Что ж, не пора ль? Но что возьму с собой
Из рощ твоих? — Кошмар, опустошенье,
Голконду ужаса... Авгур слепой,
Тельцу творящий жертвоприношенье,
Не меньше ли несчастен и нелеп,
Чем я, с альковом путающий склеп?
Безумство, стыд, блаженство со слезой —
Вот опыта гнетущая изнанка.
Какою терпкою лозой
Ты нас поишь, Островитянка!
17 ноября — 5 декабря 1982, Уткина Дача
* * *
Нам света и воздуха дали взаймы
С лихвою в Твоём ателье —
Счастливые дети, страданием мы
Наш долг возместим на земле.
За милую душу (а, может быть, две?
Платон рассуждает о двух)
Учётная ставка твоя — голытьбе
Подспорье, творительный дух:
На ренту трудящимся жить не с руки.
К тому же, в меня ты влюблён —
Зато и проценты твои высоки,
Заоблачный Пигмалион.
Живое страдает — ты зверя во мне
Извёл, тунеядца избыл,
И боль, чтоб любимчик был счастлив вполне,
Сомнением усугубил.
Мне все твои ласки известны давно,
От них помрачилась душа.
Светло в твоём мире, лишь в душах темно —
Не этим ли жизнь хороша?
2-7 сентября 1982, 1995
* * *
Бездомен, потерян и слеп
Адам без Эдема.
Природа мертва, точно склеп,
Безвыходна дума.
К кому ностальгический вой
Во тьме обращаю?
Кто ведает плотью живой?
Пред кем я страдаю?
Пред кем, ужасающе гол,
Стою, как впервые, —
Весь — нерва трепещущий ствол,
Поля болевые?
Кем проклято тело — тюрьма
Грехов изначальных?
Страшны нам Твои закрома,
Великий молчальник!
5 декабря 1983
* * *
Не знаем и знать не будем,
Зачем, осмысляя прах,
Ты склянку цикуты людям
Поднёс на семи ветрах.
Ты дразнишь нас: самобранку
Потянешь за утолок —
И вывернешь наизнанку
Вселенную, как чулок.
Ты даришь нам из улова
Набрякших сомненьем звёзд
Двудомную совесть: слово,
Кусающее свой хвост,
И там, где вчера зефиры
Искали с тобой родства,
Сегодня — чёрные дыры
Остывшего естества.
Не жертвенного ли дыма
И впрямь ты алчешь, господь?
Зачем так неумолима,
Так неутолима плоть?
Клянём, поучаем, судим —
И чувствуем со стыдом:
Не знаем и знать не будем,
Куда мы во тьме бредём.
3-5 октября 1982