— Сын, — строго спросила мама. — Ты помнишь, что скоро у меня юбилей?

— Ага, — отозвался Джой. — Как я могу забыть, если каждые три дня ты мне об этом напоминаешь?

Мама вздохнула.

— Я просто заранее приучаю себя к этой мысли…

— Ты обещала подумать, что хочешь в подарок. Может, съездить куда-нибудь? Ткни пальцем, подберем индивидуальный тур. Или просто деньги?

— Я еще думаю.

— Мам, — спросил Джой, пролистывая сводки, — а помнишь, что раньше дарили почтительные корейские дети родителям на шестидесятилетие?

— И что же? — спросила та и затихла в ожидании подвоха. Джой помедлил, смакуя ответ.

— Хороший гроб!

Трубка издала невнятный звук, словно мама подавилась, — и разразилась хохотом:

— Ах ты… мерзавец! Не дождешься!

— А пока родители не умерли, гроб подвешивали на чердаке на цепях… мам, у тебя же в доме чердак просторный?

— Прекрати! — задыхаясь, потребовала та.

Она почти перестала смеяться после смерти отца: горе, слишком много забот, двое детей на руках… Джой обожал ее смех, который он помнил с детства — откровенный, яркий, молодой. Встреться ему девушка, которая так же смеется, и он моментально женится. Джой имел неосторожность сказать об этом, и мама тут же воспользовалась подвернувшейся возможностью.

— Знаешь, к моей подруге приехала двоюродная племянница из Средней Азии. Кореянка, между прочим. Очень симпатичная девушка! Дыни привезла — экологически чистые, без селитры. Жанна нас…

— Дай-ка попробую угадать, — произнес Джой, параллельно набирая текст на клавиатуре. — Жанна нас приглашает на дыни? Или на девушку?

— Джой!

— Мама, у тебя еще девятый хвостик не вырос!

— А?

— Говорю, что ты еще не кумихо. Так что прекрати глодать мою печень и иди на дыни сама.

— Джой, ну встреться с девочкой, что тебе стоит? Хорошая семья, консерватория, очень симпатичная. Раз тебе все равно никто пока не нравится, а…

— Нравится, — сказал Джой, отсылая письмо. — Очень нравится.

В трубке воцарилось изумленное молчание. Потом мама сказала осторожно:

— Да? Это кто-то, кого я знаю?

— Ты ее в глаза не видела.

Да и он сам, в общем-то, тоже…

— И… кто она? Какая она?

— Веселая. Добрая. Смешная. Замечательная. И… — Джой раскрыл новый документ.

— И?

— И несуществующая.

Мама рассмеялась — одновременно и с разочарованием, и с облегчением.

— Как не стыдно обманывать! У тебя был такой голос, что я даже поверила…

— Что за голос?

— Как будто ты и впрямь влюбился.

* * *

Я глядела в окно.

За окном была осень. Как-то странно понимать, что это уже другая осень. Следующая. Потому что предыдущую, а также зиму и весну я провела на больничной койке. Попросту их не заметила.

Ветер налетал на деревья, тормошил, с шумным шелестом вскидывая в воздух оранжево-желтые волны, и совершенно счастливый летел дальше: ведь в городе так много деревьев, с которыми можно играть!

Меня тоже манило на залитую сентябрьским светом аллею. Идти, бездумно разгребая ногами шуршащие листья, подставляя лицо прощальному солнечному теплу, наслаждаться переливами цвета золотой… нет, золотой-багряной-красной-оранжевой, даже лиловой листвы.

Но мне туда нельзя.

Со вздохом я отвернулась от окна. Спасибо маме — она не стала ничего менять в моей комнате: ни обоев, ни штор. Даже на столе все оставила как в тот день. Сначала не до того было, а потом из суеверия. Разве что пыль протирала. Боялась что-то изменить — вдруг я из-за этого не вернусь? Люди, которых это не коснулось, ее высмеют: как одно связано с другим?

А я ей очень благодарна. Страшно хочется чего-то привычного и неизменного. Подтверждения, что даже если из жизни выпало полгода, мир все равно остался прежним: тот же город, та же квартира, та же комната…

Но, увы, мир изменился.

Потому что изменилась я.

Я задумчиво разглядывала себя в зеркало. Лицо бледное, но уже не такое бескровное, как при выписке. Все-таки в реабилитационном центре и в санатории я старалась больше гулять. Ну как гулять… Сначала меня вообще возили в кресле-каталке: мышцы и связки хоть и не атрофировались, но сильно ослабели. Физиотерапия, массаж, тренировки — и я понемногу начала ходить сама; сначала с «ходунками», потом с палкой, потом по принципу: «вдоль стеночки до угла» или «доберусь-ка я до той скамеечки».

Сейчас все уже нормально. Я перестала падать от внезапной слабости, или головокружения, или от того, что подводили ноги. Ну, почти перестала…

Я поправила челку. В больнице меня подстригли очень коротко, волосы отрастали медленно, все никак не получалось сделать любимую стрижку… Это что еще за разговорчики? Только начни себя жалеть, и никогда уже не остановишься. Руки держат, ноги ходят, глаза смотрят, голова варит… хоть и не всегда — уже хорошо! А волосы… ну не облысела же, в конце концов!

Но все эти бодро-здравые мысли ничуть не уменьшали напряженного выражения глаз в зеркале. Хорошо хоть они не обесцветились, как кожа, — как были серо-синими, так и остались.

За спиной скрипнула дверь, я от неожиданности вздрогнула, чуть не выронив зеркало. Медленно, словно боясь кого-то спугнуть или самой окончательно испугаться, обернулась.

Разумеется, никого.

Просто сквозняк…

* * *

После окончания разговора с матерью Джой еще некоторое время пытался работать — пока не понял, что просто бездумно жмет на клавиши, подвисая на каждом действии. Отвернулся на кресле от стола, уставился на осенне-праздничный пейзаж за панорамным окном.

Он не скучал по Инсон. Разве только слегка и первое время. Просто привык болтать и пересмеиваться с ней. Привык, что дома кто-то еще, кроме Хина, ждет и радуется его возвращению. Даже невзначай приобщился вместе с Инсон к тонкому срезу богатого дорамного месторождения. Да и пребывание в одном теле их сблизило… если можно так выразиться.

Ну и еще интрига на грани фола, само собой, — парочка духов уверенно вторглась в его нормальную жизнь, сея хаос и требуя решения неведомых до того призрачных проблем. И ведь не расскажешь никому, сочтут шизой. На ранней, а также поздней стадии. Сейчас, когда он наконец вернулся к своей обычной жизни, просто пошла адреналиновая ломка.

Вот и все.

Так что понятно — и речи никакой о «влюбился» или даже о «соскучился».

Джой задумчиво поглядел на телефон.

Только об ответственности.

— Ой, Женя, рада вас слышать! — воскликнула трубка, прежде чем он успел поздороваться.

— Добрый день, тетя Лина. Как ваше драгоценное здоровье?

— Вашими молитвами, Женечка!

— Так денно и нощно только о нем и молимся…

Этот обмен фразами стал уже своеобразным ритуалом: так они начинали разговор на протяжении трех месяцев с того самого дня, как он дал матери Инги свой номер и наказал звонить в случае необходимости в любое время дня и ночи. Но, поскольку тетя Лина была женщиной совестливой и ненавязчивой, Джою зачастую приходилось звонить самому.

Вот как сейчас.

— Ну, и как наши дела? — спросил Джой голосом доброго доктора Айболита. В какой-то мере так оно и было: больной, вернее, больная в наличии имелась.

Тетя Лина вздохнула.

— Ну что вам сказать, Женечка…

— Так и не выходит из дома? — понимающе спросил Джой.

— Не вытянешь! А если вытянешь — глаза в землю, кружок по скверу и быстрее домой. Мол, всё, мама, ты меня уже выгуляла! А сама бледная, сил нет смотреть, черные круги под глазами! Супчику две ложки: все, мама, я сытая! Ей бы кушать хорошо, спать и гулять целыми днями, а она, видишь, какая упрямая!

Джой невольно улыбнулся. Хорошо покушать — это рецепт от всех болезней всех матерей на свете! Подумал. Спросил нехотя:

— А этот ее что?

— Саша?

— Он. Позвал бы куда-нибудь погулять, в кафе.

— Ну, он приглашает…

Похоже, не очень-то настойчиво приглашает, едва не сказал Джой, но прикусил язык: не его ведь дело!

— И девочки тоже зовут: кто в гости, кто просто развеяться. Не хочет она.

Собеседница замешкалась, и Джой понял, что ему сейчас предложат.

— Женечка, а если…

— Простите, тетя Лина! — поспешно перебил он. — Мне надо идти, я вам потом перезвоню!

— Да, хорошо, Женя, до свидания, — сказала Ингина мама через паузу. Он буквально на мгновение увернулся от ее просьбы-ловушки: «А не могли бы вы, Женечка, сами ее куда-нибудь пригласить? Вдруг она с вами согласится пойти?» Джой задумчиво постучал по губам айфоном. Впрочем, он же всегда может отказаться, мотивируя тем, что Инга его совершенно не помнит!

И ведь чистейшая правда — очнувшаяся девушка его не знала. Потерявшаяся Инсон-душа, вернувшись в родное тело, позабыла о своих странствиях и приключениях в призрачном мире. И о своем невольном спутнике.

А повторять однажды провалившуюся попытку напомнить о себе Джой не собирался.

После того как выяснилось, что призрачная девушка и коматозная девушка — одно и то же лицо… или едина в двух лицах… он развил бешеную деятельность. Заплатил за отдельную палату, нанял физиотерапевта и сиделок, допек лечащего врача просьбами назначить самые дорогие лекарства и пригласить самых лучших спецов. Решив, что психу просто денег девать некуда, тот перестал сопротивляться и сдал названия чудодейственных средств и процедур, а также явки-пароли медицинских светил. То ли от такого интенсивного лечения, то ли просто время пришло, но Инга, на удивление врачей, быстро пошла на поправку.

Все это время Джой умудрился ни разу не появиться в ее палате. Заглянул всего раз — когда из посетителей никого не было, а сама Инга спала. Встал в приоткрытой двери, рассматривая белое лицо на белой подушке. А не пора уже какому-то румянцу появиться? Хоть какому-нибудь признаку жизни? В это время больная подала такой признак — завозилась, просыпаясь и натягивая на лицо одеяло, — и Джой аккуратно и бесшумно отступил в коридор.

Он контролировал события, держал, так сказать, руку на пульсе, но на расстоянии; довольствуясь сводками с полей выздоровления от тети Лины. Что-то противилось в нем просто зайти с цветочками и улыбкой во все лицо: «А вот и я, Инга-ши!» Никак не мог совместить в своем сознании задорного призрака с безжизненной и безвозрастной больной. Не складывались половинки.

Не зря не складывались.

…Так случилось, что его очередной приезд в больницу совпал с транспортировкой Инги в реабилитационный центр. Стремительно идущий к центральному входу Джой не сразу сообразил, что укутанная одеялом фигура в кресле-коляске — его подопечная. А когда опознал суетящуюся рядом тетю Лину, сворачивать и кидаться на асфальт под прикрытие машин уже было поздно. Женщина расплылась в улыбке, с энтузиазмом замахала ему рукой.

— Женя, здравствуйте! Смотри, дочка, кто приехал!

Джой принужденно улыбнулся. Остановился, наблюдая за приближением коляски. Инга выглядела… больной. Но хотя бы уже не похожей на труп, как раньше в палате. Худое лицо, острый нос (не ошибся, когда говорил о нем Инсон), немного отросшие русые волосы. Девушка медленно пригладила их, пристально осматривая площадку перед крыльцом, машины и людей. Взгляд светлых глаз скользнул и по Джою; он сглотнул, удивившись, что так внезапно и сильно занервничал.

На лице Инги ничего не отразилось, даже когда коляска остановилась прямо перед ним. Джой машинально произнес:

— Привет, Инс… Инга.

Девушка подняла голову и руку, защищаясь от солнца, бьющего в глаза. Пробормотала через паузу:

— Здравствуйте.

— Вот, Женечка, вашими заботами едем в центр лечебный! Ну что молчишь, дочь! Поблагодари молодого человека.

— Спасибо, — послушно сказала Инга, разглядывая его галстук. Равнодушное лицо. Взгляд, как и голос… потухший. Не такой должен быть у его Инсон! Действие лекарств?

Или что… она его просто не узнала?

— Может, вы тоже с нами, Женечка?

— Нет, — сказал Джой, машинально освобождая дорогу к «Скорой». — У меня еще здесь… дела.

— Ну тогда потом, да? Поехали, Ингуша! До свидания, Женя.

Джой провожал их взглядом. Услышал, как Инга спросила:

— Мам, а он… кто?

— Это же Женя, твой друг!

Он увидел, как девушка завозилась, медленно оборачиваясь. Вновь встретился с ней взглядом. Пауза. Инга качнула головой и отвернулась.

— Я его не знаю.

Тетя Лина негромко охнула. Поднесла руку ко рту, с ужасом уставившись на Джоя поверх головы дочери. Тот покачал головой. Универсальный жест, который можно перевести как угодно: и не волнуйтесь, и все нормально, и это пройдет… Что этим хотел сказать Джой, он и сам не знал. Повернулся и быстро вошел в здание больницы. Остановился только на площадке шестого этажа — вот так пробежался невзначай!

Так. И что это было? Действие лекарств, затормаживающих реакцию? Шок-амнезия?

Или… Инсон его действительно не узнала? Потому что она уже вовсе не Инсон?

Джой прислонился лбом к решетке окна, вглядываясь невидящими глазами в зеленый больничный двор. Странно и смешно, но он вдруг почувствовал одиночество с горьким привкусом неожиданного предательства.

Инсон его бросила.

…Спускаясь, Джой наткнулся на парня, тайком курившего на лестничной площадке. Тот воровато оглянулся, спрятав за спину руку с окурком, и с облегчением выдохнул дым прямо Джою в лицо. Он раздраженно увернулся. Лишь спустившись на несколько ступенек, вспомнил.

— Леха?!

— Ну, — сказал тот. С недоумением вглядываясь в его лицо, все же сделал пару шагов и протянул руку. — Привет? Как дела?

Джой так же автоматически пожал ее. Кивнул на заметный шрам на лбу Алексея.

— Ты-то сам как? Вижу, выздоравливаешь?

— Ну да. — Парень, словно застеснявшись, потрогал шрам над белесой бровью. — На следующей неделе обещают выпустить. Башка, правда, до сих пор трещит, как с бодуна.

— Больше так не гоняй, — автоматически выдал наставление Джой. — В следующий раз может не повезти. Вылетит душа из тела и… адью. Давай, будь здоров.

— И тебе не хворать… — слегка растерянно отозвался Леха. Сбегая по лестнице, Джой мельком глянул вверх: незадачливый мотоциклист висел на перилах, глядел ему вслед. Явно пытался вспомнить, кто Джой таков.

А было бы круто передать ему привет от призрачной девушки! От души к душе…

Леха бы, конечно, решил, что его собеседник с приветом.

Да и сам Джой иногда так думал.

* * *

Странные люди появились с самого начала. Просто на первых порах я не различала Странных и просто-людей. Все вокруг слишком стремительно двигались, слишком грубо трогали, слишком громко и быстро разговаривали… В первые дни я вообще не понимала слов; потом, как умная собака, выучила простые команды: ешь, пей, лекарство, повернись, дай лапу… то есть руку.

А уж говорить самой — такой тяжкий труд, что просто в пот бросает! Хочешь сказать одно, выскакивает совершенно другое, не связанное по смыслу и даже по звучанию, а нужное слово ускользает, прячется в тумане мозга, как недоученный иностранный язык. Да еще окружающие усиленно пытаются тебя понять, начинают противно помогать, подсказывать… От этого замыкаешься в себе и замолкаешь окончательно. А когда никого рядом, лежишь, смотришь в потолок, как в букварь, пытаясь составить осмысленные фразы, например, такие: ма-ма мы-ла ра-му… Хорошо, что в одиночной палате никто этого маразма не слышит.

Трудно понять, что сон, что реальность, а что — влияние лекарств, когда просыпаешься или приходишь в себя редко и ненадолго. Все воспринимаешь как должное, без эмоций, без удивления. Лишь позже, когда я начала более-менее соображать, осознавать происходящее, узнавать посетителей и медиков, начала и кое-что понимать.

Например, то, что люди не могут ходить сквозь стены.

Или часами висеть в воздухе между потолком и полом, медленно и задумчиво поворачиваясь вокруг своей оси.

— На что ты смотришь? — как-то спросила кормившая меня мама. — У тебя глаза двигаются.

— Скажи, чтобы она не ходила… у меня голова от этого кружится! — пожаловалась я.

Мама обернулась. Удивилась.

— Кто? Медсестра? Так она ушла уже. Раздражает, да? Такая горластая!

— …Да, — выдавила я с опозданием. Я-то видела, что за маминой спиной продолжает метаться по палате женщина. Белая кожа, белые волосы, белая одежда — я думала, что это широкий халат, но, похоже, больничная рубашка. Женщина беззвучно воздевала руки — то ли в гневе, то ли в отчаянье, резко откидывала назад длинные волосы. Кажется, она нас вообще не замечала. А когда наконец взглянула на меня, я поспешно закрыла глаза. И рот ладонью. Глаза — чтобы не видеть ее. Рот — чтобы не вскрикнуть.

Глаза ее тоже были совершенно белыми.

— Устала, да, доча? — спросила мама. — Ну тогда отдохни, поспи, я вечерком еще приду.

После ее ухода я приоткрыла крепко зажмуренный глаз, убедилась, что белая женщина все еще здесь, и, беззвучно застонав от испуга и недоумения, накрылась одеялом с головой. Привычная защита, прекрасно помогавшая в детстве, сработала и сейчас. По крайней мере, я больше ничего не видела, а под одеяло оно, как и детские страшилки, проникнуть не могло и даже не пыталось.

Но как спрятаться от ЭТОГО в собственной голове?

Может, лекарства вызывают у меня галлюцинации? Может, я и раньше принимала таких вот глюков за настоящих людей? Надо узнать, что мне выписывают… как будто я что-то в этом понимаю! Тогда спросить, от чего таблетки, и потихоньку начинать принимать через раз. А там — посмотрим.

Я выглянула в узенькую щелочку под краем одеяла. Белая женщина никуда не делась: так и металась по палате, как тигрица-альбинос в клетке.

…Но хотя бы мама была реальной?!

С того дня я начала с подозрением присматриваться ко всем окружающим. Приглядываться, прислушиваться, чуть ли не принюхиваться: настоящие они или очередной медикаментозный глюк? Окончательно успокаивалась, только коснувшись — если человека можно пощупать, значит, он реален. Логично же? Не думаю, что мой, хоть и поврежденный, мозг может выдать настолько качественную и сложную галлюцинацию, что в нее входят еще и тактильные ощущения!

После клятвенного заверения, что я распрекрасно сплю и вообще расчудесно себя чувствую, врач уменьшил дозу снотворного и каких-то мощных психотропных. С одной стороны, я перестала внезапно засыпать за едой или во время разговора, с другой — теперь долго не могла уснуть ночью, и не только из-за нехватки лекарств, но и… от переизбытка впечатлений.

Оказывается, когда я раньше благополучно проваливалась в глубокий сон без сновидений, вокруг происходило много интересного. Вернее, скапливалась масса народу: я еще не подобрала подходящего названия для этих белых полупрозрачных больничных обитателей. Они не только свободно проходили сквозь стены и закрытые двери, но даже частенько друг сквозь друга. Они молчали — или я их не слышала? — и глядели в пространство и лишь иногда на меня. Они скапливались вокруг моей кровати, словно мерзнущие у костра. Хорошо хоть руки ко мне не протягивали погреться, а то бы я совсем чокнулась, и не от страха перед ними, а от страха перед самой собой. Даже повернувшись к ним спиной, накрывшись с головой одеялом и сверху придавив подушкой, я знала, что они по-прежнему здесь. И мантра: «Это просто сон, сон наяву, я скоро проснусь» — ничуть не успокаивала.

Днем их почти не было. Однажды я видела парня, стоявшего в приоткрытых дверях и глядевшего на меня — что было редкостью, большей частью эти… люди меня не замечали. Он казался куда реальнее, живее и… цветнее, хотя опять же был в неизменном белом. Я приподняла голову, чтобы разглядеть его получше, но едва моргнула, парень исчез. Больше он не появлялся.

А если выглянуть ночью за двери, будет ли коридор полон ими, как тараканами, прячущимися при свете дня? Или это только моей палате так свезло?

Ох. Надо сокращать потихоньку и оставшиеся лекарства!

…Трюк с припрятанными таблетками удавался не всегда: мама всё скрупулезно раскладывала, подсчитывала и запихивала в меня. Медсестра в ее отсутствие тоже стояла над душой — ну нельзя же так ответственно относиться к своим обязанностям, вон телевизор просто переполнен историями о халатных медиках! Только после их ухода удавалось выплюнуть то, что не успело раствориться во рту.

Благодаря упорной борьбе с лекарствами почти удалось избавиться от тумана в сознании, сквозь который я всё, в том числе и галлюцинации, воспринимала пусть и с сонным удивлением, но как должное. Зато теперь окружающее стало пугающе реальным: мои еле двигающиеся руки-ноги, слишком тяжелая голова, наполненная постоянной тупой болью, выпавшие полгода, события в мире и в жизни друзей… И понимание того, что нормальный человек не видит того, что вижу я.

Потому что Странные люди никуда не делись.

Потому что с каждым днем я все больше осознавала, что дело вовсе не в лекарствах, а в моей собственной голове. Я — сумасшедшая.

* * *

Маме в первый раз за неделю удалось вытащить меня из дома. Да и то после долгих уговоров и потому, что я усовестилась, видя, как она расстраивается. Не буду смотреть по сторонам, вот и все!

Я решительно отвергла массу теплых вещей, притащенных заботливой родительницей, — дай ей волю, выбреду в «бабье лето», пошатываясь под тяжестью шубы, валенок и в меховой шапке с веревочками под подбородком. Оставила лишь шарф, намотанный поверх пальто. Джинсы на мне болтались. Вот как это возможно — тело одрябло и одновременно схуднуло? Причем традиционно не в тех местах, в каких надо бы. Прекратятся постоянные головокружения, надо будет как-то восстанавливаться… А то потом разнесет. Так же традиционно.

Третьей с нами в лифт вошла соседка баба Ира. Я кивнула ей, пробормотав неслышно «здравствуйте». Отвернулась к ободранному зеркалу, готовясь к тому, что неутомимая и неукротимая бабка прилипнет к нам с вопросами и комментариями, как банный лист, фиг отвяжешься! Вот это мы с мамой встряли, вся прогулка насмарку!

Но насколько именно встряли, я поняла, только когда увидела, что соседка в зеркале не отражается. Удивленно обернулась: да вот же она! Стоит, поджав губы, смотрит на двери лифта, как всегда готовая обличать, уличать и критиковать, пусть даже этот неодушевленный предмет…

Пригляделась внимательней — и похолодела. Баба Ира была белой. Не седой, не бледной, а именно белой. Как Странные люди, которых я видела в больнице и на городских улицах.

— Мам… — еле выдавила я, не сводя глаз с молчащей соседки.

— Что, доча, голова кружится? — всполошилась та. — Ты такая бледная!

— А бабушка Ира… она… что?

— Баба Ира? А… умерла она еще в начале лета. Инфаркт. Все забываю тебе сказать. Что, Таня приходила?

— Ну… — Я отвернулась, чтобы не видеть отрешенного лица соседки. Еще и глаза бы для верности закрыла, если б не опасалась, что мама испугается. То есть баба Ира умерла, но я ее вижу. Вижу, как тех, это значит… Значит, я вижу умерших?! Привидения? И те Странные в больнице тоже души умерших? У меня в мозгах что-то перемкнуло при травме — и я теперь вижу потусторонний мир?

Бабушка вышла на первом этаже, не дожидаясь, пока раздвинутся двери лифта. Я провожала взглядом ее сгорбленную спину. Нисколько не удивлюсь, если скоро увижу бабу Иру на скамейке в компании еще здравствующих старушек-подружек, активно обличающей молодежь, правительство и мировое устройство вообще.

— Идем? — нервно спросила мама, потянув меня к выходу.

Занятая вертящимися в голове мыслями, я брела с ней под ручку, уставившись в землю.

— Выпрямись! — потребовала мама. — Что ты сгорбилась, как старуха?

Прямо как в детстве, хорошо еще, по спине не хлопнула! Асфальт под ногами сменился листьями разной степени свежести, цветов и форм. Я подняла голову и обнаружила, что мы дошли до сквера. Солнце играло с листвой в пятнашки. Сидеть дома в такую погоду и впрямь настоящая дурь и преступление! Надо, наоборот, гулять как можно больше, заряжаться светом, цветом, теплом, чтобы хватило на все серьге, унылые, дождливые дни осени и холодные, темные — зимы. Я боязливо осмотрелась, но в окрестностях не наблюдалось ни одного Странного. Вообще никого не было. Только в конце аллеи, привалившись к машине, стоял парень. Скрестив руки на груди, он задрал голову, подставляя лицо солнцу. Я подозрительно пригляделась: нет, не бесцветный, вполне себе настоящий, цветной. Темноволосый, довольно смуглый, в черном коротком пальто и синих джинсах на скрещенных длинных ногах. Когда он изменил позу, под его туфлями зашуршали листья. Настоящий… Странные при мне еще никаких звуков не издавали.

Мама сидела рядом на скамье, ведя одностороннюю беседу: рассказывала о своих бесчисленных знакомых, об их детях и внуках, сама себе задавала вопросы, сама на них отвечала. Все как всегда. Родительница любит поболтать, а вот дочка пошла не в нее… Может, потому и не в нее. Два таких радио, вещающих на разных каналах, — одно на «Радио России», а другое на FM-волне, — для одной квартиры явный перебор. Иногда эта бесконечная болтовня раздражает, но сейчас я наслаждалась ею, как привычной с детства мелодией. Звуки дома…

— А! — сказала мама, встрепенувшись. — У нас же ни хлеба, ни молока нет!

— Пойдем в магазин? — спросила я. Уходить с золотой аллеи не хотелось — когда я еще потом осмелюсь выбраться?

— Чего тебе со мной мотыляться! Посиди здесь, свежим воздухом подыши, я быстренько, за полчасика обернусь. Никуда без меня не убегай!

— Ну ты и шутница, — пробормотала я, провожая взглядом шуструю невысокую фигуру — мой колобок на ножках! — Я же без тебя только ползаю…

После ее ухода чувство умиротворения и покоя начало постепенно исчезать. Да еще солнце скрылось в неведомо откуда подкравшемся плотном облаке; заметно похолодало.

Как ни гони прочь навязчивые мысли, они все равно слоняются неподалеку, готовясь напасть, едва зазеваешься. Принцип Скарлетт из «Унесенных ветром» «подумаю об этом завтра» со мной не срабатывает.

Итак, я не свихнулась, как считала раньше. Я просто начала видеть призраков, души умерших людей…

Ну да, все совершенно просто и нормально! Нормальная я и нормально вижу мертвых! Я начала смеяться. Краем глаза заметила, что парень у машины смотрит в мою сторону: сидит девка посреди пустой аллеи и ржет во все горло! Решит, что у меня осеннее обострение.

Ну да, осеннее, и получила я его тоже прошлой осенью…

Кое-как успокоившись, я попыталась направить мысли в рациональное русло. Говорят же, что пережившие клиническую смерть приобретают иногда экстрасенсорные способности: там, начинают видеть ауру людей, говорить на языках, которых раньше не знали… Может, и с вышедшими из комы что-нибудь подобное случается? Но не слышала я, чтобы кто-то из экстрасенсов видел умерших… Конечно, кроме всяческих гадалок и колдуний, объявлениями которых пестрит желтая пресса. Может, наняться к ним в ученицы-помощницы, х-ха!

Что я должна с этим делать? Что я могу сделать? Наклонившись, я уткнулась лицом в ладони. Может, со временем, когда я окончательно поправлюсь, эта способность пропадет? Главное сейчас — переждать, как пережидают аллергики сезонные обострения поллиноза. По-прежнему лишний раз на улицу не высовываться: в нашей квартире никто не умирал, так что риск нарваться на привидение в собственном доме минимальный… и не будем сейчас думать, как Странные легко проходят сквозь стены, не будем!

Попробовать отыскать в Сети что-нибудь по этой теме? Но в Инете ведь столько фейков, не считая просто авторских фантазий!

В общем, сцепить зубы и терпеть. Авось что-то переменится. Или надумается. Я разжала руки, подняла голову и вскрикнула.

Или случится…

Прямо передо мной стоял мужчина. Из Странных — сразу понятно. Глаза неподвижно смотрели поверх моей головы, а сам мужчина замер в необычной (для нас, обычных) позе: как будто шел мимо, но что-то заставило его остановиться — вон даже нога еще зависла в воздухе — и обернуться. Беломраморные, как у статуи, зрачки медленно опускались, но я продолжала смотреть на него, словно кролик на удава. Лишь в самый последний момент успела вильнуть взглядом.

Я завертела головой, избегая глазами Странного. Где там мама задержалась? Сейчас бы ухватилась за нее и удрала домой. Пойти ей навстречу? Глядя в землю, я медленно поднялась. Сделала шажок от скамейки и…

Странный сдвинулся вместе со мной, заслоняя дорогу. Надеясь, что это случайность, типа призрак подхватило ветром и перенесло с места на место, но уже понимая, что это не так, я сдвинулась влево. Белые ноги переступили следом, заслоняя дорогу к дому. Еще шаг, еще… мы перемещались по дорожке в каком-то диковинном танце. Если подниму глаза, я встречусь с призраком взглядом. Что тогда произойдет, не знаю, но очень этого боялась. И боялась идти напролом — то есть буквально насквозь.

Я оглянулась, отыскивая другой путь к бегству. Вряд ли я смогу перемахнуть через ограду, отгораживающую сквер от проезжей части. Значит, остается только… Я развернулась и бросилась к концу аллеи. То ли Странный не ожидал от меня такого коварства, то ли был не способен перемещаться в пространстве мгновенно, как вроде бы призракам положено по их призрачной природе, но я успела добежать почти до дороги, прежде чем ощутила прикосновение…

Спину окатило холодом, взметнулись волосы под внезапным порывом ветра, которого не было. Стылые струи-пальцы проникли за шарф, впились в шею под затылком. Вскрикнув от острой боли и страха, я увернулась от ледяного прикосновения и бросилась мимо стоящих машин…

Прямо на дорогу.

* * *

Тетя Лина таки его уговорила.

И теперь Джой торчал возле их дома, ожидая, когда та вытащит упирающуюся дочь на прогулку, и безадресно злился. То на собственную мягкотелость (ну не может он отказать почтенным женщинам в настоятельной просьбе!), то на саму несчастную и упрямую тетю Лину, то на ее не менее упрямую дочь (что, так трудно уступить своей волнующейся, так много вынесшей матери?). Несколько раз порывался уехать, но атавистический в наши суровые дни орган совести не давал этого сделать. И ведь на занятость не сошлешься, потому что сегодня воскресенье, а он некоторое время назад клятвенно обещал маме, что всегда будет в этот день отдыхать.

Джой собрался уже отзвониться и уехать, как заметил появившиеся в конце аллеи две женские фигуры. Пришлось отключить телефон, сложить на груди руки и терпеливо наблюдать за их приближением. Мать с дочерью шли медленно, то и дело останавливаясь — то ли окрестностями полюбоваться, то ли передохнуть. Инга брела, спрятав руки в карманы, а нос — в шарф. Смотрела в землю: упасть, что ли, боится? Насколько он мог разглядеть отсюда, девушка все еще была бледной, краску лицу придавал все тот же алый шарф.

Женщины посидели на скамейке, потом тетя Лина, видимо, придумала какой-то предлог и, многозначительно глянув в его сторону, убежала. Джой внутренне подобрался, но внешне только поменял ноги и удобнее привалился к машине. Он совершенно не представлял, как подойти к Инге-Инсон. Мол, вот и я, помнишь, твоя душа жила у меня в квартире и в моем позаимствованном теле гоняла на машине по ночным автострадам? Да-да, само собой, ответит Инга, а как же, как такого не упомнить! А ты не помнишь, как позвонить в психушку?

С подобными красочными внутренними диалогами и такими черепашьими темпами он еще долго с места не сдвинется! Джой решительно оттолкнулся от машины и замер: девушка, закинув голову, хохотала в голос. На одно сумасшедшее мгновение Джою показалось — над его подслушанными мыслями.

Инга неожиданно замолчала и, вытянув шею, начала интенсивно оглядывать окрестности, кого-то высматривая. Тетю Лину, что ли? Медленно, отталкиваясь от скамьи руками, поднялась. Втянула, как черепаха, голову в плечи (вернее, в шарф) и двинулась к дому. Джой открыл рот — окликнуть — и закрыл, наблюдая за странным танцем, устроенным Ингой на дорожке: шаг вперед, шаг назад, влево-вправо… Она словно повторяла па невидимого партнера.

Джой привалился обратно к машине. И как это называется? В психиатрии, в смысле? Синдром навязчивых движений? Он как-то не рассчитывал иметь дело с психически не очень нормальным человеком. Словно продолжая демонстрировать эту самую ненормальность, Инга замерла посередь дорожки, нахохлившись замерзшим воробьем. Постояла, резко развернулась и стартанула по направлению к нему с такой скоростью, что Джой только пару раз моргнуть успел, прежде чем сообразил, что она несется прямо на проезжую часть.

…Он ухватил ее сначала за шарф, потом поперек груди, дернул на себя — и их чуть не снесло волной воздуха от промчавшегося мимо автомобиля. Рефлекторно нажатый водителем пронзительный сигнал затих вдали, но Джой отшатнулся еще больше — и больно приложился копчиком о крыло собственной машины.

— Ч-черт!..

Они уже буквально сидели на капоте. Джой поглядел на русый затылок девушки. Хорошо еще, головой ему в нос не заехала!

— Может, вы наконец с меня слезете?

Очнувшаяся Инга затрепыхалась в его руках.

— Может, вы меня уже отпустите?! И прекращайте лапать!

Джой оценил диспозицию — ну да, некоторым образом лапает — и разжал руки. Проворчал:

— За что успел, за то и схватил!

— Как это вы метко схватили! — заметила Инга, поправляя сбившееся на груди пальто. Джой чуть не улыбнулся, узнав обвиняющие нотки, так часто звучавшие в голосе его призрачной соседки. Но обстановка к смеху совершенно не располагала.

— Вот какого хре… черта вы сиганули прямо под машину?!

Инга вновь погрузилась в свой шарф, как подводная лодка в воду: на поверхности одни только взлохмаченные волосы и глаза остались. Повернулась, поглядела на дорогу с непрерывным движением, потом — на пустую аллею. Он ждал, изображая подчеркнутый интерес. Ответом было невнятное бурчание в шарф. Джой подался вперед, почти нос к носу с девушкой.

— Что-что?! Я не расслышал!

— Я испугалась, — повторила Инга. Глаза у нее были светлые, не накрашенные, но все равно очень выразительные — несчастные.

— Чего?

— Там один тип был… — Девушка махнула в сторону аллеи. — Такой… Неприятный. Я испугалась.

Джой обязательно поверил бы девушке с такими честными страдающими глазами, если б не видел, что на аллее Инга была совершенно одна.

— Он к вам что… приставал?

Может, у нее бзик на сексуальной почве? Он бы, например, точно свихнулся за год без секса… Хотя откуда ему знать, что у нее никого не было? Парень же ее дома навещает? Пусть и бывший.

Знаем-знаем мы этих бывших!

Инга замотала головой:

— Нет, он просто мне дорогу загораживал.

Угу. Вот, оказывается, что за ритуальные танцы на аллее — Инга пыталась обогнуть несуществующего страшного мужика! Почему тетя Лина ничего про это не рассказывала? Боялась, что тогда он точно откажется видеться с ее дочерью? Ну да, а так ему, неподготовленному, гораздо легче: не знаешь, как и реагировать!

Джой попытался встать с капота и охнул от боли в отбитом крестце.

Инга испугалась:

— Ой, вы ударились сильно, да? Дайте посмотрю!

— Ну, если вам так нравится разглядывать мужские зады… — буркнул Джой, потирая кулаком ушибленное место.

— И пальто испачкалось, — виновато сказала Инга. — Давайте хоть отряхну!

— Ничего уже не поможет, — сурово заявил Джой. — Только химчистка!

— Тогда давайте я вам химчистку оплачу!

— Вот все вы так говорите! — ворчал Джой, буквально ежедневно вытаскивающий из-под машин зазевавшихся девушек. — А потом даже доброго слова на прощание не скажете!

Инга молитвенно сложила руки.

— Скажу!

— Ага, — сообразил всегда быстро ориентировавшийся Джой. — Тогда вы сейчас отведете меня в кафе и напоите кофе — в знак благодарности!

Инга растерялась.

— Кафе? Но я…

— Во-он там я как раз подходящее видел! — Джой подхватил ее под локоть и, не забывая страдальчески морщиться и прихрамывать, решительно потащил за собой слабо сопротивляющуюся и бормочущую бессвязное «но-нет-я» девушку.

Основной аргумент Инга сформулировала уже в кафе: мама ее потеряет, испугается.

— Так позвоните: мол, встретили знакомого и… Нет, давайте лучше я!

Он выдрал из пальцев вконец растерявшейся Инги мобильник и пошел с ним к выходу.

— Вы только не говорите ей! — крикнула Инга вслед. — Про машину, в смысле!

Джой, не оглядываясь, потряс поднятым телефоном:

— Не учите ученого!

«Испуганная» тетя Лина, правильно сопоставив двойное отсутствие в сквере дочери и Джоя, уже преспокойно чаевничала дома. Он отчитался (сидим в кафе, в упор не помнит), дал руководящие указания (про меня — никаких вопросов). Посмотрел сквозь витрину на Ингу. Казалось, девушка готова с головой накрыться своим пальто, как испуганный ребенок — одеялом. Учебник психиатрии ему в помощь, однако…

Джой глубоко вздохнул, натянул на лицо непринужденную улыбку и толкнул дверь кафе.

* * *

Я забилась в глубь кабинки и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, рассматривала посетителей. Вроде бы можно вздохнуть свободно: никто не походил на того мужчину с аллеи… Но я прекрасно помнила одного больничного Странного, который сидел вместе с нами в очереди на уколы в процедурный кабинет, даже пересаживался на кушетке по мере продвижения, а потом встал и просто прошел сквозь стену… Так что — не доверяй, пока не пощупаешь!

Но парня, который меня спас, я уже пощупала… хм, как и он меня. Даже, пытаясь отряхнуть замаравшееся пальто, чуть не отхлопала его по и без того отбитой попе.

Только сейчас сообразив, что мой спаситель запросто может удрать с моим же мобильником, я подскочила, высматривая его: парень стоял на улице перед витриной, разговаривая по телефону. Успокоившись, я опустилась обратно. Конечно, и чуть не случившийся наезд он организовал, чтобы завладеть твоей старенькой «Нокией»! Не вали с больной — явно! — головы на его здоровую!

— Все с вашей мамой улажено, — сообщил парень, кидая на стол сотовый и стягивая пальто. — Ну что, уже сделали заказ?

— А… нет… я же не знаю, что вы любите! — выпалила я, ощупывая в кармане смятые бумажки и горсть мелочи — как-то не собиралась я сегодня шиковать в кафе, не знаю, на что вообще хватит.

Парень уселся напротив, поддернул рукава белого джемпера и начал листать меню.

А я принялась его наконец рассматривать. С явной примесью восточной крови, а то и чистый азиат. Бурят? Кореец? Из тех редких экземпляров, что привлекательны и на взгляд другой расы. Уверена, поклонницы дорам от него бы просто пищали. Но хоть я и люблю юго-восточный кинематограф и подобные лица на экране, в реальности предпочитаю мужчин с европейской внешностью.

Парень постучал пальцем по губам, и я невольно проследила за этим жестом. Рот аккуратный, крепко сжатый: похоже, не слишком-то он любит улыбаться. Но все равно очень привлекателен, не как многие азиатские актеры, по-мальчишески, — по-мужски. Широкие плечи. И шея длинная. И пальцы… Э-э-э, кто-то только что упоминал, что его — вернее, ее — не привлекают азиаты?

— Джой, — сказал парень, не поднимая глаз.

— Что?

Перелистнул страницу.

— Зовут меня так.

— Это… по-каковски?

— Это прозвище. Погоняло. Никнейм. Аватар.

Посмотрел серьезными глазами цвета крепко заваренного черного чая. Крупнолистового.

— А, — запоздало среагировала я. — Инга.

— Итак, Инга, сегодня я не буду вас слишком разорять.

А будет еще и завтра? Но заказанное им кофе и пирожное я потяну… И вообще, я ему должна гораздо больше. Свою жизнь, например.

А то, едва выкарабкавшись из одной травмы, я немедленно попыталась устроить себе другую. Я представила, как налетевший автомобиль подбрасывает меня в воздух; я отлетаю, падаю, перекатываясь по асфальту, словно сбитая в боулинге кегля…

И тут наконец накатило: в глазах потемнело, я часто задышала, цепляясь пальцами за столешницу, чтобы не потеряться в настигшем меня кошмаре. Приближающийся в кромешной черноте слепящий свет… Нарастающий вой-визг, от которого просто лопаются перепонки…

— Эй!

Меня аккуратно тыкали пальцем в плечо. Я подняла голову и обнаружила, что навалилась на стол; хорошо хоть посуду на пол не смахнула. Выпрямилась, проморгалась, потирая лоб и онемевшее лицо. Сидевший напротив Джой разглядывал меня, сжав губы. Сказал безо всякого сочувствия, испуга или удивления:

— Глянь-ка, жива!

— Извините, я… у меня просто… часто голова кружится, — пробормотала я.

Джой спокойно кивнул, отпил из чашки и поглядел по сторонам, словно потеряв ко мне всякий интерес. Или подыскивая пути к бегству. Оно и понятно, кому охота с малахольными возиться! То под машину сигает, то в обморок падает…

Ну и ладно, практично порадовалась я, зато денег меньше на него потрачу!

— Чем еще занимаетесь? — спросил Джой равнодушно.

— Еще?

— Ну кроме перебегания дороги на тот свет?

Издевается.

— Экономистом работаю.

А работаю ли? Уже звонили из отдела кадров и тактично интересовались, когда я определюсь с выходом или, наоборот, уходом. Кому нужны работники, почти год отсутствующие на рабочем месте.

— А вы?

— Строю, — Джой внимательно поглядел на меня поверх чашки. — Дома и людей.

Не знаю, как дома, но отчего-то не сомневаюсь, что строить людей ему удается отлично. Такое уж он производит впечатление.

— Итак, вы должны мне за химчистку, — напомнил Джой.

Я смущенно зашарила по карманам.

— А сколько, не знаете? У меня с собой…

— Потом вам чек представлю. Давайте доброшу до дому.

— Я тут совсем рядом живу, не надо…

— У вас шок, регулярные головокружения, неприятные мужики и все такое прочее, а мне хочется, чтобы моя совесть была чиста. Давайте-давайте, не тормозите!

Он даже слегка поддерживал мой локоть — не так уж я в этом нуждалась, но раз хочется человеку проявлять участие и ответственность до конца… Тем более что мы явно больше не увидимся. Не заинтересовала я Джоя ни как женщина, ни как искрометный собеседник.

Про такие машины принято говорить «средней ценовой категории» — то есть куда больше моего годового заработка. Черная, лоснящаяся и чем-то похожая на своего хозяина. Внутри просторно, приятно пахнет… ну и водитель тоже не воняет.

Ехать и впрямь было всего несколько минут, но я порадовалась, что не надо идти через сквер. Теперь придется обходить его большим кругом; не собираюсь я проверять, заявится ли навязчивый призрак туда еще раз.

— У третьего подъезда остановите. Спасибо… так, значит, чек за химчистку?..

— Я вбил в ваш телефон свой номер, ваш тоже себе сохранил. Созвонимся.

— Обязательно, — пробормотала я, выбираясь из машины. — А! И спасибо!

Джой отсалютовал без тени улыбки.

— Всегда готов!

— Эй, Инга, привет!

Я оглянулась. От подъезда ко мне торопилась Ксюха. Наклонившись, она бдительно вглядывалась в стекло: хорошо, Джой уже отъехал, а то с подруги станется влезть в машину, чтобы только проверить, кто это довозит меня до дома.

— Это он, да? — спросила Ксюша восторженно. — Это Женя, да? Вы наконец-то встретились!

Я закатила глаза.

— Сколько раз говорить — не знаю я никакого Женю!

Этим мифическим бывшим другом мама с девчонками мне все мозги промозолили. И сколько бы я ни твердила, что даже знакомых с таким именем не имею, они все больше уверялись, что здесь скрывается какая-то тайна. Подозрительная Настя считала — уголовная, романтичные Ксенька с мамой — любовная. А я предполагала, что это просто какая-то очень большая ошибка…

— А кто тогда?

Я вкратце обрисовала ситуацию. Ксюха смотрела на меня во все глаза.

— Сонина!

— А?

— Что происходит?! Ты как в больницу попала, прямо такой популярной стала! Женя какой-то, Краснов твой вернулся, теперь этот вот спаситель…

— Ну, может, у меня после травмы профиль стал красивше? — легкомысленно предположила я. — Ты к нам в гости?

— Может, и мне попробовать откуда-нибудь свалиться? — призадумалась Ксюха. Я поглядела на нее с опаской: подруга терпеть не может, когда мужское внимание достается не ей, станется еще ногу, например, специально подвернуть…

— Не болтай ерунды! Пошли домой.

И уже заходя в подъезд, я сообразила, что своего адреса Джою не называла.

* * *

Вовремя он уехал — еще бы мгновение, и Ингина подружка разглядела б его за тонированным стеклом. Он ведь не собирался раскрывать свое инкогнито так быстро. А если повезет — и вообще никогда. Джой хмыкнул, вспомнив слова Инсон: «Здравствуйте, я ваш парень!» Хотя в это Инга поверит куда легче, чем в рассказы о призраках и собственной странствующей душе.

Странная. Постоянно испуганная. Блеклая… Не-ин-те-рес-на-я. Не такой должна быть Инсон. Его Инсон — девушка… ладно, призрачная девушка-зажигалка. Девушка с перцем, жадная до жизни во всех проявлениях. Она — призрак! — даже его приучила обращать внимание на мелочи, которые так красят нашу жизнь и которые мы привычно не замечаем и не ценим. На звезды над головой. На вкусную еду. На ветер в лицо. На фильм, над которым можно посмеяться и — чего там! — немного попереживать. Цветущей вишней, черт возьми, научила любоваться!

Ладно, он сделал, что в его силах. С лечением, с деньгами помог; даже встретился лицом к лицу, в конце концов! Если понадобится что-то еще, узнает у тети Лины.

Но видеться снова — нет уж, увольте! Раз у Инги с головой проблемы, пусть с ней психиатры работают, психологи, специалисты, короче. Он здесь не только не помощник, но еще и помеха. От сумасшедших и вообще людей со странностями ему здорово не по себе.

Ну да, ты-то совершенно нормален! Твоя-то собственная история не безумна? Кто запал на привидение, на то, чего нет и не может быть в разумной-упорядоченной-понятной-реальной жизни?

— Ну де-ед, — протянул Джой, входя в квартиру. — Ну ты меня и втравил! И что я с этим всем должен делать?

Он на всякий случай огляделся: а вдруг неугомонный предок знак какой ему подаст, пусть даже в свойственном ему полтергейстовом стиле? Но последние месяцы в квартире было спокойно: все исправно работало, открывалось, включалось, ничего не терялось. Даже одежда, небрежно засунутая в шкаф или кинутая на спинку кресла, и та, кажется, не мялась… Как будто домовой взялся за ум и тщательно следил за благополучием, покоем и здоровьем вверенного ему дома и его обитателя.

Кстати! Джой в задумчивости постучал себя пальцем по губам. А ведь поручение почтенного предка до сих пор еще не выполнено! Ну да, Инга найдена. А как же сокровище? Надо ведь продолжать его поиски!

Джой кинул ключи на тумбу. Это значит что?

Значит, волей-неволей, но придется встречаться с Ингой. Может, она хотя бы про это вспомнит.

Достали, констатировал Джой и отправился на кухню почему-то в гораздо лучшем настроении.

* * *

Он поджидал меня возле дома.

Но, сканируя при выходе из подъезда окрестности в поисках Странных, я не заметила находящегося буквально перед моим носом.

Пока на него не наткнулась.

— Ох, простите! — я испуганно отпрянула. — А, это вы?

Парень стоял в своей, похоже, любимой позе: скрестив ноги, прислонившись к машине, руки в карманах. Про другого бы сказала: позирует, как модель из журнала. Но этот отчего-то смотрелся вполне естественно и органично.

— Добрый день, Инга. Далеко собрались?

— Здравствуйте. А вы… что…

— Я — что? Что я здесь делаю?

— Ну… да.

Парень потряс поднятым указательным пальцем, как в старой-старой киносказке:

— Должо-ок!

Я невольно улыбнулась.

— Да, конечно, химчистка! Сколько с меня?

Расстегнула сумку и уронила ее, вздрогнув от резкого нетерпеливого сигнала такси. Водитель уже замаялся меня ждать — с моей-то черепашьей скоростью, снижающейся еще и из-за опаски встретить Странных.

— Ой, — я наклонилась, потом присела на корточки, торопливо собирая рассыпавшееся сумочное содержимое. — Попросите, пожалуйста, такси подождать. Мне надо в больницу, а…

Коричневые замшевые туфли качнулись с носка на пятку, развернулись и пропали из поля зрения. Поспешно побросав все обратно в сумку, я вскинула голову на звук отъезжающей машины и, резко выпрямившись — аж голова закружилась, — замахала рукой:

— Эй, вы куда?! Вот же я!

Уехал. Я набросилась на вернувшегося Джоя:

— Просила же задержать, так трудно было?

— Я его отпустил.

— И как мне теперь добираться? Что-о? Отпустили?!

— Я сам вас подброшу.

Джой открыл дверцу машины и посмотрел на обалдевшую меня. Спросил с легким раздражением:

— В чем дело? Вы уже никуда не торопитесь?

— Тороплюсь, — пробормотала я. — Это вы меня вечно притормаживаете!

— Ну, в прошлый раз торможение пошло вам явно на пользу… Садитесь уже или нет?

— Сажусь! — нервно объявила я, прижимая к груди сумку. — А что мне еще остается? Ехать из-за вас на общественном транспорте?

— Да, ужас-ужас! — согласился Джой.

Для меня сейчас это действительно было тем еще квестом: кругом пихаются, толкаются, ни одного свободного места, духота. Уже этого достаточно, а если еще рядом возникнет Странный… В общем, я либо добиралась на машине с девчонками, либо на такси с мамой. Но сегодня, как назло, никто со мной поехать не смог. А от идеи попросить отвезти Сашу я, подумав, отказалась. Вон многоопытная Настя, уже десять лет замужняя, часто повторяет старую пословицу: мужику нужна сестра богатая, а жена здоровая. Не то чтобы я строила какие-то планы, конечно, да и вообще мне сейчас ни до чего такого… Но.

Мало ли.

Поэтому я заверила маму, уехавшую на юбилей к сестре, что меня обязательно сопроводят. Вряд ли за рулем такси может оказаться какой-нибудь дух умершего, правда?

Я наклонилась, чтобы залезть в машину, но стоявший рядом Джой внезапно ухватил меня за плечо.

— Погодите-ка… это что еще такое?!

— А?

Я почувствовала прикосновение к шее под затылком — там, где уже второй день саднило.

— Синяки, пять штук, — доложил Джой. — Как будто кто-то хватал вас сзади за шею.

— Да? — Я изогнулась, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в боковом зеркале. Значит, Странный меня все-таки достал! Выпрямившись, встретила взгляд Джоя и честно ответила на невысказанный вопрос: — Ну, я же вам тогда говорила — это тот мужик в сквере!

— Вот как, — произнес он через паузу. Когда я наконец села, хлопнул дверцей не как хозяин машины — с излишней силой.

Осмотр занял почти час, и я не раз вспоминала Джоя: то-то, наверное, бесится, меня поджидая! А нечего было самовольничать, такси отпускать! Владимир Игоревич сообщил, что все хорошо (в принципе), можно дальше наблюдаться в поликлинике, а ему показаться в следующем квартале.

— А память? Память улучшится?

— Ты чего-то не помнишь?

Я подумала о мифическом Жене.

— Ну, например, как я все-таки травмировалась. Ну и так, то-другое по мелочи…

— Думаю, со временем все восстановится. Ну а если нет, — врач закрыл мою историю болезни, — может, тогда этого и вспоминать не стоит, а?

Я улыбнулась в ответ. Уже распрощавшись, замялась у двери.

— Владимир Игоревич, а… вот мне иногда кое-что видится…

— Кошмары? Может, попробуем успокоительное?

— Ну… они как бы наяву…

Врач кивнул:

— Думаю, пора тебе начинать сокращать прием снотворных: из-за них возможна постоянная дневная сонливость.

Я вышла, чувствуя одновременно и раздражение, и облегчение: он не понял, что я хочу сказать! Может, и хорошо, что не понял?

Джой подпирал стену напротив кабинета. Я поинтересовалась с легким злорадством:

— Что, заждались?

— Да за такое время можно было полбольницы проверить! — буркнул Джой. — Идите к машине, я в туалет!

* * *

Опять сработала теть-Линина жалоба: мол, вынуждена уехать из города, а Инге сегодня на прием, очень беспокоюсь, как же там она одна доберется? Ножками, ножками, подумал Джой, но вслух благоразумно заверил, что обязательно за этим проследит. Он и впрямь думал только проследить, но, оценив Ингино поведение, понял, что одну ее точно не отпустит. Ладно, так уж и быть, пожертвуем обедом, свозим туда-сюда…

Но вот синяки на шее девушки озадачивали всерьез. Вряд ли она их сама себе невзначай или даже нарочно поставила. Преследователь в сквере тоже исключается. Значит, что? Значит, имеется некто, это сделавший… Тетя Лина на домашнего мучителя не похожа. Александр? Хм… Надо подумать.

Джой подождал, когда его подопечная завернет к лифту, и стукнул в ординаторскую.

— Говорите, видения? — Владимир Игоревич побарабанил ручкой по столу. — Так вот о чем она спрашивала! Последствия черепно-мозговых травм бывают разные…

— И шизофрения тоже? — прямо спросил Джой.

Врач поморщился.

— Вы же понимаете, это не по моей части, тут психиатр нужен. Но я бы на вашем месте не торопился. Подождите, понаблюдайте…

— Я видел у нее синяки на шее. Говорит, воображаемый мужик напал.

— Могла и сама себе поставить, а потом забыть напрочь.

— Вон как…

Джой подумал, поглядел на свою руку и попробовал приладить ее на свою шею так и эдак Владимир Игоревич участливо наблюдал за его действиями.

— Не получается! — заявил Джой твердо. — Там пятерня очень четко отпечаталась. Правая. У нее не получится так руку вывернуть, вот, посмотрите!

— Думаете, про невидимку она правду говорит? — проникновенно спросил врач, и Джой со вздохом опустил руку.

— Значит, успокоительные и наблюдение…

Выйдя из ординаторской, он обнаружил, что Инга по-прежнему здесь: его ждет, что ли? Нерешительно топчется перед дверью лифта: шажок туда, два шага назад. Это остро напомнило давешнее па-де-де в парке… Опять кого-то увидела? Джой решительно дошагал до мающейся дурью (в широком смысле этого слова) Инги.

— В чем дело? Лифт сломался?

Девушка знакомо вжала голову в плечи — и впрямь ее, что ли, регулярно лупят? — блеснула испуганным взглядом.

— Н-нет…

— Тогда идем, — Джой потянул ее за рукав, но Инга неожиданно уперлась.

— Давайте лучше по лестнице, а?

— Пешком с шестого этажа?! Да с вашими темпами передвижения я пропущу не только обед, но еще и ужин! Идемте-идемте!

Он затащил слабо упирающуюся девушку в лифт — та сразу забилась в угол и уставилась в пол, завесив лицо волосами. Призрачная девушка тоже так за него пряталась. Наконец-то хоть что-то у них одинаковое!

Значит, наблюдение. А не пройти ли им по «местам боевой славы» — там, где они побывали вместе с Инсон? Может, что-нибудь да вспомнится? К себе домой, понятное дело, он ее не потащит, а вот…

— Не хотите прогуляться? В Центральном парке, например.

Инга, кажется, удивилась, но решительно замотала головой:

— Нет, спасибо, не хочу!

А, ну да, ассоциации с тем сквером! Тогда остается только…

— Заедем ко мне на работу!

— Ой, извините, вам же, наверное, пора, обеденный перерыв давно кончился, да? Давайте вызовем такси и я…

— Что за мания у вас, чуть что — такси-такси! — проворчал он, заводя машину. — К таксистам, что ли, неравнодушны? Мне нужно кое-что доделать, потом я вас доброшу до дому. Все ясно?

— Ну… да, — пробормотала Инга.

Хорошо, не догадалась спросить, а с чего это он взялся за грузоперевозки? То есть за перевозку инертной ее.

* * *

В больничном лифте стоял призрак.

Сначала из-за белой одежды я подумала — медичка; чуть не задала дежурный вопрос: «Вам на какой этаж?» Но когда наклонившая голову девушка подняла взгляд и под свесившимися прямыми прядями волос я увидела белые неподвижные глаза…

Нет, я не закричала.

Может быть, потому что у меня просто перехватило горло.

Попятилась из лифта, мешая входящим. Прислонилась к стене напротив и попыталась успокоиться. Конечно, следовало ожидать, что в больнице обязательно наткнешься на привидение: ведь здесь, особенно в травме, наверняка масса народу поумирало! Не подавать виду, вот и все; призраки ведь никого из живых не замечают, наверное, люди для них тоже своего рода призраки. Я поежилась, вспомнив пронзительное ледяное прикосновение Странного. А вот он понял, что я его вижу, и попытался меня остановить…

Сейчас лифт снова приедет, я просто войду в него и…

Но раз за разом я видела в открывавшихся дверях привидение девушки и никак не могла себя пересилить. Не могла изобразить «я-в-упор-тебя-не-замечаю», не смела шагнуть внутрь.

Потому что с каждым возвращением лифта привидение все выше поднимало голову. Я старалась глядеть куда угодно: на стену, пол, двери, входящих и выходящих людей, но все равно чувствовала, как оно на меня смотрит. Выражение ее лица тоже постепенно менялось: бесцветные губы все больше растягивались в ухмылке. Призрак понял, что я его вижу! Мне бы бежать, а я по-прежнему стояла на месте, как загипнотизированная, обреченно поджидая очередного возвращения лифта с привидением.

Так что когда подошедший Джой спросил, что я здесь делаю, я чуть не взвизгнула от испуга. В лифте забилась в угол, прячась за широкой спиной парня. Неотрывно глядела на носки своих кроссовок, но все равно чувствовала, что привидение не спускает с меня глаз.

Я чуть не оттолкнула Джоя в дверях — мы вышли, вернее, вытеснились из лифта вдвоем. Припустила на улицу на первой скорости, так что Джой недовольно покрикивал вслед. Еще не успела прийти в себя, как обнаружилось, что мы зачем-то едем к нему на работу. Ну раз Джой все равно пообещал довезти меня после до дому…

Да и вообще интересно, кем и как он работает. Ну, я так думаю, что мне должно быть интересно… А то я что-то редко думаю о живых.

Надеюсь только, что Странных там не окажется!

Странных не было: правильно, офисное здание новехонькое, наверное, здесь никто еще не умирал. И лифт, просторный, блестящий, был от привидений свободен. Но я все равно косилась по сторонам и старалась держаться поближе к Джою, отчего то и дело на него натыкалась. Из-за своих страхов я мало что рассмотрела, прежде чем мы оказались в просторной, залитой солнцем комнате — приемной? Из-за стола поднялась женщина в возрасте: полная, черное блестящее каре, темные улыбающиеся глаза. Приятная.

— Добрый день, ты задержался…

— Ага. Мария, чашку кофе… — Джой кинул на меня взгляд, — нет, лучше чай. Идемте со мной.

Он стремительно пересек кабинет. Я нерешительно переминалась у порога, оглядываясь и остро ощущая собственную здесь неуместность. Кабинет преуспевающего бизнесмена. Строгий деловой стиль. Ничего лишнего. Наверное, у самого Джоя в квартире тоже сплошной минимализм.

— Что вы там топчетесь? — Джой, стоя, нетерпеливо стучал по клавише, пробуждай монитор.

— Может, я лучше в приемной подожду? Чтобы не мешать?

— Ерунда! Мне надо решить только пару вопросов. Проходите, не стойте столбом!

И, больше не обращая на меня внимания, принялся кому-то звонить. Слушая разговор, я осторожно двинулась вдоль длинного стола к окну в пол. Ух ты! Здесь я надолго залипла, наслаждаясь видом городского делового центра с высоты птичьего полета: сплошное стекло, хром, зеркальные панели… Даже попыталась отыскать свой дом — как раньше в детстве высматривала его с вершины паркового «чертова колеса».

— Ну как? — спросили у меня за спиной.

Хорошо хоть здесь я вздрогнула не слишком заметно, а то Джой точно решит, что я псих ненормальный. Ну, в принципе, не так уж неправильно и решит… Хозяин шикарного вида стоял рядом, заложив руки за спину, и рассматривал окрестности вместе со мной.

— Очень! — оценила я от души.

Джой кивнул со спокойным удовлетворением.

— Никогда раньше не смотрела на город с такой точки!

— Никогда… — повторил Джой со странной интонацией.

Искоса поглядывая на его восточный профиль, я вдруг осознала, что стою рядом с молодым привлекательным мужчиной. Не то что запах одеколона — даже его тепло ощущаю…

Сзади деликатно кашлянули, мы обернулись.

— Чай! — провозгласила секретарь. — И документы.

— Чай Инге, папку мне! — Джой вернулся к столу.

Я тихонько пила чай, наблюдая за Джоем. Тот просматривал бумаги, звонил, сам отвечал на звонки, учинял кому-то разнос… Он сейчас очень отличался от того парня, который шутил, язвил и требовал с меня деньги за химчистку. Ни тени улыбки. Уверенный звучный голос. Короткие реплики. Быстрые решения. Похоже, и впрямь успешно строит людей…

Мария приходила раз десять. Приносила бумаги, что-то уточняла, кого-то приводила. Поначалу я принимала все за чистую монету — по делу, — но потом засекла ее оценивающие взгляды. Э-э-э, да она сама не своя от любопытства, кого же привел с собой ее драгоценный шеф! В последний заход даже остановилась напротив и, пока Джой орал на кого-то по телефону (ну как орал — говорил таким ледяным тоном, что по мне лучше бы орал), склонилась ко мне и сказала заговорщицки:

— Заскучали? Пойдемте в приемную, пока журнальчики полистаете…

— Мария, отстань от нее! — приказал бдительный Джой, кладя трубку. Потянулся и энергично поднялся. — Все, поехали!

— Спасибо, до свидания, — только и успела сказать я, когда меня буквально сдернули со стула и потащили на выход. Мария глядела нам вслед, скрестив на груди руки и постукивая носком лаковой черной туфли. Кажется, допроса с пристрастием Джою все равно не избежать…

— А кем вы вообще работаете? — догадалась спросить я уже в машине. Джой бросил на меня странный взгляд.

— Вы что, не видели названия фирмы?

— Э-э-э…

— Ясно. Придется устраивать для вас повторную экскурсию.

— Типа как День открытых дверей для школьников?

— Именно.

До меня с запозданием — ну что поделаешь, я и так-то не слишком оперативно соображаю, а сейчас еще и лекарства тормозят, — начала доходить странность ситуации. С чего вдруг Джой… кстати, как его настоящее имя… занимается моими проблемами? Возит в больницу, домой, хотя человек он деловой и очень занятой. Как выяснилось.

Спросить? Как-то странно уже, да и обидно может быть: типа, спасибо, конечно, что вы катали меня туда-сюда весь день, но с чего это вы вдруг такой добренький? Да и сам Джой скользкий как угорь — не отвечает на вопросы, на которые отвечать не хочет. Ладно бы он заинтересовался мной как женщиной! Но ведь ничего подобного не наблюдается и не ощущается! Да достаточно поглядеть в зеркало, чтобы понять и принять печальное: миссия пока невыполнима… То есть никому я в данное время на фиг не нужна!

— Кстати! — вспомнила я. — А откуда вы знаете мой адрес?

— Что? Я его не знаю.

— А как вы тогда довезли меня до моего дома?

Джой глянул, удивленно выгнув бровь.

— Вообще-то вы сами показывали и командовали налево-направо, а тут тормозить!

Вот ведь… встряла, скотина неблагодарная! Еще и подозреваю его в чем-то! Я произнесла пристыженно, только чтобы что-то сказать:

— Да?

— Да. Приехали.

— А… Спасибо большое. Вы меня сегодня очень выручили.

Хотя, конечно, сначала создал ситуацию, из которой пришлось выручать.

Я с тоской поглядела в сторону входной двери. Свет традиционно не горит. Содрогнулась, представив мрачное темное пространство подъезда. Может, подождать на скамеечке, пока кто-нибудь из соседей домой не пойдет? Ага, и дождешься как раз Странного из близкого сквера!

Я сообразила, что Джой смотрит на меня с ожиданием: мол, пора уже и честь знать! Завозилась, отстегивая ремень, нехотя выползла из безопасного нутра машины в осенние сумерки.

— До свидания… Я уже сказала вам спасибо?

— И неоднократно, — ответил Джой, не меняя выражения лица. Наверное, думает про себя: да когда же ты наконец свалишь?! — У вас какой этаж? — спросил неожиданно.

— Седьмой.

— Доберетесь?

— Ну… да.

— Удачи!

— До свидания, — в который раз сказала я, с тоской провожая взглядом машину, подмигнувшую на прощание красным глазком поворотника. Побрела к дому: чем ближе, тем медленнее. Остановилась, разглядывая дверь подъезда. Всего-то марш-бросок до лифта, потом до квартиры; вечер еще ранний, в подъезде не совсем темно, главное — не думать, что в тени дверных проемов, в сумраке за лестничным пролетом может поджидать… кто-то. Что-то. Я вспомнила торжествующую ухмылку девушки из больничного лифта: ага, вот ты и попалась, как будто говорила она.

Ой!

Я попятилась и села-таки на скамеечку. Сейчас посижу немного, с духом соберусь, заодно, может, кто выйдет с собакой погулять… Или вернется домой с работы или учебы.

Двор, как назло, просто вымер. С каждой минутой становилось все темнее и страшнее. Вскоре я уже пугливо оглядывалась за плечо: а не подкрадывается ли ко мне какой-нибудь… мертвый? Впереди страшно, позади — тоже. Где страшнее?

По двору проехала очередная машина, но на этот раз остановилась напротив. Я с надеждой вскинула голову: к нам? Свет фар погас. Стук двери. Знакомый голос:

— Всё сидите? Ну, я так и думал!

Я поморгала.

— А… Джой?

* * *

Ни черта она не вспомнила! Ни Марию, к которой когда-то так смешно его приревновала. Ни кабинет, где мешала ему своей болтовней — сейчас бы он этому даже обрадовался, но Инга сидела тихой мышкой, поглядывая то на него, то в окно.

И его самого, естественно, тоже не вспомнила.

Спал ли ее мозг, когда Инга была в коме, а ее душа — Инсон странствовала по тому и этому свету? Или все-таки продолжал работать, и какие-то клетки сохранили эти странствия в памяти, и их еще можно разбудить?

А есть вообще такое понятие, как память души?

Ехали они молча, поэтому Джой вдоволь повертел мысли так и эдак. Пришел к выводу, что все это относится не столько к психологии, сколько к философии или даже к метафизике, а у него всегда были трудности с отвлеченными понятиями. На институтских экзаменах по таким умозрительным предметам он вылезал исключительно за счет прекрасной памяти и хорошо подвешенного языка. Практик он, а не теоретик. И как практик понимал, что со своими дилетантскими идеями вряд ли сможет что-то сделать. Тут нужен или специалист — по коме, разумеется, а не по странствующим душам, — или, как говорили раньше, остается уповать на время.

Джой бросил взгляд в зеркало: Инга неподвижно стояла перед дверью подъезда, прижимая к себе сумку, как щит. Прежде чем завернуть за угол дома, посмотрел снова: девушка медленно пятилась, пока не наткнулась и не опустилась на скамейку. Передумала домой идти, что ли? Ну пусть посидит, свежим городским смогом подышит! По-хорошему бы ей, конечно, гулять, а не в квартире целыми неделями высиживать, но… Сильно не разгуляешься, раз ее преследуют всякие воображаемые мужики! Мало ли какой квэмуль ей в следующий раз почудится!

Остановившись на красном, Джой рассеянно глядел на расцветающий вечерними огнями проспект: чем длиннее и гуще становились осенние сумерки, тем город старался разукраситься ярче и многоцветней. А вот двор у Инги темноват: «кобра» горит только в доме напротив… И подъезд, похоже, неосвещенный.

И Джой внезапно понял, почему девушка так медленно, нехотя прощалась и вылезала из машины, что означали ее жалобные длинные взгляды — он-то решил, что Инга надеется на «продолжение банкета», и потому быстро и решительно закруглился.

А она просто боялась.

Темноты.

Безлюдности подъезда.

Своего несуществующего преследователя.

Несуществующего для всех, кроме нее…

Джой вспомнил синяки на ее шее — она ведь и не подозревала о них, пока он не сказал. Забыла, как предположил врач? Не заметила, когда и кто ей поставил? Чушь! Сама себе внушила — вроде как стигматы у суперверующих?

Ругая себя — да Инга наверняка давно уже дома, ей только кнопку лифта нажать! — Джой все-таки развернул машину.

…Она по-прежнему сидела возле подъезда — ссутулившись, склонив голову, вцепившись в скамейку, как в последнюю надежду. Когда он подъехал, выпрямилась, заслоняясь рукой от света фар.

— Сидите? — мрачно констатировал Джой, в сердцах хлопая дверью. Злился на Ингу за надуманные страхи, на себя за недогадливость и излишнюю мягкотелость… Но он же обещал тете Лине благополучно доставить дочку туда-сюда! Хорошо, тогда за излишнюю ответственность!

— Ой, Джой! — удивилась и искренне обрадовалась Инга. — Вы вернулись!

— Как вы только догадались? — пробурчал он, проходя мимо. — К лавке еще не примерзли? Открывайте давайте.

— Да нет, вечер теплый, — лепетала Инга. Ключи она, похоже, так и держала в руках с тех пор, как он уехал, потому что тут же, у двери, и уронила связку. — Ой!

Джой, сжав губы, глядел, как девушка ощупывает руками асфальт — ко всему прочему еще и куриной слепотой страдает? Наклонившись, подобрал и потряс перед ее лицом зазвеневшими ключами.

Подъезд встретил их плотной темнотой. Джой громко цокнул языком: нет, акустические светильники, или, как в народе их называют, «хлоп-топ», здесь даже не ночевали…

— Ой, света нет, — повторила его мысли Инга упавшим голосом. — Ненавижу темноту!

— У вас на сотовом есть фонарик?

— Нет.

Джой обреченно вздохнул.

— Ничего-то у вас нет…

…даже памяти и, возможно, — ума. Эти мысли он оставил при себе. Осветил своим мобильником тамбур и лестницу, скомандовал:

— Идите к лифту!

Вот тут их ожидал сюрприз: лифт тоже не работал.

— И часто у вас такое?

— Днем все работало, — отозвалась Инга из темноты плачущим голосом. Джой спохватился и вновь зажег фонарик. Похвалил себя: умный такой, вернулся, долго бы она решалась на это восхождение! Если б вообще решилась.

— Дойдете? Мне не улыбается тащить вас на руках или на закорках. У меня спина слабая.

— Я вам не старуха и не инвалид! — огрызнулась Инга и демонстративно бодро пересчитала ногами ступеньки — впрочем, только до второго этажа.

— Что, уже устали?

Девушка смотрела вверх. Наверное, представляла бесконечные темные пролеты.

— Джой, а светите, пожалуйста, не только на ступеньки…

— Думаете, сейчас из-за угла кто-нибудь ка-ак выпрыгнет, ка-ак выскочит? — и Джой, осекшись, отвесил себе мысленного пинка: давай запугай ее окончательно! Посветил на площадку и даже на стены. — Довольны? Вперед!

Так и пошло: Джой освещал не только лестницу, но и нишу мусоропровода, дверные проемы, после этого Инга шагала вперед. Правда, с каждым пролетом все менее бодро, а между четвертым и пятым этажом и вовсе повисла на перилах. Джой задумчиво водил лучом фонарика по ступеням, слушал тяжелое дыхание девушки и прикидывал, не пора ли ее уже начать поддерживать. Раз не просит, значит, в помощи не нуждается. Но как бы не пришлось из-за ее упрямства и впрямь ее на себе тащить.

— Сейчас, — пробормотала Инга, — немножко передохну и…

— Давайте, — согласился Джой. — Чуть-чуть осталось.

Он повел фонариком и услышал, как Инга тихонько вскрикнула.

— Что такое? — Джой тут же вновь посветил наверх. Никого. — Что-то там увидели?

Он собрался сбегать осмотреть площадку, но Инга схватила его руку. Ладонь ее была холодной и влажной — от слабости? От испуга?

— Нет! Просто… постойте так. Со мной. Рядом.

Затылок обвеяло порывом холодного ветра — словно где-то распахнулось окно в зиму. Холод распространялся по его шее, по плечам, пока спина не превратилась в ледяную глыбу, в которую пойманной рыбиной был впаян недоумевающий Джой. Он продолжал держать фонарик, но свет подрагивал и смещался… от его участившегося пульса, что ли? Джой поглядел на опустившую голову Ингу: зажмурилась и почти не дышит. Что за?..

Он придвинулся — то ли заслонить от этого сквозняка, то ли просто… чтобы быть ближе. Ее рука сжала его запястье с неожиданной, неженской силой, но из-за этой боли Джой пришел в себя: резко обернулся, мазнув лучом света по сторонам.

Никого и ничего.

Как и следовало ожидать.

Инга шумно, глубоко вздохнула — словно из-под воды вынырнула.

— Ушла…

— А?

Девушка медленно отпустила его руку.

— Голова, говорю, закружилась.

— А, голова, понятно, — согласился Джой. Тетя Лина говорит, дочь часто жалуется на головокружение. Но всегда ли при этом она видит кого-то несуществующего? Потому что сейчас ей явно что-то показалось. Да она и его самого чуть не заставила это «что-то» увидеть! Вот это сила внушения!

— Идемте уже, — проворчал Джой. — Я так с вами до полуночи проваландаюсь.

* * *

Это опять была мертвая баба Ира. Она спускалась сверху, подметая лестницу полами своего любимого байкового халата, и глядела на нас, неодобрительно поджав сине-белые губы.

Она всегда так смотрела на парочки, застигнутые в ночном «дозоре», — бабушка была активисткой и ходила по темноте проверять, не затесался ли в родной подъезд кто-то чужой, или, может, наши местные тут по ночам пьют, курят и мусорят. Дочка Таня и ругалась, и умоляла ее не ходить, но баба Ира неукоснительно следовала своему долгу. Как ни странно, ей даже от наркоманов ни разу не влетело — те, тусовавшиеся одно время у нас между этажами, видимо, решили, что связываться с такой боевой старухой себе дороже, и свалили в другое, более спокойное место.

…Вместе с ней к нам сейчас спускались холод и страх.

Я зажмурилась и начала молиться. Ну как — молиться. Как всякий новомодно крещенный человек, я помню обрывки типа «отче иже еси на небеси», вот их и твердила, уцепившись для верности за горячую руку Джоя. Тот, кажется, слегка обалдел, потому что не только не стал вырываться, но еще и придвинулся. А я — клянусь! — слышала шорох шлепанцев и вечное «ходят тут, ходят, мусорят, гадят, по подъездам шастают… идите домой, кому сказала!».

Два привидения в один день, второе еще и в моем родном подъезде — это уж как-то совсем… переизбыток впечатлений!

Джой осветил замочную скважину, я вставила ключ и обернулась. Сказала неловко:

— Спасибо. Вы сегодня столько со мной провозились. Не знаю, как вас и благодарить…

— Счет за химчистку, — деловито напомнил парень.

— Ой, я опять забыла! Посветите, я сейчас деньги…

— Зайду завтра, — отмахнулся Джой. — Пока.

— До свидания… И спасибо!

Он шагнул к лестнице, но остановился и взмахнул фонариком.

— Не хотите войти? А вдруг у вас и дома электричества нет?

Ох, только не это! Я повернула ключ, толкнула дверь — и на площадку упала широкая полоса света.

— О, есть! — порадовался за моей спиной Джой.

Но я-то точно помню, что свет зажженным не оставляла. Как и не включала телевизор, вон, беседует сам с собой в комнате на разные голоса. Мама уже вернулась?

— Мама?

Но на мой оклик из кухни снарядом вылетела Ксюха.

— Сонина! Ты что, совсем обалдела?! Я тут тебя уже со всеми полициями и «Скорыми» собираюсь искать! Ты где была? Ты почему телефон не берешь?

Представления не имею, где мой сотовый…

— Разрядился, — отмазалась я. — Ты что здесь делаешь?

— Я же обещала теть Лине проследить, чтобы ты питаться не забывала! Уже всё по десять раз разогрела, а ты где-то шляешься! По темноте! В одиночку!

То есть, пока я сидела на скамейке, она ждала здесь, в квартире? И если б я вспомнила, что на свете существует такая вещь, как мобильная связь, спустилась бы меня забрать. Нет, с памятью точно надо что-то делать!

— Ну почему же в одиночку… — пробормотала я. Хоть здесь я могу сказать правду. — С Джоем.

Подружка привстала на цыпочки, заглядывая мне за спину.

— С каким еще Джоем?

Я оглянулась. Парень отступил в темноту подъезда, но быстрая Ксюха скользнула мимо меня и ухватила его за рукав.

— Что вы там стоите, заходите, не стесняйтесь! Из Инги хозяйка еще та…

Ну вот, только увидела человека и уже успела меня раскритиковать! Никакого такта! Подружка втянула Джоя в прихожую.

— Познакомьтесь, — сказала я. — Эта Ксения, а это…

— Женя! — восторженно взвизгнула Ксюха.

Я подняла голову от никак не желающего расстегиваться ботинка. Какой Женя? Что еще за Женя? В смысле… тот самый Женя?!

Я медленно выпрямилась. Уставилась на Джоя: тот коротко глянул на меня и лучезарно улыбнулся захлебывающейся восхищенными речами Ксюхе. Я пристально разглядывала его — заново. Уже знакомо сжатые губы, острый разрез глаз, черные брови, высокие скулы, узкий подбородок… Как мама сказала: «немножечко нерусский», а девчонки: «ну знаешь, такой… восточный». И что бы мне не догадаться сразу по этой вот его «восточности»?

Но я искренне считала, что Женя если не выдумка, то какое-то очень большое недоразумение (ну да, большое, эдак с метр восемьдесят пять!). И что эта ошибка осталась в прошлом и никогда не возникнет в настоящем и будущем.

Ан нет! Вот он, мифический персонаж, собственной персоной! Вытаскивает меня из-под машин, развозит по больницам, прогуливает по темным подъездам…

— Женя, значит, — процедила я.

Джой вновь быстро глянул на меня. Сделал брови домиком: мол, ну да, а что?

— А что же мы здесь стоим? — спохватилась гостеприимная хозяюшка Ксюха. — Проходите скорей!

— Да поздно уже, — заметил Джой, то есть Женя. — Неудобно.

— Да прям неудобно! Мы же люди свои, правда, Инга?

Я открыла рот, но сказать ничего не успела.

— Проходите-проходите!

Не глядя на меня, Джой разулся, сбросил пальто и вслед за щебечущим экскурсоводом выдвинулся в недра квартиры. Я постояла в одном ботинке, задумчиво глядя им вслед, потом очнулась, не спеша разулась, не спеша сняла куртку, аккуратно повесила на плечики, засунула в шкаф. С тоской поглядела на кухню: оттуда доносились умопомрачительные запахи, а я целый день не ела. Но, наевшись, я сразу рухну спать, а сначала надо еще разделаться с этим… азиатским мифом.

Я двинулась по собственной квартире крадучись, аки тать в ночи. Подруга решила устроить полнометражную экскурсию. Еще и с лекторием. Сейчас они рассматривали экспонаты моей спальни… хорошо, что сегодня здесь кавардак умеренный, но Ксюху я все равно убью!

Я остановилась в коридоре, наблюдая за парочкой из-за прикрытия косяка.

— Ловец снов? — Джой потрогал пушистые перья настенной подвески.

— Он самый. Ингу после… ну вы понимаете… кошмары мучают.

Я мысленно застонала.

— Мы с Настькой разыскали самый большой, какой был.

— И помогает? — спросил Джой, неожиданно глянув на меня поверх головы Ксюхи.

— Не очень, — сказала я, входя в комнату. — Ксень, нам надо поговорить с… Женей.

У Джоя опять брови домиком, у Ксюхи — упрямая улыбка. Фиг она уйдет, пока все как следует не разузнает!

— Еще не наболтались за день? Может, все-таки поужинаем наконец?

— Поздно! — осенило Джоя. Он быстро прошел мимо, коснувшись ладонью моего плеча. — Ляг пораньше, сегодня был тяжелый день.

Поворачиваясь следом, я еще только заторможенно открывала рот, как парень с рекордной скоростью обулся, схватил пальто и вылетел за дверь, кинув на ходу:

— До встречи!

Удрал.

Гад.

Ксюха глянула на меня хищно:

— Сонина, и ты мне ничего не рассказала?!

Я и тут не успела ответить: подружка сгреблась и тоже пулей вылетела из квартиры. В недра подъезда пал ее крик: «Женя, я тоже домой, подождите меня-я-я!»

Я постояла, задумчиво глядя на шевелившиеся от сквозняка перья Ловца. Женя, значит. Значит, он все-таки существует, как и утверждали все вокруг. Я добрела наконец до кухни и начала есть прямо со сковородки, не ощущая вкуса и не замечая, что жую.

То есть возле сквера он отирался не случайно: за мной наблюдал. И родительница тогда убежала в магазин тоже запланированно. Давала возможность нам поговорить; так сказать, получше узнать друг друга. Я хмыкнула: да вообще узнать! Видимо, он собирался подойти напомнить о себе. А вместо этого пришлось выдергивать меня из-под колес машины.

Ну хорошо, допустим, тогда разговор не состоялся, потому что я была малость в шоке, но сегодня-то мы провели практически весь день вместе! Почему молчал, что он… это он?!

* * *

Когда Джой уже добрался до первого этажа, в подъезде неожиданно вспыхнул свет. А из спустившегося лифта, второпях натягивая курточку, выскочила Ингина подружка.

— О, и лифт пошел! — оценил Джой.

Девушка глянула непонимающе:

— Он и работал!

А когда Инге надо было попасть домой, не было ни света, ни лифта. Как назло.

Как нарочно…

— Ну и как? — жадно спросила Ксюша. — Давайте, рассказывайте скорее!

— Что именно? — спросил Джой, пытаясь потянуть время.

— Всё! Как подошли, что сказали, что она сказала, когда вас узнала!

— Она меня не узнала.

Джой открыл дверь подъезда и поглядел на застывшую Ксюшу.

— Вы идете?

Девушка медленно стронулась с места.

— Как не узнала?!

— Так не узнала.

С удивлением поняв, что в голосе прозвучало лишку разочарования, Джой легкомысленно пожал плечами.

— Поэтому вы, Ксюша, только что нанесли своей любимой подруге глубокую психологическую травму!

— Шутите? — догадалась та.

— Нисколько. Я собирался подвести ее к воспоминаниям тонко, постепенно, а вы взяли и ляпнули: «Ну, здравствуй, Женя!»

Подружка замерла, теребя сумочку. Джой без труда разгадал ее мысли.

— Нет, возвращаться к ней сейчас не надо! День и впрямь был тяжелый. Устроите мозговой штурм завтра. А лучше оставьте все это на меня. Смысл дергать ее лишний раз…

Тем более заставлять вспоминать то, чего не было в реальности. В реальности Инги, в смысле. Только в его. Его и Инсон.

Джой принял горячие заверения подруги в искреннем ее содействии-союзничестве и, с трудом распрощавшись — Ксюша жаждала провести душещипательную беседу хотя бы с ним, — наконец-то отправился домой.

Ехал и подводил итоги.

Итоги были не очень. Инга призналась врачу, что видит нечто страшное. Даже продемонстрировала это сегодня в подъезде. Да и Ловец кошмарных снов над ее кроватью тоже говорит сам за себя. Пройдет ли все это со временем, или все-таки диагноз будет неутешительным, пока неизвестно.

Кто-то наставил ей синяков — вот тут как раз не вымысел, не «кажется», а суровая реальность, с которой ему придется разбираться.

Да, и еще он сам изобличен!

Джой хмыкнул и устало потер шею. Ну хоть здесь что-то сдвинулось с мертвой точки! А то бы он долго ходил вокруг да около и, возможно, так и не решился бы. Ведь проект, как ни крути, выглядел абсолютно бесперспективным.

Увидев воинственно выпяченную челюсть встречавшей его утром Марии, Джой мысленно застонал: совсем забыл о предстоящем допросе! Попытался уклониться от неизбежного, с ходу завалив референта заданиями, требующими немедленных ответов и решений. Мария просто отмахнулась от них, как от надоедливых мух.

— Ну? И кто это вчера с тобой был?

— Это, — сказал Джой, вдумчиво изучая экран выключенного монитора, — это была так…

— Эта «так» приехала с тобой после того, как ты полдня невесть где пропадал, и уехала тоже с тобой и тоже неизвестно куда!

— Если все неизвестно, откуда же я что-то могу знать?! — трагически вопросил Джой.

Мария подперла бока.

— Пытаешься выкрутиться? Не получится!

Джой это прекрасно знал — научен горьким опытом. Но все же поймал пухлую руку женщины, прижал ее к сердцу. Произнес, проникновенно глядя Марии в глаза:

— Дорогая, не ревнуй понапрасну! Ты одна в моем сердце!

Референт — одна из немногих, с кем он может шутить и дурачиться без ущерба своему имиджу и деловой репутации. За это он ценил ее еще больше.

— Я это знаю, — добродушно согласилась Мария. — Ну и кто она? На делового партнера не похожа. Своих девушек ты в офис не приводишь. М-м-м?

— Просто дочь одной моей знакомой. Помнишь, та, что лежала в больнице?

Еще бы не помнить — Мария и договаривалась большей частью сама с медицинскими светилами и лечебными заведениями, куда Джой после выписки отправлял Ингу. Он удачно поменял тему: женщина немедленно преисполнилась сочувствия.

— О! И как ее дела?

Джой неопределенно повертел рукой.

— Фифти-фифти…

— Бледненькая, но так вроде ничего выглядит. Что же ты сразу не сказал? Я бы заказала ей что-нибудь покушать! Больным надо хорошо питаться!

Джой распознал материнские интонации в ее голосе и невольно улыбнулся. Намекнул:

— Начальству тоже! А то у него голодные мозги не варят!

— Ах, простите, шеф! Сию минуту, шеф! — И женщина, постукивая каблуками, унеслась за ежеутренним кофе.

Если бы так же легко удалось отвлечь Ингу от ее вопросов! Но что-то подсказывало: вряд ли это у него получится.

Впрочем, за сутолокой рабочего дня про Ингу он благополучно забыл.

Она позвонила сама.

Причем именно тогда, когда он таскался по колено в грязи стройплощадки нового торгового центра, матерясь до хрипоты. При заливке фундамента использовали бетон не повышенной марки морозостойкости, а субподрядчик, что называется, на «голубом глазу», клялся, что в проекте именно такой и заложен, а если не заложен, значит, в документы закралась ошибка, исправление которой приведет к существенному удорожанию строительства… Чтобы делать дело, требуется не только смазка, но и кнут — в том числе и словесный. Джой как раз продемонстрировал часть своего богатого запаса ненормативной лексики, и, пока зачарованные рабочие и присмиревший субподрядчик вникали в суть, в кармане завибрировал телефон. Джой выдернул его, как пистолет из кобуры, и, не взглянув на имя, рявкнул:

— Да!

На той стороне трубки помедлили. Потом женский голос произнес неуверенно:

— Добрый день.

— Добрый! Кто это?

— Я…

— Кто «я»? — спросил Джой по инерции тем же «матовым» голосом, хотя уже сообразил кто.

— Инга.

— Вы где сейчас, дома?

А где она со своими фобиями еще может находиться?

— Да. Нам надо поговорить.

Прозвучало это угрожающе. Джой согласился:

— Надо. Я позже подъеду.

— Но я…

— До встречи. — Помахивая мобильником, он повернулся к субу со зловещим: — Ну? И долго мы еще будем тратить мое драгоценное время?!

* * *

Я поглядела на замолчавший телефон с изумлением, быстро переросшим в возмущение. Сам невесть кто, появился неизвестно откуда, так еще и рявкает?! Было у меня большое желание тут же перезвонить, но что это я, как брошенная любовница какая-то, стану ему бесконечно названивать? Ограничилась тем, что с размаху швырнула телефон — на кровать, я же не сумасшедшая, чтобы разбивать вдребезги собственный сотовый!

И забегала по квартире, выплескивая раздражение и беспокойство. Впервые после больницы мне не хватало простора и движения: до этого я воспринимала свой дом как надежное убежище от страхов и от Странных. Да и от мира, в конце концов.

Пора уже признать — мне не по себе не только из-за этих… мертвых людей. Мне неуютно и среди живых. Их слишком много, они говорят слишком громко, двигаются слишком быстро… Я устаю от мамы, и от девчонок, и от Саши — но они хотя бы дают мне передышку. А вот от «кто следующий?», «девушка, выбирайте побыстрее!», «женщина, отойдите, пропустите», «говорите, не молчите» — я впадаю в такой ступор, что со стороны наверняка выгляжу законченной идиоткой. Сидя дома и общаясь практически лишь в соцсетях да по телефону, немудрено одичать окончательно. Потерять навыки социализации. Я уже передала в кадры заявление «по собственному»: даже без призраков мне сейчас настолько трудно сосредотачиваться, что с цифрами в ближайшее время дела лучше не иметь. Мама успокаивает, мол, проживем пока: пенсия, кое-какие накопления, а в последние месяцы благодаря Жене мы вообще не платили ни копейки ни в больнице, ни на реабилитации…

Опять этот Женя!

…Все запланированные речи вылетели из головы, когда в открытую мной дверь проникла рука с цветами.

— Что это? — спросила я донельзя глупо.

Вошедший Джой посмотрел на свою руку, скривил губы в сомнении.

— А на что похоже? Ромашки, по-моему. Я же приносил их в больницу! Тогда тебе понравилось.

Сунув мне цветы, деловито разделся-разулся и направился в гостиную. Я поглядела на белые крупные ромашки и поспешила следом.

— Не помню я, чтобы вы приносили мне цветы, и не помню, чтобы я говорила, что они мне нравятся!

— Ну и что я могу поделать, раз ты ничего не помнишь! — парировал Джой. По-хозяйски уселся на диван и приглашающе похлопал рядом с собой.

Я стояла перед ним, сжимая ромашки. Он сразу выбил меня из колеи букетом и вот этим намеком «ничего не помнишь».

— Не знаю, кто вы такой и что вам надо…

— Может, все-таки перейдем на «ты»?

— Я всегда с незнакомыми на «вы»!

— Ну раз тебе так удобнее… сядь.

— Я не устала!

— Вот еще!

Евгений быстро поднялся и, надавив на плечи, усадил в кресло: я только ойкнуть и взмахнуть ромашками успела.

— Да что же это такое?!

Он демонстративно отдернул руки, покрутил в воздухе, показывая: «вот они где, мои рученьки», и, поддернув на коленях брюки, вновь уселся на диван. Произнес вежливо:

— Продолжай… те. Я внимательно слушаю. Так что же я там такое коварное задумал?

Я вздохнула, собираясь с мыслями: но те ушли далеко и, похоже, надолго.

— Я вас не знаю.

Джой кивнул:

— Я уже понял, что ты меня не помнишь. Дальше?

— В том смысле, что я вас никогда и не знала. Зачем вы все это моим наговорили? Чего добиваетесь?

Джой помолчал. Спросил осторожно:

— А может, вы меня все-таки просто забыли?

— Забудешь такого, как же! — выпалила я, и Джой тонко улыбнулся.

— Такого? — К счастью, не стал углубляться. — А вы все-все помните?

— Кроме того, как это, — я показала на свою голову, — произошло, — все!

— Точно все?

Ну разве что какие-то мелочи, типа куда засунула то или это… и кое-какие продукты, которые, по словам мамы, я любила до болезни, сейчас мне совершенно не нравятся. И еще я часто забываю имя собеседника. Например, точно знаю, что это наша соседка, живущая здесь с основания дома, а имя-фамилия вспоминаются лишь через некоторое время…

Джой, подавшись вперед, наблюдал за мной. Кивнул:

— Вот видите!

И вновь вольготно отвалился на спинку дивана.

— Но это же совсем другое… — пробормотала я. Мне и самой этот довод не казался убедительным.

— Инга. Я понимаю ваше недоверие. Но сейчас я говорю правду. Мы действительно встречались. Недолго. Всего месяц. Вы не раз оставались у меня дома…

— Еще чего! — перебила я возмущенно. — Не было этого!

Губы Джоя дрогнули в сдерживаемой улыбке.

— Было-было! Мы внезапно расстались, поэтому я нашел вас не сразу… косвенным путем.

Вроде не врет. Что странно.

— Не знаю, как скоро пройдет ваша амнезия. Да и врачи этого не знают. Но я очень хочу вам помочь. Так что давайте попробуем вспомнить… вместе.

Меня осенило:

— Так вы для этого затащили меня к себе на работу?

— Надеялся, что вы хоть что-нибудь да вспомните, — кивнул Джой.

— То есть я и в офисе у вас бывала?

— Да. В прошлый раз вам тоже очень понравился вид из окна. А вот Мария — не очень.

— Почему?

— Вы меня к ней приревновали, — доверительно сообщил Джой.

Я наморщила нос.

— Вас? К ней?! Но она же…

— Ну да, не юное создание. Я тогда так и сказал, но вы все равно ревновали.

Вроде и голос у него серьезный, и выражение лица, но в глазах посверкивают подозрительные искорки. Смешинки?

— Я и сейчас вам не верю, — пробормотала я.

— По-прежнему ревнуете? — изумился Джой. — Хороший знак!

Я едва не зарычала:

— Я не это имела в виду! Хватит меня подкалывать! Я серьезно!

— Я понял-понял! — Джой поднял в знак примирения ладони. — Я — авантюрист, воспользовавшийся вашей амнезией и уже три месяца окучивающий вашу матушку и вас с целью…

Он задумчиво огляделся.

— С какой же такой целью? Сейчас подумаю… Чтобы завладеть вашим многомиллионным банковским счетом? Или этими шикарными малометражными апартаментами? А, у вас наверняка умер дядюшка в Америке и оставил вам в наследство бензоколонку, без которой мне и жизнь не в жизнь?

Я невольно фыркнула. Джой с серьезным видом выдавал версию за версией: чем дальше, тем абсурднее. Но одновременно я твердо знала, что не было у нас с ним никакой романтической истории — и точка!

Но пройти по местам, где мы вместе бывали… Может, сработает?

— Я сейчас переоденусь, и мы поедем! — решительно перебила я Джоя, продолжавшего с увлечением выдумывать тайные замыслы — все коварнее и все фантастичнее.

Парень явно удивился.

— Куда?

— По памятным местам!

* * *

Он вовсе не собирался дарить ей цветы. Просто проходил мимо цветочного киоска и краем глаза зацепился за знакомые. Сработала ассоциация: он ведь таскал такие ромашки в больницу, потому что Инсон ему посоветовала. Может, сейчас подействует в обратном порядке, как катализатор памяти?

Не сработало. Хорошо еще, в лицо букет не швырнула. Инга поджидала его с серьезным разговором и, как он ни пытался ее сбить, упорно возвращалась в намеченную колею. До чего же упрямая! Прямо как Инсон. Тьфу, запутался. Она ведь одна и та же! Едина в двух лицах и тому подобное…

И правильно, конечно, что не верит! Он бы сам на ее месте ни за что не поверил. Но в то же время это его абсурдно злило: ну почему бы хотя бы такой возможности не допустить? Он что, настолько не герой ее романа? Недостоин?

А Инга взяла и неожиданно решилась на эксперимент с посещением «мест боевой славы»!

— И куда едем сначала? — спросил Джой уже в машине. — Может, в кино? — предложил он, надеясь, что развлечение переключит и ослабит Ингину подозрительность, да и ему за это время придет в голову какая-нибудь свежая ударная идея.

— А на что мы тогда ходили?

— На «Крик». Не помню, какой по счету. — Так как, по всей видимости, название Инге ничего не сказало, он пояснил: — Хоррор.

И едва договорив, сообразил, что с фильмом они явно пролетают. Какой хоррор, если вся ее жизнь сейчас настоящий фильм ужасов? Она же не в курсе, что весь тот сеанс они с Инсон просто проржали в голос!

Инга передернула плечами.

— Нет уж! Обойдемся без. Какие еще варианты?

— Центральный парк. Моя квартира.

Девушка смотрела на него с сомнением. В глазах буквально читалось: отправиться в неизвестный дом к неизвестному же и очень подозрительному мужику?!

Он ошибся. Инга решительно сказала:

— Едем к вам!

Страх перед нереальным мужиком легко пересилил трезвую осторожность обитательницы миллионника с его преступниками, маньяками, да просто неадекватами! Живой пример, как надуманные страхи управляют нашей жизнью…

Хин выбрел в прихожую ленивой развалочкой, чуть ли не позевывая: а, хозяин, ты, что ли, нарисовался?

— Вот это котяра! — восхитилась Инга. Вот и хорошо, а то она в лифте заметно напряглась. Сообразила наконец, что сама напросилась домой к фактически незнакомцу.

Хин замер на полушаге, вытаращив желтые совиные глаза на Ингу. Сейчас удерет или, наоборот, припадет к полу и завоет, пытаясь прогнать незваную гостью, определил опытный Джой.

Ан нет!

Кот кинулся к девушке со всех лап. Принялся тереться о ее ноги вкруговую, привставая на цыпочки, жмурясь от удовольствия и громко бурча — короче, проделывая все то, чем эти твари и добиваются от людей восхищения, ласки и, разумеется, корма.

Инга тоже легко поддавалась кошачьей дрессировке: принялась восхищенно ахать и наглаживать Хина, потом и вовсе взяла на руки. Охнув, засмеялась:

— Какой же он у вас тяжелый! Да какой плюшевый! Да, котик?

Джой напрягся: голоса у них, конечно, разные, у призрачной девушки более высокий и более, как бы это сказать… бесплотный, у Инги с легкой хрипотцой, но вот это «да, котик?»… Хин млел: истово прижимался к ее груди и «целовал» за ушком. Как тут зверюге не позавидуешь — достаточно только помурчать, чтобы вмиг получить то, чего мужчине приходится добиваться и добиваться!

Явление кота разрядило обстановку: Инга перестала мяться и маяться и бодро двинулась по квартире. Джой работал экскурсоводом: «Здесь кухня, здесь гостевая спальня». Вспоминался при этом какой-то старый фильм: «А вот здесь у нас будут яблоньки». Инга с Хином в обнимку бродила следом. Разглядывала все до мельчайших подробностей, явно копалась в памяти и так же явно ничего не находила. Джой шел уже на сознательные провокации:

— Вот на этом диване мы с тобой… простите, с вами лежали в обнимку и смотрели дорамы.

— Вы любите дорамы?! — не поверила Инга. — Первый раз встречаю дорамщика мужского пола!

— Вы любите дорамы, — поправил Джой, — а я… — Он чуть не продолжил на автомате «вас», но вовремя поправил курс. Не в его правилах врать женщинам больше необходимого, — я героически терплю.

Инга взыскательно оглядела вышеназванный диван и опустила на него Хина. Кот тут же растянулся во всю свою роскошно-пушистую длину, намекая, что теперь неплохо бы погладить ему брюхо.

— Кстати! — осенило Джоя. — Я заметил, корейские герои часто впадают в кому, а потом не помнят своих возлюбленных. Вы решили нести в жизнь классические дорамные традиции?

Инга окинула его уничижительным взглядом и решительно направилась в следующую комнату.

— А здесь у вас что?

— А здесь у нас спаленка, — вкрадчиво проинформировал Джой. Инга чуть не споткнулась на пороге, но взяла себя в руки и двинулась дальше. Джой прислонился к косяку. Критически сощурив глаз, попытался совместить эту настороженную девицу с беззаботно порхающей по его спальне призрачной девушкой. Если уж ему самому на это воображения не хватает, то Инге и подавно…

— А этот вид мне нравился? — вопрос прилетел уже с балкона.

— А вы как думаете?

Джой вышел следом. Картина распростертого внизу района была хороша в любое время года. Тем более сейчас, когда город вывесил повсюду праздничные осенние флаги.

— Нравился, — решила Инга. Повернулась, прислонившись спиной к перилам, уставилась внутрь квартиры. — А вы вообще здесь живете?

— Не понял?

— Ни пылинки, ни соринки, ни единой брошенной вещи…

— Раз в неделю в квартире убирают, да и мама приучила меня к порядку…

И Джой смолк, сообразив, что ни с того ни с сего начал оправдываться в отсутствии бардака в собственном жилище.

Инга задумчиво двинулась по спальне.

— Я не очень понял, что вы имеете в виду! — раздраженно сказал ей в спину Джой.

— Квартира выглядит настолько стерильной, что похожа на музей. А вы знаете, что серийные убийцы отличаются повышенной тягой к порядку?

— Спасибо за диагноз!

Девушка мило улыбнулась.

— Я же не имела в виду что вы — он. Вы, наверное, очень много работаете и сюда только ночевать приходите? — сама себе объяснила Инга. — И в шкафу у вас наверняка все по цвету разложено и развешано, да?

И сдвинула створку шкафа. Джой чуть не возмутился ее бесцеремонностью, но вовремя себя одернул: сам же уверял Ингу, что она часто здесь бывала. А ведь в квартире мужчины женщина всюду сунет свой любопытный нос!

Порядок в гардеробе, конечно, наличествовал, но до развешивания костюма-галстука-рубашки в подходящей цветовой и фактурной гамме еще не дошло. А хорошая идея, кстати!

Джой приблизился неслышно и мурлыкнул ей в затылок:

— А помните, как выбирали мне рубашку?

Инга вздрогнула от неожиданности. Сказала, не оглядываясь:

— Шутите? Я в этом совершенно не разбираюсь.

Да уж, судя по ее одежде, дальше джинсов-маек-свитеров она не заморачивается.

— Ну так попробуйте сейчас, я в вас верю! — великодушно сказал Джой. Она явно нервничала от его присутствия за спиной, и потому Джой приблизился практически вплотную. Инга независимо передернула плечами и резкими движениями начала перемещать по штанге вешалки с одеждой. Он вдыхал ее теплый запах, смотрел, как краснеют кончики ее ушей, и слушал нервное бормотание:

— Представления не имею! Их у вас так много… Вы вообще всё носите? А для чего я выбирала рубашку?

— А? — очнувшийся Джой обнаружил, что глубоко втягивает воздух, пытаясь разобраться, чем таким приятным от нее пахнет.

— Ну куда? На работу? На банкет?

— А-а-а… Собирались с вами на машине покататься.

— Хм, — Инга вновь повела плечами и вздрогнула, ощутив, что касается его лопатками. Джой, тоже уже выбитый из колеи, протянул руку над ее плечом (Инга съежилась) и вытащил искомое на свет божий.

— Вот!

— Вон какую… — Инга рассматривала рубашку. — Это же шелк? Цвет — просто вырви глаз! Но вам… — отклонилась, окидывая его оценивающим взглядом. — Вам идет.

— В смысле, подлецу все к лицу?

— Заметьте, не я это сказала! — Инга шагнула в сторону, разрывая дистанцию. — Ну что, идем дальше?

Джой повесил рубашку в шкаф, задвинул дверцу. И нахмурился, уставившись на свое зеркальное отражение. Что плохого может быть в порядке?

И что плохого, если он слегка ее подразнит?

Например, с таким значением в голосе объявит «А вот здесь у нас ванная!», что только глухой не услышит намека — а теперь попробуй вспомнить, с чем связана эта комната! Инга не была глухой. Покосилась на него пугливо и сделала шажок в сверкающее великолепие керамики и фаянса. Ремонт здесь закончился недавно, и Джой пока еще замечал его и гордился выбранным лично дизайном. На Ингу обстановка тоже произвела ожидаемое впечатление:

— Ни фига себе!

— Согласен, — сказал довольный Джой. — А вот на этой стиральной машинке вы сидели, когда я умывался или когда… — он сделал многозначительную паузу.

— Когда — что? — сдавленным голосом спросила Инга.

— …принимал душ. А вы что подумали?

Девушка сердито зыркнула на него. Прошла по ванной, остановилась перед шкафчиком. Тыча пальцем, начала демонстративно пересчитывать гели, лосьоны, шампуни, кремы для тела и после бритья…

Развлекавшийся Джой подсказал:

— А вон там еще одеколоны и туалетная вода.

— Никогда не видела в мужской ванной столько средств ухода за внешностью! Прямо как у «голубых»! — мстительно заметила Инга.

— Я не так часто, как вы, посещаю мужские ванные и «голубых», так что верю профессионалу! — парировал Джой. — Кстати, об одеколонах! В прошлый раз вы перенюхали все и даже выбрали любимый. Давайте попробуем, может, что-то запахи напомнят?

Инга обреченно взялась за протянутый флакон.

— А, нет! — осенило Джоя. — Тогда же вы мне на руку брызгали!

Он начал деловито закатывать рукава, и Инга застонала:

— Теперь я вас еще и обнюхивать должна?! Я вам что, овчарка?

— Нет, на овчарку вы ну никак не тянете, — утешающе заметил Джой. — Разве что на аффенпинчера.

— Не помню я такой породы, но это явно не комплимент!

Вскоре они погрузились в облако ароматов. В дверь заглянул любопытствующий Хин, но расчихался и убежал. У самого Джоя тоже уже першило в горле, а Инга, деловито выворачивая его руку под немыслимыми углами, раз за разом обдавала кожу теплым дыханием.

— Ну, и какой вам понравился больше всего?

— Где же он… А, вот этот!

Джой молча смотрел на синий флакон с хромированной крышкой. «Сапфировый дракон», не самый брендовый. Ему он не слишком нравится…

— Не тот, что в прошлый раз, да? — спросила девушка. — Ну извините!

Но именно «Дракона» тогда и выбрала Инсон.

— Тот, — выдавил Джой. — Он самый. Вы снова выбрали его.

— Что, правда? — Инга неожиданно обрадовалась, засмеялась, даже в ладони захлопала. — Ну хоть что-то наконец!

Джой задумчиво расставлял флаконы на место. Просто совпадение? Но если имеется хоть одно совпадение, могут случиться и другие… И однажды она сможет вспомнить. Он обернулся объявить это Инге и замер с открытым ртом.

Девушка, непринужденно болтая ногами, сидела на стиральной машинке.

— Что? — спросила она, увидев, как хозяин на нее уставился. Сообразив, заелозила и зачастила: — Это вовсе ничего не значит! Тут просто присесть некуда… И вообще вы сами подали мне эту идею!

Джой шагнул и встал перед ней. Положил руки по обе стороны от ее ног, не давая слезть с машинки. Сказал негромко:

— Зрительная память у вас не сработала, зато сработало обоняние. Может, пройдемся последовательно по всем видам памяти?

Инга ерзнула туда-сюда и уставилась на него, расширив глаза. Темно-голубые. Кстати, довольно симпатичные. И выразительные. Сейчас они явно выражали испуг. И кое-что еще.

— В-вы что… что вы имеете в виду?

Джой не стал отзываться так и лезшей на язык пошлой поговоркой. Подался к ней ближе и выдохнул:

— Память тела, например.

* * *

Я глядела на него, как кролик на удава. Близкие карие глаза под тяжелыми веками, острые внешние уголки глаз подчеркнуты черными ресницами, словно кайалом, темная прядь волос падает на ломаную бровь…

Джой придвинулся еще ближе — дальше отклоняться было некуда, я и так уже уперлась затылком в стену.

Шепнул:

— Память тела?

Это в каком же смысле? Имеется в виду, сейчас меня поцелуют? Типа опыт проведут?

От него несло жаром, как от хорошей печки. И еще адской смесью парфюмов, которые я только что перенюхала, — потому и дышать тяжело, и голова именно от этого закружилась… Я быстро заморгала, панически завиляла взглядом, лишь бы только не смотреть ни в глаза, ни на губы Джоя.

…Какие же у него плечи широкие — не качка, а скорее, пловца. И шея длинная. Я засмотрелась на смуглую ямочку между ключицами в расстегнутом воротнике рубашки.

Отвлечься никак не удавалось.

Ну разве только в качестве эксперимента…

Подняла глаза. Наблюдавший за мной Джой медленно — я бы сказала, понимающе — улыбнулся. Оттолкнулся обеими руками от «стиралки», сказал буднично:

— Сварю вам кофе. Те, кто пробовал, говорят, забыть невозможно. Вот сейчас и проверим.

И вышел.

Я несколько раз глубоко вздохнула и слезла со злополучной стиралки — и правда, чего я на нее взгромоздилась?

Так вот что он имел в виду под «памятью тела»: всего-навсего кофе. А ты-то губу раскатала! Ну не то чтобы раскатала, но ошибочно решила…

Я посмотрела в зеркало: взгляд расфокусированный, щеки горят. Ужас! Эк меня повело лишь от того, что какой-то мужик придвинулся ко мне слишком близко! Ну все-таки не какой-то, а мой бывший. По его словам. Как-то слишком много бывших развелось: Саша, теперь этот… Где хоть один настоящий? Пришлось как следует поплескать в лицо ледяной водичкой. Сознание прояснилось, и я сообразила, что это не я такая законченная дура, а гад Джой меня специально провоцировал.

В кухне тоже господствовал минимализм, доведенный до абсолюта: сплошные гладкие поверхности, даже ручки на шкафах отсутствуют. Ни единой лишней чашечки-кастрюльки-ложечки. Что уж говорить про сверкающую раковину! Если Джоя к такому нечеловеческому порядку действительно мама приучила, то она настоящая героиня.

Сильно перестаравшаяся героиня.

Я обвиняюще указала на фантастический черно-серебристый агрегат:

— У вас же есть кофемашина! Зачем варите сами?

— Кофемашина — это повседневка, — отозвался Джой. — А собственноручно я варю лишь для очень дорогих гостей. Ну или когда торопиться некуда.

Чашечки были такими маленькими, что напоминали посуду из кукольного сервиза. Я подозрительно разглядывала плавающий в кофе крохотный зеленый листочек.

— Это что такое? Петрушка?

— Обижаете! — Джой поставил на стол вторую чашку и сел напротив. — Мята. Я растопил в кофе еще кусочек шоколада. Собственный рецепт. Что, не нравится?

Наклонившись, я потянула носом. Пахло очень вкусно. Джой наблюдал за мной сосредоточенно, без улыбки. А, да, мы же опыт проводим! М-м-м… вкуснятина какая! Еще глоток…

Как, и всё?! Я разочарованно крутила в руках опустевшую чашку. Явно фарфор: легкая, как лепесток, и на свет прозрачная. Но почему такая маленькая?

— А еще есть? — Я жадно заглянула в чашку Джоя, тот быстро за нее ухватился.

— Нет, конечно, это же не поточный напиток!

— А жаль.

Не сводя с меня глаз, сделал крохотный глоточек.

— Ну и как?

Я прислушалась к ощущениям. Желудок жадно впитывал микроскопическую дозу жидкой пищи. Очень вкусный кофе. Необычный. Но… Я помотала головой.

— Нет, я его не помню. Кажется, и не пробовала никогда!

— Точно?

Я опять подумала.

— Уверена.

Джой — вот идет ему это имя, какой там Женя! — допил свой кофе и кивнул:

— Разумеется, не пробовали. Я вам его никогда и не варил.

— А?

— Этот опыт поставлен, чтоб исключить возможность случайного совпадения, — спокойно объяснил Джой. Я съехала на стуле вниз. Даже и не знаю, что делать: то ли восхищаться им, то ли возмущаться.

— Ну вы и… иезуитский экспериментатор! У вас, поди, и план исследований на меня уже составлен?

— Спасибо, — невозмутимый Джой собрал чашки и понес мыть. — Да, кое-какие мероприятия намечены.

Я глянула в окно и выпрямилась.

— О, уже темнеет! Надо ехать домой. Вызовете мне такси?

Про себя я надеялась, что Джой предложит довезти: ведь если в подъезде опять нет света, таксист точно не пойдет провожать меня до квартиры! Вышло и не так и не сяк — Джой мельком глянул на хромированные часы над вытяжкой и сказал легко:

— А оставайтесь.

И, повернувшись ко мне спиной, открыл воду. Я глядела на его двигавшиеся лопатки и молчала, собирая в кучу мыслительные и словесные конструкции — да, плохо у меня с реакцией! Только и смогла выдавить:

— А… но…

Джой повернул голову, чтобы было слышнее:

— Мне неудобно это говорить, но какая-то вы, Инга, уж слишком… озабоченная. В любом, даже самом моем невинном предложении обязательно ищете сексуальный подтекст.

— Я-а?!

— Я всего лишь предложил вам остаться на ночь, а не заняться со мной сексом. В квартире имеется отдельная гостевая комната. С замком. — Он закрыл воду и продолжил, вытирая руки: — Хотя, если вы проявите инициативу, сопротивляться не стану. Я весь в вашей власти!

— А-а-а… вы издеваетесь? — догадалась я.

— Вовсе нет. Уже довольно поздно, и у меня нет никакого желания тащиться из-за вас на другой конец города. И нет, такси мы тоже вызывать не будем: я обещал вашей маме приглядывать за вами до ее возвращения, а неизвестные таксисты в это обещание не входят.

— Похоже, она половине города поручила обо мне заботиться! — проворчала я.

— Кроме того, вам же страшно одной в пустой квартире? Ваша подруга тогда говорила о кошмарах…

Джой, сделав брови домиком, смотрел на меня. Ну и как тут соврешь? Конечно, страшно. Очень. Я сплю со светом и даже с музыкой, чтобы еще и не прислушиваться к неведомым шорохам и звукам. Хорошо мама обо всем этом не знает, а то бы ни за что с места не сдвинулась.

— А тут мне страшно не будет, да? — Может, и впрямь остаться? Замок на двери есть… но зато ничего нет на случай такой непредвиденной ночевки. — Будете сами мои кошмары веником отгонять?

Джой лучезарно улыбнулся:

— Пожертвую вам ради такого случая Хина. Но только на одну ночь!

Мне пожертвовали не только Хина, но и розовый длинный халат — явно женский — и мужскую майку… эх, жаль, не рубашку, как в романтических фильмах… да-а, похоже, хозяин прав, тебе точно голову снесло! Но как можно не искать во всем эротический подтекст, если Джой явно его вкладывает! Не только словами — голосом, взглядом, интонацией… поведением вообще. Сначала сам ко мне буквально прижимается, а потом меня же обвиняет в сексуальной озабоченности! Где логика?!

— Ну и как вы тут устроились?

Взявшись обеими руками за косяк, в комнату заглядывал злостный нарушитель логики. По-прежнему в рубашке и брюках, в отличие от меня, уже принявшей душ и валявшейся на кровати с мурчащим Хином в обнимку. Я попробовала сесть ровнее, но кот попросту распластался на мне горячей тяжелой тушкой, не давая подняться. Я все же попыталась для приличия запахнуть полы халата.

— Спасибо за одежду. Я обязательно ее потом постираю.

— Угу, еще и в хлорке не забудьте замочить! Дурью не майтесь!

— А зачем вы держите дома женские вещи?

— Что, так трудно догадаться?

— А. Ну в смысле, это одежда вашей девушки?

Опять брови «домиком».

— Считаете, девушке в моей квартире так уж нужен халат?

И он опять скажет, что в его словах нет никакого подтекста?! Джой прислонился к косяку, скрестив на груди руки. Вместе с позой сменил и тон.

— Ну вообще-то это вещи моей сестры. Она иногда остается здесь ночевать. Вы тоже ее видели.

— Да? А как ее зовут?

— Яна, — снова выжидательный взгляд. Имя редкое, но, повторив несколько раз «Яна-Яна-Яна», я только пожала плечами — ничего не вспомнилось.

— А с вашей мамой мы случайно еще не знакомы? — уточнила я, пытаясь представить себе эту корейскую железную леди.

— С мамой нет. А вот отца вы видели… в смысле навещали… в смысле вместе со мной ходили к нему на кладбище.

— О, — сказала я. Неожиданно! — А когда умер ваш отец?

— Почти пятнадцать лет назад.

Джой задумчиво оглядел «гостевую».

— Ловца снов, как видите, у меня нет…

— Зато есть вот это, — я шутливо помахала кончиком пушистого кошачьего хвоста — Хин недовольно им дернул.

— Справитесь с кошмарами вдвоем? Или, может, позвать вам пульгасари в помощь?

— Это еще кто?

— «Пожирающий железо». Он как раз изгоняет наваждения и кошмары.

— О, не мешало бы!

— Это такое животное с телом медведя, хоботом слона, хвостом коровы…

Я начала смеяться.

— …лапами тигра…

— О боже!

— …и еще он питается железом! — победно закончил Джой.

— Ужас!

— Это не ужас, а старый добрый пульгасари! — обиделся хозяин. — Когда я в детстве пугался темноты, мама всегда предлагала его позвать. И я сразу переставал бояться.

Утирая выступившие слезы, я согласилась:

— Еще бы не перестать, клин клином вышибают, да?

— Так что, если ночью вы услышите вот такой звук, — Джой поскреб ногтями по косяку, — не пугайтесь, это просто пульгасари. А еще…

Я выставила ладони:

— Все, больше никаких корейских монстров, пожалуйста! Со мной еще долго останется ваш пульгасари.

— Вам идет смеяться! — ни с того ни с сего заявил Джой. — И смех у вас красивый!

Я мгновенно перестала смеяться.

— О. Спасибо. А откуда вы таких редких чудовищ знаете? Из сказок?

— Немного прабабушка рассказывала, да. А потом мама решила как следует изучить фольклор предков, понапокупала всяческих энциклопедий и сказок. И меня приобщила. А отец пошел еще дальше — попытался отыскать родных в Корее. С Интернетом-то быстрее получается…

— В Северной или Южной?

— В Северной пока трудно. В Южной. Оказалось, у нас масса родственников имеется — раньше же семьи были большие. Так что сейчас иногда навещаем дальних кузенов.

— В Сеуле?! — восторженно спросила я. — Завидую!

— А я вот этой тварюге завидую, хорошо устроился, — заметил Джой.

Я поглядела на Хина, уложившего голову мне на грудь. Мурлыканье сделалось громче, словно кот понял, что сказал хозяин, и намеренно его дразнил.

Наступила пауза. Я бы сказала — напряженная. Она все длилась и длилась, секунды растягивались и вязли в душном полумраке комнаты. Я машинально гладила кота по шелковому лбу, стараясь не смотреть в сторону двери. А когда наконец покосилась, Джой неожиданно сорвался с места — я даже вздрогнула.

— Я же шел в душ, смыть все это! — Он помахал в воздухе руками. — А то я сейчас просто ходячее химическое оружие!

И уже шагнув в темноту коридора, добавил:

— Не забудьте запереться, а то вдруг спросонья перепутаю спальни!

* * *

Поначалу все выглядело очень забавным: девушка так откровенно терялась от его провокаций, намеков и многозначительных интонаций, что просто грех было не продолжить.

Но теперь Джой понимал, что зря он это начал.

Очень зря.

Он переключил душ в режим «тропический ливень». Струи хлестали тело сильно, до боли. Так-то лучше…

…Инга оказалась умницей — когда он возвращался из ванной, дверь спальни была закрыта. Не то чтобы он что-то планировал, конечно, но мало ли… как оно может обернуться.

Расстилая кровать, Джой вдруг вспомнил слова Инги о тяге маньяков к избыточной чистоте и порядку. Оглядел комнату и пробормотал:

— Правда, что ли?

В целях борьбы с таящимся в нем до поры до времени кровавым убийцей Джой не стал складывать покрывало, как обычно, а набросил на спинку кресла. Лег и некоторое время смотрел на него. Раздражающий диссонанс в безукоризненном стиле спальни! Или это душегуб лез наружу, подзуживая его встать и сложить покрывало аккуратно, кромка к кромке? Джой вздохнул, выключил лампу и для верности еще повернулся спиной к вопиющему беспорядку.

На следующее утро Инга была свежа, будто майская роза, и щебетала так, что у него голова разболелась.

— Отлично выспалась, спасибо, что одолжили мне Хина! И ваш пульгасари явно где-то рядом стоял в карауле…

— На здоровье, — буркнул Джой. Он-то сам как раз не выспался. И вовсе не от отсутствия под боком кота, а от отсутствия кое-кого другого. Но как говорит его сестрица, «сам себе злобный Буратино»! От того, что обвинять было некого, Джой злился еще больше.

Инга заметила, что он не в духе, и притихла. Погладила на прощание развалившегося в прихожей Хина и потрусила за Джоем к машине.

— Доброшу вас до дома.

— Спасибо.

Дорожное молчание нарушил телефонный звонок Инга достала сотовый, взглянула и, поморщившись, сунула обратно в сумку. Телефон зазвонил вновь. На третий раз Джой не выдержал:

— Или ответьте, или отключите уже! Раздражает.

Вздохнув, Инга опять взялась за телефон.

До Джоя донесся громкий голос. Явно мужской и явно недовольный. Джой покосился: Инга отвернулась от него к окну.

— У меня все нормально, уже еду домой.

И нажала сброс.

Это кто там еще нарисовался? А, не его дело!

— Спасибо, — сказала Инга уже раз в пятидесятый, взялась за ручку дверцы и раздраженно зашипела. У подъезда на утреннем холодке приплясывал какой-то парень. Одет не по погоде: ветровка, бриджи и летние кроссовки на босу ногу. Джой вгляделся и опознал:

— А, ваш бывший…

— Почему это бывший? — высокомерно осведомилась Инга, но на встречу с возлюбленным отчего-то не спешила.

— Ваши подруги сказали.

— Убью! — сквозь зубы пообещала Инга и открыла дверь.

Джой с удовольствием отметил, что Александр ожидал прибытия Инги на своих двоих и потому отреагировал на ее явление из машины не сразу.

— Привет, — сказала Инга напряженно и заторопилась к дому. Парень нахохлился. Наклонившись, всмотрелся внутрь машины. Джой предупредительно опустил стекло, чтобы было виднее, и сказал Инге в спину:

— А прощаться кто будет? Здравствуйте.

Александр не ответил, Инга оглянулась.

— Я уже попрощалась.

— Что-то я не заметил.

— До свидания! — с нажимом в голосе отозвалась Инга.

— Да разве это прощание?

— Инга, это еще кто такой?

Джой удивился — до того, что даже вылез из машины. Оперся о дверцу, сказал приветливо:

— Вы меня не узнаете? Нас еще тетя Лина в больнице знакомила. Я Женя.

— Вы знакомы? — Инга удивленно оглядела обоих. — Саш, а ты мне ничего не говорил…

— Случая не подворачивалось, — бросил Александр.

Джой продолжал улыбаться. Случая, да? Да ты просто надеялся, что она ничего не вспомнит, вот и молчал в тряпочку!

— Саш, ты зачем здесь с утра?

— Ты где была?

Джой сжал губы, чтобы не смеяться слишком откровенно: просто сценка из КВНа про ревнивого мужа и загулявшую жену!

— А в чем дело?

— Я тебя потерял! Твоя мать просила о тебе позаботиться, а ты дома не ночуешь и на звонки не отвечаешь!

У тети Лины просто потрясающий мобилизационный талант: и впрямь полгорода к пригляду за дочуркой привлекла!

— А, — сказала Инга уже виновато. — Просто телефон был на беззвучке, только сегодня утром увидела. Но маме я честно вчера отзвонилась, так что все в порядке, успокойся.

— В каком порядке?! Ты с ним была, да, с ним? А ты хоть знаешь, кто он такой? Ты же сама говорила, что знать не знаешь никакого Женю!

— Саша, ты все не так понял…

— Чего я там не так понял?

— Да, чего он не так понял? — эхом повторил Джой. На его непредвзятый взгляд, тоже все было предельно ясно: не ночевавшая дома девушка возвращается утром на машине парня. Как тут что-то можно понять по-другому? Александр, как ни странно, его мужской солидарности не оценил: зыркнул как-то недобро и вновь уставился на Ингу.

— Ну и?

Но за миг та — истинная женщина! — уже передумала оправдываться. Сказала раздраженно:

— А, да думай ты там что хочешь! Всё, всем спасибо, все свободны.

— Ты куда это? — Парень схватил ее за локоть так резко, что направившаяся к двери подъезда Инга даже крутанулась на месте.

— Отпусти меня!

Ну, начинается! Джой глубоко вздохнул и хлопнул дверцей машины:

— Эй, уважаемый!

Оба оглянулись на его возглас, но Джой замолчал: лицо девушки исказилось от страха… нет, даже паники! Разборок испугалась?

Но Инга смотрела не на него — куда-то за его плечо — и отступала к подъезду. Джой услышал шуршание листьев за спиной и оглянулся. Никого. Просто ветер гнал сухую листву из сквера неподалеку.

Откуда Инга в панике бежала прямо под колеса машин. В котором увидела страшного человека…

И на которого сейчас неотрывно смотрела.

Вскрикнув-всхлипнув, девушка вырвалась из рук бывшего парня. Писк открывающегося замка, тяжелая дверь захлопнулась с неожиданной скоростью, ехидно пиликнув напоследок.

— Ну ни фига себе рванула! — пробормотал Александр, потирая пальцы. — Чего это она?

— Значит, есть с чего, — отозвался Джой, все еще подозрительно разглядывая сквер. Даже с его стопроцентным зрением в утренних сумерках было непонятно: кажется или там действительно кто-то стоит?

— Ты это, — сказал Александр, поправляя рукава ветровки, — не видишь, что она еще не в себе? Пользуешься моментом, да? Оставь ее в покое!

— Ну вот ты и оставь, — довольно вяло отозвался Джой. После исчезновения спорного объекта страсти как-то поутихли. Не дожидаясь дальнейшего развития бесперспективного диалога, он решительно направился к скверу. Даже плечом не дернул на удивленно-возмущенный оклик «соперника».

Может, там и впрямь какой-нибудь «сталкер» появился, пристрастившийся пугать женщин? Типа эксгибициониста?

Джой остановился посреди широкой аллеи, бдительно оглядываясь. Пусто. Даже неизбежных ранних собачников не наблюдается. Наверное, принял силуэт какого-то дерева за человеческую фигуру. Обругав себя, он шагнул… и краем глаза уловил движение. Резко обернулся. Никого. В следующий миг успел засечь нечто бело-прозрачное, мелькнувшее на самой периферии зрения, и крутнулся вокруг своей оси.

Только деревья шелестели да листья летели. Летели все гуще, сильнее, буквально шквалом — пришлось даже заслониться. А когда Джой отнял от лица руку, обнаружил перед собой натуральный смерч из листьев. Разноцветный, в два его роста высотой, вихрь уплотнялся, постепенно принимая очертания человеческой фигуры — словно осенняя фантастическая аппликация в детском альбоме. Вот от толщи смерча отлипла одна рука, хлоп — другая…

Джой, как и всякий нормальный человек двадцать первого века, автоматически полез в карман за сотовым — заснять занятное явление.

Левая длинная рука смерча, вся сплошь из зеленых листьев рябины, взметнулась бичом — Джой отпрянул — рубанула по ближайшей скамейке… и рассыпалась, покрыв сиденье неровным узором, похожим на буквы.

Только похожим?

Джой уставился на листья, наклоняя голову так и эдак, машинально складывая скачущие буквы в слоги: ветер легонько перемещал их, словно заботясь, чтобы ему было понятней. Странно, но кое-что получалось.

— Ве… ди… веди? Хм, веди? Е… Е… что ее? Или её? Ну пусть будет «веди её». Куда вести? Кого ее? По… но… нет, это мо!.. ги…

Пораженный Джой оглянулся, повторив губами: «Помоги?» Смерч взметнулся и опустился, словно очень энергично кивнул — и рухнул на асфальт, превратившись в обычную кучу листвы.

Спохватившийся Джой вскинул айфон, но успел заснять только последнее, слабо угадываемое слово, прежде чем ветер перемешал неровные буквы, словно колоду карт…

И тупо уставился на лиственное SOS на экране.

Кто там сказал, что шизофрения не заразна?

* * *

Он звал меня!

Я даже не помнила, доехала ли до седьмого этажа на лифте или добежала на своих двоих — скорость от страха была точно одинаковой. С силой захлопнула за собой дверь квартиры, еще и закрыла на замок и цепочку. Как будто это могло его остановить.

Этот Странный и страшный человек стоял в начале аллеи, смотрел прямо на меня — и приглашающе махал рукой.

Он узнал, ждал и ждет меня.

И только дело времени, когда мы снова встретимся.

Удивительно, что он не подошел прямо сейчас. Может, опасается других людей? В прошлый раз в сквере было пустынно…

Прячась на всякий случай за портьеру в маминой спальне — а вдруг Странный увидит меня в окне, совсем свихнулась от страха, — выглянула во двор.

И увидела решительно направлявшегося к скверу Джоя.

От неожиданности забыв обо всех предосторожностях, я прилипла носом к окну. А этому что там понадобилось?! Джоя не было, наверное, минут десять-пятнадцать, и я вся извелась от тревоги и любопытства. Может, он понял, что меня что-то испугало, пошел разобраться и сейчас обыскивает сквер? Но он же не видит Странных… хорошо, призраков, назовем как есть. Никто их не видит. Кроме меня, уродки.

Наконец Джой вышел из сквера медленно, глядя на сотовый в руке. Так он просто с кем-то болтал там! А я-то вся испереживалась! Засовывая телефон в карман, Джой задрал голову, и я шарахнулась в укрытие: вот этот точно пытался найти мои окна. Когда в следующий раз осторожно выглянула, Джой уже садился в свою машину.

Уехал.

Саши не было видно, наверное, ушел. Да хоть бы: а то с него станется еще ко мне подняться на разборки! Ни за что не открою. Ну надо же, приперся! То ли действительно беспокоится, то ли самолюбие-ревность взыграли: как же так, я дома не ночевала! Надеюсь, он Джоя никак не оскорбил… Я попыталась себе представить оскорбленного Джоя. Спокойный до высокомерия, с оценивающим взглядом карих глаз, неулыбчивым ртом и не терпящим возражений голосом. Скорее уж, этим всем он оскорбит Краснова.

А уж Джой дерущийся — вообще за пределами моей фантазии. Было бы еще из-за чего… Или кого.

Хотя вчера, после небрежного предложения остаться на ночь, я подумала… Ну что думают нормальные опытные девушки. Это по юной глупости веришь, что действительно ничего не будет, и искренне удивляешься-возмущаешься, когда парень твое согласие остаться воспринимает как «зеленый свет». А тот не менее искренне считает, что ты просто ломаешься…

Джой подловил меня ехидно поставленным диагнозом «сексуально озабоченная» и тем, что я действительно боюсь оставаться дома одна. Слава богу, или кто там еще у корейцев — Будде? Горному духу? — Джой повел себя прилично, а я впервые за несколько месяцев спала так крепко и спокойно. Может, поспособствовал тарахтевший всю ночь под боком Хин. Так что встала я в распрекрасном настроении, и даже хмурый Джой и его односложные реплики меня не расстроили: ну мало ли каким он бывает по утрам, я же не знаю.

Ну, или не помню.

Краснов, конечно, сегодня меня напряг: он может завестись на пустом месте, да еще и распалить себя до полной потери мозгов и самообладания. И ведь уверенно перся в этом направлении; неизвестно, чем бы все закончилось, если б я не удрала, увидев Странного.

А чем все-таки закончилось?

Недолго думая, я нашла в телефонной книжке номер под кодовым именем Азиат. Джой ответил не сразу, и я начала соображать, что он, наверное, еще в дороге, а если и доехал, то по утрам у директоров наверняка забот невпроворот, а тут я со своим миленьким вопросцем: ну и как, не побил ли тебя мой бывший?

Но Джой отозвался не терпящим возражения голосом:

— Инга, мне сейчас некогда! Вечером приеду, выделите время для встречи.

Как скажете, господин Чжой! С трудом, но все же постараюсь втиснуть вас в мой расписанный до секунды плотный график!

Из дома я сегодня ни ногой. И завтра тоже. И послезавтра.

А может, и всю жизнь!

Чтобы успокоиться и чем-то занять себя, я до самого вечера убирала квартиру: вот мама обалдеет, когда вернется, все блестит и сияет! Пару раз пыталась прикорнуть на диване, но через несколько минут подскакивала: не хватает, чтобы Странный мне приснился! Так что когда Джой наконец позвонил, что подъезжает, а потом в дверь, я встретила его усталая, дерганая… и с полным списком экзаменационных вопросов о нашем общем прошлом.

Где и как мы познакомились? Что делали? Как часто я бывала у него? Встречались ли мы в общей компании или всегда только вдвоем? Дарили друг другу подарки? Писали эсэмэс? Почему у меня в телефоне нет его номера, а в ящике — электронных писем? Почему мы расстались? Ведь мы же расстались?

Джой слушал, и на его замкнутом лице появлялось странное выражение: как будто он усиленно о чем-то размышлял. Или напряженно вспоминал? Но он сказал только:

— Вы прекрасно подготовились, Инга. А теперь отвечаю по порядку.

И действительно педантично пошел по всем пунктам — вот это память!

Познакомились, когда он притормозил, чтобы спросить дорогу. Я попыталась объяснить, но окончательно его запутала. Пришлось сесть в машину — показать нужный адрес.

Я недоверчиво глядела на него.

— Да я никогда не сяду в машину к незнакомым мужикам!

— Я был очень-очень обаятелен и убедителен! Не верите?

Вот в его обаяние как раз верю: положа руку на сердце, парень он симпатичный, даже слишком, — если б я сходила с ума по азиатам, давно бы влюбилась. А уж эта его редкая улыбка и вовсе солнце! Я проворчала:

— Говорят, серийные убийцы всегда внушают доверие! И?

— Вы не перестаете радовать меня своими диагнозами! В знак благодарности завез вас потом в кафе. Ну, как-то вот так и… Теперь дальше — что делали? Вы спрашиваете в общем или что делали именно у меня в квартире? — спросил Джой серьезно, но улыбочка трепетала в уголках губ, светилась в хитрых глазах. Я сказала мрачно:

— В общем!

Но Джой неумолимо шел по списку:

— Вы ночевали у меня если не каждый день, то через день.

Я схватилась за голову. Мысленно.

— Мы ели, спали, играли в шахматы, — добросовестно продолжал Джой, — разговаривали. Смотрели фильмы. Можете гордиться, что подсадили меня на дорамы. Так, что еще? Гуляли по городу, по Центральному парку, катались на фуникулере, ходили в кино, в кафе, в котором я обычно обедаю, — недалеко от моего офиса… Ездили ночью за город.

Хм. Получалось вполне себе жизненно. И даже местами романтично. Но тут Джой добавил:

— Вы тогда вели машину.

— Точно врете! — обрадовалась я. — У меня и прав-то нет! Я даже не знаю, какая из педалей газ, какая тормоз!

Джой задумчиво постучал себя пальцем по губам.

— Да-а? А рулили вполне уверенно. Да и я вам помогал. Дальше. Мы всегда были вдвоем: у меня друзей мало, а со своими вы меня не знакомили. Эсэмэс и электронных писем я никогда не посылал. Не люблю. Почему нет моего номера, представления не имею, у меня ваш, например, есть. Может, стерла, когда мы расстались…

— А почему мы…

— Исключительно по недоразумению! — перебил Джой. — Стечение обстоятельств. Я вовсе не собирался расставаться. Да мы даже не попрощались!

Вроде бы говорит искренне. Но вот слово «недоразумение» меня с некоторых пор очень напрягает. Когда я застала Краснова с нашей общей знакомой ну в очень недвусмысленной ситуации, он тоже лепетал, что это недоразумение, что я все не так поняла. Поэтому я на автомате ляпнула:

— Вы мне изменили?

— Что? — Джой неожиданно развеселился. — Нет! Даже и в мыслях такого не было! Я тебя… вас буквально на руках носил!

— Тогда, может, я?..

— Нет-нет-нет. Инга, у вас не было никаких шансов увлечься кем-то еще! Это я точно знаю.

— Но почему мы расстались?

— Вот вы мне и расскажете, когда все вспомните.

Меня осенило:

— Должно же быть хоть одно общее фото! Давайте, предъявляйте.

— Мы никогда не фотографировались.

— Но почему-у! — взвыла я. Хотя бы одно документальное доказательство, раз нет ни одного очевидца!

Джой пожал плечами:

— Да как-то в голову не приходило. И вообще, не люблю я все эти «селфи».

— Получается, у нас натуральный тайный роман! Никто нас не видел, никто нас не слышал… Как будто мы шпионы какие-то. Или… — Я смерила его подозрительным взглядом. — Может, вы женаты и мы так тщательно скрывались от вашей жены?

— А супругу я так тщательно скрывал от вас, что и следа от нее в квартире не оставил?

— А может, это у вас специальная хата для свиданий? — продолжала придираться я.

— Ага. Подпольная явка с паролями. Перестаньте уже, а?

— Ну не верю я ва-ам… — проныла я.

— Не верите или не хотите? — с досадой спросил Джой. — Знаете, Инга, это уже как-то обидно! Я что, настолько не герой вашего романа? Урод? Дебил? Альфонс?

Он поднялся, прошелся по комнате. Встал перед телевизором, хмуро рассматривая диски с фильмами. Некоторое время мы молчали. Я глядела на его упрямый профиль.

— Джой, извините, конечно, но…

Он обернулся.

— Заметьте, я ведь ни на чем не настаиваю и никак события не форсирую! Для вас я сейчас действительно чужой человек. Но мы могли бы узнать друг друга получше. Заново.

— Джой…

— Да, я же перебил вас! — Как бы предоставляя слово докладчику, Джой указал на меня ладонью. — Продолжайте.

— Спасибо, — машинально сказала я. — Простите, если обидела, у меня просто в голове не укладывается. Молниеносное знакомство, бурный тайный роман… Это совершенно не в моем стиле.

— И не в моем, — вставил Джой.

— Это вовсе не потому, что вы непривлекательны или… — Я приостановилась, заметив знакомые смешинки в глазах Джоя.

— Значит, вы меня все-таки заценили!

— Ну у вас и самомнение, — пробормотала я. — Короче, нужно время… если не вспомнить, то хотя бы все это переварить.

— А чтобы вспомнить, мы должны чаще встречаться! — победно заявил Джой.

На ходу подметки рвет! Я вздохнула:

— Ну… наверное. Кстати, а как вы сегодня разошлись с Красновым? Все нормально?

— Стороны расстались без объявления войны. Так, я вроде бы на все вопросы ответил? Теперь я могу задать свои?

— Да пожалуйста. Погодите, вы же с работы? Наверное, есть хотите?

— А неплохо, — объявил Джой, похлопывая себя по животу. — Ты, оказывается, вкусно готовишь.

— Сюрприз? Я у… тебя, — вышло с заминкой, — дома не готовила?

— Нет. Но зато однажды ночью, — Джой мечтательно посмотрел в окно, — ты полностью опустошила мой холодильник.

— Нет!

— А вот и да! — злорадно отозвался Джой. — Просто сорвалась с катушек, в результате только одни огрызки Хину и остались!

— Страсти прямо какие-то мне рассказываете, — пробормотала я. — Кофе могу предложить только растворимый.

Джой скривился:

— Нет уж, пейте сами!

— Ну и выпью, подумаешь! — Под критическим взглядом гостя я высыпала в кипяток пару ложек кофе с тремя ложками сахара и расположилась напротив. — Ну, ваша очередь задавать вопросы.

Джой и задал:

— Инга, а кого ты действительно видела в том сквере?

Я поперхнулась.

— Я же говорила!

— Угу, помню. Неприятный человек, который тебя напугал. А теперь скажи правду.

Встревоженная, я опустила звякнувшую ложечку.

— То есть?

— Я ведь был там. — Джой подался вперед, пристально глядя мне в глаза. — Я был там с самого начала, наблюдал за тобой. В тот момент, как ты… стартовала, на аллее, кроме тебя, никого не было. Инга, чего ты испугалась?

Я уставилась в стол. И что я ему должна ответить? Он там был, ты просто его не заметил? Ага, такой незаметный, аж полупрозрачный…

— Ну, значит… Значит, мне показалось.

— Показалось?

— Ну да. — Я заговорила уверенней, по-прежнему не глядя на него. — Мне иногда кажется то одно, то другое. Врач сказал, из-за лекарств я просто сплю на ходу. Наверное, он мне в кошмаре и привиделся. Перепутала сон с явью, вот и…

Джой, склонив голову набок, заглядывал мне в лицо. Губы скептически изогнуты. Не поверил.

— Значит, показалось?

— Ну да.

— Инга, а если не врать?

Я соскочила с места. Взялась за чайник и отставила. Сгребла со стола посуду, со звоном и грохотом водрузила ее в мойку. Открыла воду и сказала крану:

— А с чего вы взяли, что я вру?

— У тебя при вранье нос вытягивается, как у Пиноккио.

Я тут же машинально потрогала нос и разозлилась на саму себя и подловившего меня Джоя.

— Ну и как? — сочувственно спросил он. — На сколько сантиметров подрос?

— Никак! — огрызнулась я. — Не понимаю, чего вы вообще от меня хотите! Я сказала, что там был страшный человек, вы говорите, не было. Я сказала, показалось, вы говорите, не показалось. Какой ответ вы от меня вообще ждете?

— Честный.

Честный, значит… Ну что ж, тогда сразу на берегу решим проблему и с честностью, и с прошлогодним романом. Который то ли был, а то ли не был, но уж продолжения теперь всяко не будет! Я налила на губку моющее средство, взялась за тарелку. Сказала:

— А если честно, я просто схожу с ума. Или уже сошла? Как это называется? Паранойя? Мания? Шизофрения? Такой ответ вам больше подходит?

Пауза.

— С чего ты это взяла?

Вздрогнув, я едва не уронила тарелку: голос Джоя раздался над самым моим ухом. Как это он так не заметно… Хотя кухня у нас, конечно, — шаг шагни, и кончилась. Парень прислонился боком к столу, заглядывая мне в лицо.

— С того, что я… вижу то, чего нет.

— Например?

Я с размаху бросила тарелку в мойку: мыльные брызги во все стороны. Отчеканила, глядя в прищуренные глаза Джоя:

— Например, я вижу призраков! Души умерших! Привидения! Еще какие вопросы? Своего добились, довольны? А теперь убирайтесь!

Глаза Джоя сузились, практически превратились в щелки. Я, тяжело дыша, глядела на него. Ну? И что ты на это скажешь? Что смотришь? Чего ждешь? Беги за психиатром, да поживее! Все-таки вынудил меня признаться… Так и дала бы в лоб!

— А, — сказал Джой. — Я все-таки выпью кофе.