Поработали мы добротно, продуктивно поработали, несмотря на большое количество присутствующих. Так как пришли к согласию, по форме и методам работы, еще на предварительных обсуждениях проекта. И осталось отчетливо донести выработанные положения до Михаила Андреевича и согласовать с ним организационные вопросы.

Суслов пригласил стенографистку и поэтому каждый старался говорить построже, хотя я был уверен, что и предыдущий разговор писали. По крайней мере, я бы так и сделал.

- Насколько я понимаю, главный вопрос у нас организационный. Он же, по большому счету политический, - начал Михаил Андреевич, - прошу вносить предложения.

Первым взял слово, Степ Степыч:

- Предварительно проработанные документы есть у всех нас на руках. Поэтому остановлюсь на ключевых моментах. Некоторые из нас будут работать в Фонде на общественных началах. Однако Юрий Алексеевич Гагарин предлагается на пост президента Фонда и несомненно будет им избран, так как наша организация создается фактически под него. Вы согласны с этим, Михаил Андреевич?

- Да, без возражений.

- У нас, ни у кого, их тоже нет. Единогласно.

- Почетным председателем наблюдательного совета просим быть вас, Михаил Андреевич.

- Не возражаю. Этот вопрос уже согласован с Леонидом Ильичем Брежневым. А Александра Михайловича попрошу быть моим заместителем... Вижу возражений нет. Единогласно.

- Еще нужна ваша помощь в подборе кандидатов на пост освобожденного секретаря парткома Фонда и начальника отдела кадров.

- Начальник отдела кадров... я вас правильно понимаю? Нужен доверенный человек КГБ?

- Конечно, выход за границу, валюта, иностранные граждане. Таковы правила игры и нам не стоит создавать себе лишние сложности еще в начале пути.

- А почему бы нам не обратиться к Василию Григорьевичу? Его послужной список позволяет надеяться, что он справится с этой работой. К тому же он квалифицированный специалист психолог, что очень важно на такой должности. Как вы смотрите на это предложение товарищ Неверов?

- Извините , Михаил Андреевич, но я уже присмотрел себе должность завотделом социальной адаптации воспитанников детдомов и интернатов. Будет много конкретных и полезных дел. Прошу позволить мне заняться этим делом.

- У меня нет возражений, это полезная инициатива. На кадры найдем, не только соответствующего, но и полезного человека. А вот на должность секретаря парткома у вас есть своя кандидатура: Антон Васильевич Гуляев, будет набираться практического опыта и одновременно учиться В ЗВПШ. Мы поможем ему справиться с обязанностями. Самоотвод не принимается, предложение ваше и проводить его в жизнь вам. Что вы на это скажете товарищ Гуляев?

- С поля боя не побегу. Приложу все силы, товарищ секретарь ЦК КПСС. Разрешите, у меня есть предложение по кандидатуре начальника отдела кадров. Подполковник Деменьтев.

- Каким же образом он попал в поле вашего зрения, товарищи? - недоуменно сказал Суслов.

- Позвольте мне, Михаил Андреевич.

- Прошу, Степан Степанович.

- Еще четыре года назад, Деменьтев был участковым в Медведково и хорошо знаком со спецификой детдома и его воспитанников.

- И какое же было у него звание? Младший лейтенант...

- А еще раньше полковник СМЕРШ НКВД. Реальность. - подсказал профессор и он имел на это право, так как сам прошел таким же извилистым путем в своей карьере чекиста.

" Вот уж воистину: за одного битого, двух небитых дают. Иосиф Виссарионович был не только спецом в языкознании, но и хорошо изучил фольклор. Творчески". - Подумал я.

- Ничего не могу обещать, но отнесусь к вашим пожеланием со всей ответственностью, - обнадежил присутствующих Суслов.

Ну и далее все в таком же ключе. Конструктивном, так сказать.

На должность своего зама, вице-президента, Юрий Алексеевич предложил нашего бывшего заведующего районо - Степана Мефодиевича Коржакова. Выдвинув его, как кандидатуру от Министерства образования. Очень разумный ход, на мой взгляд. Мне явно виделось, что Юрий Гагарин, в этой реальности значительно вырос. Как руководитель. В общем все шло гладко... как по мне, так слишком гладко.

Все выяснилось, на разборе полетов, в столовой детдома. Куда мы все приехали, кроме Гагарина и АМ, чтобы обменяться впечатлениями и заодно пообедать или поужинать. Ведь разговор с Сусловым продолжался более трех часов, а пообедать, партийными харчами, нас не пригласили. Или как выразился председатель колхоза, человек с большим чувством юмора, мы и так наговорили на целых три стакана чая.

Общее мнение озвучил профессор:

- Поздравляю вас соратники, мы опять участвуем в эксперименте. Большом социальном эксперименте.

Это было действительно так и еще, эта правда была опасной. Есть над чем задуматься. Даже если я, Степ Степыч, председатель колхоза, полковник и Валентин вошли в наблюдательный совет на общественных началах, это не означало, что мы ушли от пристального внимания Суслова и его присных. Хватка у функционеров партии, особенно старой школы, была железная. В своей реальности я бы сказал: "Мы попали..." и то, что это было неизбежно, служило нам слабым утешением.

Молчали, думая каждый о своем.

- Василич, а майор, который уже подполковник, знает куда ты его сосватал? - Спросил я у Гуляева.

- Ваня, мы же тоже не погулять вышли, почти месяц его обрабатывали всем коллективом аксакалов. С Юрием Алексеевичем во главе.

- Поднаторели вы однако в своих ЦПШ.

- А то, - по старому ухмыльнулся бывший старшина танкист и партработник высокого уровня в ближайшем будущем. Растут люди. "Ну дай Бог нашему теляти вовка зъисты", - как говорил уже мой старшина, в далеком будущем.

А Степ Степыч наехал на меня конкретно:

- Иван, ну почему ты не можешь промолчать? У тебя семья, трое детей под ответственностью, а шило в заднице все не дает покоя. Как у молодого, необученного.

Отвечать на риторические вопросы я смысла не видел. Однако поддержка пришла с самой неожиданной стороны, от полковника:

- Все правильно он сделал, провел разведку боем.

- Или состоялся обмен мнениями заинтересованных сторон. Может излишне прямой, но необходимый, - продолжил профессор.

- Я тоже не вчера замужем, но этот разговор можно было отодвинуть и на потом, - как-то неуверенно возразил ему Степыч.

- Можно так отодвинуть, что совсем задвинуть. Правильно Иван сделал, принял огонь на себя, - не согласился с ним полковник.

И больше мы эту тему не обсуждали. Предстояла Работа. Это понимали все.

А у меня еще было много личных дел и не менее важных. Для меня. Я решил уйти из Института Физики, пришла пора перемен. Я слишком вырос из образа аппаратчика 5-го разряда и стал мешать профессиональному росту своих подопечных ребят, техников. Расти пару лет до 6-го разряда, когда твои нынешние подчиненные будут инженерами-технологами, научными сотрудниками и уже сейчас учатся в технических институтах. Нужно было отпускать их в свободный полет. Да и скучно мне стало работать в институте.

На семейном совете решили, что мне нужно переходить на дневное отделение и заканчивать там 4-ый и последний курс института. Осталось немногое, досдать где-то десяток, другой экзаменов и зачетов. Однако решение было принято и его нужно было выполнять.

Непростой разговор предстоял мне в Институте физики, однако все оказалось не так сложно. Если Роман, как завсектором, был обескуражен и огорчен моим решением, то Вячеслав Васильевич спокойно выслушал меня и Романа. И попросил вернуться к разговору через некоторое время.

- Александру Михайловичу звонит, - догадался Савочкин.

Так оно и было, поэтому разговор мы продолжили в кабинете академика:

- Что я могу сказать, Иван, нам жаль. Вот мы втроем квалифицированные специалисты, а твой уход будет для нас большой потерей, - заявил АМ.

- Хотя это было предопределенно еще твоим выбором профессии, - заметил ВВ.

Роман молчал, он уже все мне высказал, ранее.

А Александр Михайлович продолжил:

- И ожидаемо, жаль, что ты не захотел связать свою судьбу с физикой. Ты еще не понимаешь насколько важны в нашей академической среде порядочные, принципиальные люди. Бойцы. Они подороже многих докторов наук будут. Уж мы это знаем, - и Александр Михайлович, своей руководящей рукой разлил нам по писят и пожелал мне удачи.

А когда мы принялись за кофе, как всегда отличный, АМ попросил моих начальников, полностью, рассчитаться со мной по отгулам и отпускным и лишь потом подписать приказ на увольнение. Вот это был Подарок. За, что я искренне поблагодарил присутствующих и пообещал всегда быть готовым им помочь... если кому, из их личных врагов, нужно дать в морду. Чем вызвал бодрый и здоровый смех окружающих.

Смех, смехом, а я ушел в отгулы, потом пойду в отпуск и далее в учебный отпуск... А там и переведусь на дневное отделение. Впрочем до этого пахать и пахать нужно, чем мы и занялись с Саней, полностью освободив женщин от домашних забот. Лена с головой погрузилась в научную работу на кафедре, а Анна Павловна...

Вот здесь требуется отступление. Анатолий младший был очень привередливым типусом и главным в его жизни было поиграть и поболтать. Причем, к великой радости бабушки, говорить он начал с года, а к двум годам его словарный запас составлял не менее тысячи слов. В авторитете у него был только Саня, который мог с ним разговаривать хоть на английском языке и тот ходил за ним, как привязанный. Однако и у меня нашлась на него управа - я заметил, что когда я бренчу на гитаре он все время вертится, где-то рядом и помалкивает. Чем я и пользовался, читаю конспекты и бренчу что-нибудь потихоньку. Иногда подпеваю, но все так... три аккорда в две струны. Я, только, в большом подпитии мог заспивать.

И вот картина маслом, дома мы вдвоем с Анатолием, я бренчу и читаю конспект, сын в носу ковыряется... Идиллия. И вдруг раздается Толяшин рев, который вцепился в штанину неизвестно когда появившегося и молча пускающего слезу Саню. А еще, в проеме двери застыла моя мама-теща и выражение ее лица было очень озадаченное. У меня внутри все застыло:

- Что случилось? Отвечать. Быстро, - вскочил со стула и рявкнул я.

- Ничего, все нормально Иван. Только песня, что ты пел...

- Ну родные, ну вы и чудите. Так нельзя... а кстати, про какую вы песню говорите? - я облегченно сел на стул.

......... Народ безмолвствует.

Наконец Саня разродился:

- Вы знали ласки матеpей своих,

А я не знал и лишь во сне,

В моих мечтаньях детских и простых,

Мать, иногда, являлась мне.

(Юрий Цейтлин)

- Саша, ну это просто песня и что? Мало ли их сейчас поют. А сколько дворовых и блатных, ну очень жалостливых.

- Иван, не уходи от ответа. Давай четко: с кем, где, когда? - Вступила в бой тяжелая артиллерия в лице Анны Павловны.

Пришлось на ходу выдумывать, что слышал песню в своих странствиях, от одного бича во Владике. А тот слышал ее от спившегося штурманка, ходившего в Бразилию на сухогрузах. Вот там-то местные, на этот незамысловатый мотивчик, поют свою "Рыбацкую песню". Штурман рассказывал и о содержании этой песни.

- Ты, хоть, что-то из текста, той, песни помнишь?

- Ну мамуля, вы прямо как теща пытаете, - пытался уйти от ответа я. - Помню, из-за интересного названия лодки: "Моя жангада выходит в море и я работаю красавица...", - вроде похоже.

- Жангада это не лодка, это плот на португальском языке. Ну Ванечка, может, что еще?

Во как тещу зацепило, придется помочь. Как говорится помощь от друга:

- Саня, ты мне последний куплет процитировал?

- Да.

- Так есть еще один, но я его не точно помню:

"Дни нашей жизни в океан летят,

О берег бьет морской прибой.

В босые ноги молодых ребят,

Что по песку идут домой.

В своих хибарах с детства там живут

Их Капитанами песка зовут." (Тайфун)

Где-то так.

- Есть, - почти крикнула теща, - Жоржи Амаду "Капитаны песка". Ты понимаешь Ваня, я начала переводить эту книгу в 1952 году и часть даже успела опубликовать. Но потом... не сложилось. И вот эта песня неизвестного штурмана... Как она подходит к этой книге, как будто вплавлена в контекст произведения Жоржи Амаду.

А я цинично подумал: "А уж как эта песня влита в кинофильм "Генералы песчаных карьеров".

- Я уверена, что штурман читал это произведение в оригинале или на испанском, - воинственно заявила теща.

- Мама, у тебя осталась эта книга на испанском? - спросил Саня.

-Да, я тебе ее обязательно дам. А себе поищу, в Ленинке, португальский оригинал. Только Саша, обязательно надиктовывай перевод на магнитофон, будем работать над литературным изложением.

Я предусмотрительно, попросил Саню с тещей отложить повторное исполнение песни до прихода с работы Елены. И точно, вечером вся семья потребовала от меня выступления на бис, а проплакавшись, к работе с текстом присоединилась Лена."И чего рюмсать, интересно, вот хлебнули бы эти Кэпы Ваниного бродяжьего одиночества..." - подумал я.

Дружным коллективом, они перевели Капитанов просто лётом и уже осенью их работу должны были начать напечатать в журнале Иностранная литература. Анна Павловна ожила, к ней пришло второе дыхание и неуемное желание работать. Мне даже приходилось ее слегка притормаживать. Чуть-чуть. Санька ходил гордо выпятив грудь, как же среди авторов перевода была и его фамилия: А.П.Новикова, Т.А Новикова и А.Н.Новиков. Семейный подряд.

Но и это не было концом, этого, вроде бы незначительного события. Как-то вечерком Саня привел к нам домой детдомовского преподавателя пения, Валериана Константиновича Теточкина. Который попросил разрешение на исполнение песни детдомовским ВИА.

- Валериан Константинович, я то какое имею к этому отношение? Услышал от бича, бич от штурмана, штурман где-то в Бразилии... А окажется, что это народная нанайская песня.

- Иван Иванович, а ведь это идея. Бразильская народная песня, автор перевода на русский язык неизвестен. Вот вы послушайте, мою аранжировку...

А вот это была вещь, песня приобрела силу и колорит для хорового пения. Прямо Счастливый случай, так сказать.

- Валериан Константинович, надеюсь вы понимаете, что если вы не выступите с песней перед большой аудиторией, у вас ее украдут.

- Не в первый раз, Иван Иванович, но я предупредил ребят.

Предупредил... да... как это интеллигентщиной попахивает.

- И еще, как вы назвали ансамбль?

- Мы еще не придумали.

- А кто будет думать гражданин Теточкин? Как вы лодку назовете, так она и поплывет.

- Вот вам к обсуждению. Например: Хомо, Люди, Генус, Род, Счастливый случай, Прохожие... Думайте, предлагайте, решайте.

А я решил тоже действовать и подключил Валентина. Тот хоть тоже интеллигент, но куда зубастей многих начальников будет. Мы вдвоем пришли на репетицию ансамбля в детдом и здесь оторвались по полной. Я украл им танец и мизансцену из клипа "Несчастного случая", а вихлястой блатной походочке с чечеткой, парней учить было не нужно. Но все равно - сапоги должен тачать сапожник, поэтому пригласили хореографа. Его нашел Валя и идею костюмов придумал, то же Валентин. А пошили их в мастерской детдома: клеши, галифе, безрукавка, тельник, пятиклинка, бескозырка. Один персонаж кордебалета, должен был быть голым по пояс, с бабочкой и в котелке. А так, как одновременно петь и танцевать, это вам не... не очень просто, поэтому записали песню на магнитофонную пленку и исполняли миниатюру под фанеру. Радиолюбители среди ребят были, поэтому и звук...Был. Главное, что было нужно, это соблюсти чувство меры и не свалиться к "По приютам я с детства скитался...". Возглавляемому Теточкиным любительскому коллективу, как ни странно, это удалось. Правда это им стоило... труда. Однако получилось, сольное пение сочеталось с хоровым и песня зазвучала мощно, а не жалостливо. Хореография была поставлена, как пляска теней. Фон, из которого постепенно исчезали и возникали силуэты фигур. Абрисы.

Когда мы показали композицию, совету Фонда и руководству детдома, то зрелые люди были просто поражены, тем как любители, с минимумом средств, создали вещь... Просто бьющую по мозгам. Редкая удача.

Валентин сделал копии киносъемки, аудио записи песни... и умчал, не сказав никому ни слова. Не знаю на какие рычаги он нажимал, каких людей подключал, но 1-го Мая она впервые прозвучала в утреннем эфире на ГРК "Маяк". А второго мая Теточкин стал знаменитостью, потому что песня звучала почти на всех маевках страны. Так ее и объявили по радио: бразильская народная песня, автор русского текста неизвестен, музыкальная обработка В.К. Теточкина. Исполняет ансамбль миниатюр "Фильмоскоп". Не больше и не меньше.

Валериан показал, что под мягкой оболочкой интеллигента не от мира сего, у него наличествует жесткая сердцевина. Которая не даст ему сбиться с проложенного курса. Бурное заседание особой творческой тройки из Теточкина, Новикова и Алексеева, вынесло приговор: творческий стиль ансамбля развивать, за ним будущее. Пригласить в ансамбль на постоянную основу профессионалов: хормейстера, режиссера-постановщика, хореографа, мастера света, звукооператора, видео оператора, оформив с ними трудовые соглашения через Фонд. Та же, как и с руководителем коллектива товарищем Теточкиным. И денег, не жалеть.

Товарищ Алексеев будет выполняет страшную забугорную обязанность продюсера ансамбля. И на нем будет ответственность за финансовую связь с еще более страшным существом, спонсором - Детским Фондом. Ничего из репертуара не сдавать налево. Все выступления только через Фонд, таково было мое требование. Основным источником художественного материала, основой репертуара, решили взять бардовские песни. С авторами которых, так же заключать финансовые договора. Таким образом мы надеялись вовлечь творческую часть правозащитников в сферу деятельности Фонда. Более того, дать им всесоюзную аудиторию, а так же привлечь к поиску и консолидации молодых музыкальных талантов, по всему Союзу. Ведь барды, это клан, довольно замкнутый и людям со стороны к ним не подступиться. Поэтому Фонд организует молодежную передачу на "Маяке", а затем и на телевидение. Ведь ансамбль должен будет постоянно обновляться сам, обновлять свой репертуар и расти в творческом плане. Стать настоящим коллективом самодеятельности всесоюзного масштаба. А то, что перспектива у ансамбля была, следовало из массы писем "Фильмоскопу",приходящих в редакцию радиостанции "Маяк". Там было все и просьбы, и предложения, и благодарности, и... критика. Куда без нее. Конкретную информацию по ансамблю, мы решили не давать. По многим очевидным причинам.

Хотя я устранился от активной деятельности в "Фильмоскопе", однако не отказывался помогать в подборе художественного материала. Лена, знала многих в институте и ее знали многие. Поэтому она сумела представить нас бардам, вышедшим из стен МГПИ, с которыми была знакома. Они нередко собирались на свои междусобойчики в алма-матер: Юрий Визбор, Ада Якушева, Юлий Ким, Юрий Ряшенцев... Это были гиганты среди бардов, но кроме них было достаточное количество не столь известных исполнителей, но тем не менее написавших замечательные песни. Это было наше поле интересов, на котором "Фильмоскоп" и авторы песен могли собирать не один урожай.

На первую встречу Лена привела, вместе со мной, Валентина, Теточкина и Саню, который стал учиться играть на гитаре. Когда она представила Теточкина, как руководителя "Фильмоскопа", то Юлий Ким стал подсмеиваться над популярностью песни "Капитаны песка". Мотивируя это тем, что слезливая криминальная тематика не несет мощного гражданского импульса, хотя и нравиться толпе. Валериан пытался спорить, а я решил, из вредности, подоср... наказать Кима и исполнил написанную на его стихи песню Владимира Дашкевича:

"Как родная матушка все молила бога,

Все поклоны била, целовала крест.

А сыночку выпала дальняя дорога,

Хлопоты бубновые, пиковый интерес..."

И поинтересовался его мнением об этой песни. Интересно, что Юлий ее обозвал, чистой воды, цыганщиной и дворовым ширпотребом. Наверное был не в духе, сегодня. Только, теперь, у него будет в "Бумбараше" на одну песню меньше. Не буди лихо..., так сказать. Тем не менее Юлий, в конце встречи, подошел к нам и пытался аргументировать свое резкое поведение. Вроде, как извинился.

На это, мы предложили ему и всем присутствующим попробовать свои песни в нашем ансамбле. При этом активно участвовать, как в аранжировке песен, так и в постановке миниатюр. И гарантировали авторские отчисления. Справедливые. Только честно предупредили, что с протестной лирикой пусть идут в... другое место. Обещали подумать. Ну, что же и это было лучше, чем ничего.

А моя институтская одиссея заканчивалась... и уже нарисовался, на выходе, новоиспеченный преподаватель русского языка и литературы. Педпрактику я прошел в детдоме у Степ Степыча и окончательно осознал, что преподавание - это не мое. Экзамены все досдал и осталось сдать только те, что были по плану этого, последнего семестра и еще государственные экзамены. Это, не составляло для меня проблемы, я был готов.

К Ван Ванычу ходил на "семинары" для своего удовольствия, никакой подготовки к соревнованиям, так... дабы не отвыкнуть. И он уже смирился с моим выбором.

Пришла пора задуматься над будущим, а выбора то, большого и не было. Блатовать, напрячь связи и устроиться в какой-нибудь печатный листок, типа рупор доярки. Или идти к Степ Степычу преподавать в детдоме обязательных три года, или... привет родные сапоги. Добровольцем. А еще Саня учудил, заявил, что сразу после школы не будет поступать в институт, а пойдет в армию. Как все. Нет, так же, как все. Взял да и завалил мне все рассчитанные под него планы. Теперь мне предстоял серьезный разговор с Леной и жесткое противостояние с мамой-тещей. Так как я выбрал армию.