Жозе Чун был доволен собой. Он нашел идеальную работу. Правда, в корпоративном обществе научились подбирать людям наиболее подходящую профессию — так они приносили больше прибыли. Но Жозе казалось, что в его случае власть имущие (в лице GCI) замечательно преуспели. Жозе ненавидел толпу, терпеть не мог думать о своем гардеробе и обычно хватал первое, что подвернется под руку. Предложение выступить публично наверняка привело бы его в ужас. Зато он обладал одним существенным преимуществом — превосходным аналитическим умом. Жозе отлично умел сопоставлять, казалось бы, несопоставимые источники информации. Кроме того, он мог долго работать один, без надзора, не ослабляя сосредоточенности при решении насущной задачи. Благодаря своим навыкам он стал архивариусом и работал на вспомогательной подстанции GCI в Юджине (штат Орегон). На новом месте он так хорошо себя зарекомендовал, что GCI перевела его в свой женевский филиал. Проведя в Женеве каких-то десять лет, он стал настолько незаменимым, что его перевели в главный, нью-йоркский, офис. Разумеется, к повышениям по службе Жозе относился равнодушно. Он радовался, когда мог с головой погрузиться в работу. Жозе не только помнил, где содержатся все важные документы и справочники — как в печатном, так и в цифровом виде, — но также знал и содержание всех документов как свои пять пальцев.
Сейчас он работал над особенно интересным делом. Джанет Дельгадо попросила его найти любые материалы, имеющие отношение к делу «Государство против Джастина Корда». Он выслал все найденное еще несколько дней назад, но что-то не давало ему покоя. Какой-то пункт насчет персональной инкорпорации… А Жозе был таким человеком, который не успокоится, пока не устранит причину беспокойства. Из-за такой черты характера жить с ним под одной крышей было почти невозможно, зато он стал ценным приобретением для начальства.
Пристально глядя на большую полку с инфокристаллами и забывшись в тихом жужжании окружающих его компьютеров, Жозе вспомнил, что грызло его все последние дни. Один старый закон, который давно уже не применялся. Может, его вообще упразднили? И все же он, пусть даже косвенно, имеет отношение к делу. А разве мисс Дельгадо не попросила его прислать «все»? Жозе был дотошен. Если босс требует всего, значит, она и получит все. Он составил доклад на одной страничке, переслал его Джанет Дельгадо и вернулся к своему уединенному существованию, не ведая о том, какое смятение произведет его открытие.
Гектор снова и снова пересматривал факты, в любом сочетании они неизменно заканчивались одним и тем же. Джастин Корд и только Джастин Корд в одиночку прекратил мятеж. Вся система как будто успокоилась. Кроме того, Гектор не мог не учитывать еще одного фактора. После смерти Шона Дугла и обращения к мятежникам Джастин из потенциальной угрозы превратился в угрозу вполне реальную и действующую. Придется GCI пересмотреть всю свою стратегию.
Гектор долго обдумывал новую линию нападения, и только когда остался полностью удовлетворен своими планами, послал их наверх для одобрения.
Примерно через час после того, как он послал Председателю свой план действий, его пневмотруба пискнула. В эпоху массовой электроники единственным по-настоящему надежным средством связи оставалось старое и испытанное — пневмопочта или распечатка, доставленная курьером. Пневмопочта даже лучше, потому что человека можно подкупить.
Гектор достал сообщение и развернул его. Оно содержало единственное слово: «ОДОБРЯЮ».
Прочитав записку, Гектор уничтожил ее.
Джанет Дельгадо не спешила в кабинет к Гектору. Вице-президент GCI вообще ни к кому не торопится, кроме Председателя и к себе, в свою святая святых, Председатель приглашал своих заместителей нечасто. Правда, сейчас Джанет официально числилась в отпуске, а значит, временно не руководила юридическим отделом. И все же Джанет регулярно информировали обо всем, что происходит в ее отделе, она также обладала правом решающего голоса по всем важным вопросам. Сейчас она не торопилась, но и не особенно тянула время. Обычно, демонстрируя взаимную учтивость, Джанет и Гектор встречались на нейтральной территории, но, поскольку Джанет сейчас официально находилась в отпуске, она пошла в кабинет своего союзника. Ей пришлось спускаться вниз, к чему она до сих пор не привыкла.
Проработав с неделю, Гектор без объяснения причин перевел свой отдел с верхнего уровня, где располагались кабинеты всех членов совета директоров, в подвал. На словах он объяснял такой странный ход требованиями безопасности и желанием быть ближе к архивам и сетям связи. Джанет склонна была ему поверить. Гектор старался не пропускать ни одного заседания совета директоров. Кроме того, он, несмотря на плотный рабочий график, являлся на все корпоративные вечеринки, завтраки и обеды. Он стал полной противоположностью своему суровому, замкнутому предшественнику. И все-таки Джанет считала странным стремление второго по значимости человека во всей системе добровольно спуститься в самые недра GCI. И не только это. Некоторые другие отделы последовали примеру Гектора. Джанет надеялась, что мода на переселение вниз быстро пройдет. Лично ей очень нравилось сидеть выше облаков. Интересно, почему Гектор так в себе уверен? Дело в его новой должности или в нем самом? Джанет не была уверена в том, что ответ на этот вопрос придется ей по душе. Стажер, который приветствовал ее у дверей лифта, был молод, полон рвения и почтителен, то есть держался как типичный молодой служащий GCI. Но, как заметила Джанет, молодой стажер как будто светился изнутри. Сразу было видно, что он выполняет любимую работу для уважаемого шефа. Он входил в небольшую горстку людей, работающих на Гектора, те, кому не повезло попасть в ближний круг вице-президента, прозвали их «гекторятами». Предполагалось, что прозвище звучит презрительно, но, как часто случается в жизни, люди, которых предполагали унизить кличкой, гордились ею как знаком отличия. Небольшая, но растущая группа, которую Гектор сколотил вокруг себя, казалась не просто офисным планктоном, но закрытым клубом. Манера, в какой приветствовал Джанет молодой «гекторенок», — почтительная, но вместе с тем расслабленная и дружелюбная, — заставила Джанет задуматься. Неужели ее тоже записали в «гекторята»?
Узкие коридоры, в которых у нее сразу начиналась клаустрофобия, представляли собой лабиринт, окрашенный в унылый бежевый цвет. Зато кабинеты, как с завистью отметила Джанет, оказались замечательными. Первым делом Гектор распорядился сломать внутренние перегородки и сделать одно большое рабочее пространство, походившее на огромное университетское кафе. Хотя здесь стояли письменные столы и имелись точки доступа к компьютерным терминалам, в огромном зале лежали ковры, стояли огромные диваны, летали разноцветные стулья и мягкие кресла. Некоторые «гекторята» сидели в одиночестве и что-то читали, другие, сбившись в стайки, весело болтали. Некоторые, как заметила Джанет, даже спали на диванах. Казалось, здесь царит анархия, но Джанет была опытным руководителем и сразу поняла, что здесь идет напряженная работа. Перед каждым сотрудником лежал цифродруг, инфопланшет или бумажный документ. Насколько она успела услышать, все громкие, оживленные разговоры имели отношение к работе. Джанет готова была заложить спутники Ио, что молодые сотрудники, которые у нее на глазах спали или валялись на диванах, не покидали комнату последние двое суток.
Джанет прочла досье Гектора, нигде не упоминалось о его выдающихся организаторских способностях. Совсем недавно Джанет считала его талантливым одиночкой. Она поняла, что ошибалась, когда увидела его за письменным столом. Гектор сидел в окружении своих молодых помощников, все они внимали ему с обожанием. Она подошла послушать, ей показалось, что Гектор рассказывает какой-то длинный и довольно замысловатый анекдот.
— И тогда пудель, повернувшись спиной, говорит: «Где эта чертова обезьяна? Я еще час назад послал ее за еще одним гепардом!»
Толпа вокруг Гектора разразилась хохотом. Тут Гектор заметил Джанет.
— Джанет, я очень рад, что вы смогли прийти. А вы — марш назад, на рудники!
Хотя кое-кто из подчиненных добродушно заворчал, все быстро и довольно весело рассосалось. Гектор показал на одну из многих дверей вдоль стены:
— Давайте перейдем туда. Там мы сможем переговорить наедине.
По соседству с общим залом находился маленький кабинет, всецело приспособленный для работы. В нем стояли стол, компьютерный терминал, стулья для посетителей и большое мягкое кресло, как почти во всех кабинетах. Кроме того, Джанет заметила два больших запертых шкафчика для документов. Увидев на столе коробку сигар «Коиба», Джанет поняла, что это и есть настоящий кабинет Гектора. Она давно удивлялась необычному пристрастию Гектора. Сигары курят многие, но только Гектор как будто выставляет свою вредную привычку напоказ.
Неужели и в этом все скоро начнут подражать ему? Джанет передернуло. Гектор сел и тут же достал из коробки сигару, правда, к облегчению Джанет, не закурил.
— Верховный суд возобновляет слушания послезавтра, — сказал Гектор.
Джанет стало не по себе. Почему ей не сообщили такую важную новость?
— Когда об этом стало известно? — обиженно спросила она.
Гектор посмотрел на часы в ногте большого пальца:
— Официально об этом объявят… часа через два.
Джанет вздохнула с облегчением. Значит, Гектор получил информацию, как говорят журналисты, «из источников, близких к Верховному суду». Жаль, что он так явно стремится продемонстрировать свое превосходство.
— Спасибо, что предупредили, — кивнула она, садясь. — Кстати, время дорого… Чем скорее я выиграю дело, тем лучше.
— Вы уверены, что сможете выиграть? — спросил Гектор, как показалось Джанет, с неподдельным интересом.
— Вам не о чем беспокоиться. Джастина Корда заставят инкорпорироваться и тем самым положат конец шумихе, которая окружает Человека вне корпорации. — Джанет говорила с полной уверенностью человека, который готовится нанести кому-то вполне заслуженный ответный удар.
— И ничто не способно спасти Джастина Корда? — не сдавался Гектор. — Мэнни Блэк не достанет из шляпы кролика, который вынудит Верховный суд отменить приказ об инкорпорации?
Джанет ответила не сразу. Архивариус Чун прислал ей короткий, всего на страничку, доклад, в котором указывал на одну потенциальную проблему. С другой стороны, Мэнни Блэк никак не мог получить доступ к этой информации. И все же, если Гектору так нужно знать…
— Кое-что есть…
«Джастин Корд вернулся в Женеву, чтобы участвовать в судебном разбирательстве. Трудно поверить, что слушания по делу начались всего неделю назад. Хотя суть дела осталась той же, мир изменился. У здания суда неспокойно — площадь заполнена демонстрантами, одни выступают за, другие против Человека вне корпорации. Представители полиции дали понять: если снова начнутся беспорядки, они применят „Выводин“, весьма мощный, хотя и безопасный, усыпляющий газ. Полицейские силы Женевы заказали большую партию».«Ежедневные земные новости»
Обстановка в суде накалялась. Прошло всего полторы недели после вступительных речей, но все присутствующие понимали: атмосфера уже не та, что в начале процесса. Слишком многое изменилось за стенами зала суда. Общество, долго жившее в ладу с собой, раздирали противоречия. Хотя многие по-прежнему полагали, что Мэнни Блэк непременно проиграет, находились и те, кто считал, что он обязан выиграть дело. И те и другие сходились в одном: ставки значительно возросли.
Хорошо, что поставившие на Мэнни не имели возможности поговорить с ним лично. Мэнни подробно объяснил Джастину Корду, что их шансы на победу призрачны. Мэнни даже признался, что мог бы вынудить Верховный суд снизить планку до одного или двух процентов. Такой маленький пай противоречит конституции, однако можно было опереться на спорное положение в преамбуле… Впрочем, даже на такой исход надежды было мало.
Перед самым началом заседания к месту защиты подошел курьер — судя по форме и фирменной кепке, из «Вестерн юнион». Непонятно было, как ему удалось проникнуть в зал суда. Мэнни распорядился, чтобы его никто не беспокоил, с помощью денег Джастина Корда он добился того, чтобы его приказы неукоснительно выполнялись. И вдруг какой-то курьер, грубо нарушив все мыслимые правила, пробрался прямо к нему — к тому же в день суда!
— «Вестерн юнион», — как-то слишком лучезарно улыбаясь, заявил курьер. — Мэнни Блэк, у меня для вас важная телеграмма.
— Охрана! — позвал Мэнни, не удосужившись поднять голову. Он не отрывался от своих записей, готовясь произнести речь. Два агента охранного предприятия немедленно скрутили курьера, но тот сохранял невозмутимость.
— Перечитайте закон HR 27–03.
Мэнни вскинул голову и с подозрением посмотрел на курьера.
Тот пожал плечами:
— Мне велели передать вам это, если вы вызовете охрану.
— Не понимаю, — парировал Мэнни, — при чем здесь колонизация Марса.
Охранники поволокли курьера прочь.
Тот выгнул шею и крикнул:
— …Аляскинской федерации!
Мэнни продолжал работать. Но поскольку в подсознании он не переставал искать выход, он вдруг почувствовал: вот оно! Открытие оказалось таким поразительным, что он продолжал перечитывать текст вступительной речи, одновременно вспоминая недавнюю историю.
— Погодите! — крикнул он охранникам, которые успели заковать нарушителя покоя в наручники и тащили его к выходу.
Повинуясь приказу Мэнни, охранники приволокли курьера обратно и поставили перед Мэнни и Джастином.
— Где ваша телеграмма? — рявкнул Мэнни.
Джастин, который молча наблюдал за происходящим, с удивлением заметил, как Джанет Дельгадо сначала побледнела, а потом покраснела — будто от ярости. Она выхватила цифродруга и что-то пылко заговорила в него. Курьер из «Вестерн юнион», с которого сняли наручники, передал Мэнни инфопланшет, Мэнни расписался в получении. Покончив с делом, курьер вежливо приподнял фуражку, словно желая продемонстрировать, что он не обиделся. Мэнни загрузил нужные сведения в цифродруга, раскрыл голографическую клавиатуру и, не произнеся ни слова, принялся набирать команды так быстро, что за ним невозможно было уследить невооруженным глазом. Мэнни был всецело поглощен своим делом, лицо его оставалось невозмутимым, но глаза жадно впитывали все доступные сведения. Джастин понятия не имел, что происходит. Но реакция Джанет Дельгадо впервые за много месяцев вселила в него надежду. Прошло минуты две, главный судья ударил молотком, призывая всех к молчанию, но Мэнни по-прежнему продолжал печатать с нечеловеческой скоростью.
— Итак, мистер Блэк, мы слушаем вашу вступительную речь, — довольно вяло произнес главный судья Ли. Судя по всему, он не ожидал, что Мэнни удастся произвести на него хоть какое-то впечатление.
Мэнни, поглощенный своим занятием, даже не поднял головы.
— Мистер Блэк! — повысил голос главный судья. — Мистер Блэк!
Мэнни вздрогнул и резко дернулся, как человек, которого разбудили, позвенев над ухом колокольчиком.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он вежливо, словно продавец в магазине.
Публика захихикала. Мэнни покраснел, поняв, как оплошал.
— Мистер Блэк, — обратился к нему главный судья. — Извините, что отрываю вас от дел, но учтите, вы не смеете тратить понапрасну наше драгоценное время. У вас было почти две недели на подготовку речи, ведь представитель обвинения свои доводы уже изложила. Я нахожу ваше поведение неэтичным, но мои коллеги охотно вас послушают. Если вы готовы произнести вступительную речь, прошу вас, приступайте. А лучше — сразу признайте свое поражение и позвольте суду заняться другими насущными делами.
Хотя главный судья славился своей вспыльчивостью, а адвокатов умел отбрить так, что о его гневных речах ходили легенды, Мэнни и глазом не моргнул.
— Приношу суду свои извинения, — начал он. — Если суду будет от этого легче, я не стану произносить речь, которую готовил загодя.
— Вот и хорошо, — буркнул судья Ли.
— По-моему, хватит, Чан, — нараспев произнес судья Тадасуке. — Пусть вы и славитесь своей сварливостью, но сейчас вы откровенно грубы.
Мэнни продолжал, не дав главному судье Ли ответить.
— Если это устроит суд, могу дать присягу, что моя вступительная речь — не та, которую я готовил заранее. Я даже готов пройти психоревизию, чтобы подтвердить свою правоту… Итак, на основании новых сведений, полученных нами всего несколько минут назад, я готов произнести совершенно новую речь.
Публика ахнула, даже главный судья Ли на некоторое время пришел в замешательство. Вместо него ответил судья Тадасуке:
— Мистер Блэк, в психоревизии нет необходимости. Пожалуйста, приступайте.
Мэнни вскочил с места и принялся расхаживать туда-сюда.
— Позвольте заметить, что данное дело далось мне нелегко. Готов признаться даже в том, что я испытывал трудности отчасти потому, что боялся проиграть…
После такого откровенного признания в зале послышались смешки. Даже судьи не сумели сдержать улыбок. Не смеялась лишь Джанет Дельгадо.
— И все же главное для меня, — продолжал Мэнни, — найти способ для моего клиента, мистера Джастина Корда, удовлетворить законные запросы общества, не жертвуя при этом своей свободой. Думаю, все согласятся с тем, что наш строй предоставляет личности несравненно более широкие права, нежели государству и не допускает попрания данных священных прав. В преамбуле к нашей конституции записано, цитирую: «Мы, народ Земной конфедерации, принимаем данную конституцию в обеспечение внутреннего правопорядка, сохранения мира и защиты личности от незаконных, несправедливых или аморальных действий со стороны общества и государства». Следовательно, государство не имеет права без веских оснований лишать человека того, с чем он не желает расставаться.
Мэнни ненадолго остановился напротив Джанет Дельгадо и посмотрел на нее в упор. Юрист GCI ответила ему стальным взглядом.
— Во вступительной речи представитель обвинения искусно намекнула на то, что государство понесло ущерб и что Джастин Корд должен содействовать развитию общества, как все прочие граждане. Государство-банкрот, государство, которое не может обеспечить исполнение законов, либо бесполезно, либо, хуже того, представляет опасность для тех, кого оно призвано защищать. — Мэнни помолчал, публика непроизвольно подалась вперед. — Перед лицом уважаемого суда и в присутствии законных свидетелей признаю, что все сказанное представителем обвинения — правда. Далее, я не оспариваю того, что мой клиент обязан содействовать развитию общества.
В зале зашумели. Все решили, что Мэнни только что признал свое поражение. Все головы повернулись к Джанет. Никто не мог понять, почему она не улыбается, хотя настал ее звездный час.
Мэнни подошел к возвышению, на котором сидели судьи.
— Вполне понимаю желание уважаемых судей поскорее покончить с делом. Поэтому я не стану подвергать сомнению прекрасно аргументированные доводы истца. — Он обратился напрямую к главному судье Ли: — Ваша честь, я сэкономил вам половину времени.
Главный судья явно опешил:
— Госпожа Дельгадо, вы намерены представить суду другие доказательства того, что мистер Корд обязан платить?
Джанет, поджав губы, буркнула:
— Нет, главный судья, не намерена.
С места вскочила судья Ватанабэ:
— Значит, обвинение закончило представление доказательств?
— Да, — ответила Джанет, — но прошу дать мне возможность ответить после того, как свои доводы изложит представитель защиты!
Шум в зале стал громче, процесс пошел в совершенно непредвиденном направлении. Джастин был огорошен, пожалуй, больше всех. Он обсуждал с Мэнни множество вариантов развития событий, но откровенная сдача в их планы не входила.
Главный судья Ли прикрикнул:
— Тишина, или я прикажу очистить зал!
Публика немедленно затихла. Ли посовещался с коллегами и обратился к Джанет:
— Госпожа Дельгадо, ваш запрос удовлетворен, но я не понимаю, зачем вам это. Мистер Блэк только что признал свое поражение и, должен добавить, напрасно потратил время суда.
— Позвольте, ваша честь, — перебил его Мэнни, — я согласился с доводами обвинения, но не с выводами!
Голос подал судья Пак:
— Мистер Блэк, одно неизбежно вытекает из другого!
— Ваша честь, вынужден просить вас провести различие. Всем очевидно, что Джастин Корд должен внести свой вклад в развитие общества в обмен на услуги, которые он получает от общества, но для того, чтобы заплатить, ему не обязательно инкорпорироваться! Конституция предусматривает и другой способ. Я докажу, что Джастин Корд имеет право выбрать способ платежа. Он может инкорпорироваться, однако он также имеет право… — Мэнни помолчал, понимая, что его следующие слова произведут эффект разорвавшейся бомбы, — на налогообложение!
Поднялся такой шум, что пришлось очистить зал суда. Заседание возобновилось лишь на следующий день.
« Клара Робертс. Невероятно! Я ожидала фейерверка, но Мэнни Блэк оказался самым безумным адвокатом в истории конфедерации. Можете себе представить его наглость? Он предложил Верховному суду Земной конфедерации обложить Джастина Корда налогом! В конституции недвусмысленно заявляется, что этого не может делать никто и никогда! Может, Корд и Блэк считают, что притвориться сумасшедшими — отличный выход? У нас звонок. Элиана с Цереры, вы в прямом эфире!Из передачи «Шоу с Кларой Робертс», Информагентство пояса астероидов (ИПА)
Гостья. Здравствуйте, Клара, я звоню в первый раз и хочу сказать, что мне нравится ваша передача. Мы с мужем все время ее слушаем.
Клара Робертс. Спасибо, дорогая. Чем вы занимаетесь?
Гостья. Сдаю в аренду горное оборудование для старателей на поясе астероидов.
Клара Робертс. Должно быть, вы неплохо зарабатываете.
Гостья. Да, нормально, но пока еще не готова устроить вечеринку по случаю приобретения контрольного пакета.
Клара Робертс (смеется). Вы следите за ходом процесса?
Гостья. Да мы только о нем и говорим! Но я бы пока не стала сбрасывать со счетов Мэнни и Джастина.
Клара Робертс. Почему?
Гостья. А вы видели, как нервничала Джанет Дельгадо?»
Джанет с трудом дождалась, пока они с Гектором останутся наедине. Как только он закрыл за собой дверь «приватной кабинки», она притиснула его к стене и прорычала:
— Гектор, вы подонок! Я вас чем-то обидела? Вы подумали, что я с вами шучу? Вы что, работаете на Корда? Какого дьявола вы это сделали, идиот проклятый?
— Что сделал? — не теряя хладнокровия, осведомился Гектор.
— Да пошел ты! — завопила Джанет, выпуская его.
Гектор поправил воротник и потер шею.
— Джанет, скажите, — в уголках губ у него заиграла улыбка, которая показывала, что он ничуть не раскаивается, что я, по-вашему, сделал?
— Вы напомнили Мэнни о законе HR 27–03. Дамзах всемогущий, курьер из «Вестерн юнион» произнес это вслух! Мэнни хватило полутора минут, чтобы во всем разобраться. Он нашел выход, который показали ему вы! — Джанет ткнула пальцем Гектору в грудь. Вдруг она нахмурилась. Скажете, вы случайно сделали ему такой подарок?
Лучезарно улыбаясь, Гектор ответил:
— О нет, разумеется, не случайно!
Джанет снова закипела. Она схватила Гектора за плечи и с силой толкнула к стене. «Приватная кабинка», защищенная от прослушек, но не от ударов, закачалась.
— Когда я с вами покончу, вас придется держать в жидком азоте с год, не меньше! — рявкнула она.
Отряхиваясь, Гектор подавил ее гнев вопросом:
— Может ли он выиграть?
Конечно, этот засранец может выиграть! Ведь у него, мать его так и растак, теперь есть опора!
Гектор посмотрел на нее и улыбнулся.
— Вот и хорошо… вот и хорошо!
Джанет поняла, что Гектор не спятил и не нарочно ее злит. По каким-то ему одному понятным причинам он как будто хотел, чтобы процесс пошел по другому руслу. Джанет сообразила, что сейчас Гектор не может объяснить ей свои доводы.
— Вы хоть понимаете, — прорычала она, что расшатываете мою позицию и снижаете шансы на успех?
— Джанет, — ответил Гектор, — прошу вас, верьте мне! Нужно, чтобы вы выступили как можно лучше. Я не хочу оказывать на вас давление, но знайте: если вы не выполните мою просьбу, то горько пожалеете.
Странное поведение Гектора настолько ошеломило Джанет, что она молча смотрела ему вслед. Гектор вышел в коридор и скрылся в толпе.
В тот же миг, в такой же «приватной кабинке», только через несколько дверей, Джастин с трудом удерживался, чтобы не сделать с Мэнни то, что Джанет сделала с Гектором.
— Мэнни, может, объясните, в чем дело?
— Долго рассказывать, мистер Корд. Я — настоящий идиот. И почему я не догадался заранее? Блестяще, просто блестяще!
— Хотите сказать, все получится?
Мэнни с сомнением прищурил глаза.
— Что ж, ставки по-прежнему не в нашу пользу, но теперь у нас гораздо больше шансов на победу.
— Может, объясните, в чем дело?
— Мистер Корд, каждая минута, проведенная здесь, отнимает драгоценное время, когда я могу проработать линию защиты… Объясню позже.
Джастин глубоко вздохнул, напоминая себе, за что нанял Мэнни Блэка.
— Идите. До завтра!
Мэнни вышел из кабинки и, не обращая внимания на стайку репортеров, которые забрасывали его вопросами, зашагал к выходу. Он обдумывал свою аргументацию.
В современных судах Джастину нравилась стремительность. В прошлой жизни он привык, что судебные процессы тянутся месяцами или даже годами, и не переставал удивляться, слыша, что важный процесс завершился через несколько дней, а то и часов. Сначала он предположил, что скорость современного судопроизводства связана с естественной человеческой неприязнью к судебной системе. Но, столкнувшись с этой системой лично, он понял: современная цивилизация, возможно, еще больше зависима от суда, чем в его время. А причиной тому служит сама рыночная система. Почти все дела рассматривались в частных судах. Государство почти ничего не запрещало, следовательно, законы редко нарушались. Во времена Джастина даже честные, добропорядочные граждане просто не могли не преступать некоторые законы. Теперь же на тех, кто обращался в суд, почти всегда подавали встречный иск. После того как разрешили частные суды, скорость стала важным фактором. Хотя иногда стороны были заинтересованы в проволочках, подавляющее большинство тех, кто обращался в суд, стремились к тому, чтобы вердикт выносили как можно скорее. В конце концов, они оплачивали не только услуги адвоката, но и всего состава суда — судей, присяжных, несли расходы по эксплуатации здания и так далее. Таким образом, за прошедшие несколько сотен лет суды приучились работать быстро. После заявления Мэнни Джастину показалось, что его процесс нарушит сложившуюся традицию.
Мэнни подошел к своему месту в отличном настроении.
— Если суд позволит, я зачитаю закон HR 27–03, принятый на третий год после образования Аляскинской федерации.
Джанет Дельгадо вскочила на ноги:
— Я протестую!
— На каком основании? — осведомился главный судья Ли.
— Это не имеет отношения к делу!
— Если суд позволит, — продолжал Мэнни, — статья пятая, секция седьмая конституции конфедерации, также известная как «статья об унаследованных правах», гласит: «Все законы, конституционные положения и поправки, не вступающие в противоречие с положениями данной конституции, имеют силу до тех пор, пока соответствующее законодательное действие не решит иначе». Данное положение было добавлено для того, чтобы старые законы — некоторые из них действуют до сих пор — не нужно было переписывать и снова вводить в действие.
Судьи, тихо посовещавшись, объявили:
— Протест отклонен!
Джанет их решение как будто не удивило.
Мэнни улыбнулся и с явным удовольствием продолжал:
— Закон HR 27–03 является первым национальным законом об инкорпорации. Его положения почти забыты, поскольку перекрываются конституцией конфедерации. Однако его никто не отменял. Раздел четвертый данного закона гласит: «Любое лицо, не желающее инкорпорироваться и передавать государству пай в размере пяти процентов личного портфеля, имеет право уплачивать указанные пять процентов всех своих доходов в виде налога».
Джанет снова встала:
— Ваша честь, протестую! Во-первых…
— Мы выслушиваем аргументы в пользу налогообложения, — проворчал судья Ли, — в чем дело?
— Закон, процитированный моим оппонентом, не имеет отношения к делу, — продолжала Джанет. — Третья поправка к конституции гласит: «Любой закон, не применявшийся в течение пятидесяти лет, считается аннулированным».
— Ваша честь, — перебил ее Мэнни, — раздел третий третьей поправки гласит: «Верховный суд вправе считать тот или иной закон имеющим силу, если для того имеются веские основания».
— Мы пока не нашли таких оснований, мистер Блэк, — с мрачной миной отвечал главный судья Ли.
— И тем не менее позвольте изложить вам эти основания!
Главный судья Ли посовещался с коллегами. Почти все закивали. Он вздохнул:
— Госпожа Дельгадо, вы сказали «во-первых». Значит, у вас есть и «во-вторых»?
— Во-вторых, я протестую на основании статьи четвертой конституции, — ответила Джанет и ринулась в атаку:
— Напоминаю, в четвертой статье речь идет о запрете налогообложения и об обязательной инкорпорации для всех. Мистер Блэк не имеет права толковать конституцию по-своему ради удобства своего клиента! — При этом она так посмотрела на своего оппонента, как будто вызывала его на дуэль.
Судья Ли повернулся к Мэнни:
— Мистер Блэк?
— Я не собираюсь толковать конституцию по-своему… Правда, я намеревался привести свои доводы чуть позже, но, чтобы сэкономить драгоценное время, обращусь непосредственно к возражению обвинителя и приступлю к сути защиты моего клиента. — Мэнни подошел к своему столу и взял распечатку конституции Земной конфедерации. Позвольте мне процитировать. «Согласно статье пятой конституции Земной конфедерации от всех лиц, рожденных или натурализованных в Земной конфедерации, запрещается требовать уплаты налогов». Меня в данном случае интересует именно толкование, — сказал он, отрываясь от книги. Мэнни положил экземпляр конституции на стол. — В конституции говорится, что от граждан нельзя требовать уплаты налогов. Однако здесь ни слова не сказано о запрете принимать налоги, которые гражданин хочет платить добровольно!
Зал суда буквально взорвался, наконец-то до всех дошел смысл лазейки. Некоторые репортеры даже заметили, что Гектор Самбьянко, прежде чем скривиться в недовольной гримасе, почему-то вздохнул с облегчением. Однако его странное поведение быстро забылось.
«После двух дней судебных прений суд вступил в завершающую фазу. Юридический мир взволнован изумительной линией защиты, избранной Мэнни Блэком. Выиграет он или проиграет, Человек вне корпорации не может сказать, что на суде его интересы представляли плохо. Мэнни Блэк стал самым популярным адвокатом в Солнечной системе, чтобы стать его клиентом, необходимо записаться за несколько десятков лет вперед. Хорошо, что мистер Блэк владеет своим контрольным пакетом. Теперь он может себе позволить купить собственные акции лишь единственным способом, продав имеющиеся у него! Стало известно, что журнал „Лучшие в профессии“ считает Мэнни Блэка самым ценным адвокатом во всей Земной конфедерации. Можете себе представить, как взлетят в цене его акции, если он выиграет дело?»«Судебные нейроновости»
— Уважаемые судьи Верховного суда, — начал Мэнни, по конституции, права государства у нас урезаны. Оно призвано поддерживать общественный порядок и в то же время предоставляет личности максимальные свободы и права. Преимущества подобной системы правления очевидны. У нас общество беспримерного развития, процветания и творческих возможностей. Ограничения, существующие у нас, налагаются добровольно, а не по приказу правительства, действующего от имени данного общества… Итак, государство хочет, чтобы ему платили за услуги, которые оно оказывает в интересах Джастина Корда. При всем моем уважении, вынужден заявить, что государство лжет!
Мэнни поднес лист бумаги к самому лицу Джанет Дельгадо, заглушив уже готовые вырваться у нее слова возражения.
— Здесь у меня показания, данные под присягой и, следовательно, приравненные к юридическому документу. В данном документе утверждается, что мой клиент, Джастин Корд, выражает желание отдавать государству до пяти процентов своего годового дохода. В сумму дохода он великодушно включает свои нынешние активы, которые после его инкорпорации были бы неприкосновенны. Я неоднократно пытался предъявить данный документ представителям государственной власти. Я пытался изложить свои доводы представителям обвинения, главному казначею, президенту, вице-президенту, обоим генеральным прокурорам, нынешнему и бывшему, спикеру ассамблеи и лидеру сенатского большинства. Никто из вышеупомянутых лиц не удосужился ни ответить на мои звонки, ни тем более встретиться со мной. Вот почему я делаю вывод, что суть данного иска заключается не в том, чтобы государство получило компенсацию. — Мэнни помолчал, дожидаясь, пока смысл его слов дойдет до всех. Джанет прикусила язык. — Иск подан с целью принудить Джастина Корда инкорпорироваться. Принудить, используя механизмы власти, и насадить убеждение, каковое он не разделяет. Основатели Аляскинской федерации и Земной конфедерации понимали, какая опасность кроется в государстве — и особенно в мировом правительстве. Поэтому они включили в законы как можно больше предохранительных клапанов. Признаю, мой клиент пользуется данными предохранительными клапанами, чтобы сохранить свою свободу, как он ее понимает.
Итак, Аляскинская федерация постановила, что человек волен выбирать между налогообложением и инкорпорацией. Далее, Земная конфедерация постановила, что все права и законы времен Аляскинской федерации, не противоречащие конституции конфедерации, являются действующими. Далее, конституция конфедерации запрещает не налогообложение само по себе, но право государства облагать налогами принудительно. Верховный суд вправе решить, что данный закон действует даже после многих лет или веков неприменения, если к тому будут веские основания. Я полагаю, что право одного человека свободно решать свою судьбу и выбрать один вариант из двух — основание не просто веское, но жизненно важное!
Мэнни помолчал, готовясь к очередному неожиданному заявлению.
— Уважаемые судьи, буду с вами честен. Я не согласен с моим клиентом.
Публика заволновалась.
— Более того, я считаю, что мистеру Корду следует инкорпорироваться.
Многие заахали, послышались удивленные возгласы.
— В глубине души все вы, возможно, также считаете, что мистеру Корду следует инкорпорироваться. Но… вот что я вам скажу: какая разница?!
Все затихли.
— Какая разница, как считаете вы, я… или они? — Мэнни жестом указал на сидящих в зале людей. — Наша форма правления существует не для того, чтобы обязывать кого бы то ни было соглашаться со мной, с вами или с ними. Тем более если речь идет о Джастине Корде. Наша форма правления призвана обеспечить Джастину Корду право решать за себя, даже если все общество и государство с ним не согласны!
Если государство в самом деле хочет получить компенсацию за участие мистера Корда в жизни общества, как красноречиво поведала представитель обвинения, то оно выиграло дело. Однако, если государство хочет принудить Джастина Корда к действию, противному самому его существу единственно потому, что так хочет общество, тогда оно не должно победить!
С этими словами Мэнни Блэк сел на место. Джастин окинул его благоговейным взглядом, но Мэнни не обратил на него никакого внимания. Он принялся раскладывать по кучкам разбросанные по столу бумаги.
Главный судья Ли прочистил горло.
— Представители обвинения выступят с заключительной речью после обеда. Суд объявляет перерыв до двух часов!
«Может ли Джастин Корд в самом деле выиграть?»«Судебные нейроновости»
«Вся система охвачена мирными демонстрациями как в поддержку, так и против Человека вне корпорации. В отличие от прежних выступлений демонстранты, выступающие в поддержку Джастина Корда, скандируют „Один свободный человек“ и слушают многочисленных ораторов, которые рассказывают о недостатках инкорпорации. Еще одной характерной приметой времени стал так называемый публичный отказ. Примером этого служит человек, выходящий перед толпой собравшихся и публично отказывающийся от всех акций других людей, которыми они владеют, либо распродавая эти акции на месте, либо совершая акты так называемого „чистого отказа“, при которых акции возвращаются их изначальным владельцам. Хотя в масштабах всего населения подобные действия еще не очень распространены, „отказ“ затронул десятки миллионов людей по всей Солнечной системе. Тяжелее всех приходится „мелкоте“, аналитики предрекают снижение экономического роста. „Отказ“ затрудняет прогнозирование роста экономики, потому что впервые за долгое время миллионы людей принимают экономические решения по причинам скорее не экономическим, а политическим».Майкл Веритас, «Ежедневные земные новости»
Свою речь Джанет Дельгадо начала так:
— По мнению мистера Блэка, вы должны объявить действующим закон, который не применяется уже несколько веков. Он настаивает на том, чтобы вы интерпретировали конституцию… нет, даже две конституции… беспрецедентным образом. Кроме того, он требует, чтобы вы одобрили способ платежа, не только вызывающий отвращение у всей системы, но и невозможный к осуществлению! — С видом крайнего отвращения она продолжала: И все это только ради того, чтобы у одного человека появилось право выбора! Итак, вот к чему все сводится. Имеет ли мистер Корд право кричать «Пожар!» в переполненном зале? Закон совершенно недвусмыслен. Нет, не имеет! И не потому, что он не может кричать о пожаре во всю глотку, если пожелает. А потому, что он не имеет права ставить под угрозу свободу и безопасность других людей, находящихся в переполненном зале. Уважаемые судьи Верховного суда, нас более сорока миллионов. Если мое сравнение допустимо, наш зал вполне переполнен. Действия мистера Корда грозят опасностью мне, вам и им. — Джанет указала на зрителей. Один человек не имеет права действовать во вред другим, если заранее известно, что подобные действия вредоносны. Достаточно вспомнить Большой Крах, чтобы понять, как коварна просьба мистера Корда. Безупречное существование нашему строю обеспечивает инкорпорация. Наш строй никому не причиняет вреда. Даже Джастину Корду. Позволив мистеру Корду выбрать способ платежа, который вреден для всех, в том числе для него самого, мы тем самым подрываем основы нашего строя! Верховный суд должен действовать не в интересах Джастина Корда, как считает Мэнни Блэк, но ради всеобщего блага. Спасибо.
Джанет села на место.
— Суд заслушал мнения сторон и объявляет перерыв, — объявил главный судья Ли. — Следующее заседание состоится через неделю. Заседание объявляю закрытым.
Он ударил молотком, и судьи дружно встали и покинули зал.
На время перерыва судьи Верховного суда намеренно удалились куда-то в Альпы, доставив Джанет дополнительный повод для волнения. Вечером она позвала к себе представителей обвинения. Все они, мягко говоря, не обрадовались: они рассчитывали отдохнуть и побыть с родными.
В конце концов, все они были государственными служащими, если бы они стремились напряженно трудиться, они бы остались в частном секторе. Но Джанет была главным обвинителем, и остальным пришлось подчиниться. Ожидая в коридоре своих недовольных подчиненных, Джанет увидела… его.
«До чего же он нелеп! — подумала она. — И какой маленький! Неужели не знает, что с помощью нанотехнологий можно изменить внешность в лучшую сторону? Пусть он не красавец, нанороботы смогли бы сделать его презентабельнее…» Хорошо, что на заседание он хотя бы оделся тщательно — в отличие от того времени, что проводит вне зала суда. Костюм, правда, дешевый — такой покупают в торговом автомате. Особенно Джанет бесила его прическа. Она пришла в ужас, заметив, что нелепый человечек распустил конский хвост, давно, кстати, вышедший из моды, и тряс головой, пока его волосы снова не превратились в спутанную гриву, разметавшуюся по спине и плечам.
Еще большее отвращение внушало воспоминание о том, что этот низкорослый чудак может одержать над ней верх… еще раз! Джанет почти бессознательно встала и направилась к своему противнику. Так Джанет Дельгадо обычно передвигалась по миру — больше похожая на ураган, который способен причинить неслыханные бедствия. Люди инстинктивно расступались, пропуская ее, чего Джанет даже не замечала, а если бы и заметила, то не удивилась. В конце концов, она занимает важный пост. Добравшись до Мэнни Блэка, она взглянула на него сверху вниз — с высоты своего роста. Но Мэнни как будто и не заметил ее приближения.
Мэнни был так поглощен общением с цифродругом, что не обращал внимания на бурлящую вокруг толпу, на репортеров, которые выкрикивали вопросы из-за каната. Всем хотелось взглянуть на одного из самых знаменитых людей в Солнечной системе. Его внешний вид стал культовым, почти так же как было с Эйнштейном несколько веков назад. Еще интереснее, по крайней мере для толпы зевак, было поведение Мэнни. Он не обращал никакого внимания на Джанет Дельгадо. Для вице-президента GCI и главы юридического отдела такое поведение было неслыханным. Одно дело, когда над тобой одерживают верх в суде, но чтобы еще и игнорировали?!
— Откуда вы явились? — рявкнула она.
Джанет настолько взбесила его наглость, что она не обращала внимания на репортеров, которые с радостным видом записывали и снимали все происходящее. Поскольку в здании суда действовал запрет на медиаботы, пришлось довольствоваться глазокамерами, печально известными плохим качеством изображения. Глазокамера была по сути нанокамерой, вживленной в радужную оболочку глаза. Она записывала почти все, что видит человек. Почти — потому что все люди моргают глазами. Эту рефлекторную реакцию до сих пор не удалось победить даже с помощью самых передовых технологий. За первой встречей Мэнни и Джанет один на один наблюдали многие репортеры. Все улыбались, записывали — и старались не моргать.
— Откуда я явился? — ответил Мэнни, не поднимая головы. — Из утробы матери, по крайней мере, так она мне говорит.
Джанет зарычала, и Мэнни наконец поднял голову, чтобы посмотреть, кому хватает наглости вмешаться в ход его мыслей. Когда он понял, кто перед ним, на его лице появилось неподдельно изумленное выражение.
— Мисс Дельгадо! Как я рад вас видеть!
Джанет смутилась, потому что… похоже, Мэнни и в самом деле был рад ее видеть. Она сделала карьеру во многом благодаря своей способности хорошо разбираться в людях и их реакциях. Чутье подсказывало ей, что Мэнни Блэк, который должен был при виде ее злиться, раздражаться, злорадствовать — или, по крайней мере, пытаться скрыть свои чувства, — в самом деле рад ее видеть. Маскируя замешательство, она напустилась на него:
— Мисс? Мисс?! Да вы в каком веке родились? Называйте меня «госпожа Дельгадо»! — прошипела она.
— Вы, конечно, правы, — серьезно и уважительно ответил Мэнни. — Простите мне мою маленькую слабость. Видите ли, я — сексист.
Джанет снова была застигнута врасплох.
— Вы… кто?! — Хотя беседа с самого начала развивалась не так, как планировала она и ей следовало развернуться и уйти, она решила непременно выяснить, что имеет в виду этот чертенок. — Вы считаете женщин низшими существами? — фыркнула она. — Вы и в самом деле жертва атавизма!
— О нет, не низшими, — ответил Мэнни, очевидно не уловивший в ее словах оскорбления. — Наоборот, вынужден признать, что во многих областях женщины превосходят мужчин. И все же я считаю, что мужчины и женщины отличаются друг от друга, хотя говорить об этом несовременно… Я же люблю указывать на различия в мелочах. Правда, вы ни в коем случае не должны страдать от моих причуд. Я, разумеется, буду обращаться к вам «госпожа».
Джанет сама себя не понимала. Она выпалила то, что первым пришло ей в голову.
— Мистер Блэк, почему я раньше о вас не слышала? — спросила она.
Мэнни ответил, как ей показалось, охотно:
— Раньше я никогда не принимал участие в громких процессах. Меня больше привлекали интересные аспекты законодательства. Подобные дела редки, и, когда они появляются, их, как правило, перехватывают крупные фирмы. Поэтому мне доставались в основном дела ради общественного блага. Журналисты не особенно интересуются «мелкотой»… за исключением «метеоров».
— Тогда почему вы не пошли работать в крупную фирму? — спросила Джанет, забывая о своей враждебности.
— Они бы меня не взяли. Мелкие фирмы приняли бы меня охотно, но там мне доставались бы такие же дела, только при этом приходилось бы еще подчиняться начальству. — Глаза у Мэнни сверкнули. — Мне крупно повезло: у меня богатые родители. Поэтому я не обязан работать на чужого дядю…
У Мэнни забурчало в животе.
— Надо же! — удивленно воскликнул он. — Который час?
Джанет не удосужилась спросить, почему ему об этом не сообщил его аватар, она подняла на уровень лба большой палец, и аватар спроецировал время у нее в глазу.
— Восемнадцать-девятнадцать и двадцать семь секунд.
— Для завтрака, пожалуй, поздновато. Вы не знаете, где здесь поблизости можно быстро чего-нибудь перехватить?
Джанет поняла, что не проведет вечер со своими недовольными подчиненными. Она проведет его с представителем защиты — гораздо более полезный способ распорядиться своим временем!
— Забудьте о «быстром перехвате». Я знаю один хороший ресторан, где нам никто не помешает. — Она покосилась на немигающих репортеров, которые по-прежнему жадно слушали и записывали каждое их слово. — Вам понравится, — обещала она Мэнни.
— Не хочется вас задерживать.
Джанет взяла странного человечка под локоть и потащила прочь из здания суда.
— Что вы, что вы… Я угощаю!
— Вы выбираете ресторан, а я плачу по счету! — возразил Мэнни.
— По счету? А… вы имеете в виду чек!
С этими словами они скрылись в ночи.
Джанет почти ничего не запомнила, кроме одного: так хорошо ей в жизни не было. Мэнни оказался старомодно учтив. Он придерживал для нее дверь, заботливо усаживал на стул и спрашивал, что ей заказать. Джанет не знала, что делать — обижаться или чувствовать себя польщенной. Из-за того, что она так и не сумела унизить Мэнни Блэка ни как человека, ни как юриста, из досадной помехи он превратился в огромную загадку.
Вне всяких сомнений, Мэнни был блестящим юристом. Он легко сочетал несочетаемое. Джанет очень обрадовалась, узнав, что он слышал обо всех выигранных ею делах — и не в ходе подготовки к последнему процессу. Ей показалось, что Мэнни Блэк следит за ее делами из профессионального уважения, испытывает неподдельный интерес к ее работе и продвижению по службе. Хотя оба не имели права обсуждать текущее дело, вечер для Джанет оказался одним из самых приятных за долгое время. С Мэнни, в отличие от многих, можно было поговорить на профессиональные темы. Если она упоминала особенно сложное в теоретическом смысле дело, то не натыкалась на бессмысленный взгляд собеседника. Мэнни оживлялся и часто отвечал очень остроумно. В конце ужина Джанет совсем растаяла. Она от души хохотала над его юридическими анекдотами и кривилась, слушая его каламбуры. После ужина она нисколько не рассердилась, когда Мэнни проводил ее до дверей и, прощаясь, взял ее руку в свою. Он не пожал ей руку — просто осторожно поднял ее и, слегка поклонившись, произнес:
— Спокойной ночи!
Жест Мэнни смутил Джанет, но вместе с тем и растрогал. Все-таки в древности бытовали интересные обычаи!
Когда на следующее утро ее разбудил звонок, Джанет понадеялась, что это Мэнни. Оказалось, что ей звонит не Мэнни, и она расстроилась. Зато потом позвонил Мэнни, и она обрадовалась. Он пригласил ее позавтракать, и она сразу же согласилась. Прежде чем она успела спросить, где они будут завтракать, он ответил, что будет у нее через час. Сама того не понимая, Джанет готовилась к «свиданию» необычно тщательно. А когда Мэнни за ней заехал, она больше не удивлялась, что он обходит флаер с ее стороны, ждет, пока она пройдет пермастену, и только потом садится на свое место. Его учтивость казалась естественной. Неделя пролетела незаметно, Мэнни и Джанет виделись ежедневно. Их встречи были заполнены умными разговорами, хорошей едой и даже немного высокой модой, потому что Джанет знакомила Мэнни с современной модой. Мэнни охотно объяснял Джанет: сексизм в его понимании проистекает из старинных рыцарских обычаев. А Джанет, в свою очередь, охотно объясняла Мэнни: обращать внимание на свою внешность — проявление если не рыцарства, то, по крайней мере, учтивости.
Так продолжалось еще некоторое время до тех пор, пока в конце недели Джанет не заметила на лице Мэнни необычно сурового выражения.
— В чем дело? — встревоженно спросила она.
— Мисс Дельгадо, боюсь, мы с вами больше не можем встречаться.
Джанет больше не возмущалась, когда Мэнни называл ее «мисс». В его устах такое обращение казалось ласковым, интимным.
— Почему? — спросила Джанет, встревожившись больше, чем могла себе представить, особенно учитывая, какие чувства она испытывала всего неделю назад.
— Я все больше привязываюсь к вам, мисс Дельгадо. — Глаза у Мэнни слегка потухли, губы скривились. — Если так будет продолжаться и дальше, наши отношения неблагоприятно скажутся на моей способности успешно защищать клиента — надеюсь, вы меня понимаете. Прошу у вас прощения. Просто вы — первый юрист и, разумеется, первая встреченная мной женщина, которая на самом деле способна меня… понять.
Джанет подумала, что Мэнни слишком высокого мнения о ней. После того как он растолковал ей некоторые юридические тонкости, ей показалось, что она вернулась в школу правоведения и беседует с блестящим профессором, который отвечает на все вопросы не задумываясь. Но она не выдала Мэнни своих истинных чувств.
— Вы и понятия не имеете, — продолжал Мэнни, — какой привлекательной вас делает такое сочетание. Я все время ловлю себя на том, что думаю не о своем клиенте, а о вас, что нечестно как по отношению к вам, так и по отношению к нему.
Джанет ужасно хотелось закричать: «Да пошли они все — и ваша честность, и Джастин Корд!» — но она тоже все понимала. Из-за того, что испытывала те же чувства. Им нельзя слишком сближаться, иначе потом будет трудно. Пусть сначала закончится судебное разбирательство — а там будь что будет. В голове всплыли первые слова Мэнни.
— По-вашему, я могу победить?
— Конечно можете! — воскликнул Мэнни. — Так или иначе счет будет три — два в вашу пользу.
Джанет кивнула, поскольку пришла к тому же выводу.
Верховный суд совещался в кулуарах целых семь дней. Джастин постоянно перелетал на орбитолете туда-сюда, повторяя, как молитву, слова о пассивном сопротивлении системе инкорпорации. Плотная охрана замедляла его передвижения, но, поскольку СМИ следили за каждым его шагом, его слова все же доходили до людей и производили на всех сильное впечатление.
Когда Ниле и Джастину сообщили, что судьи готовы вынести вердикт, они находились на Аляске, в центре территории, где зародился новый строй, позже изгаженный инкорпорацией. Через полтора часа после того, как Нила и Джастин узнали новость, они были в суде.
Мэнни выглядел спокойным, Джанет, наоборот, готова была взорваться. Другие представители обвинения на всякий случай держались от нее подальше. Джастин тоже боялся смотреть на Джанет Дельгадо. В последнее время странное выражение не сходило у нее с лица.
Усадив Нилу в зрительном зале, Джастин подсел к Мэнни.
— Здрасте, Мэнни, — сказал он. — Чем занимались в дни ожидания?
— Ах, мистер Кор… то есть Джастин… я занимался сексом.
— В самом деле? — удивился застигнутый врасплох Джастин. — Как… мило!
— В самом деле, Джастин. Она оказалась на удивление… тактичной.
Джастин улыбнулся. Ну и эпитеты подбирает его адвокат!
— Я ее знаю?
Мэнни полуобернулся к Джанет и слегка приподнял брови.
— Вы шутите?!
— Нет, а что? Уверяю вас, мистер Корд, общаясь с мисс Дельгадо, я никоим образом не скомпрометировал вас, кроме того, я прекратил наши отношения.
— Мэнни, если она вам нравится, совсем не обязательно порывать с ней из-за меня.
Мэнни смерил его недоверчивым взглядом:
— И тем не менее я с ней порвал!
Джастин сменил тему:
— Судьи совещались целых семь дней. Это хорошо или плохо?
— Наверняка сказать не могу, здесь слишком много неизвестных, но хочется верить: если бы они собирались вас подвесить, им не пришлось бы так долго совещаться. Но я принимаю желаемое за действительное. Данный процесс уникален, поэтому время, которое ушло у них на вынесение вердикта, может ничего и не означать.
Судьи гуськом вошли в зал и заняли свои места. Первым взял слово судья Тадасуке:
— За прошедшие семь дней суду предстояло принять очень важное решение. Фактически все сводится к одному вопросу: может ли государство принудить Джастина Корда вести себя так, как хочет государство, или Джастин Корд волен сам определять экономические условия своей жизни? Суд постановил: Джастин Корд волен выбрать один из двух способов оплаты, предписанных законом. Поступать по-иному…
Он так и не закончил фразы, толпа буквально сошла с ума. В зале слышались как радостные выкрики, так и презрительный свист. Главный судья Ли ударил молотком по столу:
— Предупреждаю! Будете шуметь, я прикажу очистить зал!
После того как шум немного утих, Ли подал знак судье Тадасуке, чтобы тот продолжал.
— Как я и говорил… поступать по-иному значит игнорировать главный принцип нашего строя — право свободы выбора. Суд считает: хотя доводы обвинения не лишены оснований, влияние Джастина Корда на других людей определяется самими этими людьми. Держать Джастина Корда заложником незаконного поведения лиц, за которых он не отвечает, или считать его ответственным за действия, которым он не потворствовал, значит наказывать его за преступление, которое он не совершал. Я изложу вердикт в письменном виде для мажоритарных акционеров, а главный судья Ли выпустит распечатку вердикта для миноритарных акционеров. До свидания!
ДЖАСТИН КОРД ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ИНКОРПОРИРОВАН!«Нейроновости» через несколько секунд после вынесения вердикта
Подойдя к огромным дверям, Джастин шепнул Ниле:
— Сейчас я это сделаю.
— Что?
— То, о чем мы с тобой говорили на Аляске.
— Ах ты, чер… — Возглас Нилы остался неуслышанным.
Они распахнули двери, и их с Джастином оглушили приветственные крики полумиллионной толпы людей. Поскольку они стояли наверху, их глазам открылось настоящее столпотворение. Нилу шум и крики испугали. Но она видела, что Джастин уверен в себе, спокоен — чуть ли не купается во всеобщем обожании. Вот он помахал рукой, и толпа ответила дружным ревом.
— Я свободен, — сказал Джастин, зная, что каждый цифродруг транслирует его слова и он как будто беседует лично с каждым человеком. — Но этого недостаточно! Мало того, чтобы свободным был один человек. Право выбора должно быть у всех!
Его слова были встречены новыми криками.
— Система инкорпорации, — продолжал он, — порочна не по самой своей сути. Но она должна измениться! Инкорпорирование ввели с целью помочь человечеству, а не поработить его!
Ответные крики чуть не оглушили Джастина. Он понял, какой силой теперь обладает. Он почувствовал ее и поддался искушению. «Все ведь так просто, — думал он. — Неужели то же самое испытывали все великие люди, способные изменить мир всего лишь словом?» Сейчас он мог объявить, что собирается баллотироваться в президенты и созвать новый конституционный конвент, который предоставил бы ему неограниченную власть. А если бы он не получил чего хотел, он мог бы ввергнуть всю систему в войну и анархию, а потом заново отстроить все на ровном месте по своему вкусу. Джастин хорошо помнил уроки истории. Власть близка — достаточно протянуть руку и схватить ее. Искушение было велико, но Джастин преодолел его. Демагогия — не тот путь, которым он намерен идти.
— Я думал, — крикнул он, — что мне лучше всего держаться в стороне, давать советы и вести за собой личным примером. Но события показали, что такой путь невозможен. Моя отстраненность губительна и уже повлекла за собой тысячи невинных жизней.
Толпа безмолвствовала, лишь отдельные энтузиасты продолжали выкрикивать лозунги в защиту Джастина.
— Я вынудил других решать порожденную мной проблему, но больше этого не повторится. С сегодняшнего дня я выставляю себя кандидатом на пост председателя Партии свободы!
Новые одобрительные крики.
— Если я возглавлю партию, — продолжал Джастин, — обещаю не занимать никаких выборных должностей. Я попробую руководить Партией свободы как можно лучше. Мы должны быть свободными — и мы будем свободны! Каждая новая жизнь обогащает нас, а каждая новая смерть обедняет. Давайте же стремиться к тому дню, когда свободных людей будет много! Давайте все трудиться ради того дня, когда все люди будут свободными!
Приветственные крики не утихали более часа.