Да, Мэдлин была сильной, но Льюис больше не мог притворяться, что не хочет ей помочь.

Она сидела напротив него за кухонным столом и ковыряла в тарелке салат. Она только что рассказала ему о своем визите в больницу и выглядела совершенно измученной.

Он прекрасно ее понимал: ему тоже слишком хорошо было известно, как пагубно поступки родителей могут повлиять на ребенка. Если у него когда-нибудь будут собственные дети, он приложит все усилия, чтобы с ними ничего подобного не произошло.

— Тяжелый выдался денек?

— Парочка дней, — грустно улыбнулась Мэдлин.

У него тоже день был не из легких, а все из-за его комментария, появившегося в газете, после которого с ним связался кое-кто из совета директоров. Их волновал вопрос, знала ли Мэдлин, незадолго до этого принятая на должность исполнительного директора, о готовящемся поглощении и нет ли связи между ее назначением и их особыми отношениями?

С помощью Кей ему удалось дозвониться до всех членов совета директоров, ведущих дела за пределами Новой Зеландии, и согласовать время телефонной конференции. Льюис был твердо намерен дать всем понять, что Мэдлин получила свой пост только благодаря профессиональным качествам и, как и большинство сотрудников, до последнего дня ничего о поглощении не знала.

Мэдлин отодвинула от себя тарелку и поставила локти на стол.

— Льюис, что касается твоего заявления в газету…

— Да? Надеюсь, после моего комментария тебе уже не так стыдно?

— Да, и я за это тебе благодарна. — Но… — она помедлила, — ведь все совсем не так.

— А кто, кроме нас, об этом знает? Зато сплетни теперь немного поутихнут.

— Но ведь это ложь.

Льюис вскинул брови.

— Ты думаешь, было бы лучше сказать, что мы немного перебрали и потому, оказавшись в лифте наедине, вздумали целоваться?

Мэдлин прикусила губу и медленно покачала головой.

— Конечно, нет. Но ведь теперь неизбежно возникнут вопросы, когда и где мы с тобой познакомились и как долго длится наш роман? Мы сами себе копаем яму, разве ты не видишь?

— Не вижу. Думаю, любопытство людей уже удовлетворено. А остальные вопросы, например касательно твоей компетентности в работе, ты снимешь сама.

— Возможно, — задумчиво сказала Мэдлин. — Но в любом случае должны возникнуть вопросы относительно моего принятия на работу.

Льюис не мог ею не восхититься.

— Назавтра у меня как раз назначена телефонная конференция с советом директоров. Уверен, мне удастся их успокоить.

— И обсуждать вы, конечно, собираетесь меня?

Он пожал плечами.

— Конфликт интересов. Например, что тебе было известно о поглощении… Ладно, забудь. Я сам этим займусь. Однако ты права: наша история должна звучать одинаково.

Мэдлин выжидательно смотрела на него.

— Что скажешь о такой версии? Мы познакомились за границей. Вскоре твоя подруга Кей рассказала об освободившейся должности в «Премьер Групп» в Сиднее. О том, что я готовлю поглощение компании, ты не знала, а я о своих планах не распространялся. К тому же у нас было чем заняться помимо обсуждения карьерных вопросов.

Мэдлин подняла брови, но продолжала слушать его молча.

— В Куинстаун ты приехала, чтобы разобраться кое с какими личными делами, ну и навестить мать, разумеется. То, что мы встретились здесь, стало неожиданностью для нас обоих. И это так и есть, — криво улыбнулся Льюис.

— Все довольно складно, но я боюсь, что репортерам этого будет недостаточно. Что, если они начнут допытываться, когда и где мы встречались?

— Отвечай: «Без комментариев». Скоро им это рано или поздно надоест, и они от тебя отстанут.

— Может, ты и прав, но, если бы ты обсудил все сначала со мной, тебе бы не пришлось ничего объяснять совету директоров, — резонно заметила Мэдлин.

— Когда? У тебя голова была занята совсем другим.

— Верно. Тогда я могла думать только о том, где мама и что с ней.

— Что говорят врачи? С ней все в порядке?

— Более или менее, но пока я в любом случае останусь здесь, и не только ради нее.

Льюис вскинулся:

— Надолго?

— Пока не знаю.

— Но на работу ты выйдешь в срок?

Мэдлин подумав, медленно покачала головой.

— Вернешься, когда ее состояние стабилизируется, — покладисто заявил Льюис.

— Я хочу убедиться, что с ней все в порядке и что она не переживает так, как сегодня.

— За то время, что еще есть у тебя в запасе, все может измениться к лучшему.

— Да, но мои приоритеты несколько изменились, — возразила Мэдлин.

— Ты хочешь остаться здесь? — сощурился Льюис. — Ты хоть подумала, чем здесь займешься? Ты амбициозная деловая женщина. Что тебе здесь делать?

— Я думала об этом, — кивнула Мэдлин, собирая тарелки со стола.

— Это все эмоции. Ты успокоишься, взвесишь ситуацию…

Тарелки со звоном ударились о раковину.

— Что взвешивать? Она моя мать!

— Я понимаю, но ты ведь можешь перевезти ее в Сидней. Мои ассистенты подыщут для нее приемлемый дом престарелых.

— Но здесь ее дом! Она прожила здесь всю свою жизнь!

— Прости за то, что я сейчас скажу, но твоя мать больна. Большую часть времени она даже не осознает, где находится.

Мэдлин вздрогнула, словно он ее ударил. В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на разочарование, а затем она стала смотреть куда-то в сторону, не на него, отчего внутри Льюиса образовалась пустота.

Не говоря ни слова, она вышла из кухни.

Льюис последовал за ней в гостиную, но остановился в дверях. Его новый исполнительный директор, сильная, уверенная в себе женщина, сидела на диване, сжимая голову руками. Она выглядела потерянной и уставшей. Он сразу вспомнил другую Мэдлин Холланд — очаровательную, страстную и ненасытную. Неужели это было лишь несколько дней назад? Все вдруг стало таким непрочным и зыбким, что Льюис даже немного растерялся. Единственное, в чем он был уверен, — Мэдлин нужна ему в Сиднее.

Она подняла голову и увидела, что Льюис смотрит на нее.

— У тебя нет сердца, — бесцветным голосом сказала она, и неожиданно Льюис понял, что еще немного — и он может потерять ее, потерять навсегда.

Он сел рядом с ней, чувствуя ее укоряющий взгляд.

— Не верится, что ты можешь быть таким жестоким.

— Так уж сложилось.

Последние два года он жил, поддерживаемый лишь жаждой мести по отношению к Жаку де Рису. Она так глубоко въелась в него, что избавиться от нее не так-то просто. Можно, конечно, двинуться к завоеванию новых вершин или…

Или влюбиться в прекрасную женщину со светлыми волосами и синими, как летнее небо, глазами…

Он еще никому не рассказывал о переменчивой судьбе мальчика — своей судьбе, — поэтому и сейчас медлил, не решаясь заговорить. Но Мэдлин так нужна ему! Почему и когда это случилось, он будет разбираться позднее, но, начав, отступать глупо.

— Жак де Рис убил моего отца, — наконец сказал Льюис и по виду Мэдлин понял, что она оказалась совсем не готова услышать такое.

— Стоило сказать об этом хотя бы для того, чтобы полюбоваться твоей реакцией, — шутливо заметил Льюис. — Я-то открыл всю «прелесть» скандальных новостей пару лет назад, когда пришлось опознавать тело брата, к чьей смерти Жак также был причастен.

Мэдлин тихо ахнула и прикрыла рот рукой, чтобы не мешать ему говорить.

— Когда-то мой отец и Жак были деловыми партнерами и владели транспортной компанией, которая доставляла гуманитарную помощь в страны Африки. Тогда мы жили в окрестностях Найроби, столицы Кении.

Это было его самое счастливое время. Родители не были особенно богаты, но смогли купить большой старый дом и нанять экономку. Его жизни, полной приключений, позавидовали бы многие мальчишки.

— Когда мне было семь лет, все неожиданно изменилось. Отца посадили в тюрьму по обвинению в краже гуманитарного груза и его продаже на «черном» рынке. В то время, когда это случилось, Жак был во Франции. Мать пыталась помочь отцу, но у нее ничего не вышло. Через неделю она забрала меня из школы и отправила в Австралию. — И он даже не попрощался с отцом . — Оставив меня под присмотром своих родителей в Сиднее, она уехала обратно. Прошли месяцы, прежде чем я ее снова увидел.

Это было ужасное время. Родители матери не одобряли ее брака с его отцом, который подверг их дочь и внука большой опасности, взяв с собой в Африку. Они отдали Льюиса в школу, запретив ему упоминать об отце. Скоро он возненавидел их тихий, чистенький домик…

— Когда мать наконец вернулась, она была очень несчастна и к тому же беременна. Ей ничего не удалось сделать, чтобы отца освободили, но она надеялась, что у Жака что-нибудь выйдет. Она, как могла, осторожно попыталась подготовить меня к худшему, потому что разрешение юридических вопросов из-за несовершенной судебной системы могло длиться в Африке годами.

Так как все их деньги были вложены в бизнес, у них не было иного выхода, как жить в доме родителей матери, хотя обоим было очень тяжело приспособиться к городской жизни, особенно Льюису. Сейчас он сожалел о том, что надоедал матери своими постоянными просьбами уехать, но тогда слишком уж сильно переживал разлуку с отцом и изменение уклада жизни. Повзрослев, он понял, что у матери не было иного выхода, ведь у нее на руках скоро должен был оказаться и его маленький брат.

— Когда Эду было два года, мы втроем переехали в маленькую квартиру, за которую мать расплачивалась деньгами страхового пособия. Думаю, к тому времени дедушка и бабушка тоже были счастливы избавиться от нас.

Отчаяние матери было столь велико, что у нее больше не осталось сил на борьбу. Она вскоре запила. В десять лет Льюис уже был самостоятельным и стал заботиться не только о ней, но и о своем младшем брате, проявляя совсем не детскую хитрость и смекалку, когда к ним приходили работники социальных служб, которых вызывали ее родители.

— Отец умер от холеры, — помолчав, продолжил Льюис. — Эд так ни разу его и не увидел. Когда его отдали в детский сад, мать устроилась на работу уборщицей, но почти все деньги уходили на выпивку. Я учился в школе — к счастью, мне нравилось учиться, — поэтому за Эдом приглядывать было практически некому, и он рос хулиганом.

Льюис не стал говорить о том, что однажды, вернувшись из школы, он нашел своего брата опьяневшим — Эд, которому тогда было лет восемь-девять, выпил остатки виски из недопитой накануне бутылки матери — и с тех пор, возвращаясь домой, не знал, чего ждать. Почти все домашнее хозяйство лежало на его плечах, так же как и уход за матерью и воспитание брата, на которого у него оставалось не так уж и много времени.

— После окончания школы я устроился кладовщиком в курьерскую компанию, и вот тогда мне в общем-то крупно повезло. Мой босс был не просто сострадательным, но еще и проницательным человеком — он разглядел во мне большой потенциал. Он одолжил мне денег на открытие собственной компании и оформил договор на передачу франшизы, так что фактически в восемнадцать лет у меня уже было собственное дело. А когда появились свободные деньги, я, опять-таки благодаря случаю, очень удачно сыграл на фондовой бирже. К двадцати трем годам я сделал свой первый миллион. — Он помрачнел. — Но все то время, что я работал, чтобы выбиться в люди, Эд был предоставлен самому себе. Он отлично разбирался в компьютерах, но предпочел учебе наркотики.

Занятый бизнесом, снедаемый тревогой за брата и мать, Льюис не имел времени на девушек. Он уже мог позволить себе жить отдельно, но кто бы тогда присматривал за близкими? Поэтому он остался жить с ними.

— Удивительно, но лет в двадцать Эда словно подменили. — Льюис покачал головой, словно до сих пор не понимая, что произошло. — То, что раньше было упрямством, неожиданно трансформировалось в настойчивость. Он попросил у меня денег на учебу в университете. Я дал ему их без лишних вопросов. Только в тридцать лет я наконец стал жить один. Мать по-прежнему пила, но в обществе анонимных алкоголиков познакомилась с таким же пьяницей. Они до сих пор живут вместе.

Мэдлин слабо улыбнулась — наверное, подумала о том, что их судьбы в чем-то похожи, несмотря на абсолютное внешнее различие.

— А два года назад, — помолчав, продолжил он, — мне позвонили из Интерпола и сказали, что я должен приехать в Сингапур на опознание тела брата, который умер от передозировки наркотиков.

У Мэдлин расширились глаза, но она не произнесла ни слова, только прижалась к нему крепче, словно желая его поддержать.

— Я не мог в это поверить. Прилетел в Сингапур словно в тумане, надеясь, что тут какая-то ошибка, но это действительно был Эд.

— А как отреагировала твоя мать? — тихо спросила Мэдлин.

Льюис горько усмехнулся.

— Когда она узнала, я некоторое время даже боялся, что она покончит с собой, и подумывал поместить ее в реабилитационный центр. Она справилась, но запила еще сильнее. — Он тяжело вздохнул. — На похороны Эда приехала незнакомая мне девушка. Наташа.

Льюис не любил об этом вспоминать. Красивая, экзотичная француженка, невероятно чувственная и сексуальная. Ничего удивительного, что после нескольких недель стресса он не смог совладать со своими гормонами. Она была ненасытна. Он провел с ней в постели почти неделю, прежде чем начал замечать странности в ее поведении и даже подумал, не принимает ли она наркотики.

— Наташа захотела познакомиться с моей матерью. Когда я ее привел, она вдруг накинулась на нее. Мне пришлось даже оттащить ее, прибегнув к силе. Тогда я узнал, что отцом Эда был ее отец, Жак.

Мэдлин едва не ахнула от изумления.

— После того как я выставил Наташу вон, мать не стала ничего отрицать и все рассказала. Когда она пыталась освободить отца, Жак всячески помогал ей. По его совету она даже дала кому-то взятку, но ничего не изменилось — адвокаты отказывались браться за дело.

В конце концов она не выдержала напряжения, а Жак был рядом… Когда она поняла, что беременна, он не захотел иметь с ней ничего общего и уехал во Францию. Матери ничего не оставалось, как вернуться домой к родителям. Жак дал ей несколько жалких тысяч — гроши по сравнению с долей отца в компании. Наверное, тогда она и сломалась.

— Бедная женщина, — прошептала Мэдлин. — А что Наташа?

— Я успел перехватить ее до того, как она улетела в Сингапур. Она сказала, что у нее есть доказательства, что это ее отец, а не мой, виновен в краже грузов, чья стоимость оценивалась в несколько миллионов долларов. В таком деле, разумеется, не обошлось без взяток полиции и страховой компании, но доказательств тому у нее нет, зато есть несколько документов, согласно которым Жак получил большую сумму страховых выплат, когда компания перестала существовать. Спустя некоторое время Жак развелся с ее матерью, оставив их почти без средств, а на деньги от страховой компании и, как я подозреваю, от продажи груза на «черном» рынке, основал «Премьер Отель Групп». Совершенно случайно — даже не знаю, как это могло произойти, — он оставил часть документов на видном месте. Их-то и обнаружила Наташа.

— То есть теперь ты можешь доказать невиновность отца?

— Если бы. — Льюис тяжело вздохнул. — Тех документов, что есть у Наташи, достаточно, чтобы засадить Жака в тюрьму, но на некоторых из них стоит подпись матери. Должно быть, она просто подписала их не глядя, во всем доверяя Жаку. Естественно, она ничего не получила за компанию. Я потом расспросил у нее. Оказывается, Жак сказал ей, что компания должна была выплатить огромный штраф, который их разорил. К тому моменту она была уже в таком состоянии, что ей было все равно.

— Поэтому ты решил отобрать его «Премьер Отель Групп», — понимающе кивнула Мэдлин.

— Мою «Премьер Отель Групп», — поправил ее Льюис и прижал к себе. — Он создал корпорацию, разрушив нашу семью.

— Что ж, это многое объясняет, — сказала Мэдлин. Теперь ей действительно было проще понять, откуда в нем такая жестокость. — А что на самом деле произошло с Эдом? — осторожно поинтересовалась она.

— Этого уже, боюсь, никто не узнает. — Льюис положил подбородок ей на голову и вдохнул исходящий от ее волос запах абрикоса. — По словам Наташи, она связалась с ним по электронной почте и сообщила, кто его настоящий отец. Она живет в Сингапуре и предложила ему приехать, если он ей не верит. Думаю, Эд встретился с Жаком. Я спросил об этом Жака, но он все отрицал, признал лишь, что Эд ему звонил и между ними произошло что-то неприятное. Наташа так и не дождалась Эдда. Теперь навсегда останется загадкой, намеренно ли он принял большую дозу героина, или это была всего лишь случайность.

— Ты сделал все, что мог, — тихо сказала Мэдлин.

— И даже больше, — горько усмехнулся Льюис. — Но брата этим не вернешь.