Часовня велика: простой двускатный свод,

Обширный тихий зал — твоя обитель, муза, —

Такая тишина, что кажется: вот-вот

Послышатся шаги магистра Яна Гуса.

С подсвечником в руке он зал пересечет,

Посмотрит в темноту спокойно и устало,

Приблизится к стене и, осветив проход,

Растает в глубине восточного портала.

В каморке у себя он пишет допоздна.

Скрипит его перо, поет сверчок запечный.

Гладит к нему в окно кусочек неба млечный.

Такая высота, такая тишина...

28 августа 1971

* * *

Я перелистываю дневники свои.

Как мне жилось тогда, в те дни и ночи,

Что с ним она была? Но между строчек

Лишь только вздох один. От службы до семьи

Детали все на месте, дальше — прочерк.

Ни листопада, ни набухших почек.

О ревность поздняя! Мелькают даты.

Быть может, этот день? быть может, эта ночь?

И с глупой преданностью на меня, точь-в-точь

Как псы, страницы смотрят виновато.

Мне видится она. Гоню виденье прочь,

Воображение не в силах превозмочь.

11 января 1971

* * *

Уходит вечер, ночь видна —

И смерть приблизилась на сутки.

Так эта истина ясна,

Что стоит невесёлой шутки.

На сутки раньше пустота

Разучит ссориться, влюбляться.

Так эта истина проста,

Что ею впору умиляться.

Я эту истину приму,

Как дочку: на руки спросонок —

Пускай подумает ребёнок,

Что легче сделалось ему.

23 декабря 1971

* * *

Печаль придумана умно.

Надежней не бывает грима:

Блаженство неисповедимо,

Его не сглазить мудрено.

Печаль придумана затем,

Что радость ищет оболочку —

И боль, упрятанная в строчку,

Уже не слышится совсем.

От счастья делается жаль —

Признаться ли? — себя, и только.

Горчит откушенная долька,

Горчит любовь, сладка печаль.

28 декабря 1971