая терракотовая голова старого Силена, принадлежавшая некогда большой, около одного метра, статуэтке. Голова точно легла во фрагментированную форму, что и доказывало ее производство в данной херсонесской мастерской. Тыльная сторона головы почти не детализирована, она исполнена от руки. Образ Силена традиционен – старое курносое с маленькими глазками лицо, густая борода, отдельные клочки волос на лысой голове. Не менее любопытна судьба четырех фрагментов женских и юношеских голов, принадлежащих статуэткам более 0,5 м высотой. Они найдены в разных местах города: на северном берегу, в цитадели, на главной улице в развалинах святилища. Две из них оттиснуты с одной формы, другие из форм этого же типа, сняты с импортных терракот II в. до н. э. классицизирующего направления, того времени, когда малоазийские мастера в малых формах воспроизводят оригиналы V–IV вв. до н. э. Все интересующие нас фрагменты головок сделаны из местной херсонесской глины и проработаны стекой. Одна из них явно повторяет тип, созданный Леохаром, может быть, его Александра Македонского или Аполлона.
Подводя итоги обзора терракот в Херсонесе, следует и здесь, как и в разделе о местных работах, сказать, что греческий скульптор, создавший модели для металлических изделий и терракот, всегда выступает как мастер, идущий в своих работах рядом с ваятелями монументальной пластики.
Ювелирные изделия
Много импортных ювелирных украшений находят в погребениях Херсонеса. Одни украшения служили их владельцам при жизни, другие предназначались для умершего. Серьги, ожерелья, браслеты, перстни, все это добротные изделия, которые можно долго носить без опасения их повредить. Тонкие золотые бляшки со штампованным изображением нашивались на одежду и покров покойного. Главным материалом, из которого исполнялись украшения в IV в. до н. э., было золото. Различная его обработка давала возможность ювелиру, создающему то или иное украшение, добиваться разного рода эффекта, то особой утонченной изысканности, то яркого нарядного блеска. Необходимо сказать о технических чудесах греческого ювелирного искусства, и в первую очередь о тонкой золотой нити разного сечения от одного до двух мм, о зерни, где каждое зернышко равно приблизительно одной трети булавочной головки, и о миниатюрных литых фигурках. Удивительно, с каким мастерством плели ювелиры из нитей круглые жгуты и плоские тесьмы, гибкие, как будто сплетенные из льняных нитей. Тесьма была основой шейного украшения с разного рода подвесками. Из нитей сплетались очень тонкие цепочки, служившие для сложной композиции серьги и ожерелья. Нить гнулась для исполнения разных накладных орнаментов – завитков, пальметок. Эти узоры припаивались на гладкую поверхность той или иной детали украшения.
Излюбленными предметами украшений, которые изготавливали ювелиры IV в. до н. э., были маленькие (диаметр 3–4 мм) розетки, вырезанные из тонкого диска золота. Золотой напаянной нитью обводили каждый лепесток, чем придавали прочность и рельефность цветку. Шейные украшения из тесьмы – колье – имели спереди застежку-аграф, в виде так называемого «гераклова узла», т. е. двух переплетенных друг с другом петель из золотой проволоки.
Зернь – второе чудо ювелирного дела. Применяли эти «маковые росинки» различно. Мастер неизвестным способом припаивал по четыре зернинки (гранулы) рядом так, чтобы образовать ромб, и такими ромбиками покрывали гладкую золотую поверхность, например, деталь серьги, получая эффект бархатистости и мерцающей игры света. Зернь в центре розетки имитировала тычинки. Зернью обсыпали маленькие подвески на колье и серьгах. Наконец, еще одно из чудес – крохотные фигурки человека и животного. Мастер-ювелир должен был быть и скульптором-миниатюристом. Он готовил модель размером 3–4 мм и по ней делал отливку. Все эти художественные средства ювелирного искусства IV в. до н. э. – нить, зернь, литая фигурка – позволяли мастеру создавать сложные композиции.
Замечательный комплекс ювелирных изделий IV в. до н. э. был открыт в 1891 г. К. К. Костюшко-Валюжиничем в склепе № 1012 у подножья херсонесской оборонительной стены. Склеп, лежащий около ворот под стеной, был устроен одновременно с сооружением крепости. Входной коридор-дромос (длиной 1,42 м) – тесный и низкий (всего 0,75 м высотою) вел в погребальную, также низкую, камеру, длиной 7,55 м, расположенную поперек входа, т. е. Т-образно. В стенах склепа и дромоса были устроены небольшие ниши для установки урн с прахом. Всего в склепе было семь погребений, шесть в сосудах-гидриях (в трех бронзовых и трех глиняных). Кости седьмого погребенного лежали на полу при входе в дромос. Один из бронзовых сосудов, обозначенных археологами под № 5, имел гравированную надпись «Приз с праздника Анакий», т. е. со спортивных игр в Афинах. Мы уже указывали, что херсонесские атлеты успешно выступали на состязаниях в метрополии. Но погребен был в этой урне прах женщины с большим набором великолепных драгоценностей. Там лежало шейное украшение – колье – из тесьмы с подвесками в форме тонких острых лепестков и другое, особенно нарядное, с аграфом «гераклов узел». Петли аграфа выполнены из толстой проволоки с насечками, разбивающими гладкую поверхность и придающими украшению мерцающий блеск. Концы золотой тесьмы схвачены короткими трубочками, на которых напаяны из тонкой нити крохотные лепестки. Трубочки переходят в скульптурные головки львов. Один из них держит в зубах петлю для крючка, прикрепленного к аграфу. Крутые петли аграфа усыпаны ярко мерцающей зернью.
Особенно замечательна пара серег, представляющих собой сложную, мастерски исполненную композицию (Рис. 41). Общая длина трехчастной серьги – 0,085 м. Верхняя часть сделана в виде крупной розетки с рельефным узором из напаянных нитей. К ней на двух цепочках подвешена центральная многоструктурная композиция из многочисленных миниатюрных (размером в 4 мм) фигурок. В середине композиции – колесница, запряженная четверкой лошадей (квадрига). На колеснице крылатая Ника, погоняющая лошадей. По сторонам кудрявые деревья, под каждым из них женская фигурка с кифарой. Несмотря на буквально микроскопические размеры, мастер сумел показать коней с поднятыми передними ногами, скачущими на зрителя, формы человека и животных реалистичны в пропорциях, движения естественны. Под этой динамической сценой – полулунка, покрытая ромбиками из зерни. По краю лунки – розетки и скачущие грифоны. Показана их передняя часть (размером в 3 мм). Заканчивается вся композиция двумя ярусами цепочек с подвесками в виде объемных капель с лепестками у петли. «Капли» верхнего ряда – гладкие, нижнего – более крупные и украшены остроугольными зигзагами с капельками зерни на углах. Каждая деталь серег отражает свет, «играет». Нарядные серьги, спускающиеся с ушей до плеч, как бы освещали лицо, оставляли на нем золотые блики. Разный характер отдельных частей не разбивает целого. Все соотношения точно рассчитаны в контрастах плотных частей и тончайших цепочек: щиток, полулунка, ажурная сценка, сбегающие вниз подвески на легких цепочках. Серьги красивы издали своим блеском и динамичным покачиванием подвесок, вблизи хорошо видны удивительные миниатюрные детали.
Надо заметить, что подобные серьги были найдены в Феодосии, выполненные также в той же технике, но более скромные, имеются в городах Боспорского царства. Серьги Херсонеса могут считаться лучшими в Северном Причерноморье и вместе с феодосийскими уникальны среди известных нам ювелирных украшений этого рода.
В урне № 5, кроме серег и колье, находились два серебряных браслета, концы которых завершались скульптурными головами баранов. Был там и серебряный перстень с рельефным изображением на щитке бюста Афродиты и Эрота. На золотых штампованных бляшках из этой же урны тот же сюжет. В одну из чернолаковых гидрий (урна № 4) вместе с прахом также были положены превосходные женские украшения. Колье такой же композиции, как и в урне № 5, но аграф еще обогащен накладными розетками и пальметками, а между ними в центре – крохотная литая фигурка Сирены, играющей на свирели. Серьги здесь простые, в виде петли со скульптурной головкой льва. Выделяется среди всех ювелирных предметов урны № 4 золотой перстень-печатка, на гладком щитке которого гравировкой представлена Афина в шлеме, сидящая на алтаре с копьем и маленькой фигуркой Ники на руке. Этот образ создан Фидием в середине V в. до н. э. в колоссальной статуе богини, стоящей с копьем и маленькой Никой на руке. Мастер-гравер IV в. до н. э. сохранил образ, но, выполняя композицию в круге, усадил богиню и тем заполнил гармонично плоскость щитка.
В урне № 3, простой глиняной, даже не покрытой лаком, также находился золотой перстень с гравированными атрибутами Геракла – луком и палицей. В урне № 1, бронзовой, и № 2, глиняной, были только кости. Между сосудами лежали на полу статуэтки Танатоса. В погребении при входе, кроме костей и золотых штампованных бляшек с головой Пана, оказалось 16 мелких терракот – рельефных гроздей винограда и цикад. В подстенном склепе находился комплекс погребений богатой семьи, хоронившей здесь своих умерших в течение десятилетий. Технически сложные золотые изделия единичны и доступны только очень состоятельным гражданам. Любимой дочери или молодой жене были положены лучшие драгоценности. Все, что там сохранилось, является образцом высокого художественного вкуса.
Если серьги с квадригой и колье уникальны для Херсонеса, то серьги и браслеты со скульптурными головами животных встречаются в других, менее пышных погребениях, а мотив серьги с львиной головой продолжал жить и гораздо позднее. Кроме золотых украшений в ходу были и бусы из сердолика и халцедона, горного хрусталя, граната, аметиста, подвески и бусы из непрозрачного многоцветного стекла – синего, зеленого, желтого, бирюзового, – украшенные накладными масками, нитями, глазками.
Инвентарь склепа № 1012 не характерен своим обилием драгоценностей для общей массы погребений IV–II вв. до н. э. В могилах этого времени много терракот, чернолаковой посуды, но ювелирные изделия гораздо более скромные. Это полоски налобников из тонкого листа золота, перстни с вставками из камней, в основном сердолика, серьги. Среди последних встречаются образцы высокого художественного мастерства. Например, серьга III в. до н. э. длиной 35 мм. К круглому щитку (диаметр 8 мм) с выпуклой семилепестковой розеткой подвешена литая фигурка Эрота, держащего лук (?), с развевающимися лентами за плечами (общая выс. 1, 1 см.). Фигурка хорошо построена, выразительна. Образ малютки Эрота характерен для эллинизма. Дорогие ювелирные изделия, подобные находящимся в склепе № 1012, скорее характерны для погребения богатого Боспорского царства, где они возникли под влиянием скифского соседства. В метрополии, как правило, погребения скромны, и херсонеситы придерживались традиционных греческих правил.
В итоге обзора херсонесских памятников искусства IV–II вв. до н. э. надо прежде всего сказать о прочных эстетических взглядах херсонеситов, выраженных в твердой приверженности греческим приемам искусства, т. е. реалистической трактовке формы и классическому идеалу красоты. На этих принципах покоится не только выбор импортных произведений, но и, самое главное, творчество местных мастеров-живописцев, скульпторов, создателей лепной скульптуры. Не будучи очень богатым полисом и не имея возможности приобретать самые ценные предметы импорта, как, скажем, творения собственных рук великих мастеров, Херсонес, однако, выбирал предметы высокого художественного достоинства. Вспомним кариатиду IV в. до н. э., головы Диониса и богини, ювелирные украшения и прекрасные терракоты. Все создано по одним и тем же эстетическим законам гармонии, симметрии, реалистичности форм.