Пока происходили все эти события, август 1952 г. ознаменовал собой завершение складывания в Политбюро антисталинской оппозиции, ориентированной на отказ от подготовки к мировой войне (Берия, Маленков, Булганин «и примкнувший к ним Хрущев»); прежде чем говорить о событиях осени, зимы и весны 1952–1953 гг., необходимо понять, чего же эта группировка хотела.
Л. Млечин рисует прямо-таки апокалиптическую картину послесталинского СССР в том случае, если бы победил Берия. Например, поскольку «свободная продажа продуктов ведет к спекуляции», то в стране вводят карточки, всех граждан прикрепляют к «пунктам питания» – сами догадайтесь, что это такое, мне лично кажется, что это нечто похожее на натуральную раздачу продуктов или даже уже готовой еды.
Гражданская авиация в стране упраздняется, поскольку «командировочных и делегатов съезда возило Министерство обороны, а просто так, без дела, по стране никто не шатался». Иностранным делегациям выделяли авиационные экипажи «в штатском», но иностранцев в СССР приезжало мало. Аэропорты теперь оцеплены колючей проволокой, и на въезде в них военные посты тщательно осматривают пассажиров и проверяют их багаж.
Наконец, уже по состоянию на начало 1956 г. 83 % (!) промышленного производства передано в обслуживание ГУЛАГа, который не испытывает недостатка в рабочих руках, так как по стране отлавливают все новых и новых затаившихся «врагов» – «хрущевцев», «жуковцев» и т. д. ( Млечин Л . Смерть Сталина. С. 411–412). Если 83 % – пять шестых! – промышленности передано в ГУЛАГ, то дело читателя судить, какой процент населения в этом ГУЛАГе оказался! Короче говоря, Северная Корея какая-то! Если не полпотовская «демократическая Кампучия».
Сергей Кремлев, как мне представляется, справедливо высмеивает эту «фантасмагорию», однако он, приводя планы бериевских преобразований СССР после смерти Сталина, при этом свято верит (или как минимум делает вид, что верит), что Берия был продолжателем сталинского дела. Хотя, будь это так, Млечин, скорее всего, был бы прав… Итак, разберем: за Сталина был поздний Берия или против.
В постановлении Пленума ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1953 г. говорится об обеспечении «успешного проведения в жизнь выработанной партией и правительством политики». Сталин не упоминается! Авторханов сравнивает это постановление с манифестом Александра I, который обещал править не «в духе незабвенного родителя нашего», как то было принято у российских императоров, но «по сердцу покойной государыни» (Екатерины II) ( Авторханов А.Г. Загадка смерти Сталина. С. 107–108).
После Сталина быть великим и править успешно мог только анти-Сталин. И Берия это понял (там же. 122–123). Сам же С. Кремлев констатирует, что другие члены высшего советского руководства «были склонны сохранять то положение и тот ход дел, который был заведен при Сталине, но уже без той жесткости, которая была свойственна позднему (а «раннему»? а «среднему»? – В. К. ) Сталину» ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 36). Берия же наметил глубокие преобразования.
Объяснять после этого, почему Берия писал после своего ареста, что «он был беспредельно предан партии Ленина – Сталина», а в развернутом письме на имя Маленкова и других высших руководителей – что он «взялся за работу с единственной мыслью – не провалиться бы всем без товарища Сталина»? С. Кремлев считает, что «одна эта фраза ставит крест на всех антисталинских инсинуациях в адрес Берия», а, мол, должен он был, если бы действительно был противником Сталина, кричать: да я же ваш, антисталинский! Да если действительно другие члены высшего советского руководства «были склонны сохранять то положение и тот ход дел, который был заведен при Сталине», то такие заявления были бы для Лаврентия Павловича лишь усугублением его положения!
И еще: по мнению Сергея Кремлева, отрицать искреннее уважение Берия к Сталину, зная полный текст письма от 1 июля 1953 г., просто невозможно – для мало-мальски честного и вдумчивого человека. Вот только ни полного, ни частичного текста письма г-н Кремлев почему-то не приводит… Впрочем, это не первый случай, когда сталинисты в стремлении что-то доказать ссылаются на документы, не цитируя их.
Приводит это письмо, правда, другая сталинистка – Елена Прудникова. Вот, например, письмо от 1 июля 1953 г. – Маленкову: «По твоему совету и по некоторым вопросам по совету т. Хрущева Н.С… о реабилитации врачей, реабилитации арестованных по так называемому мингрельскому национальному делу в Грузии…» (1953 год. Смертельные игры. С. 24). Именно из этого письма Кремлев извлекает цитату со словами «в числе других товарищей я тоже крепко и энергично взялся за работу с единственной мыслью – не провалиться бы всем без товарища Сталина» ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 40).
А вот письмо Лаврентия Павловича в Президиум ЦК, датированное следующим днем: «Еще раз умоляю вас всех, особенно работавших с Лениным и Сталиным… товарищей Молотова, Кагановича и Микояна… умоляю вмешаться… И вы все убедитесь /что я честный и преданный партии Ленина – Сталина человек/» ( Прудникова Е . 1953 год. Смертельные игры. С. 26).
Непонятно только, почему Берия обращается к явным аутсайдерам – Молотову, Кагановичу… Предыдущее письмо на имя Маленкова (с упоминанием Хрущева) – по крайней мере логично, это победители, вчерашние соратники по борьбе… А к Молотову-то с Кагановичем зачем обращаться? Неужели только потому, что они начинали работать еще с Лениным? Тогда уж логичнее начинать с Ворошилова, как самого старшего по возрасту… Да и потом, мало ли кто с Лениным работал, логично обращаться к тем, кто сейчас у власти!
Короче говоря, Елена Прудникова приходит к выводу: эти письма писал не Берия, под арестом и позднее под судом был не Берия, а «кукла», подставное лицо ( Прудникова Е . Второе убийство Сталина. М., 2010. С. 405–406). Эти же письма были написаны «куклой» или самими тюремщиками, чтобы «доказать»: Берия после 26 июня был жив ( Прудникова Е . 1953 год. Смертельные игры. С. 28–29). Приводит она и некоторые мелкие факты, подтверждающие правоту этой точки зрения – например, что арестанта, который должен был изображать Лаврентия Павловича, даже толком не сфотографировали как положено – анфас и в профиль (там же. С. 20–21). Но самое главное – интервью сына самого Берия, Серго, данное им грузинскому журналисту Р. Чилачава уже после краха коммунизма, в 1990-х гг. Так вот, со слов Серго, 26 июня 1953 г. ему позвонил известный летчик, дважды Герой Советского Союза Амет Хан-Султан и сообщил, что особняк отца окружен войсками, а сам отец, по-видимому, убит (Там же. С. 36–38).
Отмечу, что я еще в бытность студентом слышал от нашего преподавателя истории КПСС (тем, кто вырос позже и не помнит советские времена, сообщаю: была в советских вузах такая дисциплина – история единственной партии, «руководящей и направляющей силы советского общества», как было записано в статье 6 Конституции СССР), что особняк Берия штурмовали «два полка с пушками и танками». Я тогда подумал, что речь идет о загородной даче Берия. Да и в самом деле, штурмовать особняк в самом центре Москвы (теперь в этом доме посольство Туниса) так, чтобы москвичи этого не заметили, – маловероятно. Но вот то, что Берия был убит прямо при аресте, а в дальнейшем под арестом и судом пребывал двойник – очень правдоподобно!
Если Елена Прудникова права, то письма Берия (или, точнее, теперь надо писать в кавычках – «письма Берия») от 1 и 2 июля 1953 г. нельзя рассматривать как документальные свидетельства. Борис Соколов, тоже отрицая то, что Лаврентий Павлович был казнен только 23 декабря 1953 г., при этом полагает, что он был застрелен без суда, но только не прямо при аресте, а в конце августа или в начале сентября 1953 г. ( Соколов Б . Наркомы террора. С. 415). Однако он ничем это утверждение не подтверждает, поэтому версия Е. Прудниковой кажется предпочтительнее.
Понятно, что С. Кремлев категорически возражает против «антисталинской» реабилитации преобразований Берия, он цитирует некоего несимпатичного, мягко говоря, ему «либераста» Вагнера: «Пытаться на основе некоторых частичных реформаторских шагов Берии сделать из него едва ли не апостола перестройки – погрешить против истории».
Кремлев соглашается с этим утверждением, говоря, что «Вагнер вряд ли догадывается, насколько он прав». Заявив (понятно, как всегда, без всяких доказательств), что «апостолы перестройки сидели в западных советологических центрах, в силу чего «перестройка», подаваемая как реформа социализма, стала «катастройкой» – заказным убийством социализма и Советского Союза», он добавляет: реформы же Берия – это изменения, не затрагивающие основ существующего строя и направленные на его укрепление» ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 38). Ну что же, посмотрим, что реформы Берия затрагивали и чего они не затрагивали.
Начнем с того, какой социальный строй намеревался Лаврентий Павлович создавать после своей победы. С. Кремлев говорит, помимо всего прочего, что XIX съезд ВКП(б) – КПСС поставил перед страной вполне обоснованную задачу построения коммунизма в СССР (там же. С. 6). Однако уже такая постановка вопроса вызывает вполне естественное недоверие ко всем историческим построениям этого автора.
В самом деле, что такое «коммунизм»? Согласно официальной коммунистической интерпретации, это общество, где от каждого будет по способностям, а каждому – по потребностям. Но что значит «по потребностям»? А если у всех появится потребность, скажем, жить в Москве, Сочи или в Крыму? Так места всем не хватит! Если бы и хватило, кто же будет жить и работать на остальной территории бывшего СССР? А в самих городах-мегаполисах или курортных, даже для тех, кто в них постоянно живет – что, если у всех возникнет потребность в квартирах «на солнечную сторону»? А кто живет в приморских городах – у всех потребность жить рядом с морем? И такие вопросы можно ставить бесконечно! Не могу не согласиться с Виктором Суворовым: обещать построение коммунизма мог только полный идиот ( Суворов В . Очищение. М., 2001; Кузькина мать. М., 2011). Уточню только: полный идиот или беспардонный лжец.
Ладно, если не коммунизм, тогда что? Социализм? И какой социализм? Социализм – он вообще до или после капитализма? Или это нечто вневременно́е?
На мой взгляд, социализм социализму рознь. Социализм бывает тоталитарный или демократический. Перечислим признаки тоталитарного социализма: наличие одной правящей идеи, идеологии («идеократия»); наличие одной партии, осуществляющей диктаторское руководство и слитой с государственным аппаратом и тайной полицией; проникновение государства во все сферы жизни общества; отсутствие плюрализма в СМИ, жесткая идеологическая цензура всех каналов информации и всей системы образования с уголовным преследованием за предоставление обществу независимой информации; наличие мощного государственного пропагандистского аппарата; отрицание традиционных норм морали, полное подчинение средств целям («цель оправдывает средства»); массовые репрессии и террор со стороны силовых структур; уничтожение индивидуальных гражданских прав и свобод; централизованное планирование экономики; всеобъемлющий контроль партии над вооруженными силами и за распространением оружия; приверженность внешнеполитическому экспансионизму; административный контроль за отправлением правосудия; стремление стереть все границы между государством, обществом и личностью (См.: Арендт Х . Истоки тоталитаризма. М., 1996). Можно выразить и еще короче и проще: тотальная несвобода с подчинением Всемогущему Государству всех аспектов экономической, общественной и личной жизни. И прав был Сталин, когда говорил, что по мере движения к социализму обостряется классовая борьба. Только надо было добавить: к тоталитарному социализму, и под «классовой борьбой» при этом понимать не «сопротивление недорезанных буржуев», а сопротивление общества подобному порабощению.
К перечисленным же признакам тоталитарного социализма мы добавим еще один – наличие «нового правящего класса, или политбюрократии» (М. Восленский называет его номенклатурой). Тут, правда, надо отметить: если предыдущие правящие классы старались либо «освятить» (рабовладельцы, феодалы), либо скрыть (буржуазия) факт эксплуатации трудящихся, то номенклатура старается скрыть сам факт существования ее как класса, маскируясь под «прослойку служащих», которые-де есть всего лишь «слуги народа» ( Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. С. 34, 110).
Что касается склонности тоталитарных социалистических режимов к экспансионизму, то М. Восленский пишет о внешней политике тоталитарных режимов как о феномене «оборонительной экспансии»: само сосуществование с нормальными государствами для тоталитаристов смертельно опасно, поэтому они стремятся к мировому господству (там же. С. 453–456). Об этом же много пишет и Виктор Суворов в своих книгах из «ледокольной» серии, особенно в «Последней республике». Тут не мешает процитировать и слова С. Кремлева о том, что «очень уж мы этому Западу мешали (и, кстати, мешаем по сей день) самим фактом своего существования» ( Берия Л.П. С атомной бомбой… С. 6). Однако сам же Кремлев (в связи с упоминавшимся «наездом» Сталина на Молотова и Микояна осенью 1952 г.) признает, что Молотов и Микоян поездили по миру, побывали в том числе и в Америке. И на них «это (то, что они там увидели – достаток, комфорт, «довольный вид масс», экономическая и индустриальная мощь. – В. К. ) оказало деморализующее воздействие». Причем Америка поражала не только на фоне послевоенной разрухи, но и на фоне 1930-х гг. И Молотов и Микоян «уже не считали, что нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики. Соратники с подобными настроениями Сталину не требовались…» (Там же. С. 74.)
При этом тоталитарно-социалистические режимы представляют собой нечто находящееся вне времени, периодически возникающее в самые разные исторические эпохи. Очевидно, что подобные государственные образования действительно возникали задолго до ХХ в. и даже задолго до появления капитализма.
Например, еще в 2111–2003 гг. до н. э. существовало государство Третьей династии Ура в Месопотамии, в котором вся экономическая жизнь, согласно 9-му признаку тоталитаризма, была централизована – работники (мужчины назывались «гурушами», а женщины – «нгеме») были согнаны в подобие «трудовых армий» (по терминологии Троцкого), выполнявших централизованные государственные планы-задания и перебрасывавшихся, подобно заключенным, с места на место (подробно см., напр.: История древнего мира. Ранняя древность. М., 1989).
В Средние века тоталитаризм обнаруживается, например, у таборитов – крайней ветви чешских протестантов-гуситов ( Шафаревич И.Р . Социализм как явление мировой истории. М., 2003. С. 45–51), или в Мюнстерской коммуне (Германия) 1534–1535 гг. (там же. С. 89–99.) Примерно в то время, как в Мюнстере ставился «коммунистический эксперимент», испанские конкистадоры завоевали в Южной Америке государство инков. И обнаружили там тоталитарно-социалистическое государственное устройство. Вся земля принадлежит государству (точнее, «сыну Солнца – Великому Инке») и дается во временное пользование не только простолюдинам, но и инкам, т. е. знати. После смерти держателя (неясно, относится ли это только к простолюдинам или к знати тоже) его участок возвращается в казну. Все, вплоть до калек, а также дети с определенного возраста обязаны работать. Даже если женщина идет, скажем, к соседям домой, она должна брать с собой, например, шерсть и прясть по дороге. Интересно, что во время еды (которое, как и меню, тоже регламентировалось законом) простолюдин должен был держать дверь дома открытой «для удобства надзора за ним» (Там же. С. 196–199). Население было закрепощено – всякий подданный государства инков был на всю жизнь привязан к своему айлью (общине) ( Стингл М . Индейцы без томагавков. М., 1984. С. 156).
В Новое время мы видим еще один пример тоталитарного социализма – Парагвай с XVII – XVIII (государство иезуитов) ( Шафаревич И.Р . Социализм как явление… С. 208–218) до последней трети XIX столетия (диктатура Франсия – Лопесов, длившаяся с 1811 по 1870) (о Парагвае этого периода см., напр.: Заостровцев А . От Дуче до Туркмен-Баши. Маленькая страна больших диктаторов // Дело. 2005. 31 янв.; Скуратовский В . СССР в Парагвае-XIX // Столичные новости. 2006. № 21 (408). Сайт http://www.cn.com.ua).