С Нового года отмотало уже больше недели и в воскресный день я проснулся позже обычного - прошедший очередной субботний "семинар" у Ван Ваныча вымотал меня до нельзя. Эти три кавказца - самбиста, прикрепленные к Ван Ванычу из столичной спортивной роты для повышения спортивного мастерства, вязали меня узлами во время спарринга... и забывали развязывать. Сильные от природы, цепкие, быстрые и дико выносливые - если им удавалось осуществить удачный захват, то меня не спасали ни техника, ни опыт. Они переводили борьбу в партер (положение лежа) и дожимали меня в пяти случаях из десяти. Фифти фифти. Необходимо было постоянно сбивать им захваты или проводить контратаку максимально синхронно с их атакой, а это уровень японских борцов дзюдо.

Лучших из лучших в мире. Они во всех четырех весовых категориях могли выставить по десять борцов и те заняли бы все десять первых мест в трех категории. И уступили бы первое место только в открытой весовой категории голландцу - Гесинку.

Ван Ваныч только хмыкал, глядя на мои схватки. И как-то проходя мимо его кабинетика я услышал свое имя и не удержался - подслушал:

- Вы, горные бараны, должны на руках носить Ивана и радоваться, что он работает с вами в поединках. Он сегодня провел с вами по три схватки. Вы понимаете, как это трудно. Он легче каждого из вас на десяток килограммов и тем не менее уродуется для команды. Ведь если бы не его рост, то я бы сказал - это высококлассный японский дзюдоист. Скажите мне Ваше барановичество - где вы можете поиметь такой опыт! Где!?

Дальше я не стал слушать его разнос и понял, что опять прокололся. Я не такой высококлассный, как думает Ван Ваныч - просто дзюдо развивается. Я же знаком с дзюдо образца 2000 года, по сравнению с 1960 годом прошло более двенадцати Олимпиад. А это не шутка. Слова Ван Ваныча орлы не приняли всерьез и не работали в спарринге по заданию, а все старались меня измотать и задавить, следуя своему высокому самомнению. И когда один из них чуть не порвал мне связки, хотя я сигнализировал что сдаюсь - Ваныч их просто выгнал. И не взял обратно, несмотря на все просьбы высокопоставленных защитников. А я стал работать с Петром и Федором и хотя они были еще тяжелее, но мы работали по заданиям тренера, а не бились изо всех сил за победу. Даже я заметил, как вырос наш уровень и Ван Ваныч все чаще задумчиво поглядывал на меня. Особенно четко отгранился талант Петра, очень умный боец с колоссальным опытом - он буквально предугадывал мои действия на ковре (татами). К человеку пришла вторая молодость и мы все за него были рады. Кстати с кавказцами он расправлялся за полминуты, те даже вспотеть не успевали, как следовала чистая победа Петра.

Когда, в последний раз, пришли ходатаи за горцев, Ван Ваныч выставил в спарринг против них Петра. И тот потратил на них всех около двух минут. Спортивные боссы возмутились, мол Петр тяжелее каждого из них на пятнадцать килограмм. Тогда Ваныч выпустил меня и я в упорной борьбе чисто победил двоих, а третий из них пожаловался на растяжение и со схватки снялся. Начальники вполне дружелюбно распрощались с Ван Ванычем и больше мы кавказцев у нас не видели. А вот к Петру и Федору подходили с предложениями перейти к более именитым тренерам. На что те дипломатично замечали о конях на переправе и предстоящих Олимпийских играх 1964 года.

Но это все было позже, а ныне с самого утра в большой комнате сидел Деменьтев и попивал чаек с Саней. Саша был напряжен, значит уже подвергся расспросам и о чем его пытали не такая уж головоломка - всплыла драка в детдоме. На нас показаний не должно было быть, разве от наших, но это вряд ли. А противники видели наши лица замотанные шарфами по глаза, да и то им было не до этого. "Нейтралы" сидели в спальне, так что посторонние показать на нас не могли.

Однако лейтенант...опаньки - уже старшой, все же появился у нас, а это было не к добру. Мне ничего не оставалось, как продолжить утренний туалет и сесть за стол завтракать вместе с незваным гостем. За завтраком говорили о погоде, работе, международном положении... и о нашей машине. Вернее я мотал головой, а говорил Саня.

А так как я парень не дурак, хоть дурак немалый, то предложил Деменьтеву испробовать авто на ходу. С этим предложением, старший опер и лейтенант согласился незамедлительно и попросил подбросить его в центр по сугубо личному делу. Саня тоже был не глуп и начал собираться по своим пацанским делам. Гулять. А нам с Деменьтевым предстоял разговор тет на тет, как говорится.

До того как выехали на Осташковскую он ограничивался краткими замечаниями по автомобилю и моей манере езды. А когда по его просьбе притормозили на обочине и начался собственно разговор:

- Я понимаю язык глухонемых - русскую версию. Писать не нужно.

Я хочу, что бы ты меня понял и поэтому кое-что расскажу о себе.

Я начал войну в ОМСБОНе рядовым бойцом по комсомольскому призыву - пришел из дальневосточной погранзаставы. Работали на оккупированной территории в глубоком тылу врага - Белоруссия, Украина... После освобождения нашей территории был направлен в СМЕРШ Наркомата внутренних дел и "зачищал" ближайшие армейские тылы вплоть до победы. После войны ловил националистические банды по всей пограничной территории СССР и в 1952 году помогал полякам - можно сказать делился опытом. Кто подсунул мне эту суку: то ли "свои поляки", то ли остатки подполья, то ли американцы - я так и не узнал. Но у меня никогда не было семьи и я "поплыл", а рядом не оказалось никого, кто бы меня остановил.

Раскрыл ее я сам и "закрыл" сам, вместе со связником: ее наглухо, а связника сдал польским коллегам. Сам же полетел виниться к своему начальству, а там меня уже ждали. На допросе главная тема: почему застрелил связника и все мои доводы, что я сдал его полякам живого - разбивались об непоколебимую уверенность моего бывшего дружка, что я вру . Он сейчас большой начальник в УВД Мосгорисполкома, а тогда он меня утопил и я пошел под трибунал и по этапу. Дело пересмотрели только в 1957 году, помог друг фронтовик из КГБ. Он же и вытащил меня сюда на должность участкового и добился возвращения мне офицерского звания, аж целого младшего лейтенанта. Я в этом районе Москвы родился заново, по сути, как бы вернулся домой с войны длящейся двенадцать лет. Я сделаю все, что бы помочь здешним людям, даже нарушая служебный долг. Да у меня испарились его остатки когда я узнал, что тех двух псов, которых ты убил, - он даже не повернулся ко мне,- прикрывал мой "дружочек". Тот, что отмерил мне десятку - исключительно по служебному долгу. Его отправят по-тихому в отставку и ворошить это гавно, никто не желает. Сталина нет и все быстро начало гнить, а ведь прошло всего семь лет. Вот ответь мне - это начало конца?

- Да, - кивнул я.

- И ничего нельзя сделать?

- Не знаю, - показал я.

- Но ты попытаешься - если представиться возможность? Ты чувствуешь хоть какую-то возможность? Не вибрируй, с Гуляевым мы начинали в ОМСБОНе, он из старшин и жук еще тот. Но верный мужик.

- Я пойду до конца.

- Я "провел" тебя по всем возможным в СССР каналами сам и с помощью друзей. Ты тот, кто есть. А в фантастику я не верю, но вот глаза у тебя человека, повидавшего не меньше меня. Можешь на меня рассчитывать.

Мы молча доехали до станции метро пл. Дзержинского, где он попросил высадить его, сказав на прощание:

- На тебя пришли бумаги на допуск, из первого отдела Института физики. Получено положительное решение. Вот тебе мои телефоны. Просто запомни их.

И ушел, как же опер угро... старший. Ну,ну. Человек войны и злой судьбы, который был мне понятен, как никто другой. Как же мне повезло в этом времени - пространстве на Людей, а я еще Тебя ругал.

Допуск получен, а значит у меня максимум неделя для улаживания домашних, личных дел и нужно будет выходить на новую работу. Я вспомнил, как был огорчен Гуляев, когда я подал заявление по собственному желанию. И как мы потом пообщались с ним, по существу вопроса, откровенно:

- Антон Василевич вам нужен в соратниках автослесарь? Или журналист, а именно им я собираюсь стать. И уже начал подготовку к поступлению в МПГИ на факультет русского языка и литературы. На заочное отделение. И работу подыскал, где можно учиться на ночных сменах, в Институте физики АН СССР. Правда добираться нужно до противоположного края Москвы, но зато почти все время по проспектам.

В конце концов он со мной согласился, взяв обещание появляться в детдоме хотя бы раз в неделю. В детдоме образовался совет воспитанников, в котором не было администрации детдома - однако был я, как боевой товарищ.

В райотдел меня... пригласил новый участковый - Юрий Михайлович, младший лейтенант вступивший в должность сразу после училища. Его ввели в курс дела старшие товарищи и он уже не был так расстроен назначением. А ведь по выпуску наверное представлял себя бравым опером, как берет в одиночку всю банду "Черная кошка", а здесь участковый.

Я бы вообще ввел законом, чтобы первые назначения офицеров милиции были помощниками участковых. Пусть походят по земле и увидят тех кого защищают, поймут их заботы, а то многие сразу начинают "общаться" с криминальным элементом и ... осадочек остается.

Допрос проводил старший лейтенант милиции и после обычных ментовских ритуалов начал задавать вопросы, на которые я писал: не знаю, не был, не понимаю... Сплошное отрицалово. Этим и закончилась официальная часть, а затем он предложил побеседовать без протокола:

- Иван, ты же понимаешь, что воспитанники ничего, никому не скажут. Но дело нужно завершить, приблатненных то мы посадим и их главных сообщников в детдоме - они уже дали признательные показания. Бакланы. Но достаточное количество участников инцидента останется в детдоме и ты представляешь, что с ними будет? Их нужно убрать из детдома, может быть беда. Подростки часто более жестоки, чем взрослые - у них нет жизненного опыта, а с ним и приобретенных "тормозов". Поэтому нужно помочь.

- Вы наверное забыли...товарищ старший лейтенант, что я сам из них, сам приютский. Поэтому ни помогать следствию, ни стучать не буду. А вот помочь разрулить ситуацию в детдоме - постараюсь. Не торопитесь сажать.

В результате этого разговора и был создан совет воспитанников, который отказал в доверии пятерым воспитанникам и двум воспитанницам. Тем самым девам, которые скрасили ночную смену сторожам интимом (скорее всего с трипаком в придачу), а заодно подпоили до беспамятства. Именно их, совет просил директора убрать из детдома, что я и довел до Степ Степыча.

Парням и это было западло - среда обитания называется. В первом приближении, анархия была подавлена. Республика ШКИД - в натуре. На совете решили не лезть в вопросы администрирования, не светиться, а свои требования оформлять в виде просьб конкретных воспитанников - руководителей совета. А далее видно будет.

Дорожку в МПГИ мне подсказал ассистент Михаил из МГИМО, тот что

рекомендовал для Сани репетитором свою бывшую преподавательницу английского языка - Анну Павловну. Он же рекомендовал мне ее дочь - Елену Анатольевну Новикову, которая натаскивала Саню по истории западноевропейского искусства и преподавала в МГПИ. Елена закончила этот институт по специальности русский язык и литература, а вот писала диссертацию по западноевропейскому искусству. Михаил созвонился с Леной, мы подъехали к институту в конце рабочего дня и встретили ее у входа в главный корпус.

Михаил взял на себя роль переговорщика и озвучил мою просьбу, попросив ее подготовить меня к вступительным экзаменам по всем предметам. Поскольку ей это было не сложно, так как она закончила институт всего год назад. Дочку родила на первом курсе, отца похоронила, маму выхаживала... И тем не менее успешно закончила институт, поступила в аспирантуру и преподавала - вела практические занятия. Очень красивая женщина и незаурядная личность, тем более - кто отец ребенка, не призналась даже своей матери. Ее дочке, Танюше, было уже четыре года, мы заехали за ней в детсад, а потом отвезли с мамой домой.

Договорились следующим образом: я каждый день своей свободной недели буду подъезжать в институт к обеденному перерыву и отвозить ее в кафе обедать. Где она будет тестировать мои знание по экзаменационным предметам. Необычным это не будет выглядеть, так как это кафе облюбовали для встреч начинающие поэты и писатели. И там очень часто, на столах рядом с обеденными приборами, находились тетради, блокноты, карандаши и ручки.

А после этой проверки она определит уровень моих знаний и составит план подготовки к экзамену. Глядя на нее, я тоже мечтал проэкзаменовать ее, только совсем по другому предмету. Но ... мы были в разных категориях и с моим уровнем было только трахать разбитную диспетчершу учебного автокомбината. Иногда прямо на рабочем месте. Таким образом спермотоксикоз мне не грозил, а в любовь я давно не верил. Знаю, пробовал.

И все же я сделал попытку, предложив каждое воскресенье погружаться в языковую среду и для реализации идеи пригласил ее со всей семьей приезжать к нам с Саней на все воскресенье. Мол лыжи, санки, коньки, хвойный лес и вкусная здоровая пища - делают чудеса при обучении иностранному языку. А места в доме у нас уже хватало с избытком и бытово мы прибарахлились в норме. Спасибо Гуляеву. Однако ответ получил уклончивый...и то хорошо, что не полный отлуп.

С Саней мы ранее провели разбор полетов по итогам закончившегося полугодия. И не скажу, что он был победным, но и не провальным: троек мало, четверок больше, пятерка по физкультуре. Фирма - у меня было так же. Так что нам нужно было жить по Ленину: учиться, учиться и еще раз учиться - настоящим образом. Теперь к этому процессу подключался и я, а вдвоем веселее.

А история, с побоищем в детдоме, имела еще одно продолжение... Когда в середине недели я подъехал к дому - у калитки меня ждали двое. Один, лет двадцати двух, прямо всем своим обликом кричал, что он по блату и не меньше. Другой крепкий, жилистый, среднего роста и возраста, неприметно одетый удивил только тем, что в тридцати градусный мороз был в туфлях. Но когда я пригласил их в дом, то по его походке стало ясно, что он на протезах. Саша был дома и увидев гостей, сразу насторожился - видно знал кто это.

Саша уже более менее знал язык жестов и я попросил его помочь мне разговаривать с гостями незваными... но ожидаемыми. Пригласил их присаживаться и мы с Саней быстро собрали на стол. Достал из холодильника бутылку "Московской" и разлил всю на троих. После традиционного "будем" принялись закусывать и через некоторое время старший отодвинул от себя тарелку и стакан, а я приготовился к непростому разговору:

- Обзовись парень. Кто ты, какой масти, под кем ходишь, - спросил обратив на меня тяжелый взгляд старший.

- Это мой брат по отцу из детдомовских кличут Говорун. Мужик, в завязке, - ответил за меня Саня. А я просто согласно кивнул.

- Ха, мужик! С рогами на метр, - влез в разговор баклан и тут же получил в лоб основанием ладони и пока он падал с табуретки я уже был готов воткнуть вилку - целя ему в горло.

- Остынь, - услышал я одновременно со щелчком взводимого курка. - Вроде пацан, как пацан, а за метлой не следит.Ну просто малолетка - малолеткой.

- Помоги ему сесть, - кивнул он Сане, но тот не сдвинулся с места.

- Братаны, - хмыкнул Старший, - Колесо тоже горячий...был, хотя последнее время сидел один на льдине.

Страдалец уже сел на пол и пытался подняться, вскоре ему это удалось.

- Иди на улицу и жди меня, заодно охолонешь. А ты мужик, чего лезешь не в свои дела, зачем влез в разборки в детдоме. - спросил он меня.

- Объясни, с каких пор блатные мужикам указывают и вообще посторонних привлекают, что бы те их прессовали? Не нужно беспредельничать. Детдом это не ваша территория, - ответил Саня, а я кивнул.

- Борзый значит?

- Нет - справедливый.

- А кто за тебя может поручиться. Справедливый?

- Шило.

- ...... Авторитетный свояк - другое дело, вопрос закрыт. Совет тебе, держись подальше от молодняка, они все дальше уходят от понятий, - и пошел на выход.

Я отвел его на улицу, где он сел в подошедшую машину. И все.

Дома с Саней убрали со стола, попили чай, помыли посуду. И уже на пороге своей комнаты Саня сказал:

- А ведь ты бы его убил.

И я отвел глаза, а что говорить: это сделали бы и Иван Найденов и Александр Колесов, а уж вместе...атас.

"Рожденный в СССР"