…Однажды случилось так, что Наталья Викторовна не успела к концу дня закончить срочный перевод для большого доклада в Государственном комитете. Расстроенная, она пришла к профессору — как быть?
— Вот уж и не знаю. Завтра утром доклад, а для сравнения с нашими результатами зарубежные данные нужны до зарезу.
— Я готова привезти вам их вечером домой. Посижу здесь еще несколько часов.
— Да вы же голодны… Сейчас велю принести вам чего-нибудь перекусить. А к восьми пришлю машину…
Ее встретили очень радушно, запросто. Елена Максимовна, хорошо знавшая почти всех сотрудников мужа и покровительствовавшая некоторым из них, усадила Наталью Викторовну пить кофе: “Дела потерпят. Проголодались, поди…”
Профессор забрал переводы и, оставив женщин, удалился в свой кабинет. У хозяйки дома и переводчицы, несмотря на разницу в годах, обнаружилась общность взглядов на многие вопросы. Они понравились друг другу. Наталья Викторовна засиделась допоздна. И в тот же вечер было решено, что она будет давать уроки английского языка четырнадцатилетнему Володе — сыну профессора.
— Ждем вас послезавтра, Наталья Викторовна. Вообще прошу чувствовать себя у нас как дома…
И вот Наталья Викторовна уже свой человек в доме профессора. Обычно после занятий с Володей она оставалась ужинать, и случалось, что за столом оказывалась рядом с Петром Максимовичем, который иногда до поздней ночи работал с шефом. Наталья Викторовна беседовала с хозяйкой дома, а ученые вели свои разговоры, оживленно обсуждая результаты каких-то экспериментов.
Петр Максимович частенько провожал Наташу домой. И при этом всегда был подчеркнуто сдержан. Неужели это после ее отказа ехать в Химки? Или, может, тут совсем другое: она, правда туманно, поведала ему, что есть в Сибири такой Димка-кактус…
Однако при всей своей сдержанности Петр Максимович не мог скрыть, что Наташа ему нравится.
Как-то осенью они задержались в институте и, возвращаясь домой, шли по набережной. Стояла безлунная ночь. Они молча глядели на мерцавшие сквозь туман одинокие звезды. Кругом было тихо, только листья шуршали под ногами. Заговорили о поездке Егорова на предстоящий международный симпозиум в столицу небольшого европейского государства.
— Как жаль, что вы уезжаете. Мы поехали бы в воскресенье в Абрамцево…
Он даже вздрогнул от неожиданности.
— Да, конечно… Мне тоже жаль… Нет, я не то хотел сказать. Но впереди еще столько воскресений, — и он неожиданно прижал ее ладонь к своей щеке.
Потом он стал рассказывать ей о симпозиуме, о возможных дискуссиях. Наташа встревожилась.
— А вас не положат там на обе лопатки?.. Я боюсь за вас…
— Что вы, Наташенька… Мы так далеко впереди их…
И он говорил о шефе, о лаборатории, о последних открытиях. Наташа перебила его.
— Извините меня, Петр Максимович, но мне все это надоело в институте. Давайте о чем-нибудь другом…